Джеймс Типтри, мл …Тебе мы, Терра, навсегда верны

— Идут, иду-ут! — ворвался в открытое окно кабинета этот известный всей Галактике многоголосый крик.

Питер Крисмас, рослый человек с коричневой кожей, неторопливо перевел взгляд с трехмерного телевидения на окно.

Мимо трибун, громко гогоча, неслась вереница маленьких ящеров, и украшения из драгоценных камней ослепительно сверкали на них в свете ясного утра — а оно всегда такое здесь, на Планете Состязаний. Ох уж эта Планета Состязаний! Крисмас повернулся к посетителю, в раздражении свертывавшемуся и развертывавшемуся на помосте для приветствий, и лицо его снова стало жестким.

— Вовсе никакой не полет! — возмущался посетитель. — Мы на Ксемосе не называем это полетом!

— Господин Пуридан, — сказал Крисмас, — если кто-то не в состоянии летать выше гор, из этого не следует, что он не летает совсем. Ваши подопечные могут выступить в группе «нелетающих птиц», только если они не летают вообще. Чтоб ни разу крыльями не взмахнули, не пролетели даже двух шагов! Вон, полюбуйтесь, пожалуйста, на этого красавца.

И Крисмас показал на передаваемое «трехмеркой» изображение, где самозабвенно скакало, помогая себе взмахами крыльев, пернатое со страуса величиной. На лице Пуридана, отдаленно напоминавшем человеческое, появилось выражение оскорбленного достоинства — как у пса, которому предложили печенье не высшего сорта.

— Господин Пуридан, — продолжал Питер Крисмас, — понимаете ли вы до конца, что случится, если во время состязаний ваш участник поведет себя подобным же образом? Во-первых, его дисквалифицируют, и вы потеряете уплаченный вами взнос, дающий право участвовать в соревнованиях; прахом пойдут также и остальные понесенные вами расходы, а Планета Состязаний обязана будет выплатить компенсацию участникам Тотализатора. Во-вторых, вас наверняка признают виновными в нарушении правил спортивных состязаний, и вам придется также компенсировать материальный ущерб, понесенный другими членами вашего планетарного союза, и они к тому же из этого союза выйдут. В-третьих, не исключено, что из-за нарушения вами правил кто-нибудь пострадает физически, а уж это, можете мне поверить, повлечет за собой необходимость выплатить суммы прямо-таки астрономические; ну, а мне, как Главному Распорядителю, придется, естественно, отвечать за то, что ваша команда вообще была допущена к участию в состязаниях. Когда-то, очень давно, подобный случай имел место, потому что мы не были так осторожны, как теперь. Тогда в числе участников бегов с одноместной двуколкой для нелетающих птиц оказался один со спрятанным надувным пропеллером, и проклятущая тварь в прямом смысле слова перелетела вместе с двуколкой через финишную линию и не только поранила трех наездников с других двуколок, но еще врезалась в зрителей. Почти пять миллионов кредитов понадобилось, чтобы все уладить… секундочку, извините…

Он повернулся к трезвонящему аппарату внутренней связи.

— Да, Хэл?.. Прекрасно, снимаю карантин сию же минуту… Клянусь Солнцем, Хэл, и я говорил тебе это триллион раз: десять ложных тревог лучше одной настоящей эпизоотии… Можешь рассчитывать на мою полную поддержку, даже если придется изолировать каждое животное на Планете. Да, еще вот что, Хэл: у меня затруднения с некоторыми участниками из группы «нелетающих птиц» — им понадобятся подбрюшные ремни. Представитель их планеты утверждает, что с ремнями его птицы не побегут. Птицы эти должны выступать сегодня, на главной дорожке во втором забеге. Можешь ты встретиться с этим представителем и все утрясти? Пуридан… нет, не «бэ», а «пэ», первая буква в слове «проблема»… планета Ксемос-три. Спасибо, Хэл, — и он повернулся к представителю Ксемоса: — Это, господин Пуридан, был наш главный ветеринар, доктор Ламонт. Он встретится с вами после того, как ваши птицы пройдут обследование, и все уладит, у меня нет на этот счет никаких сомнений. — Из-под нависающих складок кожи глаза слушавшего его Пуридана метали молнии. — И ваши замечательные подопечные смогут продемонстрировать свой великолепный бег всей Галактике, — сказал, надеясь, что все как-нибудь обойдется, Крисмас. — Ведь птицы у вас просто чудесные, господин Пуридан. Поверьте мне, Планета Состязаний не меньше вас заинтересована в том, чтобы показать их в самом лучшем свете.

— Мы все, кто с отсталых, бедных планет, из-за «честной игры» галактических империалистов опять и опять терпим унижения! — запричитал Пуридан. — Если мы не богаты, значит, можно оскорблять нашу культуру? — При этом он задел многочисленные бриллиантовые клипсы у себя на ушах, и несколько из них упало на пол. Крисмас услужливо бросился подбирать.

После того, как Пуридан пересчитал свои клипсы, Крисмас заговорил снова:

— И еще вопрос. Нашего казначея озадачила одна статья в предъявленном вами счете с перечнем расходов. Не могли бы вы внести ясность в вопрос о… э-э… вспомогательных животных?

— Нам гарантировали бесплатную транспортировку! — заверещал Пуридан. — Значит, и в этом нас обманули?

— Да нет же, господин Пуридан, умоляю вас, успокойтесь. Вы совершенно правы: Галактический Центр предоставляет любой планете, желающей послать свою команду на Планету Состязаний, бесплатные нуль-транспортировку и жилье. Льготы распространяются и на животных, принимающих участие в состязаниях, и на дрессировщиков, жокеев, ветеринаров. Категория вспомогательных животных предусмотрена для случаев, когда нормальное самочувствие непосредственного участника состязаний может быть обеспечено лишь присутствием каких-то других животных — его детенышей, биологических симбиотов и так далее. Но когда нам предлагают транспортировать такое количество вспомогательных животных, как у вас — целых двести, — мы вынуждены просить объяснения. Что представляют собой эти вспомогательные животные, господин Пуридан?

Пуридан свернулся в такой тугой клубок, что видны остались практически только его большие обиженные глаза.

— Это самки, — холодно ответил он.

— О, но ведь некоторые из ваших птиц, участвующих в состязаниях, тоже самки?.. К какому же виду другие самки принадлежат?

Пуридан пожал плечами:

— Просто самки — и все.

— Вы имеете в виду ксемосианок? Существ женского пола, принадлежащих к тому же виду, что и вы?

— Самки — не разумные существа!

— Иными словами, эти существа женского пола предназначены не для животных, а для сопровождающего животных персонала, да? А лиц мужского пола у вас всего двадцать. Имеют ли упомянутые существа женского пола какое бы то ни было отношение к обслуживанию животных — участников состязаний?

— Естественно, нет. Что вообще эти самки умеют делать?

— Понятно. Господин Пуридан, мне крайне неприятно вмешиваться в ваши дела, но постарайтесь меня понять: расходы, которых вы требуете от Галактического Центра, просто не укладываются в воображении. Нуль-транспортировка с края Галактики, где находится ваша планета, стоит…

— Ну вот, опять вы оскорбляете нас за то, что мы отсталые и живем на Окраине!

— Никто, господин Пуридан, вас не оскорбляет. Речь идет только о том, чтобы игра была честной. Что скажут команды всех остальных планет, если мы дадим вам ввезти на каждого дрессировщика или наездника по десять особ женского пола?

— Дрессировщикам и наездникам по десять особ женского пола не полагается! — визгливо прокричал Пуридан и, возмущенно свертываясь и развертываясь, разгневанно двинулся к двери. — Вы оскорбляете самое святое, что есть в нашей жизни! Ксемосские самки обсуждению не подлежат! Смотрите условия Ксемосского Договора! Да, мы бедны, но, если нужно, умрем, защищая свою честь!

— Господин Пуридан, постойте!

Но дверь захлопнулась. Крисмас сдул со своего приплюснутого носа воображаемую муху, почесал затылок, растрепав при этом рыжеватые, похожие на шерсть волосы, и с силой ткнул в кнопку звонка, вызывая личного секретаря.

— Я здесь, Питер! — весело сказало, появившись из боковой двери, существо, похожее на выдру.

— Дана, сообщи в Секретариат, что представитель Ксемоса взъярился на нас снова, и хорошо бы догнать его и вернуть в нормальное состояние. Разрешение на въезд и на участие в соревнованиях им оформит Ламонт, а Таня пусть разберется в отношениях полов на Ксемосе (в первую очередь выяснит среднюю частоту совокуплений) и положение особей женского пола в ксемосском обществе. Пуридан заявляет, что у них эти последние разумными существами не считаются, и настаивает на двух сотнях — в основном, как я понял, для руководителей команды. Сам я уверен, что подоплека здесь в чем-то другом, но все-таки проверь, хорошо?.. А это еще что такое?

— Решение по конфликту в связи со способом передвижения денебских осьминогов. Договорились, что чернильный мешок у них будет удален; ну, а для отфильтровывания «законных» продуктов жизнедеятельности осьминогов жокеям придется надевать специальные маски. Все химические анализы проводим мы.

— А как насчет коэффициента интеллектуальности? Эти денебские осьминоги, они животные или участвуют в состязаниях как разумные существа?

— Пока еще не ясно, Питер. Решения по поводу осьминогов мы добились, но теперь подняли вой какие-то млекопитающие. Они настаивают на том, что любой участник состязаний, умеющий пользоваться секундомером, животным не является.

— Чьи животные пользуются секундомером? — спросил Крисмас.

— Да тех, с Кромки. Они привезли с собой малорослых лошадей, — ответил Дана.

— С Кромки? Подожди, ведь как раз у этой команды жутко много побед, снятых общим планом. Именно в это меня вчера ткнули носом статистики из Тотализатора. Они поручили Ламонту тайно брать у лошадей анализы обмена веществ в разных точках поля…

Питер Крисмас с яростью ударил кулаком по аппарату внутренней связи, и на экране появилась унылая физиономия шефа службы безопасности.

— Кертис, ты? Можешь с ходу поместить под колпак команду с Кромки?.. Малорослые лошади… да, меня особенно интересуют конюшни, сами животные… звуки, изображения, даже запахи. До тех пор, пока мы хоть что-нибудь не узнаем, это будет задание первостепенной важности, важнее всех остальных… О, просто ощущение, что за этим, может быть, кроется что-то очень плохое… вот именно, вроде того давнишнего скандала с Пирроксой. Ты знаешь, чего следует искать… Спасибо, Корт.

Крисмас вздохнул. О безупречной честности Планеты Состязаний знала вся Галактика, и ответственность за сохранение репутации планеты лежала на нем.

— Да, еще кое-что, — сказал Дана, задумчиво облизав черным языком красивую кремового цвета шерсть вокруг своей пасти. — Может, ничего особенного тут и нет, но эти новенькие, с планеты Анкру, впервые выступившие вчера, победили в двух из трех стартов. Все трое по трем разным группам: травоядное земноводное, плотоядное млекопитающее и нелетающая птица. Нелетающая птица к финишу пришла второй.

— Дана, твоей интуиции цены нет. Никогда не забуду якобы травоядное, которое чуть не съело нашего стартера… Когда выступают следующие участники с планеты Анкру?

— Прямо сейчас. Гигантские ящеры-броненосцы на главной дорожке — это они и есть.

— Можно, я слетаю туда и посмотрю? Постараюсь, чтобы меня не заметили, — сказал Питер Крисмас.

«Этот человек такой большой, а нетерпелив, как детеныш», — с досадой подумал Дана, и шерсть у него на морде шевельнулась.

— Хорошо, Питер, только не забудь, что скоро заседание. Пожалуйста, не выключай свой коммуникатор.

Весело напевая, Питер Крисмас закрепил на толстой шее воротник с миниатюрным приемопередатчиком и вышел на балкон, к летающим санкам. Планета Состязаний! Его Планета Состязаний… Он наморщил нос и ощутил в легком ветерке острый запах тысячи беговых дорожек, по которым, состязаясь, бегают, прыгают, скачут, плавают, ползают, стремительно проносятся или сотрясают топотом грунт животные с миллиона планет. Планета Состязаний, планета без изъяна, величественно двигалась, вращаясь вокруг своей оси, сквозь прекрасные дни и залитые светом прожекторов благоухающие ночи. Климат, абсолютно предсказуемый, менялся от экватора к полюсам совсем незаметно, и любое кислородом дышащее существо могло здесь найти для себя идеально соответствующее его природе место.

Штаб-квартира Крисмаса, где и находился его кабинет, располагалась на линии экватора, и прямо под окнами кабинета пролегала главная беговая дорожка, та, на которой состязались сейчас фавориты Галактики, гигантские ящеры-броненосцы — поистине незабываемое зрелище. Тут же состязались и другие животные, привыкшие к жаркому климату: крупные виды из семейства кошачьих, копытные саванн, гигантские насекомые и паукообразные. Если посмотреть с балкона влево, были видны длинные цепи гор с каньонами, каменными столбами и парящими в воздухе трибунами для тех разумных видов, которым дарована судьбой способность летать. Справа сверкало море, там состязались те, для кого родной стихией была вода. Если же посмотреть прямо, то за главной беговой дорожкой был виден огромный отель и места для развлечений и отдыха, а еще дальше, огибая цепочкой всю планету, поблескивали герметизированные купола. Под этими куполами жили в привычной для себя атмосфере те, кто не мог дышать воздухом Планеты Состязаний, и там же эти неописуемые существа рыли ямы, крутились волчком, плевались — короче, состязались в любых, самых невероятных видах деятельности, ставших на их родных планетах спортом. И, борясь за честь этих планет, они одновременно боролись за честь Планеты Состязаний и ее, состоящего из сольтерранцев штата.

Крисмас посмотрел в небо, на коммуникационный спутник в общем владении всех разумных существ («На вас устремлены взгляды всей Галактики!»), проверил свой хронометр и поднялся в воздух. Судя по данным на огромных табло Тотализатора, фаворитом был сейчас один из членов команды планеты Мюрия. Пронесшись над табло, Крисмас плавно опустился на грунт сразу за границей поля, около места, где сейчас разминались с оглушительным топотом гигантские ящеры. Тела ящеров блестели как полированные, и за роговыми пластинами на их плечах почти не было видно жокеев.

— Потрясающее зрелище, правда, сэр?

Крисмас сразу узнал заговорившего с ним высокого чернокожего юношу: это был врач-ветеринар, работающий под началом Ламонта. Они оба облокотились на отгораживающие поле перила и стали смотреть, как жокей пытается добиться от ящера, на котором сидит, чтобы тот перестал размахивать и бить по чему попало своим десятитонным хвостом. Членистоногий жокей (по-видимому, из окрестностей Сириуса), стремясь воздействовать на задние доли мозга чудовища, обезумело лупил по его затылку колющими ремнями. Участник с планеты Анкру, интересовавший Крисмаса больше, чем все остальные, был приземистой, непонятного вида красной тварью; веерообразный воротник из роговых пластин над холкой скрывал жокея целиком.

Проба сил будущих соперников закончилась, и по полю на свое место покатились огромной высоты передвижные стартовые ворота.

«Ворота занимают позицию!» — раздалось из громкоговорителей.

Трибуны взревели. Как всегда при состязаниях этой группы, ставки спешила сделать вся Галактика.

Членистоногий жокей, по-прежнему делая что-то со своим животным, проследовал на нем к стартовой черте, у которой и остановился. Номером вторым был мюрийский фаворит, высоченное зеленое чудище; его роняющая слюну похожая на сундук голова находилась в тридцати футах над грунтом. Блеснул белизной жокей чудовища — по-видимому, девушка из рода людей.

После старта все скрыла пыль, и Крисмас полетел к финишу; долетев, стал кружить вокруг судейского помоста. Он взглянул на себя мысленно со стороны и иронически улыбнулся своей затее: зачем проверять лично, когда трехмерная видеозапись и так абсолютно все зафиксирует?

Заглушая все остальные звуки, что-то бухало, все громче и громче. Это приближались к финишу, уже выйдя на прямую, участники забега. Лидировало зеленое чудище с Мюрии, а почти вровень с ним шла страшная желтая тварь, с челюстей которой свисало что-то вроде десятифутового жабо. Немного отстав от них, посередине дорожки бежал красный участник с Анкру; от него валил пар, и сидящий в седле жокей опрыскивал теперь круп животного охлаждающей жидкостью.

Зрители выли, поднявшись с мест, под ударами многотонных ног стонал грунт. Сквозь облака пыли время от времени проблескивала чешуя. В мельканье стремительно несущихся исполинских тел Крисмас опять увидел мюрийскую девушку, теперь она хлестала свое животное тепловым бичом. Туловище у желтого претендента на победу к этому времени поблекло, а шея, которую он теперь тянул вверх, стала коричневой. Зеленый ящер мюрийки начал выходить вперед, оторвавшись от соперников, и до финиша было уже рукой подать, когда зазвучал, быстро приближаясь и становясь все громче, топот другого бегущего животного. Это неслось — казалось, со скоростью ракеты — красное животное с планеты Анкру. Трибуны зашлись в многоголосом вопле, девушка остервенело хлестала своего ящера, но приземистый, словно стелющийся по грунту красный ящер пулей промчался через линию финиша; роговые пластины на холке громко стучали одна о другую, и сидевший за ними жокей то и дело подскакивал как мячик для игры в пинг-понг. Крисмас, наблюдая, летел параллельно.

— Сэр! Сэр! Посмотрите… эта девушка… остановите ее! — раздался, чуть не взорвав коммуникационный воротник Крисмаса, отчаянный вопль молодого ветеринара.

Крисмас обернулся и увидел, что девушки на зеленом ящере уже нет, а сам ящер остановился и тянет длинную шею вниз, к сидящей в пыли фигуре. Девушка — это была она — воздела руки над головой, и в них поблескивало что-то металлическое. Крисмас прыгнул на санках через перила и, еще вываливаясь из них, схватил и сжал одной рукой сразу оба ее запястья.

Вырываться она не стала. Ее до этого закрытые глаза открылись, и безумный взгляд остановился на Крисмасе; запястья, очень тонкие, были холодны как лед. Осторожно, стараясь не причинить боли, Крисмас заставил руки разжаться и взял из них сверкающий, острый как бритва меч в три фута длиной.

— Ну зачем же, зачем? — поднимая девушку на ноги, сказал он.

Пошатываясь, она встала и выпрямилась во весь свой восьмифутовый рост, худая и совсем голая, если не считать малинового пояса, к которому были пристегнуты ножны.

— Я священный военный дев с Мюрия! — сказала она протестующе и потянулась за мечом.

— Кто-нибудь понимает, что она говорит? — спросил Крисмас.

Он отталкивал ее, стараясь не дать возможности подойти к нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки.

— По-моему, она говорит, что она священная дева-воительница с Мюрии, — ответил, тяжело дыша, добежавший наконец до них чернокожий ветеринар. — Она не заняла первого места и потому должна теперь себя убить.

— Только этого не хватало! — встревожился Крисмас. — Скажи ей, что нужно принять участие в других забегах и победить.

— Я священный военный дев с Мюрия, — повторила девушка.

— Питер, у тебя в приемной вот-вот будет Сар Нисраир из Галактического Центра, — послышался из воротника Питера голос Даны.

— Вы, доктор… как вас зовут? Улулалулла? Отправьте ее в Больницу, будьте так любезны, — торопливо попросил ветеринара Крисмас.

Он повернулся, собираясь уйти, но девушка, завизжав, кинулась вырвать у него меч. Резким движением он поднял меч над головой. Все вокруг, испуганные, не сводя с него глаз, начали пятиться.

— Ты получишь его, только если поклянешься, что не причинишь себе вреда, — сказал Крисмас. — Переведите ей мои слова, доктор, и добейтесь, чтобы она поклялась, очень вас прошу.

Доктор перевел, и девушка, став перед Крисмасом на колени, обхватила его ноги и пронзительным голосом начала монолог, смысл которого невозможно было понять.

— Сар Нисраир прибыл, — произнес воротник.

Крисмас освободил ноги из объятий мюрийки, перебросил меч молодому ветеринару и, взмыв, через мгновение опустился на свой балкон. В кабинет он вошел в тот самый миг, когда, открыв огромные складные двери, Дана вводил туда представителя Галактического Центра. Рядом с панцирем Сара Нисраира, отливавшим голубой сталью, крупный Крисмас казался совсем маленьким.

— Доб-ро-е ут-ро, Пи-тер, — почти пропел Нисраир.

И опустился, втянув нижние конечности, так что нижний край панциря уперся в пол и его обладатель стал примерно одного с Крисмасом роста. В Саре Нисраире, как во всех разумных существах из ядра Галактики, ощущалась благожелательная твердость, от которой Крисмасу иногда было не по себе.

— Привет, Сар! — сказал Питер. — Как чувствуют себя магелланцы? Ты ведь о них пришел поговорить?

— Совершенно верно, Питер, — ответил, просияв, Сар Нисраир тоном учителя, который доволен ответом ученика и собирается поставить тому оценку «отлично». — Во время ознакомительного путешествия по ядру Галактики они выразили желание увидеть Планету Состязаний, и мы, как тебе известно, ее им сейчас показываем.

— Это надо же, интересоваться такой ерундой! — иронически проворчал Крисмас. Он знал: разумные виды с планет ядра Галактики смотрят на Планету Состязаний немного свысока («эта прелестная игрушка»), но прекрасно понимают, как важна она для цементирования федерации миллиона планет. — Что они видели?

— Вчера мы были с ними на северном полюсе, показали им Центр Связи и галактический компьютер, — ответил Сар Нисраир; все четыре его зрительных отростка, каждый с глазом на конце, были направлены на Крисмаса. — Вообще-то… трудновато с ними, Питер. Ничто, похоже, их не интересует. Они совсем, совсем другие, не такие, как мы… а ведь так важно, чтобы мы добились хоть какого-то взаимопонимания…

Отростки напряглись и замерли, как полагается при официальном общении. Было ясно: как ни огромен Сар Нисраир, он сейчас очень встревожен.

— Не может быть, Сар, чтобы на нашей планете им ничего не понравилось, — сказал Крисмас. — Ведь любому гостю всегда у нас что-нибудь да нравилось, правда? Да, эти из другой галактики, но все равно, что-то общее у них с нами наверняка есть. Не произведет впечатления наша техника — заинтересуют экономические аспекты работы Тотализатора. Или подведомственный Секретариату музей космической биологии и этнологии. В конце концов, наша Галактика больше обоих Магеллановых Облаков; одни ее размеры уже должны внушать уважение.

Зрительные отростки Сара Нисраира по-прежнему пребывали в напряженной неподвижности. Крисмас продолжал:

— Не подействует это — пусть посмотрят, как ребята-парапсиматики на южном полюсе предсказывают результаты собственных предсказаний. Помнишь? Именно это, в конце концов, соблазнило вступить в Федерацию тех нематериальных кретинов из туманности Конская Голова.

— Хотелось бы верить, Питер, что ты окажешься прав… но, знаешь, они сами могут очень многое. Техника, с которой они прибыли, намного опережает нашу.

Крупный представитель рода человеческого и еще более крупное жесткокрылое посмотрели друг другу в глаза и подумали об одном и том же. Ни тому, ни другому не хотелось говорить вслух о возможности того, что первый контакт с посланцами другой галактики приведет к войне.

— Я сделаю все, Сар, чтобы их заинтересовать, ты это знаешь, — сказал Крисмас.

— Спасибо. — И Сар Нисраир, выпрямив нижние конечности, поднял свое массивное туловище и опять стал намного выше Крисмаса. Уже направляясь к выходу, он задержался на миг перед открытой балконной дверью. — Изумительный вид, — пробормотал он, снова сама доброжелательность и мягкость. — Здесь так приятно бывать! Ты живешь идиллической жизнью, Питер.

— Позвонил Кертис, — сказал Дана, проскользнув в кабинет; как обычно, Крисмас не успел подать ему знак, чтобы он не входил. — Команда с Кромки у него под колпаком, но ничего толкового он сообщить не может, если не считать того, что жокеи что-то делают с пальцами своих ног.

— Ну, чем не идиллическая жизнь? — пробурчал Крисмас.

— И поступила жалоба от одной из команд разумных крупных кошачьих, — продолжал Дана. — В том виде состязаний, в котором они участвуют, приманка якобы недостаточно похожа на человека, и потому их животное отказывается ее преследовать.

— Этим пусть занимается Секретариат, Детвайлер сидит как раз на таких делах… Кстати, в связи с твоим предположением насчет команды Анкру: прокрути для меня трехмерные снимки всех их животных, хорошо? С победой их ящера они заняли в четырех забегах три первых места, и всего за два дня. Наверно, ты прав: что-то тут не то.

В «трехмерке» появились участники с планеты Анкру: красный архозавр, которого Крисмас уже имел счастье видеть; толстоногая нелетающая птица, нечто вроде гепарда с хохолком, и, наконец, какая-то покрытая слизью корытообразная тварь с чем-то вроде широкого киля, передвигающаяся в воде при помощи ластов.

— То самое травоядное земноводное, — объяснил Дана.

Травоядное земноводное, словно зевая, широко разинуло перед объективом один из двух концов своего тела.

— Сложение у них у всех, пожалуй, рассчитано на высокую гравитацию, — задумчиво сказал Крисмас. — Свяжись с Ламонтом и скажи, чтобы он для начала незаметно проверил их гравикомпенсаторы. Не исключено, что они нашли способ нейтрализовать свой гандикап. Да, еще вот что, раз ты будешь с ним говорить: пусть он передаст нам доклад о той — ну, ты ее знаешь — роящейся чепухе, прибывшей из Угольного Мешка. Детвайлеровская компания неправильно зачислила их в группу «общественных» насекомых: к нам поступило уже две жалобы на их нечестную…

Тр-рах-х! тарарах-х! трах-х!

В безоблачном небе грохотал гром; Крисмас и Дана кинулись на балкон и оттуда увидели нечто знакомое им только по древним видеозаписям: изрытая пламя и выхлопные газы, за отелями садилась ракета. Крисмас смотрел и не верил своим глазам. Позади, в кабинете, аппарат связи, захлебываясь, повторял:

— …производит посадку без разрешения! Тревога! Неизвестный корабль производит…

Это был голос сторожевого спутника Галактической Службы Безопасности.

— Питер! На дорожки для моих мини-грызунов садится ракета!! — завизжало сопрано.

Крисмас прыгнул в свои летающие санки.

— Дана, набрось на ее крыс противопожарное покрывало! — прокричал Крисмас.

Дана между тем сунул ему что-то в руку, но Крисмас не посмотрел, что именно, и снялся с балкона.

Миновав купола отелей, Крисмас увидел внизу корабль. Он был широкий и короткий, и из-под него, как из кратера вулкана, извергались огонь и дым. Мимо Крисмаса с воем пронеслась летающая пожарная машина, и из нее по незваному гостю била тугими струями пена. Когда Крисмас спустился, пламя уже погасло. Прямо за спиной у него, завывая пронзительно, села синяя полицейская машина Кертиса. Глава безопасности шептал в свой воротник приказы. Не отрывая взгляда от неизвестного корабля, Кертис поднял палец. Это означало, что Крисмас должен молчать.

Пена вокруг корабля шевелилась: мини-грызуны, смешные и нелепые в облепляющей их пене, многие без жокеев, разбегались в разные стороны.

— Где ты, Лили? Как ты себя чувствуешь?! — закричал в направлении корабля Крисмас.

Младшая распорядительница, стирая с лица хлопья пены, вылезла из-под перевернутых трибун. Мини-грызуны кинулись к ней, сбились плотно вокруг ее ног и полезли вверх, на голову и плечи.

Прямоугольная крышка корабельного люка откинулась на шарнирах и, уперевшись в грунт, стала трапом. Сквозь еще не рассеявшийся дым были видны в темном провале три коренастые фигуры. Потом четким шагом на трап вышел блондин-шимпанзе в эффектной военной форме, отбросил пышную золотистую шевелюру назад и взвыл; вой он закончил вопросительной интонацией.

— Переводящая машина сейчас прибудет, — сказал Кертис. — Ты только посмотри на оружие на боку у каждого! Откуда, во имя святой Галактики, взялись эти типы? Космическая опера, самая настоящая!

Белокурый шимпанзе устроил новый кошачий концерт. Вдруг Крисмас сообразил, что сам он по положению выше всех остальных здесь присутствующих, и, подняв руку, шагнул вперед.

Блондин-шимпанзе на трапе потаращился на него, резким движением головы снова откинул с глаз волосы, а потом он и двое других скрылись в глубине корабля. Крисмас ждал: с дальнего конца Административного Здания вот-вот должен был прибыть Секретарь.

Внутри корабля завыла сирена, и те же трое появились опять; каждый катил перед собой летающие санки размерами, правда, больше их самих и на вид какие-то фантастические — с решетками, трубками и длинными вымпелами. Главный из троих, глядя на Крисмаса, издал звук, похожий на «и-о», и Крисмас опять поднял руку.

Внезапно все трое разом напялили себе на голову двурогие шлемы, прыгнули в свои санки, взлетели с оглушительным шумом и стали кружить вокруг корабля. Они уже выписывали в воздухе разные замысловатые фигуры, когда над ближайшим отелем появились санки Секретаря. Новоприбывшие сделали «свечку», понеслись к Секретарю и стали, едва не задевая, под оглушительный треск двигателей своих санок описывать вокруг него петли.

Кертис уже мчался за ними следом. Крисмас тоже взмыл вверх — и увидел, что из предмета в лапе одного из новоприбывших вырвался яркий луч. Да, в такое безумие поверить трудно, но это был лазер! Санки Секретаря оставались в воздухе, но теперь они накренились, и Кертис спешил окружить себя силовым барьером. Крисмас, следуя его примеру, только сейчас заметил, что у него, Крисмаса, на голове сидит мини-грызун. Набрав высоту, Крисмас тоже ринулся в погоню.

Сейчас шимпанзе кружили вокруг стоявших тесной группой мачт нуль-транспортировки, время от времени направляя на них луч лазера, но Кертис уже занялся незваными гостями всерьез. Он метко направил на одного из троих струю «иди-за-мною-следом», а второй очертя голову понесся к Крисмасу. Крисмас обнаружил у себя в руке ручной ошеломитель — именно его Дана сунул Крисмасу перед отлетом. Переведя стрелку ошеломителя на «минимальное воздействие», Крисмас увернулся от атакующего, выстрелил в него, и тот заскользил по длинной и пологой кривой к пляжу. Кертис, за которым тот, в кого он попал струей, теперь послушно следовал, сейчас при помощи дистанционного кольцекрута за хвост оттаскивал от корабля третьего.

Крисмас отвел от глаза хвост сидящего у него на голове мини-грызуна и повернул к кораблю. Уже слетались машины «скорой помощи», а вскоре сели кое-как и поврежденные санки Секретаря.

Внезапно тот, которого Кертис оттаскивал от корабля кольцекрутом, наклонился и, едва не задевая грунт, помчался на своих санках к кораблю; луч его лазера при этом делал фантастические зигзаги.

— Всем лечь!! — заревел Крисмас и ринулся вслед за обладателем лазера.

Беглец уже был почти у трапа, но вдруг, потеряв равновесие, свалился с санок и исчез в окружающей корабль пене. Уже без него его санки ударились о корпус корабля и тоже упали в пену.

Ласково что-то нашептывая льнущим к ней мини-грызунам, из-под трапа вылезла Лили. У нее на макушке грызун-жокей вкладывал в кобуру крохотный пистолет.

— Это Снедекор его уложил! Наш Снедекор! — радостно закричала Лили.

Машина Кертиса и санки послушно следовавшего за ним шимпанзе, теперь напоминавшего марионетку, уже сели. Наконец прибыла с группой обслуживания и переводящая машина.

— Это Снедекор его уложил! — ликующе пела Лили.

— Что эти типы хотели сделать? — спросил Крисмас. Шеф безопасности сурово посмотрел на своего пленника, к которому уже подсоединили переводящую машину.

— Скоро узнаем, — отозвался он. — Видно, свора каких-то чертовых троглодитов услыхала про нашу планету, и им захотелось принять участие в состязаниях. А кто такой Снедекор?

Снедекор, по-прежнему на голове у Лили, непринужденно раскланялся и помахал лапкой.

— Стреляет неплохо… Только почему, интересно, у него оказалось огнестрельное оружие? — сказал Кертис.

— Давнее распоряжение: разумные существа ростом менее девяти сантиметров имеют право носить в целях самозащиты оружие, если применение его не влечет за собой смертельного исхода для жертвы, — объяснил Крисмас и повернулся к Секретарю. — Привет, Дет! Рад, что все у тебя кончилось благополучно. Дальше этим делом, естественно, придется заниматься тебе. А ты, Лили, потом скажешь мне результаты состязаний — посмотреть не смогу, нужно возвращаться. Чуть не забыл: на, забери, — и, сняв с головы мини-грызуна, Крисмас отдал его Лили. — Интересно, тебе никто никогда не говорил, что работа у тебя идиллическая?

И, взмыв вверх, Крисмас понесся назад в свою резиденцию; правда, когда он подлетел к беговым дорожкам, ему ненадолго пришлось остановиться: снова бежали ящеры.

— Чтобы машины состязались с машинами?.. — пробормотал он, думая о белокурых шимпанзе, и презрительно передернул плечами.

Он плыл в воздухе, а под ним кричали, лаяли, ворковали, свистели туристы с миллиона миров.

На балконе его встретил Дана с подносом в лапах.

— Что это такое? На вид аппетитное, — сказал Крисмас, глядя на еду, но уже опустив нос в наполненную пивом кружку.

— Не знаю, — ответил Дана, — это тебе прислал Ламонт в награду за спасение кого-то сломавшего ногу; у Ламонта такой еды полный холодильник.

— Для меня новость, Дана, что у нас есть ошеломитель.

— Не у нас — у меня. Кертис дал мне его в прошлом году. Помнишь альтаирцев, которые хотели устроить у тебя в кабинете дуэль? Керт говорит, что твои иллюзии насчет собственной неуязвимости безосновательны.

— Честно говоря, ошеломитель очень пригодился, — сказал Крисмас. — Твоя интуиция и на этот раз не подвела… Слушаю, Хэл, — ответил он аппарату внутренней связи, на экране которого появился Ламонт. — Да, это правда, немножко поволновались… Кстати, как чувствуют себя мини-грызуны?.. Плохо, очень плохо… Какой позор… но кто бы мог такое предвидеть? А все твоя гениальная мысль — подмешать к пене медикаменты… Проверка гравикомпенсаторов у членов команды Анкру что-нибудь дала?

— Компенсаторы работают идеально, — ответил Ламонт, — показывают точно единицу и две десятых. Но все равно мне, как и тебе, почему-то кажется, что для этих с Анкру привычна более высокая гравитация. И еще одна странность: некоторых своих животных они тренируют под двойной нагрузкой. Да, конечно, не существует закона, который запрещал бы увеличивать на тренировках гравитацию, но уж слишком много стараний прилагают они, чтобы это скрыть. Думаю, что детвайлеровская компания установила им гандикапы неправильно.

— Если это так, Хэл, то… кто допустил ошибку и почему?

— Я еще об этом не думал, — медленно сказал Ламонт, и Крисмас увидел на экране, как тот нахмурился.

— Ну ладно, ничего спешного. А как с птицами Ксемоса-три? — спросил Крисмас.

— Тут все ясно, Питер: они летают. Когда я предложил блокировать нервные центры и на время привязать крылья к туловищу, их представитель прямо на стену полез от злости. Я показал ему специальные ремни, которые используют в подобных случаях некоторые участники, и мы с ним вроде бы договорились, что они тоже наденут эти ремни на своих птиц. Он-то, наверно, рассчитывает незаметно их испортить — ты проследи за ним. Но мне интересно, Питер, знаешь ли ты, что на птицах этих стеклянные шпоры с твою руку длиной? Заденет такой чью-нибудь ногу — и отрежет как саблей. Когда я сказал ксемосцу, что шпоры придется снять, он снова устроил мне сцену. Впечатление такое, что в состязаниях участвуют какие-то их заклятые враги, и шпоры нужны им, чтобы тех угробить. Предупреди-ка ребят, которые ведают инвентарем, пусть примут меры — Ксемос-три явно решил заняться членовредительством.

— С серпами на колесах колесниц своих… — задумчиво произнес Крисмас. — Вроде той шайки из созвездия Ориона с их реактивными двигателями, извергавшими кислоту.

— А помнишь разумных норок, которые никак не могли взять в толк, почему нельзя посыпать дорожку позади себя гвоздями? — И Ламонт коротко засмеялся. — Иногда мне кажется, будто Центр от нас ждет, чтобы мы учили цивилизованному поведению всех правонарушителей в Галактике.

Крисмас переключил аппарат на общий канал связи: лампочка вспыхивала, напоминая о том, что пора начинать ежедневное совещание всех сотрудников. Слушая вполуха, что говорят другие, он стал одновременно просматривать проекты решений, целую стопку которых Дана принес ему на подпись.

Секретарь Детвайлер была полная, маленького роста женщина с блестящими глазами, и она великолепно справлялась с работой, которая у Крисмаса вызвала бы только скуку. Один из ее сотрудников описывал сейчас праздник, которым должны были завершиться состязания гигантских улиток-ледовиков. Улитки покрыли дистанцию в пятьдесят футов за невероятно короткое время, шесть месяцев, и ожидалось, что завтра они пересекут линию финиша. В планетной системе, их приславшей, интерес к исходу состязаний сам по себе побил все рекорды. Недавно Секретариат организовал репортаж для трехмерного телевидения, снимали из-под прозрачной ледяной дорожки, и зрители смогли наблюдать, как ноги улитки клетка за клеткой приближаются к финишу.

— Строго говоря, их ноги не переступают, — объяснил помощник Секретаря. — Впереди растут новые клетки, и одновременно сзади отмирают старые — вот так и происходит передвижение. В их планетной системе они самые быстрые, но посторонним наблюдать их передвижение, конечно, не очень интересно. Если мне позволят, я организую небольшую… как же это называется… ах, да — клака, и может, хоть кто-нибудь захочет хоть сколько-нибудь на этих улиток поставить. Это бы подняло им дух.

Крисмас буркнул, что согласен. Детвайлер объявила о намерении сегодня же вечером на специальной церемонии вручить награду мыши, подстрелившей одного из шимпанзе.

— Маленький герой, иначе его не назовешь, — закончила она. — Если бы тому типу удалось поднять свой корабль и смыться, Галактическому Центру пришлось бы организовывать погоню, трудную и — прошу обратить внимание — дорогостоящую. Надеюсь, ты придешь на церемонию награждения, Пит?

— А меня там не наградят как пострадавшего? — спросил, иронически улыбнувшись, Крисмас. — Ведь у меня ухо забито мышиным пометом. Кстати, Дет, откуда те шимпанзе?

— Из системы к северу от Мурильо, даль страшная, официальных отношений у нас с ними нет. Но уже некоторое время через Мурильо мы с ними торгуем. Видно, раздобыли себе какое-то старье, космолет для прыжков по кривизне континуума, и кое-как добрели сюда. На их планету уже прибыла, сейчас высаживается, миссия Галактической Федерации, отправленная нуль-транспортировкой.

— Либо мы, либо Галактический Центр должны будем теперь платить, — заговорил казначей. — Причинены телесные повреждения трем мини-грызунам, и придется восстанавливать заново все эти дезодорированные беговые дорожки.

— И придется делать что-то в связи с сорванными забегами, — добавил шеф Тотализатора. — Хорошо бы Галактический Центр довел по неофициальным каналам до всеобщего сведения, что без приглашения, как гром среди ясного неба, на Планету Состязаний не являются.

— И машины в состязаниях не используются, — проворчал Крисмас.

Наступило молчание.

— Ладно, с этим ясно, — наконец заговорила Детвайлер. — Ну, а теперь о главном, о магелланцах. Может, ты этого не знаешь, Пит, но они будут у тебя с минуты на минуту. Побывают ли они в Тотализаторе и у вас, остальных, и если да, то в какое время, мне неизвестно. Сказать правду, с ними дела идут хуже, чем мы рассчитывали. Сегодня утром они были у нас в Секретариате, им показали все, в том числе эту… ну, вы знаете — необыкновенной красоты панораму всех видов жизни в нашей Галактике. Понять их реакцию было невозможно, но боюсь, что она отрицательная. Они сказали, что хотят отбыть с Планеты Состязаний сегодня же вечером. Сар Нисраир обеспокоен.

— Еще бы ему не быть обеспокоенным! — сказал с северного полюса специалист по телекоммуникациям. — Всяких видел, но таких, не похожих ни на кого из нашей Галактики, — никогда. Двум моим техникам пришлось вкатить хорошую дозу успокоительного. Знаете ли вы, что самые ясные наши головы не разобрались и в половине устройств на их чудном корабле? Может, твоя панорама, Дет, вызвала у них желание только пообедать. Или чувство брезгливости — ну, как если бы ты обнаружил, что в доме твоего соседа полно вшей. Уж очень близко от нас. эти Магеллановы Облака, черт бы их побрал.

— Что ж, — подчеркнуто по-деловому сказала Детвайлер, — будем делать все, что в наших силах. Что-нибудь еще?

— Простите, но я огорчу вас еще больше, — заговорил Крисмас. — И вас, из Тотализатора, тоже. Эта новая команда с Анкру победила в четырех из пяти состязаний, а гравитационный гандикап у них всего один и две десятых. Ламонт считает, что его нужно увеличить более чем вдвое. Таково же и мое мнение. Будь добра, Дет, проверь скорее. Объяснять, чем чревата эта ситуация, я думаю, нет необходимости.

— Я все выясню, — сказала Детвайлер.

Вид у нее был растерянный. Шеф Тотализатора закрыл лицо руками и застонал:

— Нельзя приостановить состязания, в которых они участвуют, а, Пит? Перерасчет, компенсации — помоги нам космос!

— Для этого нет достаточно веских оснований, — ответил ему Крисмас.

Детвайлер последней отключилась от общего канала связи; глаза у нее, перед тем как лицо исчезло с экрана, были как у тяжелобольной.

Крисмас, потирая шею, повернулся к окну. Под речитатив комментатора за стартовые ворота, бесшумно ступая, проследовало с дюжину носорогоподобных животных; над их усердно работающими крупами торчали вверх, как палки, чуть подрагивающие хвосты.

Глядя на них, Крисмас невольно заулыбался, но волшебство исчезло. Он знал — как знали они все, — в чем волшебство. Не в ликовании трибун, не в катящихся на колесиках, наполненных деньгами металлических сундуках Тотализатора, не в стремительном броске носорогоподобных, рогом вниз, через линию финиша, между тем как на их хвостах полощутся разноцветные щелковые флаги миров, разделенных тысячами световых лет. Да, волшебство присутствовало в этом всем, однако рождало его ни то, ни другое, ни третье. И над ним, этим волшебством, теперь нависла опасность.

Послышался мелодичный звон, и на экране появилось худое лицо чернокожего молодого ветеринара.

— Сэр, больница отказывается держать ее у себя — я имею в виду, э-э, молодую особу с Мюрии, — и в то же время она не может вернуться в свою команду. Команда требует, чтобы она себя убила, иначе они грозятся сделать это сами.

— Помоги нам Сольтерра! У нас и без мюрийки хлопот сейчас полон рот! Прошу вас, доктор, временно возьмите заботу о ней на себя, а? Не оставляйте ее одну, покажите то, другое — ну, что поинтересней… Да, знаю, знаю, что вы ветеринар! Пусть Ламонт позвонит мне… Ну, так заберите у нее меч!.. И, пожалуйста, наденьте на нее какие-нибудь штаны. А то вид у нее совсем не цивилизованный… Почему же это девам на Мюрии нельзя носить штаны?.. О, неважно, сделайте все, что в ваших силах, очень прошу!

— Пит, к тебе поднимаются Сар Нисраир и магелланцы, — услышал он голос Даны.

Открылись огромные складные двери, а Крисмас уже стоял, приветствуя гостей.

Рядом с Нисраиром он увидел две черные как сажа странных очертаний фигуры одинакового с ним, Крисмасом, роста; наверху каждой была мертвенно-белая треугольная голова, напоминающая отбеленный лошадиный череп.

Крисмас приветствовал их легким наклоном головы, слушая, как их представляет Нисраир, и не отрывая от них взгляда. Магелланцы молчали и не двигались. Безглазые головы были повернуты к Крисмасу. Как большинство разумных существ в Галактике, Крисмас смотрел по трехмерному телевидению репортаж о первом контакте с существами из другой Галактики, но растерялся и начал нервничать, когда, увидев их во плоти (если это было плотью), обнаружил, как не похожи они ни на кого, кто живет в Млечном Пути. Он чувствовал непонятную, беспричинную тревогу и заподозрил, что от магелланцев исходят инфразвуковые волны.

Внезапно, прервав Нисраира, в переводящей машине магелланцев послышался треск.

— Вы… юридический… этический орган, — произнесла она совершенно монотонно.

Который из двоих говорил через машину, понять было невозможно.

— Именно так, — ответил Крисмас, глядя на лошадиные черепа. — На мне лежит обязанность следить за тем, чтобы правила, по которым проводятся состязания, были справедливы и чтобы ни от духа ни от буквы их не было ни малейших отступлений. Если какое-нибудь из внешних условий, в которых проходят состязания, приводит к неравенству возможностей для участников, мы изменяем правила и утверждаем изменения, если удается, единогласно. Если же единогласие не достигнуто, решаю я. Надеюсь, я понял ваш вопрос правильно?

— Поясните ваше заявление по поводу духа, — сказала машина.

— А, это? Тут я имел в виду следующее: мы не допускаем, чтобы слова, которыми сформулировано правило, мешали реализации нашей цели быть одинаково справедливыми ко всем. Под равными возможностями мы понимаем создание условий, максимально приближенных к условиям жизни на родной планете участника. Например, при помощи специального устройства, создающего дифференцированные гандикапы, мы выравниваем различия в гравитации между планетами, откуда…

— Дух… — И машина пробормотала что-то невнятное. — Вы обладаете огромной властью. Вы могли бы влиять на ход многих состязаний ради собственной выгоды и не быть уличенным. Поясните, поступаете ли вы так. Поясните, откуда вы.

Крисмас посмотрел на Сара Нисраира: неужели тот им не объяснил? Один из глазных отростков Сара Нисраира закрутился спиралью — знак, что Сар Нисраир встревожен.

— Откуда? Как и все здесь (то есть все, кто здесь работает), я сольтерранец, — сказал напряженно Крисмас. — Разве вас не поставили в известность о том, что придумали Планету Состязаний и претворили свою идею в жизнь сольтерранцы и они же ею руководят?

Машина опять забормотала что-то, потом вполне внятно произнесла:

— Поясните, нет ли противозаконных манипуляций ради собственной выгоды.

Крисмас молчал.

— В системе такого рода обман можно определить как частный случай энтропии, — абсолютно непринужденно включился в беседу Сар Нисраир. — Энтропии же, то есть дезорганизации, все цивилизованные существа, разумеется, стараются избежать, ибо никакое локальное усложнение не предотвратит энтропические эффекты в большей матрице. Среди энтропических потенциалов системы «Планета Состязаний» самыми значительными нам представляются три. Во-первых, паразитизм извне — иными словами, исходящие извне попытки ее захватить. Вам уже показывали противодействующие этой угрозе Галактические Силы Безопасности. Второй энтропический потенциал связан с возможными попытками частично разрушить систему ради выгоды, личной или тех планет, откуда они прибыли, со стороны отдельных участников состязаний. Работа присутствующего здесь Главного Распорядителя заключается, среди прочего, в том, чтобы, опираясь на помощь подведомственной ему службы безопасности и на непрерывный подсчет вероятностей, осуществляемый Тотализатором, эту вторую опасность предотвращать. В-третьих, теоретически возможно, что систему попытается разложить кто-то из числа собственных ее организаторов, то есть сольтерранцев. Эта возможность, как я уже объяснил до нашего прихода сюда (быть может, недостаточно подробно), практически исключена: во-первых, из-за очень высокого места, занимаемого честностью в сольтерранской иерархии ценностей, усваиваемой ими с самого раннего возраста; во-вторых, потому что сольтерранцы сами настаивают на проведении регулярных проверок, и в этих проверках наряду с представителями Галактической Федерации участвует комиссия из представителей нейтральных планет с регулярно меняющимся составом. И, разумеется, мы стараемся удовлетворять все материальные нужды сольтерранцев — не правда ли, Питер?

Наступила пауза, и Крисмас услышал, как машина тихо переводит слова Нисраира для магелланцев.

— Мы будем наблюдать, — произнесла вдруг машина. — Одни.

Все четыре зрительных отростка Сара Нисраира, выпрямившиеся, пока он говорил, свернулись в спирали.

— То есть в мое отсутствие? — спросил Сар Нисраир.

— Иными словами, вы хотели бы остаться здесь и посмотреть, как мы работаем? — спросил Крисмас.

— Да, — сказала машина.

— Сколько угодно, — отозвался Крисмас и сразу заметил, что сказал это сквозь зубы. — Рад вас здесь видеть. Устраивайтесь поудобней. Не нужны ли вам… э-э… стулья? Поверхности для отдыха?

По магелланцам побежали вдруг волны, потом это — так же неожиданно, как началось, — прекратилось, но магелланцы теперь стояли позади и немного в стороне от Крисмаса.

— Занимайтесь своими обычными делами, — сказала машина.

— Хорошо, — проскрипел зубами Крисмас.

Нажатием кнопки он вызвал Дану, поклонился, прощаясь, Сару Нисраиру, и Дана проводил того до дверей; зрительные отростки у Сара Нисраира, когда он выходил, стояли торчком.

— Прекрасно, Дана, наконец у меня появилась возможность заняться делами, — сказал Крисмас. — Наши гости останутся здесь наблюдать. Что у тебя?

— Подала жалобу система Бетельгейзе, — ответил Дана. Если бы усы его не топорщились чуть больше обычного, невозможно было бы догадаться, что он видит два черных призрака у Крисмаса за спиной. — Они выставили команду гигантских буравящих червей и теперь заявляют, что результаты неправильные, потому что черви, буравя грунт на дистанции, наткнулись на туннели, оставшиеся от прежних состязаний.

Крисмас недовольно хмыкнул:

— Проклятые червяки насквозь источили горный хребет! Прими жалобу, поставь в известность Тотализатор и сообщи в Секретариат, что нужны новые горы, иначе черви источат всю планету. Спроси у Детвайлер: может, к нам на планету спустят специально для таких состязаний какой-нибудь астероид? В соседней с нами системе есть горнодобывающая промышленность — может, они подкинут один-два камня? Жаль, Дет не подумала об этом раньше. — И он повернул голову к магелланцам: — Эти претензии к Планете Состязаний в связи с состоянием дистанции вполне справедливы, и их следует удовлетворить. Команда червей неповинна в случившемся, и тем, кто на нее ставил, будет выплачена компенсация.

— Мы понимаем ваш язык, — гулко проговорила машина.

На экране появилось лицо Кертиса. Крисмас понял, что магелланцы намеренно выбрали себе такое место, где те, кто ему звонит, их не увидят.

— Я насчет этих твоих типов с Кромки, Пит, — сказал Кертис. — Такая же история, как в свое время с Пирроксой. Их жокеи всего-навсего обезьяны, это не они тренировали лошадей, а лошади — их. Мы поймали лошадей с поличным в момент, когда те готовились заработать противозаконным образом на следующем забеге. Ставить на самих себя им не было смысла, шансов на победу у них практически не было, так они решили заработать окольным путем на победе фитфатцев, в которой уверены. Они передавали одному из моих ребят (не зная, естественно, кто он на самом деле) указания о том, какие суммы ставить и на кого именно. Делали они это через посредника, оптового торговца продовольственными товарами из системы Спики.[1] Он боялся их и плясал под их дудку.

— Даже подумать страшно, Керт, как встретят эту новость в Тотализаторе, — сказал Крисмас. — Ведь вон в скольких состязаниях успела уже принять участие эта шатия! — И он опять повернулся к магелланцам: — Естественно, Тотализатор выплатит компенсацию всем, кто заключил пари на этот забег.

И он снова повернулся к экрану:

— Спасибо звездам, лошади не слишком популярны, и на них мало кто ставил. Сообщи Детвайлер, хорошо, Керт?

— Нам повезло: они хотели заработать побольше и поскорее и выдали себя крупными ставками. Жадность подвела, а то бы мы не вывели их так быстро на чистую воду. Вот тебе и лошади! — сказал Кертис.

Крисмас нахмурился и прервал связь. Дана в это время слушал свой воротник. Когда воротник замолк, Дана сказал:

— Анкру победили еще в одном забеге.

Наклоном головы Крисмас показал, что слышит. Не снимая пальцев с клавиши канала связи Детвайлер, он повернул вращающееся кресло так, чтобы быть лицом к магелланцам.

— Сейчас я обращусь к Секретарю, и повод для обращения очень серьезный, — начал объяснять он. — Для команды с планеты, которая называется Анкру, по-видимому, был установлен слишком легкий гравитационный гандикап — вероятно, благодаря ошибке в официальных документах, подготовленных Секретариатом. Команда, разумеется, без конца выигрывала в разных группах.

И он повернулся лицом к экрану, довольный, что не видит больше тревожащей черноты магелланцев. Нажатием клавиши установив связь с Секретарем, спросил:

— Есть что-нибудь насчет Анкру, Дет?

— Гандикап для их команды, один и две десятых, установлен правильно, — озабоченно сказала Детвайлер. — Соответственно величине гравитации, указанной для Анкру в нашем синопсисе планет и в большом справочнике Галактического Центра.

— Этого не может быть, — возразил Крисмас, — у них уже четыре победы из пяти возможных. Да ты ведь видела этих тварей…

Детвайлер удрученно кивнула. И тут они с Крисмасом произнесли одновременно, причем высокий голос Секретаря подавил низкое рокотание Крисмаса:

— Амбимасса планеты!

— Очень может быть, — сказала Детвайлер. — Я запрошу у Центра все параметры Анкру.

— Но… — начал Крисмас, однако экран уже был пуст.

— Пит, — услышал он голос Даны, — к нам прибыл полномочный министр планеты из девяностого сектора, название которой лично я выговорить не в состоянии.

Обязательно хочет с тобой встретиться — что-то насчет связи между весовым гандикапом и возрастом.

Полномочный министр вошел иноходью — это оказалась огромная гора плоти, покрытой естественным панцирем; грустное лицо дипломата, находившееся на уровне колена Крисмаса, напоминало морду тапира. Не переставая кланяться, он начал выкрикивать что-то на диалекте общегалактического, понять который было почти невозможно, и Крисмас поманил рукой Дану, чтобы тот подошел и переводил.

— Проблема в том, — начал переводить Дана, — что участнику, представляющему их планету, исполнилось полторы тысячи лет и предусмотренное правилами изменение гандикапа в зависимости от возраста пошло по асимптотической кривой.

— Как долго живут ваши животные? — спросил Крисмас.

— Он не знает точно, — перевел Дана. — Конкретное животное, по поводу которого он к нам обратился, сохраняет за собой первенство уже больше тысячи лет (бегает оно каждые двадцать лет), и их планетная система, насколько я понимаю, думает, что чемпионом он будет вечно. Никого другого у них сейчас нет, растут эти животные очень медленно. Поскольку весовой гандикап для их участника теперь уже практически не меняется, животному приходится нелегко. С ним состязается представитель сходной формы жизни из новооткрытой системы, только этот последний много моложе, а ведь на карту поставлен престиж планеты.

— А-а, вспоминаю, — сказал Крисмас, — славный старикан! Но мы не может перекурочить ради него всю систему гандикапов. Тут ведь и антигравитатор не поможет: если его использовать, исчезнет сцепление между животным и поверхностью дорожки. Спроси, не удовлетворятся ли они показом его вне состязаний, с любыми скороходами впереди и с большой помпой — старейший живущий чемпион и всякое такое?

Дана и полномочный министр начали оглушительно перекликаться на том же малопонятном диалекте. По-прежнему за спиной у Крисмаса стояли магелланцы, неподвижные, бесстрастные, вызывающие тревогу.

— По-моему, он согласен, — сказал наконец Крисмасу Дана. — Я заявил ему, что Секретариат…

Дверь распахнулась, и в кабинет прыгнула длинная белая фигура, которая, выпрямившись, оказалась нагой девушкой в восемь футов ростом; девушка обежала письменный стол и бросилась в ноги Крисмасу. Крисмас почувствовал, как под его босые ноги подсовывают холодную сталь, и подогнул ноги. Тапиролицый встревоженно закричал что-то непонятное, попятился в сторону магелланцев, наткнулся на них, но те не сдвинулись с места. Полномочный министр завопил громче прежнего, попятился в другую сторону и наткнулся на Дану. В открытую дверь заглядывали люди, а над их головами маячило испуганное лицо чернокожего молодого ветеринара.

— Какого дья… послушайте, доктор Улу-у… здесь не место… — растерянно забормотал Крисмас.

— Она сбежала от меня, сэр, через женскую уборную! До этого все твердила, что, поскольку вы спасли ей жизнь, она теперь ваша рабыня и должна присягнуть вам на верность — или что-то в этом роде.

Девушка закивала головой и погладила Крисмасу ступню.

— Она говорит, — продолжал ветеринар, — что должна теперь на вас работать — у нее больше нет родины.

— Но что она умеет? Компьютер она когда-нибудь видела?

— Говорит, что она воин.

— Да, я знаю… Одну минутку, Дет! — закричал Крисмас начавшему мигать экрану. — Прекрасно, мисс, вы уже присягнули мне на верность! А теперь отправляйтесь с доктором Улу, он вам придумает какое-нибудь занятие. Найдите ей что-нибудь! Научите обращаться с лифтом, пусть работает лифтером! А теперь вон отсюда!

И, повернувшись, Кримас низко поклонился глубоко потрясенному увиденным полномочному министру, которого, как и всех остальных, кроме магелланцев, Дана сейчас выпроваживал из кабинета. С экрана на происходящее озадаченно смотрела Детвайлер; наконец Крисмас подал знак, что Секретарь может говорить.

— Наши подозрения подтвердились, Пит! — затараторила она. — Анкру, как выяснилось, представляет собой сплющенный у полюсов сфероид; на экваторе тяготение равно почти трем нашим, а один и две десятых — это просто-напросто средняя величина. И, конечно, присланные животные взяты из зоны наибольшего тяготения.

— Но, если я не ошибаюсь, в таких случаях, как этот, — сказал Крисмас, — после параметров планеты должна стоять буква «а».

— Должна, но ее там нет. Можешь сам посмотреть в большом справочнике. В нашем синопсисе, естественно, то же самое.

— Последние данные от Анкру поступили совсем недавно, — задумчиво сказал Крисмас. — И как раз тогда Анкру заявила о своем желании участвовать, верно?

— Именно тогда. И указано, что эти последние данные по сравнению с прежними изменены. Сведения об изменениях, подобные этим, время от времени поступают от Галактического Компьютера по сверхсветовой связи и вносятся автоматически… Подожди, я посмотрю — может, старый текст у нас сохранился. — И она исчезла с экрана, но вскоре вернулась; теперь лицо ее было бледным. — Из старого справочника строчки эти изъяты вообще, но я нашла их в своем личном синопсисе. До внесения изменений «а» там было. Почему оно исчезло?

— Насколько я понимаю, есть только три возможности, — ответил Крисмас. — Либо Галактический Компьютер передал уже с ошибкой, либо сигнал исказился в процессе передачи по сверхсветовой связи, либо что-то случилось с печатающим устройством в твоем отделе.

— Еще не было случая, Питер, чтобы Галактический Компьютер допустил ошибку, — сказала Детвайлер. — Ты прекрасно знаешь: идет ли речь о межпланетных маршрутах или о политическом строе планет — короче, обо всем связанном с планетами, большим справочником руководствуется вся Галактика, и именно поэтому в нем проверяют и перепроверяют каждый знак. В принципе при передаче по сверхсветовой связи искажение возможно, но его предотвращают троекратной избыточностью сигнала. Вероятность искажения достаточно большого, чтобы выпала буква, практически равна нулю. Печатающие устройства у нас автоматические. Для такого устройства почти невозможно пропустить знак в абзаце, где нет никаких других ошибок… — Голос Детвайлер почему-то вдруг стал дрожащим.

— …если только устройство не испортили намеренно, — договорил за нее Крисмас.

— Да… такое теоретически возможно, — отозвалась она. — Первоначальный текст, сформулированный Галактическим Компьютером, вносится в большой справочник и в синопсисы, как я уже говорила, автоматически. Если какой-нибудь техник приостановит этот автоматически протекающий процесс, он получает возможность внести в первоначальный текст изменения…

Сверкающие глаза ее казались огромными, а лицо будто осунулось — таким Крисмас не видел его никогда.

— Техники все до одного из наших, сольтерранцы, — сказал Крисмас.

— Да, Питер, все до единого. Я сейчас потребую от Галактического Компьютера проверить работу каждого из них. На это уйдет некоторое время. — И Детвайлер прервала связь.

Крисмас побарабанил пальцами по столу. Усилием воли стряхнул с себя задумчивость.

— Дана, приостанови все состязания, в которых участвует Анкру, — распорядился он. — Или они сами выходят из игры, или состязания будут отложены на неопределенное время. Гандикап установлен неправильно. А Керт пусть проследит, чтобы они не смылись с планеты, и прослушивает все сигналы от них, если таковые будут. Но только чтобы они этого не заметили. И обязательно поставь в известность Тотализатор, что результаты уже состоявшихся забегов с участием Анкру объявляются недействительными.

Из переводящей машины магелланцев внезапно раздался громкий треск.

— Поясните, правильно ли понято. Вы (да или нет) готовы допустить, что какой-то сольтерранец пошел на обман ради личной выгоды?

— Да, это так, — устало подтвердил Крисмас и набрал в легкие побольше воздуха. — Только сольтерранец догадался бы убрать из текста букву «а», показывающую, что данная планета не сферической формы. Как только «а» было из текста удалено, у Анкру сразу появилась возможность выставить на состязаниях своих тяжеловесов, и те, разумеется, легко победили. То, что они поспешили выступить как можно скорее и в как можно большем числе забегов, позволяет предположить, что все делалось по заранее намеченному плану. Обнаружить возможность обмана и, соответственно, возможностью этой воспользоваться мог только один из нас, сольтерранцев… Конечно, существует также вероятность, микроскопически малая, что действовали другие, может, даже, кто-то из живущих в ядре нашей Галактики, и эти «другие» запугали одного из наших. Но похоже все-таки… нет, того, о чем я говорил, не может быть. Не может.

— Поясните, почему не может, — сказала машина. — Сольтерранцы не отличаются принципиально от других видов разумной жизни.

На лице у Крисмаса заходили желваки.

— В нашей галактике, — продолжала машина, — такие идеалы… системы ценностей… потерпели, как у нас всем известно, неудачу. Слишком большой соблазн разбогатеть.

— Но к чему богатство?! — взорвался Крисмас; его собеседники придавали разговору оборот, которого он любой ценой хотел избежать. — У каждого из нас есть свой дом, возможность путешествовать, изобилие во всем — и все бесплатно.

— Искушение получить материальную прибыль для вашей планеты очень велико, — сказала машина.

— Это и есть наша планета, — стараясь не думать, что он говорит, отозвался Крисмас.

Что стряслось с Саром Нисраиром? Как случилось, что Нисраир не объяснил магелланцам заранее? Для этого не могло быть извинений! Боль, которая и так никогда не исчезала совсем, сейчас становилась все сильнее.

— Поясните, правильно ли понято, — как стервятник клевала его переводящая машина. — Вы с планеты Терра в системе звезды Соль.

Да, хочет он или нет, но придется это сказать. Он вскочил и подошел быстрыми шагами к окну; по-прежнему не поворачиваясь к магелланцам лицом, остановился.

— На Терре нет жизни. Сольтерранцы, которых вы здесь видите, — потомки тех, кто во время гибели Терры находился на ее естественном спутнике и в нескольких других небольших колониях в космосе… В системе звезды Соль планета Терра была единственной обитаемой.

Боль стала непереносимой. Ребенком он пел с другими: «Есть купол, что зовется «дом», но Терры нет зеленой». Не только ему, но и его предкам в пятнадцатом колене не довелось жить ни на зеленой Терре, ни даже в куполе, однако картины, сохраненные видеозаписью, прочно сидели в его воображении и памяти. Угрюмые люди внутри прозрачных пузырей на астероидах, в марсианском куполе, из которого постепенно уходил воздух, наблюдали сквозь прозрачные стены, как подходят и останавливаются, чтобы спасти их, бездомных, огромные корабли Галактической Федерации…

— В нашей галактике виды, оставшиеся без родной планеты, живут недолго, — сказала машина.

— В нашей… тоже, — выдавил из себя Крисмас.

Да, это было именно так. Потерявшие родную планету виды быстро вымирали, почему — неизвестно. Как неизвестно было, почему не проходит боль от такой потери. И ты либо держался за эту боль — и тогда жил, либо забывал о потере — и через некоторое время тебя уже не было.

— Планетой Состязаний управляют те, кто потерял родную планету, — продолжал Крисмас. — И вся прибыль, какую она дает, идет сольтерранцам.

— Ваш помощник не сольтерранец, — раздалось из машины.

— О, мы приняли к себе и других бездомных — правда, их немного. От народа Даны после войны между двумя планетными системами только и осталось, что экипаж и пассажиры одного корабля. К счастью, такие катастрофы бывают редко.

Неужели и народ Даны живет с той же болью? Крисмас никогда не пытался узнать, что таится за этими веселыми карими глазами. Поколение Даны на Планете Состязаний было пятым. И пока еще появлялись детеныши…

— Поясните, не в результате ли войны погибла ваша планета, — все глубже вонзался в него голос машины-вампира.

Крисмас обвел глазами горизонт. Открывавшийся за окном вид, голос спортивного комментатора, звучащий из громкоговорителей, казались чем-то нереальным.

— Нет. Мы сами нечаянно ее взорвали.

В переводящей машине что-то захрипело, затем она произнесла:

— В случаях такого рода наблюдается особенная недолговечность.

Машина умолкла, а потом закричала снова голосом стервятника:

— Поясните, правильно ли понято: вы придаете особое значение (да или нет) этическим нормам (да или нет) групповому поведению существ с мертвой планеты.

Крисмас стремительно повернулся.

— Терра не мертва! — крикнул он. — Терру теперь знают все разумные виды Галактики! Для всей Галактики слово «терранец» — синоним честности и справедливости! Спросите кого угодно, спросите в ядре Галактики — нас знают все. Про нас шутят, нас не понимают, но дела ведут по правилам, установленным нами! Разве Терра мертва, если рыбы-матери в морях рассказывают о ней своему потомству? — Он перевел дыхание. — Планеты Состязаний не было, пока не появились здесь мы. Именно мы, уцелевшие жители Терры, придумали Планету Состязаний, разработали детальные планы, убедили Галактическую Федерацию ее создать. И делали все это мы во имя Терры, во имя ее идеалов, во имя того, что могло бы быть. Разве Терра мертва, если даже птицы, которые летают в замерзающем аммиаке, произносят ее имя?

Он умолк, и в комнате воцарилась тишина.

Из машины послышались невнятные звуки, потом они прекратились. Крисмас вернулся к столу и сел. Сумели-таки заставить его это сказать, черные дьяволы!

— Поясните, правильно ли понято, — сказала вдруг переводящая машина. У Крисмаса почему-то было впечатление, будто говорит не тот магелланец, что прежде, но ему было абсолютно все равно. — Вы испытываете (да или нет) болезненное субъективное расстройство.

— Я испытываю болезненное субъективное расстройство, совершенно верно, — как автомат отозвался Крисмас. — Если… если и вправду хоть один сольтерранец… Тогда все ни к черту не годится. Но не могу поверить…

Одна за другой шли минуты. Магелланцы молчали. Вошел Дана, подал бумаги Крисмасу, избегая его взгляда: он всегда прослушивал, что происходит в кабинете шефа.

На экране аппарата связи появился представитель какой-то планеты, стал энергично добиваться от Крисмаса специального решения для своей команды; команда выступала в группе прыгунов. Видом представитель напоминал кенгуру. Они с Крисмасом уже углубились в обсуждение трудной проблемы использования хвоста как опоры при отдыхе, когда зазвучал похожий на звук колокольчика звонок Детвайлер. Крисмас резко повернул вращающееся кресло, чтобы видеть экран Секретаря.

— …это определенно, Питер! Мне показали исходный текст! — заикаясь от волнения, проговорила Детвайлер.

— Что именно «определенно»? — подчеркнуто внятно выговаривая каждое слово, спросил Крисмас.

— Галактический Компьютер не передал «а» вообще! Какая-то молекула, или уж не знаю что… Так или иначе, это первая ошибка за пять стандартных столетий; все, кто обслуживает Компьютер, вне себя. Это их вина, Питер! Их!..

— …но не наша, — тихо сказал Крисмас.

Через минуту они прервали связь. Какое-то время Крисмас сидел неподвижно, будто окаменев. Потом с силой хлопнул ладонью по столу и повернул кресло к магелланцам.

— Видите?! — крикнул он. — Видите? О, я должен был догадаться сам: дело может быть только в Компьютере!

Кенгуру на экране брызгал от ярости слюной. Крисмас стал его успокаивать. Вскоре он услышал у себя за плечом, где стояли магелланцы, какое-то шуршание и, обернувшись, успел увидеть, как на боках того и другого открываются и закрываются длинные, малиновые внутри клапаны. Из машины доносились булькающие звуки. Крисмас оцепенел, вспомнив, что Млечный Путь не единственная галактика во вселенной и возможны войны, которые до сих пор казались совершенно невозможными. Не обиделись ли магелланцы? Не рассердились ли?

За большой дверью послышался шум. Дана бросился открывать, а когда дверь распахнулась, они с Крисмасом увидели Сара Нисраира и мюрийку, которые стояли и смотрели друг другу в глаза, и мюрийка острием меча упиралась в естественную броню на животе Сара Нисраира. За спиной у Сара Нисраира и мюрийки слышался шум голосов, который становился все сильнее.

— Уберите этот свой нож и дайте Сару Нисраиру войти!! — заорал Крисмас. — Кто, черт побери, вам сказал, что я нуждаюсь в охране?! Извините меня, Сар, мы уже давно с ней воюем.

Сар Нисраир протиснулся в кабинет; зрительные отростки у него на голове стояли торчком (знак официального общения), три были направлены на магелланцев, один — на Крисмаса. Магелланцы на происходящее не реагировали.

— Как вы просили, — обратился к магелланцам Сар Нисраир, — все подготовлено для транспортировки вас в ядро нашей Галактики.

— Нет, — сказала машина.

— Но… — начал Сар Нисраир. — О, значит, вы хотите продолжить осмотр Планеты Состязаний? На вечер у нас запланирована интересная демонстрация вычисления вероятностей.

— Нет, — повторила машина.

Снова зашуршали, открываясь и закрываясь, клапаны.

— …ранее не наблюдалось, — сказала вдруг машина и забормотала что-то непонятное.

Сар Нисраир направил на Крисмаса еще один зрительный отросток. Крисмас растерянно развел руками.

— …родственный (да или нет) мне (да или нет) сопутешественник очень… — Дальше опять последовало что-то нечленораздельное. — …желаем отдохнуть и обдумать… — Снова бессмысленное сочетание звуков. — …что мы видели.

— Я провожу вас в отель, — сказал Сар Нисраир. Но магелланцы не двинулись с места. Из машины донесся треск, потом она внятно произнесла:

— Техника, связь, математика, экономика, химия, высокоскоростная передача информации…

И издала нечто вроде кашля, до удивления выразительного. Оба магелланца завращались внезапно и стали перемещаться по направлению к двери. Там они остановились и приняли какую-то странную позу. Один топнул ногой, и длинные черные пальцы этой ноги издали, хлестнув по полу, сухой звук, похожий на щелканье бича. Присутствующие подпрыгнули от неожиданности. Еще миг — и магелланцы уже выходили из здания.

Сар Нисраир двинулся за ними следом; один его круглый глаз, отведенный за плечо, по-прежнему смотрел на Крисмаса.

Дана молча закрыл дверь кабинета и, прислонившись к ней спиной, обнажил свои внушительного размера зубы.

— Разве их поймешь? — сказал Крисмас и растерянно потер лоб. — Может, они воспринимают нас трагически. Или романтически. Плакали они? Или смеялись? Во всяком случае, что-то нужное для себя они у нас, похоже, нашли. Галактический Центр, наверно, чуть не доконал их своими замечательными компьютерами и всем прочим замечательным…

— Чтобы увидеть молнию, богам с небес спускаться не надо, — наставительно сказал Дана. — Старая поговорка моего народа.

— А может, никакие они не боги, — отозвался Крисмас. — Может, это двое старых тетушек решили посмотреть мир. Или молодожены отправились в свадебное путешествие и заблудились. — И он вытолкнул образ черных призраков из своего сознания. — Ну ладно, давай сюда эту жуткую мюрийку и доктора Улулалуллу.

Он встал, подошел к окну и с наслаждением чихнул. Волшебство вернулось, оно снова царило на Планете Состязаний.

Дана ввел в кабинет двух долговязых представителей рода человеческого.

— Мисс… не надо, очень прошу вас, оставайтесь на ногах!.. Я должен кое-что вам сообщить. Ведь домой вы не могли вернуться из-за того, что не победили в состязании, правильно? Так знайте: вы в нем победили. Животное, пришедшее к финишу первым, дисквалифицировано: гравитационный гандикап, под которым оно бежало, был, как выяснилось, недостаточным. Вам понятно? Переведите ей, доктор, что она победила, победила по-честному. Теперь пусть с триумфом возвращается на Мюрию и будет опять священной девой-воительницей. Договорились? Девушка разразилась горестными рыданиями.

— Помоги нам Сольтерра, что теперь не так?

— Сэр, она говорит, что не может теперь вернуться, потому что… э-э…

— Потому что что?

— Сэр, вы сказали мне делать что угодно, лишь бы она…

— Я теперь не дев! — простонала мюрийка и упала к молодому ветеринару на грудь.

— Она хочет остаться у нас, — сказал ветеринар. — По-моему, можно подобрать ей работу с животными, она с ними хорошо ладит.

— Остаться у нас ей нельзя, она не бездомная… Что она говорит?

— Говорит, что у нее дома за то, что она теперь не девственница, из нее выпустят кишки, — перевел с несчастным видом ветеринар.

— Правда? Добряки, ничего не скажешь… Гм-м… как ты считаешь, Дана, можно ее рассматривать как лицо де-факто без планеты? Заброшу утром ходатайство к Дет; мисс придется получить свидетельство, что она цивилизованная. Ладно! Вы, доктор, отведите ее на временное жительство в отдел к Ламонту; пусть побудет там, пока мы все утрясем. А вы, мисс, идете с ним и делаете все, что он вам скажет, договорились? И теперь наконец вы надеваете штаны, а этот свой меч закиньте подальше — договорились?.. Нет, ходить надо на двух ногах, при посторонних во всяком случае. И вы оба выкатываетесь отсюда и больше здесь не появляетесь, если только я вас не позову, что маловероятно, — договорились?

Ветеринар и мюрийка тихо закрыли за собой дверь.

Повеяло ароматом сигары, и Крисмас понял, что уже пришел его ночной заместитель и в соседней комнате просматривает журнал дежурств, чтобы узнать, что ему ночью нужно сделать. Кобург был седой и коренастый; до того, как ему отказали ноги, он ведал беговыми дорожками.

— Думаю, ночь у тебя будет спокойная, — сказал ему Крисмас. — Правда, придется, может быть, связаться с Ламонтом насчет временного жилья… ну, ты, наверно, слышал, тут особый случай. И наверняка будет свистопляска вокруг Анкру. А вообще… ну, я тебе потом позвоню.

Он посмотрел в окно; на горах и на равнине, на каменных столбах, на куполах и на море загорались прожекторы. Все, даже их свет, тонуло в золоте и пастели обычного вечера Планеты Состязаний. Одного в бесконечном ряду таких же прекрасных вечеров… Дана наблюдал за ним краешком глаза.

— Сдается мне, Дана, что небольшая идиллия пришлась бы сейчас нам с тобой как нельзя более ко времени, — сказал Крисмас. — Может, прихватишь свое семейство и со мной к морю, а? Займем первый столик у дистанции больших акул, а твои малыши покатаются.

— Хорошо, Пит, мы встретимся с тобой в Пресноводье, но только после того, как ты побываешь в амфитеатре, — помнишь, ты обещал Дет? — И Дана весело ухмыльнулся.

— Ой, а я и забыл!

И Крисмас, виновато взглянув на хронометр, вышел на балкон, к своим летающим санкам. Он поднялся плавно в вечернее небо и увидел, как на дорожку внизу, изящно пританцовывая на двадцатифутовых ногах, выходят гигантские волкопауки. Запел горн.

Все это вместе взятое, думал Крисмас, Сар Нисраир назвал идиллией. Идиллия воплощает в себе мечту о безмятежной жизни. Нет, совсем другая мечта стала здесь явью — та, что помогла не исчезнуть бесследно его соплеменникам, хотя другие виды разумных существ, оставшись без родины, погибали. Светлая мечта, которой, казалось, не суждено было сбыться, но которая благодаря усилиям его предков озарила жизнь всей Галактики, чтобы потомкам их никогда больше не пришлось, проснувшись, глядеть в лицо неминуемой смерти.

Даже этих истуканов из Магеллановых Облаков проняло! Крисмас вспомнил, как неловко чувствовал себя с ними Сар Нисраир, и рассмеялся. Бесконечные лекции в Галактическом Центре, похоже, довели бедняг-призраков почти до паралича.

Широко улыбаясь, он медленно летел назад к Административному Зданию. Потом улыбка растаяла: перед его мысленным взором почему-то возник удаляющийся круглый глаз Сара Нисраира. Как мог Сар Нисраир допустить ситуацию, при которой ему, Питеру Крисмасу, пришлось открыть магелланцам самое сокровенное? Как случилось, что Нисраир не объяснил им все заранее? Может, напряжение оказалось для него чрезмерным? Ведь это первый случай, когда Сар Нисраир что-то не доделал.

Глаз Нисраира по-прежнему смотрел на него в его воображении, был теперь ярче и явно его изучал.

— Ах ты лицемерный большой таракан! — вырвалось у Крисмаса. — Как же я не понял сразу?

Охваченный гневом, Крисмас не заметил, как пронесся над Административным Зданием. Все стало на свои места. Стало, например, ясно, почему Сар Нисраир не попросил Крисмаса предложить магелланцам нажать какие-нибудь кнопки или пролететь над беговой дорожкой. Сар Нисраир понял, как к ним подойти, и искал такое, что на них подействовало бы. И выбрал, естественно, трагедию Терры. Трагедию, которая длится до сих пор.

— Ах ты бездушный большой синий жук!.. — процедил Крисмас сквозь зубы.

И, мчась над очередной плоской крышей, усеянной отдыхающими, увидел направленные на него испуганные взгляды. Медленно, но лицо его расслабилось.

Ладно, в конце концов, работа Сара Нисраира и состоит в том, чтобы добиваться взаимопонимания, и тут он его тоже добился… Однако губы у Крисмаса все еще дергались.

Но когда Главный Распорядитель Планеты Состязаний ловко затормозил свои летающие санки на крыше амфитеатра, где сейчас Секретарь Планеты Состязаний готовилась наградить в торжественной обстановке медалью отважную мышь, он снова широко улыбался. А когда он пошел вниз по пандусу, позади к небу поплыли знакомые крики: «Идут, иду-ут!» — и поднялись со своих мест прибывшие с миллиона планет зрители.

Перевел с английского Ростислав Рыбкин