Гарри Тертлдав Прекрасная погода

Предисловие автора:

Иногда идеи приходят по частям. Первая половина пришла ко мне, когда я ехал в машине по автостраде и слушал прогноз погоды: а что, если эти постоянно меняющиеся цифры были бы годами, а не градусами, подумал я. Доехав до первого же места, где можно было остановиться, я записал эту идею. Она предоставила мне канву для рассказа, но прошло еще два года, пока не оформился сам сюжет. Результат вы сейчас прочитаете.

* * *

Том Кроуэлл вошел в тесную кухню своей квартирки и достал из холодильника пиво. Он экономил, и кондиционер на кухне был настроен на середину семидесятых. Том оторвал от банки кольцевую петельку и бросил ее в мусорник, потом вернулся в комнату и включил телевизор на программе новостей. Кушетка заскрипела - она была далеко не новой даже для середины семидесятых.

Как и всегда, его больше всего заинтересовал прогноз погоды, особенно для прочих районов страны: "Старый атмосферный фронт, спускающийся со стороны Канады, продолжает захватывать наши северные штаты. Он уже вызвал многочисленные обрывы линий связи. Местные власти делают все, что в их силах, чтобы противостоять стихии, но неполадки слишком многочисленны, и портативные генераторы не могут решить все проблемы. Эта кинопленка - один из немногих материалов, доставленных из района стихийного бедствия - снята в Милуоки."

Изображение диктора на экране сменилось дергающимися и зернистыми кадрами черно-белого фильма. На обсаженных деревьями узких улицах теснились запряженные лошадьми фургоны и угловатые автомобили. Мужчины носили шляпы, юбки женщин почти касались тротуара.

Уже в который раз Том порадовался тому, что живет в южной Калифорнии, где температура редко опускается ниже пятидесятых.* [Имеются в виду градусы по шкале Фаренгейта. 32 F соответствуют нулю по Цельсию, 50 F равны 10 С, 68 F - 20 С, 86 F - 30 С. (Здесь и далее примеч. пер.)] Неудивительно, что сюда переехало так много людей, подумал он.

Вновь появившийся на экране диктор начал передавать местный прогноз. Ожидалась нормальная для апрельского Лос-Анджелеса погода: в основном конец шестидесятых. Он решил, что завтра в машине кондиционер можно не включать - Том неплохо выглядел с длинными бакенбардами.

Он не стал выключать телевизор после новостей. Похоже, ящик теперь работает паршиво все время, как ни устанавливай кондиционер, подумал он, но глаз от экрана так и не отвел. Наконец он сдался и отправился спать.

* * *

По дороге на работу он оставил окно в машине открытым. "Дорз", "Стоунз" - когда они настоящие "Стоунз", "Эйрплэйн", "Криденс" - музыка, звучащая из радио в машине нравилась ему больше той, что придет ей на смену. Динамик, однако, дребезжал как жестянка. Наверное, заменили перед продажей, решил Том.

Приехав в офис, он настроился на более деловой лад. Босс гонял кондиционеры на всю катушку, утверждая, что компьютерные технологии восьмидесятых оправдывают затраты. Том не жаловался на жару, но все же сомневался - стоит ли тратиться на компьютеры, если с северными штатами Среднего Запада можно связаться лишь по телеграфу и по телефону с оператором на коммутаторе?

Вздохнув, он уселся перед своим терминалом. Пусть об этом голова болит у начальства. Кстати, все могло оказаться куда хуже. Он вспомнил ту ужасную зиму, когда Европа на несколько недель застряла в начале сороковых и понадеялся, что подобное не повторится хотя бы в ближайшие годы.

Когда он торопливо шагал к машине после работы, брюки начали хлопать по лодыжкам. Том ухмыльнулся - он любил брюки-клеш. Вспомнив, что у его двоюродной сестры скоро день рождения, он решил заехать в универмаг по дороге домой.

Казалось, у всех в городе есть сестры, ожидающие подарка ко дню рождения. Ему пришлось минут десять ездить вокруг универмага, пока не отыскалось местечко для стоянки. Том заторопился к ближайшему входу. "И до этого ближайшего еще топать и топать", - в сердцах бросил он. Холостяцкая жизнь одарил его привычкой разговаривать с самим собой.

Том заметил, что многие подходят ко входу в универмаг, потом поворачиваются и возвращаются к своим машинам. Он удивлялся, пока не подошел сам. К двери было прилеплено объявление: "ИЗВИНИТЕ, НАШ КОНДИЦИОНЕР СЛОМАЛСЯ. НО ВСЕ РАВНО ЗАХОДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА". Наверное у тех, кто уходил, все-таки не было сестер с приближающимся днем рождения. Том вздохнул. У него-то есть сестра. Он толкнул дверь и вошел.

Кондиционер, естественно, не работал - он не почувствовал привычной струи теплого воздуха, не услышал обычного гула, воспринимаемого почти на уровне подсознания. Универмаг, как и все на улицах, застрял в конце шестидесятых.

Том уловил запахи ладана и ароматических свеч. Да, давненько он уже не бывал в торговом центре, застрявшем так далеко в прошлом. Интересно, попадется ли сейчас что-нибудь интересное для сестрички? Том слегка улыбнулся, проходя мимо отдела фирмы "Джинсы Вест", где висели брюки в полоску и битловки, но входить не стал. Сестра предпочитает одежду более позднего покроя и майки.

Том поднялся на второй этаж. В отделах импортных товаров больше шансов отыскать что-либо стоящее. Какая бы ни стояла погода, там всегда отыщется любопытная вещичка. Длинноволосый продавец кивнул ему из-за прилавка.

- Помочь подыскать что-нибудь, приятель?

- Спасибо, я пока просто погляжу.

- Нет проблем. Свистни, если потребуюсь.

Звуки ситар из колонок стерео хорошо сочетались с висящими на стенах индийскими коврами и хлипкой плетеной мебелью, выставленной в центре отдела, но никак не подходили к глиняным пивным кружкам из Германии или бижутерии из оправленной в серебро бирюзы "импортированной из страны индейцев навахо".

"Не те у вас индейцы, ребята", - подумал Том.

Он задумчиво повертел в руках литровую пивную кружку, поставил обратно. Сойдет, но только если не отыщется чего получше. Свернув за угол, он миновал стопки дешевых тайваньских тарелок, еще раз свернул за угол и очутился перед витриной с греческой керамикой: современные копии древних ваз.

Он и раньше видел подобные поделки, но большинство из них было сработано слишком грубо. В этих же ощущалась безошибочная достоверность - четкие и совершенные контуры, элегантная простота росписи и рисунков. Том взял вазу, медленно повернул в руках. Такой у сестры нет, но она будет хорошо сочетаться с другими ее вазами.

Том уже собрался направиться на поиски кассы, затерявшейся в лабиринте прилавков, когда из-за угла вышла девушка. Заметив Тома, она внезапно остановилась и повернулась к нему.

- Том! - воскликнула она, бросаясь в его объятия.

- Донна! - удивленно воскликнул он в ответ. В ней было что обнять - ростом она не уступала Тому с его пятью футами и восемью дюймами, а фигура имела все то, что полагается иметь девушке, у которой "все на месте".

Она тряхнула головой, характерным движением отбрасывая с лица длинные прямые черные волосы, потом поцеловала его в губы. Когда Том снова смог дышать, он взглянул в знакомые серые глаза всего в нескольких сантиметрах от его лица и спросил:

- Ты пришла купить что-нибудь?

- Да нет, просто потратить деньги, - улыбнулась она. Ответ как раз в ее стиле, подумал Том.

- Тогда давай я заплачу за твои покупки, и, если хочешь, поедем ко мне?

Ее улыбка стала шире.

- Я думала, ты так и не спросишь.

Взявшись за руки, они направились к выходу. Донна насвистывала "Идем с тобою вместе". Теперь улыбался и Том.

Когда он поставил вазу на прилавок, чтобы продавец выбил в кассе чек, Донна воскликнула:

- Ой, а я ее даже не заметила! Потому что не сводила с тебя глаз.

Услышав ее слова, Том почувствовал, что словно стал вдвое выше ростом, пока длинноволосый отсчитывал сдачу.

Когда они подошли к стеклянной двери с объявлением, он придержал ее, пропуская Донну вперед. Пока они шли к машине, он не сводил глаз с ее ног в темных узорчатых чулках, мелькающих под мини-юбкой. Восхитительное зрелище.

Он открыл для нее дверцу, потом обошел машину и сел на водительское место. Кондиционер он включать не стал - погода стояла прекрасная. Всю дорогу он напоминал себе, что за рулем следует быть внимательным. Когда она сидела, ее юбочка оказалась еще короче.

* * *

Место для машины отыскалось совсем рядом с подъездом его дома, и Том не упустил удачу.

- Иногда лучше быть везучим, чем хорошим, - заметил он.

Донна взглянула на него.

- Для меня всегда хорош.

Он обнимал Донну за талию, поднимаясь с ней по лестнице, и когда снял руку, чтобы достать ключи, она так тесно прижалась к нему, что он не смог засунуть ее в карман. Но все же с удовольствием попробовал. Ей это тоже пришлось по вкусу, и она прижалась еще теснее.

Пока он возился с нижним замком, она покусывала его за мочку уха, и в верхний он попал ключом далеко не с первой попытки. Наконец, оба ключа повернулись. Он распахнул дверь.

На них дунул кондиционированный воздух. Том ощутил, как его воспоминания движутся вперед. Он не вошел сразу, оставшись возле двери, и это происходило медленно. Так, вероятно, оказалось хуже.

Теперь он видел Донну другими глазами. Она не могла вынести семидесятых, даже находясь в них. Он всегда жил собственной, независимой жизнью, по крайней мере, пытался. И они из-за этого всегда ссорились.

Он вспомнил стакан, разбившийся о стену - а не о его голову. Ему просто повезло, потому что ей было все равно, куда его швырять. Ее ладонь дернулась к щеке. Том знал, что она вспомнила пощечину. Сдавленно всхлипнув, Донна повернулась и, спотыкаясь, стала спускаться по лестнице.

Он непроизвольно шагнул следом. Едва он очутился достаточно далеко от дверей, воспоминания о неприятностях начали слабеть. Она тоже остановилась и посмотрела на него снизу вверх.

- Плохи наши дела, - сказала она, покачав головой. - Неудивительно, что мы все время не уживались.

- Неудивительно, - глухо отозвался Том, ощущая горечь и боль неудачи; слишком многое произошло слишком быстро. Он был одновременно возбужден, зол и эмоционально травмирован. Спустившись, он встал рядом с Донной. Она не побежала, не набросилась на него, и это кое о чем говорило. Рядом с ней ему стало легче. В шестидесятые ему всегда было легче возле нее.

Он глубоко вдохнул.

- Я сейчас пойду и выключу кондиционер.

- Ты уверен, что хочешь это сделать? Не хочу, чтобы ты ради меня менял что-то в квартире.

- Мне от этого хуже не станет, - ответил он, надеясь, что не лжет самому себе.

Она сжала его руку.

- Ты просто прелесть. Постараюсь тебя за это осчастливить.

Обещание ее слов погнало его вверх через две ступеньки. Несколько прыжков вдоль коридора - и вот он в квартире.

Он оказался прав. Внутрь и в самом деле лучше заходить сразу, а не постепенно - точно так, ныряя в бассейн с холодной водой, быстрее привыкаешь к холоду, чем при медленном погружении. Воспоминания, разумеется, нахлынули потоком, как и всегда, но в полностью кондиционированном конце семидесятых его квартиры они были старыми и не ранили с прежней силой, как когда были совсем свежими.

Он взялся за ручку хроностата, повернул ее решительным движением. Гул смолк. Привычного, почти не воспринимаемого шума не стало. Он прошел в спальню и распахнул окна, чтобы уличный воздух вошел быстрее. В голове снова замелькала мешанина воспоминаний, но лишь на несколько секунд: теперь они скорее уходили, чем возвращались.

Когда он вошел в комнату, со столика уже исчез маленький калькулятор. Хороший признак, подумал он и взглянул на стрелку хроностата. Так, уже опустилась почти до семидесяти. Он несколько раз открыл и закрыл входную дверь, впуская свежий воздух. В голове опять замелькало, но совсем ненадолго.

Он снова проверил стрелку. Шестьдесят восемь. Да, достаточно. Донна все еще ждет на лестнице.

- Заходи, - позвал он.

- Иду, - отозвалась она. Теперь она бежала вверх через две ступеньки.

- Хочешь вина?

- Конечно. Любого, какое найдется.

Том открыл холодильник. В нем стояла полугаллонная бутылка "Спаньяды". Он наполнил два стакана, принес их в комнату.

- А мне нравится плакат, - заметила она, указывая на огромное черно-белое полотно размером с афишу и призывом "ПРОДОЛЖАЙТЕ НЕСТИ ЧУШЬ". Пока работал кондиционер, его не было, но раз он понравился Донне, то Том даже не стал обращать внимания на исчезновение китайской картины, которую сменил плакат.

А потом, как и множество раз в прошлом, они направились в спальню. Позднее, все еще голый, Том перетащил в спальню телевизор, включил его, покрутил колесико настройки, отыскал выпуск новостей и плюхнулся рядом с Донной.

Некоторое время он почти не прислушивался к нему - наблюдать, как медленно тает румянец в ложбинке между грудей Донны было гораздо интереснее. Краем уха он уловил, что в Миннесоте, наконец, потеплело до тридцатых.

- Еще паршиво, но уже лучше, - пробормотал он, лишь бы подтвердить, что следит за передачей.

Донна кивнула - она смотрела внимательно.

- Помнишь, как прошлой зимой похолодало ниже нуля и правительство пыталось доставить продукты на запряженных лошадьми санях? Люди голодали. В Соединенных Штатах - и голодали! До сих пор не могу поверить.

- Ужасно, - согласился Том и тоже начал смотреть, потому что начался прогноз погоды. Как и обычно, диктор говорил с неестественной бодростью:

- В большинстве прилегающих к городу районов завтра ожидается начало семидесятых, - радостно сообщил он, тыкая указкой в карту, - в долинах и пустыне потеплеет до середины или конца семидесятых. П_р_е_к_р_а_с_н_о_й тебе погоды, Лос-Анджелес!

И он снова ткнул в карту.

Донна медленно и глубоко вдохнула. - Мне лучше уйти, - произнесла она, застав Тома врасплох, потом села на краю постели, вывернула трусики и одела их.

- А я надеялся, что ты останешься. - Он хотел произнести эти слова с болью в голосе, но опасался, что вместо нее пробьется обида.

Очевидно, ему удалась нужная интонация, потому что Донна тихо ответила:

- Том, сейчас я тебя очень люблю. Но если я проведу эту ночь с тобой - в прямом смысле, - и мы проснемся в начале семидесятых, то что тогда случится?

Нахмуренное лицо Тома показало, что он знает ответ на этот вопрос. Донна грустно кивнула, но все же встала и начала натягивать колготки. Мысль о ее уходе причиняла Тому боль, потому что сейчас и он по-настоящему ее любил.

- Послушай, - осторожно начал он, - допустим, я установлю кондиционер на шестьдесят восемь. Тогда ты останешься?

Вопрос захватил Донну врасплох.

- Ты действительно этого хочешь? - спросила она. В ее голосе чувствовалось сомнение, но все-таки она вернулась и села на постель.

Теперь и Том задумался, верит ли он собственным словам. В конце шестидесятых его квартира станет совсем другой. К примеру, ему будет очень не хватать маленького калькулятора. Вместо него где-то в квартире должна находиться счетная линейка, но линейкой при его профессии не очень-то заработаешь. И это лишь мелочь, верхушка айсберга. В шестидесятые замороженная пицца на вкус гораздо больше походила на картон, чем позднее. Но...

- Давай попробуем, - решился он. Лучше картонная пицца с Донной, чем "мозарелла", но без нее.

Том закрыл окна в спальне, вышел в комнату и настроил хроностат. Он не включился сразу, потому что в квартире уже было шестьдесят восемь, но, передвигая стрелку, он снова задумался над своим поступком. Он увидел, что исчезла книжная полка. Некоторых книг ему будет не хватать.

- И черт с ними, - сказал он вслух, направляясь в ванную. Надраивая зубы, он кое о чем вспомнил и начал бестолково копаться в шкафчике возле раковины. Изо рта у него торчала щетка, по подбородку стекала пена, и со стороны он напоминал бешеную собаку. остановился он столь же внезапно, как и начал - к его удивлению, в шкафчике отыскалась запасная щетка. Когда Том, слегка покраснев, торжественно вручил ее Донне, та хихикнула.

- Где ты сейчас работаешь? - спросила она, ложась в постель снова. - Если это примерно то, чем ты занимался, когда жил здесь тогда, до того, как...

- Нет, - быстро ответил он, поняв суть ее вопроса. Если он каждый день на работе станет вспоминать свежие обиды и ссоры, то у них ничего не получится, как бы они ни старались дома.

- А ты чем занимаешься? - спросил он. Донна рассмеялась.

- Я, наверное, не пошла бы в универмаг, если бы не знала, что их кондиционер сломан. Люблю шестидесятые. Я работаю в магазинчике грампластинок под название "Босые звуки", и это меня вполне устраивает.

- Понимаю, - кивнул он. Донна никогда не станет прагматиком. Чем больше она станет держаться подальше от шестидесятых, тем лучше для нее. Он лег рядом с ней и зевнул.

- Давай спать.

Она завлекающе улыбнулась:

- Мы этим уже занимались.

Схватив подушку, Том сделал вид, словно собирается швырнуть ее в Донну.

- Я имел в виду то, что сказал - спать.

- Хорошо, хорошо.

Донна потянулась через него, мягкая и теплая, и выключила свет. Том знал, что у нее есть дар легко засыпать. И точно, всего пару минут спустя она полусонным голосом спросила:

- Утром отвезешь меня на работу?

- Конечно, - ответил он, но тут же задумался. Имея такое название, ее магазин пластинок наверняка не пережил шестидесятые. - А если погода изменится, я смогу найти твою работу?

- Да, там есть кондиционер. И какая бы погода ни была снаружи, внутри всегда шестидесятые. И дела у нас идут очень даже неплохо.

- Вот и ладно, - согласился он.

Через несколько минут он понял, что Донна заснула. Но сам он засыпал гораздо дольше. Том давно не делил постель с женщиной, и теперь очень четко ощущал, как пружинит матрас под весом ее тела, слышал тихий шепот ее дыхания, улавливал ее запах. Довериться человеку настолько, чтобы спать с ним рядом, подумал он, в некотором смысле означает гораздо больше веры в него, чем просто переспать. Внезапно он возжелал ее сильнее, чем раньше.

Том неподвижно лежал в темноте. Он никогда не встречал женщин, желающих любви сразу после пробуждения. К тому же, подумал Том, она будет здесь и завтра.

Будет, но не наверняка... Завтра на улице начало семидесятых. Паршивая погода для них с Донной.

Он так и уснул, не избавившись от тревоги. Около двух часов ночи кондиционер внезапно включился, разбудив Тома. Донна даже не шелохнулась. Том протянул руку и мягко опустил ладонь на изгиб ее бедра. Она что-то пробормотала и перевернулась на живот. Он отдернул руку. Донна не проснулась. Том долго лежал, пока не заснул снова.

* * *

Грохот будильника вполне можно было заменить взрывом бомбы возле уха. Тому требовался громкий будильник - всплеск адреналина в крови не давал ему заснуть до первой утренней чашки кофе. Донну же могло разбудить только одно - сбросить ее с постели на пол. Он успел забыть, насколько она убежденная соня.

Но все же она успела приготовить яичницу, намазать тосты маслом и разлить кофе раньше, чем он завязал галстук.

- Теперь я знаю, почему попросил тебя остаться, - признался он. - Сам я на завтрак пробавлялся кукурузными хлопьями.

- Бедняжка, - сочувственно протянула она. В ответ Том изобразил смешную рожицу.

Складывая тарелки в раковину, он спросил:

- Так где этот твой босой магазинчик?

- В Гардене, на Гриншоу. Надеюсь, ты из-за меня не опоздаешь.

Том взглянул на часы, быстро прикинул в уме.

- Должен успеть. Тарелками займусь вечером. Тебя забрать после работы? Во сколько вы закрываетесь?

- В половине пятого.

Том простонал.

- Вряд ли я смогу добраться до твоего района раньше половины шестого.

- Я подожду тебя внутри, - пообещала она. - Так я, по крайней мере, буду уверена, что счастлива видеть тебя снова.

Том знал, что здравого смысла у нее хватает, как бы она иногда ни старалась изобразить его отсутствие.

- На мой взгляд, неплохая мысль, - согласился он.

Насколько она хороша, Том обнаружил, едва они закрыли за собой входную дверь. Диктор оказался прав - и в самом деле было за семьдесят. Когда Том и Донна спустились на первый этаж, они уже не держались за руки.

Том вырвался вперед и на ходу рявкнул через плечо:

- Пошевеливайся. Я не могу торчать тут из-за тебя весь день.

- Я в твоих милостях не нуждаюсь, - вспыхнула Донна, уперевшись руками в бедра. - Если ты так торопишься, скажи, где здесь ближайшая автобусная остановка, и проваливай. Прекрасно обойдусь и без тебя.

- Она... - Все спасло лишь то обстоятельство, что Том понятия не имел, где поблизости останавливается автобус. Как и большинство жителей Лос-Анджелеса, он был совершенно беспомощен без машины. - Садись и помалкивай, - буркнул он. В семидесятые она частенько доводила его до бешенства. Гневное пощелкивание ее каблуков по тротуару подтвердило, что их чувства взаимны.

Он открыл замок ее дверцы, обошел машину, открыл свою и сел за руль. Дверцу для нее он открывать не стал - еще чего! Том даже не взглянул на нее, когда она села рядом. Он повернул в замке ключ, утопил до упора педаль. Мотор взревел. Не дожидаясь, пока тот прогреется, Том протянул руку к кондиционеру. Его пришлось перенастраивать - обычно он стоял на восьмидесятых, чтобы заранее настраиваться на работу.

Кондиционер подействовал не сразу, но напряженность между ними понемногу начала смягчаться.

- В моей последней машине не было кондиционера, - сказал Том.

- Я бы так жить не смогла, - призналась Донна, покачав головой.

"Босые звуки" Том отыскал без особых проблем. Магазинчик оказался рядом с маленьким торговым центром, где большинство прочих заведений смотрелось намного новее. Том пожал плечами. Судя по словам Донны, лавочка себя окупала, а это самое главное. К тому же он любил музыку шестидесятых.

- Наверное, я загляну к вам, когда приеду вечером за тобой.

- Конечно, почему бы и нет? Я тебя познакомлю с Риком - парнем, что владеет магазином.

Донна поцеловала его, потом вышла. Том сразу тронулся с места - он не выключал мотор, чтобы не останавливать кондиционер.

Но он успел поймать в зеркальце выражение лица Донны, и оно ему очень не понравилось. Да, семидесятые не для них, и тут ничего не поделаешь. Оставалось лишь надеяться, что Донна не забудет о своем обещании и дождется его вечером внутри. Если она выйдет на улицу, то к его приезду будет готова плюнуть ему в лицо.

А скорее всего, подумал он, она просто уйдет домой.

Уйдет, значит уйдет. Тут он ничего изменить не в силах. И весь обратный путь Том обдумывал со всех сторон этот печальный для него вывод.

* * *

Выходя из машины, припаркованной на стоянке его фирмы, он уже надеялся, что ее н_е окажется вечером на месте. Том торопливо зашагал по асфальту к сверкающему зеркальными стеклами деловому зданию. Уж оно-то твердо стоит в восьмидесятых. Еще немного такой чехарды в голове, и он уже не на что не окажется способен до конца рабочего дня.

Но он сосредоточился на деле, еще не успев включить свой компьютер, и едва он подключился к потоку информации, все посторонние мысли мгновенно испарились. Теперь, когда на Среднем Западе наконец потеплело, потоком полились новые заказы, и он едва успевал их обрабатывать, вводя в базу данных компании.

До ленча Том только-только успел разгрести накопившиеся завалы, но у него все равно не осталось времени выйти, и он торопливо купил чизбургер и колу в местном кафетерии. Жадно проглатывая кусок за куском, он вспомнил о Донне.

То, что он оказался так далеко вверх по времени, позволило ему оценить перспективу. Он прекрасно понимал, что пока погода останется в семидесятых, его жизнь превратится в метание из одного кондиционированного помещения в другое. Сможет ли он подобное выдержать? Если он хочет остаться с Донной, то придется, понял он с практичностью восьмидесятых. И тут же задумался, во что его превратит постоянное переключение между нынешним безразличием и ежевечерней страстью.

Ему захотелось узнать, какова Донна в восьмидесятые, но вряд ли ему суждено это выяснить. Она свой выбор сделала.

Он все еще терзался сомнениями, выйдя после работы в семидесятые. Но, как ни крути, надо же ему было добраться до своей машины, а заведя мотор, он сразу почувствовал себя лучше, потому что оставил кондиционер работать. Время поджимало, зато всем сомнениям пришел конец.

На дорогах творилось нечто невообразимое, но он сохранял невозмутимость стоика. Когда погода переваливает в восьмидесятые, все становится еще хуже, потому что машин заметно прибавляется. А если холодает до пятидесятых, то эстакада Сан-Диего и вовсе исчезает, и путь до города по наземным улицам превращается в пытку.

* * *

Том остановился на стоянке перед "Босыми звуками" в четверть шестого. Неплохо. Он снова не выключил кондиционер, прежде чем заглушить мотор, и торопливо направился к магазинчику.

В семидесятых он пробыл совсем недолго - как раз успел вспомнить о неприязни к Донне. Когда он вошел внутрь, окунувшись в конец шестидесятых, его переполняла мстительность.

Все стены заведения увешивали плакаты: "ПРОДОЛЖАЙТЕ НЕСТИ ЧУШЬ", еще похлеще, чем у него дома; Питер Фонда на мотоцикле; Никсон, настолько накачавшийся наркотиков, что у него между пальцев по каплям просачивалось лицо; Микки Маус, вытворяющий нечто непристойное со своей подружкой Минни. В воздухе стоял столь густой запах пачули* [Ароматическое растение, используемое для изготовления духов], что его можно было резать ломтиками. Из больших динамиков мощно неслось "Любить друг друга", но не в исполнении "Янгбладс", а в другой версии - более медленно и навязчиво, он редко слышал ее по радио, в каком бы времени ни находился...

- Господи! - воскликнул Том. - Это же Г.П. Лавкрафт!

Парень за кассой удивленно приподнял бровь. У него были вьющиеся темные волосы и усы в стиле Фу Манчу.

- Очень неплохо, - заметил он. - Половина моих постоянных покупателей о нем даже не слышала, а вы здесь впервые. Могу я вам помочь что-нибудь отыскать?

- Да, некоторым образом. Я приехал за Донной.

Том огляделся, но Донны не увидел. Он начал тревожиться. Спрятаться тут вроде негде.

Но тут парень - это, должно быть, тот самый Рик, которого она упоминала, догадался Том, - сунул голову за занавеску и позвал:

- Милочка, карета подана.

Милочка? Том было нахмурился, но тут заметил у парня на пальце обручальное кольцо и успокоился... немного.

Донна вышла. Том увидел, как она обрадовалась, и мысленно выбросил все опасения в мусорное ведро - там им и место. Им с Донной хорошо в конце шестидесятых. Том насвистел кусочек из песни "Дорз".

Рик снова приподнял бровь.

- А вы не новичок. Заходите к нам почаще.

- С удовольствием. Потрясное у вас заведение. - Том еще раз осмотрелся и задумчиво почесал подбородок. - А кто для вас закупает товар?

- Да ты как раз на него и смотришь, приятель, - рассмеялся Рик и ткнул себя пальцем в грудь. - А почему ты спросил?

- Просто интересно. - Том повернулся к Донне. - Ты готова?

- Уже давно.

Том понял, что Донна его ждет, а он в это время треплется с ее боссом.

- Извини, - сказал он Донне и кивнул Рику. - Рад был познакомиться.

- Я тоже. - Рик извлек бумажник из заднего кармана своих полосатых клешей, достал карточку и протянул ее Тому. Может, он и чудак, но его заведение явно не чахнет. - Если чего надумаешь со своим интересом, дай мне знать, слышишь?

- Обязательно.

Том сунул карточку в свой бумажник. Донна стояла у двери, нетерпеливо притоптывая ногой. Какими хорошими ни были бы их отношения, сейчас она в любую секунду могла обидеться. Возможно, галантность ему поможет. Экстравагантно поклонившись, Том распахнул для нее дверь.

- Я тебя достаточно долго терпела, - бросила Донна, выходя. Ее голос тут же изменился - она вернулась в семидесятые. Когда Том шагнул следом, его тут же охватил гнев.

На этот раз напряженность не успела перерасти в ссору - машина Тома стояла всего в нескольких шагах. Они сели, и кондиционер не дал им обменяться чем-либо весомее яростных взглядов.

Вскоре они расслабились. Том вел машину к своему дому. Через некоторое время Донна спросила:

- О чем ты так задумался в магазине?

- Пока не спрашивай, - попросил Том. - Я еще не готов ответить. Посмотрим, как у нас пойдут дела, и тогда я, может быть, сам тебе скажу.

- А я тем временем умру от любопытства, - заметила Донна, но настаивать не стала. В семидесятые она вцепилась бы в него мертвой хваткой, заставив его лишь упорнее молчать. К счастью, когда он подъехал к дому, она думала совсем о другом.

Поднимаясь по лестнице, они молчали - и на том спасибо, - зато когда они закрыли изнутри дверь его квартиры, все снова стало прекрасным.

* * *

В выходные Донна перевезла свои вещи. Сами собой, без лишних слов, у них сложились отношения, становившиеся крепче с каждым днем, и Тому они пришлись по душе. Единственной ложкой дегтя оставалась его работа, и вовсе не ежедневные переключения из одного времени в другое изводили его более всего - ему не нравилось, что он начисто забывал о Донне на восемь рабочих часов. Том, конечно, мог потерпеть, но ему это не нравилось.

Кончилось тем, что он достал карточку Рика и позвонил.

- Ты уверен? - спросил Рик, когда Том смолк. - По сравнению с тем, что ты зарабатываешь в восьмидесятые, у меня ты станешь получать гроши.

- Прикинь сам, - предложил Том. - Каждая двадцатка из моего бумажника восьмидесятых превращается в твое время в пятерку. Инфляция.

Некоторое время Рик задумчиво молчал. - Что ж, пожалуй, могу себя поздравить с новым работником, - произнес он наконец, и, помедлив, добавил: - Ты ее очень любишь, верно? Иначе не решился бы на такое.

- Я очень ее люблю в шестидесятые, а она человек из того времени. И если я хочу быть с ней, то и мне лучше стать таким же. Знаешь, - рассмеялся Том, - а я опять наловчился обращаться со счетной линейкой.

В тот день, когда они впервые отправились вместе на работу в "Босые звуки", с лица Донны не сходила улыбка. На этот раз она открыла для него дверь.

- Заходи, - пригласила она. - Сегодня прекрасная погода.

- Да, - согласился он. - Прекрасная.

Она вошла следом и закрыла дверь.

---

Петревод с английского Андрея Новикова.

Harry Turtledove. "The Weather's Fine", 1987

Журнал "Если", 1996, N 3.