"Высокий, тёмный и голодный" - читать интересную книгу автора (Сэндс Линси)

Глава 4

— Вот черт! — пробормотал Бастьен, как только уселся обратно в кресло водителя, ударяя по кнопке, блокирующей все двери. Неприятно осознавать, что Винсент мог быть прав. У Бастьена не было ни одного друга, который не принадлежал бы к их виду. Он заводил деловые знакомства с людьми, но только если в этом была необходимость. И он всегда держал их на расстоянии, как можно дальше от себя, общаясь с ними лишь в той мере, в какой требовали дела.

И нет, он не узнавал имя миссис Хоулихан или что-то еще о ней. Зачем беспокоиться? Она все равно когда-то умрет, и ее заменят, как предыдущую экономку. И ту, которая была до нее. И ту, которая, была до той. Все люди умирают.

Неужели он относился к ним как к животным, несмотря на то, что больше не должен был питаться непосредственно их кровью?

Ему не хотелось признавать это, но, возможно, все же следовало бы.

— Черт! — Бастьен медленно вздохнул, затем начал было отъезжать, но услышал стук в окно. Повернувшись, он уставился на Винсента, который жестами показывал опустить стекло. Бастьен нехотя подчинился.

— Я просто подумал, что должен сказать: тебе бы позвонить Спящей Красавице и удостовериться, что она не вегетарианка. По мне, так она может ею быть, — с этими словами Винсент выпрямился и пошел вниз по улице.

Бастьен нажал на кнопку стеклоподъемника, а затем достал мобильный. Он набрал номер апартаментов, но не был уверен, что Терри или Крис подойдут к телефону, находясь в чужой квартире. К счастью, ответила Терри, подняв трубку на третий гудок и вежливо говоря:

— Алло! Резиденция Аржено.

— Привет Терри, это Бастьен Аржено. — Слово «Аржено» нужно было опустить. Он замолчал, скривившись от своей напыщенности, но затем продолжил: — Я думал купить несколько сабов на ужин. Ты не против? Ты не вегетарианка?

— Звучит здорово! — ответила Терри. — Нет, не вегетарианка. А ты можешь захватить еще чипсов и попкорна? Чипсы со вкусом шашлыка и «Доктор Пэппер».[21] И закажи для меня саб-ассорти, пожалуйста. Пусть положат в него все, даже острый перец.

— Э-э… Хорошо. Ассорти. Все. Острый перец, — повторил Бастьен, доставая маленький блокнот и ручку, чтобы записать ее пожелания под адресом Криса. — Чипсы со вкусом шашлыка и доктор кто?

— Пэппер. «Доктор Пэппер», — повторила она. — Мне спросить Криса, что он хочет?

— Э-э. Да. Конечно. Было бы неплохо, — согласился Бастьен, а затем поморщился, как только Терри положила телефонную трубку, по-видимому, на стол, так как щелчок в ухо был почти болезненным. Пришлось подождать некоторое время, потом девушка вернулась:

— Алло?

— Да, я тут.

— Крис заказал саб с фрикадельками, простые чипсы и имбирный эль «Канада Драй».[22]

— Фрикадельки, обычные чипсы и «Канада Драй», — пробормотал Бастьен, потом замер: — Саб с фрикадельками? Наподобие тех, которые кладут в соус болоньезе?[23]

— Да.

— Ох… Хорошо. — На некоторое мгновение между ними воцарилась тишина. Затем Бастьен откашлялся: — У вас все в порядке?

— Да. Крис смотрит телевизор, а я раскладываю вещи, — ответила девушка. — А ты где? Должно быть, недалеко? Ты недавно ушел.

— Да, я внизу на парковке. Вообще-то, только выезжаю, — признался он. — Я просто подумал, что должен уточнить, вегетарианка ты или нет. Не хотелось бы принести домой саб и обнаружить, что ты и подойти к нему не можешь.

— Не-е. Точно не вегетарианка. Обожаю мясо.

Бастьен улыбнулся в ответ на ее энтузиазм. По крайней мере, в чем-то Винсент ошибся.

— А ты? — спросила она, а затем засмеялась. — Думаю, что нет. Иначе не предлагал бы сабы. Ну, может, и предлагал бы, — исправилась она. — Возможно, ты предпочитаешь сабы с овощами. Но мне не кажется, что ты из таких людей.

— Да? И из каких я людей, по-твоему?

— Мясных. Исключительно, — твердо сказала она. — Ну что? Попала в точку? Ты предпочитаешь только мясо.

— Описала, как нельзя лучше, — с гордостью ответил Бастьен.

Она звонко засмеялась в ответ. Это помогло ему снять некоторое напряжение, которое появилось после разговора с Винсентом. Когда Бастьен услышал звук ее смеха, у него появилось желание как можно дольше поддерживать с ней разговор. Он предпочел бы сидеть здесь и общаться с ней, нежели заниматься делами. Но, конечно же, лучше видеть ее перед собой — он мог бы наблюдать, как пляшут чертики в ее глазах, когда она говорит, как лицо становится выразительным и оживленным, и как ее руки летают словно птицы, когда она описывает разные вещи. Еще по дороге из аэропорта он понял, что Терри очаровательная и совершенно необычная.

— Что ж… Позвони, если не сможешь найти квартиру Криса. Я дам ему трубку, чтобы он смог объяснить, куда ехать.

Бастьен кивнул. Она намекала на то, чтобы он заканчивал разговор и отправлялся. Это выглядело почти как отказ. Казалось, что она, в отличие от него, не горела желанием сидеть и беседовать с ним. Бастьен откашлялся и сказал:

— Да. Я так и сделаю. Пока.

Он отключил телефон до того, как она смогла что-то ответить, и был смущен и немного зол на себя за то, что хотел с ней общаться. Терри — всего лишь обычный человек, напомнил он себе, на которого не стоит тратить время. Она могла бы быть рядом последующие тридцать или пятьдесят лет, потом умерла бы и обратилась в прах так же, как Жозефина.

Бастьен тяжело вздохнул при воспоминании о своей единственной любви в жизни. В то время он был молодым, всего 88 лет, просто развлекался с женщинами и особо не заботился о том, с кем спал. Так продолжалось, пока он не встретил Жозефину. Бастьен влюбился в нее. Да так сильно, что игнорировал тот факт, что мог спокойно читать ее мысли. Маргарет говорит, это знак, что люди не подходят друг к другу. Он рассказал ей о себе, умоляя присоединиться к нему в вечной ночи, ибо тогда думал, что для вампиров существует только ночь. В то время они не знали, что могут находиться под солнцем, но теперь, благодаря банкам крови, это стало возможно и безопасно для их вида.

— Жозефина, — шепотом произнес он имя, когда убирал мобильник. Великая любовь. Он предложил ей вечную жизнь и все свое состояние, которое было не малым. Но она холодно ему отказала, отвергая именно то, кем он был на самом деле. Жозефина считала его бездушным. Она так испугалась, что тут же упала на колени и стала умолять Бога о немедленном избавлении. Она переживала за свою собственную душу. Бастьен вынужден был стереть ее память и отпустить. А потом жил и наблюдал, как она влюбилась в человека, вышла за него замуж, выносила детей, состарилась и умерла. Это разбило ему сердце.

Внезапный гудок сзади вывел Бастьена из оцепенения. Он посмотрел в зеркало заднего вида. Кто-то поздно покидал работу и хотел выехать, а Бастьен преграждал путь.

Заставив себя двигаться, Бастьен вырулил на дорогу и освободил проезд, повернув направо, чтобы не попасть в пробку. Он проехал несколько улиц, даже не осознавая этого, а затем решил, что лучше уж определиться, что он делает, иначе, в конечном счете, так можно ездить всю ночь.

Самой важной проблемой была миссис Хоулихан, но он понятия не имел, с чего начать ее поиски. Винсент высмеял его за то, что он даже не знал ее имени или была ли у нее семья, к кому она могла бы пойти. Бастьен предположил, что семья все-таки была. Вряд ли женщина слонялась бы по улицам, бездомная, голодная и замерзшая только потому, чтобы убежать от него. Или он не прав?

Бастьен скривился. Она могла бы так поступить. Он совсем ничего не знал о бывшей экономке. Это означало, что сейчас решить эту проблему невозможно. Он должен отложить это, а завтра поручить своей секретарше. Мередит имела кое-какие дела с миссис Хоулихан и должна знать больше, чем он. Если же нет, то он сможет найти того, кто нанимал ее и посмотреть, что о ней известно. Бастьен не мог даже припомнить, как долго она у него служила. До сегодняшнего дня она была лишь еще одним работником, лица которого он не помнил. Оставив на потом этот вопрос, Бастьен решил заняться… Как, черт возьми, зовут этого редактора?

— Крис! — радостно воскликнул Бастьен, как только имя всплыло в памяти. Кристофер. Киз. Он должен забрать кое-какую одежду из квартиры, купить несколько сабов в… там, где их продают, и вернуться назад в пентхаус, чтобы расслабиться и подумать, что делать с гостями до тех пор, пока не наймет новую экономку.

По причине необычности их вида, работники для семьи Аржено подбирались очень тщательно. Но даже с такой умелой секретаршей, как у него, на обнаружение местонахождения миссис Хоулихан может уйти несколько дней или даже недель.

— Хм… Целые недели без экономки, — пробормотал Бастьен, когда взглянул на адрес в своем блокноте, и повернул на следующем повороте, чтобы взять нужное направление.

Он будет отвечать за своих гостей несколько недель. По крайней мере, за Терри. На самом деле, редактор — не его забота. Он, вообще-то, даже не давал своего согласия на то, чтобы человек остался в пентхаусе. И теперь от этого только страдал. А Терри — другое дело. Он согласился принять ее. Бастьен считал, что теперь сам отвечает за ее безопасность и благополучие. А это значит, нужно держать девушку подальше от зубов Винсента.

Может, ему устроить себе выходные на некоторое время и оставаться поблизости, чтобы оберегать ее. Мысль о том, чтобы сделать перерыв в работе, была чужда Бастьену, но то, что он хотя бы подумал об этом, поразило его.

Взять отпуск… Обдумав вопрос более серьезно, Бастьен пришел к выводу, что это самый лучший вариант, чтобы уберечь девушку. Он был уверен, что Кейт никогда не простит ему, если Винсент укусит Терри. Он и сам не был в восторге от этого: мысль о губах и зубах его кузена на нежной шее Терри, или что-нибудь еще, была просто отвратительна. Да! Он, несомненно, прервет работу на несколько дней. Но просто сидеть в квартире слишком скучно. Даже представить это невозможно. Бастьен никогда нигде не засиживался. Он был постоянно в движении: жизнь кипела.

Он нажал на тормоза перед красным сигналом светофора, затем лениво осмотрелся, пока его внимание не привлекла большая вывеска на пустыре, на которой были написаны часы работы блошиного рынка. Бастьен с интересом изучил ее. Сейчас весна, и завтра выходной, а значит, блошиные рынки и уличные ярмарки будут работать по всему городу. Ему стало интересно, понравится ли Терри прогулка по некоторым из них, пока она в Нью-Йорке. Затем он заметил такси со знаком «музей Метрополитэн».[24]

Ее можно сводить и туда. Бастьен не был в музее с момента его торжественного открытия в далеком 1880 году. Неужели так давно? Он нахмурился, уточняя тот ли это год, но был уверен, что не ошибся. Он всегда хотел сходить туда еще раз, но не мог выкроить для этого времени.

Бог мой! Прошло около 120 лет с тех пор, как он мог позволить себе пару часов, чтобы побродить по городу. Да… Речь шла только об отсутствии проклятого времени.

Он сводит сюда Терри. Да… Так и сделает. Ей понравится. Но лучше идти туда не в уик-энд. В это время в музеях полно народа. Возможно, в понедельник. Бастьен размышлял об этом и, как только сменился свет светофора, снял ногу с тормоза и нажал на педаль газа.

Точно. Он проведет ее по блошиным рынкам и ярмаркам в эти выходные, а затем сводит в музей. А что потом? В общем, в Нью-Йорке куча мест, куда можно пойти. Театры, например. Пьесы. Он еще не видел одну из тех …

Размышления Бастьена отошли далеко от первоначальных планов. Он был вполне уверен, что прошло достаточно много времени с тех пор, как он ходил в музей. Сама идея его посещения не была столь притягательна до настоящего момента. Но вместе с Терри… видеть все ее глазами. Эта мысль воодушевила его.

Но все эти размышления напомнили ему слова Люцерна, которые он услышал сегодня в кафе: «Все кажется интересным и волнующим сейчас. Я осознаю, что смотрю на вещи иначе, видя их такими, какими видит их Кейт, а не оценивая критическим взглядом, как я поступал веками. Любовь все меняет».

Бастьен ударил по тормозам и застыл на водительском сиденье, не обращая внимания на машины, сигналящие сзади. Он создавал затор на дороге, но сейчас это его не волновало. Мысли вертелись в голове… Все стало привлекательным, как только он решил показать это Терри. Кроме того, у него был нездоровый интерес относительно ее благополучия — ведь он просто стал одержим идеей уберечь ее от Винсента. Что, по правде говоря, не имело никакого отношения к тому, что может сказать или подумать Кейт. Он сомневался, что ей бы понравилось, если бы укусили редактора, но Бастьена это нисколько не заботило. Нет. Он хотел защитить Терри от Винсента потому, что ухаживания кузена у него под носом выводили его из себя, ведь он сам интересовался ей.

Стук в окно вернул Бастьена к реальности. Какой-то водитель вышел из своей машины и сейчас кричал, стуча в его дверь. Бастьен не слышал, что именно — сигналы, звучащие сзади, были слишком громкими — но понимал, что парень не был в восторге от создавшейся пробки. Он несколько минут наблюдал, как двигается рот человека, затем мысленно заставил его замолчать и вернуться назад в машину. Как только парень сделал это, Бастьен нажал на педаль газа, и «мерседес» снова поехал.

Из-за случившегося мысли Бастьена понеслись в другом направлении. Он без каких-либо усилий приказал разъяренному водителю уйти. А мог ли он контролировать Терри и читать ее мысли? Если да, то значит она не для него. А если нет… Нужно подождать. Когда он доберется до пентхауса, то выяснит это.

Стремясь попасть домой, Бастьен увеличил скорость, проклиная тот факт, что Крис Киз жил в Морнингсайд-Хайтс[25] в Верхнем Вест-Сайде,[26] далеко от пентхауса.

Когда он добрался туда, то понял, что ему даже не нужны ключи, которые дал Си Кей. Дверь в квартиру была широко открыта. Внутри находилась пожилая женщина: руки в боки, она ворчала на двух рабочих, вывозивших куски штукатурки и дерева — как Бастьен догадался, убирая обломки свалившегося потолка. Он подошел к ней, предположив, что она является хозяйкой дома. Потратив уйму времени, он попытался объяснить, что находится здесь по просьбе Криса. Затем, устав от бесполезных объяснений, Бастьен просто внушил женщине, чтобы она вообще не замечала его присутствия. Он сделал то же самое с рабочими, потом освободился от них и направился в спальню.

Ему нужно было так поступить с самого начала, раздраженно подумал Бастьен, когда покидал квартиру несколько минут спустя. Он собрал в спортивную сумку, лежавшую на полу в спальне, попавшиеся на глаза вещи. Бросив ее на пассажирское сиденье, завел двигатель, а затем замер. Следующая остановка — покупка сабов, но он понятия не имел, где они продаются. Бастьен почти было вышел из машины, чтобы спросить ближайшего прохожего, где найти магазин, но передумал. Он решил подождать, пока не подъедет ближе к дому, а потом спросит.

Если сабы продаются в горячем виде — он думал, что таким должен быть по крайней мере саб с фрикадельками и ассорти для Терри — Бастьен не хотел, чтобы они остыли к тому моменту, как он доберется до пентхауса. Они и так казались достаточно отвратительными, даже не будучи холодными.

К несчастью, так случилось, что магазинчики с сабами были редкостью в элитном районе города, в котором находилось здание «Аржено Энтерпрайзис». И указания прохожих заставили его вернуться и проехать приличное расстояние, прежде чем он нашел то, что искал. Оказалось, подобная еда была достаточно популярной, поскольку очередь за ними была просто чудовищная. Бастьен так и порывался заставить людей отойти и пропустить его вперед, но заставил себя быть более терпеливым и подождать, как остальные. Это не являлось чрезвычайной ситуацией, поэтому не было никаких причин для подобных действий.

Спустя полчаса — и более двух часов, как он выехал по делам — Бастьен подошел к дверям лифта пентхауса, неся спортивную сумку с вещами редактора и бумажный сверток с тремя сабами, обычными чипсами, двумя упаковками чипсов со вкусом шашлыка, двумя банками «Доктора Пэппера» и одной с имбирным элем «Канада Драй». Он удвоил заказ Терри, чтобы самому что-то выбрать, поскольку не хотел, чтобы она удивлялась, почему же он не ест.

— Герой-завоеватель вернулся, — сказал Винсент, как только Бастьен шагнул в гостиную.

Проигнорировав его, Бастьен зевнул. Потом обратил свое внимание на две сумки.

— Они спят.

— А ты что ожидал? — развлекаясь, спросил кузен. — Тебя не было целую вечность. Я уже час как вернулся. А я шел пешком и, к тому же, вынужден был выслеживать свою еду, а ты должен был просто забрать ее из магазина за углом.

Бастьен подозрительно посмотрел на него:

— Ты же там поел? Ты не..?

— Нет. Я не кусал твоих гостей, — заверил его Винсент, потом указал на редактора, который спал сидя. Его голова склонилась на грудь.

— Я думаю, этот дрыхнет из-за своих болеутоляющих. А у Терри был ужасно долгий день. К тому же, уже поздно.

Бастьен сузил глаза в ответ на выражение лица Винсента, но его голос смягчился.

— Сейчас всего лишь, — он посмотрел на часы, чтобы уточнить, — девять.

— Девять вечера здесь, а в Англии два ночи, — отметил Винни.

— Ах, да. — Бастьен посмотрел сначала на женщину, потом на пакет с едой в руке. Несмотря на то, как отвратительно звучало их название, пахли сабы все же хорошо. — Думаешь, ее нужно разбудить?

— Нет, — он покачал головой. — Она встанет в четыре утра. По лондонскому времени.

— В четыре? — тревожно спросил Бастьен, а потом поставил сумки на журнальный столик.

— Ее самолет улетел в десять. Она должна была прибыть за три часа до этого. Манчестерский аэропорт находится в часе езды от Хаддерсфилда. Учитывая все это, а также семичасовой полет, а благодаря остановке в Детройте девятичасовой, даже не учитывая дорогу сюда, у нее был ужасно длинный, утомительный день. Лучше пусть она поспит.

— Хм… — соглашаясь, Бастьен кивнул, затем нахмурился. Винсент, очевидно, разговаривал с ней, прежде чем она задремала. Это раздражало. — Она давно заснула?

— Где-то полчаса назад.

Бастьен опять кивнул. Если ужин занял у кузена около часа, это значит, что он общался с Терри где-то тридцать минут. Бастьен не мог решить: его больше раздражало то, что тот разговаривал с ней все это время, или радовало то, что беседа не была достаточно интересной, раз Терри заснула. Решив, что это не важно, он обошел журнальный столик и осторожно взял девушку на руки.

— Хочешь уложить ее?

— Она потянет мышцы на шее, если будет спать здесь, — шепотом ответил Бастьен.

Он вынес ее из комнаты и вышел в коридор, сумев затем открыть дверь спальни, внести и уложить девушку на кровать, не разбудив. Потом прошел в свою комнату и снял одеяло с постели, чтобы укрыть Терри. Это лучше, чем пытаться вытащить покрывало из-под нее: она может проснуться. Уложив ее, Бастьен выпрямился и некоторое время просто смотрел.

Бодрствуя, Терри Симпсон была похожа на любопытный клубок противоречий: смешная, добрая, бессознательно сексуальная с порочным и озорным чувством юмора. Во сне же выглядела невинной, а ее лицо — мягким и нежным. Она оказалась прекрасным человеком, как внутри, так и снаружи. Для Бастьена было необычно так возвышенно думать о простом смертном или о ком бы то ни было вообще. Большинство людей, которых он встречал, были жадными и алчными. Со временем он узнал, что у всех есть скрытые намерения, но вопрос в том — какие.

Но Бастьен не чувствовал этого в Терри. Она взяла отпуск и пролетела тысячи миль, чтобы помочь Кейт со свадьбой. Он знал ее недолго, но из того, что уже успел заметить, понял, что для Терри было счастьем давать, а не брать все самое лучшее у других. Большинство людей радовались бы возможности поселиться в таком роскошном жилище, нежели чем предпочесть старый диван Кейт с буграми, но для этой женщины сама мысль остаться здесь вызывала дискомфорт. И она не была довольна, когда Бастьен не разрешил ей заплатить за свой ужин, который она уже вряд ли съест. В последующие дни он узнает ее лучше, но в данный момент Бастьен понял, что наконец-то встретил женщину, которая ему нравится, и которую он уважает и не чувствует, что ей что-то от него нужно.

Терри вздохнула и повернулась на другую сторону. Бастьен улыбнулся, а затем удивленно заморгал, когда громкий храп разорвал тишину комнаты. Мужчина в ужасе уставился на этого ангелочка, прикрыв рот, чтобы подавить смех, который так и рвался наружу, и быстро вылетел из комнаты.

«Да… — подумал Бастьен, как только закрыл за собой дверь, — никто не идеален». Открыто посмеиваясь, он вернулся обратно в гостиную и занял место Терри на диване. Оно все еще было теплым от ее тела, и Бастьен наслаждался этим ощущением, прежде чем потянуться за пакетом с едой.

— А как же он? — Винсент указал на спящего редактора, когда Бастьен с любопытством засмотрелся на сверток с сабами.

— И что с ним? — Бастьен вытащил упаковку с чипсами со вкусом шашлыка. Ему пришлось немного потрудиться, прежде чем он смог открыть ее.

— У него тоже будет растяжение мышц шеи, если ты не отнесешь его в постель, — заметил Винсент.

Бастьен пожал плечами. Заглянув в пакет, он увидел тонкий ломтик поджаренного картофеля, посыпанный красной приправой. — Ну и пусть. Он сам должен был позаботиться об этом.

Винсент усмехнулся, а затем широко открыл рот, когда Бастьен достал один ломтик картошки из пакета и осторожно откусил.

— Что ты делаешь?

— Пробую картофельные чипсы, — заявил тот, как только прожевал, не поняв, понравилось ему или нет, но затем полностью сунул ломтик в рот, чтобы насладиться вкусом сполна. Неплохо. Очень даже не плохо. Он не мог припомнить ничего подобного даже тогда, когда ел в последний раз.

— Бог мой! — выдохнул его кузен.

— Что? — Бастьен вопросительно посмотрел.

— Ты ешь. — Винсент удивленно уставился на него, потом добавил: — Пищу! Ты, должно быть, влюбился.

Бастьен, проглотив чипсы, засмеялся:

— Винсент, влюбиться — не значит забеременеть. Мы едим не только когда влюбляемся.

— Я точно знаю, каждый из нас, влюбившись, снова начинает есть, — мрачно ответил его кузен.

Бастьен поразмышлял над этим. Потом положил другой ломтик в рот. Лиссианна снова ела. Он не был уверен насчет Этьена, но Люцерн точно снова начал питаться. Бастьен стал медленнее жевать, но затем покачал головой и заставил себя расслабиться. Он только сегодня встретил Терри и влюбиться уж никак не мог. Возможно, она ему очень нравится, но уж это точно не любовь. И два ломтика картошки не означали, что он снова ест — по крайней мере, на его взгляд.

— Раз уж мы затронули эту тему, когда в последний раз ты по-настоящему ел?

Бастьен не скрыл своего удивления относительно вопроса. Он знал, что Винсент имеет в виду не преследования своих жертв, а просто обычную кровь в пластиковых мешках. И, к своему удивлению, Бастьен внезапно осознал, что не ел с самого утра. Он начал чувствовать потребность в крови еще когда ждал прибытия самолета Терри. Но даже не думал об этом с тех пор, как эта женщина обняла его. Он слишком отвлекся на происходящее вокруг. Бастьен отказывался даже думать о том, что его забывчивость может быть связана с прилетом Терри. Много случилось с того момента: Винсент здесь, ушла экономка, Кейт привела редактора, затем уехала с Люцерном. «Много всего», — уверял он себя.

К несчастью, это не объясняло, почему, когда все улеглось, он до сих пор не ощущал голода. Возможно, ему просто нужно увидеть или почувствовать субстанцию, чтобы возбудить аппетит. Без сомнения, как только он доберется до комнаты и достанет пакет с кровью из холодильника, встроенного в кровать, то опять ощутит прилив желания поесть.

Бастьен закрыл пакет с чипсами, убрал его и поднялся, чтобы отнести все на кухню. И как только он положил пакет с едой в пустой холодильник, то вспомнил, как Терри говорила о том, что в доме нет ничего, кроме заварного чайника, чашки и пакетиков с чаем. Он закрыл холодильник и открыл буфет. У миссис Хоулихан было свое жилье в задней части пентхауса, с кухней и всем необходимым, и Бастьен не сомневался, что там шкаф был заполнен едой, посудой и остальными приспособлениями, необходимым в хорошей кухне. А этот был абсолютно пустым.

Бастьен решил, что должен позаботиться о том, чтобы заполнить его. Но при нынешних обстоятельствах утром для Терри здесь ничего не найдется, кроме чая… «И холодных сабов…» — подумал он, закрывая дверцу буфета и доставая блокнот из кармана.

Сделав запись, Бастьен покинул комнату и пошел по коридору в хозяйскую спальню. Он поручит секретарше и эту задачу тоже, когда позвонит в понедельник в офис насчет миссис Хоулихан и своего отпуска. Он наймет кого нужно, чтобы буфет и холодильник были хорошо заполнены к тому моменту, как они вернутся из музея. А пока он просто должен водить Терри в кафе. Это не проблема, в Нью-Йорке уйма ресторанов.

— Насвистывания и улыбочки, знаешь ли, тоже признак влюбленности.

Обернувшись, он увидел Винсента, небрежно опирающегося на дверь, ведущую в комнату Люцерна. Его кузен стоял, наблюдая за ним с язвительным удовольствием на лице, скрестив ноги в лодыжках, а руки на груди.

— Я не свистел.

— Нет, свистел.

Бастьен не стал снова отрицать. По правде говоря, он мог насвистывать, пока шел по коридору, но не был уверен. Если так, то это случилось неосознанно. Мысли, вертевшиеся в голове, вызывали улыбку, поэтому вполне возможно. В конце концов, он чувствовал себя счастливым. Однако не мог делать и то, и другое одновременно.

— Никто не способен свистеть и улыбаться одновременно, — аргументировал Бастьен.

— Ты вошел в коридор, улыбаясь, а где-то посередине начал насвистывать. Ты также звенел монетами у себя в кармане, — сообщил ему Винсент. — Классическая счастливая походка влюбленного мужчины.

— Черт возьми, а ты откуда можешь знать? — раздраженно спросил Бастьен.

— Я актер, — пожимая плечами, сказал Винсент. — Изучение внешних признаков эмоций — как раз моя работа. Я не смогу играть влюбленного мужчину, если не буду знать, как такой человек себя ведет. И, кроме того, дорогой кузен, у тебя классические жесты влюбленного.

— Я только сегодня ее встретил.

— Хм… Любовь — забавная штука, часто бьет быстро и наповал. Тебе это хорошо известно, — торжественно заявил Винсент. — Кроме того, я сказал «влюбленность».

На этой ноте он повернулся и вошел в спальню Люцерна, оставляя Бастьена одного в коридоре. Он имел в виду Жозефину, когда сказал, что «тебе это хорошо известно». Винсент и Бастьен были лучшими друзьями в то время, когда он влюбился в нее. Винни стал свидетелем отчаяния Бастьена, когда Жозефина отвергла его и назвала монстром. До тех пор Бастьен пользовался всем, что человеческий мир мог предложить. А после того, как она разбила ему сердце, он потерял ко всему интерес и с головой окунулся в семейный бизнес, усердно работая и преумножая капитал. Деньги стали краеугольным камнем в жизни: они никогда не подведут, не осудят и не отвергнут.

К несчастью, его близкая дружба с Винсентом стала одной из вещей, от которых Бастьен отказался, чтобы похоронить себя в делах. Он даже не замечал того, что она исчезла из его жизни… до сегодняшнего вечера. Поддразнивания и умасливания кузена напомнили ему о том, чего он был лишен в последние три сотни или около того лет. Он многое потерял. Настало время вернуть все. Но осторожно. Бастьен не хотел, чтобы его сердце вновь было разбито.