ГЛАВА 29

Вот уже неделю Андрей приезжал сюда в одно и то же время. Просто посмотреть. Издалека, не выходя из машины, чтобы, не дай бог, не попасться на глаза. Наблюдал за тем, как за забором детского сада играют дети, бегают, кричат, катаются с горки, которую уже до половины завалило снегом. Одним из этих детей был Ванька. За ним-то, в основном, Говоров и наблюдал.

Ваня на самом деле вырос за эти месяцы, и дело было не в шапке с помпоном. А уж энергии в нём было с избытком. Смело влезал на сугроб, рискуя провалиться, и что-то оттуда кричал и размахивал пластмассовой лопаткой. А потом кубарем скатывался вниз. В такие моменты Андрей невольно приподнимался на сидении, готовый бежать и спасать. С тревогой вглядывался, хватался за ручку двери, но Ванька поднимался, отряхивался, как щенок, и бежал играть дальше. Андрей снова расслаблялся и головой качал. Егоза.

Специально приезжал днём, чтобы свести до минимума возможность встречи с Ксенией и её "новой жизнью". Чтобы её не раздражать и себя не мучить. Возможно, вообще не стоило приезжать, но тянуло. Не мог удержаться. Как увидел тогда Ваньку, потерял покой, хотелось понаблюдать хотя бы со стороны.

Андрей никому не собирался мешать. Переубеждать, настаивать… Их разговор с Ксенией, к сожалению, закончился так, как он боялся. А у него не оказалось ни одного оправдания или довода.

Правда, незамеченным его высиживание в машине у забора детского сада не осталось. На третий день к машине подошёл охранник. Его основными служебными обязанностями было сидеть в будке и проявлять бдительность. Вот и в этот раз проявил. Приметил машину, которая ежедневно появлялась, причём в одно и то же время, и замирала у забора, а больше ничего не происходило. Вот и решил ситуацию прояснить.

Андрей вздрогнул, когда в окно требовательно постучали. Не сразу получилось сбросить с себя невесёлые раздумья, потёр лицо и нажал на кнопку, чтобы опустить стекло.

— Здесь нельзя останавливаться, — проговорил охранник, сурово поглядывая на него из-под кустистых бровей. — За кем вы следите?

Говоров в момент затосковал.

— Да ни за кем. Просто смотрю…

Решил, что его сейчас отсюда погонят, возможно, и милицией пригрозят, но охранник неожиданно подобрел лицом и даже улыбнулся.

— А я вас помню! — порадовал он. — Вы ребёнка в садик приводили одно время. Сына, да? Бойкий такой мальчуган. Только машина у вас другая была, юркая такая, спортивная.

Андрей удивлённо уставился в его лицо, а после только кивнул, соглашаясь. Охранник, мужчина лет пятидесяти, тоже покивал с умным видом, облокотился на машину Говорова и тоже посмотрел за забор, где резвились дети.

— Там?

Андрей криво улыбнулся.

— Там. Вон, в синей куртке.

— Ну да, ну да… Разошлись, что ли?

Говоров до боли сжал зубы и снова кивнул.

— Можно и так сказать.

— Всё-таки женщины создания странные, согласись. Домой с работы придёшь, жалуются, что семье внимания мало уделяешь, разойдёшься — оказывается, что и не нужен, причём давно уже.

Андрей покосился на охранника, не понимая, с чего это того пофилософствовать потянуло, а тот вдруг протянул ему руку.

— Дядя Вова.

Говоров руку пожал и тоже представился:

— Андрей.

— Ну, сиди, Андрей. А со своей бы ты поговорил. Обиды обидами, а парню отец нужен.

Дядя Вова пошёл обратно в будку, а Андрей опомнился и вдогонку выкрикнул ему слова благодарности. Правда, сам не понял, за что именно благодарил. То ли за совет, то ли за разрешение здесь и дальше стоять.

С тех пор его никто не трогал. Он приезжал, парковался у обочины и сидел около часа, тяжело навалившись на руль, наблюдал за Ванькой.

Сегодня всё было как всегда. Правда, Андрей опоздал немного, подзадержался на деловой встрече. Приехал, когда дети уже гуляли. Шёл мягкий снежок, мороз не сильный, правда, пасмурно. Снежок грозил перерасти в метель, но пока всё было спокойно, ветер не порывистый, и дети вовсю резвились на детской площадке.

Ванька катался с горки, плюхался в сугроб и довольно смеялся. Поднимался, отряхивался и снова карабкался по ступенькам наверх. Вокруг бегали другие дети, на вычищенной от снега дорожке стояла и притопывала от холода ногами Алла Витальевна, а знакомая няня из Ванькиной группы вытаскивала из сугроба мальчика и девочку, которые, по всей видимости, собирались там окопаться, и попутно ворчала на них. Говоров отвлёкся на это, затем снова нашёл взглядом Ваньку, тот как раз забрался в очередной раз на горку и осторожно садился, держась за перила. Андрей улыбнулся и мысленно похвалил его за осторожность. Но тут за Ванькиной спиной возник другой мальчик, который проявил намного меньше аккуратности и, видимо, толкнул Ваньку, и они вместе, кувырком, покатились вниз, а приземлившись, навалились друг на друга.

Андрей в первый момент помертвел. Не спускал испуганного взгляда со свалившихся с горки детей. Всё ждал, что они поднимутся, как это обычно бывало. Ванька действительно сел, покрутил головой, потёр лоб рукой, одетой в шерстяную с налипшим снегом варежку, и заревел. Громко и отчаянно. Говоров видел, как к нему бросилась Алла Витальевна, а с другой стороны няня. Няня занялась другим мальчиком, который растерянно оглядывался и вроде тоже собирался заплакать. Но у Андрея в ушах звучал только Ванькин плач, видел, как Алла Витальевна опустилась перед ним на колени, что-то говорила и разглядывала.

Андрей глаза от них боялся отвести и всё никак не мог нащупать ручку двери, а когда, наконец, открыл, практически вывалился из машины. Побежал к воротам, чувствуя, как тяжело колотится сердце, а от страха подгибаются ноги. Заскользил, едва не упал, но вовремя ухватился за калитку. Дядя Вова вышел ему навстречу, что-то сказал, но Андрей лишь отмахнулся и, перемахнув через низкий заборчик, по снегу побежал к горке.

Ванька плакал, дети толпились вокруг, а воспитательница всё пыталась заставить его повернуть голову, старалась разглядеть что-то на его лице. Андрей едва няню с ног не сбил, когда подбежал. Она удивлённо посмотрела, но он уже устремился в гущу событий, осторожно перешагивая через детей.

— Ваня!

Мальчик увидел его и на секунду замолчал, замер с приоткрытым ртом, но через несколько секунд заревел ещё горше, и руки к нему потянул.

— Папа! Я упал!

Андрей выхватил его из рук Аллы Витальевны и прижал к себе. Крепко. Обхватил обеими руками и отвернулся ото всех. Уткнулся носом в Ванькину шапку и вздохнул с надрывом, чувствуя, как ребёнок всхлипывает и вздрагивает, а потом тот обнял его ручонками за шею. Снег с рукавов куртки попал Андрею за расстёгнутый воротник рубашки, но Говоров холода даже не почувствовал. Ванька снова громко всхлипнул и потыкался носом в его ухо.

— Андрей Константинович! — Алла Витальевна подёргала его за руку, и Говоров глянул на неё мутным, непонимающим взглядом. — Ваню надо показать врачу, пойдёмте. У него кровь.

— Какая кровь? — страшным шёпотом повторил за ней Андрей. Оторвал Ваньку от своего плеча и посмотрел в его заплаканное лицо. На лбу красовалась ссадина, действительно была кровь, да и синяк был на подходе.

Ванька шмыгнул носом, выпятил нижнюю губу, а из глаз снова полились слёзы. Поднял руку, потянулся ко лбу, но Говоров его руку отвёл.

— Ты головой ударился? — с беспокойством спросил Андрей.

Ребёнок хныкнул и снова обнял его за шею. Начал всхлипывать.

— Андрей Константинович, пойдёмте, — поторопила его Алла Витальевна. Он кивнул и пошёл следом за ней, продолжая бережно прижимать к себе ребёнка. Волновался, торопился, а в дверях вдруг замешкался, когда вспомнил, как Ванька его назвал. Папа.

Папа!

Он в тот момент даже внимания не обратил, настолько был напуган Ванькиным падением и криком. А сейчас перед глазами встала эта картина — Ванька тянет к нему руки и называет папой. Обнял покрепче и поцеловал в мокрую щёку.

— Ты мой, слышишь?

Ванька тыкался холодным носом ему в ухо и сопел.

Алла Витальевна открыла перед ними дверь медицинского кабинета, резко пахнуло лекарствами, ребёнок поднял голову от его плеча, огляделся и засопротивлялся.

— Я не хочу к доктору!

— Ваня, успокойся, — попросил его Андрей.

— Не хочу! Папа, не хочу!

Говоров снова растерялся, смотрел в его умоляющие, заплаканные глаза и понимал, что за это слово готов выполнить любое желание. Но Алла Витальевна потеребила его за рукав, и он очнулся. Усадил ребёнка на кушетку, но тот пытался из его рук вывернуться. Андрею всё-таки удалось расстегнуть ему куртку и развязать и снять с головы шапку.

— Это кто это так кричит?

Ванька замер, глядя на дородную медсестру, а глазки стали совсем испуганные. Андрей обернулся и тоже посмотрел на женщину, та как раз доставала из шкафа со стеклянными дверцами бутыльки из тёмного стекла и вату. Оглянулась, улыбнулась мальчику. Но того её улыбка совсем не успокоила, скорее наоборот. Ванька замотал головой.

— Я не хочу… Мне не больно, честно!

Говоров спрятал улыбку, потом погладил его по голове.

— Ты такой большой стал, взрослый… Чего ты боишься?

Ванькины глаза вновь налились слезами, а нижняя губа предательски задрожала. Уцепился пальчиками за пуговицу на пальто Андрея и потянул её.

— Укола… — еле слышно проговорил он и всхлипнул.

Андрей всё-таки улыбнулся и осторожно провёл большим пальцем по детской щеке, вытирая слёзы.

— Не плачь. Не думаю, что тебе будут делать укол.

— Не будем, не будем, — бодрым голосом проговорила медсестра. — Йодом помажем.

— Вот видишь? — обрадовался Говоров. — Мама с бабушкой тоже ведь йодом мажут?

Ванька кивнул, потом поинтересовался:

— А мама где?

— Молодой человек, вы бы пальто сняли!

Андрей отстранённо кивнул, снял пальто и вынес его из кабинета, кинул на кушетку. И тут же вернулся к Ваньке, который не спускал с него глаз.

— Где мама?

— На работе, наверное.

Ванька тут же нахмурился.

— А кто же подует? Йод щиплется.

Андрей присел на кушетку рядом с мальчиком, а тот тут же полез к нему на колени, правда, продолжал с опаской приглядываться к медсестре, которая чем-то беспокояще звякала. Говоров обнял ребёнка двумя руками, поцеловал в вихрастую макушку.

— Я подую.

Ванька прижался щекой к его руке и притих.

— Ваня, у тебя голова болит? — с беспокойством спросил Андрей.

Медсестра подошла и с улыбкой покачала головой.

— Какой у нас папа заботливый. Давай-ка, милый, я твой лоб посмотрю. Откуда же ты свалился?

— С горки, — тихо ответил ребёнок и уточнил: — Не будет укола?

— Не будет. Если ты спокойно посидишь. Посидишь? — Ванька пообещал, а медсестра посмотрела на Андрея. — Вот сюда его посадите, — и указала на другую кушетку, застеленную белоснежной простынкой.

Пока она занималась Ванькой, Андрей стоял рядом, внимательно наблюдал, а когда понадобилось, когда к Ванькиному лбу приложили ватку, смоченную йодом, и мальчик приоткрыл рот — правда, крик сдержал, но зато сморщился — Говоров тут же подошёл и на лоб ему подул.

— Всё? Не щиплет?

Ванька кивнул и полез к нему, но медсестра вознамерилась ещё и пластырь наклеить.

После экзекуций ребёнок затих, прижался к Андрею, уткнулся носом в его плечо и засопел. Андрей вышел в коридор и сел на кушетку, прямо на своё пальто. Уложил Ваньку на своих руках и принялся укачивать. Вглядывался в его лицо, осторожно отвёл волосы от пораненного лба. Хотел поцеловать в щёку, но услышал, как хлопнула дверь в конце коридора, раздались шаги. Андрей поднял голову и увидел приближающуюся к ним Аллу Витальевну. Она подошла и заглянула Ване в лицо.

— Ну что? — шёпотом спросила она.

— Лоб нам заклеили, — улыбнулся Говоров.

Алла Витальевна кивнула, а потом несколько смущённо проговорила:

— Андрей Константинович, я позвонила Ксении, она уже едет.

Он улыбаться перестал.

— Да, спасибо… Алла Витальевна, а про меня… сказали?

— Если честно, не успела. Она сильно перепугалась, только сказала, что едет, и трубку бросила.

— Ясно. Ну что ж… подождём, — вздохнул Андрей и натянуто улыбнулся.

— Вы пройдите в красный уголок, там вам удобнее будет.

Ванька проснулся. Когда оказались в красном уголке, он спать уже передумал, правда, тёр глаза и куксился. Уже знакомая няня принесла ему компот, он попил и попытался пальцем выловить из стакана кусочек персика. Андрей рассмеялся.

— Вань, что ты делаешь?

Тот пожал плечами и облизал палец.

Говоров расстегнул молнию сначала на одном его ботинке, потом на другом, снял их и поставил на пол. Забрал у ребёнка пустой стакан, а потом снова погладил мальчика по волосам, попытался пригладить вихры.

— Спать хочешь?

Ванька покачал головой, затем смешно сморщился и откинулся на диванных подушках. Протянул к Андрею руки.

— Ты поработал?

У Говорова вырвался надрывный вздох. Наклонился к ребёнку и поцеловал в щёку. Кивнул.

— Поработал.

— Не уедешь больше?

Андрей на секунду замялся, потом покачал головой. Ванька улыбнулся.

— Это хорошо. А то я ждал, ждал… Плохая у тебя работа. Зачем так надолго уезжать?

Говоров пересадил его к себе на колени и сам откинулся на подушки.

— Ты прав. Работа не очень… Но мы её поменяем.

— Пап…

Андрей крепко зажмурился и улыбнулся. В носу как-то странно защипало.

— Что?

— А я маме говорил, что ты скоро приедешь. А она не поверила.

Обнял Ваньку покрепче.

— Ты у нас всё понимаешь лучше всех. Скажи мне, у тебя голова не болит?

— Щиплется, — пожаловался ребёнок, пригорюнившись. Подумал и добавил: — Сильно.

Андрей рассмеялся и пощекотал его.

— Хитрюга. Ты сильно упал?

— Меня Сашка ногой толкнул, — Ванька сел у него на коленях и аккуратно прикоснулся пальчиком ко лбу. Говоров его руку отвёл.

— Не трогай пластырь.

— Больно. И щиплется.

— Давай ещё подую.

Ванька смешно вытянул шею, Андрей улыбнулся и подул ему на лоб, сомневаясь, что через пластырь может стать легче.

— А мама приедет?

— Она уже едет. Алла Витальевна сказала, ты же слышал.

— Мы пойдём опять гулять вместе?

Андрей прижал его голову к своей груди.

— Пойдём.

— А жалко, что сейчас нельзя на велосипеде кататься, да?

Говоров рассмеялся.

— Ничего. Вот снег растает, и накатаешься вволю.

Ванька зевнул, забрался рукой во внутренний карман его пиджака и достал телефон. Покрутил его в руках, с интересом разглядывая, понажимал на кнопки.

— Давай кому-нибудь позвоним, — предложил он.

— Кому?

— Маме.

— Мама сейчас приедет.

— А мы позвоним, и она приедет ещё быстрее.

— Может, ты поспишь, атаман?

— Я уже спал. В тихий час. А я бабушке сам звоню. Я даже номер знаю. Хочешь, скажу?

— Скажи.

Ванька медленно назвал номер, каждую цифру отдельно и зачем-то загибая при этом пальцы.

— Умница, — похвалил его Андрей.

— Я вечером звоню, перед сном, — загордился ребёнок.

Дверь рывком распахнулась, и в комнату вбежала Ксения. Взгляд переполошённый, напуганный. Увидела Ваньку и остановилась, будто споткнулась, попыталась отдышаться. А сын потянул к ней руки и заулыбался.

— Мама!

Она шагнула к дивану и присела на корточки. Обхватила руками Ванькино лицо и тяжело вздохнула.

— Господи, как же ты меня напугал! Что случилось?

Мальчик закусил губу, совсем как мать, отметил про себя Говоров, и загадочно промолчал.

Андрей же боялся пошевелиться. Наблюдал за ними, и ему казалось, что Ксения его даже не видит, не заметила, не до него… Хотя сидит у него в ногах и даже опирается рукой на его колени. Но она смотрела только на сына, тревожным взглядом разглядывала его лоб. Потом провела рукой по его волосам.

— Ксюш, у него только ссадина на лбу и всё, — всё-таки подал Говоров голос.

Она, наконец, подняла глаза и посмотрела на него поверх Ванькиной головы. Взгляд вышел усталым и мученическим. Опустила голову и по-детски шмыгнула носом. Андрей пересадил ребёнка на одно колено, а другой рукой подхватил Ксению под локоть и помог пересесть на диван. Она смахнула слёзы, безвольно привалилась к его плечу и поманила Ваню к себе. Тот перебрался к ней поближе и обнял мать.

— С тобой правда всё хорошо? — спросила Ксения и снова принялась разглядывать пластырь на лбу сына. — Болит?

— Немножко совсем, — решил признаться Ванька. — Но мне укол не делали, мам!

— Да?

— Да. Помазали йодом, только щипало сильно. Но папа подул!

Ксения покивала, поцеловала сына и посмотрела на Андрея, который показался ей несколько смущённым. Глаза отвёл, и губы незнакомо поджал. Мелькнула мысль о том, что она, наверное, должна бы на него сейчас злиться. Ведь совершенно не ясно, что он тут делает и как оказался в садике быстрее неё самой. Но в данный момент все мысли были заняты сыном, думала, о чём надо не забыть спросить медсестру, и упивалась облегчением, которое навалилось на неё, когда увидела Ваньку и поняла, что он чувствует себя намного лучше, чем она успела себе напридумывать, пока добиралась от работы до детского сада. А тому, что кое-что кольнуло в Ванькиных словах, поначалу значения не придала. Понимание пришло только через несколько мгновений. Кинула безумный взгляд на Говорова, но тот был серьёзен как никогда. Взгляд её смело встретил, и Ксения первая не выдержала и отвернулась. Посмотрела на сына, но тот, несмотря на пораненный лоб, выглядел чрезвычайно довольным и на них с Андреем поглядывал со значением.

— Я же тебе говорил, что он совсем скоро приедет, а ты не верила!

Вся краска бросилась ей в лицо, жарко стало настолько, что даже уши нещадно защипало. Рассеянно гладила сына по голове, старательно от Говорова отворачиваясь. Казалось, что посмотрит и непременно сгорит со стыда. Потом попыталась встать, но ноги не слушались, как назло. Только с третьей попытки удалось подняться с низкого дивана.

— Я пойду… с медсестрой поговорю. Узнаю, что к чему.

Андрей кивнул, и некоторое время наблюдал за её безуспешными попытками подняться. Протянул руку и поддержал её под локоть. Ксения тут же вскочила как ужаленная, как только он прикоснулся. Суетливо одёрнула кофту, оглянулась и посмотрела на сына, который снова с комфортом устроился у Говорова на руках. Свернулся калачиком и опять принялся разглядывать мобильный телефон.

Андрей вздохнул.

— Ксюша, — начал он, но она жестом попросила его замолчать.

— Потом… Давай не здесь, — и быстрым шагом вышла из комнаты.

Всё ещё находясь в нервном потрясении, пролетела по коридору, ног под собой не чуя. Свернула на лестницу и там остановилась. Прислонилась спиной к холодной стене и закрыла глаза, необходимо было справиться с дыханием.

А вот теперь что делать? Теперь-то не убежишь никуда и нигде не спрячешься. От "папы" сына не убережёшь.

Медсестра её успокоила, правда, когда Ксения сказала, что собирается показать ребёнка врачу, возражать не стала. Написала справку, и на этом они с Ксенией простились. В коридоре её встретила Алла Витальевна, и они минут десять разговаривали, причём Степнова видела, что воспитательница чувствует себя несколько неуютно, да и взгляд виноватый. Ксения поняла так, что это из-за присутствия здесь Говорова, а не из-за падения Ваньки с горки. А дальнейший разговор эти подозрения только подтвердил.

— Андрей Константинович вовремя здесь оказался. Появился как из ниоткуда…

Ксения лишь кивнула.

— Да, это он умеет.

Алла Витальевна вздохнула, уловив её недовольство.

— Наверное, я не должна была ему позволять, но… Ваня его папой назвал и сразу успокаиваться начал.

— Всё хорошо, Алла Витальевна, не переживайте, — Степнова вымученно улыбнулась. — Вы всё сделали правильно.

— Андрей Константинович так о нём заботится… ты не можешь этого не замечать. Не всякий родной отец так о ребёнке беспокоится.

— Да, я знаю… Я пойду, вы не против? Нужно ещё в больницу успеть.

— Иди, конечно. Но позвони обязательно, хорошо? А то я волноваться буду.

Ксения пообещала и попрощалась. Но чем ближе подходила к двери красного уголка, тем страшнее становилось, и шаг невольно замедлила. Перед дверью остановилась и глубоко вздохнула.

Когда вошла, Андрей посмотрел на неё и приложил палец к губам. Ксения на цыпочках приблизилась.

— Спит?

— Кажется, да.

Ванька заулыбался с закрытыми глазами.

— Я не сплю!

Андрей пощекотал его.

— Хитрюга ты!

Ребёнок рассмеялся.

Ксения собрала детскую одежду и попросила:

— Ваня, давай одевайся.

— Домой поедем?

— Да, но сначала в больницу.

Ванька округлил глаза.

— Опять? Не хочу опять в больницу!

— Не спорь со мной, пожалуйста.

— А в чём дело? — спросил Андрей. — Мне медсестра сказала, что ничего страшного.

— Ничего, — подтвердила Ксения, — но лучше проверить у нормального врача. Он ведь головой ударился, Андрей. И вообще… ты тоже со мной не спорь!

Говоров не удержался и фыркнул от смеха. Она говорила хорошо поставленным командирским голосом. Ванька сидел насупленный, потом закинул голову назад и посмотрел Андрею в лицо.

— Пап, а ты со мной пойдёшь?

Ксения съёжилась, вновь услышав это важное слово из уст сына. Андрей же просто кивнул.

— Пойду, конечно. Одевайся.

Всю дорогу до детской поликлиники Ванька показательно капризничал и жаловался на всё подряд — на то, что он хочет есть, пить, спать, в туалет, затем решил придраться к новой машине Говорова. Так и сказал:

— Наша старая машина мне нравилась больше!

Ксения только головой покачала и отвернулась к окну, а Андрей рассмеялся.

— А эта не нравится?

Мальчик пожал плечами и принялся оглядывать салон.

— Эта больше.

— Это точно, — согласился Андрей.

В больнице они провели больше часа. Ванька выглядел несчастным, Ксения деятельной и встревоженной, а Андрей из последних сил проявлял терпение. Не понимал, почему они должны томиться в коридоре, когда всё можно было решить совсем по-другому.

— Надо было ехать в платную клинику, — сказал он, когда Ксения, наконец, вернулась с карточкой.

— Не выдумывай. Я доверяю этому врачу.

— Долго всё как… По-моему, с травмами должны принимать без очереди.

— Андрей, сядь. Остался один человек.

Он сел в неудобное, колченогое кресло и пересадил Ваньку к себе на колени. Тот провёз ботинком по его брюкам, и на них остался грязный след.

— Ваня! — шикнула на сына Ксения, но Говоров отмахнулся.

А когда остался один в больничном коридоре, окончательно затосковал. Разглядывал плакаты, с информацией о профилактике заболеваний и вздыхал. А чем больше времени проходило, тем сильнее начинал беспокоиться. Затянувшееся ожидание казалось недобрым знаком. Но когда они вышли из кабинета, Ванька выглядел повеселевшим, и Андрей вздохнул с облегчением.

— Ну что?

Ксения кивнула.

— Всё хорошо.

— Мне укол не делали, — порадовал Ванька и повис у Андрея на шее.

— Вот видишь, — обрадовался тот, — а ты боялся.

— Да ничего я не боялся! Вот ещё!

Пока возвращались к машине, Ксения гадала, что же дальше будет. Ванька цеплялся за руку Андрея, потом и вовсе заявил, что устал и идти сам больше ну никак не может, попросился на руки. Они с Говоровым о чём-то весело переговаривались, а она шла рядом и молчала.

Оказавшись в машине, Андрей обернулся и вопросительно посмотрел на неё.

Понимая, что изменить ничего не может, назвала адрес. Правда, с неохотой и Говоров это наверняка заметил, только вида не подал.

— Значит, вы теперь одни живёте, — усмехнулся он.

— Одни, — кивнул Ванька. — У меня теперь своя комната!

— Да ты что?

— Я тебе покажу!

— Договорились. А кормить нас с тобой будут?

— Мы маму попросим.

— А если нам, в качестве исключения, сегодня заказать пиццу?

Ванька подскочил на сидении и выдал радостный возглас.

— Да! Я хочу пиццу!

Ксения придержала сына.

— Вань, ты бы не прыгал. Ты всё-таки головой ударился.

— Мама, будем пиццу есть? — Он видимо почуял, что она чем-то недовольна и посмотрел умоляюще. Ксения даже виноватой себя почувствовала. Сын рад, его мечта сбылась, а она только о себе думает, со своими противоречивыми чувствами справиться не может. Заставила себя улыбнуться и поправила Ваньке шапку.

— Если хочешь пиццу, будет пицца.

Присутствие Говорова в квартире волновало. А он осматривался, причём с очень серьёзным видом, внимательно оглядел Ванькину комнату, словно сам в ней жить собирался.

Ксения несколько минут стояла в дверях и наблюдала за ним, затаив дыхание.

Андрей Говоров в её убежище. Там где она от него спрятаться старалась. Плакала, ругала и себя и его, строила планы на будущее опять же без него, а он пришёл, спокойно огляделся, передвинул кресло ближе к окну, остановился у Ванькиного письменного стола, и Ксения вдруг поймала себя на мысли, что вот именно этого она и ждала. Когда он придёт, и вся её жизнь вновь закрутится вокруг него, когда он пустоту прогонит.

Сердце радостно подпрыгивало, а в горле горький комок. От страха. От понимания того, что столько усилий и уговоров — всё зря.

— Чья квартира? — спросил Андрей, выходя из Ванькиной комнаты.

— Снимаю.

Говоров остановился посреди комнаты и упёр руки в бока. Снова огляделся.

— Здорово.

Ксения подозрительно прищурилась.

— Ты издеваешься?

— Почему? — удивился Андрей. — Здорово. Ты молодец. А Михаил Сергеевич как пережил?

— Пережил.

Она не стала развивать эту тему и ушла на кухню. Слышала довольный голос сына, его смех, радостные визги, даже вопросом задалась, что Говоров с ним такое там делает, но восторга была буря.

Папа вернулся. И это отлично.

Ванька говорил это каждый раз, когда вбегал на кухню.

Отлично, мысленно соглашалась с ним Ксения. Но совершенно не ясно, что с этим делать.

В какой-то момент устала бестолково крутиться между плитой и кухонным столом, и села на табуретку у окна. Подпёрла голову рукой и задумалась, прислушиваясь к весёлым голосам в комнате.

Андрей вошёл на кухню, посмотрел на неё, а потом сделал два шага (на большее кухня попросту не была рассчитана) и присел перед Ксенией на корточки.

— Ну что ты сидишь здесь? Тебе плохо?

— Нет. А где Ваня?

— Рисует. — Говоров взял её за руку и слегка сжал. — Я знаю, ты не хочешь меня видеть, но… Нам надо серьёзно поговорить.

— Как ты оказался в садике вперёд меня, ты мне можешь ответить?

— Я там был, — признался Андрей немного виновато.

— Что значит, был?

— Ну… я иногда приезжаю… приезжал. Чтобы на Ваньку посмотреть.

Ксения изумлённо посмотрела.

— Что?

— А что? — Он начал злиться, хотя за несколько минут до этого обещал себе держать себя в руках. — Я просто смотрел. И вдруг Ванька упал. Я же не мог остаться в стороне!

Степнова облокотилась на подоконник и выразительно поглядела на Говорова. И тихо и обвиняюще проговорила:

— Он называет тебя "папой"!

Андрей покаянно кивнул.

— Да. Я сам когда услышал… Ксюш, он сам это сделал, я ему ничего не говорил. Правда!

Она вздохнула.

— Да знаю я…

Он поднялся и сунул руки в карманы брюк. Напряжённым взглядом уставился за окно.

— Нам с тобой надо решить кое-что, — сказал он. — А именно, как мы дальше будем. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь я просто не могу исчезнуть, как ты этого хочешь.

Ксения нервно хохотнула.

— Думаешь, я этого не понимаю?

Говоров сильно нахмурился.

— Я тебе обещаю, я… постараюсь тебе не мешать. На этот счёт можешь не беспокоиться.

Она подняла на него глаза и посмотрела чуть ли не с любопытством. Взгляда её Андрей не понял, отчего ощутил душевное беспокойство.

В этот момент в дверь позвонили, и Ксения указала рукой в сторону прихожей.

— Открой. Пиццу привезли.

Ужинали в комнате. Выдвинули журнальный столик, Андрей с Ванькой устроились на диване, а Ксения в кресле. От Говорова подальше. Андрей ребёнком занимался сам, и рот вытирал ему, и стакан с соком подносил, когда Ванька руки испачкал. Степнова внимательно наблюдала за ними, а когда Андрей ловил её взгляд, поспешно отворачивалась.

— Ты наелся?

— Наелся, — кивнул Ванька и покрутил грязными руками. Ксения поднялась и взяла сына под локоть.

— Пойдём руки мыть.

Он пошёл за ней, но на ходу обернулся.

— Папа, а мультики?

Говоров рассмеялся.

— Руки иди мой!

Это счастливое "папа" весь вечер у Ксении в ушах звучало.

У её сына есть папа. С сегодняшнего дня.

Ванька уснул у Андрея на руках. Они возились на полу среди огромного количества игрушек, о чём-то шептались, и лишь иногда вспоминали о мультиках и поворачивались к телевизору. Ксения старалась улыбаться, чтобы сына не расстраивать, а на Говорова кидала строгие взгляды, чтобы не особо расслаблялся. Но того её строгость, кажется, лишь смешила, что Ксению заставляло нервничать. А потом Ванька уснул. Уже давно зевал и тёр глаза, но стоически продолжал играть "в гараж", возил по ковру машинки, но потом Андрей предложил ему посмотреть мультфильм, усадил к себе на колени и через несколько минут Ванька уже спал.

Говоров посмотрел на Ксению и широко улыбнулся. Она ему взаимностью не ответила и пошла разбирать Ваньке постель. Пока укладывала сына, Андрей стоял в дверях и наблюдал. Она украдкой оглянулась через плечо, но Говоров не на неё смотрел, а куда-то мимо и сосредоточенно о чём-то размышлял.

На кухне зазвонил её мобильный, Ксения отчего-то вздрогнула, когда услышала знакомую мелодию, а Андрей оттеснил её от детской кровати.

— Иди, — тихо сказал он.

Спорить она не стала, хотя в дверях и обернулась, посмотрела, как Говоров осторожно присел на край кровати.

Андрей несколько минут сидел в тишине, прислушиваясь к Ванькиному дыханию, оглядывал детскую комнату, словно мог увидеть в ней что-то необычное, затем поднялся, поправил край одеяла, чтобы на пол не упало, и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

В комнате Ксении не было, он пошёл на её голос, на кухню. Но в коридоре остановился, когда понял, с кем она разговаривает.

— Нет, Дима, всё в порядке. В больницу ездили… Я бы не сказала, что он испугался. — Вздохнула. — Всё в порядке, не волнуйся. Я позвоню…

Она выключила телефон, зачем-то смотрела на него несколько секунд, потом положила на стол. И застыла, разглядывая стену перед собой.

— Ты меня во всём винишь?

Ксения резко обернулась и испуганно посмотрела.

— Что ты сказал?

Андрей вошёл на кухню и сел у окна. Когда стоял, чувствовал себя здесь несколько неуютно, казалось, что плечами стены задевает. Обвёл маленькую кухню взглядом, а сам мучительно пытался подобрать правильные слова.

— У меня ничего не получилось, Ксюш.

— Что значит, не получилось? — удивилась она. — Всё получилось, Андрей!

Он удручённо покачал головой.

— Нет. Нет. Знаешь, у меня такое чувство, будто меня в болото засасывает, всё глубже и глубже.

— Я не хочу это слушать, — воспротивилась она. Отвернулась от него, и даже глаза закрыла.

Говоров печально кивнул.

— Правильно. Ни к чему тебе всё это. — Сжал руку в кулак и упёрся костяшками в стол. — Я всё испортил, я знаю. Я ведь тогда ещё… тогда ещё знал, что глупость делаю. А теперь вот… не знаю, как всё исправить.

Ксения молчала. Продолжала стоять к нему спиной и нервно кусала губы.

Андрей тоже замолчал, чувствуя, как растёт напряжение. Но Ксения продолжала хранить молчание и, по всей видимости, говорить с ним не хотела. Не хотела, чёрт возьми! Её тяготило его присутствие.

Он посмотрел на часы, словно куда-то торопился или Ксения могла это видеть. Тяжело поднялся.

— Ладно, — заговорил он, охрипшим от внутреннего перенапряжения голосом, — я пойду. Я… завтра позвоню утром и решим… Может, я завтра Ваньку заберу из сада?

Степнова пожала плечами, так и не повернувшись к нему. Была напряжена, вся сжалась, и стала похожа на прежнюю Ксению, растерянную и испуганную. Андрей заставил себя выйти из кухни. Ушёл в прихожую, нашёл на стене выключатель и включил свет. Остановился перед зеркалом и посмотрел на своё отражение. Провёл рукой по волосам. А потом, поддавшись порыву, вернулся на кухню. Подошёл к Ксении и взял её за плечи. Она вскинула на него удивлённый взгляд, но его руки сжались крепче, а сам Андрей выглядел очень взволнованным.

— Я не знаю, как мне вернуть всё назад. Наверное, это невозможно. И я сам в этом виноват! Но… Я тебя люблю.

Она открыла рот, в изумлении глядя на него.

— Андрей… ты что?

Он вглядывался в её лицо, отметил недоверие, вспыхнувшее во взгляде наряду с изумлением.

— Я люблю тебя. — Наклонился к ней и зарылся носом в её волосы. — Люблю… я дурак, Ксюш. Ты понимаешь? Я… у меня слов нет, я не знаю, что сказать. Я не знаю, как прощения у тебя просить… как вернуть всё. Ты меня слышишь?

Она отчаянно замотала головой, никак не могла прийти в себя, боялась к нему прикоснуться. Андрей говорил какие-то невероятные вещи, которые отзывались в душе ударами колокола. Каждое "люблю" лишало дыхания и рассудка. Наверное, он сошёл с ума… Как он может говорить ей такое?

— Я без вас умру… без тебя, без Ваньки. Я уже умираю. Я думать ни о чём не могу, делать не могу ничего, меня ничто не радует. Я работаю, работаю, как проклятый и всё… получается. Ты правильно говоришь — получается! Но я понимаю, что делаю что-то не то. В пустоту. — Губы прошлись по её щеке, Ксения закрыла глаза и всё-таки обняла его, навалившись на его плечо. — Я так виноват перед тобой, — шептал он. — Я струсил…

— Андрей, что ты говоришь?

— Правду. Я все эти месяцы жил с этим чувством вины. Я всё мог изменить тогда, даже в день свадьбы, но испугался… думал об этом. И испугался. Прости меня.

Говоров странно осел, Ксения не сразу поняла, что происходит, а он уже опустился на колени и уткнулся лицом в её живот. Ксения оторопела. Руки подняла, боясь к нему прикоснуться. Казалось, дотронется и произойдёт что-то страшное. И так уже… на грани реальности.

— Андрей, встань, — дрожащим голосом попросила она. — Встань!

Он бурно дышал, обжигая её живот горячим дыханием и молчал. Ксения смотрела на черноволосую макушку, потом осторожно прикоснулась к его волосам. Но тут же руку отдёрнула.

— Андрюш, встань. Я тебя очень прошу… Я сейчас с ума сойду!

Говоров медлил, Ксения подняла руку и вытерла слёзы. Потом с трудом расцепила его руки на своей талии. Снова смахнула слёзы.

— Андрей, пойдём спать. Я… правда, не могу говорить сейчас. Пойдём спать.