Глава 11   

   Чтобы посетить загадочную Светочку Самойленко, Астафьеву надо было ехать в центр, в сторону родного ГОВД. Ему сегодня везло со средствами передвижения - Юрия подбросил встретившийся случайно в больнице сосед по лестничной клетке. Чуть подумав, Юрий решил зайти на работу, вдруг что-нибудь изменилось в раскладе сил. Новости оказались неутешительными.

   В кабинете он застал Мазурова, тот стоял у окна с сигаретой. Это был плохой знак, в больнице майор бросил курить, и только что-то чрезвычайное могло заставить его снова взяться за узаконенную Минздравом отраву.

   - Бычка привезли, - сразу оповестил он Астафьева.

   - Давно?

   - С час назад. Допрашивают в ИВС. Там и Мамонов, и Касьянов. Сейчас смотрю, и Жучихин туда пробежал.

   Юрий покачал головой. Василий Иванович Жучихин был не только личным шофером Мамонова, но по совместительству и денщиком и адъютантом, служил подполковнику верой и правдой. Среднего роста, прапорщик обладал невероятной физической силой. В молодости он занимался тяжелой атлетикой, и это отложило отпечаток на его облик - голова, казалось, лежала на плечах, шея как бы вообще отсутствовала. Сам же прапорщик был далеко не прост: темные, с татарской раскосостью хитрованские глаза с лихвой выдавали его натуру. Мамонов заметил его лет пятнадцать назад, тогда Жучихин был обычным шофером, да и сам Мамонов пахал в УГРО простым опером. Но что-то тогда рассмотрел в нем будущий подполковник и волок за собой всю службу, выпрашивая у начальства лычки и звездочки для своего любимца. Он не раз вслух жалел, что Жучихин не имеет соответствующего образования, тогда сделал бы для него и офицерское звание. Несколько раз шофер спасал своего начальника при задержаниях и однажды даже прикрыл Мамонова своим телом, получив удар ножом в бедро.

   Но особенно ценен был Василий Иванович при допросах. Тактика "прессования" подозреваемых была известна давно, сам Мазуров не раз применял запрещенные методы, если точно знал - перед ним стопроцентный убийца. Порой приходилось пускать в ход и руки, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творил на допросах Жучихин. Мазуров ругался с Мамоновым по этому поводу еще в бытность обоих капитанами, после этого Мамонов начал вести допросы подозреваемых за закрытыми дверями, на пару с Жучихиным. Странно, при этом прапорщик не был садистом, наоборот, в повседневной жизни слыл добродушным и даже добрым человеком. Ответ был прост - он все привык делать хорошо, в том числе и "работу" с подозреваемыми.

   - А еще знаешь, какая есть неприятная новость? - сказал майор. - У Афонькина нашли пистолет. Подозревают, что из него убили Бурлака.

   - Как это? - не понял Юрий.

   - Так это. Обыск проходил под личным руководством Мамонова, Касьянова и этого его варнака, Жучихина. Где-то на кухне, на полочке за кастрюлями и нашли.

   - А точно тот?

   Мазуров кивнул:

   - Уверен. Иначе бы Мамонов не отправил его срочно на баллистическую экспертизу в Волжанск.

   - А колодниковская "купальщица"? Как ее золотые ручки?

   Майор ухмыльнулся:

   - Пришлось тоже отправить. Все отправили: и кровь с ковра, и все по Бурлаку. Хоть какая-то польза от этой бодяги. Ну, а что у тебя?

   Астафьев коротко рассказал о своих успехах.

   - Это интересно, - оживился Мазуров. - До дома Орловых там метров триста. Ее могли перехватить только те, с серебристого джипа. А с этой Светой надо бы встретиться.

   - Я сейчас к ней собираюсь.

   - Ты обедал?

   - Нет.

   - Я тоже. Сходить перекусить, что ли?

   Но в этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел возбужденный Колодников.

   - Кажется, я вычислил, кто ту бабу в колодец запрятал! - с ходу информировал он.

   - Кто?

   - Некто Засыпкин, Николай Федорович. Дважды судимый, наркоман. Дом его буквально в ста метрах от колодца.   

   - С чего ты взял, что именно он? - не поверил Мазуров.

   - Сейчас, - сказал Андрей и, налив из графина стакан воды, залпом осушил его. - Жарища, - пожаловался он. - Мозги аж кипят. Так вот! Его сожительница, некто Валя Игошина, сидела в свое время также за наркоту. Соседи припомнили, что как раз в ноябре, когда закрыли этот колодец, оба исчезли из города. Не было их месяца три, потом появилась сначала она, а вскоре и он. Но самое главное, - Колодников торжественно поднял палец. - Я, кажется, вычислил и саму жертву.

   Глаза Мазурова заблестели не меньше, чем у торжествующего Андрея. Он всегда восхищался четкой, красивой работой и радовался так, как будто провел ее сам.   

   - Ну, давай, доказывай, пока не верю, - поторопил он Андрея.

   - Слушайте. В ноябре прошлого года прошла ориентировка о некоей Варваре Пыршевой, шестьдесят второго года рождения, воровке на доверии. За ней числилось несколько эпизодов, довольно типичных: подходят на улице к детям и начинают рассказывать, что с их родителями произойдет что-то страшное, если не снять с них порчу, узнают, есть ли кто дома, и таким образом проникают в квартиру.

   - Ну-ну!

   - Последний раз она хапнула приличную сумму в долларах плюс золото. По моему там было, три тысячи баксов, и золота тысяч на сорок. Не знаю уж почему, но она там сильно наследила, в квартире повсюду ее пальчики, искала, видно, на совесть. По ним Пыршеву и вычислили, но найти не смогли - исчезла. Все приметы с моей "купальщицей" сходятся: возраст, рост, комплекция, а самое главное - татуировка, роза на плече.

   - Но почему ты решил, что ее запорола именно эта парочка? - не выдержал Астафьев.

   - Эта самая Валя Игошина сидела в зоне в одно время с Пыршевой. Я позвонил туда, благо это у нас в области. "Кум" покопался в архивах и подтвердил, что они даже были большими подругами. Похоже, Пыршева была личной "коблихой" Вали Игониной.

   - Чем? - не понял Юрий.

   - Ну, любовницей Игониной, удовлетворяла ее, - пояснил Мазуров.

   - Так что приехать к ней Пыршева вполне могла, к примеру, поняла, что наследила, и решила на время лечь на дно.

   - И легла в колодец, - хмыкнул Мазуров.

   - Но зачем лучшей подруге ее убивать? - усомнился Астафьев.

   - Ну, Юра, - Колодников развел руками. - Ты что, не знаешь наркоманов? У той же на руках был хорошие деньги, не считая золота! Года можно колоться, если не больше.

   - Что дальше будешь делать? - спросил Мазуров.

   - Надо подумать. Экспертизу рук бы провести...

   - Мамонов уже отправил.

   - Как?! - удивился Колодников. - Когда?

   - Сегодня.

   Мазуров рассказал оперативнику все происшедшее в этот день, и радостное возбуждение майора сошло на нет. Он выругался.

   - Козлы! Боюсь, обломают они Свинореза. Пару дней подержат без дозы, а потом он все, что им надо подпишет. Значит, все-таки они валят все на этих троих, - сказал Колодников.

   - На кого?

   - Ну, Бурлака, Свинореза и Афонькина.

   - На пятерых, Андрюша, - поправил Мазуров. - Приплели сюда и экскаваторщика - уже сидит в ИВС, а, кроме того, хотят притянуть на цугундер и рыбака на синем "Москвиче". Будет у них за "шмаровоза".

   - Хреново, - подвел итог Андрей.

   - Да уж, хуже некуда.

   Мазуров снова закурил, поднялся, подошел к окну.

   - Дома этого рыбака-то, Панов, что ли он? Уже ждут. Как приедет, сразу сцапают.

   - Панов, точно, - подтвердил Колодников.

   - А когда он приедет? - спросил Юрий.

   - По утрам он приезжает. Привозит вечерний и утренний улов. Долго рыбу сейчас не подержишь, протухнет на такой жаре, - пояснил Колодников.

   - Значит, завтра его и возьмут, - пришел к выводу Мазуров.

   - Да вот хрен им, - хмыкнул Андрей. - Этого я уж не допущу...

   - Идут! Оба! - крикнул, глядя в окно, Мазуров. Астафьев и Колодников в секунду подскочили к нему.

   - Что-то я у них на рожах не вижу радости, - заметил Юрий.

   - Юр, ну разве можно так говорить о вышестоящем начальстве, - хрипловато хохотнул старший опер.

   На лицах Мамонова и Касьянова и в самом деле читалось явное разочарование.

   Подполковник обернулся к Касьянову и сказал:

   - Ничего, без ширева он долго не продержится. Завтра подпишет все что угодно, хоть убийство Патриса Лумумбы.

   Настроение Мамонова испортилось окончательно, когда он увидел в окне глазевшую на них троицу во главе с Мазуровым. Под этим жестким взглядом Юрий невольно отступил назад, но и он успел заметить, как перекосилось лицо подполковника.

   - А эти что в окне торчат? - обратился он к капитану. - Пускай напишут рапорт о проделанной сегодня работе.

   Касьянов чуть задержался в дежурной части, а когда прошел в девятый кабинет, то застал там одного Мазурова. Остальные успели покинуть ГОВД через запасной выход, минуя очи непосредственного начальства.   

   На своем неизменном "уазике" Колодников приехал в район, где жил рыбак Панов. Машину, как всегда, оставил на другой улице и пешком направился к старому, неприметному домишку. За забором залаяла собака, но Колодников смело толкнул калитку и сразу увидел хозяина дома. Худощавый мужик лет пятидесяти с дочерна загорелым лицом возился с надувной лодкой.

   - Здорово, хозяин, - приветствовал оперативник рыбака.   

   - А, начальник, - засмеялся тот, поднимаясь с земли. Он цыкнул на собаку и подошел поближе. - Чем обязан таким визитом?

   - Ты дружка своего Панова давно видел?

   - Витьку?

   - Ну да.

   - Вчера, заезжал ко мне, просил нитки ноль четыре, сети латать.

   - А когда он приедет?

   - Завтра утром, как обычно.

   - Ты вроде ему родственником приходишься? - вспомнил майор.

   - Ну да, он мне двоюродный брат.

   - Вот что, ты место, где он сейчас обитает, знаешь?

   - Ну, как же, на Гнилом, ближе к Россоши.

   - Не хочешь его навестить?

   - А что, надо?

   - Очень.

   Колодников оглянулся по сторонам и, поманив пальцем рыбака, тихо сказал на ухо:

   - Передай ему, чтобы дня три в городе не появлялся. И место пусть сменит, а "москвичок" свой пусть припрячет подальше, больно приметен, понял?

   Лицо мужика вытянулось, он почесал искусанную комарами шею.

   - Что, так хреново?

   - Очень. Ну что, поедешь?

   - Конечно.

   Брат Панова сдержал свое обещание. Колодников еще покупал у ближайшего киоска сигареты, когда мимо него с противным треском на стареньком мопеде промчался давешний его собеседник. Одет он был по-походному, в брезентовую робу, болотные сапоги и с удочками наперевес. Проводив его взглядом, Андрей довольно хмыкнул.

   Заливные луга в окрестностях Кривова представляли собой естественный лабиринт из проток, речек, озер и болот пойменной части Волги. До великой реки от Кривова по прямой было километров десять, не больше, но, чтобы добраться туда, надо было долго петлять среди озер и проток, пробиваясь по раскисшей колее проселочных дорог, а местами и бездорожью. В этом хитросплетении лесов, луговой травы и воды разбирались только опытные, местные рыбаки и охотники. Именно в луга бежали все злостные правонарушители Кривова, и найти их там было не легче, чем иголку в стоге сена.   

   Астафьев беседовал в это время со Светой Самойленко. Она и в самом деле оказалось очень красивой девушкой. И Юрий сразу почувствовал, что ей не очень нравится этот разговор.

   - Меня уже допрашивали два ваших товарища, толстые такие, приколистые.   

   - Ну, у нас это дело обычное, открылись новые обстоятельства, надо уточнить кое-какие детали.

   - А Ольга что же, до сих пор без сознания?

   Не ответив на ее вопрос, Юрий спокойно продолжил:

   - Кстати, почему вы ни разу не посетили свою лучшую подругу? Столько лет вы были не разлей вода, а тут что-то совсем ее забросили?

   Светлана отвела глаза.

   - Я вчера видела дядю Андрея, он мне все рассказал.

   - Хорошо, тогда приступим к делу. Скажите, почему вы не хотели, чтобы Ольга уходила с банкета?

   - Почему вы считаете, что я этого не хотела? - оторопела Светлана.

   - Есть свидетели. Они видели, как вы шли за ней по аллее, хватали за руку, пытались остановить.

   - Ну-у, я это плохо помню, я... слегка перебрала. Может, такое и было, но я не помню.

   Юрию показалось, что девушка сочиняет на ходу. Тогда он задал другой вопрос.

   - Кстати, а когда вы сами вернулись с банкета?

   После небольшой паузы она ответила:

   - В четыре.

   "Врет, - безошибочно понял Юрий. - Но почему?"

   - А если точнее?

   - Если точнее, то в пять минут пятого, - ехидно уточнила Света.

   - Хорошо, так и запишем. Да, а где ваши родители?

   - Ну, отец на работе, а мать у бабушки, она ухаживает за ней. А что?

   - Хотелось бы с ними встретиться.

   - Но они не были на банкете.

   - Зато они были дома, когда вы вернулись.

   - Ну и что? Я совершеннолетняя, могу делать, что хочу и приходить домой когда угодно.

   - То есть на самом деле вы пришли домой гораздо позже?

   Несколько минут Светлана пристально рассматривала Астафьева. Этот довольно симпатичный парень все меньше и меньше нравился ей.

   - Что вам от меня надо? - уже со злостью спросила она.

   - Очень немного. Правды.

   - Я говорю правду.

   - Нет, это не правда.

   - Вы так уверены?

   - Конечно. И это очень странно. Вашу лучшую подругу похищают, потом находят раненой, без сознания. В больнице пытаются добить окончательно, а вы не хотите рассказать даже о такой малости, как последний разговор с подругой. Может быть, вы в этом как-то замешаны?

   Девушка молчала, но по глазам было видно, что сейчас в глубине ее души происходит какая-то борьба. "Сказать или не сказать?" Но Светлана вдруг явственно снова будто почувствовала на плече цепкую руку долговязого рыжеватого парня с нахальной усмешкой, услышала его хрипловатый голос.

   "... - И где же твоя подружка- недотрога?

   - Пошла домой.

   - Давно?

   - Только что.

   - В какую сторону?

   - Туда..."

   Астафьеву пришлось напомнить о себе, чтобы вывести девушку из молчаливого транса.

   - Ну, так что, Света?

   Наконец та призналась.

   - Вам легко говорить, а мне угрожали!

   - Кто? - быстро спросил лейтенант.

   - Я не знаю, звонили по телефону. Велели молчать, или меня, как Ольгу, найдут...

   Астафьев поднялся, обошел кресло, в котором сидела девушка, наклонился над ней и тихо, доверительно сказал:

   - Свет, они не узнают. Никаких протоколов я составлять не буду. На этих тварей мы все равно выйдем, через того же Гусева, машина ведь его была, а? - Астафьев увидел неподдельный испуг в глазах девушки

   - Я не знаю никакой машины, - вздрогнув, сказала она.

   - Хорошо, предположим, я тебе поверил. Но, будь уверена, мы их поймаем. Просто это будет завтра, а не сегодня. Мы знаем, что джип "чероки" принадлежит Гусеву. Но кто был в машине, кроме Гусева, а?