"Браво-Два-Ноль" - читать интересную книгу автора (Макнаб Энди)

ГЛАВА 3

В 7.50 утра мы собрались в кабинете командира роты, и он повел нас ставить боевую задачу. Все были в приподнятом настроении. Каждый захватил с собой по фляжке из нержавеющей стали и по нескольку плиток шоколада. День обещал быть долгим, и экономия времени на обеденные перерывы должна была позволить нам сосредоточиться на более важных вещах.

Я все еще не мог опомниться от радости по поводу того, что меня назначили командиром группы и что мне предстояло работать вместе с Винсом. Винсу, рослому 37-летнему старику, оставалось служить в полку два последних года. Невероятно сильный, он великолепно лазил по горам, плавал с аквалангом и бегал на лыжах; где бы ни ходил Винс — даже в горах, у него был такой вид, словно он держал под мышками два бочонка пива. Все в этом мире было для Винса «долбаным дерьмом», причем произносил он эти слова с сильнейшим суиндонским акцентом, но он беззаветно любил наш полк и был готов защищать его, даже когда кто-нибудь из наших жаловался на жизнь. Сам Винс переживал только по поводу того, что его двадцатидвухлетний контракт подходил к концу. Он попал к нам из артиллерии. Своей внешностью Винс полностью соответствовал образу бойца SAS, каким его представляют в армии: с суровым лицом, жесткими вьющимися волосами, баками и большими усами. Поскольку Винс успел послужить в полку чуть больше меня, я надеялся, что он станет мне полезным советчиком.

Как оказалось, комната для постановки боевой задачи находилась в другом ангаре. Нас провели через дверь с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Наш полк был полностью изолирован от внешнего мира, но этот ангар был, в свою очередь, полностью изолирован от остальной части лагеря. Строжайшая секретность имеет решающее значение. В полку никто никогда ни у кого не спрашивает, кто чем занимается. Это неписаное правило выведено красными чернилами, прописными буквами, да еще и подчеркнуто двумя линиями. На соседних дверях висели таблички «КОМАНДОВАНИЕ ПОЛЕТАМИ», «РОТА „Д“», «ВОЕННАЯ РАЗВЕДКА», «ХРАНИЛИЩЕ КАРТ». В этих табличках не было ничего затейливого; они были написаны на стандартных листах писчей бумаги и приколоты кнопками к дверям.

Атмосфера в этом ангаре заметно отличалась от той, что царила в лагере. Здесь были тишина и четкость медицинской клиники с вездесущим шипением и треском радиопереговоров. Из комнаты в комнату переходили сотрудники военной разведки с тугими рулонами карт в руках, тщательно следившие за тем, чтобы плотно закрывать за собой двери. Мы называли их «шпионами» и «зеленой слизью». Все говорили вполголоса. В этом улье кипела профессиональная активность.

— Привет, «слизь», — окликнул я знакомого. — Как дела?

Ответом мне стали беззвучное шевеление губами и едва заметный жест рукой.

Комната без окон выглядела так, словно уже давно была заброшена. В воздухе стоял сильный запах сырости и плесени. Поверх него накладывались обычные конторские запахи — бумаги, кофе, сигарет. Однако поскольку это место принадлежало ДТК (долбаным тыловым крысам) и дело происходило рано утром, здесь также пахло мылом, кремом для бритья, зубной пастой и лосьоном после бритья.

— Доброе утро, ДТК! — приветствовал Винс собравшихся суиндонским акцентом и широкой улыбкой. — Должен сказать, вы то еще долбаное дерьмо.

— Сам долбаное дерьмо, — ответил один из шпионов. — А ты смог бы работать на нашем месте?

— Не смог бы, — признался Винс. — Но вы все равно ДТК.

Помещение, выделенное роте «Б», представляло собой квадрат пять на пять метров. Потолок был очень высокий, с закрывающейся решеткой, которая обеспечивала вентиляцию. В середине были составлены друг к другу четыре стола. На столах разложены карты и компасы.

— Халява, забираем! — обрадовался Динджер.

— На качество внимания не обращайте, прочувствуйте глубину! — воскликнул Боб, один из ребят Винса.

Боба, коротышку пяти футов двух дюймов роста, потомка итало-щвейцарца, все называли Крошкойбормотуном. Он служил в Королевской морской пехоте, но хотел большего. Поэтому ему пришлось рискнуть и, уволившись, пройти отбор. Несмотря на рост, Боб обладал невероятной силой, как физической, так и силой духа. Он всегда настаивал на том, чтобы нести такую же выкладку, как все остальные, что порой получалось очень забавно — со стороны было видно лишь огромный рюкзак да две маленькие ноги, двигавшиеся внизу словно поршни. В гарнизоне Боб проводил много времени, просматривая свои любимые старые черно-белые комедии, которых у него была собрана солидная коллекция. Выходя в город, он старался знакомиться с девушками на целый фут выше себя и приглашать их на танцы. В тот день, когда нам предстояла отправка в Персидский залив, Боба пришлось рано утром вытаскивать из клуба.

Мы взглянули на карты, изданные еще в начале пятидесятых годов. С одной стороны был Багдад и его окрестности, с другой — Басра.

— Ну, ребята, какие у вас мысли? — на своем нортумберлендском диалекте спросил Крис, еще один из ребят Винса. — Багдад или Басра?

В комнату вошел Берт, один из разведчиков. Он был одним из наших, из Херефорда.

— Есть еще такие? — спросил Марк. — Мне они очень нравятся, твою мать.

Типичный для нашего полка подход: если что-то блестит, мне это нужно. Солдат понятия не имеет, для какой цели предназначено какое-то оборудование или вещь, но если смотрится оно хорошо, он его забирает. Мало ли что может пригодиться.

Стульев в комнате не было, поэтому мы уселись на пол, спиной к стене. Достав свою фляжку, Крис предложил угоститься. Красивый, обходительный, Крис поработал в SAS вольнонаемным гражданским сотрудником, затем решил стать полноправным солдатом полка. Если для Криса дело стоило того, чтобы его делать, делать надо было безукоризненно. Поэтому, естественно, он сначала отправился в парашютно-десантный полк, так как хотел получить основательную подготовку пехотинца. Дослужившись до звания младшего сержанта, Крис прошел отбор и перебрался из Олдершота в Херефорд.

Если у Криса в голове созревал какой-нибудь план, он непременно реализовывал его. Это был один из самых решительных и целеустремленных людей, каких я только знал. Сильный телом и духом, он фанатично следил за своим телом, занимался велосипедом и лыжами. В полевых условиях Крис любил носить старую остроконечную кепку фашистского корпуса «Африка». Вне службы он становился настоящей жертвой новейших технологий в области велосипеда и лыж, а одежда у него была от «Гуччи». Попав в полк, Крис вел себя тихо, но месяца через три начала проявляться сила его характера. Он был олицетворением самой рассудительности. Крис первым бросался разнимать ссорящихся, и его слова всегда звучали убедительно, даже когда он нес полную ахинею.

— Предлагаю перейти к делу, — начал командир. — Сейчас Берт обрисует вам положение дел.

Берт присел на краю стола. Он был очень хорошим разведчиком, потому что всегда выражался кратко, а чем более кратко выражается рассказчик, тем проще понять и запомнить, о чем он говорит.

— Как вам известно, Саддам Хусейн наконец осуществил ракетный удар по Израилю, выпустив модифицированные «СКАДы» по Тель-Авиву и Хайфе. Масштабы нанесенных разрушений в действительности очень невелики, однако тысячи жителей спешно покидают города, перебираясь в более безопасные районы страны. Израиль близок к параличу. Премьер-министр страны в ужасе.

— Однако «тюрбаны», как и следовало ожидать, довольны. Они видят только то, что Саддам нанес удар по Тель-Авиву, признанной столице Израиля, показав тем самым, что сердце еврейского государства больше не может считаться неуязвимым.

Несомненно, Саддам стремится любой ценой вынудить Израиль нанести ответный удар, потому что это практически однозначно приведет к расколу антииракской коалиции и, возможно, даже втянет в войну на стороне Ирака Иран, готовый присоединиться к борьбе с Израилем.

Мы опасались этого и с самого первого дня пытались установить местонахождение пусковых установок «СКАДов» и уничтожить их. Бомбардировщики-невидимки «Стелс» нанесли удары по шести мостам через реку Тигр в центре Багдада. Эти мосты не только соединяли две половины города; по ним проходили наземные линии связи, посредством которых Багдад общался с остальными районами страны и оккупационной армией в Кувейте — а также с батареями «СКАДов», действующих против Израиля. Поскольку все микроволновые передатчики уже разбомблены в труху, а радиосообщения прослушиваются разведкой союзников, эти наземные линии связи являются для Саддама последней соломинкой. И для нашей авиации они стали главной целью.

К сожалению, в Лондоне и в Вашингтоне хотят прекращения этих атак. Там считают, что выпуски новостей с кадрами ребятишек, играющих рядом с разбомбленными мостами, несут отрицательную пропагандистскую функцию. Однако, господа, Саддама необходимо лишить доступа к этим кабелям. Если мы хотим не позволить втянуть в войну Израиль и Иран, пусковые установки «СКАДов» нужно нейтрализовать.

Соскочив со стола, Берт подошел к большой крупномасштабной карте Ирака, Ирана, Саудовской Аравии, Турции, Сирии, Иордании и Кувейта, приколотой к стене. Он ткнул пальцем в северо-западную часть Ирака.

— Вот здесь, — сказал он, — должны находиться «СКАДы».

Мы сразу догадались, что последует дальше.

— Через Багдад с востока на запад проходят три транспортные магистрали, — продолжал Берт. — Конечной их целью является Иордания. Эти магистрали используются для транспортировки топлива и всего прочего, а также для переброски «СКАДов». Далее, насколько нам известно, иракцы используют два способа запуска ракет. Со стационарных пусковых установок, с заранее подготовленных позиций, и с передвижных установок, которым перед запуском необходимо остановиться и развернуться в боевое положение. Второй способ является с тактической стороны более гибким. Со стационарными установками мы почти со всеми разобрались. Но вот передвижные…

Наша догадка все более крепла.

— Вся информация поступает на передвижные пусковые установки по наземным линиям связи, потому что все остальные линии связи перекрыты. И я сомневаюсь, что во всей стране осталось достаточно специалистов, способных их восстановить. Вот вкратце каково положение дел.

— Ваша задача будет состоять из двух частей, — заговорил наш командир. — Во-первых, выявить и уничтожить наземные линии связи в районе самой северной транспортной магистрали. Во-вторых, обнаружить и уничтожить «СКАДы».

Как полагается, он повторил задачу, и она стала для нас приказом.

— Нас нисколько не волнует, как именно вы это сделаете, лишь бы это было сделано, — продолжал командир. — Вашей зоной действия будет участок магистрали протяженностью около 250 километров. Продолжительность операции — четырнадцать суток без пополнения запасов продовольствия и боеприпасов. У кого-нибудь есть вопросы?

Пока что вопросов ни у кого не было.

— Хорошо. Берт предоставит все, что вам потребуется. Я еще обязательно загляну к вам сегодня, но если возникнут какие-либо проблемы, сразу же обращайтесь к нам. Энди, когда у тебя будет готов план, свистни мне, я с ним ознакомлюсь.

Вместо того чтобы сразу окунуться в работу, мы решили сначала немного передохнуть и глотнуть чаю. Когда хочешь пить, пьешь из ближайшего доступного источника. Осушив фляжку Марка, мы склонились над картой.

— Карты нам понадобятся все, какие у тебя только есть, — сказал я Берту. — Вся топографическая информация. И любые фотографии, в том числе и со спутников.

— Могу вам предложить только аэронавигационные, масштаба один к полумиллиону. Все остальное — это ослиное дерьмо.

— Что ты можешь нам сказать про погодные условия на ближайший период?

— Я как раз сейчас этим занимаюсь. Надо будет сходить и посмотреть, готов ли метеопрогноз.

— Кроме того, нам нужно узнать как можно больше про волоконную оптику, как именно она работает, — сказал Быстроногий. — И про «СКАДы».

Мне очень нравился Быстроногий. Перейдя в наш полк из парашютно-десантного полка всего шесть месяцев назад, он все еще обвыкался на новом месте. Подобно всем новичкам, Быстроногий пока что предпочитал больше молчать, но он уже успел крепко сдружиться с Динджером. Быстроногий был очень уверен в себе и своем мастерстве связиста, а поскольку начинал он армейскую службу в инженерных войсках, он также прекрасно разбирался в машинах. Свое прозвище он получил за то, что ему не было равных в беге с полной выкладкой по пересеченной местности.

Берт вышел, и ребята разом заговорили, перебивая друг друга. Мы немного успокоились. Судя по всему, времени у нас было предостаточно, что для операций нашего полка крайне редкое явление, и мы находились в милой, чистой обстановке; нам не нужно было обдумывать наши действия на месте, под проливным дождем, у черта на рогах. В пехоте есть один закон, который называется «правилом шести П»: «Плохие планирование и подготовка приводят к поганым последствиям». Условия для планирования у нас были идеальные. У нас не будет оправданий для поганых последствий.

Дожидаясь возвращения Берта, ребята сходили заново наполнить свои фляжки и воспользоваться сантехникой ДТК.

— Принес вам карты, — заявил Берт, входя в комнату четверть часа спустя. — И у меня есть кое-какая информация о ситуации на земле — но немного. Попытаюсь раздобыть еще что-нибудь. Мне обещали достать карты получше. Я раздам их вам перед тем, как вы тронетесь в путь.

Мы уже на всякий случай прикарманили то, что было под рукой, — на память.

У нас было время немного подумать, и на Берта обрушился шквал вопросов относительно информации о позициях неприятельских войск; о местном населении; о характере границы с Сирией, потому что мы сразу же начали думать о путях отхода, а эта граница была ближайшей; о том, какие воинские части сосредоточены в предполагаемом районе действий и в каких количествах, потому что в случае массовой концентрации войск движение по магистрали должно быть оживленным, что усложнит нашу задачу; о том, какой транспорт движется по магистрали и в каком объеме; и, кроме того, все то, что ему удалось выяснить о работе наземных линий связи, как выглядят они, насколько легко их обнаружить и, когда мы их найдем, придется ли закладывать под них десять фунтов пластида или же можно будет обойтись одним ударом молотка.

Получив новый список «покупок», Берт удалился.

Разглядывая висящую на стене карту, я обнаружил линию заброшенного нефтепровода.

— Интересно, не проложен ли он вдоль магистрали, — задумчиво произнес я, — и не идут ли кабели по нему?

— У нас в роте есть парень, который в свое время прокладывал линии связи для «Меркьюри»,[7] — вставил Стэн. — Я у него спрошу, может быть, он чем-нибудь поможет.

Вернулся Берт с ворохом карт. Пока часть ребят скрепляла вместе отдельные листы в одно целое, двое сходили и принесли стулья.

Атмосфера становилась по-настоящему серьезной. С полчаса мы обжевывали общие вопросы, после чего перешли собственно к планированию. Крис изучал карты и делал замечания по существу. Быстроногий черкал для себя напоминания относительно радиооборудования. Динджер вскрыл новую пачку «Бенсон и Хеджес».

В первую очередь нам нужно было определить, куда мы направляемся. Нам требовалось разузнать как можно больше о местности, о гражданском населении, о местах сосредоточения войск. Имеющаяся в нашем распоряжении информация была крайне скудной.

— В действительности магистраль представляет собой не дорожное полотно с покрытием, а целую систему соединенных вместе путей, — начал Берт. — В самом широком месте она имеет около двух с половиной километров в поперечнике, а в самом узком — чуть больше шестисот метров. На удалении свыше семнадцати километров по обе стороны от магистрали почва понижается всего на пятьдесят метров. Местность там плоская, с плавными переходами, каменистая, песка почти нет. Если двигаться на север в сторону Евфрата, местность, естественно, начинает понижаться. На юг плоская равнина тянется почти до самой Саудовской Аравии, но там уже довольно часто встречаются русла пересохших рек, в которых легко укрываться, а дальше снова начинается равнина.

На тактической карте, которой пользовались наши летчики, складки местности обозначались не контурами, а разными цветами, соответствующими разной высоте над уровнем моря, как это делается в школьных атласах. Мы неприятно поморщились, отметив, что весь район вокруг магистрали закрашен одним цветом.

— Вся эта страна просто долбаное дерьмо, — выругался Винс.

Мы рассмеялись, но неискренне. Уже становилось понятно, что обеспечивать скрытность в этих краях будет очень непросто.

В глухих, отдаленных местах вся жизнь сосредотачивается рядом с дорогой или рекой. Магистраль проходила мимо нескольких довольно крупных населенных пунктов, трех или четырех аэродромов и нескольких водонапорных станций, которые, можно было не сомневаться, охраняются войсками. Кроме того, разумно было предположить, что на всем протяжении магистрали к ней будет тянуться местное население, как оседлые крестьяне, так и бедуины-кочевники. Все возделанные оазисы пользуются доступностью транспорта и воды.

Магистраль выходит к Евфрату на северо-западе, в районе крупного города Банидагир, затем идет на юго-запад до самой Иордании. Движение по ней состоит из потока транспорта в Иорданию и обратно, военных колонн, направляющихся к аэродромам, и местной милиции в обжитых районах. Маловероятно, что войска будут приведены в состояние боевой готовности, поскольку никто не ждет противника в такой глуши. С точки зрения иракцев, здесь нет ничего представляющего значительную стратегическую ценность.

Итак, в каком именно месте протяженной магистрали нам следует действовать? Не в самом широком, это уж точно, потому что если нам придется вызывать на помощь штурмовую авиацию, цель лучше обозначить как можно точнее. На самом деле нам больше всего подходила та точка, где магистраль становится самой узкой, и здравый смысл подсказывал, что это должен быть крутой поворот: водители всех стран мира стремятся любой ценой срезать угол. Мы стали искать узкую горловину, расположенную как можно дальше от населенных пунктов и военных объектов. Сделать это оказалось нелегко, поскольку на карте были обозначены только города и основные ориентиры. Однако Быстроногому в конце концов удалось отыскать подходящий изгиб на полпути между одним из аэродромов и городом Банидагир, километрах в тридцати от первого и от второго. Поощрительной премией явилось то, что в этом же самом месте под магистралью проходил подземный трубопровод, что могло оказаться полезным ориентиром.

Погода, сообщил нам Берт, ожидается довольно прохладной, но без доставляющих неудобство холодов. Что-то вроде погожих весенних дней в Великобритании, когда ночью и рано утром еще бывает свежо. Дожди в тех краях бывают крайне редко. Эта новость нас несказанно обрадовала, потому что нет ничего хуже, как промокнуть и замерзнуть, особенно если ты к тому же еще и проголодался. Если держать эти три момента под контролем, жизнь становится просто безоблачной.

Итак, мы определили, куда нам предстоит направиться. Теперь нам нужно было решить, каким образом попасть в это место.

— Варианты у нас следующие: идти пешком, ехать на машине или высадиться с вертолета, — заметил Винс.

— Топать пёхом смысла нет, — сказал Крис. — Мы не сможем тащить на себе в такую даль достаточно снаряжения, а если через какое-то время наши запасы придется пополнять вертолетом, то уж лучше пусть он просто сразу доставит нас на место.

Все согласились с тем, что машины помогут нам быстро уносить ноги от неприятностей. Кроме того, на машинах мы сможем оперативно перемещаться вдоль магистрали или вообще перебираться в соседний регион для выполнения другой задачи. И, наконец, «мизинчики» или «коротыши» (джипы «Лендровер» с укороченной колесной базой) существенно увеличат нашу огневую мощь за счет установленных на них крупнокалиберных пулеметов, 40-мм автоматических гранатометов «М-19» и всего того, что нам захочется. Мы также сможем захватить с собой больше боеприпасов, взрывчатки и снаряжения, и, следовательно, наша группа сможет оставаться самодостаточной в течение большего периода времени. Но у машин есть два главных недостатка.

— Мы будем ограничены запасами топлива, которые сможем взять с собой, — заметил Динджер, попыхивая сигаретой, — и, кроме того, шансы разъезжать на колесах по тем местам, где проходит магистраль, по-моему, хреновые.

Поскольку поставленная задача потребует от нас оставаться в одном районе в течение длительного времени, нашим лучшим оружием будет скрытность, и тут машины нам нисколько не помогут. В этих местах они будут у всех на виду, словно яйца у кобеля. Отправляясь на разведку, мы будем вынуждены каждый раз оставлять у наших повозок людей, чтобы их защищать. В противном случае у нас не будет возможности узнать, не заминировали ли машины в наше отсутствие, не ждет ли нас засада — или, быть может, на них просто случайно наткнулись местные жители, которые затем растрезвонили о своей находке. Больше того, на нас восьмерых машин потребуется две, а две машины увеличат вероятность обнаружения вдвое. Передвигаться пешком значительно безопаснее. С другой стороны, может получиться, что двухнедельный запас продовольствия, боеприпасов и другого снаряжения окажется просто неподъемным, и нам, несмотря на все недостатки подобного выбора, придется отправиться на машинах. Так что первым делом надо рассчитать требования относительно снаряжения и танцевать уже отсюда.

Мы рассудили, что нам понадобятся боеприпасы и взрывчатка, запасы продовольствия и воды на две недели на каждого человека, комплекты одежды для защиты от ОМП и, если останется место, личные вещи. Винс произвел все расчеты и пришел к заключению, что мы как раз сможем тащить нашу ношу на пределе своих возможностей.

— Значит, пойдем пешком, — подвел итог он. — Но как нам быть: попросим ребят подвезти нас на машинах или прибудем на место вертолетом?

— Если ехать на машинах, вероятность быть обнаруженным гораздо выше, — заметил Марк. — Кроме того, быть может, нам даже не удастся добраться до места без дозаправки.

— Раз нам понадобится горючее, которое придется доставлять «вертушкой», почему бы просто сразу не полететь воздухом? — спросил Быстроногий.

В конце концов мы согласились, что на место нас доставит вертолет.

— Мы сможем получить вертолет? — спросил я Берта.

Тот отправился к летчикам выяснять этот вопрос.

Я посмотрел на карту. Наверное, у всех у нас не выходило из головы, насколько оторванными от своих мы будем. Если случится беда, брать нас на поруки будет некому.

Боб сказал:

— По крайней мере, если мы вляпаемся в дерьмо, нам, удирая, не придется карабкаться в горы.

— М-м, очень существенный плюс, — проворчал Динджер.

Вернулся Берт.

— Вертолет будет, никаких проблем.

Я открыл дебаты по следующему вопросу:

— В таком случае где будем высаживаться?

Хорошее в вертолетах то, что они долетают до места быстро. Ну а плохое — делают они это очень шумно и могут вызвать на себя зенитный огонь. И приземление тоже не может пройти незаметно. Нам не хотелось раскрывать всем и вся, что в районе готовится какая-то операция, поэтому место высадки с воздуха предстояло выбрать на удалении не меньше двадцати километров от магистрали. Высаживаться к востоку или западу от изгиба магистрали было не слишком хорошо, потому что в этом случае у нас возникли бы дополнительные трудности с ориентированием на местности. Ориентирование — это не наука, а искусство. Так зачем же усложнять это искусство ненужными проблемами? Наша задача будет состоять в том, чтобы выйти на исходную позицию как можно быстрее.

— Как будет лучше — перелететь через магистраль, высадиться к северу от нее и возвращаться назад, или же просто идти к ней с юга? — спросил я.

Никто не увидел никаких плюсов в том, чтобы пролетать над магистралью на вертолете, поэтому мы решили высадиться к югу от намеченной точки. После чего нам предстоит лишь двигаться строго на север, и мы обязательно наткнемся на магистраль.

Мы будем идти по азимуту и приблизительно оценивать пройденное расстояние. Каждый знает свой шаг, и обычно все отсчитывают количество шагов с помощью бечевки с узелками, лежащей в кармане. Я, например, знаю, что на ровной земле 112 моих шагов равняются ста метрам. Я завяжу на бечевке десять узелков и буду вытягивать ее через дырку в кармане. Через каждые сто двенадцать пройденных шагов я буду вытягивать один узелок. Как только я вытяну все десять узелков, я буду знать, что прошел ровно один километр. Тогда я сверюсь с нашим «эталонным шагом». Если наши расчеты будут расходиться, мы возьмем среднее значение. Помогать нам будет «Магеллан», портативное устройство спутниковой навигационной системы. Конечно, «Магеллан» хороший помощник, но полагаться только на него нельзя. Он может ошибиться, да и у него могут просто сесть батарейки.

Мы до сих пор никак не могли решить, где именно нам лучше высадиться; оценкой времени и расстояния нам придется заняться позже, исходя из того, что скажут летчики. Это они будут прокладывать маршрут в обход постов противовоздушной обороны и мест сосредоточения войск, при этом стараясь впихнуть наш вылет в щель между сотнями других боевых вылетов, которые совершаются каждый день, так, чтобы не мешать друг другу, — этот фактор называется «разрешением конфликтных ситуаций».

Итак, к этой стадии планирования мы выяснили, куда мы направляемся, как мы попадем на место, а также — более или менее — где бы нам хотелось высадиться.

Раздался стук в дверь.

— Тут вот у нас летчик, если хотите поговорить с ним, — сказал один из разведчиков.

Командир эскадрильи оказался ростом чуть ниже Майка, со светлыми волосами и веснушчатым лицом.

— Вы сможете доставить нас вот в эту точку? — спросил я, показывая на карте.

— Когда? — ровным, бесстрастным говором центральных графств уточнил летчик.

— Пока что не знаю точно. В течение ближайших двух суток.

— По состоянию на данный момент смогу. Однако сначала мне надо будет «прорешать конфликтные ситуации» и все такое. Сколько вас?

— Восемь человек.

— Транспорт будет?

— Нет, только снаряжение.

— Тогда никаких проблем быть не должно.

Я почувствовал, что летчик уже мысленно просчитывает запас горючего, прокручивает перед глазами наземные ориентиры, прикидывает, как уклониться от систем ПВО.

— У вас есть еще какая-нибудь информация — помимо того, что имеется на картах?

— Я сам собирался спросить вас о том же, — усмехнулся я.

— Нет, у нас полный ноль. Если нам не удастся доставить вас в нужную точку, куда бы еще вы предпочли отправиться?

— Все зависит от того, куда вы нас можете доставить.

На все время от взлета и до высадки летчик станет единоличным командиром, хотя он понятия не будет иметь о том, в чем состоит наша операция. Нам придется полностью положиться на него; мы будем лишь пассажирами.

Летчик ушел, а мы, заварив новую порцию чая, приступили к обсуждению самого заковыристого вопроса: как уничтожить наземные линии связи и пусковые установки «СКАДов».

Нам хотелось причинить максимальный ущерб, затратив минимальные усилия. Самый оптимальный для нас вариант: кабели проходят вдоль магистрали и приблизительно через каждые десять километров имеются смотровые колодцы, через которые обеспечивается доступ обслуживающего персонала. Мы не знали, будет ли в таком колодце устройство усиления сигналов или еще что-нибудь. Но Стэн предположил, что поскольку на прокладке наземных линий все экономят, возможно, в таком колодце в качестве бесплатного приложения находится кабель связи.

На Берта опять посыпались вопросы. Запираются ли крышки смотровых колодцев на замок? Оснащены ли они какими-то системами сигнализации, и если оснащены, сможем ли мы эти системы отключить? А если не сможем, не придется ли нам выкапывать из земли сами кабели? А что, если кабели защищены бетоном, железом или еще чем-нибудь? В этом случае нам скорее всего понадобится направленный заряд, чтобы прожигать сталь. Не будут ли смотровые колодцы во избежание захвата противником затоплены водой? Как это ни странно, последнее на самом деле было бы нам на руку, поскольку вода явится для взрывчатки своеобразным пыжом, значительно увеличивая мощность взрыва.

Мы решили, что в зависимости от обстановки на местности нам надо будет перерезать кабель в четырех, пяти или шести местах, причем заряды взрывчатки будут заложены так, чтобы сдетонировать в различное время на протяжении нескольких суток. Мы заложим все заряды одной ночью и установим первый детонатор так, чтобы он сработал, скажем, на следующий день ближе к вечеру. Этим мы выведем из строя линию связи по крайней мере на целую ночь, и «тюрбаны» в лучшем случае начнут поиски неисправности на следующий день с рассветом. Разумеется, вскоре будет установлено, где именно был перебит кабель, и к этому месту будет направлена ремонтная бригада. Для нас было бы оптимально по возможности нанести урон и ремонтным рабочим, тем самым уменьшив шансы иракцев на проведение восстановительных работ в будущем. Марк предложил использовать для этой цели мины «Элси», маленькие противопехотные мины, которые срабатывают от давления. Если на такую наступить, она взорвется.

Если все пойдет согласно плану, первый заряд перебьет кабель, и когда иракцы придут восстанавливать повреждение, вероятно, с первыми лучами солнца, один из связистов или часовых потеряет ногу, подорвавшись на «Элси». Вечером того же дня взорвется второй заряд, но его мы установим без мин «Элси». Однако ребята, которые придут чинить кабель, будут действовать очень осторожно, а может быть, и вообще откажутся работать. Так или иначе, это позволит нам выиграть время. На следующий день сработает еще один заряд, на этот раз установленный вместе с минами «Элси». Возможно, иракцы будут действовать более уверенно и кто-нибудь снова пострадает. Единственная проблема заключалась в том, что мины «Элси» нельзя будет устанавливать слишком близко к месту подрыва кабеля, так как в этом случае взрывная волна может их переместить или демаскировать.

В худшем случае нам удастся вывести кабель из строя на шесть суток. В лучшем — он после первого же взрыва окажется выведен из строя навсегда. Мы решили, что Марку пришла в голову блестящая мысль, и добавили к списку необходимого снаряжения две коробки «Элси» — всего двадцать четыре мины.

По большому счету, мы должны будем перебить кабели столько раз, сколько позволят время и запасы взрывчатки. Возможно, мы будем вынуждены подрывать кабель в местах, расположенных на удалении двадцати километров друг от друга, на что уйдет две ночи. Я надеялся, что нам не придется подрывать крышки смотровых колодцев, чтобы получить доступ к кабелям, так как в этом случае иракцы сразу поймут, где были установлены остальные заряды. Поэтому мы оснастим все заряды специальными устройствами, препятствующими разминированию. Такие устройства, как правило, срабатывающие на натяжение или снятие давления, в случае перемещения заряда приведут к его взрыву.

Я начинал чувствовать усталость. Настало время сделать перерыв, или мы станем допускать ошибки. Торопиться с планированием нужно только в самом крайнем случае.

Мы напились чаю и вытянули ноги, после чего занялись решением задачи, как нам уничтожить «СКАДы».

Тридцати семи футов в длину и почти трех футов в диаметре, ракета СЦ-1Ц «СКАД-Б» российского производства имеет дальность стрельбы 100–175 миль.

Она перевозится на восьмиколесном транспортере, который также служит пусковой установкой. Боевой расчет готовится к действиям в обстановке максимальной скрытности. Не отличающаяся особой точностью ракета «СКАД» создавалась для нанесения ударов по крупным складам, железнодорожным узлам и аэродромам и получилась оружием скорее психологическим, чем по-настоящему действенным. Помимо обычной боеголовки с фугасным зарядом она может нести химическую, биологическую или ядерную боеголовку.

Когда наши бронетанковые дивизии прибыли в Саудовскую Аравию, пошли слухи, что миссис Тэтчер дала указание нашим генералам в том случае, если Саддам Хусейн применит против британских войск химическое оружие, ответить тактическим ядерным ударом. Я даже представить себе не мог, что мне в жизни придется столкнуться с боевыми химическими веществами. Ни один человек в здравом уме не станет их использовать, но мы имели дело с сумасшедшим, который уже применял химическое оружие против Ирана и против своего собственного народа и, вне всякого сомнения, готов был снова применить его в этой войне, если возникнет такая необходимость.

— Пусковых установок от пятнадцати до двадцати, но самих ракет гораздо больше, — объяснил Берт. — Можно ожидать, что каждый транспортер сопровождает командная машина, джип вроде «Лендкрузера», в котором находятся командир и наблюдатель. В самом транспортере находится боевой расчет «СКАДа», двое впереди, остальные сзади. Командный пост размещается в центре транспортера, вход в него через дверь по левому борту. Возможно, пусковые установки будет сопровождать пехота, но в каком количестве, мы не знаем. Также нам неизвестно, будут ли пусковые установки передвигаться вместе одним конвоем или же каждая будет действовать самостоятельно.

Мы уяснили, что главным человеком при пуске «СКАДа» является наблюдатель. После того как транспортер прибывает на неподготовленное место, до запуска ракеты проходит около часа. Это время необходимо для тщательного изучения местности, запуска радиолокационных зондов в верхние слои атмосферы, расчета таких параметров, как угол отклонения, и для заправки ракеты топливом.

Кроме того, есть еще парочка менее важных игроков: командир расчета, а также оператор на командном посту, который вводит координаты цели. То есть для того чтобы полностью вывести пусковую установку из строя, необходимо ликвидировать минимум троих человек. Однако их можно будет заменить. Нам нужно было решить вопрос с самим «СКАДом».

Как уничтожить ракету? Конечно, удар с воздуха — это очень хорошо, но нам было известно, что у иракцев великолепные радиопеленгаторы. Следовательно, мы должны исходить из худшего сценария: пеленгаторы целы и невредимы и сохранили работоспособность. Система работает через сеть постов слежения, разбросанных по всей стране, которые определяют пеленг источника радиосигнала. Для того чтобы точно установить местонахождение такого источника, достаточно взять всего два пеленга; иракцы без труда обнаружат нас, особенно если мы будем передвигаться пешком. Вызов по рации авиации будет равносилен тому, что мы выдадим себя.

К помощи авиации мы прибегнем лишь в том случае, если иракцы сделают нам предложение, от которого мы не сможем отказаться, — скажем, соберут в один конвой все свои «СКАДы». Вот тогда мы просто выйдем в эфир, рискуя быть запеленгованными. На самом деле все равно нужно будет исходить из предпосылки, что иракцы догадаются о том, что мы где-то рядом, поскольку кто-то должен же был направлять удар авиации.

Если нам предстоит иметь дело с самой ракетой, главную опасность представляет боеголовка. Мы не будем знать, какая она, обычная или же химическая, биологическая или ядерная, а принимать заранее меры предосторожности, надевая комплект защиты от ОМП, нам бы очень не хотелось, потому что на это потребуется время, кроме того, такая одежда будет существенно сковывать наши действия. Второй проблемой является топливо, крайне токсичное вещество.

Более оптимальной целью будет сам транспортер, потому что без него запустить ракету нельзя.

— Его можно уничтожить? — спросил Боб.

— Вероятно, но мы не знаем, насколько легко можно будет его восстановить, — заметил Динджер. — Кроме того, транспортер находится слишком близко к ракете.

— А что насчет полетной информации, которую нужно ввести в ракету? — спросил Крис.

Чем больше мы размышляли, тем более разумной казалась нам мысль уничтожить вручную командный пост в центре пусковой установки.

— Можно будет просто заложить там заряд, который хорошенько трахнет все — и никаких проблем, — предложил Винс. — Транспортер должен быть защищен от раскаленных газов, которые вырываются при пуске из сопла ракеты. Этого будет достаточно для того, чтобы наш заряд не затронул ракету.

Мы определились с тем, что будет нашей целью, но оставалось еще решить, как мы ее поразим. В конце концов мы решили, что как только мы увидим запуск «СКАДа», что будет совсем нетрудно, учитывая характер местности, похожей на бильярдный стол, мы засечем направление и разыщем пусковую установку. И все же следует надеяться, нам удастся уничтожить наземные линии связи, поскольку в этом случае никаких запусков просто не будет.

Нам были известны все уязвимые места. Мы были уверены, что без труда разыщем «СКАДы». Нам предстояло прибыть на место, засечь точку, откуда был произведен пуск ракеты, а затем провести ПИЦ (подробное изучение цели), чтобы установить, какие подразделения осуществляют прикрытие, сколько пусковых установок осталось и где расставлены часовые. Проведя ПИЦ, мы скорее всего найдем «СКАДы», после чего отойдем назад и устроим ПТВ (передовая точка встречи) на удалении приблизительно полутора тысяч метров, в зависимости от характера местности. Отсюда четверо ребят обойдут вокруг цели, выискивая уязвимые места в полном секторе 360 градусов. Затем двое снова приблизятся к цели, уточняя информацию. После чего все опять соберутся в ПТВ. Там я проведу краткий инструктаж — что нам предстоит сделать, как мы будем выдвигаться на место, в каком направлении отходить назад, какой условный знак использовать, возвращаясь в ПТВ. Для того чтобы избежать ненужной путаницы, возвращаться нужно всегда тем же самым путем, каким выдвигались на место. Я, как правило, в качестве условного знака использую вытянутые в стороны руки, наподобие распятия, с оружием в правой руке. Разные командиры используют разные знаки. Делается это, для того чтобы распознать свой-чужой без лишнего шума. ПТВ необходимо устраивать в месте, которое легко найти и легко оборонять, потому что ориентироваться в кромешной темноте далеко не так просто, как кажется. Во время инструктажа в ПТВ я объясню каждому его цели и задачи.

До тех пор, пока мы не прибудем на место, нам придется исходить из предположения, что мы должны будем установить по меньшей мере три «точки соприкосновения» — то есть уничтожить наблюдателя, командира и оператора. Как правило, делается это бесшумным оружием. Человека обязательно убивает наповал пуля, всаженная в его «Т» — эта буква получится, если провести воображаемую линию от одного виска через брови к другому, а от нее посередине лица провести вниз вторую линию, через переносицу и до основания позвоночника. Попадание в любое место этой буквы «Т» — и человек будет убит наповал. Делать это надо с близкого расстояния, практически в упор.

Дается «старт из положения лежа», после чего нужно двигаться вперед до тех пор, пока противник не обернется, а затем действовать быстро. Мешкать нельзя. Все сводится к скорости, дерзости и внезапности.

Но это в теории. Винс захватил с собой из Великобритании бесшумное оружие, но это оружие выпросили у него ребята из другой роты для выполнения специального задания, и у нас ничего не осталось. Рота «Д» прибыла в Саудовскую Аравию раньше нас, и по всем арсеналам и складам пронеслась эпидемия «синдрома блестящих штуковин». Ребята прикарманили все, что только попадалось на глаза, и теперь уже было бесполезно вежливо интересоваться у них, не соблаговолят ли они вернуть нам нашу долю. Они бы ответили, что им все нужно, — и это, вероятно, соответствовало истине. Ввиду отсутствия бесшумного оружия нам, чтобы как можно дольше не раскрывать себя, наверное, придется воспользоваться ножами — по виду напоминающими знаменитый кинжал коммандос времен Второй мировой войны.

Группа огневой поддержки в составе четырех человек займет исходную позицию, после чего остальные четверо выдвинутся вперед и проникнут в зону расположения «СКАДов». Сначала мы разберемся с наблюдателем, затем с теми, кто сидит или спит в транспортере. После этого мы заложим заряд пластида «ПЕ-4». По моим прикидкам должно было хватить приблизительно двух фунтов взрывчатки, размещенной внутри транспортера вместе с таймером, установленным на два часа. Мы уходим, закрыв за собой дверь, и после нашего ухода, но не сразу гремит взрыв. Заряд пластида мы снабдим специальным устройством, препятствующим разминированию, так что если даже его найдут и попробуют убрать, он сработает.

Кроме того, заряд будет оснащен устройством экстренного подрыва. Это будет тумблер, с помощью которого запалится бикфордов шнур, после чего приблизительно через шестьдесят секунд сработает детонатор.

Так что если станет совсем жарко, можно будет просто положить заряд и дать деру. Итого, будет три способа взорвать пластид: с помощью таймера, посредством устройства, препятствующего разминированию — срабатывающего от натяжения, от давления или от снятия давления, выбирать надо будет по обстоятельствам, — и устройства экстренного подрыва.

Время 16.00. На двух-трех лицах рядом с собой я замечаю признаки усталости и прихожу к выводу, что и сам выгляжу так же. Поработали мы очень неплохо. Мы определили, как будем выполнять задачу, вплоть до такой подробности, как «действия в случае контакта с противником». Группе огневого прикрытия в составе четырех человек предстоит своим огнем обеспечить действия атакующей группы. Бойцам атакующей группы — поддерживать друг друга и довести до конца нападение на цель с помощью устройства экстренного подрыва. После чего они должны будут любым способом быстро отойти на ЗП (запасную позицию) и собраться вместе. Затем они отойдут в базовый лагерь, где соединятся с группой огневой поддержки.

Разумеется, определить, выполним ли наш план, мы сможем только на месте. Быть может, сразу четыре пусковые установки будут находиться вместе, что существенно увеличит риск обнаружения, зато одним ударом можно будет уничтожить сразу четыре цели. А может быть, пусковая установка будет всего одна, но мы по какой-либо причине не сможем атаковать ее непосредственно и вынуждены будем ограничиться обстрелом на расстоянии, используя всю нашу огневую мощь, — но только надо будет помнить, что нельзя жертвовать всей операцией ради единственной цели. При обстреле на расстоянии мы не будем иметь возможность «дотянуться до цели руками»; нам придется постараться уничтожить ее огнем из «шестьдесят шестых». Такой огневой налет должен быть молниеносным и ураганным, но решить, совершать его или нет, можно будет только на месте. Лишь увидев проблему собственными глазами, можно оценить обстановку и определить дальнейшие действия. По возможности мы будем стараться действовать скрытно.

Третьим вариантом является удар с воздуха. Выбирать между огневым налетом и ударом с воздуха придется с ювелирной точностью, скорее всего, учитывая количество целей. Однако и в том и в другом случае мы выдадим свое местонахождение. Компромисс будет приемлем только тогда, когда количество целей окажется достаточно значительным. Но если нам удастся перерезать кабель, во всем этом вообще не возникнет необходимости.

Помещение насквозь пропиталось запахом пота, отрыжек и табачного дыма. Повсюду валялись клочки бумаги с изображениями «СКАДов», сложенные из спичек человечки и схемы передвижения группы огневой поддержки. Планировать операцию — занятие изнурительное, но только потому, что всегда хочется отточить план до совершенства. Вот мы подходим к транспортеру, а дверь закрыта, где находится ручка? Как работает она? Куда открывается дверь, наружу или внутрь? Или она складывается гармошкой? Или это люк с петлями наверху? Может ли дверь запираться изнутри на замок, как это сделано у многих бронетранспортеров? На эти вопросы никто не мог дать ответ, поэтому мы пристально всматривались в изображения, пытаясь разобрать что-либо по ним. Детали, детали, детали. Все это так важно. Можно потерять драгоценные секунды, тщетно толкая дверь, которую нужно тянуть. Просчет в мелочах гарантирует общий провал.

Затем мы перешли к обсуждению того, какое оборудование нам понадобится для осуществления наших планов.

Электростанцию можно уничтожить с помощью направленного заряда двух фунтов взрывчатки, заложенного в нужном месте; вовсе не обязательно взрывать весь огромный комплекс. Это можно сделать с помощью небольшого заряда, предназначенного специально для этой цели, если знать уязвимое место, куда его заложить. Нам были известны уязвимые места «СКАДов», но мы не знали точно, как к этим местам добраться. Я был настроен на то, чтобы просто захватить с собой обычные заряды пластида весом примерно по два фунта, вместо того чтобы связываться со специальными направленными зарядами, потому что, вполне вероятно, у нас вообще не будет возможности ими воспользоваться. Опять же, информацию мы получим только тогда, когда прибудем на место.

Нам будут нужны взрывчатка ПЕ-4, безопасные запалы, зажимные переключатели, электрические и неэлектрические детонаторы, часовые механизмы и детонационный шнур. Детонатор вставляется не непосредственно в заряд пластида, как это изображается в фильмах. Между детонатором и взрывчаткой помещается детонационный шнур. Мы приготовим такие заряды заблаговременно, а перед самым нападением вставим в них детонаторы с часовым механизмом.

Винс и Боб исчезли, отправившись добывать взрывчатку, и вернулись через четверть часа.

— Все улажено, — доложил Винс. — Взрывчатка лежит у тебя под койкой.

Теперь были разобраны все основные вопросы.

Мы пойдем пешком, неся на себе все снаряжение, поэтому нам потребуется какое-нибудь укромное место, которое станет нашим БЛ (базовым лагерем). В идеале БЛ должен предоставлять защиту от огня и укрывать от посторонних глаз, потому что в нем будут постоянно дежурить люди. Очень опасно оставлять снаряжение без присмотра, а затем возвращаться к нему, — даже несмотря на то что порой приходится так поступать, — потому что в случае обнаружения оно может быть заминировано или там может быть оставлена засада. Мы будем действовать из передовой базы, где у нас будет лишь необходимый минимум. Возможно, во время разведывательных рейдов мы найдем более подходящее место для БЛ; в этом случае мы под покровом темноты перенесем туда все снаряжение.

Теперь мы стали разрабатывать план отхода. Мы будем находиться на удалении свыше трехсот километров от Саудовской Аравии, однако до других соседних стран расстояние будет около ста двадцати километров. Среди них есть члены коалиции, так что теоретически это идеальное место для отхода.

— На что похожи границы? — спросил у Берта Винс.

— Точно не могу сказать. Возможно, это что-то вроде границы с Саудовской Аравией — танковый ров и все. А может быть, граница будет надежно защищена. В любом случае, пересекая границу, во имя всего святого убедитесь, чтобы вас не приняли за израильтян — это совсем недалеко.

— Справедливо подмечено, Берт, — заметил Стэн. Усмехнувшись, он кивнул на Боба. — Но с этим черномазым я далеко не уйду.

Определенно, смуглый Боб, с жесткими курчавыми черными волосами и крупным носом, был похож на чистокровного еврея.

— Ага, а кто захочет идти вместе вот с этим Зорро? — указал на длинный нос Марка Боб.

Все шло просто замечательно. Вот как раз когда люди перестают подначивать друг друга и начинают любезничать, надо бить тревогу.

— Какая там местность? — спросил Марк.

— По большому счету, такая же. В основном равнины, но в районе Крабилы у самой границы начинаются возвышенности. Чем дальше на запад, тем рельеф становится пересеченнее.

— А что у нас с Евфратом? — спросил Динджер. — Одолеть вплавь его можно?

— Местами река имеет в ширину почти целый километр, с маленькими островками посреди русла. В это время года она максимально разливается. Повсюду вокруг буйная растительность, а где растительность, там и вода, а где вода, там и люди. Так что рядом с рекой обязательно будут люди. Вообще земля здесь зеленая и плодородная — если вы помните Библию, именно отсюда родом Адам и Ева.

Мы изучили все варианты. Если нас обнаружат, топать ли нам весь долгий путь обратно на юг или же податься на северо-запад? Вероятно, нас будет ждать обилие приключений при пересечении любой границы, но то же самое ждет нас и на юге. «Тюрбаны» обязательно решат, что мы будем отступать на юг, а путь туда чертовски длинный.

Динджер протрубил, мастерски подражая голосу американского комика У. С. Филдса:

— Иди на запад, юноша, иди на запад!

— Не-ет, на хрен запад, — заметил Крис. — Там полно «тюрбанов». Уж если нам придется подаваться в бега, давайте направимся в какое-нибудь милое местечко. Например, в Турцию. Я однажды проводил там отпуск. Очень неплохое место. Если мы попадем в Стамбул, там есть одно заведение, которое называется клуб «Пудинг», там встречаются все путешественники-иностранцы и оставляют послания. Мы оставим сообщение для поисково-спасательного отряда, а затем немножко погуляем, дожидаясь, когда нас заберут. На мой взгляд, очень хорошее предложение.

— Берт, на какой прием мы можем рассчитывать в других местах? — спросил Быстроногий. — От летчиков сбитых самолетов есть какие-нибудь сведения?

— Я выясню.

— Берт, если только нас в этом не убедят, — сказал я, — на юг мы не пойдем.

Необходимо всегда до последней возможности держаться вместе, потому что так лучше для боевого духа, да и огневая мощь сильнее; кроме того, шансы спастись в этом случае выше, чем если уходить поодиночке. Но если все-таки придется разделиться, вся прелесть отступления на север заключается в том, что даже если ты худший в мире навигатор, дорогу туда ты все равно найдешь. Строго на север до реки, и дальше налево, на запад. Однако даже если нам удастся пересечь границу, нельзя будет рассчитывать на то, что мы окажемся в безопасности. Пока что у нас не было никакой информации, которая позволяла бы предположить обратное.

Единственное, чего мы боялись, это попасть в плен. Насколько мне было известно, Ирак не поставил свою подпись ни под Женевской, ни под Гаагской конвенциями. Нам довелось ознакомиться со свидетельствами зверского обращения с пленными при проведении допросов во время ирано-иракской войны. Пленных избивали, истязали электрическим током, резали ножами. Лично меня больше всего беспокоило, что если мы попадем в плен и остановимся на «большой четверке» ответов — назовем личный номер, звание, фамилию и дату рождения, — иракцы этим не удовлетворятся и потребуют от нас большего, о чем свидетельствовали жуткие архивы, с которыми мы ознакомились. Поэтому я решил вопреки военным конвенциям, не сообщая начальству, подготовить для своего отряда легенду прикрытия. Но какую?

Однозначно, наш отряд выполняет боевую задачу. Мы будем заброшены в северо-западную часть Ирака, с огромными запасами боеприпасов, взрывчатки, продовольствия и воды. Не нужно иметь мозги архиепископа, чтобы сообразить, что мы действовали не по поручению Красного Креста.

Единственное, что нам пришло в голову, — это выдать себя за поисково-спасательный отряд. Подобные отряды бывали весьма многочисленными, особенно когда американцы отправлялись спасать одного из своих сбитых летчиков. У каждого летчика есть ТМ (тактический маячок), работающий на международной частоте, выделенной для терпящих бедствие. Самолеты, оборудованные системой АВАКС (воздушной системой предупреждения и контроля), постоянно прослушивают эфир и, услышав сигнал бедствия, тотчас же его пеленгуют. Сразу же приводится в состояние боевой готовности поисково-спасательный отряд. В операции бывают задействованы вертолет с отрядом прикрытия из восьми-десяти человек, готовых обеспечить с воздуха огневую поддержку из установленных на борту «вертушки» пулеметов. Возможно, к отряду даже присоединится пара штурмовых вертолетов «Апач», которые будут прикрывать посадку большого военно-транспортного вертолета. В довершение ко всему может быть выделено еще и прикрытие с воздуха — пара реактивных штурмовиков «А-10», способных поливать землю смертоносным свинцом. Так что любой солдат знает, что если он попадет в задницу, будут предприняты все возможные усилия его спасти, особенно если он летчик. Это очень благотворно сказывается на боевом духе и на эффективности действия авиации, и, кроме всего прочего, тут есть сугубо финансовая сторона: на подготовку каждого летчика затрачиваются миллионы фунтов стерлингов.

Иракцам известно о таких больших поисково-спасательных отрядах, а также о том, что на борту вертолета обязательно должны находиться санитары, в первую очередь для обработки травм. Численность нашей группы будет приблизительно подходящей, и одеты мы будем более или менее в военную форму. Вопреки распространенному заблуждению, на боевое задание мы отправляемся одетыми не кто во что горазд. Нужно иметь единую форму, чтобы нас могли узнать наши собственные войска. Никому не хочется погибнуть от огня своих, это довольно непрофессионально. Так что, отправляясь на такое задание, нужно более или менее походить на солдата.

Поскольку у нас с собой будут лишь заряды обычного пластида «ПЕ-4», можно будет сказать, что взрывчатка понадобилось нам для самозащиты, — якобы мы должны были оборонять базовый лагерь, пока АВАКСы выводили бы на нас сбитого летчика. В этом случае нам предстояло бы окружить лагерь средствами защиты. «Нам вручили это дерьмо, — скажем мы, — но мы, ей-богу, понятия не имеем, как им пользоваться».

Каждый из нас владел основами медицины. Общая подготовка в полку удовлетворяет самым высоким стандартам. Крис, штатный фельдшер, прошел частичное обучение по курсу Национальной службы здравоохранения. У Стэна, разумеется, был медицинский диплом, и за плечами он имел год работы в клинике. Поисково-спасательные отряды в первую очередь занимаются обработкой травм, так что для участия в них привлекаются специалисты именно нашего уровня.

Нашу легенду подкрепят имеющиеся у нас ТМ, но в глубине души я сознавал, что долго обман не продлится, особенно если нас захватят вместе с нашим спрятанным снаряжением. Мы понимали, что обман позволит нам выиграть от силы дня два-три, но этого будет достаточно для того, чтобы большие начальники оценили, какой ущерб оперативной секретности можем мы нанести. «Что им известно? — задастся вопросом большой начальник. — И как это может сказаться на наших будущих операциях?» Он вынужден будет предположить, что мы выложим все, что нам известно. Вот почему нам сообщают только то, что нам необходимо знать, — в первую очередь ради нашего же собственного блага. В лучшем случае мы просто поможем выиграть время.

Около шести часов вечера мы решили устроить еще один перерыв. В комнате буквально воняло, и на всех лицах читалась усталость. Мы отправились ужинать и для разнообразия сели все вместе. Обычно за столом все усаживаются рядом со своими друзьями, а затем расходятся заниматься каждый своим делом.

— Стыдно признаться, но последний вечер перед отправкой я торчал перед ящиком, смотрел «Апокалипсис наступил», — сказал Винс, помешивая кофе.

— И я тоже, — подхватил Марк. — Но больше убить время было нечем, все кабаки были закрыты.

Большинство людей испытывает одну и ту же жуткую пустоту, когда на дворе в самом разгаре ночь, а им приходится просто сидеть и ждать. Мы с Джилли провели последние сутки в натянутом молчании. Один лишь Боб мог похвастаться тем, что гулял всю ночь напролет в клубе, причем, судя по всему, закончилось это, как всегда, плачевно.

Мы поговорили о том, как нам нравится предстоящая операция, как нам не терпится поскорее оказаться на месте, однако восторженное возбуждение несколько гасло при мысли о том, что нам придется остаться совсем одним, в полной изоляции. Мы понимали, что риск будет очень большим, но так будет не в первый раз — и не в последний. В конце концов, именно за это нам и платят.

Заново наполнив фляжки, мы приготовились к следующему заседанию.

Теперь общее настроение стало более приподнятым. Я вкратце подвел итог двенадцати часам планирования.

— Хорошо. Итак, мы летим на «Чинуке» к MB (месту высадки), расположенному в двадцати километрах к югу от магистрали, после чего идем одну ночь, может быть, две, в зависимости от рельефа и плотности населения, и разбиваем БЛ. Оттуда будут действовать разведывательные дозоры, которым предстоит отыскать наземные линии связи. На эту охоту уйдет две или три ночи, точно можно будет сказать только тогда, когда мы окажемся на месте. В первую очередь нашей задачей будут поиски линий связи, но при этом мы устроим НП (наблюдательный пост) неподалеку от магистрали и будем следить за передвижениями «СКАДов». Если мы увидим на магистрали целую колонну «СКАДов», мы оценим ситуацию и вызовем удар с воздуха. Если же пусковая установка будет одна, мы ее запеленгуем, установим точное местонахождение, произведем разведку и нанесем удар. После чего вернемся в БЛ и продолжим выполнение задачи. Все это пока очень условно; конкретно определиться мы сможем только на месте. Быть может, мы засечем пуск «СКАДа» в первую же ночь. Но в этом случае мы не станем предпринимать ничего до тех пор, пока не обустроим надежно БЛ. Нет смысла кричать «Банзай!», после чего получать по заднице ради минутного геройства и одного-единственного «СКАДа». Лучше не торопиться и причинить как можно больший ущерб противнику. Так что мы разбираемся, что к чему, а затем всыпаем «тюрбанам» по первое число. Через четырнадцать суток мы выходим в точку, заранее обговоренную с летчиками еще до вылета на место, или же, в зависимости от текущей обстановки, назначаем новое место встречи. Прилетает вертолет и или пополняет наши запасы и перебазирует на новое место, или забирает нас назад. На самом деле все очень просто.

Так оно и было в действительности. Надо по возможности делать все проще; в этом случае меньше вероятность что-то забыть или в чем-то ошибиться. Если план содержит множество тонких мест и рассчитан с точностью до доли секунды — а иногда дело обстоит именно так, — он с гораздо большей вероятностью накроется медным тазом. Разумеется, во многих случаях приходится прибегать к сложным планам, но всегда надо стремиться к максимальному упрощению. Чем проще, тем безопаснее.

У нас будет с собой рация для связи с ПОБ (передовой операционной базой) в Саудовской Аравии. Маловероятно, что найдется место для запасной, так как мы жестко ограничены в весе. Впрочем, и одной должно будет хватить, поскольку нам предстоит действовать вместе. Кроме того, у нас будут четыре ТМ; в идеале было бы дать по маячку каждому, но у нас их просто не было в достаточном количестве. Это устройство может использоваться в двух режимах. Если вытащить одно ушко, оно начинает передавать сигнал, принять который может любой самолет.

— Помню историю про один отряд в Белизе, — сказал я. — Не из нашего полка, но они проходили курс выживания в джунглях. На все то время, пока они находились в джунглях, им выдали ТМ. Когда все вернулись на базу, один офицер убрал свой ТМ в шкафчик, при этом случайно вытащил ушко подачи сигнала бедствия. Сигнал приняли гражданские самолеты, все встали на уши. Потребовалось два дня, чтобы отыскать работающий маячок в шкафчике.

— Козел.

Если вытащить другое ушко, устройство можно использовать как обычную рацию для связи на ограниченном удалении с находящимися в воздухе самолетами и вертолетами. Кроме того, ТМ можно использовать для общения друг с другом на земле — этот принцип известен как «один к одному» — однако дальность связи ограничена расстоянием прямой видимости. Однако, разумеется, главная задача ТМ — связаться с АВАКСом в случае беды. Нас предупредили, что АВАКСы будут наблюдать за нами двадцать четыре часа в сутки и откликнутся на призыв о помощи в течение пятнадцати секунд. Отрадно было сознавать, что нам обязательно ответит приятный, невозмутимый, вежливый голос, каким летчики АВАКСов успокаивают попавших в беду коллег. Главная проблема была в том, что сигнал ТМ легко запеленговать. Воспользуемся мы маячками лишь в крайнем случае или если нам будет на все наплевать, потому что мы решим вызывать удар с воздуха.

Будет у нас с собой еще одна рация, работающая в режиме симплекса, — тот же принцип, что и в ТМ, но другая частота. Дальность связи такой рации около одного километра. Эта рация понадобится нам для связи с вертолетом, если сразу же после высадки у нас произойдет серьезная драма и нам придется возвращать его назад. Поскольку мощность передатчика минимальная, запеленговать такую радиостанцию практически невозможно и ее можно использовать достаточно безопасно.

Главным содержанием нагрудных карманов и подсумков на ремне станут боеприпасы, вода, запасы продовольствия на чрезвычайный случай, набор для выживания, бинты, нож и призматический компас, дублирующий компас «Сильва» и позволяющий определять азимут на местности. Вода и патроны: об этом всегда необходимо думать в первую очередь. Все остальное вторично, так что личные вещи отступают на самую последнюю строчку — и только в том случае, если для них останется место. Набор для выживания подгоняется под конкретные условия театра боевых действий и задачи, поэтому с леской для ловли рыбы пришлось расстаться. Но мы оставили гелиограф, проволочную пилу и увеличительное стекло для разжигания огня. Кроме того, мы возьмем с собой аптечку первой помощи, состоящую из набора для наложения швов, болеутоляющих средств, средств регидрации, антибиотиков, скальпельных лезвий и набора жидкостей. Правила требуют, чтобы каждый боец нес на шее две ампулы с иглой для инъекции морфия: в этом случае все будут знать, где они находятся. Если нужно ввести кому-то морфий, используется ампула раненого, а не своя: возможно, через несколько минут своя понадобится тебе самому.

Обременять себя спальными мешками мы не будем из-за их габаритов и веса, а также потому что погода предстоит не слишком плохая. Однако я решил захватить с собой комплект легкого термобелья, а все остальные запаслись накидками или одеялами. Кроме того, я взял свою старую шерстяную шляпу, поскольку значительная часть тепла тела теряется именно через голову. К тому же во сне я буду класть ее себе на лицо, что обеспечит достаточно приятное ощущение нахождения под одеялом.

В рюкзаках мы понесем взрывчатку, запасные батареи для рации, жидкости для внутривенной инъекции, воду и продовольствие. Боб был назначен нести «мочеприемник» — пластмассовую канистру из-под бензина емкостью один галлон. Как только канистра наполнится доверху, один из нас отнесет ее в кусты, поднимет камень, выкопает под ним ямку, опорожнит канистру, засыплет ямку землей и положит камень на место. Это помешает выследить нас по запаху, так как человеческие испражнения привлекают ненужное любопытство зверей и птиц и притягивают насекомых.

Я распределил остальные задачи.

— Крис, на тебе медицинское снаряжение.

Он понесет набор для обработки травм, в том числе полный комплект для внутривенных инъекций, бинты, марлю на всех и материалы для наложения шины.

— Быстроногий возьмет на себя «чешую».

По каким-то неведомым мне причинам снаряжение связистов обычно называют «чешуей». Я знал, что Быстроногий помимо всего прочего позаботится о том, чтобы у нас была запасная антенна для основной рации на тот случай, чтобы, если нас обнаружат во время сеанса связи с развернутой антенной, мы могли бы просто бросить ее и тронуться в путь. В этом случае у нас останется возможность выходить на связь с помощью запасной антенны. Кроме того, Быстроногий убедится, что во всей аппаратуре установлены свежие батареи питания, захватит запасные батареи и проверит, что все это работает.

— Винс и Боб, вы сможете разобраться с взрывчаткой?

Им предстояло вытащить заряды пластида из упаковки и обмотать их изолентой, чтобы сохранить форму. Это позволит в боевой обстановке избежать шума, неизбежного при распаковывании, и риска быть обнаруженным по выброшенному мусору. «Если враг увидит всего лишь горелую спичку на земле перед собой, он поймет, что вы были здесь, — говорил наш инструктор по боевой подготовке. — А если спичка окажется у врага за спиной, он поймет, что это были войска специального назначения».

— Марк, а ты займись продовольствием и канистрами.

Киви возьмет на складе пайки на восьмерых на четырнадцать суток. Пайки надо будет распотрошить и оставить только один комплект посуды и приборов, который отправится в сумку на ремне. Я обычно выбрасываю туалетную бумагу, потому что в полевых условиях делаю это, сидя на корточках, и, следовательно, она мне не нужна. Но все берут с собой полиэтиленовые пакеты для своего дерьма. Пакет наполняется, завязывается и отправляется в рюкзак. С собой необходимо забирать все, нельзя оставлять ничего, что может выдать твое местонахождение, нынешнее или прошлое. Если просто зарыть дерьмо в землю, оно привлечет внимание животных, а если его обнаружат, ингредиенты можно будет подвергнуть анализу. Так, например, высокое содержание риса сообщит, что это были иракцы. Смородина и красный жгучий перец укажут на европейца.

Всегда возникает много шума по поводу выбора меню. Неписаное правило гласит, все то, что тебе не нравится, ты откладываешь в общую корзину, чтобы с этим разобрались твои товарищи. Стэн терпеть не может рагу из баранины по-ланкаширски, но любит говядину с овощами, поэтому мы в тайне от него подменили содержимое. Ему предстоит пересечь границу с двухнедельным запасом своего самого ненавистного кушанья. Но это была просто шутка; оказавшись на месте, мы вернем все обратно.

Еще нам были нужны маскировочные сети, чтобы прятать наше снаряжение и прятаться самим.

— Этим займусь я, — вызвался Динджер.

Он отрежет от рулона дерюги куски размером шесть на шесть футов. Новенькую дерюгу предварительно необходимо испачкать машинным маслом. Кусок дерюги бросается в лужу масла и хорошенько протирается шваброй. Затем он переворачивается и кладется в грязь. Потом хорошенько все встряхнуть, высушить, и дело в шляпе — маскировочная сеть готова.

— Все должно быть готово завтра к 10.00, — подвожу итог я.

Мы будем проверять и перепроверять, проверять и перепроверять. Конечно, это все равно не даст полной гарантии, что ничего не испортится и не пойдет наперекосяк, но по крайней мере значительно уменьшит шансы того, что подобное все-таки случится.

Приблизительно в половине одиннадцатого Динджер объявил, что у него закончилось курево.

Я понял намек. Мы перебрали все, и продолжать возиться дальше — все равно что изобретать заново колесо. Уходя, ребята тщательно собрали все клочки бумаги и бросили их в специальную печку.

Остались только мы с Винсом. Нам еще предстояло утвердить план операции у командира роты и старшины. Они завалят нас вопросами типа «а что, если?», и их свежие головы, возможно, позволят нам взглянуть на все с нового ракурса. Если нам повезет, быть может, они даже одобрят наш план.