"Без иллюзий" - читать интересную книгу автора (Зиновьев Александр Александрович)

О СОВЕТСКОЙ ФИЛОСОФИИ. (Доклад в университете Алкала, Испания)

Советская философия есть составная часть могучего идеологического аппарата советского общества. И отделить ее от этого аппарата можно лишь условно. Это – довольно большой (по числу людей) слой, в который включаются лица, получившие специальное философское образование, имеющие философские степени и звания, работающие в философских учреждениях или на особых философских должностях и вообще в своей активности так или иначе причастные к философии. В Советском Союзе невозможно иметь точные данные о числе людей этого слоя и о их распределении по различным рубрикам. Но думаю, что число их намного превышает двадцать тысяч. Этот слой занимает довольно высокое положение в иерархии советского общества. В него входят многочисленные кандидаты и доктора наук, доценты и профессора, академики и члены-корреспонденты, директора институтов, заведующие отделами и секторами, редакторы газет и журналов и т.д. и т.п. А это все – лица, входящие в привилегированные слои общества. Даже низшие представители философского сословия имеют сравнительно приличные условия существования, а многие из них имеют перспективу подняться в белее высокие слои, и даже – в высшие. Во всяком случае, лица, избравшие философию в качестве своей профессии, потом редко отказываются от нее. Разве что – ради более успешной карьеры и более сытной жизни в аппарате партийных инстанций (вплоть до ЦК КПСС) и в органах государственной безопасности. Советская философия целиком и полностью находится под контролем партийных органов. Более того, партийные органы через философские верхи руководят всей остальной массой философов, а вся масса философов является эффективным орудием партии в идеологическом воспитании общества и в идеологическом контроле за ним. Подавляющее большинство советских философов суть члены партии и активные партийные функционеры. Беспартийные суть редкое исключение или лица, готовящиеся ко вступлению в партию. Как правило, это – комсомольцы или бывшие комсомольцы. Отбор на философские факультеты производится очень строго. Проникновение в философскую среду лиц, чуждых марксизму (официальной философии СССР), дело довольно редкое. Как только таковые обнаруживаются, они беспощадно подавляются и изгоняются. Все обучение философов – подготовка их к роли идеологических работников. Образование дается довольно примитивное, поверхностное и тенденциозное, но вполне достаточное для будущей роли студентов в обществе. И студенты быстро и легко усваивают всю философскую премудрость, с поразительной быстротой научаются быть такими демагогами и болтунами, что многих из них уже на третьем курсе бывает невозможно отличить от классиков марксизма. В силу систематического отбора в философскую среду бездарностей и в силу низкого уровня образования интеллектуальный уровень советской философии чудовищно низок. Чтобы хотя бы несколько повысить этот уровень, в философскую среду привлекают математиков, физиков, биологов, историков и т.п., главным образом – через философскую аспирантуру. Идут при этом в философию, конечно, бездарные, но тщеславные математики, физики, биологи. В философской среде они обычно сильно прогрессируют в общей болтовне на материале конкретных наук и процветают, поднимая интеллектуальный уровень философии лишь по видимости. Плюс к сказанному – тот факт, что многочисленные лица, причастные так или иначе к аппарату власти, стремятся получить философские дипломы, степени и звания. Этот путь соблазнителен тем, что он способствует карьере и довольно необременителен, ибо нужно быть законченным кретином, чтобы не получить диплом или не защитить диссертацию по философии. Если я не ошибаюсь, даже один известный хоккеист защитил диплом по философии, а один дипломат стал академиком. Число же работников КГБ с философскими дипломами, докторов наук и даже членов-корреспондентов Академии наук не счесть. Даже экс-чемпион мира по шахматам Петросян является кандидатом философских наук. Между прочим, по логике. Можете себе представить, что это за логика!

Такова далеко не полная картина жизненно практического положения советской философии. Не принимая ее во внимание в качестве основы, невозможно правильно понять советскую философию в ее текстуально-речевом выражении. Конечно, в советской философии можно обнаружить отдельных приличных и умных специалистов, отдельные талантливые работы на уровне мировых образцов такого же рода. Однако это – либо дело случая и недосмотра со стороны философских властей, либо результат неимоверных личных ухищрений, либо нечто, допускаемое для отчетов и показухи, для пускания пыли в глаза иностранцам и маскировки. Общей картины советской философии и ее фактической роли это не меняет. Тем более такого рода отклонения от общей нормы не поощряются, а чаще даже преследуются. Поэтому я и буду к этому в дальнейшем относиться как к нарушениям нормы, а не как к норме. Однажды я публично оценил советскую философию как помойку в интеллектуальном и нравственном отношении, и я от этой оценки не отказываюсь и теперь, считая ее вполне адекватной.

Хотя советская философия в целом есть часть идеологии и не имеет ничего общего (по существу, а не по видимости) с наукой, она всячески стремится выдать себя за науку, причем – за науку самую высшую и, вместе с тем, самую глубокую, самую всеобъемлющую и, вместе с тем, самую строгую и точную. Вы не сможете назвать ни одного крупного исторического события или научного открытия, относительно которого советские философы не претендовали бы на самое правильное и подлинно научное его истолкование. Сознание своего «подлинно научного», «единственно правильного» и т.п. превосходства над всеми прочими философами прошлого и настоящего (включая и своих собратьев зарубежных марксистов; исключая, конечно, лишь Маркса и Энгельса) – такова фундаментальная психологическая черта советской философии. И хотя советские философы в домашней обстановке часто признаются в том, что они – невежды, бездари и прохвосты, это ничуть не мешает им публично становиться в позу представителей высшей философской «расы».

Советские философы определяют философию как науку о наиболее общих законах природы, общества и познания, ничуть не заботясь о коварстве употребляемых слов и даже не подозревая о нем. На самом деле всякий закон универсален, но не всеобщ. И никаких всеобщих законов вообще не существует. Приведите мне пример хотя бы одного такого всеобщего закона, и я покажу, что он либо ложен (т.е. есть отвергающие его исключения), либо есть соглашение о смысле общих слов. Но пусть то, что советские философы считают «общими законами», есть некий общий разговор в таких выражениях, как «материя», «пространство», «время», «движение», «качество», «количество» и т.д. Все-таки какие-то рамки этими выражениями задаются. Но если вы посмотрите, чем фактически занимаются советские философы, вы увидите, что они эти границы никогда не соблюдают. Они говорят и пишут обо всем, что угодно. Они вторгаются во все сферы культуры, на которые им указывают свыше или за счет которых можно так или иначе поднажиться, удовлетворить тщеславие, сделать карьеру. Я несколько лет работал в экспертной комиссии, рассматривающей кандидатские и докторские диссертации. Я тогда просмотрел сотни диссертаций. Лишь десятая доля из них удовлетворяла общепринятому определению предмета философии. По моим наблюдениям, картина эта нисколько не изменилась и впоследствии.

Но чем бы советские философы ни занимались, основная задача их – пропаганда марксизма, внедрение марксизма во все сферы духовной жизни общества, причесывание под марксизм всех значительных явлений культуры, пропаганда и возвеличивание речей партийных вождей, травля всего выходящего за дозволенные рамки. Например, главный философский журнал «Вопросы философии» в самое, казалось бы, «либеральное» время явил такое безудержное холуйство перед Брежневым, какого не было даже в журнале «Под знаменем марксизма» по отношению к Сталину. Часто приходилось слышать от людей, даже претендующих на статус ученых, с насмешкой относившихся к марксизму, к Хрущеву, к Брежневу и т.п., но ссылавшихся на них, будто это – пустые формальности: мол, сошлись на Брежнева для отвода глаз, а там пиши, что хочешь. Это – глубочайшее заблуждение! Во-первых, что хочешь не напишешь, в печатающих инстанциях сидят надежные контролеры. А во-вторых, именно это «что угодно» есть пустая формальность, а ссылки на классиков марксизма и партийных руководителей – суть дела. Эти ссылки отпадают лишь в воображении авторов, желающих выглядеть прилично. А на самом деле идут годы, отпадает и забывается содержание работ таких авторов, а остается лишь то, что и они действовали от имени и во имя марксизма и партии.

В советской философии есть отдельные вкрапления, которые сами по себе могут быть отнесены к области науки. Таковы, например, логика, методология науки, эстетика, этика и т.п. Но их удельный вес в советской философии ничтожен. Кроме того, и они так или иначе выполняют идеологические функции, будучи составным элементом идеологической жизни в целом. В свое время, например, даже мои логические исследования, не имевшие ничего общего с марксизмом, так или иначе использовались в интересах последнего. Хотя бы в форме некоторого примера «свободы творчества» в рамках советской философии.

Советская философия стремится идти в ногу с веком. Открыли новую микрочастицу в физике – сразу отклики: статьи, диссертации, симпозиумы. Открыли «дырку» в космосе – опять статьи, диссертации, симпозиумы. Установили коммунистический режим где-нибудь в Африке – статьи, диссертации, симпозиумы. Написали Брежневу новую речь или даже книгу о его необычайных подвигах – само собой разумеется, статьи, диссертации, симпозиумы. Но все это по существу есть лишь чисто идеологическая, т.е. формальная реакция на происходящее. Никакого позитивного участия философии в научном творчестве никогда и нигде не ощущается. Она не делает никаких своих открытий. Более того, она принципиально призвана истолковывать и обобщать чужие открытия. Как «обобщать»? Не ищите в этом никакого научного смысла. Для нее обобщать происходящее – наговорить и написать достаточно большое количество подходящих слов, причем так, чтобы начальство было довольно, чтобы для себя из этого кое-что извлечь можно было. А чтобы желаемое было достигнуто, есть лишь один путь как-то привязать происходящее к банальным или бессмысленным марксистским фразам, т.е. путь пропаганды и возвеличивания государственной марксистской идеологии.

Одной из характерных черт советской философии является беззастенчивое воровство из науки, культуры и философии Запада. Делается это под видом критики западной философской мысли. Общий принцип здесь таков: воруется какая-то западная мысль, делается вид, будто до этой мысли советские философы сами додумались, или будто все это уже у классиков было, а затем западные мыслители критикуются за искажение этой самой мысли. Некоторые наиболее талантливые и образованные советские философы делают вид, будто они используют критику западной философской мысли как удобную форму познакомить с этой самой мыслью советских читателей и высказать свои собственные оригинальные мысли, по идее выходящие за рамки марксизма. Но это, увы, лишь самообольщение. Советские идеологические цензоры и контролеры, разрешая к печати такие «смелые» творения (а обычно их печатают в партийных журналах и издательствах), свое дело знают хорошо. «Собственные оригинальные» мысли авторов все равно выступают лишь как ничтожные прибавочки к монументальным положениям марксизма, а западная мысль препарируется на потребу советского идеологически обработанного человека. От мыслей не остается ничего. Остаются лишь некие умыслы и замыслы.

Советская философия существует и производит мощные потоки идеологических помоев главным образом для внутреннего потребления и отчасти – для заграницы. В Советском Союзе то, что делается для заграницы, делается немного лучше того, что делается для внутреннего потребления. И сейчас (это началось еще два десятилетия назад) советская философия всячески стремится завоевать место на международном идеологическом и вообще культурном рынке. И потому она старается выглядеть для внешнего мира поприличнее. Иначе теперь, в условиях пошатнувшегося морального и интеллектуального престижа марксизма завоевать какой-то авторитет совершенно немыслимо. Но и в этой роли советская философия не может быть ничем иным, кроме как элементом в идеологической экспансии Советского Союза в страны Запада. Какими бы образованными, интеллигентными, либеральными, терпимыми и т.п. ни выглядели представители советской философии в общении с западными деятелями культуры, они выполняют ту же функцию, какую раньше выполняли ортодоксальные сталинисты. Они лишь выполняют эту функцию лучше своих предшественников. Столкнувшись с такого рода представителями советской философии, знайте, что они специально отобраны для этой роли – производить нужное впечатление, что им дозволено быть «вольнодумными» и даже порой критиковать какие-то стороны марксизма и признавать какие-то заслуги западной философии.

Как относится советское население к своим философам? В большинстве случаев – с безразличием или с презрением. Но не следует из этого делать оптимистические выводы. Как бы люди ни относились к философии, они соприкасаются с нею систематически и постоянно испытывают ее контроль за их сознанием и ее оглупляющее влияние. Люди не сопротивляются ей. Сопротивление исключено, ибо за это – плохие отметки, исключение из учебных заведений, невозможность продвижения по иерархической лестнице и т.п. Они вынуждены принимать ее и усваивать, определенным образом формируя свое сознание и характер мышления. В результате даже люди, критически относящиеся к советскому образу жизни и советской идеологии, полемизируют с ними в плоскости того же строя мышления, теми же средствами, с теми же последствиями, т.е. все равно остаются во власти этой философии.

Каковы перспективы советской философии? Превосходные. По числу дипломированных философов, кандидатов и докторов, доцентов и профессоров философии Советский Союз давно обогнал самые передовые капиталистические страны. Правда, сейчас несколько снизились темпы прироста. Но зато качество философов улучшается. Они с каждым годом все более приближаются к западным образцам (изучают иностранные языки, бороды отпускают, западных философов коллегами называют и т.п.), успешно справляясь при этом с традиционными функциями идеологических надсмотрщиков и погромщиков. На Западе советских философов уже сейчас принимают с распростертыми объятиями, а в недалеком будущем они тут будут себя чувствовать как дома. В свою очередь, советские философы предоставляют богатую арену для удовлетворения тщеславия стареющих и устаревших западных философов, которые за упоминание их имени в советской философской литературе (пусть в качестве недоумков и прислужников капиталистов!) готовы пожертвовать всеми ценностями западной демократии.

Советские философы имеют целый ряд несомненных преимуществ перед западными. Во-первых, им не нужно терзаться в поисках новых творческих идей, ибо они у них были, есть и будут, – это суть идеи марксизма, а также гениальные (что само собой разумеется) постановления Партии и Правительства и речи руководителей. А что в мире вообще может сравниться по творческой новизне и глубине с речами партийных вождей, написанными для них при участии самих советских философов?! Во-вторых, при всем разнообразии советских философов они образуют нечто единое и монолитное в качестве чиновников государственного идеологического аппарата, тогда как западная философия распадается на десятки и сотни всякого рода школ, школок, групп и группок. В-третьих, советская философия опирается на всю мощь советского государства, хорошо поддерживается им в качестве своего важного оружия, чего нельзя сказать о западной философии. Далее, советская философия постоянно находится в состоянии готовности нападения на любого противника, на которого ей укажут свыше, не испытывая при этом никаких возвышенных эмоций, осуществляя свои погромные действия как будничную, привычную работу. Наконец, советская философия выигрывает, когда ее хвалят, и выигрывает, когда ее ругают, – выигрывает от всякого внимания, проявляемого к ней. Она тогда начинает ощущать себя не в качестве идеологической помойки, какою она является на самом деле, а в качестве значительного явления в духовной жизни человечества. И такою она начинает казаться окружающим. Лишь презрение и безразличие к ней низводит ее до адекватного ей уровня социальной значимости. Но западная философия не способна к такому отношению к советской философии как к целому. Я не призываю тем самым к полному бойкоту советской философии. Я лишь считаю разумным выделять в среде советских философов отдельных достойных людей персонально и относиться к ним как к отдельным личностям, а не принимать советскую философию как некое целое. В последнем случае получается отношение неравноценных партнеров: с одной стороны – могучее советское государство, представляемое в области философии специально отобранными и назначенными идеологическими чиновниками, а с другой стороны – отдельные частные лица и организации, не представляющие никакой государственности. В этой связи я хочу подчеркнуть, что существующая международная философская ассоциация, абсолютно ничего общего не имеющая с интересами науки, весьма способствует укреплению советской философии. Но я сомневаюсь в том, чтобы западные философы отказались от нее, ибо она и им дает возможность тешиться в бессмысленных спектаклях международного масштаба, какими являются международные конгрессы и прочие события того же рода. И в этом тоже слабость западной философии. В силу ее массовости она во многом уподобляется советской, но при этом она не призывается служить некоей государственной идеологии, некоей правящей партии и вообще некоему обществу как целому.

В заключение хочу заметить, что рассматривать советскую философию с точки зрения перечня проблем, которыми занимаются те или иные философы, и списка опубликованных их работ – значит упустить в ней главное, а именно – ее роль в советском обществе и в проникновении последнего в страны Запада. Советская философия – это огромная масса людей, среди которых любой западный философ может найти существо, подобное себе. Но прежде чем признать в этом существе коллегу и соратника в поисках некоей истины, западному философу не мешало бы знать о том, что это существо (за редким исключением, которые можно перечесть на пальцах) есть служащий идеологического аппарата коммунистического общества и его, западного философа, потенциальный или даже актуальный погромщик.

Алкала, декабрь 1978 г.