"Облачная демократия" - читать интересную книгу автора (Волков Леонид, Крашенинников Фёдор)

Глава 2. Демократия: прямая и представительная

Говоря о демократии, мы обычно имеем в виду представительную демократию.  Эти понятия – «демократия» и «представительная демократия» – в сознании современного человека практически срослись. Распространено убеждение, что демократия – это в первую очередь выборы, формирующие представительные органы власти. Есть выборы – есть демократия, нет выборов – нет демократии.

Именно поэтому в предыдущей главе, говоря о том, что демократия дорого стоит, мы сделали намеренную ошибку, которую далее, по ходу изложения, будем исправлять. На самом деле сегодня дорого стоит именно представительная демократия. Но в силу объективных причин да и просто долголетней привычки другой сейчас просто не существует.

Традиционно считается, что другая демократия, демократия «прямая», не может быть эффективна. Вернее, до самого последнего времени не могла быть эффективной на таких пространствах и для таких человеческих масс, которые мы рассматриваем. При упоминании «прямой» народной демократии наш среднестатистический современный человек (тот самый, для которого слова «демократия» и «выборы» практически тождественны), наверное, вспомнит новгородское вече и, возможно, современные швейцарские кантоны Гларус и Аппенцелль-Иннероден (а это единственные в современном мире территории, где власть до сих пор осуществляется народным собранием) – и скажет: «Всё это могло работать в одном городе, при населении в несколько тысяч человек; но это не может работать в многомиллионных государствах, занимающих огромные территории. Прямая демократия – неэффективна».

Здесь также стоит отметить, что прямая демократия – это тавтология, поскольку сама по себе демократия – это и есть власть народа. Но мы постоянно акцентируем внимание на словах прямаядемократия, поскольку очень привыкли к демократии непрямой, представительной.

Парадокс заключается в том, что прямая демократия в форме народного схода действительно неэффективна и представительная демократия действительно возникла как попытка преодолеть неэффективность прямой демократии. Но современные технологические средства позволяют устранить эту неэффективность гораздо проще и дешевле, чем воссоздавая все институты представительной демократии!

В течение многих десятилетий развивались и совершенствовались пишущие машинки – сложные технические устройства, призванные ускорить написание текстов в красивой, хорошо читаемой, стандартной форме. В силу объективных технологических ограничений пишущие машинки заведомо не имели шансов приблизиться к типографским системам подготовки текстов, но многочисленные мелкие усовершенствования постоянно улучшали (и усложняли) работу этих устройств: разноцветные ленты, сменные шрифты, сложные системы управления интервалами… Все это рухнуло буквально в одночасье с появлением персональных компьютеров. Ведь пишущие машинки не были ценны сами по себе, они возникли как попытка преодолеть несовершенство технологий подготовки текстов. Компьютеры решили эту проблему другим путем – и сколь угодно совершенные машинки оказались просто ненужными.

Итак, что такое прямая демократия? При прямой демократии субъектом власти является весь народ,  все решения принимаются при участии общины, и никаких других органов власти нет. Это можно рассмотреть на примере какого-то одного поселения. Предположим, есть некая деревня или поселок, где каждое воскресенье люди собираются всей деревней на сход и решают, что делать: строить ли церковь, или дорогу, или плотину. Или, например, как установить очередность пользования общим выпасом. Или, например, что делать с хозяином, который не рассчитался в срок с сезонным рабочим (а хозяин, в свою очередь, утверждает, что рабочий не выполнил оговоренного объема работ). Такому сельскому сходу не нужны ни исполнительная, ни законодательная, ни судебная ветви власти – он оказывается вполне в состоянии выполнить все их функции непосредственно.

Однако сейчас такое невозможно, поскольку современные формы осуществления власти предполагают погружение в сложную процедуру. И если при прямой греческой демократии еще можно было всем вместе принять необходимые решения, то сейчас только на уровне местного самоуправления, в типичном российском муниципалитете, принимается порядка 5-10 тысяч решений в год. Таким образом, при осуществлении прямой демократии каждое воскресенье нашим сельчанам пришлось бы решать порядка 100-200 вопросов. При этом они должны были бы не только быть готовыми принимать эти решения, но и осознавать их суть, четко понимать, за что голосуют. Ясно, что ни о какой дискуссии по этому перечню вопросов, да еще такой, в которой каждый успевает высказаться, тоже речи быть не может.

Итак, если мы отбросим пока конкретику и возьмем некую абстрактную модель, то прямая демократия хорошо работала в отдельно взятой маленькой общине. Затем община расширилась, и принимать решения стало несколько сложнее.

Каким образом прямая демократия перешла в демократию представительную? В какой-то момент люди обнаружили, что их стало много. Эта проблема встала еще перед древними греками: часть людей живет в колониях, которые находятся далеко, часть – в поместьях за городом, часть уехала по делам, еще кто-то – воевать и т.д. Так возникла идея, что должны быть некие постоянно действующие органы парламентского типа. Поначалу они существовали параллельно с инструментами прямой демократии, с народными собраниями. Однако одновременно (а может быть, и еще раньше) очень остро встал другой вопрос: а кто будет разрабатывать и предлагать проекты решений для народного собрания? Ведь само народное собрание в силу своей многочисленности – это не место для дискуссий, а инструмент принятия решений. Дискуссия с участием сотен ораторов неизбежно приводит систему к коллапсу, поэтому довольно быстро стало понятно, что на рассмотрение народных собраний могут выноситься только вопросы, требующие однозначного ответа – «да» или «нет».

Итак, даже когда необходимо быстро решить вопрос, строить или не строить, воевать или нет, все равно в решении вопроса участвует группа лиц, старейшин, которые готовят вопрос и предлагают варианты решений. Это и есть зачатки представительной демократии.

При этом стоит добавить, что прямой демократии в чистом виде никогда и не было. Если углубиться в историю, то и в греческих полисах существовало множество институтов кроме народного собрания. Это были органы, представители которых избирались жителями на общем голосовании. Иными словами, такого, чтобы люди собрались вместе и решили все вопросы, не было изначально. Опять же спрашивается – почему? Потому что уже в то время технически, даже в условиях маленького городка, обеспечить постоянное присутствие всех правомочных людей во время принятия всех необходимых решений было невозможно. Даже созвать людей было достаточно сложно – это проблема технологий. На всех этапах развития человечества проблема технологий стояла очень остро: и в Древней Греции, и даже в совсем недавнее время.

Здесь уместно вспомнить средневековую Италию: пока жители дискутируют на площадях, под стенами города стоит армия, нанятая германским императором, и воины не спорят, а выполняют приказы. И в этом случае, конечно, прямая демократия проигрывает. Принимать решения некогда. И прямая демократия на какое-то время уходит из истории.

В Средние века демократические формы правления если и существовали, то в очень усеченном виде: в итальянских городах-государствах и в каком-то смысле в вольных городах Германии. Даже во внешне демократических республиках, таких как Венеция, очень рано, еще в XIII веке, при сохранении видимости электорального равенства в выборах участвовал очень узкий круг людей – представители нескольких сот родов. Все остальные жители страны служить могли, а избирать не могли.

Давайте зафиксируем: генезис форм представительной демократии во многом обусловлен постоянной необходимостью преодолевать одни и те же технологические ограничения реального мира.

Реальный мир обладает пространственной протяженностью, и преодоление расстояний требует значительных временных затрат – собрать всех правомочных участников народного собрания в одном месте оказывается проблематичным. Еще хуже, что в реальном мире не существует никакой «ноосферы», пространства идей, открытого и общедоступного; напротив, обмен информацией требует огромных временных затрат, сопряжен с потерей и искажениями информации, различиями в интерпретации. Идеальная картина могла бы выглядеть так: все граждане могут находиться в одно и то же время в одном и том же месте и владеть всей полнотой информации по каждому вопросу (история вопроса, суть проблемы, предлагаемые варианты решения, их последствия, плюсы и минусы). Если еще и предположить, что прения также происходят мгновенно (допустим, телепатически), то прямая демократия, конечно, окажется отлично подходящей моделью для этого идеального общества. Собрались вместе – да хоть каждый день, раз это не связано ни с какими потерями времени! – рассмотрели все вопросы – а на это вообще уходят секунды! – и вернулись к своим повседневным делам. Но, как уже было сказано, в реальном мире не существует прозрачного обмена всей информацией, и его не населяют сверхскоростные телепаты. Поэтому-то жители реального мира и начинают задумываться об институте представительства: пусть на собрания ходят не все граждане, а только некоторые, и в подготовке вопросов принимают участие не все граждане, а только некоторые. Так возникает парламент и, например, судебная система.

Кстати, институт представительства необходим и для преодоления ограничений пространства, и для преодоления ограничений информации, и вовсе не обязательно эти две проблемы решают одни и те же представители. Хорошим примером может служить суд присяжных. В нем, во-первых, есть специально обученные люди, которые занимаются подготовкой вопроса – то есть преодолением ограничений реального мира, связанных с отсутствием общедоступной информации. Это – стороны процесса: судья, адвокаты, прокуроры, эксперты и их помощники. Эти люди представляют граждан напрямую или опосредованно (в России судей назначает президент, но, как мы знаем, в США и судьи, и прокуроры выбираются непосредственно населением). И, во-вторых, есть другой тип представителей граждан – присяжные, на рассмотрение которых выносится вся ставшая известной информация о деле. Присяжные олицетворяют собой всех тех сограждан, которым лень или некогда получать информацию и принимать на ее основании решение. На сельском сходе дело было бы вынесено на рассмотрение всех односельчан, но институт суда присяжных предусматривает случайный отбор 12 человек как представителей народа {1}.

Итак, в мире, в котором мы живем, объективно существует целый ряд ограничений, делающих его крайне непохожим на тот идеальный мир, для которого прямая демократия была бы безусловно лучшим способом общественного устройства. Эти объективно присутствующие технологические ограничения не менялись столетиями, при этом происходил постоянный прирост населения и освоение жизненного пространства, что только их усугубляло. С точки зрения ограничений пространства рост скорости перемещений не поспевал за увеличением ареалов расселения, и даже современные самолеты и поезда не позволяют собрать в одном месте население небольшой страны быстрее, чем за несколько часов или дней. С точки зрения ограничений информации всё ещё хуже: рост количества информации носит экспоненциальный характер, скорость ее передачи возрастает не так быстро, а скорость обработки в голове человека не растет вовсе. Условно говоря, с тех пор как люди изобрели письменность, больше ничего прорывного не произошло, менялись только способ и скорость пересылки сообщений, пока не изобрели телеграф и телефон, что произошло совсем недавно по меркам истории. Как уже сказано, телепортация и телепатия были бы прорывами, но на этих направлениях прорыва нет и, честно сказать, не предвидится, несмотря на все успехи современной науки и техники.

Таким образом, проблема технологического несовершенства встала перед обществом очень рано и очень быстро привела к гибели прямой демократии. На всем историческом промежутке, от древних Афин до современного кантона Гларус, не известно ни одной действующей модели прямой демократии, которая охватывала бы более 30-40 тысяч граждан, имеющих право голоса, и территорию более нескольких десятков квадратных километров. Прямая демократия исчезла, не выдержав конкуренции с той же самой тиранической монархией.

Все это произошло естественным путем, и со временем все забыли, что прямая демократия вовсе не была такой уж плохой сама по себе, просто реализация этой модели в ее чистом виде в течение долгих веков была технологически невозможной. И, конечно же, никто не сидел и не проверял через некоторые промежутки времени: а что, может ситуация изменилась? Может, что-то такое произошло в нашем мире, что можно снова вернуться к разговору о прямой демократии – прежде всего как к идее всеобщего и прямого представительства. Потому что самое главное, что, на наш взгляд, заложено в идее прямой демократии и утрачено в представительной, – это не только право, но и возможность для каждого гражданина непосредственно участвовать в обсуждении и принятии всех решений. Любой человек, несомненно, имеет право и отказаться от участия во всем этом и делегировать свои полномочия кому-либо, и никто не может ему этого запретить. Но остается непонятным, почему же человек обязан кому-то что-то делегировать, если он и сам не против осуществлять свои права – напрямую и непосредственно. Тем более что на каком-то технологическом уровне все это становится легко осуществимым – но об этом мы поговорим чуть позже.