"Внимание: АХИ! (Фантастические памфлеты, пародии и юморески)" - читать интересную книгу автора (Бахнов Владлен)

КОРОНА ПАПРИКОТОВ, ИЛИ ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО ДЖЕЙМСА БОНДА-МЛАДШЕГО

Вы, конечно, слыхали о нашумевшем происшествии: о том ограблении, которое газеты называли ограблением века. Правда, я лично так категорически не говорил бы: «ограбление века!» Век-то — он только начинается, и какие грабежи произойдут в будущем, репортерам пока неизвестно. А я, как водитель время-хода, хотя кое-что об этом и знаю, могу сказать одно. Надеяться, что методы ограбления не будут совершенствоваться и прогресс именно в этой области вдруг почему-то остановится, — наивно. Занятие грабежом — дело такое, которое застоя не терпит, и каждый день приходится им придумывать что-нибудь новое, двигая вперед свою теорию и практику. А те гангстеры-консерваторы, которые успокоились на достигнутом и попробовали почить на лаврах, давно уже отбывают свои сроки и тяжело расплачиваются за нежелание шагать в ногу со временем и участвовать в общем прогрессе.

Но это так, к слову пришлось. А ограбление, которое произошло в столице Бусолонии — Бусолоне, действительно было грандиозным и, я бы даже сказал, наглым. Нет, в самом деле! Среди бела дня в центре города останавливают автомобиль и вытряхивают из него три миллиарда. Вся операция продолжается полторы минуты, и преступники исчезают в неизвестном направлении.

Вот и все. Не стоит объяснять, как им, этим гангстерам, удалось провести такое мероприятие, — об этом достаточно много писали все газеты. Но происшествие было тем более скандальным, что похищенные драгоценности принадлежали не кому-нибудь, а королевской фамилии данного королевства. И в тот день их перевозили из одного дворца, который собирались ремонтировать, в другой, только что отремонтированный. Расстояние между дворцами — три автобусные остановки, перевозка происходит в строжайшей тайне, и все-таки гангстерам удается все разузнать и осуществить свои преступные планы. Ну просто Фантомас какой-то, честное слово!

Конечно, вся полиция в городе, в стране и на всей планете была тут же поднята на ноги. Дюжина самых лучших детективов прибыла на место происшествия со всего мира. Все эти двенадцать детективов были настолько знамениты и действовали раньше настолько безошибочно, что присутствие любого из них в Бусолоне гарантировало неминуемую поимку преступников. Оставалось только непонятным, зачем нужно ловить одних и тех же преступников двенадцать раз. Но это, как говорится, дело хозяйское. Каши маслом не испортишь.

Каждый знаменитый сыщик вел расследование самостоятельно, пользуясь собственным методом.

Например, неаполитанский инспектор Арлоли целый день расхаживал по тому переулку, где произошло ограбление, и напевал одну и ту же мелодию.

Пел он довольно громко и, вероятно, фальшиво, потому что к вечеру жители переулка готовы были дать любые показания, только бы он перестал петь или хотя бы исполнил что-нибудь новенькое.

Японский инспектор Сирихоту обошел всех городских дантистов и, вежливо улыбаясь, составил список лиц женского пола, посещавших зубных врачей за последнюю неделю.

А частный детектив Трильби прямо из аэропорта отправился на знаменитый рыцарский мост и до вечера стоял там, рассеянно глядя в мутные воды Суарры. Потом он купил сандвич, зачем-то слетал на денек в Гонконг и снова вернулся смотреть на речку.

И чем загадочней действовали прославленные детективы, тем яснее становилось: преступникам не уйти.

Преступники, видимо, тоже чувствовали это. Ну подумайте, какого черта этому Трильби торчать на мосту? Что-то в этом есть!

И действительно, непонятные на первый взгляд методы знаменитостей вскоре дали первые результаты. Стало точно известно, что в ограблении участвовали трое, а именно: Большой Бен, Коротышка Стос и Лазарь Голландец.

Все облегченно вздохнули. Ведь каждый понимал, что если эти парни хотят поскорей отсидеть свои тридцать лет и вернуться к своим занятиям, то нечего тянуть резину: пора сдаваться. Но, видать, чувство меры покинуло их, и они зачем-то продолжали играть в прятки. Газеты призывали их к благоразумию. Президент их корпорации выступил по телевидению, и сказал, чтоб они кончали валять дурака, потому что над ними уже смеются, а это подрывает авторитет всей корпорации. Но, конечно, президент не знал, какое отчаянное дело задумал Большой Бен. Да и никто, кроме тех трех, не знал об этом.

Казалось, похитителям королевских сокровищ некуда деться. Таможенники на границах, в аэропортах и космодромах с небывалой дотошностью обшаривали каждый чемодан, заглядывали в портфели и не оставляли без внимания дамские сумочки.

— Если я хоть что-нибудь понимаю в психологии преступников, — сказал репортерам всемирно известный инспектор Мегрэ, — не сегодня-завтра они себя обнаружат. Должны обнаружить!

— Коллега Мегрэ говорит верно, — согласился не менее известный сыщик Пуаро. — Ведь преступники все-таки люди, и они тоже нервничают.

И оба великих детектива оказались, как всегда, правы. Через два дня преступники и вправду дали о себе знать. Но совершенно неожиданным образом.

Честно говоря, я очень удивился, когда начальство приказало мне отправляться в этот самый Бусолон. Чего я там не видел — в Бусолоне? Я в это время как раз должен был везти в Древний Египет ученых, которые осваивали опыт строительства пирамид. А Древний Египет это вам не какой-нибудь Бусолон. Но мы, времяпроходцы, народ дисциплинированный, и раз приказано — едем. Тем более кого-кого, а меня зазря гонять не станут: заслуженные водители времяходов всем нужны.

Ну ладно. Прилетаю я в Бусолон. Встречают меня один генерал, один адмирал и сразу в машину. «Хау ду ю ду?» — «Отлично». — «Как летели?» — «Отлично». — «Как погода?» — «Отлично». А насчет дела они молчат, и я молчу. Да и как разговаривать, когда четыре мотоциклиста машину сопровождают и такой треск от их мотоциклов, что просто оглохнуть можно? Но ничего не поделаешь: почет!

Наконец приехали. Вводят меня в какой-то кабинет. Наверное, в кабинет министров.

— Ну наконец-то, наконец-то! — говорит главный министр и идет мне навстречу. — Очень рад видеть вас. Господа, разрешите представить: господин Николай Ложкин. Тот самый. Полагаю, вам все известно об этом замечательном человеке.

— Как же, как же! Что за вопрос! — говорят присутствующие. — Кто же не знает Ложкина!

Ну я, конечно, как смог покраснел.

— Разрешите, — говорю, — переадресовать ваши приветствия всем времяпроходцам и водителям времяходов.

Они опять пошумели, и мы расселись.

— Вы, по-видимому, слыхали, господин Ложкин, — говорит главный министр, — о том печальном происшествии, которое имело место в Бусолоне. Но на днях наглые грабители снова дали о себе знать, совершив второй отчаянный поступок. Они похитили времяход и бесследно исчезли во времени.

Я внутренне ахнул, но тут же спохватился.

— Простите, насколько мне известно, Бусолония не имеет времяходов?

— Совершенно верно. Эти гангстеры похитили ваш времяход, который демонстрировался у нас на международной выставке.

И тут уж я ахнул не внутренне, а, как говорится, в полную силу. Хоть и с соблюдением дипломатического этикета. Теперь-то я понял, почему именно меня сюда послали. Мне всегда поручали выполнять самые невыполнимые задания!

А главный министру продолжал:

— Мы, разумеется, понимаем, что Бусолония обязана возместить вашей стране все материальные убытки. Но не это тревожит нас. И не потеря трех миллиардов беспокоит нас, хоть, конечно, такие деньги тоже на дороге не валяются. Основная беда в том, что из-за этого проклятого ограбления возникло особое дело — дело государственной важности и чрезвычайной секретности.

Тут главный остановился, и я заверил его, что кто-кто, а времяпроходцы умеют держать язык за зубами.

— Так вот, — сказал он, — вместе с фамильными драгоценностями была похищена знаменитая королевская корона, принадлежавшая некогда создателю Великого Королевства Бусолонии, основателю династии Паприкотов — Филиппу Везунчику. Более пятисот лет корона переходила от одного Паприкота к другому, являлась как бы символом неиссякаемости династии и талисманом, приносящим удачу. И теперь эта историческая корона исчезла. Король Альфред опечален. Король считает это дурным предзнаменованием и тает буквально на глазах. Только возвращение короны может вернуть королю спокойствие. И лишь вы, господин Ложкин, способны помочь нам в данной ситуации. Не отвечайте «нет», господин Ложкин, подумайте…

— Я не могу ответить «нет», потому что обязан найти принадлежащий моей стране времяход! — сказал я. — Но, господа, вы, очевидно, не представляете всей сложности этого дела. Если вы не смогли найти преступников в своем собственном городе, то есть на ограниченном пространстве, то как разыскать их в беспредельном времени? Ведь совершенно неизвестно, куда они сбежали: в прошлое или будущее, далеко или близко…

— Это не совсем так, — заметил министр полиции. — Какова цель преступников? Скрыться от преследования и сбыть похищенные ценности. Ни для первого, ни для второго ближайшее будущее не подходит, ибо там не могут не знать, а точнее — не помнить о таком сенсационном ограблении. Подобные события так быстро не забываются, и даже через пятнадцать-двадцать лет сбежавшие не смогут считать себя в безопасности и, конечно же, не рискнут продавать драгоценности. Следовательно, бежать туда им незачем.

— Согласен: ближайшее будущее отпадает.

— Скорей всего эти наглецы прячутся в прошлом десятилетии. Ведь там еще ничего не знают об ограблении, а связи с преступным миром того времени у сбежавших обширные, что значительно облегчит им сбыт похищенных сокровищ. Но это же и наведет нас на их следы. Так что искать этих грабителей и следовало бы в первую очередь там, в прошлом десятилетии.

— Ну что ж, это не лишено… — согласился я. — Однако, господа, я полагаю, необходимо с самого начала наших откровенных и дружеских переговоров внести ясность. Моя задача — найти украденный времяход. И я хотел бы провернуть эту операцию поскорей, потому что трудно представить себе, что могут натворить гангстеры со всей историей цивилизации, имея в своем распоряжении такую машину. Но я не умею и не собираюсь вылавливать самих гангстеров и разыскивать какие-то короны!

— О, насчет этого можете не беспокоиться! — улыбнулся главный министр. — С вами отправится наш лучший агент, выполнивший немало особо деликатных и важных заданий. Имя его Джеймс Бонд-младший.

И в кабинет вошел стройный светловолосый парень в самом модном костюме из самого модного журнала мод. Он был на голову выше меня и приветливо улыбался на все тридцать два зуба. А глаза у него были такие голубые, бездумные и честные, что сразу было видно: этот парень способен на все.

— Агент 003, - представился он, протягивая руку.

— Времяпроходец 001, - так же серьезно ответил я. — Но раз уж нам вместе работать, вы можете называть меня просто Николаем.

(Ничего я поддел его, как вы считаете?)

— Очень приятно, Ник, я люблю когда без церемоний, — улыбнулся агент 003. — Зовите и вы меня просто Тройкой.

Министры весело засмеялись.

— Ну вот и хорошо, — сказал главный. — Я вижу, вы отлично сработаетесь.

И как только самолетом доставили мой времяход дальнего радиуса действия, мы начали работать.

В первый раз мы отъехали чуть-чуть и, остановившись в прошлом году, сняли номер в лучшем бусолонском отеле «Астория».

Джеймс надел вечерний костюм, сунул в карман бесшумный пистолет, ловко замаскированный под портсигар, и зажигалку, имевшую вид пистолета, после чего пожелал мне спокойной ночи и удалился.

Когда он пришел утром, от него пахло настоящим арманьяком, французским шампанским, коллекционными винами и черной икрой.

— Ну что? — спросил я.

— Надо подумать, — серьезно сказал 003. Думал он часов пять, а когда проснулся, сказал: — Здесь их нет. Поехали дальше!

Через час мы остановились в позапрошлом году и отправились в захудалую, подозрительного вида гостиницу «Галеры».

Джеймс напялил на себя потрепанную матросскую форму, приклеил рыжую шкиперскую бородку и, рассовав по карманам доллары и кастеты, пожелал мне спокойной ночи.

Утром от него несло дешевым виски, пивом, портером, портвейном, кальвадосом и сидром.

Преступников не было и здесь.

На следующий день мы отъехали еще на год и остановились в шикарном отеле «Амбасадор», который находился рядом с «Казино де Бусолон».

Джеймс надел элегантный костюм для игры в покер, сунул в карман чековую книжку, восьмизарядный кольт, имевший вид самопишущей ручки, ручку, похожую на стилет, и пожелал мне спокойной ночи.

Утром от него пахло только духами «Мицуко» и пудрой «Шанель». Но на этот раз он еле стоял на ногах.

«Однако, нелегкая работенка у этих агентов по особо деликатным поручениям, — подумал я, — но дело есть дело».

И так мы кочевали из года в год, и Джеймс, словно ночной сторож, ежевечерне отправлялся на работу. Каждый вечер он переодевался, гримировался и, ловко применяя только ему известные хитрости, шел искать следы преступников.

А утром он глотал пирамидон и соду, проклиная тех, кто придумал алкогольные напитки, а также бифштексы, антрекоты, омары, кальмары, шпикачки, спагетти, миноги, шашлыки и многие другие блюда.

Профессиональные заболевания агентов по особым поручениям — гастрит и переутомление — давали себя знать. Хоть, правда, к вечеру Джеймс отходил и снова становился как огурчик.

Но к тому времени, когда мы прошли все минувшее десятилетие и уже приканчивали второе, я убедился, что так дело не пойдет.

— Послушай, Джеймс, — сказал я однажды, когда он уже успел прийти в себя и опять собирался в ночное. — Послушай, Джеймс, так у нас ничего не получится. Мы обшарим еще полвека, ты выдуешь еще полцистерны виски — и все! Так поиски во времени не ведутся!

— А как же они ведутся. Ник?

— По системе. Например, уже ясно: гипотеза о том, что гангстеры спрятались в ближайшем прошлом, оказалась несостоятельной. Значит, нужна новая гипотеза.

— Насчет гипотез, Ник, я могу тебе посоветовать только одно: на меня не рассчитывай. (Ну этого 003 мог бы и не говорить.)

— Но, Джеймс, до того, как продолжать поиски, нужно еще раз прикинуть: куда скорей всего могли наши гангстеры податься? Ведь была у них какая-нибудь идея, когда они уводили времяход?

— Конечно, была. Смыться и продать драгоценности.

— Вот именно — продать. А теперь представь себе, что в один из прошлых веков в Бусолоне появляются странные, никому не известные люди и открывают торговлю алмазами, бриллиантами и прочими камешками. Причем продают они их по дешевке, чтобы поскорей разделаться и уехать. Должно было такое событие оставить хоть какой-нибудь след в истории. Отметил бы это хоть один житель Бусолонии в своих мемуарах!

— Ник, ты гений! — торжественно сказал 003 и крепко пожал мне руку. Пальцы у этого парня, черт его побери, были железные.

— Так вот, Джеймс, ты можешь пригласить на совещание десять самых лучших историков Бусолонии?

— Десять? — ответил Джеймс. — Хоть полсотни! И мы тут же вернулись в настоящее.

Совещание с выдающимися историками происходило оживленно и бестолково. Узнав, что именно меня интересует, историки начали припоминать все, что им было известно по данному вопросу. Но, во-первых, им ничего не было известно. А во-вторых, каждое событие из истории Бусолонии вызывало ровно столько трактовок, сколько историков участвовало в совещании. В одном только сходились все ученые. В том, что лишь при основателе династии Паприкотов — Филиппе Везунчике — Бусолония стала такой могущественной, и лично Филипп Везунчик присоединил к ней обширные земли своих менее удачливых соседей.

Я слушал эти бесполезные для наших поисков рассказы и печально думал, что просто зря теряю время. Надежды мои не оправдались: никаких следов похитители сокровищ в истории не оставили.

И вдруг у меня мелькнула странная мысль. Она была настолько странной, что я сразу же отогнал ее. Но потом все-таки решился задать один наивный и глупый вопрос.

— Я прошу прощения за свое невежество, — сказал я, — но объясните мне, пожалуйста, почему именно королю Филиппу удалось победить своих соседей?

— Он был великим полководцем! — сразу же ответил главный филипповед.

— И гением! — подхватил другой историк.

— И потом на его стороне была правда, и ему помогало провидение… — объяснил третий историк, бывший, как видно, историком-идеалистом.

— При чем здесь провидение?! — вскочил с места историк-материалист. — Просто у Филиппа была армия, состоявшая из ландскнехтов, наемных солдат…

— А почему же другие короли не завели себе ландскнехтов, если все дело в этом? — не сдавался идеалист.

— А потому, что у других королей не было денег — вот почему! — пояснил материалист.

— Не в деньгах счастье! — выкрикнул идеалист, но тут же понял, что переборщил, и, покраснев, замолчал.

— Значит, Филипп побеждал не столько умением, сколько, так сказать, бил своих врагов рублем? Так, что ли? — уточнил я.

— Вы, молодой человек, пользуетесь ненаучной терминологией, — строго заметил мне самый старый ученый. — Но суть вопроса ухвачена вами верно.

— Спасибо, — сказал я. — И еще раз извините, но я не ученый, а простой водитель времяхода. Так что, если можно, я задам еще один наивный вопрос. Вот эта самая корона, которая переходила от Паприкота к Паприкоту, откуда она взялась у самого первого Паприкота, то есть у того же Филиппа Везунчика?

Главный филипповед задумался.

— А мне, — говорит, — этот вопрос никогда прежде в голову не приходил. Ну взялась и взялась. Откуда у всех королей короны берутся? Заказывают, наверное. Или покупают… Право, не знаю…

— Но, во всяком случае, Филипп не получил ее от своего предшественника?

— Конечно, нет. У последнего представителя династии Сандунов, предшествовавшей династии Паприкотов, у короля Забора Одиннадцатого, была совсем другая, треугольная корона, которая и сейчас хранится в кабинете его величества короля Альфреда. Корона Сандунов гораздо беднее и, да простят меня Сандуны, безвкусней короны Паприкотов. А корона Паприкотов, молодой человек, это же целое состояние!

— Ай-я-яй! — сказал я. — Вот так Филипп! И ландскнехтам он платил, и земли скупал, и корону отгрохал. Ну, откуда у людей такие деньги берутся? Хотя бы у того же Филиппа…

— Во-первых, король Филипп был чрезвычайно бережливым человеком, — пояснил идеалист, — а во-вторых, существует предание о том, что он нашел клад, за что, кстати, и получил прозвище Везунчика. Я лично этому преданию верю.

— Ха-ха! — закричал материалист. — Я лично больше верю преданию о том, что Филипп имел дело с нечистой силой! — Этот материалист был, видать, непоследовательным материалистом.

Но тут между историками началась такая ученая свалка, что совещание пришлось окончить. А нас с Джеймсом сразу же вызвали к главному министру.

— Ах, господа, господа, неужели у вас нет никаких утешительных известий? — спросил главный, нервно расхаживая по кабинету. — Его Величество вне себя от горя. Король говорит, что, если не найдут корону, он отречется от престола и подастся в йоги. Неужели вы не спасете его?

— Мы делаем все, что в наших силах, — сказал 003, - но нам трудно: бежавшие не оставили никаких следов во времени, и даже лучшие историки не могли помочь нам.

— Агент 003, как всегда, скромничает, господин главный министр, — возразил я. — Джеймсу Бонду-младшему удалось уже кое-что узнать. Вы можете обнадежить Его Величество! — И мы покинули кабинет.

— Послушай, Ник, я понимаю, как много ты сделал сейчас для меня: мои акции поднялись на тысячу пунктов. — И он крепко пожал мне руку. — Чем я могу отблагодарить тебя?

— А вот чем: когда тебе еще раз захочется пожать мне руку, делай это поосторожней!

(По-моему, я неплохо намекнул ему, а? Иногда у меня это здорово получается!)

— А теперь, Ник, объясни, мне, ради бога, что нам с тобой удалось узнать?

— Разве ты не понял, что нам теперь точно известно, где искать гангстеров? Разве ты не понял, откуда у Везунчика вдруг появились деньги, чтоб платить ландскнехтам, и бесценная корона?

— Откуда же?

— От тех, кто ограбил короля Альфреда, — от них-то, как ни странно, он и получил свою собственную корону и драгоценности! Об этом невольно рассказали мне филипповеды, когда я так дотошно расспрашивал их о загадочных нетрудовых доходах Везунчика.

Джеймс оторопело уставился на меня. Потом в его голубых честных глазах появились проблески мысли. Он захохотал и хлопнул меня по плечу с такой силой, что дактилоскопический отпечаток его пятерни сохранился на моем плече до сих пор.

— Я всегда говорил, Ник, что ты гений! — заорал он. — А теперь подбрось-ка меня во времена этого самого Филиппа, а остальное я беру на себя!

Ко двору короля Филиппа Паприкота мы прибыли в качестве послов Великого султана Амбулатория. Конечно, ни король, ни его приближенные понятия не имели ни о каком Амбулатории. Но дары, привезенные от его имени, были такими щедрыми, что существование Великого султана Амбулатория стало само собой разумеющимся. Ну подумайте сами: разве может присылать подарки султан, которого нет!

Эго же абсурд?

Прием послов был обставлен со всей подобающей торжественностью. Король Филипп (тогда еще не называвшийся Везунчиком) восседал на троне.

Мы низко поклонились, и Джеймс передал Великому королю Филиппу пламенный привет и пожелания успехов, здоровья и счастья в личной жизни от Великого султана Амбулатория. Затем я преподнес королю такие сувениры, как зажигалка, карманный фонарь, двенадцатицветная шариковая ручка и безразмерные носки.

После этого король милостиво пригласил нас погостить в Бусолоне, сколько мы пожелаем. А именно этого мы и добивались своим визитом. Теперь мы могли бродить сколько угодно по Бусолону и окрестностям, не вызывая подозрений.

— Ты знаешь, Ник, — удивился 003, Когда окончилась аудиенция. — Я бы не сказал, что Филипп выглядит таким уж богатым. И корона на нем старая, сандуновская.

— Так это же хорошо. Значит, мы прибыли сюда на несколько дней раньше Большого Бена с компанией. И мы успеем захватить драгоценности, прежде чем они попадут к Филиппу. Мы их заберем у Большого Бена, как только он здесь появится.

Но агент 003 не был времяпроходцем, и ему не так-то просто было втолковать простейшие вещи, понятные любому начинающему водителю времяхода.

Однако я как мог все-таки объяснил ему, что времяход способен передвигаться только во времени, но не в пространстве. На этой машине можно оказаться в другой исторической эпохе, но не в другой географической точке. И значит, времяход теперь появится на том же самом месте, где он стоял на выставке. Но при короле Филиппе Бусолон был небольшим городком. И то место, где через пятьсот лет построили международную выставку, находилось вне Бусолона и было покрыто лесами и болотами.

Именно здесь мы с Джеймсом подкарауливали долгожданную тройку. Мы ждали целую неделю. И в тот день, когда 003 намекнул, что он, кажется, преувеличивал мою гениальность, и полюбопытствовал, нет ли у меня в запасе еще каких-нибудь идей или гипотез, — в тот самый день ровно в 17.00 раздался треск падающих деревьев (одно из них, между прочим, чуть не придавило Джеймса) и неподалеку от нас возник времяход.

Он возник прямо из ничего, из воздуха, с треском и грохотом расчищая себе место в пространстве. Он возник и застыл.

— Ты гений! — шепнул Джеймс, и мы притаились за кустами.

Было тихо-тихо… Потом дверцы открылись, и из машины осторожно вышли двое: Большой Бен и Коротышка Стос. Значит, третий, Лазарь Голландец, на всякий случай остался в машине, и мне это очень не понравилось. Чуть что — и он навсегда мог исчезнуть вместе с времяходом.

Но вот показался и третий. Я с облегчением вздохнул.

— Все в порядке, — сказал Коротышка Стос. — Мы в каком-то лесу. — И они, оглядываясь, медленно пошли по направлению к нам.

Джеймс отполз в сторону и по-пластунски неслышно стал удаляться. Я заметил его опять только тогда, когда он оказался между гангстерами и времяходом, отрезав им таким образом путь к машине.

И тогда я понял, за что ценили Джеймса Бонда-младшего и в чем он действительно был специалистом.

Я сам знаю приемы самбо, джиу-джитсу и дзю-до. Но я никогда не видел, чтобы кто-нибудь действовал так ловко, как 003. Неожиданно налетев сзади, он с силой выбросил правую руку и левую ногу, уложив Коротышку Стоса и Лазаря Голландца. Одновременно с этим он врезался головой в живот Большого Бена, и тот согнулся пополам. Затем Джеймс, сделав пируэт, левой рукой сшиб Коротышку, правой ногой — Голландца и, резко выпятив зад, так толкнул им Большого Бена, что тот всем телом влепился во времяход, и нам потом пришлось отвечать перед начальством за вмятины на машине. Но дело не в этом. Применив в течение полутора минут шестьдесят различных приемов, Джеймс сгреб все, что осталось от гангстеров, в кучу и, расслабив мускулы, закурил.

— Ловко! — сказал я.

— Да нет, я что-то сегодня не в ударе… — скромно проговорил 003 и заглянул во времяход. Драгоценности были на месте. Корона тоже. — Ну вот, ты отыскал свою машину, я королевские сокровища. Мы неплохо поработали! Можно и возвращаться.

И тогда мне пришлось повести тот трудный и неприятный разговор, к которому я уже давно готовился. Тот разговор, который из-за определенных интеллектуальных особенностей агента 003 мог иметь для нашей цивилизации самые неприятные и далеко идущие последствия.

— Можно и возвращаться, — согласился я и как бы между прочим добавил: — Джеймс, а ты помнишь, что сказал один из филипповедов, когда я спросил, где Везунчик добыл столько денег, чтобы платить ландскнехтам?…

— Да нет, я ведь не очень прислушивался к вашему трепу.

— Он сказал, что Везунчик якобы нашел клад…

— Это я помню. Ну и что?

— А ведь это, оказывается, правда! Я даже знаю, кто этот клад спрятал!

— Кто?

— Мы с тобой!

— Кто, кто?

— Ты да я, да мы с тобой!

— Я что-то не понимаю, к чему ты клонишь? Ты можешь объясняться как-нибудь попроще?

— Ладно. Ты сам видел, как гангстеры привезли сюда драгоценности, собираясь продать их Филиппу. Так?

— Дальше.

— Ну, Везунчик не дурак. Он бы с Большим Беном и его приятелем как-нибудь разделался, а драгоценности попросту присвоил. Отсюда бы и пошло богатство Везунчика. Он бы одни земли отнял, другие — завоевал. И Бусолония стала бы могучим государством, что и случилось на самом деле. Так?

— Продолжай.

— А что произойдет теперь? Мы увезем эти сокровища, и, значит, они не достанутся Филиппу. Он не сможет нанять ландскнехтов, не сможет скупать земли… Короче, Бусолония не станет Великим Королевством, и вся история цивилизации пойдет по-другому, и наш мир будет другим. Ты это понимаешь?

— Допустим.

— И мы с тобой окажемся виновниками того, что человечество станет не таким, как сейчас. Мы не имеем права делать этого, Джеймс!

— Так что же ты предлагаешь?

— Оставить сокровища Филиппу, и пусть все будет как было.

— Ты все сказал? Теперь послушай меня. Я, агент 003, получил приказ вернуть похищенные королевские драгоценности. И я этот приказ выполню, что бы там с вашей цивилизацией ни происходило!

— А я времяпроходец. И я не позволю тебе нарушить естественный ход истории. С человечеством экспериментов не делают!

— Ник, ты видел, как я справился с этими тремя?

— Ну и чего ты добьешься? Ты же не умеешь водить времяход и не сумеешь вернуться без меня в настоящее… Как же, в таком случае, ты выполнишь задание, агент 003? Нет, Джеймс, я все продумал: королевские сокровища все равно останутся здесь и попадут к Везунчику.

Джеймс вскочил.

— Ты сам слышал, что король в отчаянии. Он может даже уйти в йоги, если я не привезу его короны!

— Это его личное дело.

Джеймс видел, что со мной ничего не поделаешь. Ему было наплевать на историю цивилизации. Но на страже ее интересов стоял я, и агент 003 понимал, что он бессилен.

И вдруг у него появилась идея.

— Ну хорошо. Твоей истории необходимо, чтобы у Филиппа появились деньги. А мой Альфред больше всего убивается из-за короны Паприкотов. Корона на ход истории влияет? Не влияет. Значит, мы оставляем Везунчику драгоценности, а королю Альфреду возвращаем корону. Идет?

Я прикинул: а что? Действительно, Везунчик вполне сможет свершить все свои исторические действия без этой короны. Значит, ход истории не будет нарушен. А это самое главное.

Правда, Джеймс не учитывал еще одного очень важного обстоятельства. Но оно касалось сугубо внутренних дел Бусолонии, а мы, времяпроходцы, во внутренние дела, как известно, не вмешиваемся.

На этом компромиссном решении мы и остановились. Драгоценности мы зарыли в землю, и от имени султана Амбулатория под строжайшим секретом сообщили Везунчику, где он может обнаружить несметные сокровища.

Да, не таким уж идеалистом был тот историк, который верил, что Филипп Паприкот нашел клад. Оказывается, бывает и такое.

Когда мы вернулись, король Альфред пожелал нас видеть.

Джеймс Бонд-младший выбрал из своего гардероба специальный костюм для посещений Его Величества, уложил корону в специальный футляр для корон, и мы отправились во дворец.

Агент 003 подробно доложил, как нам удалось задержать преступников. А мне лично пришлось дать объяснение, почему мы вынуждены были оставить драгоценности Филиппу.

К счастью, король Альфред оказался толковым парнем и довольно быстро сообразил, что я поступил правильно.

— Ничего не поделаешь, с историей приходится считаться! — проговорил он, разводя руками.

И я подумал: живут же другие без фамильных драгоценностей. Проживет и Альфред. Перебьется как-нибудь.

А Джеймс сказал:

— Ваше Величество, может быть, вас хоть в какой-то степени утешит тот факт, что без ущерба для истории мне все же удалось вернуть вам самое драгоценное ваше сокровище. — И, сделав эффектную паузу, 003 добавил: — Я говорю о короне Паприкотов.

Он вынул корону из футляра, и присутствующие зажмурились от сверкания и блеска великолепной короны.

Король с удивлением посмотрел на корону, а затем на Джеймса. Министры тоже.

— Что это такое? — спросил король.

— Корона Паприкотов, — ответил Джеймс, почуяв что-то неладное.

— Вы что-то путаете… Все Паприкоты, насколько мне известно, пользовались только одной короной — вот этой, — и король указал на стоявшую под стеклянным колпаком треугольную сандуновскую корону. — Она перешла к Паприкотам от их предшественников Сандунов. Никаких других корон у Паприкотов не было.

Агент 003 растерялся. А между прочим, еще пятьсот лет назад там, в лесу под Бусолоном, Джеймсу полагалось бы сообразить простую вещь: если он из-за служебного рвения увозит корону, которая исторически должна была достаться основателю династии Паприкотов, то он по личной инициативе лишает этой короны всю последующую династию. Вот ведь как!

И можно понять недоумение короля Альфреда, которому притащили никогда не виденную им чью-то чужую корону.

— Здесь какое-то недоразумение, — повторил король. — Очевидно, эти гангстеры ограбили, кроме нас, еще какого-нибудь монарха. Вот откуда у них эта корона. И благодаря вам, агент 003, эта краденая вещь оказалась в нашем дворце! Какой международный скандал!

Так кончилась карьера Джеймса Бонда-младшего. И ничего не поделаешь! Как правильно заметил король Альфред Паприкот: с историей приходится считаться!