Глава 15

– Вау, – сказал Дэйн, войдя в квартиру, после того, как крепко обнял меня в дверях. Он окинул взглядом дизайнерское оформление, большие окна, потрясающий вид на город и одобрительно присвистнул.

– Здорово, правда? – спросила я с улыбкой.

Дэйн остался таким же, как всегда – теплым, добродушным и красивым. Он был ниже и худее Джека, мы идеально подходили друг другу, когда он меня обнимал. Его вид тут же напомнил мне обо всех причинах, которые когда-то свели нас вместе. Он был человеком, которого я знала лучше любого другого, человеком, который никогда не выводил меня из равновесия. В жизни редко встречаешь людей, о которых с уверенностью можно сказать, что они никогда не сделают тебе больно, не станут читать тебе наставлений. Дэйн был одним из них.

Я показала ему Люка, и он послушно повосхищался ребенком, потом я усадила Люка в прыгунки, нацепила на них кольцо с игрушками, чтобы ему было чем заняться, и села на диван рядом с Дэйном.

– Не знал, что ты так хорошо ладишь с детьми, – сказал Дэйн.

– А я и не лажу. – Я взяла Люка за ручку и показала ему, как передвигать пластмассового щеночка с одной стороны на другую. Люк замолотил по нему и загукал. – Хотя с этим мы нашли общий язык. Он меня к себе приучает.

– Ты изменилась, – заметил Дэйн, устраиваясь на краешке дивана, чтобы лучше видеть мое лицо.

– Просто устала, – удрученно согласилась я. – Круги под глазами.

– Нет, я не об этом. Выглядишь великолепно. У тебя… глаза сияют.

Я рассмеялась.

– Спасибо. Не понимаю, с чего бы это. Наверное, потому что я так рада тебя видеть. Я скучала по тебе, Дэйн.

– Я по тебе тоже скучал. – Он протянул руку и привлек меня к себе, так что я почти растянулась на нем, мои волосы упали ему на лицо. Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, открывая гладкую золотистую кожу. Я почувствовала знакомый чистый, острый запах его дезодоранта и ласково наклонилась поцеловать его – в губы, которые целовала до этого тысячи раз. Но мягкое прикосновение не принесло нежности и утешения, как прежде. Наоборот, оно вызвало во мне странное чувство отторжения.

Я вскинула голову. Дэйн притянул меня поближе, и от этого движения по моей коже пробежала неприятная дрожь.

Разве такое возможно?

Почувствовав, как я застыла, Дэйн опустил руки и насмешливо посмотрел на меня.

– Что, не на глазах у ребенка?

Я смущенно отпрянула от него.

– Думаю, я… Я… – У меня перехватило дыхание. Я быстро заморгала. – Я должна кое-что тебе сказать, – хрипло произнесла я.

– Хорошо. – Голос его звучал спокойно и ободряюще.

Нужно ли рассказать ему, чем я занималась с Джеком? Как мне все это объяснить? Я сидела и беспомощно смотрела на него. Казалось, каждая частичка моего тела внезапно застыла от холода, а потом так же внезапно оттаяла, и на моей коже выступил тонкий слой пота.

Выражение лица Дэйна изменилось.

– Сладенькая, я довольно хорошо читаю между строк. И не могу не заметить, что каждый раз в разговоре всплывает имя кое-кого. Так что давай начну я: Дэйн, последнее время я много времени провожу с Джеком Тревисом…

– Последнее время я много времени провожу с Джеком Тревисом, – повторила я, и несколько слезинок скатились по моим щекам.

Похоже, Дэйна это совсем не удивило. Он взял мою руку и сжал ее в своих ладонях.

– Расскажи мне все. Я могу быть твоим другом, Элла.

Я шмыгнула носом.

– Можешь?

– Я всегда был им.

Я вскочила, побежала на кухню за бумажным полотенцем и, сморкаясь, вернулась. Я подтолкнула прыгунки Люка так, что они закачались, и он настороженно уставился на игрушки, болтавшиеся на кольце.

– Все в порядке, Люк, – сказала я малышу, хотя его мало интересовали мои душевные переживания. – Взрослые тоже плачут иногда. Это естественно и нормально.

– Думаю, он хорошо с этим справляется, – сказал Дэйн, с лукавой улыбкой заглядывая в мое расстроенное лицо. – Иди сюда, и давай поговорим.

Я села рядом с ним и прерывисто вздохнула.

– Жаль, что ты не умеешь читать мысли. Мне очень хотелось бы, чтобы ты обо всем узнал, и мне при этом не пришлось бы ни о чем тебе рассказывать. Потому что некоторые вещи мне не хочется обсуждать.

– Ты можешь все мне рассказать. Ты же знаешь.

– Да, но мне никогда не приходилось рассказывать тебе о своих отношениях с другим. Я чувствую себя такой виноватой, это невыносимо.

– Твой порог вины всегда был довольно низким, – добродушно заметил он.

– Хотеть Джека – это неправильно, это глупо, но я ничего не могу с этим поделать. Мне так жаль, Дэйн. Мне никогда еще не было так стыдно…

– Погоди. Прежде чем ты продолжишь… не надо извиняться. Особенно за свои чувства. А теперь рассказывай.

Я, конечно, рассказала Дэйну не все. Но достаточно, чтобы он понял, что мой трезвый подход к жизни разваливался на куски, и я страстно увлеклась мужчиной, которым мне совсем не стоило увлекаться, и совершенно не понимала, почему.

– Джек умен, – сказала я, – но может быть грубым. И еще он мачо, и очень традиционен. Он как капитан школьной футбольной команды, перед которым все девушки выстраиваются в ряд, а я всегда ненавидела таких.

– Я тоже.

– Но иногда Джек удивляет меня каким-нибудь остроумным замечанием. И еще он искренний и открытый, любопытный и, наверное, самый самоуверенный человек, которого я когда-либо встречала. Он говорит, что мне нужно быть более непринужденной.

– И он прав.

– Что ж, всему свое время и место. Не время думать о развлечениях. Сейчас на мне лежит большая ответственность.

– Что он думает о ребенке?

– Джеку он нравится. Он любит детей.

– И будучи очень традиционным, он, наверное, хочет завести собственную семью, – заметил Дэйн, внимательно за мной наблюдая.

– Я уже говорила Джеку, как отношусь к браку и семье. Так что он знает, что этого никогда не будет. Думаю, это все прелесть новизны. Особенно его заводит то, что я за ним не бегаю.

– Ты завела бы любого и не только поэтому, Элла. Ты красивая женщина.

– В самом деле? – я посмотрела на него с застенчивой улыбкой. – Ты никогда раньше не говорил мне этого.

– Я не слишком умею говорить комплименты, – признался Дэйн. – Но ты красивая. Этакая знойная библиотекарша.

Моя улыбка стала насмешливой.

– Спасибо, думаю, именно это Джеку и нравится.

– И много у тебя с этим типом общего?

– Не слишком. По сути, мы абсолютные противоположности. Но знаешь, что мне больше всего нравится, и это самое странное?… Наши разговоры.

– Разговоры о чем?

– Обо всем, – честно ответила я. – Мы начинаем, и это похоже на секс, вперед-назад, и это так затягивает, понимаешь, о чем я? Мы словно попадаем в резонанс друг с другом. А некоторые наши разговоры происходят как будто на нескольких уровнях одновременно. И даже когда мы друг с другом не согласны, во всем этом чувствуется странная гармония. Связь.

Дэйн задумчиво поглядел на меня.

– Так… если разговоры похожи на секс, на что же похож секс?

– Я…

Я открыла рот и тут же захлопнула его. Я раздосадовано взвешивала все способы объяснить, что пока между нами было лишь то, что можно было назвать восхитительным поцелуем на ночь, и обжималки в подземном гараже. Оба раза были потрясающи. Нет, это не передать словами.

– Это секретная информация, – смущенно сказала я.

Несколько секунд мы сидели молча, одинаково пораженные тем, что я что-то скрываю, хотя раньше рассказывала Дэйну все, ничего не тая. Наши отношения всегда были абсолютно открытыми. И понимание того, что в моей жизни есть что-то, о чем я не могу рассказать Дэйну, было для меня непривычным.

– Ты не злишься? – спросила я. – Не ревнуешь?

– Ревную, пожалуй, – неуверенно согласился Дэйн, словно это его удивило. – Но не злюсь. Ты не моя собственность. Потому что все упирается в то, что я не хочу традиционных отношений. Но если тебе хочется посмотреть, что такое связь с Тревисом, попробуй. Тебе не нужно спрашивать разрешения, и не мне его давать. Ты ведь в любом случае собираешься сделать это.

Я не могла не отметить разницу между Дэйном и Джеком, который был гораздо требовательнее, настоящим собственником. У нас с Джеком было гораздо больше поводов для споров. Меня охватило беспокойство.

– Если честно, – почти прошептала я, – с ним я не чувствую себя в безопасности, как с тобой.

– Знаю.

Слабая улыбка коснулась моих губ.

– Откуда?

– Подумай, что такое безопасность, Элла?

– Доверие?

– Да, частично. Но еще и отсутствие риска. – Он отлепил прядь волос с моей щеки и заправил ее мне за ухо. – Может, тебе просто нужно рискнуть. Может, тебе нужно побыть с кем-то, кто тебя хоть немного встряхнет.

Я подобралась поближе к нему и прижалась головой к его груди. Мы сидели так какое-то время абсолютно неподвижно, лишь изредка вздыхая. Оба молчали, понимая, что что-то в нашей жизни закончилось, а что-то только начинается.

Дэйн дотронулся до моего подбородка, заставил меня поднять голову и мягко поцеловал. Только тогда я поняла, что Дэйн всегда был лишь другом, с которым я спала, а это совсем не то, что иметь любовника, который мог бы стать другом.

– Эй, – тихо сказал Дэйн. – Как, по-твоему, могли бы мы заняться этим еще раз, в память о старых добрых временах? Чтобы как бы попрощаться? Пожелать друг другу счастливого пути?

Я посмотрела на него с печальной улыбкой.

– А может, мне сразу стукнуть тебя бутылкой шампанского по голове?

– Ради Бога, давай хотя бы откроем его для начала, – ответил он, и я встала, чтобы принести нам выпить – это было нам так необходимо.

На следующий день я попыталась позвонить Джеку. Оставив два сообщения на его мобильном, я поняла, что он не торопится отвечать мне. Это тревожило и раздражало.

– Я так и знала – что-то происходит, – сказала Хэйвен, когда я позвонила ей после обеда. – Джек последнее время в преотвратном настроении. Все в офисе вздохнули с облегчением, когда он уехал на строительную площадку. Иначе, думаю, его секретарша Хэлен настучала бы ему по голове ламинирующей машинкой.

– Мне нужно было разрешить пару вопросов с Дэйном, когда он приехал, – сказала я. – Вот я и попросила Джека дать мне время. Похоже, ему это не понравилось.

В голосе Хэйвен звенел смех.

– Еще как не понравилось. Он никогда не умел отступать, если чего-то хочет.

– Зато сейчас ему это прекрасно удается, – расстроено заметила я. – Он не отвечает на мои звонки.

– Элла, мне, наверное, не следует совать нос в дела Джека, я ведь так злилась, когда он делал то же самое со мной…

– Выкладывай, – сказала я. – Мне нужно знать твое мнение. А если тебя об этом попросили, это уже совсем другое дело.

– Ладно, – весело отозвалась Хэйвен. – Думаю, Джек так запутался, что просто не знает, что делать. Ревновать кого-то для него непривычно. Он никогда не теряет головы, всегда выигрывает, а тебе, по-моему, удалось очень сильно зацепить его. И, должна признаться, мне это чертовски нравится.

– Почему? – от нервного напряжения и надежды у меня закружилась голова.

– Я всю жизнь наблюдала, как Джек встречается с богатыми наследницами или пустоголовыми актрисами и моделями, и думаю, все это, просто чтобы избежать этого… чтобы не влюбиться и не показать своей уязвимости. Мужчины в нашей семье терпеть этого не могут. Но, думаю, немного страданий пойдет Джеку на пользу, встряхнет его.

– Можно сказать тебе кое-что по секрету?

– Да, что?

– Джеку очень не понравилось, что Дэйн остановился у меня. Он хотел, чтобы Дэйн снял номер в гостинице.

– Ну, это же глупо. Вы с Дэйном много лет жили вместе. Если бы ты захотела заняться с ним сексом, какая разница где – у тебя или в гостиничном номере.

– Знаю. Но пошлую ночь Дэйн все-таки провел у меня. И я подозреваю, что Джек мог об этом узнать.

Хэйвен усмехнулась.

– Элла, ничто в этом здании не происходит без того, чтобы Джек об этом не узнал. Он наверняка сказал консьержу, чтобы тот дал ему знать, когда Дэйн уедет.

– Я не спала с Дэйном, – сказала я, словно защищаясь.

– Тебе не нужно объяснять это мне.

– Это было ужасно. Сначала Дэйн заснул на диване, но постоянно просыпался из-за детского плача, пока я наконец не отослала его в спальню, проведя всю ночь на диване. Могу с уверенностью сказать, что Дэйн никогда не захочет, чтобы прошлая ночь повторилась. Так что теперь он сбежал обратно в Остин, а Джек не желает со мной разговаривать.

Хэйвен рассмеялась.

– Бедняжка Элла. Думаю, Джек просто пытается продумать следующий шаг.

– Если будет возможность, скажешь, чтобы он мне позвонил?

– Нет, у меня идея получше. Завтра у папы день рождения. Женщина, с которой он встречается – Вивиан – устраивает для него вечеринку в нашем семейном гнездышке в Ривер Оукс. Там буду все Тревисы, включая Джека, двух моих других братьев и мою невестку. Поехали с нами.

– Мне не хотелось бы врываться на семейную вечеринку, – смущенно сказала я.

– Ты будешь моей гостьей. Но даже если бы это было не так, туда все равно ринется пол-Хьюстона.

– У меня нет подарка для твоего отца.

– Вивиан попросила, чтобы вместо подарков все делали взносы в одну из благотворительных программ отца. Я дам тебе список, и ты сможешь перечислить деньги по интернету, если пожелаешь.

– Ты в самом деле считаешь, что все будет нормально? – Мне ужасно хотелось попасть на эту вечеринку. И было чертовски любопытно познакомиться с семьей Джека и увидеть дом, в котором он вырос.

– Да. Вечеринка неофициальная – у тебя есть какое-нибудь хорошенькое платье?

– У меня есть светло-голубое, облегающее.

– То, что нужно. Это его любимый цвет. О, Элла, будет весело.

– Тебе может быть, – мрачно протянула я, и Хэйвен хихикнула.

Единственным почтовым индексом Черчилля Тревиса в Хьюстоне был 77019, поскольку более престижного места, чем Ривер Оукс, нельзя было отыскать. Расположенный в самом центре Хьюстона, это был один из самых богатых районов страны. По словам Хэйвен, таблички с надписью «Продается» здесь никогда не появлялись. Если какой-нибудь дом по каким-либо причинам освобождался, хозяева тотчас же получали множество предложений и продавали его в течение нескольких дней. Адвокаты, бизнесмены, владельцы фондов венчурного инвестирования, хирурги и звезды спорта – все хотели жить в этом тенистом сосново-дубовом раю, который расположился недалеко от Галлерии, Райса и лучших частных школ Техаса.

Некоторые дома здесь были по тридцать тысяч квадратных футов, но особняк Тревисов оказался относительно небольшим, всего двенадцать тысяч квадратных футов площадью. Однако отсюда открывался великолепный вид на город, потому что дом стоял на утесе у реки. Когда мы проезжали мимо роскошных садов и лужаек, словно сиявших в красном свете заходящего солнца, у меня чуть не отвисла челюсть, стоило мне увидеть целый ряд домов в неогеоргианском и колониальном стиле, тосканские виллы и французские шато. Похоже, ни один дом здесь не был оформлен в хьюстонском стиле, все они походили на обрывки других мест и эпох, выстроенные с особым размахом.

– Тебе понравится, Элла, – заверила Хэйвен, выбираясь с переднего сиденья Мерседеса Харди. – Вивиан дает просто великолепные вечеринки – еда и музыка всегда просто чудесные. Она только один раз провалилась, но это было так красиво, что все равно здорово.

– Почему провалилась?

– Ну, одним из почетных гостей был Питер Джексон, поэтому Вивиан решила отдать дань «Властелину Колец». Она наняла работников, чтобы перекопать весь задний двор и украсить его водопадами и скалами.

– Звучит не так уж плохо, – сказала я.

– Нет, худшее началось, когда Вивиан пригласила группу местных бойскаутов, чтобы те оделись хоббитами и бродили по дому. Они повсюду роняли шерсть, а у папы на нее аллергия. Он потом несколько недель жаловался. – Хэйвен замолчала. – Но уверена, сегодня ничего подобного не будет.

– Начинай пить, как только зайдем внутрь, – посоветовал мне Харди.

Особняк Тревисов, величественное каменное сооружение в европейском стиле, стоял на участке в три акра земли. Мы завернули в открытые железные ворота и въехали на парковку, заполненную дорогими автомобилями. В огромном гараже со здоровыми стеклянными дверями на дистанционном управлении красовались Бентли, Мерседес, Шелби Кобра и по меньшей мере семь других машин, похожих на гигантские божественные колесницы. Парковщики в белой униформе ставили блестящие авто на аккуратно размеченные места с нежностью родителей, укладывающих спать любимых детишек.

Когда я шла рядом с Хэйвен и Харди вдоль широкой аллеи к толпе разодетых людей, у меня немного кружилась голова. Живая музыка текла по воздуху, саксофоны подыгрывали известному певцу, который недавно получил роль второго плана в каком-то фильме Спилберга. Певцу было чуть за двадцать, он проникновенным шелковистым голосом пел «Steppin'Out With My Baby».

Я чувствовала себя так, словно оказалась в какой-то другой реальности. Или на съемочной площадке. Сцена была великолепна, но казалось странным, что кто-то действительно так живет и что такое для них норма.

– Я бывала на вечеринках и раньше… – начала я и замолчала, боясь показаться смешной.

Харди посмотрел на меня, его голубые глаза светились весельем.

– Я знаю. – И я поняла, что он действительно знает, что, хотя этот мир был так привычен Хэйвен, он был очень далек от трейлерного парка к востоку от Хьюстона, где вырос Харди.

Они были интересной парой – Харди, такой здоровый американец до мозга костей, и Хэйвен – маленькая и изящная. Однако, несмотря на разницу в росте, оба смотрелись на удивление гармонично. Любой невольно чувствовал химию между этими двумя, признание достоинств друг друга, и взаимное сексуальное напряжение. И еще нежность. Я видела ее особенно ясно, когда Харди бросал взгляды на Хэйвен, если ее внимание было обращено на что-нибудь другое. Он смотрел на нее так, словно ему хотелось подхватить ее на руки и унести, чтобы она принадлежала только ему одному. Я завидовала тому, что они могут быть так близки и все же не чувствовать себя в ловушке, не начинать задыхаться.

– Сначала нужно найти папу, – сказала Хэйвен, ведя меня куда-то вглубь дома. Она выглядела просто изумительно в коротком платье из жатой органзы, юбка была подобрана таким образом, что носить его могла только очень стройная женщина.

– Думаешь, Джек здесь? – спросила я.

– Нет, он никогда не приходит так рано.

– Ты сказала ему, что пригласила меня?

Хэйвен покачала головой.

– Не было возможности. Не смогла ему дозвониться.

Джек звонил мне утром, но я была в душе и понадеялась на автоответчик. Он оставил короткое сообщение, сказав, что у него встреча где-то в Вудленсе на севере от Хьюстона и что его не будет весь день. Когда я перезвонила, то попала на голосовую почту. Я не стала оставлять сообщения, решив, что он это заслужил за то, что не отвечал вчера на мои звонки.

Нам понадобилось довольно много времени, чтобы пройти сквозь анфиладу комнат. Хэйвен и ее жених знали здесь всех. Подошел официант, предлагая нам шампанское со льдом. Я с признательностью взяла один бокал и сделала глоток – от сухого напитка защипало язык. Остановившись рядом с оригинальной картиной Фриды Кало, я разглядывала зал, пока Хэйвен пыталась отделаться от женщины, которая была полна решимости заставить ее вступить в Хьюстонский Клуб Орхидей.

Гости были самых разных возрастов, женщины с идеальным макияжем и на невозможно высоких шпильках, ухоженные и великолепно одетые мужчины. Я порадовалась, что надела свое лучшее платье, легкое трикотажное светло-голубое, оно красиво обтягивало грудь. Платье было обычное – классическое – поэтому в нем я выглядела просто шикарно, а юбка до колена выгодно подчеркивала мои ноги. Я надела серебристые босоножки на высоком каблуке, поначалу я волновалась, что с ними переборщила, но потом увидела, что было на других женщинах. Похоже, хьюстонское понятие о неофициальной вечеринке включало в себя больше украшений и бижутерии, чем остинское, где ты мог придти в обычной рубашке и туфлях.

Я сильнее обычного накрасила глаза, подведя их серыми тенями и наложив два слоя туши. На моих губах был нежно-розовый блеск. Я слегка подкрутила короткие пряди, и чувствовала, как они щекочут щеки каждый раз, как я поворачиваю голову. Мне не нужны были румяна – мои щеки лихорадочно раскраснелись.

Я знала – что-то сегодня произойдет, что-то либо хорошее, либо плохое.

– Он на улице, – бросил Харди Хэйвен, которая дала мне знак идти с ними.

– Джек? – спросила я озадаченно.

– Нет, отец. – Хэйвен улыбнулась и скорчила забавную рожицу. – Идем, познакомим тебя с Тревисами.

Мы прошли через задние комнаты, и вышли на широкую ухоженную лужайку. Деревья здесь были опутаны гирляндами, роскошный навес тянулся высоко над головами людей на танцполе. Гости сидели на стульях и толпились вокруг столов с угощением. Меня поразил праздничный торт, который стоял на отдельном столе – это было сооружение из шоколада высотой фута в четыре, украшенное лентами из шоколадной пасты и карамельными бабочками.

– Вау – заметила я, обращаясь к пожилому мужчине, который только что вынырнул из толпы людей. – Вот это я называю праздничным тортом. Как, по-вашему, никто из него не выпрыгнет?

– Надеюсь, что нет, – сказал он серьезно. – Из-за свечей он может загореться.

Я засмеялась.

– Да, а танцевать во всей этой глазури было бы липко. – Повернувшись к нему, я протянула руку. – Элла Варнер из Остина. А вы друг Тревисов? Ой, ну, конечно, друг. Они бы не стали приглашать сюда врагов, ведь так?

Он улыбнулся и пожал мою руку. Его зубы были того безупречно белого цвета, что всегда удивлял меня у людей его возраста.

– Одного наверняка бы пригласили. – Очень привлекательный немолодой мужчина, не намного выше меня, коротко подстриженные седые волосы, загорелая кожа. Он излучал обаяние, словно оно было втерто в его кожу, как солнцезащитный лосьон.

Мой взгляд приковал цвет его глаз – цвет горького черного венесуэльского шоколада. Я посмотрела в такие знакомые глаза и поняла, кто передо мной.

– С днем рождения, мистер Тревис, – сказала я, смущенно улыбнувшись.

– Благодарю, мисс Варнер.

– Зовите меня Элла, прошу вас. Думаю, того, что я пришла на ваш вечер без приглашения, достаточно, чтобы обращаться по имени?

Черчилль Тревис продолжал улыбаться.

– Вы гораздо красивее обычных незваных гостей, Элла. Держитесь меня, и вас никто отсюда не выкинет.

Старый хитрый лис. Я улыбнулась.

– Спасибо, мистер Тревис.

– Черчилль.

Хэйвен подошла к отцу, встала на цыпочки и поцеловала в щеку.

– С днем рождения, пап. Я как раз говорила Вивиан, какую грандиозную работу она проделала. Вижу, ты познакомился с Эллой. К сожалению, вынуждена предупредить, что заполучить ее тебе не удастся. Она здесь ради Джека.

В разговор вмешался еще кто-то:

– Джек обойдется. Отдайте ее мне.

Я обернулась, увидела прямо позади себя мужчину и с удивлением уставилась на более молодую и более худую версию Джека, на вид мужчине не было и двадцати пяти.

– Джо Тревис, – сказал он, крепко пожав мою руку. Он был почти на голову выше отца. Джо еще не превратился в закаленного, мужественного самца, как его старший брат, но он был очарователен и красив, и знал об этом.

– Не верь ему, Элла, – строго наказала Хэйвен. – Джо – фотограф. Он начинал с глупых семейных фотографий – меня в нижнем белье, например – а потом шантажировал нас негативами.

Харди услышал последнее замечание и присоединился к их компании.

– У тебя больше не осталось тех негативов? – спросил он Джо, и Хэйвен ткнула его в бок локтем.

Джо продолжал держать мою руку в своей и смотрел на меня томными глазами.

– Я здесь совсем один. Моя девушка уехала работать в отель во Французских Альпах.

– Джо, ты паршивец, – сказала ему Хэйвен, – даже не думай приударить за девушкой брата.

– Я не девушка Джека, – поспешно возразила я.

Джо бросил на сестру торжествующий взгляд.

– Похоже, она не против.

Харди остановил начавшуюся было перепалку, вручив Черчиллю Тревису кожаный портсигар:

– С днем рождения, сэр.

– Спасибо, Харди. – Открыв коробку, Тревис вытащил одну сигару и с удовольствием понюхал ее.

– В доме вас ждет целая коробка, – сообщил ему Харди.

– «Кохибас»? – спросил Черчилль, вдыхая запах, словно аромат дорогих духов.

Харди ничего не сказал, просто посмотрел на него с дьявольским блеском в голубых глазах.

– Знаю только, что они были упакованы в Гондурасе. Насчет содержимого ничего не могу сказать.

Контрабандные кубинские сигары, поняла я, развеселившись.

Мужчина невозмутимо сунул портсигар в карман пиджака.

– Выкурим по одной на крыльце чуть позже, Харди.

– Да, сэр.

Я заметила, что у открытых французских дверей за спиной Джо кто-то стоит, и сердце ухнуло куда-то вниз. Это был Джек. Его стройная спортивная фигура была затянута в черную рубашку и черные же брюки. Он выглядел сексуальным, гибким, готовым на все. Поза казалась расслабленной. Одну руку он как бы небрежно запустил в карман. Однако его напряженная мрачность портила здешнюю атмосферу, как дыра – глянцевую фотографию в журнале.

Джек, хмуро поджав губы, разговаривал со стоящей рядом женщиной. Мне стало немного нехорошо, пока я наблюдала за ними. Это была одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видела, с гривой длинных светлых волос, четкими правильными чертами и очень худой фигурой, обтянутой черным платьем. Они походили на пару.

Джо проследил за моим взглядом.

– А вот и Джек.

– Он привел подругу, – смогла выговорить я.

– Нет. Это Эшли Эверсон. Она замужем, но охотится за Джеком, как барракуда, каждый раз, как его видит.

– Это она разбила ему сердце? – прошептала я.

Джо наклонил голову.

– Угу, – прошептал он, – а теперь у нее проблемы с мужем, Питером. Они собираются разводиться. Но после того, что они сделали с Джеком, так им и надо.

– Как, по-вашему…

– Нет, – тут же отозвался Джо. – Она ему и даром не нужна, милая. У вас нет соперниц.

Я уже собиралась возразить, что вовсе не собираюсь ни с кем соперничать, когда Джек поднял взгляд и увидел меня. Я не могла даже вдохнуть. Его темные глаза медленно прошлись до моих босоножек и обратно. Выпрямившись, он вытащил руку из кармана и направился ко мне.

Эшли Эверсон возмущенно схватила его за руку, и он остановился ответить.

– Элла. – Мое внимание привлек голос Хэйвен.

К нашей группе присоединился еще один темноволосый мужчина, который мог быть только Тревисом. Старший брат Гейдж. Он был очень похож на отца, но совсем не походил на двух других сыновей Черчилля. И ничего ковбойского в нем не было… его черты были сдержанными и аристократичными, лицо – почти нечеловечески красивым. Глаза были не карими, а необычного светло-серого цвета – цвета сухого льда – окруженными черным ободком. Когда он улыбнулся, я почувствовала себя так, словно получила отсрочку приведения в исполнение смертного приговора.

– Гейдж Тревис, – представился он и обнял за талию женщину, которая подошла вместе с ним. – А это моя жена Либерти.

Она была очень красивой женщиной, с идеальным овальным личиком, непринужденной улыбкой и сияющей кожей цвета ирисок. Когда она слегка наклонилась вперед, чтобы пожать мою руку, волосы ее плавно шевельнулись.

– Приятно познакомиться, Элла, – сказала она. – Я слышала, вы встречаетесь с Джеком.

Мне совершенно не хотелось представляться подружкой Джека.

– Вообще-то, мы не встречаемся, – сказала я, замявшись. – То есть, он, конечно, потрясающий парень, но я бы не сказала, что… понимаете, мы знакомы всего несколько недель, поэтому я бы не сказала, что мы вместе, но…

– Мы вместе, – услышала я слова Джека за спиной, голос его звучал тихо, но твердо.

Я обернулась, мое сердце заколотилось.

Сильная рука скользнула вокруг моей талии. Джек опустил голову, и его губы коснулись моей щеки в светском поцелуе. Ничего неприличного, просто встреча двух друзей. Но потом он опустился ниже и коротко и жарко поцеловал меня в шею. Этот поцелуй уже был невыразимо интимным – все равно, что объявить, что мы близки.

Пораженная тем, что Джек сделал что-то подобное на глазах у своей семьи, я почувствовала, как сначала побледнела, а потом стала красной как рак – мое лицо меняло цвета как неоновая вывеска над витриной ресторана. Растерявшись, я увидела, как Хэйвен и Либерти обменялись выразительными взглядами.

Продолжая обнимать меня за талию, Джек пожал отцу руку.

– Счастливого дня рождения, пап. Привез тебе подарок – он в доме.

Глава рода Тревисов задумчиво посмотрел на нас, прежде чем ответить:

– Знаешь, какой подарок мне нужен? Я хочу, чтобы ты остепенился, женился и подарил мне внуков.

Джек встретил это вопиюще бестактное замечание с такой невозмутимостью, что сразу стало ясно, что подобные жалобы ему не в новинку.

– У тебя уже есть внук, – спокойно заметил он.

– Хотелось бы еще нескольких прежде, чем я уйду.

Выражение лица Джека стало насмешливым.

– И куда ты собрался «идти», папа?

– Я говорю лишь о том, что не становлюсь моложе. И если ты хочешь, чтобы следующее поколение Тревисов росло под моим влиянием, тебе лучше заняться делом.

– Боже, папа, – сказал Джо. – Если бы Джек занялся делом еще более рьяно, ему пришлось бы таскать с собой кассовый аппарат…

– Джо, – прошептал Гейдж, и этого оказалось достаточно, чтобы заставить младшего из братьев замолчать.

Черчилль бросил на меня многозначительный взгляд.

– Может, вы заставите его решиться, Элла.

– Я не из тех, кто выходит замуж, – ответила я.

Черчилль вскинул брови, словно никогда не слышал подобных слов от женщины.

– Почему нет?

– Ну, во-первых, я слишком занята карьерой.

– Какая жалость, – сказал Джек. – Чтобы выйти замуж за Тревиса, тебе придется отказаться от своей мечты.

Я рассмеялась. Выражение лица Джека смягчилось, когда он посмотрел на меня и откинул с моего лба прядку светлых, блестящих волос.

– Хочешь потанцевать, – прошептал он, – или продолжить допрос с пристрастием? – Не дожидаясь ответа, он потащил меня за собой.

– Я ее не допрашивал, – запротестовал Черчилль. – Мы просто беседовали.

Джек остановился и бросил на него ироничный взгляд.

– Папа, беседа – это когда говорит не один человек, а несколько. – Оттащив меня подальше, Джек сказал, – прости.

– Ты из-за отца?… Нет, не извиняйся. Мне он понравился. – Я смущенно посмотрел на его твердый профиль. Такого Джека я еще не видела. В нем всегда чувствовалась какая-то равнодушная самоуверенность, словно ничто не имело для него значения. Но сейчас она исчезла. Сейчас он был очень рассержен, потому что, оказалось, что что-то все же имеет значение.

Мы дошли до танцпола. Джек обнял меня естественным привычным движением. Группа играла блюз – "Song for You", словно все они грезили об одном и том же. Я чувствовала твердое плечо Джека под своей ладонью. Его руки были такими уверенными, когда он вел меня в танце. Он очень хорошо танцевал, его движения были плавными, но не наигранными. Я вдруг пожалела, что не могу сказать его матери, что уроки танцев себя оправдали.

Я попыталась расслабиться и позволить ему направлять меня, смотря куда-то в расстегнутый ворот его рубашки, где виднелись дразнящие завитки волос.

– Дэйн провел ночь у тебя, – равнодушно заметил Джек.

Я обрадовалась тому, что он сделал первый шаг, мне очень хотелось, наконец, все прояснить.

– Он провел ночь в моей квартире, да. Хотя спал не так, чтобы много. Понимаешь… ау!

Джек резко остановился, и я налетела прямо на него. Заглянув ему в лицо, я поняла, к какому выводу он только что пришел.

– Из-за ребенка, – поспешно прибавила я. – Люк плакал. Я спала на диване, а Дэйн в соседней комнате. Джек, мне больно.

Он тут же расслабил хватку и попытался взять себя в руки. Мы протанцевали еще целую минуту, когда он, наконец, заставил себя спросить:

– Вы занимались с ним сексом?

– Нет.

Джек едва заметно кивнул, но его лицо оставалось бесстрастным и неподвижным, словно застывшим.

– Больше никакого Дэйна, – сказал он пугающе категоричным тоном.

Я попыталась пошутить:

– Никак не пойму, это значит, что ты не хочешь, чтобы мы с ним виделись, или что ты собираешься его убить.

– Это значит, что если произойдет первое, наверняка последует второе.

В душе меня это очень позабавило. А еще я почувствовала свою новую власть – кружащую голову власть над кем-то, кто был сильнее, опытнее и более непредсказуем и заправлен тестостероном больше, чем все мужчины, которых я когда-либо встречала. Это было все равно что сидеть за рулем гоночного автомобиля. Пугающе и пьяняще, особенно для того, кто никогда не любил высоких скоростей.

– Ты слишком много говоришь, Джек Тревис. Почему бы тебе не отвезти меня домой, чтобы подтвердить слова делом?

Он внимательно посмотрел на меня. Наверное, мы оба не могли поверить, что я это сказала.

И, судя по выражению его глаз, сегодня меня ждало столько «дел», сколько я только смогу выдержать.