"В зеркале заднего вида" - читать интересную книгу автора (Радов Анатолий Анатольевич)

Стая

Сидя на корточках, Игорь пытался надеть извивающегося тонкого червя на золотистую «пятёрочку». Червь упорно и отчаянно сопротивлялся, дорожа своей бессознательной жизнью, и борясь за неё так, словно она представляла какую-то важную и незаменимую часть бытия, и стоило ей исчезнуть, как всё вокруг тут же полетит в тартарары, или сгинет в вихрях хаоса.

Игорь на несколько секунд отпустил червя, положив его на колено, пару раз плюнул на пальцы, и снова взялся за извивающуюся жертву. Теперь червь уже почти не скользил, и наконец-то, остриё крючка, проткнув его в самый «носик», как по маслу вошло внутрь. Червь на долю секунды оцепенел, словно удивившись, но тут же заизвивался с утроенной энергией, хотя скорее всего, даже не обладая и мельчайшими проблесками мысли, инстинктивно, он уже почувствовал свою скорую и неминуемую гибель.

Игорь взял в левую руку удочку и поднялся.

- Интересно, здесь вообще рыба есть? – подумал он, глядя на воду небольшого озерца, отражающую небо и плывущие в нём облака.

Облака плыли высоко и быстро, но внизу ветра почти не было. Изредка пробегало лёгкое дуновение, освежая, и оставляя на водной глади маленькие островки дрожи. Было жарко.

- А вдруг здесь нету рыбы? – подумал Игорь и усмехнулся. – Может и не стоило переться чёрти куда?

Но обмануть себя у него не получилось. Конечно, он любил рыбалку, и радовался когда случался хороший улов, и с наслаждением нюхал руку, когда снятая с крючка первая пойманная рыба уже хлёстко билась в садке, но всё же больше он любил другое. Ему как-то необъяснимо нравилось забредать во всякую глушь, подальше от людей, чтобы почувствовать себя один на один с природой. Здесь он словно становился другим. Его чувства обострялись, становясь такими же, как острия рыболовных крючков, слух напряжённо ощупывал непривычную тишину, а боковое зрение начинало замечать даже едва уловимое движение.

Он сделал заброс, и положив удочку на заранее воткнутую недалеко от берега рогатульку, закурил. Потянулось сладкое ожидание.

Озерцо выглядело загадочно, как и всё незнакомое. Обросшее густым камышом на той стороне и слева, здесь оно имело абсолютно голый, глинистый участок берега. От него тянуло привычным гниловатым запахом ила и разлагающихся растений. Насчёт глубины Игорь был в полном неведении, но не маленькая, это точно. Между поплавком и грузилом расстояние выставлено в метр, и поплавок отчётливо показывал, что до дна ещё кое-что есть.

- Может ещё метр, – подумал Игорь. – Хотя, вряд ли. Но метра полтора тут глубина запросто может быть. А может и все три.

Он задумчиво улыбнулся, не сводя глаз с красно-оранжевого поплавка, и автоматически стряхивая пепел щелчками пальцев. Ожидание было действительно сладким. Может именно из-за этого ожидания Игорь и уходил так далеко от тех прудов, берега которых постоянно облеплены рыбаками всех мастей и возрастов. Там он чувствовал себя как-то неловко, и не было у него никакого внутри интереса. Какая рыба может пойматься известно, вопросы о том клюёт или не клюёт доканывают, а здесь всё по-другому. И сама природа... на которой неизбежно становишься другим, настоящим.

Он вспомнил, как идя сюда, ему показалось, что кто-то смотрит за ним из лесополосы. А когда он проходил возле небольшого островка кустов, из них взмыли вверх с диким шумом две какие-то большие серые птицы. У него прямо дыхание перехватило от мощных хлопков их крыльев, а сердце затрепетало. Даже сейчас, вспоминая, он снова почувствовал холодок побежавший по спине.

- Вот оно, – дрожащей мыслью подумал он. – Вот оно, настоящее, то чего не бывает в городе. Глубокий, животный страх. Настоящая жизнь, самая что ни на есть настоящая!

Он вздрогнул, и улыбнувшись, заметил, что отвлёкся от поплавка. Снова уставившись на него, он принялся размышлять какая здесь может быть рыба. Карась? Этот точно здесь будет. Он везде бывает, даже в канавах у проезжих дорог.

Игорь вспомнил, как идя вдоль одной такой дороги, соединяющей два близких села, заметил в небольшой канаве, всего в полметра глубиной, целую стайку карасей. Двое из стайки были размером с ладонь, остальные чуть поменьше. Всего где-то с десятка полтора. Он долго наблюдал за ними, и даже хотел было поудить, но представил, как глупо будет это выглядеть для проезжающих, и затею бросил. В тот день он отыскал небольшой карьер, и к своему удивлению наловил там много крупных голавлей.

- Всякое может быть, – сказал он себе. – Даже голавли в карьерах. Может и здесь голавли есть?

Он стал внимательно осматривать пруд, словно пытаясь выяснить, а есть ли здесь голавли? На самом деле ему просто нравилось видеть всю эту красоту, самую настоящую, умиротворённую и невызывающую. Старые, сухие камыши вперемежку с молодыми зеленеющими, мирно дремали, иногда вяло покачивая верхушками, когда лёгкий ветерок прикасался к ним. Глиняный берег был исчерчен трещинами, которые кромсали его на маленькие ромбы, треугольники, октаэдры, похожие на соты, и верхний слой этих кусочков отслаивался, отчего весь берег походил на древнюю мозаику. И всюду стояла тишина, глубокая, и словно безжизненная, но это был лишь обман. На самом деле жизнь была везде и повсюду. Она просто скрывалась, таилась, научившись этому в нелёгкой борьбе за саму себя.

- Господи, какая красота, – блаженно подумал он. – Жить бы вот так и жить, убаюканным на руках матери-природы. И не возвращаться в гудящий город, всегда суетливо спешащий, где покой и тишина могут разве что присниться. Настоящая тишина, такая как здесь. И красота. Настоящая красота.

Игорь засмотрелся на гадюку, плывущую по водной глади, проворно извиваясь и держа над водой коричневую головку.

- Интересно, видит ли она меня? – подумал Игорь. – А если видит, за что меня принимает? Может за дерево? Да нет, скорее всего она меня не видит.

Проследив её путь до камышей слева, он заметил за ними осторожное, секундное движение. Что-то мелькнуло, и тут же замерло, растворившись в ряби камыша. Глаза сами прищурились и напрягшееся зрение застыло на одной точке. Щелчком прозвучал треск, и тут же у противоположного берега выпрыгнула крупная рыба, ударив по воде хвостом так, что Игорь невольно вздрогнул и быстро повернул голову в сторону хлопка.

- Здоровая, – мелькнуло в голове, но он тут же повернул голову обратно и снова внимательно уставился на камыши. Сердце забилось быстрее, а по телу разлилась тёплая волна слабости.

- Тьфу ты, чёрт тебя дери, – сказал Игорь вслух, чтобы услышать свой голос. – Небось опять птица какая-то.

Он хотел снова посмотреть на поплавок, но не смог.

- Что за чёрт? – спросил он.

- Там было что-то крупнее чем птица, – подсказал мозг.

- Да, что-то крупнее, – согласился Игорь. – Но я всё равно ни черта не узнаю, что это было, если буду сидеть и глупо пялиться.

Он сел боком, чтобы одновременно следить за камышами и краем глаза за поплавком.

- Да, на природе вот так вот оно, – подумал он, и снова закурил.

Руки немного дрожали.

- И вот ради этого я и таскаюсь в такие дали, – сказал он вслух и натянуто улыбнулся. За камышами снова мелькнуло.

- Рыжее, – заметил Игорь. – Неужели лиса?

Сердце немного успокоилось, и он почувствовал, как к нему возвращается уверенность.

- Ну вот и всё понятно, – сказал он, и в этот момент из-за камышей выбежала рыжая собака и остановившись, посмотрела на него.

- Хм, это даже не лиса, – сказал Игорь разочарованно, и по человеческой привычке стал подзывать пса, выделывая губами смешные фигуры.

Пёс навострил уши, уставившись на него с неподдельным интересом. Его хвост торчал ещё неопределившись, строго параллельно земле, тощие бока нерво подрагивали, и было видно, как напряжённо работает грудная клетка. Пёс был обычной дворнягой, ростом чуть ниже колена взрослого человека. Рыжая, сбившаяся шерсть, с куском камышёвого листа на спине. Глаза его выражали недоумение, словно он никак не ожидал увидеть здесь человека. Игорь полез в рюкзак, и пёс испуганно дёрнулся назад.

- Чё ты, чё ты, дурачок, – ласково проговорил Игорь. – Я тебе хлебушка хочу дать.

Пёс услышав голос человека, инстинктивно поднял вверх хвост, но тут же, словно что-то вспомнив, прижал его к своим свалявшимся рыжим ляжкам, и глухо зарычал.

- Ты чё, ты чё это? – так же ласково спросил Игорь, доставая из рюкзака кусок белого хлеба. Разломив его пополам, он бросил одну часть псу. Тот снова отскочил, при этом со злостью залаяв.

Холодок снова пробежал по спине Игоря.

- А что если этот пёс сумасшедший? – спросил мозг. – В смысле, что если у него бешенство?

И сам же себе ответил:

- А чёрт его знает.

Пёс стал осторожно, глядя в глаза человеку, подходить к куску хлеба, напружинено, сильно подгибая ноги, чтобы иметь возможность в любой момент отскочить, если человек сделает резкое движение. Игорь не шевелясь смотрел на пса, и думал о глупости и странной неестественности происходившего.

- Надо же, наткнулся на бешенного пса в такой глуши, – он резко обвёл глазами берег, ища на всякий случай камень. Но берег был абсолютно пустым и ровным.

Пёс, наконец-то, дошёл до куска, и жадно схватив его, сразу же отбежал на метров пять. Игорь смотрел, как он пожирает этот кусок, давясь и злобно рыча, и напряжённо думал, как ему отделаться от непрошенного гостя.

В камышах снова раздался щелчок, и Игорь молниеносно перевёл на них взгляд. Пёс напрягся, и словно опять что-то вспомнив, вызывающе бросился вперёд. Из его пасти выпал недоеденный остаток хлебного куска, и Игорь, не думая о снасти, схватил удочку и быстро выставил её перед собой. Пластиковое удилище пронзительно свистнуло и задрожало. Пёс испуганно метнулся в сторону, замер и недовольно зарычал.

- Что, не нравиться? – спросил Игорь, слыша, как от напряжения дрожит его голос. Пёс поднял уши и прислушался.

- Он тоже слышит, как дрожит голос, – зачем-то подумал Игорь, продолжая держать удочку перед собой на вытянутой руке.

- Ладно, ладно, – спокойно сказал он псу, и бросил второй кусок хлеба. – Успокойся уже. Лучше поешь. Поешь и иди куда шёл.

Пёс не обратил на брошеный кусок никакого внимания, продолжая усиленно прислушиваться, словно чего-то ожидая.

В это время в камышах раздался отчётливый грубый треск и на глиняный берег неторопливо вышел огромный кавказец, красивого бежевого цвета. В отличии от рыжего он не выглядел тощим, и в нём легко угадывалась сила. Игорь удивлённо расширил глаза, и почувствовал, как к горлу подступает какой-то почти что глиняный ком. Его затрясло и он вдруг стал смутно догадываться, в каком направлении может развиваться такая вот ситуация.

- Откуда они здесь? – задал он себе бессмысленный вопрос, не отводя взгляда от внимательных, злобных глаз кавказца.

Увидев кавказца, рыжий снова стал медленно идти в сторону Игоря, прижав хвост и уши. Его клыки то появлялись, то исчезали, и всего его передёргивало от волнения. Он боялся, но шёл вперёд.

Игорь быстрым движением поднял с глины рюкзак, и стал медленно отходить спиною вперёд, удивлённо глядя на происходящее. Рыжий словно испугавшись, что человек сейчас уйдёт, вдруг весь выпрямился, напрягся, и с сумасшедшим рвением бросился вперёд, оскалив пасть. Шерсть на его спине вздыбилась. Кавказец засеменил следом.

В это время из камышей неуклюже выковыляла ещё одна беспородная псина, поджимая одну из задних лап к животу, и запрыгала к нему, глухо рыча.

- Эй, собаки, вы чё? – громко спросил Игорь, сам судорожно пытаясь ответить на этот вопрос. Он резко огляделся в поисках ближайшего дерева, но единственное виднелось где-то вдалеке, казалось у самого горизонта. – Не добежать, – понял он.

В этот миг, рыжий налетел на кончик удилища носом, и мотая мордой, отпрыгнул в сторону. Игорь сделал большой шаг вперёд, и со всей силы ударил нападающего пса по голове. Удар получился хлёсткий, но не сильный.

- Нужно отломать последний склад, – подумал Игорь, и перехватив удочку и накинув рюкзак на плечо, освободившейся рукой резко сломал тонкий пластик. Рыжий снова бросился вперёд, но Игорь не стал бить его удочкой, а с размаху засадил кроссовком в морду. Пёс отскочил и вновь бросился. Игорь ударил удилищем. Кавказец медленно приближался, не спеша, с уверенностью, внимательно глядя на человека. Игоря от его уверенности снова затошнило, холодный страх пытался вырваться наружу горлом.

- Отвалите! Вы же просто собаки! Что с вами?! – Игорь истерично запнулся, и снова стал быстро отступать. Когда из камышей выбежали ещё две дворняги, размером с первого, рыжего, только чёрные и ещё более тощие, Игорь не заметил, но когда одна из чёрных бросилась на него слева, он резко размахнувшись, хлестанул ей по глазам удилищем. Псина заскулила, и прижавшись пузом к глине, стала отползать. Кавказец посмотрел на неё с холодным презрением и залаял. Лай звучал низко, грубо, отдаваясь эхом на той стороне озера. Игоря передёрнуло и он снова заорал.

Рыжий, подстёгнутый человеческим криком, отчаянно рванулся вперёд, пытаясь проскочить под удочкой и вцепиться в ногу. Игорь успел отбить его бросок, но отвлёкшись на него, совсем не заметил, как другая чёрная, обойдя сзади, приблизилась вплотную, и вцепилась в лодыжку. Он почувствовал сдавливающую боль, словно лодыжка попала в тиски, и развернувшись, стал изо всей силы бить пса кулаком по голове.

На четвёртом ударе он ясно ощутил, как заныла косточка у основания указательного пальца. Он разбил её ещё давно, в юности, пьяным со всей силы ударив по железному забору, и вот она острой болью напомнила о том глупом поступке. Кожа над ней вздулась, и теперь при каждом ударе Игорь испытывал сильную, горячо разливающуюся по всему запястью боль. Но он продолжал бить не останавливаясь, слыша, как от напряжения дыхание становится чаще и чаще.

Краем глаза он наблюдал за кавказцем. Тот не нападал, делая замысловатый крюк вокруг него. Рыжий, увидев, что человек отвлёкся, решился на стремительный прыжок, и вцепился зубами в кроссовок. Не имея возможности двигаться, и понимая, что удары кулаком никак не вредят чёрному псу, Игорь отбросил удочку и нагнувшись, вцепился обеими руками в его горло. Рюкзак съехал с плеча, но обращать на него внимания не было времени. Игорь душил чёрного дрожащими руками, и с радостью почувствовал, как пёс стал испуганно вырываться.

- Господи – пронеслась в голове мысль. – Там же ещё этот кавказец.

Чёрный отпустил лодыжку, и Игорь зло отбросил его от себя. Перекувыркнувшись в воздухе, нелепо дрыгая лапами, чёрный упал на спину и принялся отползать на боку, жалобно поскуливая. Кавказец кружил уже ближе, беспрерывно лая. Его злой взгляд, пытался поймать взгляд Игоря, словно он хотел убедиться, что человек уже сдался.

- Хрен тебе! – проорал Игорь, и с радостью заметил приличных размеров камень в паре метров от себя. Вместе с рыжим, вцепившимся в кроссовок, он рванулся к камню, и быстро схватив его, с размаху всадил рычащему и мотающему головой псу по черепу. Пёс отпустил кроссовок, и задрав вверх морду, печально посмотрел на человека, словно осуждая его за такой жестокий поступок. В его глазах отчётливо проступили растерянность и страх. На долю секунды Игорю стало жаль его, но он помнил о кавказце, которой вот-вот перестанет кружить без дела, и тогда будет жизненно важно, чтобы никакая мелкая тварь не отвлекала. Он ударил ещё раз. Правый глаз рыжего выпучился, как будто собираясь совсем выпасть из глазницы и быстро налился кровью. Белая, кефирная масса выскочила из его ноздрей, и Игорь понял, что это мозги. Рыжий пёс пьяно пошатнулся, и уже инстинктивно, чувствуя только страх перед смертью, бросился на человека. Игорь замахнулся в третий раз, чтобы навсегда покончить с ним, или хотя бы получше оглушить, но что-то огромное сбило его с ног, больно ударив в рёбра.

- Кавказец, – понял Игорь, падая на жёсткую глину. Он ударился локтем, и от резкой боли выронил камень. Пытаясь до него дотянуться, Игорь никак не мог понять почему у него не получается. Он обернулся, и прямо перед глазами расплывчато разглядел огромную морду кавказца. Тот вцепился зубами в левое плечо и оттаскивал его назад, шумно и увлечённо рыча. Но боли в плече Игорь не чувствовал. Даже если она и была, её всё равно заслонила собой боль в лодыжке. Игорь ощущал там бешенную пульсация и мокрый от крови низ штанины.

- Господи, господи, помоги мне, – судорожно взмолился Игорь и рванулся вперёд, пытаясь подняться на ноги. Не успевая соображать, он хватался руками за глину, отколупывая небольшие фрагменты природной мозаики, которые почему-то крошились под его пальцами.

- Шею! – закричал вдруг мозг, и до Игоря ясно дошло, что если сейчас, когда он беспомощно валяется на глине, какая-нибудь из этих тварей дотянется своей звериной пастью до его шеи, он умрёт.

- Умрёт? – повторил Игорь, и ощутил, как глаза невольно наполняются тёплой, жгучей влагой, а сердце сжимается от жалости. – Но я не хочу.

- Я не хочу! – заорал он и стал с утроенной силой тянуться вперёд, рывками, вгрызаясь пальцами в глину, и вдруг почувствовал, как из левой руки уходят силы, быстро, необратимо, оставляя вместо себя что-то ватное и неживое.

- Нет, господи, пожалуйста, нет, – затараторил мозг, ища спасения. – Пожалуйста, не надо. Боже, за что? Мама. Мамочка!

Он почувствовал, как клыки вцепились в другую лодыжку, и тут же в волосы, резко дёрнув. Слёзы брызнули от жуткой боли, и он правой рукой стал бить куда-то туда, где было очень больно, но попадал только по своей макушке. Перестав бить, он посмотрел, на ладонь, она вся была в крови.

- Волосы, волосы вырвал, – проскулил мозг. – Господи, да за что же это? Этого же не может быть! Это сон! Мне снится! Это неправда!

Он обернулся, и стал ополоумевши бить своей головой кавказца по носу. Левую руку он уже не чувствовал, правая очень устала. Он хотел поднять ногу и ударить кавказца коленом, но на ноге висело что-то тяжёлое.

Игорь почувствовал, как закружилось в голове. Он уже очень долго часто и глубоко дышал, и от этого почти ничего не мог сообразить.

- Камень! – проорал мозг, и он снова отвернулся, и стал тянуться к камню. И вдруг почувствовал, что летит вперёд.

- Что это? – где-то глубоко внутри головы молнией мелькнул вопрос.

Он с размаху ударился лицом об глину, почувствовав в носу острое жжение. Теперь камень был под рукой, но под той, которой он уже не мог пошевелить.

- Чёрт, – Игорь ощутил, как к нему возвращается надежда. – Сейчас я его другой возьму, сейчас, сейчас.

Он хотел приподняться и вытянуть вперёд правую руку, но сзади словно навалилась плита и прижала его к земле, и он ощутил, как почти что взорвался затылок, разлетаясь болью по всему телу.

- Мамочка, мамочка, мамочка, – отчаянно и безысходно завертелось в голове. – Ну, пожалуйста, мамочка...

Он натужно постарался вдохнуть, слыша, как мерзко звенит в ушах, как что-то обжигает лицо, но воздух не проходил по горлу. В глазах закололи острые иголки. Тогда он из последних сил потянулся правой рукой к камню, уже только инстинктивно, ни о чём больше не думая. Тело дрожало, и он чувствовал им, самим не желавшим гибнуть телом, он ощущал самой жизнью, жалобно и напрасно цепляющейся за саму себя, что у него есть только секунды, короткие, быстро ускользающие секунды...

Когда тело человека несколько раз дёрнувшись, замерло, кавказец ещё несколько секунд постоял неподвижно, после чего разжал пасть, и поднял морду. Из полуоткрытой пасти стекала кровь. Он медленно осмотрел берег.

Рыжий валялся метрах в пяти, и громко хрипел. Двое чёрных, прижавшись животами к глине разрывали одежду человека, жадно торопясь добраться до мяса. Хромой сидел неподалёку, как всегда виновато взирая перед собой. Сегодня вся стая будет сыта, разве что кроме рыжего. Но всё требует жертв.

Он снова посмотрел на человека, и вздрогнул. Что-то давнее кольнуло внутри, но это давнее было смутным и неясным. Он хотел вспомнить, но всё расплывалось, и он никак не мог. Тогда он заметил усталость в мышцах, приятную усталость после напряжённой борьбы. И довольный собой и своей стаей, он с естественной гордостью опустил морду, и впился острыми клыками в окровавленный затылок, блаженно ощущая пьянящий вкус пищи.