"Солнце полуночи" - читать интересную книгу автора (Стефани)

Глава вторая ОТКРЫТАЯ КНИГА

Я откинулся в сугроб, от чего сухой снег под моим весом принял новую форму. Моя кожа была так же прохладна, как и воздух вокруг, и крошечные частички льда под ней казались бархатом.

         Небо надо мной было ясным, оно искрилось от звезд, некоторые из которых сверкали синим, другие желтым. Звезды выглядели величественно, образовывая водоворот образов в черном космосе - необыкновенное зрелище. Исключительная красота. Или точнее должна быть исключительной. Должна, если б я был способен по-настоящему ее увидеть.

         Лучше не становилось. Прошло шесть дней, шесть дней я прятался здесь в необитаемой пустыне Денали, но я не стал ближе к той свободе, которой обладал, с тех пор как в первый раз почувствовал ее запах.

         Когда я посмотрел наверх, на небо, будто бы украшенное драгоценными камнями, показалось, что есть препятствие между моими глазами и этой красотой. Препятствием было лицо, простое, ничем непримечательное человеческое лицо, но я не мог выкинуть его из своей головы.

         Я услышал приближение мыслей еще до того как услышал шаги, сопровождавшие их. Звук передвижения был лишь слабым шелестом по мягкому снегу.

         Я не был удивлен тем, что Таня последовала за мной сюда. Я знал, что она обдумывала эту беседу последние несколько дней, откладывая ее до тех пор, пока не будет уверена в том, что именно хочет сказать.

         Она появилась в поле зрения на расстоянии 60 ярдов, прыгнув на склон выходящей на поверхность черной скалы и балансируя там босыми ногами.

         Кожа Тани была серебристой в звездном свете, и ее длинные светлые кудри тускло сияли, приняв почти розовый с клубничным оттенком цвет. Ее янтарные глаза сверкнули, когда она заметила меня, наполовину погребенного в снег, и ее полные губы медленно растянулись в улыбке.

         Исключительная. Если б я был по-настоящему способен видеть ее. Я вздохнул.

         Она склонилась к острому выступу камня, кончики ее пальцев касались скалы, ее тело изящно изгибалась.

         - Пушечное ядро, - подумала она.

         Она взметнулась в воздух, ее силуэт стал темным, сливаясь с тенью, в то время как она изящно крутилась между мной и звездами. Она приняла форму кольца, когда врезалась в занесенный сугроб за мной.

         Вокруг меня образовалась снежная буря. Звезды стали черными, и я был глубоко погребен под легкими ледяными кристаллами.

         Я вновь вздохнул, но не сделал ничего, чтобы избавиться от погребшего меня снега. Темнота под снегом не препятствовала и не улучшала осмотр. Я все еще видел тоже лицо.

         - Эдвард?

         Затем снег вновь полетел во все стороны, так как Таня быстро откапывала меня. Она очистила мое неподвижное лицо от снега, не встречаясь со мной взглядом.

         - Прости, - прошептала она. - Я просто пошутила.

         - Я знаю. Было забавно.

         Ее рот искривился.

         - Ирина и Кэйт сказали, что мне следует оставить тебя одного. Они считают, что я докучаю тебе.

         - Вовсе нет, - уверил я ее. - Напротив, это только я веду себя грубо - отвратительно грубо. Мне очень жаль.

         - Ты собираешься домой, ведь так? - подумала она.

         - Я...пока... не решил еще.

         - Но ты здесь не останешься. - Ее мысль звучала тоскливо, печально.

         - Нет. Не похоже на то, что бы это... помогало.

         Она сделала гримасу.

         - Это из-за меня, разве нет?

         - Конечно, нет, - из вежливости солгал я.

         - Не будь джентльменом.

         Я улыбнулся.

         - Я причиняю тебе неудобства, - виновато сказала она.

         - Нет.

         Она подняла одну бровь, выражение ее лица было таким недоверчивым, что я засмеялся. Один короткий смешок последовал с очередным вздохом.

         - Ну, хорошо, - признался я. - Чуть-чуть.

         Она тоже вздохнула и положила подбородок на руки. В её мыслях было разочарование.

         - Ты в тысячу раз прелестнее звезд, Таня. Конечно, ты уже хорошо в этом осведомлена. Не позволяй моей неуступчивости подрывать свою уверенность. – Мне стало смешно оттого, как неправдоподобно это звучало. 

         - Я не привыкла к отказам, - проворчала она,  и её губы красиво надулись от досады.

         - Конечно, нет, - согласился я, пытаясь с небольшим успехом блокировать ее мысли, когда она анализировала воспоминания о тысячах своих успешных покорений. Обычно Таня предпочитала человеческих мужчин – с одной стороны, их было намного больше, и их преимущество в том, что они были мягкими и теплыми. И они всегда, безусловно, желали ее. 

         - Суккуб, - поддразнил я, надеясь прервать поток картинок, вспыхивающих у нее в голове.   

         Она усмехнулась, сверкнув зубами.

         - Самый настоящий.

         В отличие от Карлайла, Таня и ее сестры постепенно раскрывали в себе свою совесть. В конце концов, любовь к мужчинам заставила сестер больше не убивать. Теперь мужчины, которых они любили… оставались в живых.

         - Когда ты здесь появился, - медленно произнесла Таня. - Я подумала, что…

         Я знал, о чем она подумала. И я должен был догадаться, что она будет чувствовать. Но в тот момент я не был в состоянии аналитически мыслить.

         - Ты подумала, что я изменил свое мнение.

         - Да. - Она нахмурилась.

         - Я ужасно себя чувствую оттого, что играю с твоими ожиданиями, Таня. Я не хотел - я не подумал. Это все потому, что я уехал… в спешке.

         - Может, ты мне скажешь почему?             

         Я сел и обхватил ноги руками, приняв оборонительную позу.

         -Я не хочу об этом говорить.

         Таня, Ирина и Кэйт очень хорошо справлялись с жизнью, которой были привержены. В чем-то даже лучше Карлайла. Несмотря на безумную близость, они признавали для себя, кто должен быть - и был когда-то - их жертвой, они не совершали ошибок. Мне было бы слишком стыдно сознаться Тане в своей слабости.

         - Проблемы с женщинами? - угадала она, игнорируя мое нежелание.

         Я холодно усмехнулся.

         - Не то о чем ты подумала.

         Затем она утихла. Я слушал ее мысли, в то время как она делала разнообразные догадки, пытаясь разобраться в значении моих слов.

         - Очень холодно, - сказал я ей.

         - Одну подсказку? - попросила она.

         - Пожалуйста, брось это, Таня.

         Она вновь замолчала, все еще размышляя. Я игнорировал ее, тщетно пытаясь любоваться звездами.

         Она сдалась после мгновенья тишины, и ее мысли последовали в другом направлении.

         - Куда же ты пойдешь, Эдвард, когда уедешь? Обратно к Карлайлу?

         - Не думаю, - прошептал я.

         Куда я пойду? Я не мог думать ни об одном месте на всей планете, которое могло бы меня заинтересовать. Не было ничего, что я бы хотел увидеть или сделать. Потому что, куда бы я не пошел, это будет не от того, что я туда собирался - я просто убегаю от...

         Как же я это ненавидел. Когда же я стал таким трусом?

         Таня взметнула свою тонкую руку и положила её на мои плечи. Я напрягся, но не отклонился от ее прикосновения. Она не имела в виду ничего, кроме дружеского утешения. По большому счету.

         - Я думаю, что ты поедешь обратно, - сказала она, в ее голосе сохранился лишь намек на ее давно забытый русский акцент. - Неважно, что это… или кто это…это преследует тебя. Ты встретишься с этим лицом к лицу. Ты такой.

         Ее мысли были такими же уверенными, как и ее слова. Я старался разглядеть свой образ, который был у нее в голове. Единственный, кто никогда ничего не избегал. Было приятно вновь о себе так думать. Я никогда не сомневался в своей смелости, способности сталкиваться с трудностями, до того недавнего ужасного часа в старшей школе на уроке биологии.

         Я поцеловал ее в щеку, мягко отстранившись, когда она повернула свое лицо к моему, ее губы уже вытянулись. Она уныло улыбнулась моей стремительности.

         - Спасибо, Таня. Мне нужно было это услышать.

         Ее мысли заполнились раздражением.

         - Ну, пожалуйста. Мне бы хотелось, чтобы ты был более сносным, Эдвард.

         - Прости, Таня. Ты же знаешь, что слишком хороша для меня. Я просто… не нашел еще то, что ищу.

         - Хорошо, если ты уедешь прежде, чем я тебя вновь увижу… пока, Эдвард.

         - Пока, Таня. - В то время как я говорил эти слова, я мог это видеть. Я смог увидеть себя уходящим. Достаточно сильный для того, чтобы вернуться в то единственное место, где я хотел быть. - Еще раз спасибо.

         Она поднялась на ноги одним ловким движением, а спустя секунду уже убегала, двигаясь как призрак по снегу так быстро, что ее ноги не успевали погружаться в него; она не оставила ни следа за собой. Она не оглянулась. Мой отказ беспокоил ее сильнее, чем она показывала раньше, даже в мыслях. Она не хотела видеть меня опять вплоть до моего отъезда.

         Мой рот огорченно искривился. Мне не нравилось обижать Таню, хотя ее чувства были неглубокими, вряд ли непорочными, и, как бы там ни было, я не мог на них ответить. От чего я все еще не чувствовал себя джентльменом.

         Я опустил свой подбородок на колени и вновь устремил взгляд на звезды, но почувствовал неожиданную тревогу за предстоящую дорогу. Я знал, что Элис увидит меня, на пути к дому, так что она сообщит остальным. Это их обрадует - особенно Карлайла и Эсми. Но я пристально взглянул на звезды еще раз, пытаясь увидеть его сквозь лицо, что все так же оставалось перед глазами. Между мной и сверкающими огоньками в небе пара растерянных шоколадного цвета глаз смотрели на меня, и казалось, что они спрашивали, что будет означать это решение для нее. Конечно, я не мог быть уверен, что ее любознательные глаза именно это спрашивали. Даже в моем воображении, я не мог слышать ее мыслей. Глаза Беллы Свон продолжали вопрошать, и полная видимость звезд продолжала ускользать от меня. С тяжелым вздохом я сдался и поднялся на ноги. Если я побегу, то доберусь до машины Карлайла менее чем за час…

         Торопясь увидеть свою семью – спеша вновь быть Эдвардом, встречающим проблемы лицом к лицу - я помчался по освещенному звездами снежному полю, не оставляя следов.

- Все будет хорошо, - выдохнула Элис.

Ее глаза не были ни на чем сосредоточены, и Джаспер одной рукой слегка поддерживал ее за локоть, ведя вперед, в то время как мы шли в обветшалый кафетерий плотной группой. Розали и Эмметт были впереди, Эмметт выглядел нелепо, как телохранитель посреди вражеской территории. Роуз тоже казалась настороженной, но намного более рассерженной, нежели обороняющейся.

         - Конечно, будет, - проворчал я.

Они вели себя глупо. Если бы я не был уверен, что смогу держать себя в руках, то остался бы дома.

         Неожиданная перемена в нашем нормальном, хоть и наигранном, утре (ночью прошел снег) - Эмметт с Джаспером, воспользовавшись тем, что я отвлекся, атаковали меня снежками из подтаявшего снега. Когда им наскучило отсутствие реакции с моей стороны, они принялись друг за друга - учитывая эту преувеличенную бдительность,  все это должно было бы меня забавлять, если б это так не раздражало.

         - Ее здесь пока нет, но она идет… она не будет на ветру, если мы сядем там, где сидим обычно.

         - Конечно, мы сядем там, где обычно. Хватит, Элис. Ты действуешь мне на нервы. Со мной все будет хорошо.

         Она прищурила глаза, в то время как Джаспер помогал ей сесть, и наконец-то ее взгляд сфокусировались на моем лице.

         - Хмм, - сказала она удивленно. - Я думаю, ты прав.

         - Естественно, - пробормотал я.

         Я ненавидел быть в центре их внимания. Внезапно я почувствовал симпатию к Джасперу, вспомнив, как мы когда-то вертелись возле него, пытаясь оградить. Он встретил мой быстрый взгляд коротко и усмехнулся.

         - Раздражает, не так ли?

         Я скорчил ему гримасу.

         Неужели всего неделю назад это длинное серое помещение казалось мне столь убийственно скучным? А нахождение здесь было сродни оцепенению или даже как коме?

         Сегодня мои нервы были туго натянуты, как струны пианино, которые от слабейшего давления, издают звуки. Все мои чувства были обострены до предела: я изучал каждый звук, каждый взгляд, каждое движение в воздухе, который касался моей кожи, каждую мысль. Особенно мысли. Было лишь одно чувство, которое я заблокировал, отвергнув его. Обоняние, конечно. Я не дышал.

         Я ожидал услышать побольше о Калленах в мыслях, в которых рылся. Весь день я был в ожидании, ища каких-либо новых знакомых Беллы Свон, которым она могла бы довериться, пытаясь уловить след новой сплетни. Но ничего не было. Никто не обращал внимания на пятерых вампиров в кафетерии так же, как и до прихода новой девушки. Некоторые из людей здесь все еще думали о ней, думали все то же  самое, что и неделю назад. Вместо того чтобы счесть это невыразимо скучным занятием, сейчас я был им зачарован.

         Она никому ничего не сказала обо мне?

                  Нет никакой возможности, что она не заметила моего черного, убийственного взгляда. Я видел, как она отреагировала на это. Уверен, я напугал ее до безумия. Я был убежден, что она расскажет об этом кому-нибудь, может даже в чем-нибудь преувеличит, чтобы сделать историю чуточку лучше. Придав мне ещё несколько пугающих штрихов.  

         И потом, она также слышала, как я пытался отделаться от нашей совместной биологии. Она должна была поразиться этому, после того как видела мое выражение лица, во всяком случае, причиной тому была она. Нормальная девушка спрашивала бы повсюду, сравнивала бы свой случай с другими, в поисках простой причины, которая могла бы объяснить мое поведение, так чтобы она не чувствовала себя особенной. Люди иногда бывают безрассудны, чувствуя себя нормально, приспособившись. Смешаться со всеми остальными вокруг, как невыразительное стадо овец. Потребность в этом бывает чрезвычайно сильной на протяжении неуверенных юношеских лет. Девушка не была исключением из правила.

         Но никто не обращал внимания на нас, сидящих здесь, за нашим обычным столом. Белла вероятно крайне скромна, если она ни с кем не поделилась. Возможно, она поговорила со своим отцом, может у них были весьма крепкие отношения… хотя, не похоже на это, учитывая тот факт, что она провела так мало времени с ним на протяжении всей своей жизни. Она должна быть ближе со своей матерью. Однако мне следует обратить внимание на шефа Свона в ближайшее время и послушать, о чем он думает.

         - Что-нибудь новенькое? - спросил Джаспер.

         - Ничего. Она… должно быть ничего не сказала.

         От этой новости у них всех поднялись брови.

         - Может ты не такой страшный, как думаешь?", - сказал Эмметт, хмыкнув. -  Спорю, что смог бы напугать ее лучше, чем ты.

         Я закатил глаза.

         - Удивительно почему? - Он вновь ломал голову над моим открытием об уникальной скромности этой девушки.

         - Мы же говорили об этом. Я не знаю.

         - Она идет, - прошептала затем Элис. Я почувствовал, как мое тело стало неподвижным.

         - Попытайся выглядеть как человек.

         - Ты сказала человек? - спросил Эмметт.

         Он выставил свой правый кулак, крутя пальцам, чтобы показать снежок, который он сохранил в ладони. Конечно, он там не растаял. Он спрессовал его в округлую ледяную глыбу. Его глаза были устремлены на Джаспера, но я видел направление его мыслей. И Элис тоже, естественно. Когда он резко метнул ледяную глыбу в нее, она отбросила ее небрежным  взмахом руки. Лед срикошетил и пролетел по всей столовой, слишком быстро, чтобы глаза человека могли это заметить, и врезался с звонким треском в кирпичную стену. Стена тоже треснула.

         Все головы в углу столовой повернулись, чтобы посмотреть на груду разбитого льда на полу, а затем завертелись в поисках виновного. Они стали выглядывать его за ближними столами. Никто не посмотрел на нас.

         - Очень по-человечески, Эмметт, - сказала Розали злобно. - Почему бы тебе не пробить стену кулаком, раз ты уже сделал это?

         - Всех больше впечатлит, если это сделаешь ты, крошка.

         Я пытался уделять им внимание, сохраняя усмешку на лице, будто бы принимая участие в этой шутке. Я не позволял себе смотреть по направлению входа, где, я знал, стояла она. Но это было все, что я слушал.

         Я мог слышать нетерпение Джессики к новенькой, которая к тому же выглядела рассеянной, неподвижно стоя у входа. Я увидел в мыслях Джессики, что к щекам Беллы Свон вновь прилила кровь, от чего они стали ярко розовыми.

         Я сделал короткий неглубокий вздох, готовый к тому, чтобы избавиться от дыхания, если почувствую даже намек на ее запах в воздухе.

         Майк Ньютон был с обеими девушками. Я слышал оба его голоса, внутренний и внешний, когда он спросил у Джессики, что такое с Свон. Мне не понравился ход его мыслей, вившихся вокруг нее, проблеск уже укоренившихся фантазий, затуманивших его разум, когда он смотрел, как она вздрогнула, подняла глаза, оторвавшись от раздумий, словно она забыла о его присутствии.

         - Ничего, - я услышал, как Белла сказала это своим тихим, ясным голосом. Звук казался перезвоном колокольчиков среди болтовни кафетерия, но я знал, что причиной тому было то, что я слушал его слишком внимательно.

         - Сегодня я возьму только содовую, - продолжала она, в то время как быстро шла вперед.

         Я не смог удержаться и бросил быстрый взгляд в ее сторону. Она смотрела на пол, кровь медленно отходила от ее лица. Я мгновенно отвернулся к Эмметту, который смеялся сейчас над страдальческой улыбкой на моем лице.

         - Ты плохо выглядишь, брат.

         Я сменил выражение лица так, чтобы оно казалось смешным и естественным.

         Джессика вслух удивилась отсутствию аппетита у девушки.

         - Ты не голодна?

         - Вообще-то я чувствую себя не очень хорошо. - Ее голос стал тише, но все ещё был ясным.

         Почему это меня волнует - покровительственное участие, исходившее от мыслей Майка Ньютона? И какая разница, что это похоже на собственничество? Если Майк Ньютон и испытывает к ней излишнюю озабоченность, то это не мое дело. Возможно, на нее все так реагировали. Не хотел ли я сам инстинктивно защитить ее? До того как мне захотелось ее убить, да...

         Но была ли девушка больна?

         Было трудно судить - она выглядела такой слабой от своей полупрозрачной кожи… Потом до меня дошло, что я тоже беспокоюсь, совсем как глупый мальчишка, и я решил больше не думать о ее здоровье.

         Ни взирая на это, мне не нравилось смотреть на неё через мысли Майка. Я переключился на Джессику и внимательно наблюдал, в то время как они втроем выбрали за какой столик сесть. К счастью, они сели с обычными собеседниками Джессики за один из первых столиков в столовой. Не по ветру, как и обещала Элис.

         Элис толкнула меня локтем.

         - Сейчас она посмотрит, веди себя, как человек.

         Я стиснул зубы в усмешке.

         - Полегче, Эдвард, - сказал Эмметт. - Честно. Ну убьешь ты одного человека. Ну не конец же света наступит.

         - Ты об этом узнаешь, - проворчал я.

         Эмметт засмеялся.

         - Тебе следует быть выше этого. Как я. Вечность - долгий период времени, за который ты успеешь во всем раскаяться.

         И тогда Элис метнула небольшую горстку льда, которую прятала, в лицо ничего не подозревающего Эмметта.

         Он поморщился, удивленный, а затем усмехнулся в предвкушении.

         - Ты сама напросилась, - сказал он, когда склонился над столом и встряхнул своими волосами, покрытыми льдом, прямо в неё. Снег, растаявший в теплом помещении, слетал с его волос градом - наполовину вода, наполовину лед.

         - Фу! - возмутилась Роуз, в то время как она с Элис отпрянули от этого дождя.

         Элис засмеялась, и мы все к ней присоединились. Я сумел увидеть в голове Элис, как она удачно создала этот идеальный момент, и я знал, что та девушка - я должен был перестать думать о ней так, будто она была единственной на свете - что Белла будет смотреть на нас смеющихся и играющих, выглядящих такими счастливыми и человечными и невообразимо идеальными, как картина Нормана Роквелла. 

         Элис смеялась и подняла свой поднос, будто бы щит. Девушка - Белла, должно быть, все еще наблюдала за нами.

         - …вновь пялится на Калленов, - подумал кто-то, захватив мое внимание.

         Я автоматически посмотрел в направлении нечаянного оклика, поняв, в то время как мои глаза нашли его обладателя и я узнал этот голос - я так долго вслушивался в него сегодня.

         Но мои глаза скользнули по Джессике и сосредоточились на проницательном взгляде девушки.

         Она быстро опустила глаза, вновь спрятавшись за густыми волосами.

         О чем она думала? Напряжение, казалось, со временем становилось более острым, оно не наскучивало. Я постарался - сомневаясь в том, что делаю, так как никогда не пробовал раньше - испытать свой разум в тишине вокруг нее. Мой экстра-слух всегда включался естественным путем, без вопросов, я никогда не заботился об этом. Но сейчас я сосредоточился, стараясь преодолеть любые помехи вокруг нее.

         Ничего кроме тишины.

         - Да что это с ней? - мысль Джессики вторила моему собственному разочарованию.

         - Эдвард Каллен смотрит на тебя, - прошептала она на ухо Свон, хихикнув. Не было и намека на ревность в ее тоне. Джессика, кажется, умело притворялась подругой.

         Я слушал ответ девушки слишком увлеченно.

         - Он не выглядит злым, как ты считаешь? - прошептала она в ответ.

         Так, значит, она обратила внимание на мою дикую реакцию на прошлой неделе. Конечно, да.

         Вопрос смутил Джессику. Я увидел собственное лицо в ее мыслях, когда она проверяла мое выражение лица, но я не встретился с ней взглядом. Я все еще был сфокусирован на девушке, пытаясь услышать что-нибудь. Мое настойчивое сосредоточение, кажется, вовсе не помогло.

         - Нет, - сказала ей Джесс, и я знал, что ей бы хотелось сказать «да» - как раздражало ее изнутри мое пристальное разглядывание - хотя в голосе не было и следа на это. - А он должен?

         - Мне кажется, я ему не нравлюсь, - прошептала девушка в ответ, подперев голову рукой, как будто внезапно устала. Я пытался понять этот жест, но мог лишь догадываться. Может, она устала.

         - Калленам никто не нравится, - уверила ее Джессика.- Вернее, они слишком безразличны ко всем, чтобы им кто-то нравился. Они никогда и не пытались.

 Ее мысль была недовольным ворчанием.

         -Но он все еще смотрит на тебя.

         - Перестань на него смотреть, - с тревогой сказала девушка, поднимая голову от руки, чтобы вынудить Джессику послушаться ее.

         Джессика хихикнула, но все-таки сделала так, как она сказала.

         Девушка так и не отрывала взгляда от своего столика до конца перерыва. Я подумал - хотя, конечно, я не могу быть в этом уверен - что это было умышлено. Казалось, что она хочет посмотреть на меня. Ее тело слегка сдвинулось в моем направлении, подбородок начал поворачиваться, а затем она остановила себя, глубоко вздохнула и в упор уставилась на того, кто говорил.

         Я по большей части игнорировал все прочие мысли вокруг девушки, так как они не были о ней на тот момент. Майк Ньютон планировал после школы поиграть в снежки на парковке, кажется, он не знал, что снег уже превратился в дождь. Порхание мягких хлопьев снега по крыше стало скорее обычным стуком капель. Неужели он и вправду не услышал этой перемены? Мне она показалась громкой.

         Когда время ланча закончилось, я не сдвинулся с места. Люди выходили друг за другом, и я поймал себя на том, что стараюсь отличить звук ее шагов от прочих,  словно это было чем-то важным, или этот звук отличался от других. Как глупо.

         Моя семья также не сдвинулась. Они ждали моих действий.

         Пойду ли я в класс, чтобы сесть рядом с этой девушкой, где, безусловно, я смогу учуять сильный запах ее крови и почувствовать тепло от ее пульса в воздухе и на своей коже? Был ли я достаточно силен для этого? Или одного дня с меня хватит?

         - Я… думаю все в порядке, - сказала Элис нерешительно, – твой разум в порядке. Я считаю, что ты продержишься ещё час.         

         Но Элис прекрасно знала, как быстро я могу помяться.

         - Почему ты не бросишь это, Эдвард? - спросил Джаспер. Хотя он не хотел испытывать самодовольство оттого, что я был сейчас единственным слабаком, я услышал, что он все же подумал об этом, немного. - Иди домой. Расслабься.

         - Да какой в этом смысл? - не согласился Эмметт. - Одно из двух, он или убьет ее, или нет. Впору покончить с этим любым путем.

         - Я не хочу пока переезжать, - пожаловалась Роуз. - Я не хочу начинать все заново. Мы почти окончили школу, Эмметт. Наконец-то.

         Я безотлагательно ухватился за его слова. Я хотел, очень сильно хотел, встретиться с этим скорее напрямую, а не убегать вновь. Но, тем не менее, я не хотел опять заходить далеко. Было ошибкой на прошлой неделе со стороны Джаспера так долго не ходить на охоту; действительно ли это могло быть столь глупой ошибкой для меня?

         Я не хотел, чтобы из-за меня моя семья уезжала с насиженного места. Никто из них не поблагодарит меня за это.

         Но я хотел пойти на биологию. Я осознал, что вновь хочу увидеть ее лицо.

         Вот что было решающим фактором для меня. Это любопытство. Я был зол на себя за это чувство. Разве я не обещал себе, что не стану сильно интересоваться этой девушкой, чьи мысли никак не мог прочесть? И все-таки, вот он я, чрезмерно заинтересованный.

         Я хотел узнать, о чем она думает. Ее разум был закрыт, но глаза были очень открытыми. Возможно, взамен  я мог бы прочесть все в них.

         - Нет, Роуз, я думаю, что все и вправду будет хорошо, - сказала Элис. - Я вижу это. Я на 93% уверена, что ничего плохого не случится, если он пойдет на урок.

 Она посмотрела на меня пытливым взглядом, стараясь понять, что же поменялось в моих мыслях, раз ее видение будущего стало более надежным.

         Было ли любопытство достаточным, чтобы оставить Беллу Свон в живых?

         Эмметт был прав, хотя, почему бы не поставить на этом точку? Я встречусь с соблазном напрямую.

         - Пойду на урок, - определился я и встал из-за стола. Я повернулся и зашагал прочь от них, не оглядываясь назад. Я смог расслышать беспокойство Элис, осуждение Джаспера, одобрение Эмметта и раздражение Розали, последовавшее после моего ухода.

         Я еще раз глубоко вздохнул возле двери кабинета, а затем набрал воздуха в легкие, так как зашел в маленькое теплое помещение.

         Я не опоздал. Мистер Бэннер все еще готовился к сегодняшней лабораторной. Девушка сидела за моим, за нашим столом, вновь склонив голову, глядя на папку, на которой выводила каракули. Я оценил набросок, так как, похоже, я заинтересовался даже этим банальным выражением ее разума, но он ничего не значил. Просто беспорядочные завитушки. Возможно, она не была сосредоточена на рисунке, а думала о чем-то другом?

         Я отодвинул свой стул с излишней резкостью, позволяя ему поцарапать линолеум; людям всегда удобнее, когда чье-либо приближение производит шум.

         Я знал, что она услышала звук; она не подняла глаз, но ее рука пропустила завитушку в наброске, который она рисовала, что делало его незаконченным.

         Почему она не посмотрела наверх? Скорее всего, она была напугана. Я должен быть уверен, что на этот раз покину ее с другим впечатлением о себе. Заставлю ее думать так, что она воображала себе все до этого.

         - Привет, - сказал я ей тихим голосом, который использовал, когда хотел, чтобы людям было спокойнее, состроив любезную улыбку, за которой не видно зубов.

         После этого она посмотрела наверх, в её расширенных глазах был испуг – почти растерянность – и бездна вопросов без ответов. То же выражение лица, что виделось мне на протяжении всей прошлой недели.

         В то время как я смотрел в эти странные глубокие карие глаза, я осознал, что ненависть - ненависть, с которой я представлял эту девушку каким-то образом заслужившую влачить жалкое  существование - улетучилась. Не дыша сейчас, не ощущая ее запаха, было трудно поверить, что кто-то такой ранимый может заслуживать ненависть.

         Ее щеки начали краснеть, но она ничего не сказала.

         Я смотрел ей в глаза, сосредоточившись только на их вопрошающей глубине, и пытался игнорировать их привлекательный цвет. Мне хватило вздоха, чтобы сказать еще немного без дыхания.

         - Меня зовут Эдвард Каллен, - сказал я, хотя знал, что ей это известно. Это было проявлением вежливости при знакомстве. - У меня не было возможности представиться на прошлой неделе. Ты, должно быть, Белла Свон.

         Она выглядела смущенной - меж ее глаз вновь образовалась небольшая морщинка. Она ответила на полсекунды позже, чем следовало бы.

         - Откуда ты узнал мое имя? - спросила она, и ее голос слегка дрогнул.

         Я, наверное, и вправду пугал ее. Я почувствовал вину за это; она была такой беззащитной. Я кротко засмеялся - я знал, что звучало это так, что люди успокаивались. И опять я был осторожен по поводу зубов.

         - О, я думаю, все знают, как тебя зовут. - Конечно, она должна была понять, что оказалась в центре внимания в этом скучном месте. - Весь город ждал твоего приезда.

         Она нахмурилась так, будто бы это было ей неприятно. Я предположил, что,  учитывая то, какой стеснительной она кажется, внимание со стороны окружающих может быть ей противно. Многие люди испытывают противоречивые чувства. Несмотря на то, что они не хотят выделяться из толпы, они в то же время жаждут для себя всеобщего внимания.

         - Нет, - сказала она. - Я имела в виду, почему ты назвал меня Беллой?

         - А ты предпочитаешь, чтоб тебя звали Изабеллой? - спросил я, сбитый с толку тем фактом, что не знал, к чему она ведет. Я не понимал. Несомненно, она явно предпочитала "Беллу" в свой первый день. Неужели людей было так сложно понять если не слышать их мыслей?

         - Нет, мне нравиться быть Беллой, - ответила она, слегка склонив голову. Выражение ее лица - если я правильно его истолковал - колебалось между замешательством и смущением. - Но я думала, что Чарли - я имею в виду мой папа - называет меня за спиной Изабеллой. Меня здесь под этим именем все знают.

Ее кожа стала теперь ещё более розовой.

         - О, - коротко сказал я и быстро отвел взгляд от ее лица.

         До меня только что дошло, что значил ее вопрос. Я оплошал - совершил ошибку. Если б я не подслушивал всех в первый день, то я бы обратился к ней, изначально полным именем, как и прочие. Она заметила разницу.

         Я почувствовал острую боль от беспокойства. Слишком быстро заметила мой промах. Довольно проницательно, особенно для кого-то, кто, скорее всего, напуган моей близостью. 

         Но у меня были проблемы поважнее, чем какие бы то ни было подозрения на мой счет, которые она запрятала у себя в голове.

         У меня не осталось воздуха. Если я собираюсь поговорить с ней снова, то мне придется вздохнуть.

         Будет сложно молчать. К несчастью для нее, тот факт, что она сидела со мной за одной партой, сделал нас партнерами по лабораторной, так что мы должны были работать вместе сегодня. Будет странно - и непостижимо грубо - игнорировать ее на протяжении всей лабораторной. От этого она станет подозревать больше, больше бояться…

         Я отодвинулся от нее так далеко, как мог, не передвигая стула, повернув голову в сторону прохода между рядами. Я напрягся, сжав мышцы, а затем одним быстрым вздохом набрал в легкие воздуха, дыша через рот.

         Ахх!

         Это было и впрямь болезненно. Даже, не чувствуя ее запаха, я мог ощутить его у себя на языке. Вдруг мое горло прожгло вновь, жажда была точно так же сильна, как и в первый раз, когда я почувствовал ее запах, на прошлой неделе.

         Я стиснул зубы и постарался успокоиться. 

         - Приступайте, - скомандовал мистер Бэннер.

         Казалось, что стоило мне повернуться к девушке, смотревшей на парту, и улыбнуться ей, как это тут же отнимало у меня часть самоконтроля, которого я добился за семьдесят лет упорной работы.

         - Сначала леди? - предложил я.

         Она подняла глаза на меня, а затем ее лицо приняла озадаченное выражение, глаза широко раскрылись. Что-то было не так с моим лицом? Чего она опять испугалась? Она молчала.

         - Ну, если ты хочешь, могу начать я, - спокойно сказал я.

         - Нет, - она ответила, и ее лицо вновь из белого превратилось в красное. - Я начну.

         Я уставился на оборудование, находившееся на парте: потрепанный микроскоп, коробочка с предметными стеклами для него - что было предпочтительнее, чем смотреть, как кружится кровь под ее светлой кожей. Я еще раз быстро вздохнул, сквозь зубы, и вздрогнул, так как от её вкуса мое горло поразила боль.

         - Профаза, - сказала она после скорой проверки. Она начала убирать препарат, хотя едва ли посмотрела его.

         - Ты не возражаешь, если я посмотрю? - инстинктивно - глупо, будто б я был таким же, как она - я потянулся остановить ее руку, для того, чтобы она не убрала препарат. На секунду жар ее кожи коснулся моей. Казалось, что это было сродни электрическому импульсу - несомненно, намного горячее, чем простые 98,6 градусов[1]. Жар ударил по кисти руки и поднялся по ней. Она отдернула свою руку от моей.

         - Прости, - пробормотал я сквозь стиснутые зубы. Нуждаясь в том, чтобы посмотреть куда-нибудь, я схватил микроскоп и уставился в окуляр. Она была права.

         - Профаза, - согласился я.

         Я все еще был слишком взволнован, чтобы взглянуть на нее. Дыша так тихо, как только мог сквозь стиснутые зубы, и, игнорируя острую жажду, я сосредоточился на простом задании: написать слово в соответствующей строке лабораторного листа, а затем сменил первый препарат следующим.

         О чем она сейчас думала? Что она почувствовала, когда я прикоснулся к ее руке? Моя кожа должна быть холодной как лед - отталкивающей. Нечего удивляться, что она была столь тихой.

         Я мельком взглянул на препарат.

         - Анафаза, - сказал я себе, в то время как делал запись на второй строке.

          - Можно мне? - спросила она.

         Я поднял на нее глаза и удивился, увидев, что она ждала, наполовину протянув к микроскопу руку. Она не выглядела напуганной. Неужели она и вправду думает, что я мог ошибиться с ответом?

         Я не мог ничего поделать и улыбнулся обнадеживающему взгляду на ее лице, когда придвинул микроскоп к ней.

         Она посмотрела в окуляр с рвением, которое быстро пропало. Уголки ее губ опустились.

         - Препарат номер три? - спросила она, не поднимая глаз от микроскопа, но протянув руку. Я опустил следующий препарат в ее руку, не позволив моей коже на этот раз коснуться ее. Сидеть рядом с ней было все равно, что сидеть возле горящей лампы. Я мог почувствовать, как слегка нагреваюсь до более высокой температуры.

         Она не смотрела долго на препарат.

         - Интерфаза, - сказала она небрежно - возможно пытаясь таким путем звучать тверже - и придвинула микроскоп ко мне. Она не притрагивалась к бумаге, но ждала, когда я запишу ответ. Я проверил - она вновь была права.

         Таким образом, мы закончили работу, перекинувшись лишь словом и не встречаясь глазами. Мы единственные сделали лабораторную - остальные в классе были усердно ей заняты. Кажется, у Майка Ньютона были проблемы с распределением внимания - он пытался наблюдать за Беллой и мной.

         - Надеюсь, у него ничего не получится, - подумал Майк, кисло наблюдая, за мной. Хмм… интересно. Я и не представлял себе, что парень будет питать ко мне какую-либо враждебность. Это было новым обстоятельством, столь же новым, как и появление этой девушки. И самым интересным было то, к моему удивлению, что это чувство было взаимным.

         Я вновь взглянул на девушку, озадаченный величиной опустошения и потрясения охватившего меня,  оттого что, несмотря на свою обыкновенность, не примечательную наружность, она портила мне жизнь.

         Не то чтобы я не понимал, к чему клонил Майк. Она на самом деле была довольно симпатичной… по-своему. Лучше чем быть просто красивой, ее лицо было интересным. Не совсем симметричное - ее узкий подбородок не сопоставлялся с широкими скулами; крайне противоположное по цвету - ее кожа и волосы контрастировали, как белое и черное; а еще глаза, полные молчаливых секретов…

         Меня вдруг пробрало от этих глаз.

         Я уставился на нее, пытаясь угадать хотя бы один из этих секретов. 

         - Ты носишь линзы? - внезапно спросила она.

         Какой странный вопрос.

         - Нет. - Я едва не улыбнулся от идеи улучшить моё зрение.

         -О, - промямлила она. - Я думала, что твои глаза другого цвета.

         Мне вдруг вновь стало холоднее, так как я понял, что был, очевидно, не единственным, кто пытался сегодня разгадать секреты.

         Я пожал одеревеневшими плечами и пристально посмотрел прямо перед собой туда, где учитель наматывал круги по классу.

         Конечно, мои глаза изменились с того момента, как она впервые в них посмотрела. Готовясь к сегодняшнему испытанию, сегодняшнему искушению, я всю неделю охотился, насыщая свою жажду так сильно, как это возможно, превысив всякую норму. Я в избытке напился кровью животных, впрочем, большие перемены в лице были вызваны дурманящим ароматом, который держался в воздухе вокруг нее. Когда я смотрел на нее в прошлый раз, мои глаза были черны от жажды. Теперь же, в моем теле расплылась кровь, мои глаза были теплого золотистого оттенка. Светло-янтарные от моих чрезмерных стараний утолить жажду.

         Очередной промах. Если б я знал, что она имела в виду этим вопросом, я мог бы просто сказать "да".

         Я учился в этой школе с людьми уже два года, и она была первой, кто смотрел на меня настолько близко, чтобы заметить, что мои глаза меняют цвет. Остальные, хотя и восхищались красотой моей семьи, имели склонность быстро опускать глаза, когда мы возвращали им их взгляды. Они избегали нас, пропуская детали нашей внешности,  инстинктивно пытаясь не понимать. Неведение было блаженством для человеческого ума.

         Почему же именно эта девушка замечала слишком много?

         Мистер Бэннер подошел к нашей парте. Я признательно вздохнул поток свежего воздуха, который он с собой принес, до того, как он смешался с ее запахом.

         - Итак, Эдвард, - сказал он, просматривая наши ответы, - ты не подумал дать Изабелле шанс поработать с микроскопом?.

         - Белле, - я поправил его рефлекторно. - Вообще-то она определила три фазы из пяти.

         Мысли мистера Бэннера были скептическими, в то время как он перевел взгляд на девушку.

         - Ты уже делала эту лабораторную?

         Я увлеченно смотрел, когда она улыбнулась, выглядя слегка смущенной.

         - Но не на луковом корне.

          -На сиговой бластуле?" - спросил мистер Бэннер.

          - Да.

         Это удивило его. Сегодняшняя лабораторная была взята из повышенного курса. Он задумчиво кивнул девушке.

         - Вы проходили это по программе в Финиксе?

         - Да.

         Теперь она расправили плечи – сообразительная для человека. Это не удивило меня.

         - Хорошо, - сказал мистер Бэннер, поджав губы. - Думаю, это хорошо, что вы делали лабораторную вместе.

 Он развернулся и ушел, пробормотав сквозь вздох:

- Так остальные дети могут получить шанс выучить что-нибудь новое для себя.

 Я сомневался, что девушка сумела это расслышать. Она опять начала выводить каракули на папке. 

         Два промаха за полчаса - это слишком. Очень скверный показатель с моей стороны. Хотя я и понятия не имел о том, что девушка думала обо мне: как сильно меня боялась, как сильно не доверяла - я знал, что мне необходимо предпринять еще одну попытку для того, чтобы у нее сложилось обо мне новое впечатление. Как-нибудь лучше обрисовать воспоминание о нашем прошлом свирепом столкновении.

         - Паршиво, что пошел снег, не так ли? - я сказал, повторяя небольшой разговор, который уже слышал дюжину раз среди других учеников. Скучная, банальная тема для беседы. Погода - вечное спасение.

         Она посмотрела на меня с явным недоверием в глазах - ненормальная реакция на мои довольно-таки обычные слова.

        - Не совсем, - сказала она, вновь меня удивив.

         Я попытался направить разговор обратно в банальном русле. Она была из более солнечного, теплого места, это как-то отражалось на ее коже, хотя и слабо, а от холода ей, скорее всего, не по себе. Мое ледяное прикосновение, безусловно, было…

         - Тебе не нравится холод, - догадался я.

         - И сырость тоже, - подтвердила она.

         - Тебе, наверное, нелегко живется в Форксе? - Может, тебе и не следовало сюда приезжать - хотел я добавить. Может, тебе лучше вернуться туда, откуда ты пришла.

         Хотя я не был уверен, что хотел этого. Я всегда буду помнить запах ее крови - разве была какая-нибудь гарантия, что я, в конечном счете, не последую за ней? Кроме того, если она уедет, ее разум навсегда останется для меня загадкой. Извечной раздражающей головоломкой.

         - Ты и понятия не имеешь, как, - она сказала шепотом, сердито взглянув на меня на мгновение.

         Ее ответы никогда не совпадали с тем, что я ожидал услышать. От них мне хотелось задавать еще больше вопросов.

         - Ну и зачем тогда ты приехала? - потребовал я ответа, тотчас же поняв, что мой тон был обвиняющим, что недостаточно нормально для беседы. Вопрос прозвучал грубо, с излишним любопытством.

         - Это…сложно.

         Она прищурила свои широкие глаза, и оставила их в таком положении - я был близок к тому, чтобы взорваться от любопытства - любопытство было таким же обжигающим, как и жажда. Как ни странно, я осознал, что дышать стало легче; мука становилась все терпимее с течением нашего разговора.

         - Думаю, что сумею понять, - настоял я. Возможно, простая вежливость позволила бы ей и дальше отвечать на мои вопросы, если бы не та грубость с которой я их задавал.

         Она молча смотрела на руки. Мне стало невыносимо от этого - я хотел схватить ее за подбородок, и повернуть ее голову так, чтобы я смог все прочесть в ее глазах. Но это будет безрассудно с моей стороны, опасно, прикоснуться к ее коже вновь.

         Вдруг она подняла глаза. Меня утешило то, что я вновь мог видеть эмоции в её глазах. Она говорила стремительно, в спешке проговаривая слова:

         - Мама снова вышла замуж.

         А, это было довольно по-человечески, легко понять. В ее ясных глазах промелькнула грусть, от которой на переносице вновь возникла складка.

         - Ну, не так уж и сложно, - сказал я. Мой голос был крайне вежливым, но без фальши. От ее грусти я почувствовал себя странно беспомощно, желая сделать что-нибудь, чтобы ей стало лучше. Необычный порыв.

        - Когда это произошло?

        - В прошлом сентябре.

 Она тяжело выдохнула – почти что с тоской. Я перестал дышать, в то время как ее теплый вздох коснулся моего лица.

         - И он тебе не нравится, - догадался я, выпытывая все больше информации.

         - Нет, Фил хороший, - сказала она, поправляя мое предположение. Сейчас вокруг уголков ее полных губ был заметен намек на улыбку. - Быть может, слишком молодой, но довольно-таки милый.

         Это не соответствовало сценарию, который я уже обдумал у себя в голове.

         - Почему ты не осталась с ними? - я спросил, мой голос слегка пытлив не в меру. Это звучало так, будто надоедал ей. Надо сказать, так и было.

         - Фил много путешествует. Он бейсболист. - Легкая улыбка стала больше после последних слов - выбор подобной профессии забавлял ее.

         Я тоже не заметно для себя улыбнулся. Я не пытался тем самым утешить ее. Просто, честно говоря, от ее улыбки мне захотелось улыбнуться в ответ.

         - Я слышал о нем? - Я мысленно пробежался по списку всех известных мне бейсболистов, сомневаясь, что Фил был в нем…

         - Скорее всего, нет. Он не очень-то хороший игрок. - Очередная улыбка. - Во второй лиге. Он часто переезжает.

         Списки в моей голове тотчас же сменились, и я составил перечень всех возможностей меньше чем за секунду. В то же самое время я представлял себе новый сценарий.

         - А твоя мама отослала тебя сюда, чтобы самой путешествовать вместе с ним, - сказал я.

Казалось, что, делая предположения, я мог выудить у нее больше информации, чем, если б задавал ей вопросы. Это опять сработало. Ее подбородок выдвинулся вперед, а выражение ее лица внезапно стало решительным.

         - Нет, она меня не отправляла сюда, - сказала она, ее голос прозвучал по-новому, резко. Моя догадка расстроила ее, хотя я и не понял каким образом. - Я сама себя отправила.

         Я и не догадывался, что она имела в виду, или в чем заключалось ее негодование. Я был совершенно растерян.

         Итак, я уступил. И дело было не только в восприятии девушки. Она не была такой, как остальные люди. Быть может, молчание ее мыслей и аромат были не единственными ее отличительными чертами.

         - Я не понимаю, - сознался я, чувствуя сильную досаду от проигрыша.

         Она вздохнула взглянула в мои глаза смотрела в них дольше, чем большинство людей могли выдержать.

         - Поначалу она оставалась со мной, но скучала по нему, - медленно объяснила она, ее тон становился несчастнее с каждым словом. - Это расстраивало ее… так что я решила, что пришло время перебраться к Чарли.

         Маленькая складка у нее между глаз стала глубже.

         - Но теперь несчастна ты, - прошептал я.

Казалось, я не мог перестать выдвигать свои догадки вслух, надеясь узнать ее реакцию. Только это, как бы там ни было, видимо, не так далеко от истины.

         - Ну и что? - сказала она, как если б это обстоятельство не имело ни малейшего значения.

         Я продолжал смотреть в её глаза, чувствуя, что, в конце концов, смог добиться первого настоящего проблеска в ее душе. Я увидел в одном этом слове, как она сопоставляла себя среди своих же собственных приоритетов. В отличие от большинства людей, ее собственные потребности были на втором плане.

         Она была самоотверженной.  

         Когда я увидел это, тайна человека, прятавшаяся в глубине этого безмолвного разума, начала потихоньку рассеиваться.

         - Это несправедливо, - сказал я. Я пожал плечами, пытаясь казаться несерьезным и скрыть то, насколько мне было интересно.

         Она засмеялась, но смех не звучал весело.

         - Тебе никто не говорил? Жизнь вообще несправедлива.

         Мне хотелось рассмеяться над ее словами, хотя мне тоже не было по-настоящему весело. Я знал кое-что о несправедливости жизни.

         - Кажется, я уже слышал что-то такое.

         Она посмотрела на меня, вновь выглядя смущенной. Ее глаза сверкнули в сторону, а затем вновь вернулись к моим.

         - Конец истории, - сказала она мне.

         Но я не был готов закончить разговор. Небольшая "V" между ее глаз, след от ее печали, беспокоила меня. Я хотел разгладить ее кончиком своего пальца. Но я, конечно, не мог к ней прикоснуться. Это было опасно по многим причинам.

         - Ты хорошо держишься. – Сказал я медленно, однако сосредоточился на следующем предположении. - Но я могу поспорить, что ты страдаешь больше, чем хочешь показать.

         Она скорчила лицо, ее глаза сузились, и губы надулись. Она отвернулась и посмотрела перед собой. Ей не понравилось, что моя догадка оказалась верна. Она не была обычной мученицей - ей не хотелось говорить о своей боли.

         - Я не прав?

         Она слегка вздрогнула, но сделала вид, что не расслышала меня.

         Это вызвало у меня улыбку.

         - Мне так не кажется.

         - Ну а тебе-то какая разница? - возмутилась она, все еще глядя в другую сторону.

         - Очень хороший вопрос, - согласился я, скорее обращаясь к себе, чем отвечая ей.

         Она была проницательнее меня: она видела саму суть вещей, в то время как я путался где-то в стороне, слепо раскручивая клубок. Мелочи ее очень человечной жизни не должны для меня ничего значить. Было неправильно с моей стороны заботиться о том, что она думала. Кроме защиты моей семьи от подозрений, в остальном человеческие мысли были несущественны.

         В разговоре с кем-то я не привык быть менее проницательным. Я чересчур полагался на свой экстра-слух - но, очевидно, был не так восприимчив, как считал.

         Девушка вздохнула и устремила сердитый взгляд в пространство. Что-то в ее разочарованном выражении лица было забавным. Ситуация в целом, весь разговор были забавными. Никому еще не угрожала такая опасность от меня, как этой хрупкой девушке - в любой момент я мог, сбитый с толку своей нелепой поглощенностью разговором, вздохнуть через нос и наброситься на неё, не успев себя остановить - а она была раздражена тем, что я не ответил на ее вопрос.

         - Я тебе раздражаю? - спросил я, улыбаясь абсурдности всего этого.

         Она быстро на меня взглянула, а затем ее глаза, казалось, попали в плен моего пристального взгляда.

         - Не совсем, - сказала она мне. - Я больше на себя злюсь. По моему лицу все так легко читается, меня мама всегда называет своей открытой книгой.

         Она раздосадовано нахмурилась. 

         Я смотрел на нее с изумлением. Причина, по которой она расстроилась, заключалась в том, что она думала, будто бы я вижу ее насквозь. Как странно. Я никогда не прилагал так много усилий, чтобы понять кого-то, за всю свою жизнь, или точнее существование, поскольку слово "жизнь" вряд ли подходит. У меня не было настоящей жизни.

         - Напротив, - не согласился я, испытывая странные чувства… осторожно, как будто здесь была какая-то скрытая угроза, которую мне недоставало увидеть. Внезапно я оказался на грани, у меня было тревожное предчувствие. - Я считаю, что тебя очень трудно прочесть.

         - Ну, тогда ты, должно быть, хорошо умеешь это делать, - догадалась она, сделав собственное предположение, которым вновь попала в точку.

         - Обычно, да, - согласился я.

         После чего широко ей улыбнулся, позволяя губам, растянутся, показав тем самым ряды ровных, острых как бритва, зубов.

        Это было глупо, но мне резко, неожиданно отчаянно захотелось предостеречь девушку каким-либо образом. Ее тело было сейчас ближе ко мне, чем до этого, бессознательно передвинувшись по ходу беседы. Все слабые сигналы и знаки, которых было достаточно, чтобы запугать до конца жизни, на нее, кажется, не действовали. Почему она не сжимается от страха из-за меня? Несомненно, она видела меня с достаточно темной стороны, чтобы распознать опасность на уровне интуиции, которой она, видимо, обладала.

         Мне не удалось увидеть, произвело ли мое предупреждение должный эффект. Сразу после этого мистер Баннер попросил внимания у класса, и она отвернулась от меня. Казалось, что ей стало немного легче, когда нас прервали – возможно, она все-таки поняла.

         Я надеялся на это.

         Я почувствовал симпатию, растущую у меня изнутри, как раз тогда когда я собирался пресечь её. Я не мог позволить себе заинтересоваться Беллой Свон. Или скорее, она не могла позволить себе этого. Но я уже мечтал вновь поговорить с ней… Я хотел знать больше о ее матери, ее жизни до того, как она сюда приехала, ее отношениях с отцом. Все незначительные мелочи, которые раскрыли бы её характер. Но каждая секунда, которую я проводил с ней, была ошибкой, риском, которому она не должна была подвергаться.

         Она рассеянно отбросила свои густые волосы как раз в тот момент, когда я позволил себе очередной вздох. Чрезмерно сильная волна ее запаха ударила мне в горло.

         Это было как в первый день, подобно разрушительной силе. Боль от пылающей сухости вскружила мне голову. Я должен был схватиться за парту чтобы удержать себя на месте. В этот раз мне было чуть легче контролировать себя. В конце концов, я ничего не сломал. Монстр рычал у меня изнутри, но не получал никакого удовольствия от моей боли. Он был слишком туго связан. Сейчас.

         Я совершенно перестал дышать и отодвинулся от девушки так далеко, как только мог.

         Нет, я не мог позволить себе увлечься ею. Чем больше я ею интересовался, тем больше казалось, что я убью ее. Я уже сделал за сегодняшний день два несущественных промаха. Совершу ли я третий, единственно существенный?

         Я выбежал из кабинета в тот же миг, как прозвенел звонок, тем самым, скорее всего, разрушив какое бы там ни было приличное впечатление, частично созданное мной в течение часа. Вновь я хватался за чистый, влажный воздух снаружи, как если б он был целебным эфирным маслом. Я в спешке увеличивал расстояние между собой и девушкой так быстро, как это было возможно.

         Эмметт ждал меня у двери кабинета испанского. Он мгновенно прочел дикое выражение моего лица.

         - Как все прошло? - осторожно поинтересовался он.

         - Никто не умер, - пробормотал я.

         - Полагаю, это нечто. Когда я увидел Элис, бросившуюся туда под конец, я подумал…

         В то время как мы зашли в кабинет, я увидел его воспоминание о том, что случилось несколькими мгновениями раньше, увидел через открытую дверь класса, где у него был предыдущий урок, как Элис оживленно шла по коридору, с бледным лицом. Я почувствовал через его воспоминание побуждение подняться и присоединиться к ней, а затем, как он принял решение остаться на месте. Если б Элис была нужна его помощь, она попросила бы его…

         Я закрыл глаза от ужаса и раздражения, когда плюхнулся на сиденье.

         - Я и не представлял себе, что был близок к этому. Не думаю, что я собирался… Мне показалось, что все не так уж плохо, - прошептал я.

         - Так и есть, - уверил он меня, - Никто ж не умер, верно?

         - Верно, - я сказал сквозь зубы. - Не в этот раз.

         - Может, теперь будет легче.

         - Точно.

         - Ну, или, может, ты убьешь ее. - Он пожал плечами. - Не будешь первым, кто обложался. Никто тебя строго судить не станет. Иногда человек пахнет слишком хорошо. Я впечатлен тем, как ты долго держишься.   

         - Это не помогает, Эмметт.

         Мне стало тошно оттого, что он одобрил идею об убийстве девушки, как будто это было неизбежно. Разве она виновата в том, что пахла так хорошо?

         - Я знаю. Когда это случилось со мной… - вспоминал он, отправляясь вместе со мной назад на полвека на сумрачную деревенскую улочку, где женщина средних лет снимала с веревки, затянутой между яблонями, высохшее постельное белье. В воздухе витал сильный запах яблок: урожай был собран, и негодные плоды были раскиданы по земле, повреждения на кожуре испускали их аромат в густые облачка. Поле со свежескошенным сеном было на заднем плане этого запаха, все было гармонично. Он прошел по переулку – Розали дала ему поручение - едва ли замечая эту женщину. Небо над головой было багровым, за деревьями на западе - оранжевым. Он бы продолжал свой путь, и не было бы никакой причины, для того, чтобы запомнить этот вечер, если б внезапный ночной ветер не раздул белые простыни, подобно парусам, и аромат женщины не обвил лицо Эмметта.     

         - Ах, - застонал я тихо. Как будто мне мало было моего собственной жажды.

         - Я знаю. Я не выдержал и полсекунды. Я даже не подумал о том, чтобы устоять.

         Его воспоминание стало чересчур откровенным для того, чтобы я смог его выдержать.

         Я вскочил на ноги, мои зубы сомкнулись так сильно, что могли прорезать сталь.

         - Esta bien, Edward[2]? - Спросила сеньора Гофф, удивившись моему внезапному движению. Я смог увидеть свое лицо в ее разуме, и знал, что выгляжу далеко не наилучшим образом.

         - Me perdona[3], -  пробормотал я, метнувшись к двери.

         - Emmett - por favor, puedas tu ayuda a tu hermano[4],  - попросила она, беспомощным жестом указывая помочь мне, в то время как я вылетел из кабинета.

         - Конечно, - услышал я его ответ. А затем он оказался позади меня.

         Он последовал за мной до дальней части здания, где быстро схватил меня и положил руку на плечо.

         Я со всей силой отбросил его руку. От этого у человека сломались бы кости руки, и те, что с ней связаны.

         - Прости, Эдвард.

         - Я знаю. - Я делал глубокие вздохи, пытаясь очистить свою голову и легкие.

         - Все так плохо? - спросил он, стараясь не думать о запахе и вкусе из своего воспоминания, когда говорил, но ему это не совсем удавалось.

         - Хуже, Эмметт, хуже.

         Он замолчал на мгновенье.

         - Может… 

         - Нет, если я покончу с этим, лучше не станет. Возвращайся в класс, Эмметт. Мне нужно побыть одному.

         Он повернулся, не сказав ни  слова и не подумав ни о чем, и быстро зашагал прочь. Он скажет учительнице испанского, что я заболел, или убежал, или что я опасный неуправляемый вампир. Имело ли его оправдание какое-либо значение? Возможно, я не вернусь. Возможно, я уеду.

         Я вновь пошел к своей машине, чтобы дождаться конца учебного дня. Спрятаться. Вновь.

         Мне нужно было время, что принять решение или попытаться поддержать свое намерение, но я, как наркоман, рылся в рое мыслей, исходившем из школы. Знакомые голоса выделялись, но мне было неинтересно в тот момент выслушать видения Элис или жалобы Розали. Я легко нашел Джессику, но девушка была не с ней, так что я продолжил поиски. Мысли Майка Ньютона привлекли мое внимание, и я, в конце концов, обнаружил ее - она была на физкультуре вместе с ним. Он был расстроен тем, что я сегодня говорил с ней на биологии. Он наблюдал за её реакцией, когда завел разговор…

         - Я вообще никогда не видел, чтобы он с кем-то перекидывался хотя бы одним словечком ни здесь, ни где-либо еще. Конечно, он решит заинтересоваться Беллой. Мне не нравится, как он на нее смотрит. Но он, кажется, ее не волнует. Что она сказала? -"Не понимаю, что с ним было в прошлый понедельник?"  Что-то вроде того. Не звучит так, будто б ее это заботило. Это не больше, чем обычный разговор…

         Он говорил это себе, чтобы тем самым не расстраиваться, подбадриваясь идеей, что Белла не была заинтересована в нашей с ней беседе. Это рассердило меня чуть больше, чем нужно было, так что я перестал его слушать.

         Я вставил в стерео диск с яростной музыкой и увеличил громкость так сильно, чтобы она заглушала прочие голоса. Я с трудом сосредоточился на музыке, чтобы не сорваться и вновь не переключится на мысли Майка Ньютона чтобы опять следить за ничего не подозревающей девушкой…

         Пару раз, за то время что шел урок, я смошенничал. Никакой слежки. Я пытался себя убедить. Я просто подготавливал себя. Мне было необходимо знать точно, когда она уйдет с физкультуры, когда будет на парковке. Я не хотел, чтобы она застала меня врасплох.

         Когда ученики начали выходить один за другим из спортзала, я вышел из машины, не совсем понимая зачем. Моросил дождь, я не обращал на него внимания, в то время как мои волосы медленно намокали.

         Хотел ли я, чтобы она заметила меня здесь? Надеялся ли на то, что она подойдет поговорить со мной? Что я делал?

         Я не двигался, хотя я и пытался заставить себя вернуться в машину, зная, что мое поведение достойно осуждения. Я сложил руки на груди и очень неглубоко дышал, когда увидел ее, медленно идущую в моем направлении, уголки ее рта опустились. Она не смотрела на меня. Пару раз она с гримасой на лице поднимала глаза на облака, как будто они раздражали ее.

         Я был разочарован, когда она дошла до своей машины, вместо того, чтобы подойти ко мне. Заговорит ли она со мной? Заговорю ли я сам с ней?

         Она забралась в пикап поблекшего красного цвета, ржавое чудище, которое было старше ее отца. Я видел, как она завела грузовик, его старый мотор проревел громче, чем все остальные машины на парковке, а затем стала греть свои руки у печки. Холод был ей неудобен - она его не  любила. Она провела пальцами по своим густым волосам, разглаживая локоны по направлению потока горячего воздуха, как будто пыталась высушить их. Я представил, как пахло в кабине этого грузовика, а затем быстро отогнал эту мысль.

         Она огляделась вокруг, в то время как готовилась выехать, и, в конце концов, посмотрела в мою сторону. Она глядела на меня всего полсекунды, и все, что я смог прочесть в ее глазах - это удивление, после чего она поспешно отвела глаза и резко нажала на газ. А затем вновь остановилась со скрежетом - зад грузовика был лишь в дюйме от столкновения с машиной Эрин Тиг.

         Она посмотрела в зеркало заднего вида, ее рот открылся от досады. Когда другая машина проехала мимо нее, она дважды проверила все, а затем медленно выезжала с парковки так осторожно, что вызвала у меня усмешку. Казалось, будто она считала, что она опасна в своем древнем грузовике.

        Мысль о том, что Белла Свон опасна для окружающих в независимости от того за рулем чего она седела, заставила меня смеяться до тех пор, пока она не проехала мимо меня, уставившись прямо перед собой.