Глава 3 Орбитальная станция. Капитан

Маневры заняли времени столько, что мы успели детально изучить и космические суда, пришвартованные к посадочным терминалам или стоящие в многочисленных ремонтных доках, и саму орбитальную станцию, напоминающую вращающуюся юлу. Её масштабы терялись на фоне сгрудившихся рядом кораблей, но станция обеспечивала жизнедеятельность пятисот человек обслуживающего персонала, и порядка тысячи путешественников находилось на ней постоянно. Кто-то возвращался на Землю, кто-то покидал пределы Солнечной системы, и жизнь на орбите если и не била ключом, то по крайней мере текла ровно и размеренно.

Станция, выглядевшая небольшой поначалу, всё увеличивалась и увеличивалась в размерах. Потом орбитальный самолет развернулся носом к открытому зеву посадочного ангара, и экраны уже не показывали больше ничего, кроме сплошной серой стены — внешней обшивки.

Ровный гул, точно такой же, как и гул любого работающего самолета, едва уловимо изменил тембр, машина стала на шасси, подпрыгнула, понеслись стремительно мимо стены ангара, увитые переплетениями кабелей, мелькнули свитые кольцами огромные шланги, самолет побежал медленнее, миновал вторые ворота ангара, и остановился внутри. Только тут я заметила, что тело плавно опустилось в кресло, и не парит больше, удерживаемое ремнями. Сила тяжести, несколько меньшая, чем на Земле, вернулась. Пассажиры заволновались, но стюарды прошли по салону, призывая к терпению. Впрочем, блок, всё это время не позволявший расстегнуть ремни безопасности, был снят, и кто-то уже встал, принялся вынимать ручную кладь из полок над сидениями. Все мои вещи были в багаже, и я снова выглянула в "иллюминатор". Ангар был пуст. Сновали деловито меж контейнерами погрузочные машины, но людей не было видно. Лишь когда один из погрузчиков прошел совсем рядом, я заметила, что управляет им человек в легком скафандре.

— Прошу на выход, — объявил стюард в ту же минуту, и я поняла, что машину мы покинем через шлюз. Взлетно-посадочный ангар явно был закрыт для посторонних.

Мои догадки подтвердились, когда, пройдя короткий тамбур шлюза, я сразу же очутилась в просторном зале космопорта, полном снующего туда-сюда народа. Лишь малая часть спешивших мимо людей была облачена в серебристую форму работников космических служб.

У стойки регистрации прибывающих уже толпилась куча народу. Я оглянулась беспомощно. Ощущение времени, стремительно утекающего сквозь пальцы, покинувшее было меня в самолете, вернулось с новой, пугающей силой. Каждый момент бездействия ставил под угрозу всю мою затею с поездкой в "Аквамарин". Придется еще, чего доброго, остаться на Земле.

Я решительно шагнула к стойке, надеясь на то, что служащий космопорта передал на орбиту мою просьбу.

— Камнева Татьяна? — мужчина, тронувший меня за плечо, был облачен в рабочую спецовку безо всяких эмблем, бейджев или других знаков различия. — Это вы торопитесь на Акварис? — поспешил продолжить он, заметив недоумение в моем взгляде.

— Да, — ответила я обрадовано.

— На здоровье не жалуетесь, — вдруг спросил он, отступив на шаг и смерив меня оценивающим взглядом.

— Н-нет, — от такого поворота событий я даже опешила.

— Вес какой? — он продолжал рассматривать меня, словно кобылу на торгах.

— Пятьдесят один килограмм…

— Нормально, — подытожил он и, не дав мне опомниться, закончил, — биологическим грузом в состоянии искусственной гибернации полетишь?

— Что? — переспросила я, действительно не понимая, что именно имел он в виду.

— Козочки, овечки. Биологический материал для колонии на Акварисе, — пояснил человек, отходя в сторону от толпы пассажиров, ближе к зеленой зоне с развесистыми листьями пальм и тихим журчанием бегущей воды. — Транспортное судно, пассажирских мест нет, зато есть сотня боксов искусственной гибернации. Скажи спасибо, что ты не мужик восьмидесяти кило весом. Тогда б вообще без вариантов. Ну так как? Ты летишь? Времени в обрез, вылет через полтора часа ровно.

— Не припомню, когда именно мы перешли с вами на "ты", — ответила я, не столько желая поставить собеседника на место, сколько пытаясь представить себе эту "искусственную гибернацию" в боксе для "биологического материала". По рукам табуном пробежались мурашки. — Но если говорить по существу вопроса, то да.

— Что "да"? — не понял и, кажется, удивился он.

— Да, лечу.

— Ты это серьезно?

— Что "серьезно"?! — заорала я, чувствуя, как меня колотит всю мелкою нервною дрожью. — И прекратите мне тыкать.

— Девонька, — сказал он вдруг, присаживаясь на скамейку и беря меня за руку, — кончай дурить. Бери билет на космолет класса "люкс". Полетишь через два дня со всеми удобствами.

Еще минуту я глядела, как он смотрит на меня снизу вверх, сжимая мою ладонь обеими руками. Именно в эту минуту ко мне пришло понимание происходящего.

— Я лечу сейчас, — сказала я тихо, выскользнув из его ладоней и отступив на шаг. — И если вы действительно предлагаете мне лететь биологическим грузом в состоянии искусственной гибернации, а не просто пугаете, рассчитывая, что я не стану больше требовать срочного вылета, то вы напрасно теряете время. Если мы вылетаем через полтора часа, то нам лучше поторопиться. Мои вещи еще в багаже. Надеюсь, место для багажа у вас найдется?

Он ухмыльнулся криво, а затем встал, хлопнув себя по коленям.

— Жаль. А я думал и вправду тебя напугать. Мне совершенно не улыбается брать на себя лишнюю ответственность в виде пассажиров на борту. — Он двинулся к ленте, на которой крутился багаж, и я пошла за ним, наконец немного успокоившись. — Кстати, учти, про гибернацию я не врал. — Он оглянулся через плечо, но я ответила ему совершенно бесстрастным взглядом. — Это конечно не бокс для зверушек, а вполне себе индивидуальная капсула, но как по мне, так разницы ноль. И то, и другое паршиво на вкус. Где он тут, твой багаж?

Я сглотнула и, пройдя чуть дальше, подхватила рюкзак, впряглась в лямки.

— Ведите, — сказала я, — застегивая пряжку на поясе.

— Не тяжело? — спросил он, иронически усмехаясь.

— Нет. Так мы идем или нет? — Я не собиралась позволять ему дразнить себя.

— Идем, — вдруг резко помрачнел он и развернулся, зашагал прочь так быстро, что мне пришлось прибавить шагу, чтобы догнать его. Я старалась держаться чуть позади и не мозолить глаза человеку, который так явно не хотел везти меня куда бы то ни было. — Билеты с собой? — бросил он через плечо всё в том же мрачном тоне.

— Да, — ответила я, хлопнув себя по нагрудному карману.

— Готовь. Зайдем в диспетчерскую, предъявишь. Наш круизный лайнер билетов не выдает, так что обменять их тебе не обменяют, просто шлепнут сверху штемпель и перепрошьют чип. — Я немедленно расстегнула карман и вынула пластиковую карту с эмблемой Космофлота, сжала её в ладони. Ладонь была влажной, и карта едва не выскользнула вон. — На борту, — продолжал он, — идешь в медблок. Там тебя просканируют, настроят капсулу.

— А разве мы не будем еще несколько дней лететь к границам системы? — спросила я, несколько разочарованная тем, что полет на орбиту — это все космические приключения, которые мне суждено пережить в сознательном состоянии.

— У нас, — ответил мужчина, и на слове "нас" в его голос вернулась ехидца, — трюмы уже загружены под завязку, и пайка для тебя в них, как ни странно нет.

Я вспыхнула и заткнулась, пытаясь убедить себя в том, что мне и так невероятно везет.

— В гибернацию надо ложиться хорошо заранее, — добавил он вдруг мягко. — Чем раньше до входа в подпространство, тем лучше. Поверь мне. Пассажирские лайнеры оборудованы дорогущими компенсаторами перехода не потому, что компании хотят предоставить клиентам "незабываемые впечатления гиперпространственного прыжка", а потому, что гибернация в сочетании с гипером — весьма мерзкая штука.