"Роковая кукла. Сборник фантастических романов" - читать интересную книгу автора (Саймак Клиффорд, Хайнлайн Роберт, Азимов...)

XIV ПРЕЛЮДИЯ К СУДУ

Лаки, согнувшись, лежал в безжалостных объятиях робота и уже ждал скорой смерти. Но поскольку она не пришла сразу, в нем вспыхнула слабая надежда.

А что если робот, в растерзанном уме которого еще жила врожденная память о недопустимости человекоубийства, окажется не способен нарушить закон, столкнувшись напрямую с подобной ситуацией?

Потом он подумал, что это невозможно, так как ему показалось, что хватка робота постепенно становится еще крепче.

Он закричал что было силы:

— Отпусти меня! — и взмахнул свободной рукой, которая болталась, касаясь пальцами черной грязи. Это был последний шанс, самый последний и, увы, такой слабый шанс.

Он поднял руку к голове робота. Он не мог повернуться и посмотреть — голова его была плотно прижата к груди робота. Рука его скользнула по гладкой металлической поверхности черепа два раза, три раза, четыре раза. Он убрал руку.

Больше он ничего не мог сделать.

Затем… Было ли это его воображение, или действительно хватка робота стала слабеть? Неужели большое Солнце Меркурия наконец-то приняло его сторону?

— Робот! — закричал он.

Робот издал какой-то звук, похожий на скрип ржавого механизма.

Его хватка действительно слабела. Теперь следовало ускорить события и напомнить механизму Главные Законы Робота.

— Ты не можешь нанести вред человеческому существу.

Робот прохрипел:

— Я не могу… — вдруг запнулся и неожиданно упал. Однако он продолжал так же крепко, мертвой хваткой, держать Лаки.

— Робот! Отпусти меня!

Толчками робот ослабил хватку. Не совсем, но ноги Лаки освободились, и он мог двигать головой.

— Кто приказал тебе разрушать оборудование?

Он больше не боялся дикой реакции робота на этот вопрос. Он знал, что сам довел позитронный ум до полного распада. Но на последних стадиях перед окончательным разрушенем робот, может быть, еще вспомнит хоть что-то из Второго Закона. И Лаки повторил:

— Кто приказал тебе разрушать оборудование? Робот издал неясный звук:

— З… З…

Затем, так некстати, отказал радиоконтакт, и рот робота дважды открылся и закрылся, словно в этой ситуации крайней необходимости он пытался говорить обычным способом.

Затем не последовало ничего.

Робот был мертв.

Но теперь Лаки, освободившийся из-под гнета реальной близости смерти, был в смятении. У него не хватало сил окончательно отделить от своего тела конечности робота. Его радиопередатчик был помят в крепких объятиях металлического человека.

Он знал, что прежде всего необходимо восстановить силы. Для этого нужно уйти от прямых лучей большого Солнца Меркурия, и побыстрее. Это означало, что он должен добраться до тени, отбрасываемой ближайшим склоном, той тени, до которой он не смог добраться во время дуэли с роботом.

Превозмогая боль, он подогнул под себя ноги и стал медленно передвигаться в сторону тени, таща за собой тяжелого робота. Еще раз. Еще раз. Лаки казалось, что этот процесс длится вечно. Вселенная мерцала над ним.

Еще раз. Еще раз.

В ногах уже не было силы, и он вообще их не чувствовал. Робот весил, наверное, тысячу фунтов.

Даже при низкой силе тяжести на Меркурии эта задача была свыше его слабеющих сил, и им двигала одна лишь воля. Сначала в тени очутилась голова. Свет померк. Он подождал, тяжело дыша, затем с усилием, чуть не надорвав мышцы бедер, он толкнул себя вперед еще и еще раз.

Он был в тени. Одна из ног робота находилась все еще на солнце, рассылая отражения во все стороны. Лаки, посмотрев через плечо, смутно отметил это. И, почти с благодарностью, он забылся.

Были краткие периоды, когда к нему вновь приползали ощущения.

Затем, значительно позже, он спокойно лежал, сознавая, что лежит на мягкой постели, и пытался эти краткие периоды воскресить. В памяти всплывали люди, которые подходили к нему, движение в ракете, голос Бигмэна, пронзительный и взволнованный. Чуть лучше он помнил, как над ним хлопотал врач.

Потом снова провал, после которого он слышал вежливый голос Певераля, осторожно задававший ему вопросы. Лаки помнил, что отвечал связно, так что худшее к тому моменту было уже позади. Он открыл глаза.

Доктор Гардома хмуро смотрел на него, все еще держа в руке шприц.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

Лаки улыбнулся.

— Как я должен себя чувствовать?

— Я полагаю, как мертвый, — после всего, что вам пришлось вынести. Но у вас замечательный организм, так что вы будете жить.

Бигмэн, который нетерпеливо вертелся на задворках поля зрения Лаки, наконец-то стал хорошо виден.

— Нечего благодарить за это Майндса. Почему этот тип с грязью вместо мозгов не спустился и не выручил Лаки, когда увидел ногу робота? Чего он ждал? Он оставил Лаки умирать?

Доктор Гардома отложил шприц и мыл руки. Стоя спиной к Бигмэну, он сказал:

— Скотт Майндс был убежден, что Лаки мертв. Его единственной мыслью было ни к чему не прикасаться, чтобы никто не мог обвинить его в убийстве. Майндс помнил, что однажды он уже пытался убить Лаки и что другие об этом не забыли.

— Как он мог думать о подобных вещах? Робот…

— На Майндса давят, и в последние дни он сам не свой. Он позвал на помощь; это лучшее, что он мог сделать.

— Отнесись к этому спокойнее, Бигмэн, — сказал Лаки. — Мне не угрожала опасность. Я переспал ее в тени, и сейчас все в порядке. Что слышно о роботе, Гардома? Его спасли?

— Он здесь, под Куполом. Но мозг его разрушен, изучать его нельзя.

— Очень плохо.

Врач повысил голос:

— Ну, хорошо, Бигмэн, пойдемте. Пусть он поспит.

— Эй, — возмущенно начал Бигмэн.

Лаки тут же сказал:

— Все в порядке, Гардома. Дело в том, что мне хотелось бы поговорить с ним с глазу на глаз.

Доктор Гардома заколебался, потом пожал плечами.

— Вам надо поспать, но даю вам полчаса. Потом он должен уйти.

— Он уйдет.

Как только они остались одни, Бигмэн схватил Лаки за плечо и восторженно потряс его. Он проговорил полузадушевным голосом:

— Глупая обезьяна. Если бы жара не прикончила этого робота как раз вовремя — как в фантастических фильмах…

Лаки грустно улыбнулся.

— Это не совпадение, Бигмэн, — сказал он. — Если бы я ждал такой же концовки, как в фантастическом фильме, я бы умер. Мне пришлось перехитрить робота.

— Как?

— У него прекрасно отполированная коробка с мозгом. Она отражает бльшую часть солнечных лучей. Это значит, что температура позитронного мозга достаточно высока, чтобы нарушить его работу, но не достаточно — чтобы он прекратил работать вовсе. К счастью, большая часть меркурианской почвы состоит из сыпучего черного вещества. Мне удалось мазнуть черным его голову.

— Что это дало?

— Черный цвет поглощает тепло, Бигмэн. Он не отражает. Температура мозга робота быстро увеличилась, и он умер почти сразу. Впрочем, этого все равно долго бы ждать не пришлось… Ну, ладно, не стоит об этом говорить. А что происходило здесь, пока меня не было? Если что-нибудь вообще происходило?

— Что-нибудь? О! Да ты только послушай!

Лаки слушал Бигмэна, и выражение его лица становилось все мрачнее по мере того, как разворачивались события в рассказе. Когда Бигмэн закончил, он сердито хмурился:

— Вообще, зачем ты дрался с Уртейлом? Это было глупо.

— Лаки, — обиженно сказал Бигмэн. — Это был стратегический шаг! Ты всегда говоришь, что я на всех кидаюсь и мне нельзя доверить ничего серьезного и умного. А вот это было очень умно. Я знал, что могу стереть его в порошок при низкой силе тяжести.

— Похоже, тебе это не совсем удалось. Твоя лодыжка перевязана.

— Я поскользнулся. Несчастный случай. И потом, я действительно выиграл. Тут была сделка. Он мог здорово навредить Совету своим враньем, а если бы я выиграл, он бы слез с нас.

— И он дал тебе слово, что так сделает?

— Ну… — начал Бигмэн обеспокоено.

Продолжил Лаки:

— Ты говоришь, что спас ему жизнь. Он знал об этом, и все же это не заставило его отказаться от своих планов. Неужели ты думаешь, что он отказался бы от них в результате кулачного боя?

— Ну… — снова сказал Бигмэн.

— Особенно, если бы он проиграл и злился от унижения, что его прилюдно побили… Вот что я тебе скажу, Бигмэн. Тебе просто очень хотелось побить его и отомстить за то, что он смеялся над тобой. Твои разговоры о сделке — только предлог. Разве не так?

— Ах, Лаки! Марсианские пески…

— Скажи, я не прав?

— Я хотел заключить сделку…

— Но больше всего ты хотел подраться, а теперь смотри, что получилось.

Бигмэн опустил глаза.

— Прости меня.

Лаки тут же смягчился.

— О, Великая Галактика, Бигмэн, я не сержусь на тебя. Право, я больше злюсь на себя. Я неправильно обращался с этим роботом и чуть не погиб, потому что ни о чем не думал. Я видел, что он не в порядке, но никак не связывал это с воздействием жары на позитронный мозг до тех пор, пока угроза для меня не стала слишком велика… Конечно, прошлое — это урок на будущее, но вообще давай забудем об этом. Вопрос в том, что же делать в ситуации с Уртейлом.

Настроение Бигмэна разом поднялось.

— Во всяком случае, — сказал он, — этот тип слез с нас.

— Он-то слез, — сказал Лаки, — а как насчет сенатора Свенсона?

— Гм.

— Как мы все это объясним? Расследуется деятельность Совета Науки, и в результате драки, инициатором которой выступил некто, близкий Совету, почти член его, Уртейл, ведущий это расследование, умирает. Выглядит скверно.

— Это был несчастный случай. Поле псевдотяжести…

— Это нам не поможет. Придется поговорить с Певералем и…

Бигмэн покраснел и торопливо сказал:

— Он всего лишь старик. Он не обращает на все это никакого внимания.

Лаки привстал, опершись на локоть.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он не обращает на все это внимания?

— Он действительно не обращает ни на что внимания, — страстно заговорил Бигмэн. — Он пришел, когда Уртейл лежал мертвый на полу и почти не обратил на это внимания. Только спросил: «Он умер?» — и все.

— И все?

— Все! Затем он спросил о тебе — где ты, и сказал, что Майндс передавал, будто тебя убил робот.

Лаки пристально смотрел на Бигмэна.

— Это все?

— Все, — смущенно сказал Бигмэн.

— Что произошло потом? Давай же, Бигмэн. Ты не хочешь, чтобы я говорил с Певералем. Почему?

Бигмэн отвернулся.

— Ну, давай же, Бигмэн!

— Ну, тут будет что-то вроде суда надо мной.

— Суд!

— Певераль сказал, что это убийство и что оно будет иметь большой резонанс на Земле. Он сказал, что мы должны определить виновного.

— Понятно. Когда будет суд?

— Ох, Лаки, я не хотел говорить тебе это. Доктор Гардома сказал, что тебе нельзя волноваться.

— Ты ведешь себя как наседка, Бигмэн. Когда будет суд?

— Завтра в два часа дня по стандартному времени Системы. Но не стоит беспокоиться об этом, Лаки.

— Позови Гардому.

— Зачем?

— Делай, что я сказал.

Бигмэн вышел и вернулся с доктором Гардомой.

Лаки обратился к доктору:

— Ведь я могу встать с постели завтра в два часа дня, не правда ли?

Доктор Гардома колебался:

— Мне бы хотелось, чтобы вы еще полежали.

— Это не важно, чего бы вам хотелось. Я ведь не умру от этого?

— Вы не умрете, если встанете с постели прямо сейчас, мистер Старр, — обиделся доктор Гардома. — Но это нецелесообразно.

— Тогда все в порядке. Передайте доктору Певералю, что я буду присутствовать на суде над Бигмэном. Надеюсь, вы знаете об этом?

— Знаю.

— Все знают, кроме меня. Да?

— Вы были не в том состоянии…

— Передайте доктору Певералю, что я буду на суде и чтобы суд без меня не начинали.

— Я передам ему, — сказал Гардома, — а сейчас вам лучше поспать. Пойдемте, Бигмэн.

Бигмэн взвизгнул:

— Одну секунду, — он быстро подошел к постели Лаки и сказал: — Слушай, Лаки, не стоит огорчаться. Вся ситуация у меня под контролем.

Брови Лаки поднялись.

Бигмэн, почти лопался от важности:

— Я хотел удивить тебя, черт возьми. Я могу доказать, что не имею никакого отношения к тому, что Уртейл сломал себе шею. Я решил эту загадку, — он похлопал себя по груди. — Я решил! Я! Бигмэн! Я знаю, кто виноват во всем.

— Кто?

Но Бигмэн тут же вскричал:

— Нет! Не скажу. Я хочу продемонстрировать тебе, что думаю не только о кулачных боях. На сей раз я буду актером, а ты зрителем, вот и все. Узнаешь все на суде.

Лицо маленького марсианина сморщилось в довольной усмешке, он протанцевал чечетку и вслед за Гардомой вышел из комнаты с видом веселого триумфатора.