"Серебряный леопард" - читать интересную книгу автора (Мейсон Ф. Ван Вик)

Глава 16 НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

В долине Сан-Северино бушевал ураган. Порывы ветра гнали по небу тяжелые дождевые тучи. Закрывая луну, они погружали комнатенку Эдмунда де Монтгомери во мрак. Лишь изредка, прорвавшись сквозь тучи, лунные блики плясали на потолке. Во дворе выла истосковавшаяся по любви собака. Бывший граф Аренделский в подавленном состоянии лежал без сна на соломенном матрасе в грубой деревянной раме.

Какую нежность и какое внимание Аликс чувствовал он во время их обычной прогулки на башне замка! Крепость постепенно возвращалась к нормальной повседневной жизни. Оба беспокойных гостя уехали. Боэмунд, прощаясь со старым графом, упомянул, что направляется в укрепленный город Потенца. В его окрестностях ему принадлежало несколько важных владений.

Англо-норманн задавался вопросом, действительно ли граф Тюржи изменил к нему свое отношение после победы в смертельном бою. Было ли это лишь игрой его воображения, или стареющий владелец Сан-Северино стал смотреть на него более благосклонно? Сегодня за ужином он явно был в удивительно хорошем настроении…

…Розамунда, как обычно, сидела очень прямо и проявляла сдержанность. Судя по отсутствующему взгляду, девушка явно погрузилась в свои затаенные мысли. Она откусила лишь маленький кусочек холодного пирога с дичью, а затем, забыв о еде, сидела в глубокой задумчивости и, естественно, не обращала никакого внимания на сэра Хью, который, наклонившись над своим блюдом, неотрывно смотрел на нее. Несколько раз Хью глубоко вздыхал, одновременно ковыряя указательным пальцем в зубах.

Робер де Берне также пожирал глазами ее нежное, красивое лицо. Он все время приподнимался, желая привлечь к себе ее внимание, много и громко смеялся, бросал на камышовый настил кости своей люби-Мой охотничьей собаке.

…Когда лунный свет снова залил комнату, Эдмунд приподнял голову и посмотрел в сторону Герта, который, завернувшись в плащ, растянулся у порога, как это и полагалось знающему свое место оруженосцу.

Удостоверившись, что Герт спит, Эдмунд лег на спину, прикрылся плащом из грубой шерсти и в сотый раз задал себе вопрос: правильно ли он поступил, столь резко отказавшись от предложения Боэмунда? Конечно, отказ сражаться под знаменем герцога не поможет осуществлению его желаний. И в то же время он нажил себе врага в лице очень влиятельного государя. Боже, как рассвирепел герцог! Жилы на его бычьей шее натянулись, как веревки. Эдмунд беспокойно перевернулся на бок и ругнул про себя собаку, которая выла внизу.

Правильный ли, надежный путь восстановления своего состояния он выбрал? Обдумывая происшедшее, Эдмунд вынужден был признать, что подлинного богатства и осуществления планов возможно достигнуть лишь при покровительстве герцога. А как Боэмунд обозвал Лукано? Разросшимся свинарником. С другой стороны, если бы он отправился в Византию, то потерял бы возможность получить согласие графа на бракосочетание с Аликс. Но он завоюет себе в жены Аликс де Берне, чего бы ему это ни стоило.

Для того чтобы укрепиться в своем решении, Эдмунд представил себе, как белокурая красавица Аликс станет хозяйкой его владения, как она будет сопровождать его на соколиную охоту, оставив дома целый выводок веселых ребятишек с взъерошенными головками.

Должно быть, предавшись мечтам, он задремал, так как сильно вздрогнул, когда чья-то рука легла на его плечо. Голос Герта настоятельно нашептывал ему на ухо:

– Милорд! Милорд! Вставайте! Меня только что предупредили, что сэр Хью тайком пробирается к спальне леди Розамунды…

– Невероятно! Сэр Хью – благородный рыцарь, – воскликнул Эдмунд.

– Возможно, – бормотал в отчаянии Герт. – Но разве милорд не заметил сегодня за обедом, как сэр Хью вздыхал и горящими глазами смотрел на красоту миледи?

– Да. Это я заметил.

Эдмунд сорвался с постели. Высокий, проворный и почти голый, если не считать широкого длинного одеяния, в котором он спал в теплое время года.

– Кто сказал тебе это?

– Один оруженосец. Он исчез, прежде чем я смог хорошенько его рассмотреть, – шептал Герт, испуганно тараща глаза.

Около своего тюфяка Эдмунд нашел булаву, которой сразил Дрого, и босиком, бесшумно, словно призрак, устремился по длинному темному проходу.

Опасаясь поднять тревогу, которая могла бы навсегда опорочить имя сестры, Эдмунд в замешательстве остановился перед кожаной занавеской у прохода в покои Розамунды. Граф прислушался. Занавеска слегка раскачивалась. Был ли причиной тому ветер или человек? Он слышал, как Герт, мягко ступая, приблизился к нему. У саксонца в руках был топор для метания с широким лезвием. И Герт, конечно, вошел бы в покои, если бы Эдмунд не остановил его взмахом руки.

Задержав дыхание, англо-норманн отодвинул занавеску и, держа булаву наготове, вошел в спальню.

Какой-то внутренний голос предупредил его об опасности. Эдмунд развернулся, и луна, внезапно выглянувшая из-под облаков, осветила клинок, направленный на его горло. Едва успев отразить удар булавой, Эдмунд обрушил свое оружие на непрошеного гостя. Удар оказался достаточным, чтобы уложить вторгнувшегося без чувств на камышовый пол.

Звон упавшего на пол кинжала, а затем и глухой звук падения человеческого тела потонули в шуме внезапно начавшегося дождя.

Наклонившись над телом поверженного, Эдмунд краем глаз увидел, как Розамунда, проснувшись, медленно приподняла голову.

– Не поднимай шум. Это я, Эдмунд, – предупредил ее брат.

Девушка протерла глаза, что-то невнятное пробормотала и села. И вдруг заметила тело, лежавшее у ног брата… Судорожно прижав пальцы к губам, чтобы не закричать, Розамунда на мгновение будто застыла. Затем с ужасом прошептала:

– Эдмунд, что здесь произошло?

– Сейчас нет времени объяснять.

С безумно колышущимся сердцем Эдмунд положил булаву и, приказав Герту сторожить проход, перетащил окровавленное тело на лунный свет. Как же мог Хью де Берне забыть рыцарские обеты и решиться на такой отвратительный поступок?

– Кто?… О, Эдмунд, этого не может быть! Глаза Розамунды расширились от ужаса и удивления.

Бывший граф решительно выпрямился. Он уже четко представлял, что сейчас нужно делать. Одна мысль обожгла его. Несмотря ни на какие смягчающие обстоятельства, факт оставался фактом: он убил наследника Сан-Северино. Пощады ему не будет. Либо разгневанный гарнизон растерзает его на части, либо он погибнет от изощренных пыток.

– Надень темный плащ и сразу выходи, – шепотом приказал он оцепеневшей сестре. – Мы должны бежать…

– Но почему, Эдмунд? – только и могла она прошептать. – Ведь ты поступил достойно…

– Ты думаешь, что старый граф примет это во внимание? – нетерпеливо бросил Эдмунд.

Мгновение он прислушивался, но до него доносилось только тяжелое дыхание Герта. В воздухе стоял тошнотворно-сладкий запах крови. Тревоги никто не поднял. Поэтому все трое укрылись в комнатушке Эдмунда. Граф схватил Герта за руку и приказал ему пробраться в оружейный зал.

– Возьмешь небольшую кольчугу, которая подошла бы леди Розамунде, маленький шлем с подшлемником… и меч.

– Третий оруженосец сэра Роберта мал ростом, – прошептал Герт.

– Хорошо. Бери все это, а также его кожаные штаны, – негромко наставлял Герта Эдмунд. – Вооружись и сам… потом мы пойдем на конюшню. Если встретишь стражу, объясни, что граф Тюржи поручил мне отвезти важные сведения лично герцогу Боэмунду. Скажи также, что я выезжаю в сопровождении двух оруженосцев…

Когда шаги эсквайра замерли в отдалении, Розамунда подошла к брату и ждала указаний. Эдмунд нисколько не удивился ее мужеству: даже совсем маленькой девочкой она поражала всех своей выдержкой. Он поискал с трудом отвоеванный подшлемник сэра Дрого, кольчугу и другие доспехи. Розамунда, дрожащая в ночной рубахе из грубого полотна, молча помогла брату надеть башмаки и кольчугу. Затем, нагнувшись, закрепила шпоры. Время от времени Эдмунд внимательно прислушивался, но, кроме храпа знати в соседних комнатушках, не слышал ничего.

Теперь он стоял в полном боевом облачении с мечом Дрого, прикрепленным у левого бедра. Завоевавшая победу булава повисла с правой стороны. Лицо у графа было серьезное и напряженное.

– Розамунда, я понимаю, то, о чем я готов тебя просить, граничит с безумием, – начал он взволнованно. – Но… я должен переговорить с Аликс. Ты сможешь привести ее?

Розамунда на минуту заколебалась.

– То, о чем ты просишь, и в самом деле безумие, – сказала она. – Тебе так необходимо говорить с ней?

– Для меня нет ничего важнее жизни.

Не задавая больше никаких вопросов, девушка исчезла, накинув темный плащ поверх ночной рубашки. Эдмунд ждал, осматривая через маленькую бойницу залитые лунным светом двор, башни и зубчатые стены замка Сан-Северино. Ни единого огонька не светилось в казармах сержантов. Спокойно вела себя и внутренняя охрана. Часовые, очевидно, подремывали на стенах, упершись копьями в каменную кладку.

При звуках легких шагов Эдмунд быстро обернулся, однако руку держал на булаве. К нему поспешно приближалась Аликс де Берне. По сравнению с Розамундой, девушка была очень миниатюрна. По плечам рассыпались роскошные волнистые волосы.

– О, мой любимый! Мой любимый! Как ужасно то, что случилось! – с этими словами, с глазами, расширенными от ужаса, она бросилась к нему в объятия.

Нежно поцеловав ее, Эдмунд пробормотал:

– Один из домочадцев вашего отца вторгся в спальню моей сестры. Мы боролись, и я убил его.

– Но кто? Кто посмел вести себя так недостойно? – сдавленным голосом спросила Аликс.

Он приподнял ее лицо, жадно всматриваясь в ее глаза.

– Этого я тебе не скажу. Не сейчас, – быстро заговорил он. – Знай только, что мы с Розамундой должны бежать, спасая свою жизнь. Пожалуйста, не пытайся больше меня расспрашивать…

– И вы действительно должны покинуть Сан-Северино? Правда, мой отец и повелитель суров, но он настолько же и справедлив… когда не в дурном состоянии духа.

Эдмунд крепко прижал к себе Аликс.

– Мы должны уехать, любимая. Когда узнаешь, кто совершил нападение, постарайся не возненавидеть меня.

– Как я могу возненавидеть тебя? Ведь ты снова защищал честь своей сестры! – горячо шептала девушка. – Никогда не смогла бы я тебя осудить. Даже если бы мой брат попытался обесчестить твою сестру. Куда же вы отправитесь?

– Мы попытаемся присоединиться к герцогу Боэмунду. Когда он узнает правду, то, я уверен, простит меня и оградит нас от мести.

– Тогда я поеду с вами, – умоляюще и одновременно решительно сказала Аликс.

– Я думал об этом, – заверил он. – Но это невозможно. Могут подумать, что я соблазнил тебя. И тогда у меня не останется никакой надежды на справедливость…

Разразившись сдавленными рыданиями, обезумевшая от горя, девушка обхватила руками его закованную в железо грудь.

– Эдмунд! О, Эдмунд! – всхлипывая, твердила она, страстно прижимаясь к нему. – Что будет со мной, если ты меня покинешь!

– Потерпи, пока я пришлю за тобой, – прошептал англо-норманн. – Я это сделаю как можно скорее. Доверься мне, любимая. И знай, что каждый миг нашей разлуки для меня будет вечностью. – Он поцеловал ее. И нежно высвободился из ее объятий.

– Буду верить в тебя, душа моя, – вытирая слезы и трепетно улыбаясь, сказала Аликс, – как и ты веришь в меня. Призываю в свидетели Бога и тебя, Дорогая Розамунда: пока бьется мое сердце, я никогда не стану женой другого. Я буду принадлежать только Эдмунду де Монтгомери. Да хранит тебя Бог, обожаемый мой!

– Иди же, Аликс, быстрее, быстрее, – нервничала Розамунда. – Я слышу шаги Герта.

Бросив на Эдмунда последний, разрывающий сердце взгляд, леди Аликс покинула каморку и растворилась в темноте…

Когда она удалилась, Эдмунд обнажил кинжал и схватил прядь волос сестры, свисавших до самой, талии.

– Я укорочу их.

– Это необходимо?

– Да. Такую массу волос не спрячешь в подшлемник. Видит Бог, что это необходимо.

Двумя быстрыми взмахами клинка он отсек золотисто-рыжие волосы девушки. При всем своем хладнокровии Розамунда не могла удержаться от слез.

Наконец появился Герт. Босой, но уже в шлеме и в кольчуге. В руках он держал необходимое снаряжение.

Со стен крепости донеслись голоса перекликавшихся часовых.

– При первых признаках рассвета мы попытаемся выбраться отсюда, – сообщил Эдмунд.- – А пока, Герт, иди в конюшню. Оседлай боевого коня, которого я получил в награду за победу, а также сильных верховых лошадей для Розамунды и для себя.

Время тянулось медленно. Две фигуры в кольчугах, затаив дыхание, поджидали благоприятного момента в комнатушке Эдмунда. Покинуть ее сразу означало бы вызвать подозрение у стражи. Предрассветный же выезд рыцаря с двумя оруженосцами был обычным делом. При удаче и некотором нахальстве бегство могло сойти благополучно. Эдмунд рассчитал так, чтобы их отъезд совпал по времени с последней сменой караула, когда двор будет заполнен зевающими, кашляющими и отхаркивающимися ратниками.

Когда англо-норманн и его сестра уверенно прошли в конюшню, там уже толпились заспанные оруженосцы. Они чистили и кормили коней своих господ. Один из них сделал замечание Герту, подтягивавшему подпруги у тяжелого седла Громоносца, как Эдмунд назвал серого боевого коня, полученного в качестве выкупа у Дрого.

– Подготовь других верховых лошадей, – приказал Эдмунд и взял поводья своего жеребца; граф все время внимательно следил за оруженосцами, среди которых виднелся один особенно стройный.

Звезды померкли, и небо начало белеть, когда лошади под негромкое позвякивание закрепленных справа от седел щитов были выведены из конюшни. Герт прихватил три копья из оружейного зала. Все трое вскочили на коней, пытаясь сдержать ржание животных, обрадованных возможностью дышать прохладным, чистым воздухом после кислой вони конюшни.

Волей-неволей всадникам пришлось осадить коней перед надвратной башней: нужно было подождать, когда поднимут перекидной мост. Привратник пристально всмотрелся во всадников. Узнав Эдмунда, он приветствовал победителя в недавнем единоборстве и приказал открыть ворота.

– Куда держите путь, милорд? – прокричал он.

– На Венозу, – ответил Эдмунд, заставив своего жеребца податься в сторону, с тем чтобы немного оттеснить привратника.

Благодаря такому маневру стройный оруженосец проехал слегка вперед в густую тень. Массивная железная решетка медленно поползла вверх, и казалось, она никогда не поднимется настолько, чтобы трое беглецов могли проехать.

Между тем из главной башни замка послышался шум, раздались тревожные голоса. Переполох и шум нарастали. Где-то на стене затрубили в рог. Опустив копье и низко склонившись над передней лукой, Эдмунд рванулся вперед так быстро, что один из зубцов решетки задел его шлем. Розамунда потеряла свое копье, не сообразив вовремя пригнуться. Поднимая пыль, три всадника понеслись вниз по каменистой дороге по направлению к торговой площади Сан-Северино…