"Падшие ангелы ценятся выше" - читать интересную книгу автора (Ly U.)

U. Ly Падшие ангелы ценятся выше

Издали город казался серо-коричневой громадой, мрачной, грязной и подавляющей. Совсем не случайно его название "Бран" означало "хмурый" на одном из древних языков. Небо в этих местах редко бывало чистым, холодные северные ветры гнали непогоду, и над Браном триста дней в году висели тяжелые тучи.

Этот день не отличался от остальных, и все тот же мрачный пейзаж встречал взгляд многочисленных путников. Было странно, как среди всей этой хмурости никто не замечал маленького белого перышка, гонимого жестокими порывами ветра.

Звонко-белое, чуть более серебристое к середине перышко послушно кружилось в воздухе, все дальше и дальше уносимое к враждебным стенам города.


Дверь Якоба Аптекаря сотрясалась под чьими-то настойчивыми ударами. Колдун оторвался от книги и с раздражением снял очки. Кого еще черти принесли в такое время? Якоб никогда не принимал посетителей после заката солнца, и ничто не могло его заставить изменить своим привычкам: ни какое-либо количество золотых, ни чей-либо родственник, находящийся при смерти. Если помогать каждому, для себя времени не останется. Первое время, когда колдун только поселился в Бране, люди шли к нему за помощью в любое время, но потом поняли, что после заката их здесь никто не ждет. Репутация Якоба испортилась, зато вся ночь была в его распоряжении.

Стук в дверь прекратился, а колдун так и не двинулся с места, он не без оснований надеялся, что полуночный визитер вернется восвояси, так и не попав в дом. Как оказалось, надежды были напрасны, потому что дверь вновь подверглась натиску с улицы:

— Якоб, открывай! Важное дело!

Аптекарь узнал голос Вальна, с которым некогда прожил бок о бок пять с лишним лет, постигая сложнейшее искусство колдовства. Вот только Якоб совсем не испытывал симпатии к приятелю школьных лет. Вместо того чтобы стать хоть мало-мальски уважаемым колдуном, Вальн заделался наемником.

Якоб вздохнул и пошел открывать дверь. Раз Вальн пришел в такое время, значит дело действительно важное, а если нет, то наемник пожалеет об этом. Аптекарь снял засов и распахнул дверь. На пороге стоял взъерошенный мужчина с целой сетью мелких шрамов на лице, его кожаная одежда была хоть и запыленной, но новой. Вальн шагнул в дом без приглашения и тут же уселся в кресло напротив камина. Якоб промолчал и, снова заперев дверь на засов, вернулся к своему столу.

— Рассказывай, — без всякого приветствия бросил Аптекарь.

— Да, собственно, рассказывать нечего, — наемник порылся в карманах свой одежды и извлек грязноватую на вид тряпицу, — Это я нашел неподалеку от города.

Якоб брезгливо взял, протянутый ему кусочек материи, развернул… В свете камина сверкнуло серебром маленькое белое перышко, словно снежинка, невесть каким образом занесенная в этот осенний город. Аптекарь бережно устроил перышко в середине своей ладони и коснулся пальцами, а затем поднес его к лицу и понюхал. Пахло морозом и льдом, чем-то чистым и свежим, как день середины января.

— Оно настоящее, — наконец выдохнул колдун.

— Это я и сам определил, — безразлично пожал плечами Вальн, но его почти желтые глаза алчно блеснули, — Вопрос в том, сколько ты мне заплатишь за его хозяина?

— Ты собираешься поймать ангела? — Аптекарь завернул перышко обратно в тряпицу.

— Такой случай выпадает не часто, надо им пользоваться.

— А ты уверен, что справишься?

— Брось, Якоб, ты прекрасно знаешь, что я всегда был сильнее тебя, да и способней тоже.

— Но тебе это не очень помогло.

— Сколько, Якоб?

— Тысяча золотых за белого и две тысячи за темного ангела, — Аптекарь улыбнулся одними губами.

— Перо белое, Якоб, это светлый.

— А ты никогда не задумывался, откуда берутся темные ангелы?


Когда на Бран опускалась ночь, казалось, что северные ветры становились еще холоднее, они пробирали до костей, заставляли каждую клеточку тела дрожать и искать тепла.

Миэль не чувствовал холода, как не чувствовал жары и многих вещей таких обычных для человека. Ему всегда было интересно, каково это быть человеком. Он сидел на крыше, и ветер перебирал перья на его бело-серебрянных крыльях, заставлял трепетать ленты его одежды, касался фарфоровой кожи и пепельных волос. Где-то там, внизу, бродили поздние прохожие, не замечавшие, что над их головами примостился настоящий ангел. Да и как тут заметишь, если только избранным дано увидеть этих существ.

Миэль раскрыл крылья и взлетел над городом, он искал и был уверен, что скоро найдет. Маленькая звездочка в большом и хмуром городе, еще горит, еще теплится, но это не надолго… Надо успеть, надо помочь.

Там, где пролетал ангел, людьми овладевали спокойствие и безмятежность, пусть и не на долго, пока крылатая тень задерживалась над их головами.


Вальн шел, засунув руки в карманы и низко опустив голову. Дело, за которое он взялся, не давало покоя. Поймать ангела — само по себе непростое задание, а уж изменить цвет его крыльев… Наемник поплотнее закрыл кожаную куртку, ночами было очень холодно. Придется постараться. Давно пора что-то менять в своем образе жизни, и деньги Аптекаря ему в этом помогут.

Вальн многое знал об ангелах. Они появляются не часто и только ради какого-то особенного человека, важного, чистого, помогают ему и оберегают его. От одного присутствия светлого ангела человеку становится лучше. Надо было непременно узнать, к кому прилетел ангел. Наемник шел по его следу, это было легко. Словно мерцающая дорожка, за ангелом тянулась полоса умиротворения, тихого счастья и легкости. Это ощущалось в воздухе, это было заметно в глазах и лицах людей, и даже казалось, что в городе стало теплее.


Рассвело уже давно, и где-то внизу гудела базарная площадь. Люди сновали взад-вперед по своим непонятным людским делам, такие маленькие и такие нелепые. Миэль примостился рядом со шпилем городской ратуши, он нашел то, что искал, и сердце его переполнялось радостью. Он успел! Хотя оставалось совсем немного, чтобы огонек погас… Он успел.

Ангел не отрывал своих светлых глаз от площади внизу, где трое детей развлекали представлением прохожих: рыжеволосый вихрастый мальчишка играл на дудочке, одна девочка танцевала, а другая пела… пела так, что многие завороженные ее голосом, останавливались около этой троицы, чтобы послушать, но медяки летели в небольшую плетеную корзинку скупо.

Ангел улыбался, слушая пение девочки. Вот она! Маленькая, нескладная, тоненькая как тростиночка, одетая в потрепанную залатанную одежду. Вот она! У нее большие серые глаза и темные круги под ними, у нее бледная кожа и впалые щеки. Вот она! Ей холодно, ее мучает голод, но все же она светится изнутри.


Сегодня Нира чувствовала себя счастливой. Не смотря на пасмурный день, казалось, стало немного теплее, ноги не так зябли в давно прохудившихся ботинках, а ветер, казалось, наконец-то пощадил латанную-перелатанную накидку и перестал продувать ее насквозь. Нира улыбалась, сегодня она будет петь лучше, и, возможно, они больше заработают себе на ужин.

Дудочка Важека играла звонче и бойчее, чем обычно, а Марта танцевала так, что многие останавливались посмотреть. У Марты очень красивые длинные волосы… Нира со вздохом провела рукой по своим торчащим коротким ежиком. И Марта умеет танцевать… Нира всегда хотела танцевать, но совсем не зря ее называли Хромоножкой.

И все-таки сегодня очень хороший день.


Вальн притаился в тени одного из домов напротив ратуши. В первый момент, когда он увидел ангела рядом со шпилем, у него перехватило дыхание, и накатило какое-то ранее неведомое чувство восторга, он не мог отвести взгляда от фигуры с белыми крыльями. Но потом наваждение прошло, и наемник смог снова трезво мыслить.

Судя по всему, ангел нашел своего подопечного, оставалось только определить, кто это. Вальн оглядел площадь — кто-то должен выделяться из толпы. Если ангел его видит, то сможет и он. Наемник постарался представить, кого может искать ангел — кого-то чистого и светлого, как он сам. Вальн снова оглядел площадь: на этот раз выделялись трое детей, попрошайничающих перед рынком, особенно худая девчонка с короткими мышиного цвета волосами. Кажется, это она.

Вальн усмехнулся: все оказалось гораздо проще, чем он себе представлял. В голове начинал вызревать план: конечно, он не будет делать грязную работу сам, в конце концов, он колдун, а не бандит, для этого можно нанять кого-нибудь другого, а он появится в самом финале, чтобы нанести завершающий удар.

Вальн зажмурился от удовольствия, так что мелкие шрамы на лице стали еще четче — словно кожа была сшита из лоскутков неумелой швеей.

Наемник еще раз взглянул на ангела. И все-таки сегодня очень хороший день.


Нира и Важек шли домой. Сегодня им повезло — к вечеру в корзинке оказалось двадцать медяков и даже один серебряник. Поделили все на три равные части. Марта убежала помогать матери, которая продавала на рынке рубахи.

Дети свернули в узкий, забирающий вверх переулок. Важек слегка умерил свой шаг, чтобы Нира успевала за ним, девочке всегда было сложно подниматься в гору. Откуда-то издали слышались звуки харчевни, и тянуло съестными запахами так, что желудок сжимался и еще настойчивей требовал еды. Но, ничего, сегодня у них будет ужин, сегодня не придется засыпать голодными. Нира с удовольствием нащупала под накидкой плотный мешочек полный медяков.

— Эй, детки! — дети вздрогнули, когда из-за угла выросли две здоровенные фигуры, — Куда спешим?

Нира попыталась повернуть обратно, но толстый бородатый мужик схватил ее за руку. Важек, хоть и был пошустрее, тоже не успел убежать, второй мужик, одетый в меховую куртку, держал его за шиворот.

— Слышали мы тут, что вам сегодня целый серебряник отвалили. Делиться надо, детки, нам без пива вечером оставаться никак нельзя, — толстяк дохнул на девочку запахом какой-то кислятины и рассмеялся.


Миэль наблюдал за сценой, сидя на балконе дома, выходящего в переулок. События вызывали удивление, сегодня не должно было так случиться, просто потому, что он был рядом с ней, просто потому, что он был в этом городе. Ангел нахмурился, под сильным порывом ветра зашуршали перья в его крыльях.

"Успокойся", — нашептывал он Нире, — "Все будет хорошо. Смирись. Отдай им деньги. Твоя жизнь гораздо ценнее этих железок. Успокойся, все будет хорошо".


Нира покорно вытащила мешочек с деньгами из-за пазухи и отдала толстому. Мужик тут же оттолкнул ее от себя, и девочка полетела на холодную грязную мостовую.

— Молодец, девчонка! Вот все бы так!

Второй бандит хорошенько встряхнул Важека:

— Ну, малец, а где твои денежки? — мальчишка упорно молчал, — Что ж тогда придется вытрясать их из тебя.

С этими словами мужик приложил свою жертву о стену. Важек тряпичной куклой сполз на мостовую, из разбитой головы красным ручейком стекала кровь. Толстый подошел к мальчишке и пнул его ногой.

— Тряхни его как следует, Церг, — посоветовал он своему приятелю, — Незачем нам в его лохмотьях копаться.

Бандит в меховой куртке согласно кивнул и снова поднял Важека. По счастью мешочек с монетами тут же выпал из кармана штанов парнишки, и тому не пришлось переносить новых побоев. Грабители загоготали и ушли, оставив Важека лежать посреди переулка.

Нира бросилась к другу. Не убили ли? Но нет, мальчик хоть и был без сознания, но все же дышал.


"Маленькая моя бедная Хромоножка", — грустно вздыхал Миэль, сидя рядом с девочкой в ее убогой каморке, что находилась под самой крышей пекарни. Ангел ласково гладил Ниру по голове, пытаясь хоть немного успокоить, но слезы все также катились из ее огромных серых глаз. Она вспоминала, как тащила беспомощного Важека по холодным улицам, как ей было тяжело и больно, вспоминала испуганное бледное лицо матери Важека. Мальчик так и не пришел в сознание.

Нира плакала, и ничто в целом мире не могло ее утешить.

"Бедная, бедная моя Хромоножка", — Миэлю вдруг показалось, что он почувствовал холод этого города, но потом это чувство сразу прошло — ангелы не знают холода.

Кто-то вмешивается в судьбу этой девочки, кто-то хотел сломать ее. Ангел тихо покачал головой, он оказался практически бессильным, так не должно было случиться.


Солнце впервые за многие месяцы прорвалось сквозь блокаду северных туч, и над Браном распахнул свое покрывало приветливый осенний день. Это было как праздник посреди серых безликих будней, и даже сердечко Ниры немного оттаяло, она робко улыбалась теплому солнцу.

Ночью Важек пришел в себя, у него было сломано несколько ребер, но доктор пообещал, что при должном уходе через несколько месяцев мальчик совсем поправится. Вот только доктор стоил дорого, и родителям Важека пришлось отдать последнее, что у них было. Нира пообещала себе, что тоже будет собирать деньги на лечение друга. Пусть и сложно будет петь без дудочки, но она сможет. Нира злилась на Марту. Негодная девчонка, узнав о том, что случилось с Важеком, отказалась выступать на базарной площади и отправилась помогать матери шить рубахи. Ну и пусть ее, много ли проку от танцев.

Хромоножка сидела на нижней ступеньке лестницы городской ратуши. Внутри снова было тепло-тепло, а в душе звенели тонкие струнки, в таком состоянии получались красивые песни, аккомпанементом к которым служил звон медных монеток. К полудню набралось двенадцать медяков, а еще через два часа к ним добавился золотой. Нира не могла поверить своему счастью, хотелось броситься на шею к господину, кинувшему дорогой кругляшек. Правда, странный был какой-то господин, в кожаной одежде, с холодными желтыми глазами и сетью тонких шрамов на лице. Но разве не все равно, как он выглядел. Нира светилась от счастья. Можно отдать этот золотой Важеку, и тогда он скоро поправится, и они снова станут выступать на базарной площади.

Нира встала со ступенек. Сегодня она будет умнее, надо уходить до темноты. Первым делом зайти к Важеку, а потом уже домой. Девочка шла по узким улочкам и постоянно оглядывалась, казалось, что за ней следят, но вокруг было много людей, в такое время никто ее не тронет. Хромоножка немного расслабилась. Все будет хорошо.

Нира и пикнуть не успела, как кто-то схватил ее в охапку и потащил в ближайшую подворотню.

— Закричишь, сразу прирежем, — около горла девочки блеснула острая полоска лезвия. Вчерашний грабитель поигрывал ножом, от толстяка все также пахло пивом.


Вальн шел за Хромоножкой от самой площади, сегодня все должно было закончиться, не имело смысла надолго затягивать такое важное дело. Аптекарь не любит ждать.

Наемник давно следил за девчонкой, и все это время ангел не отходил от нее ни на шаг. Иногда от него переставало идти тепло, и в этом Вальн видел хороший знак.

Где-то впереди Петер и Церг поджидали свою жертву.


Миэль совершенно растерялся, он не знал, что ему делать. Его маленькую Хромоножку хотели убить. Он нашептывал ей отдать деньги, но девочка сопротивлялась, она хотела вылечить друга. Такая маленькая и такая храбрая.

Ангел закрыл лицо руками, а из горла едва не вырывались проклятия. Люди, что же вы делаете?!!! Что-то мокрое и холодное покатилось по его лицу — две льдинки, две прозрачные льдинки.


Вальн ликовал! Ангел плакал! А ведь светлые ангелы никогда не плачут, они грустят, но никогда не плачут.

Ну же, пернатый, разозлись, в конце концов! Смотри, как будет умирать твое сокровище! Смотри и осознавай свое бессилие!


— Так ты не скажешь нам по-хорошему, где твои денежки? — улыбался щербатым ртом Церг.

Нира упрямо покачала головой, разве догадаются грабители посмотреть в ее башмаках. Хромоножка улыбнулась.

— Она над нами издевается! — взревел Петер. Нож в руке толстяка дрогнул, и по горлу девочки потекла тоненькая алая струйка.


Наемник ухмылялся, видя отчаяние ангела. Светлый кружил вокруг девчонки и ее мучителей, но ничего не мог сделать. Из его горла вырывались непонятные крики, но никто кроме Вальна не мог его услышать.

Смотри, это кровь — так утекает наша жизнь. Смотри, потому что больше тебе не остается ничего. Смотри и научись чувствовать боль. Проклинай себя! Узнай, что такое ненависть!


— Кончай ее, Петер, — бросил Церг, — Все равно ничего не добьешься.

Толстяк поднес нож к горлу Ниры, но затем ухмыльнулся:

— Это слишком легко, — он всадил нож девочке в живот и, повернув рукоять, заметил, — Так она будет дольше мучиться.


Миэль скорчился от боли, он сжимал кулаки, пока ногти не впились в ладони. Внутри клокотала буря и рвала его на части. Как, как такое могло случиться?!! Его звездочка погасла, они убили ее… Убили! Убили!

Ангел закричал.


Вальн закрыл уши руками, но звук все равно проникал все глубже, потрясая, заставляя сжиматься от невыносимой боли. Наемник понял, что еще немного и у него лопнут барабанные перепонки.

Но крик оборвался так же внезапно, как и возник. Вальн отважился взглянуть на ангела: светлый стоял рядом с грабителями, готовившимися покинуть место преступления, его крылья все также сверкали серебром…, хотя нет, не серебром, сталью. Лицо крылатого было перекошено гневом.

Отлично! Вальн удовлетворенно потер руки. Оставалось совсем чуть-чуть.

Почти неуловимое движение крылом и голова Церга покатилась по мостовой, срезанная стальной остротой перьев. Движение руки, и вот уже на ладони ангела бьется сердце, вырванное из груди убийцы. Вальну стало страшно, настолько ужасающей и прекрасной была картина, представшая перед ним.

Красная кровь на белых перьях и светлых одеждах. Как жаль…да, все-таки жаль.


Миэль держал на руках Ниру и покачивался, будто убаюкивая ребенка. Глаза девочки уже закрылись, хорошо, что она в свой последний день увидела солнце. Ей будет совсем не больно умирать, пока он держит ее на руках.

Ангел плакал, слезы стали солеными и совсем были не похожи на хрусталики льда. Было холодно, и он продрог до костей, в Бране действительно дуют северные ветры, раньше он этого не замечал.

"Бедная, бедная моя Хромоножка, что ты сделала со мной? Что ты сделала с этим миром?"

Девочка умерла. Миэль горестно взмахнул крыльями, и маленькое черное перышко, отливающее сталью, полетело над городом, подхваченное ветром. Его никто не увидит, пока оно будет кружиться в воздухе, незаметное на фоне хмурого города.


Вальн был готов. Заклинание, произнесенное еще прошлой ночью, наполняло его силой, он знал, что сумеет справиться с ангелом. Две тысячи золотых достаточная сумма, чтобы рискнуть.

Ангел сидел к нему спиной, он никого не замечал и был поглощен своим горем, так что наемник сумел подойти совсем близко к нему. Теперь стало видно, что там, где на крылья попала кровь, перья постепенно окрашивались в черный. Зрелище завораживало, и Вальн замер, ему хотелось дождаться, когда на спине у ангела окажутся два полностью черных крыла. Он не спешил, ведь Аптекарь хотел именно темного ангела.

— За что? — наемник вздрогнул, услышав голос, отчетливо прозвеневший в воздухе. Заклинание готово было слететь с кончиков пальцев Вальна, но он почему-то медлил.

Миэль обернулся и, обратив свои полуночно-синие глаза на наемника, повторил свой вопрос:

— За что?

По коже Вальна запрыгали предательские мурашки, но он должен был ответить, прежде чем довести дело до конца:

— Падшие ангелы ценятся выше.

Темный усмехнулся одними губами:

— Падшие ангелы умеют убивать.

02.10.2005