"Мемуары дипломата" - читать интересную книгу автора (Бьюкенен Джордж)

Глава IX. 1912-1914

Визит британской парламентской делегации в С.-Петербург. - Улучшение англо-русских отношений. - Персидский вопрос. - Действия русских консулов в Персии. - Беседа об этом с императором. - Трансперсидский железнодорожный путь

Несмотря на острые моменты, пережитые англорусским согласием в 1911 году, оба государства постепенно приходили в более близкое соприкосновение. Теплый прием, оказанный влиятельной и исключительно парламентской английской делегации, посетившей Петербург и Москву в феврале 1912 г., явился новым этапом по пути англо-русской дружбы. К сожалению, предполагаемый глава делегации, спикер палаты общин, г. Лоутсер (теперь лорд Эльсуотер), был задержан в последний момент смертью отца, но его место было достойно замещено лордом Уэрдэлем.

В день их прибытия я давал в посольстве обед, на который были приглашены все члены правительства, представители армии и флота и лидеры конституционных партий как Думы, так и Государственного Совета, за исключением лидера кадетов г. Милюкова, с которым не хотели встречаться некоторые из министров. Приветствуя их приезд в Россию, я подчеркнул то обстоятельство, что мы должны стараться создать действительное и продолжительное согласие с Россией не в дипломатических актах, а на прочном фундаменте взаимной симпатии, дружбы, доверия и общности интересов. Это было основной темой почти всех речей, произнесенных на банкетах, данных в честь делегации. Раз или два, однако, а особенно на обеде, данном Думой и Государственным Советом, ораторы обеих сторон пошли дальше. На этом последнем обеде председатель Думы предложил мне ответить на тост в честь крымских ветеранов, который будет провозглашен одним русским генералом. Я извинился, сказав, что на такой тост я мог бы ответить только таким образом: "В Крымской войне мы научились уважать друг друга, как храбрых и честных врагов; но если нам придется воевать еще раз, я надеюсь, что мы выступим плечом о плечо против общего врага". - С большим трудом мне удалось убедить председателя Родзянко поручить ответ на этот тост лицу, которому не пришлось бы так взвешивать свои слова, как мне. Было упомянуто имя сэра Бетюна, и храбрый галантный генерал, сразу решившись на то, на что я не осмелился, очаровал русских, сказав почти теми же словами все, что я предполагал. За это он впоследствии получил суровый упрек от германской прессы.

Однако британская делегация вызвала улучшение отношений между двумя государствами не столько своими речами, сколько личной связью, установившейся между представителями парламента, церкви, армии и флота Великобритании с соответственными представителями России; между нациями, как и между отдельными людьми, личные связи больше всего способствуют установлению добрых отношений. Точно так же ответный визит г. Сазонова в сентябре английскому королю в Бальморале и переговоры которые он вел там с сэром Эдуардом Греем, положили основание тому тесному сотрудничеству между обоими правительствами, благодаря которому вспыхнувший на Балканах в 1912 году взрыв не распространился на всю Европу. Но раньше, чем проследить различные стадии Балканской войны, не мешает предварительно рассмотреть вопросы, привлекавшие внимание обоих правительств до начала Великой Европейской войны.

Хотя с возвращением выздоровевшего г. Сазонова в конце 1911 года в министерство иностранных дел персидский вопрос потерял большую часть той остроты, которая ему была присуща во второй половине этого года, он продолжал тем не менее быть причиной постоянных трений и недоразумений между обоими правительствами.

Говоря со мной в начале 1912 года о положении, император заметил, что персидское правительство так слабо, а страна находится в таком состоянии анархии, что без помощи русских войск на севере и британских на юге порядка восстановить не удастся. По выполнении этой задачи эти войска могут быть заменены небольшой персидской армией, способной поддержать установленный порядок. Его величество выразил далее сожаление, что в некоторых слоях Англии подверглась сомнению искренность заявлений, сделанных его правительством, прибавив, что британское правительство может быть уверено в том, что слово его об отказе России от аннексии персидской территории нарушено не будет.

Но в то время, как император и г. Сазонов были действительно озабочены восстановлением нормальных и приличных отношений с Персией, русские консулы в этой стране вели наступательную политику и действовали в совершенно обратном направлении. Генеральный консул в Мешхеде был непосредственно ответственен за бомбардировку и разрушение мечети в этом городе, а его товарищи в других местах, как, например, в Тавризе, не поколебались вызвать беспорядки, которые могли бы послужить поводом для русского вмешательства. В своих донесениях правительству им удалось так неправильно изобразить происхождение и характер этих беспорядков, что Сазонов даже пригрозил, что Россия возьмет на себя управление северным Азербайджаном, если персидское правительство не сумеет восстановить порядок в Тавризе.

Естественно, что вопрос о Персии был предметом разговоров сэра Э. Грея и г. Сазонова в Бальморале. Хотя они в принципе и признавали необходимость установления в Тегеране сильного правительства с соответственно организованной силой для поддержания порядка, дальнейшие переговоры не привели ни к чему, вследствие трудности найти подходящее для главы правительства лицо и средства для содержания жандармерии под начальством иностранных офицеров. Между тем русские консулы продолжали присваивать себе все больше административной власти, а представления, которые я делал по этому поводу, только подчеркивали различие в точках зрения Лондона и Петербурга в истолковании соглашения 1907 года. Россия, с одной стороны, добивалась большего размаха и широты действий в Северной Персии, где у ней было несколько тысяч подданных и покровительствуемые племена, и где торговля была всецело в ее руках. Она разрешала нам делать все, что угодно, в нашей сфере влияния под условием, что мы откажемся от всякого контроля в русской сфере. Британское правительство, с другой стороны, постоянно имело в виду поддержание целости и независимости Персии. Заботясь о защите британских экономических интересов в нейтральной зоне, оно не имело желания расширить сферу собственной ответственности или дать русскому политическому влиянию распространиться за пределы северной части. Поэтому оно просто выразило готовность обсудить все предложения русского правительства, направленные к более точному разграничению русских и британских интересов в этой зоне.

Положение, созданное действиями русских консулов, сделалось в конце концов настолько серьезным, что в конце июня 1914 года мне были даны инструкции испросить аудиенцию, чтобы сообщить его величеству о том, насколько британское правительство озабочено этим положением.

На вопрос его величества, вызвано ли это беспокойство каким-либо новым обстоятельством, я ответил, что я уже год тому назад просил об открытом обмене мнений между обоими правительствами, и что я боюсь, чтобы ход событий в Северной Персии не привел к роковому для англорусского согласия положению. События зашли далеко, и Северная Персия была теперь во всех отношениях русской провинцией. "Мы ни на минуту, - продолжал я, - не сомневаемся в обещании его величества не аннексировать персидской территории. Мы говорим только о существующих фактах. Непредвиденные события повели к занятию некоторых областей северной Персии русскими войсками, и мало-по-малу весь административный аппарат перешел в руки русских консульств. Генерал-губернатор Азербайджана являлся игрушкой, получавшей и отдававшей приказания русского генерального консула; то же относится к губернаторам Казвина, Решта и Джульфы. Все до одного они были агентами русского правительства и действовали совершенно независимо от центрального правительства в Тегеране. Обширные пространства земли в Северной Персии были захвачены незаконно, большое количество персов было обращено в покровительствуемых Россией граждан, и русские консулы собирали налоги, отстранив агентов персидского управления финансов. Эта же система распространена на Испагань и даже на нейтральную зону. У нас нет ни малейшего желания оспаривать преобладающие интересы и положение России на севере, но мы протестуем против приемов, которыми это преобладание утверждается, и против покушения распространить это преобладание на нейтральную зону. В заключение я напомнил императору, что без поддержки парламента британское правительство не сможет сохранить англорусские отношения, и что, к сожалению, симпатии как либералов, так и консерваторов сильно поколеблены событиями в Северной Персии.

Внимательно выслушав все, что я говорил, император ответил, что настоящее положение в Северной Персии вызвано обстоятельствами, за которые русское правительство отвечать не может. Оно произошло вследствие беспорядков, вызванных фидаями в Тавризе, и вызванной вследствие этого необходимостью защиты русских интересов на севере. Никто так не сожалеет об этой необходимости, как он сам. Во-первых, он может дать мне честное слово, что искренно желает отозвать свои войска, и, во-вторых, он чувствует, что на нем тяготеет подозрение, что он нарушает свои обещания. Он вполне понимает мотивы, вызвавшие представление британского правительства, и приветствовал бы свободный обмен мнений, который устранил бы возможность всяких недоразумений в будущем. В первую очередь, однако, нужно рассмотреть действия консулов, для чего при министерстве иностранных дел будет создана комиссия, которая исследует все обстоятельства дела.

Император затем перевел разговор на вопрос о нейтральной зоне, заметив, что самый простой способ определения нашего взаимного положения в ней - это разделение ее. В ответ на мое замечание, что британское правительство не имеет желания расширить свою сферу влияния, хотя и считает необходимым прийти к соглашению насчет тех действий, которые оба правительства имеют право предпринять в этой зоне, император сказал, что во всяком случае может потребоваться пересмотр соглашения 1907 года. Он вполне согласен на это, если этого пожелает британское правительство. Когда я прощался с его величеством по окончании аудиенции, император сказал: "Я могу только сказать вам, как говорил часто и раньше, что мое единственное желание - это прочная дружба с Англией, и я сделаю все, зависящее от меня, чтоб ничто не помешало теснейшему согласию между нашими странами".

Лично я очень поддерживал мысль о пересмотре соглашения 1907 года, считая, что спорная нейтральная зона всегда будет вызывать натянутые отношения между двумя правительствами. Если оставить ее нейтральной, она явится в будущем источником постоянных столкновений и взаимных упреков. Экономические интересы обеих стран действительно сталкивались в этой зоне, особенно в вопросах строительства железных дорог. Когда британские синдикаты старались получить концессии на некоторые линии, русское правительство противилось сооружению линий вблизи от русской зоны из боязни, что персидские рынки будут наводнены британскими товарами, привезенными морем, в ущерб русской торговле.

С другой стороны, русское правительство очень поддерживало мысль о Трансперсидской жел. дор., которая, соединяя русскую и индийскую железнодорожные сети, служила бы транзитным путем между Европой, с одной стороны, и Индией с Австрало-Азией - с другой. В начале 1912 года оно предложило британскому правительству план такой железной дороги, который в принципе был принят с некоторыми оговорками. В результате было образовано общество для производства изысканий местности и направления линии и приискания денег на постройку. В течение ближайших двух лет между обоими правительствами шли беспрерывные переговоры относительно направления этой линии. Соглашение, однако, достигнуто не было, потому что британское правительство настаивало на проведении линии через свою сферу влияния от Бендер-Аббаса через Испагань и Шираз и на непродолжении ее до Карачи без его формального согласия, в то время как русское правительство стояло за более прямой путь через Тегеран и Керман к Шахбару, который оно считало единственным пунктом на южно-персидском побережьи, где можно было устроить хорошую гавань. Но, оставляя в стороне вопрос о направлении, шансы найти требуемый для постройки капитал были так ничтожны, что очень сомнительно был ли бы осуществлен этот план, если бы даже и не наступила война.