Глава 5

Два официанта принесли наш заказ в гостиничный номер и накрыли стол. Они расставили горячие блюда на застеленном белоснежной скатертью столе и закрыли их куполообразными серебряными крышками. К тому времени, когда они налили вино в бокалы, я уже тряслась от голода.

Люк, однако, не на шутку раскапризничался после того, как я поменяла ему памперс, и начинал кричать всякий раз, когда я пыталась уложить его на кровать. Держа его одной рукой и прижимая к плечу, я смотрела на свою порцию горячего стейка и задавалась вопросом, как я смогу справиться одной рукой.

– Позвольте, я помогу, – сказал Джек и подошел к моей стороне стола. Он нарезал стейк маленькими аккуратными кусочками с такой ловкостью, что я посмотрела на него с деланным испугом.

– Вы, конечно, знаете, как обращаться с ножом.

– Я охочусь при первой же подвернувшейся возможности, – заметил Джек, пододвигая ко мне тарелку и засовывая салфетку в вырез моей футболки. Его пальцы дотронулись до моей кожи, вызывая дрожь. – Я могу освежевать оленя за пятнадцать минут, – заявил он.

– Это отвратительно. Впечатляет, но отвратительно.

Вернувшись на свое место за столом, он без малейшего раскаяния улыбнулся мне.

– Если это поможет вам чувствовать себя лучше, то могу сказать, что я всегда ем то, что ловлю или убиваю.

– Премного благодарна, но это нисколько не дает мне чувствовать себя лучше. О, я знаю, что мясо не появляется волшебным образом на прилавках в магазине сразу упакованное в целлофан. Но не думаю, что могла бы есть мясо, если бы мне пришлось самой охотиться на животное и…

– Разделывать?

– Да. Давайте не будем об этом говорить.

Я откусила кусочек стейка. Или у меня был слишком длительный период воздержания, или повлияло качество мясо, или мастерство повара…, но этот сочный, в меру прожаренный, тающий во рту стейк был самым вкусным из всех, что я когда-либо пробовала. Я на мгновение закрыла глаза, смакуя.

Он тихо рассмеялся над моим выражением лица.

– Проглотите уже, Элла. Признайтесь, не так уж и плохо быть плотоядным.

Я взяла кусочек хлеба и намазала его мягким желтым маслом.

– Я не плотоядное, я – предприимчивое всеядное существо.

Я откусила кусочек хлеба и смаковала сладкое богатство свежего масла. Я и забыла, какова на вкус хорошая еда. Вздыхая, я заставляла себя медленно прожевывать и смаковать.

Его пристальный взгляд не отрывался от моего лица.

– А вы умная женщина, Элла.

– Вас пугает женщина с большим словарным запасом?

– Чертовски верно. Я ухожу, если у женщины показатель интеллекта выше, чем температура в комнате. Если, конечно, она не платит за обед.

– Я могу разыграть из себя идиотку, а вы заплатите за обед, – предложила я.

– Слишком поздно. Вы уже использовали слово с пятью слогами.

Чувствуя, что Люк потяжелел, я поняла, что он заснул. Можно было уложить его в кровать.

– Извините меня… – я попыталась встать со стола. Джек тут же оказался рядом, отодвигая мой стул.

Я пошла к кровати и осторожно уложила ребенка, укрыв вязаным покрывалом. Возвращаясь к столу, я увидела, что Джек все еще стоит и ждет, чтобы подвинуть мне стул.

– Опыт с Люком подтвердил все, что я думала о материнстве, – сказала я. – И самое главное – я никогда не буду готова для него.

– То есть, когда вы с Дэйвом поженитесь, то некоторое время повремените, прежде чем заведете одного из таких? – спросил он, кивая в сторону, где спал Люк.

Я добралась до картофеля, обмакивая ломтики, пропитанные маслом, в растопленный чеддер.

– О, я и Дэйн никогда не поженимся.

Джек пораженно глянул на меня.

– Почему нет?

– Ни один из нас не верит в это, потому что это – всего лишь листок бумаги.

Он, казалось, задумался над моими словами.

– Я никогда не понимал, когда люди говорят, что это – только листок бумаги. Некоторые бумаги дорогого стоят. Дипломы. Контракты. Конституции.

– В таких случаях я согласна, что бумага стоит кое-что. Но брак включает в себя контракт, подкрепленный кольцом и пышным подвенечным платьем, напоминающим бизе – это ничего не стоит. Я могу дать Дэйву юридическое обещание любить его вечно, но как я могу быть уверена, что буду? Невозможно узаконить эмоции. Вам не может кто-то принадлежать. Таким образом, получается, что брак – это соглашение по разделу собственности. И, конечно, если есть дети, нужно установить правила совместного воспитания…, но это возможно сделать и без брака. Институт брака утратил свою необходимость.

Я попробовала кусочек картофеля с сыром, который оказался настолько восхитительно вкусным, что мне казалось, я ощущаю его всем своим существом.

– Желание принадлежать кому-то – естественно, – сказал Джек.

– Один человек не может принадлежать другому. В лучшем случае это – иллюзия. В худшем – рабство.

– Нет, – не согласился он. – Только потребность в привязанности.

– Ну, хорошо, – я сделала паузу, чтобы откусить еще один кусочек. – Я прекрасно могу чувствовать привязанность к кому-то, не считая необходимым превратить это в юридическое соглашение. Фактически, смею утверждать, что мое отношение – более романтичное. Единственной вещью, которая должна удерживать двух людей вместе, должна быть любовь. А не законность.

Джек сделал несколько глотков вина и откинулся на спинку стула, неотрывно наблюдая за мной. Он держал стакан в руке, его длинные пальцы слегка обхватывали хрустальный бокал. Для меня несколько неожиданно было осознать, что рука такого богатого человека будет крепкой, загорелой, с коротко обрезанными ногтями. Совершенно не изящная рука, но все же привлекательная при всей своей мозолистости… держащая хрупкий стакан так мягко… Я не могла оторвать взгляда. И в течение какого-то мгновения, я представила себе прикосновение этой довольно грубой на вид руки к своей коже, и со стыдом поняла, что меня это возбудило.

– Чем вы занимаетесь в Остине, Элла?

Вопрос отвлек меня от опасных мыслей.

– Я веду рубрику советов. Пишу о личных отношениях.

На лице Джека отразилось изумление.

– Вы пишите об отношениях и не верите в брак?

– Только для себя. Но это вовсе не означает, что я неодобрительно отношусь к браку других людей. Если это та форма отношений, которые они для себя сами выбирают, я только за. – Я улыбнулась ему. – Мисс Независимость дает советы женатым людям.

– Мисс Независимость.

– Да.

– Это – антимужская колонка?

– Нисколько. Мне нравятся мужчины. Я большая поклонница вашего пола. Но в тоже время, я просто напоминаю женщинам, что мы не нуждаемся в мужчине, чтобы чувствовать себя полноценными.

– Дерьмо, – он покачал головой и слегка улыбнулся.

– Вам не нравятся свободные женщины?

– Нравятся. Но они требуют больше усилий.

Я не знала, о каких усилиях он говорил. И, конечно, не собиралась спрашивать.

– Таким образом, как я понимаю, вы знаете ответы на все вопросы, – в пристальном взгляде Джека светилась заинтересованность.

Я скривилась от того, как высокомерно это прозвучало.

– Я никогда не возьмусь утверждать, что знаю все ответы. Я только пытаюсь помочь другим людям найти ответы на свои вопросы, насколько это возможно.

Мы поговорили еще о моей колонке, а затем выяснили, что оба закончили UT – Техасский университет, а выпуск Джека был на шесть лет раньше, чем у меня. Мы так же обнаружили, что разделяем мнение о джазе Остина.

– Я имел обыкновение ходить слушать «Crying Monkeys» всякий раз, когда они исполняли Elephant Room, – сказал Джек, рассказывая об известном подвальчике на Конгресс-стрит, где играли некоторые из самых известных джазовых музыкантов в мире. – Мы с друзьями просиживали там в течение многих часов, слушая джаз и выпивая неразбавленный…

– И снимая женщин направо и налево.

Его рот напряженно сжался.

– Я действительно встречался со многими женщинами. Но я не вступаю в сексуальные отношения со всеми, с кем встречаюсь.

– Какое облегчение, – сказала я. – Поскольку, если бы это было не так, вам пришлось бы сдавать кое-то посущественней, чем слюна.

– У меня есть и другие интересы, помимо преследования женщин.

– Да, я знаю. Вы еще преследуете напуганных оленей.

– И снова скажу для отчетности, я не спал с вашей сестрой.

Я скептически глянула на него.

– А она сказала, что это было. Ваше слово против ее слова. И вы не будете первым в мире парнем, который отнекивается и избегает такой ситуации.

– И она не будет первой женщиной, которая солжет, от кого залетела.

– Вы встречались с ней. Вы не можете отрицать, что заинтересовались ею.

– Конечно, я заинтересовался. Сначала. Но спустя пять минут после начала свидания, я знал, что не буду с ней спать. Были определенные сигналы.

– В смысле?

Его пристальный взгляд стал еще более пронизывающим.

– Было похоже на то, что в ней все было слишком. Слишком громкий смех. Постоянное возбуждение. Вопросы и ответы не совпадали.

Я поняла, о чем он пытается сказать.

– Гипернастороженная, – сказала я. – Безумная. Словно тысячи маленьких иголочек постоянно заставляли ее вертеться. Как будто она пытается думать на два шага вперед.

– Точно.

Я кивнула, перебирая воспоминания, которые никогда надолго не покидали меня.

– Это из-за того, как мы были воспитаны. Родители развелись, когда мне было пять, а Таре – три года, и после этого папа пропал с нашего горизонта. Мы остались с матерью, которая старается сделать всех вокруг себя сумасшедшими. Взрывы. Драмы. Такого понятия, как нормальный день не существовало. Живя с нею до самого окончания школы, мы привыкли ожидать бедствия в любой момент. Мы развили множество защитных функций, включая гипербдительность. Это привычка, от которой трудно избавиться.

Джек не сводил с меня взгляда.

– Вы смогли. Все же.

– У меня была хорошая передышка в колледже. Но в основном мне помог Дэйн. Он научил меня, что проживание с другим человеком вовсе не означает ежедневный хаос и драму. Я не думаю, что Тара встречала в своей жизни кого-то, столь же надежного, как Дэйн.

Я подвинула свой бокал к нему, и он любезно снова его наполнил. Глядя в чернильные глубины каберне, я продолжила, – я чувствую себя виноватой, что не поддерживала с ней отношения несколько последних лет. Но я просто устала от попыток спасти ее. Это было все, что я могла сделать, чтобы спасти себя.

– Никто не может обвинять вас в этом, – пробормотал он. – Вы не хранительница своей сестры. Не вините себя, Элла.

Я была озадачена той связью, которая у нас возникла, хотя она не имела не малейшего смысла вообще. Он был незнакомцем. А я рассказала ему слишком много. Я решила, что устала даже больше, чем думала. Я попыталась непринужденно улыбнуться.

– Мне необходимо каждый день испытывать чувство вины. Сегодня была очередь Тары, – подняв свой бокал, я сделала небольшой глоток. – Так, интересно. А что парень из семьи финансовых гуру делает в области управления недвижимостью? – спросила я. – Действительно ли вы негодяй?

– Нет, серединка на половинку. Я не могу выдержать разговор об инвестиционных стратегиях, вложениях, покупку с оплатой части суммы за счет кредита… Ничего из этого меня не интересует. Мне нравится строить. Устанавливать вещи. Я парень «винтиков и механизмов».

Пока я слушала Джека, мне пришло в голову, что у него и у Дэйна было одно редкое человеческое качество: они точно знали, кем были, и это их полностью устраивало.

– Я начал работать в компании по управлению еще в колледже, – рассказывал Джек. – А, в конечном счете, получил ссуду в банке и открыл свое дело.

– Помог Ваш папа?

– Нет, черт побери, – печально ухмыльнулся он. – Я совершил слишком много ошибок, на которые и указывал мой отец. Но я не хотел, чтобы кто-то говорил, что он сделал меня. Я взял на себя ответственность за весь риск. И у меня было много причин доказать, что я чертовски уверен в том, что не потерплю неудачу.

– Очевидно, что не потерпели, – я изучающее рассматривала его. – Интересно. Вы похожи на мужчину-лидера, но, в то же время, вы – средний сын. Обычно средние дети более непринужденные.

– Для Тревисов я достаточно непринужден.

– О,кей, – усмехнулась я и принялась за свой кусок шоколадного пирога. – Сразу после десерта я вас выгоню, Джек. У меня впереди длинная ночь.

– Как часто ребенок просыпается?

– Каждые три часа.

Мы закончили десерт, и допили вино. Джек позвонил в обслуживание номеров, чтобы убрали со стола, и взял свой пиджак.

Остановившись у двери, Джек посмотрел на меня сверху вниз и сказал:

– Спасибо за обед.

– Пожалуйста. И предупреждаю, что если вы после этого попытаетесь отступиться от посещения доктора, я лично освежую вас.

– Я заеду за вами в девять.

Джек не двигался. Мы стояли очень близко друг к другу, почему-то это привело меня в смущение и мое дыхание участилось. Хотя его поза была легкой и непринужденной, он был намного больше меня, и у меня появилось подозрение, что он так остановился нарочно, чтобы показать свое физическое доминирование. Но что еще больше меня удивило, так это то, что мне такое положение не было неприятно.

– Дэйн, в действительности, альфа? – спросил он.

– Нет. Полностью бета. Не выношу альфа.

– Почему? Они вас раздражают?

– Нисколько, – я глянула на него с деланным запугиванием. – Я их ем на завтрак.

Искра ехидства промелькнула в его глазах.

– Тогда я приеду пораньше.

И он ушел прежде, чем я смогла придумать достойный ответ.