ГЛАВА 2

Его помощница свалилась ему на руки, Андрей подхватил её, как пушинку и в растерянности затоптался на месте, не зная, что делать. Голова девушки была откинута назад, руки безвольно повисли, и Андрею никак не удавалось заглянуть ей в лицо, чтобы понять, на самом ли деле она без сознания. Сделал несколько шагов к двери, потом вернулся обратно к столу и положил на него Ксению. Наконец посмотрел в её бледное лицо, почти бескровное и вот тут уже перепугался до ужаса.

— Вика! — крикнул он свою секретаршу. Ему самому собственный голос показался истерическим. — Виктория! — а сам продолжал осторожно похлопывать Ксению по щекам. Но в себя она не приходила, и Андрея это ещё больше напугало. — Ксения, Ксения, вы меня слышите?

Дверь со стуком распахнулась, и Говоров услышал дробный стук каблучков своей секретарши. Она ворвалась в кабинет и выкрикнула:

— Что случилось?

— Воды дай, быстрее! И… — Он со страхом и сомнением посмотрел на лежащую без чувств девушку и мгновенно принял решение. — "Скорую" вызови!.. Воду я сам…

Вика непонимающе таращилась на Степнову, и Андрею пришлось рыкнуть на неё, чтобы она опомнилась и кинулась выполнять его поручение. Виктория выскочила из кабинета, схватилась за телефон, а Андрей вспомнил про воду. Метнулся к графину с водой, плеснул в стакан, большую часть пролив на пол, вернулся к девушке и замер рядом с ней с этим дурацким стаканом в руке. И что делать? Вылить на неё?

Обернулся, когда услышал шаги Вики. Она тоже выглядела перепуганной и ошарашенной, а встретив его взгляд, кивнула:

— Они едут. — И кивнула в сторону Ксении. — А чего это с ней?

Говоров лишь отмахнулся.

До приезда "Скорой" Ксения так в себя и не пришла. Андрей боялся к ней подойти и что-нибудь сделать, боялся навредить, только аккуратно перенёс на диван и уложил, подложив ей под голову свой пиджак. Свернул его и подложил. Виктория прыгала рядом и давала дурацкие советы.

— Ноги, ноги ей надо поднять!

— Зачем?!

— Не знаю! Надо!

Суматоха поднялась живо, вслед за врачами "Скорой" в президентской приёмной возникли переполошённые сотрудники и обеспокоено загалдели. Андрей в какой-то момент не выдержал, вышел из кабинета и заорал на них. Все притихли.

Ксении сделали укол, и вскоре она пришла в себя, Говоров вздохнул с облегчением. Правда, оказалось, что радоваться рано.

— Надо везти в больницу, — сказал моложавый врач, подходя к нему.

Андрей сглотнул.

— Что-то серьёзное?

— Потеря сознания — это всегда серьёзно. А по вашим словам без сознания она была достаточно долго.

Говоров потёр грудь в районе сердца.

— Ясно…

— Но вы не волнуйтесь. Думаю, это скорее всего из-за жары. Сейчас многие в обморок падают, а девушка довольно слабенькая.

— Что значит, слабенькая? — растерялся Говоров.

Врач вздохнул и одарил его странным взглядом. Потом обернулся на Ксению, которая лежала на диване, прикрыв лицо рукой, пытаясь прийти в себя. Андрей проследил за взглядом доктора и нахмурился. Попытался припомнить, вчера Ксения была такой же бледной и с кругами под глазами или это только сегодня с ней случилось? Бесполезное занятие.

Услышав про больницу, Ксения попыталась возразить, что-то говорила, точнее бормотала, но была слишком слаба и как Андрей не прислушивался, так и не смог ничего разобрать. Она же испуганно таращила на него глазёнки, они странно блестели за стёклами очков, и от этого лихорадочного взгляда Андрей терялся. И всё цеплялась за него, хватала за руку, и Говоров сам сжал её пальчики и подивился тому, какие они тонкие и ледяные. Именно её холодные руки почему-то и уверили его в том, что Ксении плохо. На самом деле плохо.

— Андрей Конст. тантинович, — прошептала она, облизав пересохшие губы. — Я не поеду… в больницу не поеду.

Он наклонился к ней, посмотрел в глаза и решил, что она просто боится.

— Ксения, послушайте меня, так будет лучше. И врач настаивает. Так что это не обсуждается.

Она вдруг заплакала и покачала головой. Посмотрела куда-то за его плечо, Андрей обернулся и увидел Викторию, которая старательно ловила каждое их слово. Он снова взглянул на Ксению и неожиданно для самого себя, предложил:

— Хотите, я с вами поеду?

А она кивнула и снова вцепилась в его руку.

И он поехал. Поехал в больницу, за машиной "скорой помощи", а по дороге гадал — на кой чёрт он туда едет? Посидеть в коридоре, чтобы его помощнице стало поспокойнее?

По сути так и вышло. Ксению сразу увели в какой-то кабинет, а перед Андреем дверь захлопнули, и больше часа он промаялся в коридоре, изучая не совсем позитивные плакаты, информирующие о разных неприятных болячках. Телефон разрывался, звонил его заместитель, Света, потом даже кто-то из сотрудников позвонил и попробовал выяснить, что с Ксенией. А затем появился врач, на сей раз женщина, и с ходу деловито заявила:

— И нечего вам здесь сидеть, молодой человек. Жену мы вашу сегодня не отпустим. Да и завтра тоже. Что будет на следующей неделе.

Говоров смущённо кашлянул.

— Вообще-то, это не моя жена…

— Это детали, — отмахнулась врач. Она явно куда-то спешила и говорила торопливо, и Андрей никак до конца не мог понять, что от него в данный момент требуется. — Ей надо вещи привезти, мы её в терапию положим.

— Подождите, что с ней?

Женщина приостановилась и напустила на себя побольше серьёзности.

— Мы конечно обследование проведём, но на первый взгляд нервное истощение. Думаю, диагноз подтвердится. Поколем её витаминками, оправится. А вещички привезите.

Андрей вздохнул.

— Хорошо… А увидеть мне её можно? Хотя бы на несколько минут.

Эта его просьба вызвала лёгкое недовольство, но потом врач кивнула.

— Хорошо. Пока она в смотровой, можете зайти. Но только недолго, она плохо себя чувствует.

Он неожиданно обрадовался. Сейчас увидит Ксению, осознает, что она в надёжных руках медиков и наконец, отправится восвояси со спокойной душой. А домой к ней какую-нибудь сотрудницу зашлёт. Пусть "дружный коллектив" занимается больной сослуживицей.

Ксения лежала в смотровой на кушетке. Выглядела всё такой же бледной, строгий деловой костюм был изрядно помят и смотрелся уже не столь презентабельно, как обычно. Гладкая причёска растрепалась, а очки Степнова сняла и сжимала их в кулачке. Глаза всё так же лихорадочно блестели, а когда он вошел, и Ксения его увидела, её глаза как по заказу наполнились слезами. Она попыталась сесть, но потом оставила эти бесполезные попытки и снова прилегла.

— Андрей Константинович, как хорошо, что вы не уехали, — дрожащим голосом проговорила она, а Говорову захотелось поморщиться с досады. Больная и плачущая женщина — это выше его сил. Но вздох он сдержал, прошел и сел на колченогий стул у стены напротив.

— Ксения, вы успокойтесь. Врач сказал, что вам просто надо отдохнуть. Полежите несколько дней…

— Андрей Константинович, пожалуйста, скажите им, чтобы они меня отпустили.

Он от неожиданности фыркнул.

— Ксения, это глупо. Нельзя так бояться.

— Я не боюсь… — Степнова замолчала, видно говорить ей было трудно. Глубоко вздохнула. — Андрей… Константинович, мне нельзя, мне домой надо. Родители уехали… в санаторий… мне домой.

Говоров непонимающе помотал головой.

— Тем более. Ксения, прекращайте!..

Она снова заплакала и сказала:

— Мне ребёнка не на кого оставить…

Андрей снисходительно улыбнулся.

— Вам надо отдохнуть. Вас чем-то обкололи…

А она неожиданно всхлипнула навзрыд.

— У меня ребёнок… Он в садике сейчас… Ему четыре года… Его даже забрать нек-кому…

Он всерьёз задумался, но смотреть на неё продолжал с недоверием.

— Чей ребёнок?

— М-мой…

— У вас есть ребёнок? — почему-то шёпотом, видимо от удивления, переспросил он.

Ксения кивнула, продолжая заливаться слезами. Плакала даже не от горя, слёзы сами по себе текли из глаз, её всю трясло, и это было больше похоже на истерику, и успокоиться у Ксении никак не получалось.

Говоров прерывисто вздохнул, глядя на свою помощницу во все глаза. Она рыдала, а он пытался выдать хоть какую-то дельную мысль.

— Что, совсем некому забрать?

Она снова всхлипнула и покачала головой.

— Я не могу в больнице оставаться…

Андрей поднялся и прошёлся по комнате, взъерошил волосы.

— Та-ак…

— Мне домой…

— Перестаньте! — не выдержал он. — Вы сидеть не можете, не то что… ребёнком заниматься. Какой от вас толк дома? Вы сделаете два шага и упадёте.

Степнова заревела.

— Я не могу звонить родителям, они только вчера уех-хали…

Андрей посмотрел на неё.

— А… отец ребёнка?

Она вмиг затихла. Помотала головой.

Андрею вдруг стало неудобно от своего вопроса.

— Сколько вы говорите ребёнку?

— Ч-четыре. Ваня…

— Ваня, — повторил он. Вздохнул. — Ладно, нечего реветь. Ничего страшного не случилось, — это он сказал скорее для себя, чтобы успокоиться. — Подумаешь, ребёнок. Вокруг уйма народа.

Ксения осторожно перевернулась на спину и вытерла слёзы. Всхлипнула и обречённо сказала:

— Он не останется с чужими… никогда не оставался.

Говоров побарабанил пальцами по облезлому подоконнику.

— Так, давайте не будем истерить, — наконец сказал он. — Сегодня вас никто не отпустит, да и вы никуда уйти не сможете. Вы стоять не можете… Давайте всё оставим до завтра, возможно, вам станет лучше.

— А сегодня?

Андрей крякнул.

— Я заберу ребёнка. В конце концов, он побудет у меня. Эту ночь, — быстро закончил он.

Ксения приоткрыла рот, но ничего не сказала. Потом всё же прошептала:

— Андрей Константинович…

Он замахал руками:

— Ксения!..

Дверь неожиданно открылась и заглянула врач. Нахмурилась, увидев его.

— Вы ещё здесь? Я же просила — недолго.

— Я уже ухожу, — успокоил её Андрей. Подошёл к Ксении и быстро заговорил. — Я его заберу, и посижу с ним… Если не справлюсь… позвоню кому-нибудь. И нечего волноваться. Пока я езжу в садик, вас переведут в отделение, и попозже я его к вам привезу и тогда мы уже всё обсудим. Договорились?

Она бестолково таращилась на него.

— Зачем вы это делаете?

Он замялся.

— Потому что я помню, что вы сделали для меня… вы мне помогли. Я вам должен.

Она закрыла глаза и отвернулась.

— Ксения, вас устраивает такой вариант?

— У меня нет выбора… Спасибо…

— Пока не за что, — обречённо вздохнул он.

Вместо того, чтобы наконец удалиться и своим присутствием перестать раздражать медицинский персонал, Говоров вновь уселся на стул и они с Ксенией принялись звонить в детский сад.

— Вы только его не пугайте, хорошо? — лихорадочно бормотала Степнова, снова уцепив его за руку. — Не говорите… что мне плохо.

Андрей снова вздохнул и кивнул.

— Хорошо.

— Я сама скажу…

— Молодой человек, — уже в пятый раз, возвысила голос женщина-врач. Говоров обернулся на её голос и поднялся.

— Да, я ухожу… Ксения, вы не волнуйтесь, всё нормально будет. Неужели я с ребёнком не справлюсь? — сказал и замолчал, уловив неуместную браваду в своём голосе. Взглянул на Ксению, и ему вдруг показалось, что она начинает хмуриться. Мотнул головой, немного нервно улыбнулся и вышел из смотровой.

— Денис, я сегодня на работу не вернусь, — говорил он в телефон своему заместителю и давнего другу, садясь в машину.

— Она при смерти? Что ты с ней сделал? — Видно и до Горского уже дошли слухи о том, что он довёл свою помощницу до обморока.

— Прикуси язык, идиот. Ксения останется в больнице.

— Ты ещё с ней?

— Нет… У меня дело. — Андрей вдруг понял, что совсем не хочет рассказывать Денису о ребёнке Степновой, которая в одну минуту превратилась из идеальной, пусть и себе-на-уме секретарши в женщину с ребёнком. Мать-одиночку. Но это как раз не особенно удивляло, а вот сам факт материнства…

— Андрей, ты что-то ещё хочешь мне сказать?

Андрей понял, что задумался и позабыл о том, что разговаривает с Денисом по телефону. И сидит в машине, засунув себя в салон автомобиля только наполовину, одна нога до сих пор оставалась на асфальте.

— Да нет, просто хотел предупредить, — сказал он, захлопывая дверцу. — Скажи Виктории, чтобы отменила все мои встречи на сегодня… И на утро.

— Ничего себе, — присвистнул Денис. — Светка только утром улетела, а у тебя уже неотложные дела?

— Если бы… Всё гораздо хуже.

Закончив разговор, Андрей вырулил со стоянки, влился в плотный поток машин. Скорости почти никакой, зато есть время подумать. В голове полная каша и что-то назойливо-беспокоящее. Что именно ему не нравилось во всей этой ситуации, Андрей до конца разобраться не мог. Так всегда бывает, перемены и проблемы накатывают неожиданно, и ты теряешься и в первый момент невозможно понять, как с ними справиться. И нужно ли справляться вообще. Касаются ли эти проблемы его лично, а если нет — то какого чёрта он в это ввязывается?

Потому что на самом деле обязан. Обязан Ксении Степновой, если не по гроб жизни, то по самую маковку точно. Ведь она его поддержала, помогла в нужный момент и Андрей никогда не забудет, как они просиживали ночи напролёт, бились над бизнес-планами и пытались придумать, откуда взять деньги, чтобы выплатить зарплаты сотрудникам. Полгода работы в нервных, авральных условиях. А Ксения никогда не жаловалась, ни разу. Засыпала над отчётами, но не жаловалась.

Одно время Денис не раз намекал ему на то, что Степнова просто-напросто влюблена в него, в Андрея то есть. Вот и старается, готова прописаться на работе. Говоров в ответ фыркал. А даже если и влюблена?.. Ничего плохого в этом нет. Надо прививать девочке хороший вкус.

Ксения Степнова казалась ему смешной. И чуточку нелепой. Особенно в первое время. Она одевалась простовато, вела себя непонятно, а мыслила нестандартно. Когда он взял её на работу, поневоле стал с удивлением присматриваться к ней. Не понимал, как можно быть настолько оторванной от реальной жизни, живя в Москве. В Москве, где жизнь не останавливается ни на минуту, даже глубокой ночью. Где всё меняется каждый божий день и за этими переменами надо как-то поспеть… необходимо поспевать, если хочешь быть в первых рядах. Если не хочешь прослыть неудачником.

Он не хотел. А вот Ксении, кажется, на это было абсолютно наплевать. Она жила в каком-то своём мирке и беспокоилась совсем о других вещах. Она вовремя приходила на работу, почти ежедневно задерживалась, с головой заныривая в свои отчёты. Выглядела секретарём и ни кем другим, в своём скучном, сером костюме.

Пару раз они с Горским, мучаясь от скуки, обсуждали Степнову. И неизменно удивлялись тому, что для своего возраста она невероятно наивна. И невинна. У неё даже парня не было, что было достоверно известно, наверное, каждому сотруднику в их офисе. Денис поклялся, что лично слышал шушуканье женщин в курилке, когда они сокрушались по поводу того, что Ксения даже не подумала согласиться, когда они хотели устроить ей свидание вслепую.

Ксения Степнова первые несколько месяцев своей работы в компании, вообще была объектом пристального внимания окружающих по причине своей неординарности и замкнутости. Всем хотелось узнать какую-нибудь её тайну, понять, о чём она думает и чем живёт. Но Степнова стойко свои тайны хранила и, в конце концов, окружающие бросили бесполезные попытки влезть в её душу и голову, придя к выводу, что рассказывать ей попросту нечего. Ну, какие тайны могут быть у синего чулка? У неё даже парня не было. Все мысли только о работе.

А теперь выяснилось, что при полном отсутствии личной жизни, у неё имеется ребёнок. Четырёхлетний.

Андрей попытался припомнить, сколько Ксении лет. Двадцать четыре, двадцать пять?..

Совершенно непонятно, почему она из своего сына тайну сделала. А когда он про отца мальчика спросил, прямо подобралась вся, напряглась. Значит, тут всё не так гладко.

Говоров хмыкнул и выставил локоть в окно. Как-то не получалось у него думать о Ксении Степновой, как о матери, а тем более уж… нет, не о жене. Как о любовнице. Тут всё-таки одно вытекает из другого…

Даже думать об этом странно и слегка неловко.

Странно даже то, что он вообще думает о своей помощнице. И решает её проблемы… Хотя к этому надо относиться спокойнее, долг, как говорится, платежом красен. Когда-то она ему помогла, теперь пришло время и ему постараться.

В детский сад Ксения звонила в его присутствии, чтобы предупредить воспитателей о том, что её ребёнка сегодня будет забирать чужой человек. И, наверное, его приезда ожидали, потому что, как только он позвонил в дверь (и это тоже было достаточно странно, но чтобы попасть в детский сад, войти пришлось не через главный вход, а обойти здание и подняться на третье крыльцо — непременно третье крыльцо слева! Дверь обита зелёной кожей! — и позвонить в звонок), дверь практически сразу распахнулась и навстречу вышла миловидная женщина лет пятидесяти, в белом, похожем на больничный, халате. Но Говоров всё-таки успел, стоя на крыльце, обвести взглядом детскую площадку, разделённую ровно-подстриженными кустиками на отдельные участки. И снова подивился тому, что он здесь делает.

Что он вообще делает в детском саду? Ерунда какая-то…

— Вы Андрей Константинович? — улыбнулась ему женщина, пропустила его внутрь и подала свою руку в знак приветствия. — Меня зовут Алла Витальевна. Я воспитатель Вани.

Говоров руку пожал и деловито кивнул.

— Очень приятно, — и снова принялся оглядываться. Небольшая комната обставлена маленькими деревянными шкафчиками, на дверцах которых таблички с именами и рисунки. Длинные и низкие лавки расставленные буквой П, в углу детские лопатки и пластмассовые ведёрки с формочками, на стенах тоже развешаны детские рисунки.

У Говорова реально схватило зубы.

— А что с Ксюшей? — спросила Алла Витальевна, оторвав тем самым Андрея от невесёлых мыслей. Он вздрогнул, но потом заставил себя улыбнуться.

— Ничего страшного, просто переутомилась, да ещё жара…

Алла Витальевна с пониманием кивнула.

— Да, этого следовало ожидать… Я ей сколько раз говорила — надо иногда и собой заниматься, а не только… — свою мысль она так и не закончила, хотя Говоров был бы не прочь дослушать до конца. Но тут Алла Витальевна вспомнила, что она в первую очередь воспитатель, и сказала: — Ваня уже проснулся, покушал, так что можете его забирать. Сейчас я его позову.

Говоров вздохнул и остался ждать в "прихожей", даже не заинтересовался, и заглядывать в игровую комнату не стал. Вот только неожиданно занервничал как-то и судорожно кашлянул в кулак. Во что-то он ввязался? Он детей в принципе не любит, а тут сам себе проблему нашёл. Это сколько же часов ему о мальчике заботиться придётся? Андрей невольно взглянул на наручные часы. Сейчас только четыре.

И вдруг его озарило — надо позвонить маме, мама детей любит! Вот и решение проблемы. Это как-то подбодрило, даже воодушевило.

— Андрей Константинович.

Он обернулся, чувствуя себя почти спокойно.

— Вот Ванечка.

Говоров опустил глаза и посмотрел на мальчика. Хотел улыбнуться, так как обычно улыбался детям своих знакомых и друзей, но встретил пытливый, как ему показалось, совсем не детский взгляд, и растерялся. Мальчик с любопытством разглядывал его, чуть наклонив голову и сложив руки на груди. А Андрей вдруг понял, что у него глаза, как у Ксении.

Алла Витальевна погладила мальчика по голове.

— Ванюша, переодевайся, Андрей Константинович отвезёт тебя к маме.

Ребёнок ещё поразглядывал Андрея, потом молча допрыгал до своего шкафчика и открыл его. Говоров с настороженностью за ним наблюдал.

— Завтрак в девять. Опаздывать у нас не принято, — поучающим тоном начала воспитательница. — Ваня, не забудь нарисовать рисунок на занятие.

Тот кивнул, прыгая на одной ноге, пытаясь попасть другой в штанину.

— Алла Витальевна, — окрикнули из группы, и воспитательница обернулась. Кивнула кому-то и посмотрела на Андрея.

— Дальше вы сами справитесь?

Говорову ничего не оставалось, как кивнуть.

— Ну и хорошо. Завтра не опаздывайте. Ваня, до свидания.

— До свидания, Лала Таллна.

Андрей удивлённо посмотрел, впервые услышав его голос.

— Андрей Константинович…

— До свидания. Спасибо.

Дверь в группу закрылась, и Говоров остался наедине с ребёнком. Тот подтянул шорты и сел на лавку, придвинул к себе сандалии. И всё делал молча, даже глаз на него не поднимал. А Андрей из-за этого чувствовал себя неловко и в итоге пришёл к выводу, что ребёнок унаследовал странный необщительный характер матери. Но тут Ванька совершил неожиданный поступок, по мнению Говорова. Сунул ногу в сандалию, а ногу вытянул и в ожидании поглядел на Андрея. Тот вздохнул, тут же сообразив, чего ребёнок от него ждёт. Подошёл, присел перед ним на корточки и застегнул. Потом застегнул сандалию на другой ноге.

— А ты кто? — неожиданно спросил мальчик. Говоров вскинул на него удивлённый взгляд.

— Меня зовут Андрей. Я… друг твоей мамы.

— А-а, — глубокомысленно протянул ребёнок, продолжая пристально его разглядывать. — А мама где?

— Сейчас мы к ней поедем, — не стал вдаваться в подробности Андрей, испугавшись, что мальчик может удариться в слёзы, услышав, что мама его в больнице.

Ванька поднялся, извлёк из шкафчика кепку и листок бумаги, который протянул Андрею, и первым пошёл к выходу. Поднатужился, чтобы открыть тяжёлую дверь и выбежал на улицу. Андрей вдруг перепугался, что он кубарем скатится с крыльца, и кинулся следом, но Ванька спокойно спускался, держась одной рукой за перила. Говоров вздохнул с облегчением. И перевернул лист бумаги, который держал в руке. Это оказался рисунок. Детской рукой было нарисовано несколько существ, силуэтами отдалённо напоминающих людей. Двое больших, а в середине маленький. И все якобы держались за руки.

Андрей вновь почувствовал себя неуютно. Какое-то нехорошее предчувствие возникло…

— Ты идёшь или нет? — возмутился ребёнок и от нетерпения топнул ногой. Потом протянул к нему руку.

— Иду, — отозвался Андрей и быстро спустился по ступенькам. И послушно взял мальчика за руку.