"Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля" - читать интересную книгу автора (Фрай Макс)

НАСЛЕДСТВО СТАРОГО БОЛВАНА

Бесс вихрем носилась по своей крошечной бруклинской квартирке. Сумочка, красивые туфельки, ключи... Не забыть бусы! Мамины старинные бусы! Она аж подпрыгивала в предвкушении. Вчера они с Эндрю получили письмо от нотариуса. Два месяца назад скончался дальний родственник Эндрю. Пятиюродный дедушка или что-то такое. Они с Эндрю даже не подозревали о существовании этого дедушки, так что полагающейся скорби не ощущали. Но! Они были приглашены на оглашение завещания. В письме так и было сказано: "Мистер и миссис Эндрю Хендерсон приглашаются на оглашение завещания". Тут были две вещи, которые так радовали Бесс. Во-первых, конечно, "миссис Хендерсон". Она стала ею всего полгода назад, и ей так нравилось слышать эти слова! Миссис это тебе не какая-нибудь неудачница, никому не нужная мисс. А во-вторых, было сладко мечтать, что дедушка завещал им что-нибудь ценное. Бесс окинула критическим взглядом ободранный буфет и представила, что они получат какой-нибудь старинный сервиз. Или набор столового серебра. Лучше бы, конечно, с буфетом в придачу. Из мебели что-нибудь тоже не помешало бы...

Так. Попрыскаться духами, бросить корму крокодилу Пруденсу... Да-да, у Бесс был карликовый крокодил. Она называла его женским именем Пруденс, но считала мальчиком. Пруденс жил в огромном, сделанном на заказ (страшно вспомнить, сколько это стоило) террариуме под греющей лампой. В террариуме было даже углубление с водой - своеобразный бассейн. Пруденс рос медленно, как все карликовые крокодилы, и к настоящему времени был чуть меньше ярда в длину. Эндрю Пруденса не любил, но терпел, Бесс Пруденса почти любила. Крокодил Пруденс помогал в ее профессии: она была гадалкой. В Бруклине полно гадалок, достаточно раскрыть любое воскресное приложение к любой газете. Поэтому такая черта, как "та самая гадалка, с крокодилом", очень способствовало в бизнесе.

Во входной двери заворочался ключ, раздался голос Эндрю: "Пусик, мы тебя ждем в машине дяди!" Бесс мимолетно бросила взгляд в кривое зеркало в темной крошечной прихожей и пулей вылетела из квартиры. Прямо на полу валялась сумка почтальона - видимо, служивый, как всегда, бросил ее здесь и пошел относить письма на второй этаж. Район, где жили Бесс и Эндрю, знавал лучшие времена, но по-прежнему считался очень спокойным. Во всяком случае, почту тут не воровали. К тому же на втором этаже жила одинокая пожилая леди с толстой болонкой. Она любила побеседовать с почтальоном. А то и напоить его чаем. Поэтому сумка на полу у двери была для жильцов делом привычным. Бесс фыркнула, как всегда, чуть не споткнувшись о сумку, и выбежала на улицу.

Там хозяйничала золотисто-бордовая осень. Улицу, уставленную одинаковыми двухэтажными домами - две квартирки на этаже, четыре квартирки в каждом доме, - замело листьями. Бесс прыгнула в "тойоту", пристроившуюся во втором ряду машин прямо напротив их дома. Пол, дядюшка ее мужа, улыбнулся ей в зеркало и газанул. Ехать им было далеко - куда-то в дорогой район Лонг-Айленда. Бесс опять предалась приятным мечтам о наследстве. Интересно, а о чем мечтает дядя Пол?

Дядя Пол, родной брат покойного отца Эндрю, был веселым неунывающим холостяком, лет так под пятьдесят. Подтянутый, слегка седеющий, высокий, в общем, то, что называется "интересный мужчина". Бесс радовалась, что у них есть Пол. Родители Эндрю погибли в автомобильной катастрофе семь лет назад, а родители Бесс жили на Среднем Западе, видела они их нечасто: на Рождество да нa Благодарение. К тому же дядюшка, с его мудростью и обходительностью - тут Бесс улыбнулась своим мыслям, - очень хорошо влиял на Эндрю. Да, что скрывать, Эндрю был подчас патологически ревнив. Ну разве Бесс виновата, что она такая хорошенькая и все, буквально все друзья и приятели Эндрю пытаются с ней заигрывать? И не только приятели и друзья. Даже почтальон, которому она и в лицо-то никогда не заглядывает, и тот норовит отпустить ей комплимент. Конечно, когда она будет такой старой и страшной, как та леди со второго этажа, она будет рада и почтальону, а пока... Бесс вытащила зеркальце и не без удовольствия принялась изучать свою мордашку. Слегка смуглая кожа, персиковый румянец, карие глаза, про которые хотелось сказать "ягодные"... Ну что поделать, Эндрю, красивая жена - это не только лестно, но подчас и неудобно для мужа. Такая мысль витала в ее хорошенькой головке. Она закрыла сумочку, улыбнулась дядюшке Полу в зеркало заднего вида и принялась разглядывать пейзажи за окном.

Дом пятиюродного дедушки, а лучше сказать усадьба, поразил Бесс своей величиной и роскошью. Их привели в то, что прислуга называла "Бордовая гостиная". В центре стоял огромный, сделанный из ствола секвойи стол. Вокруг в легком беспорядке были расставлены стулья. Лакеи и горничные разносили чай, кофе и кока-колу. Приглашенных на оглашение завещания было человек тридцать. Бесс растерянно уцепилась за рукав Эндрю. Дамы вокруг были сплошь холеные и лощеные, ни грамма лишнего жира. Их неброская одежда, как моментально оценила Бесс, была с Пятой авеню, и любой скромный свитерок с легкостью тянул на квартирую плату Бесс и Эндрю за полгода.

Оглашение завещания заняло почти два часа. Дом на Лонг-Айленде отошел высушенной вобле и ее мужу с лицом, покрытым теннисным загаром. Старинная посуда раздавалась направо и налево. По улыбающимся лицам родственников можно было угадать очередного счастливчика. Бесс устала, ей начало казаться, что их просто обманули - позвали позавидовать чужой удаче. Но вот в самом конце нотариус провозгласил: "Моим племянникам, Полу Хендерсону и Стивену Хендерсону, за то, что они не оставили меня в тяжелый час, я завещаю... Полу Хендерсону - картонную коробку из-под клюшек для гольфа, со всем ее содержимым, Стивену Хендерсону - шкатулку девятнадцатого века для ювелирных украшений, со всем ее содержимым. Если на момент оглашения завещания кто-то из указанных племянников умрет, указанные предметы должны быть переданы их прямым наследникам".

На обратном пути Бесс чуть не плакала. Размечталась - старинный сервиз или набор столового серебра. Ободранная шкатулка с камушками из стекла! Правда, дяде Полу вообще досталась картонная коробка, перевязанная бельевой веревкой. Впрочем, коробка была явно очень тяжелой - дядюшка весь скособочился, пока тащил ее к машине. На просьбу Бесс посмотреть, что там внутри, дядя Пол сказал, что старый болван оставил ему кое-какие ржавые инструменты. В свою шкатулку Бесс решила заглянуть дома. Вдруг там все-таки что-то интересное? Ну хоть колечко с бриллиантом?

Но увы, когда шкатулка была торжественно открыта, в ней оказался лишь небольшой кусочек ветхого от времени шелка величиной с носовой платок, с вышитыми по краям цветами земляники. Да еще и с бурым пятнышком в одном уголке. Бесс с досады чуть не порвала древний носовой платок. Эндрю тоже выглядел разочарованным и сконфуженным. Дядя Пол, добрая душа, утешал их как мог.

- Хочешь, я заберу эту дурацкую шкатулку и этот платок? Чтобы ты не расстраивалась от такого напоминания, - предложил он.

- Ну уж нет! - Бесс в сердцах грохнула о стол чайником. - Я оставлю это у себя как напоминание, что я такая дура, такая дура... О, знаю, что я сделаю! Пусть хоть какая-то польза будет от этой дряни.

С этими словами она взяла несчастную шкатулку, сунула туда кусок шелка, захлопнула крышку и водрузила шкатулку в террариум, прямо около кормушки Пруденса.

- Будет у Пруденса мебель! И выглядит очаровательно. Клиенты будут думать, что Пруденс охраняет сокровища.

Дядюшка Пол только крякнул. Он осторожно подошел к террариуму, попытался просунуть туда руку. Крокодил клацнул зубами, и дядюшка заскучал. Пруденс подпускал к своей кормушке только руки Бесс. Все остальные могли остаться без пальцев.

Бесс переживала коварство пятиюродного дедушки мужа очень долго - дней пять. А потом смирилась, и ей даже стала нравиться шкатулка в террариуме. Тем более что Роза Корлеоне, ее самая видная клиентка, неожиданно сказала, что у Бесс хороший вкус. Да, вот так и сказала, выходя от Бесс после очередного визита и привычно переступая через почтальонскую сумку на площадке. А муж Розы Корлеоне владеет целым кварталом домов в Бруклине!

Однако примерно через неделю на Бесс навалилась другая проблема: Пруденс не в шутку занемог. Он и так не отличался живостью нрава, а теперь и вовсе лежал без движения, полуобернувшись вокруг шкатулки. Его обычно серо-зеленое тело покрылось розоватыми пятнами, и он явно страдал. Бесс бросилась звонить знакомому ветеринару из нью-йоркского зоопарка. Это был ее старый приятель, с которым после свадьбы она почти не общалась - уж больно ревниво относился к этому Эндрю. Но здоровье Пруденса - дело святое, так что Эндрю дал добро на звонок. Договорились, что Пруденса привезут в среду пополудни. Надо ж было тому случится, что дядюшкина машина некстати поломалась ("Всё! всё в одну кучу", - рыдала Бесс), так что для перевозки крокодила пришлось воспользоваться такси.

В ожидании дяди Пола и Эндрю, Бесс вытащила Пруденса из террариума и надела ему на пасть розовую резинку для волос. В сочетании с розоватыми пятнами на теле это выглядело так жалко, что Бесс всхлипнула. Эндрю и пять минут спустя появившийся дядя Пол помогли завернуть Пруденса в старое одеяло. Эндрю помчался ловить такси, крикнув Бесс и Полу, чтобы были осторожнее - скотина-почтальон опять бросил на площадке свою сумку.

Пруденса вытащили на улицу. В одеяле он выглядел как капризное бревно. Ну, такое бревно, которое недовольно, что его куда-то несут и поэтому извивается. Таксист, остановившийся, как всегда, во втором ряду, видимо, поначалу не разобрался, что это такое в одеяле. Эндрю сел на заднее сиденье, ему на колени просунули Пруденса, головой вперед, потом уселась Бесс.

- О черт! - сказал вдруг дядя Пол. - Холодает, как бы он у нас на обратном пути дуба не дал. Сидите, дети, я сейчас притащу плед из гостиной.

И он убежал обратно в дом, только свистнул на ветру его длинный развевающийся плащ. Таксист недовольно заворчал: отовсюду сигналили клаксоны. Желтый "чекер" оставил для проезда только одну узкую полосу. Машины протискивались мимо по очереди, из них слышались ругательства на всех возможных языках мира в адрес такси и его пассажиров. Бруклин... Эндрю опустил стекло и выставил морду крокодила в окошко. Ругательства стихли.

Дядюшки все не было. Бесс следила за дверью подъезда. Вот вышел почтальон с дурацкой сумкой, отметил что-то в своем списке и поспешил дальше. Вышла соседка сверху с болонкой в крайней степени ожирения. Дядюшка не появлялся. Бесс решительно вылезла из такси и направилась к дому. Дверь в их квартиру была заперта.

- Пол? Где ты? - Бесс пробежала через прихожую, заглянула в кухню и спальню. В квартире было пусто. Плед, который должен был принести дядя Пол лежал, нетронутый, на диване в гостиной.

Бесс выскочила на площадку, поднялась наверх, подергала все двери, они все были надежно заперты. Дядюшки не было. В раздумье она вышла на улицу. Там бесновались гудки машин.

- Дядюшка отмочил шуточку, - сказала Бесс. - В квартире его нет, нигде нет... Но надо ехать к ветеринару!

- Да найдется дядя. - Эндрю не оценил загадочности ситуации или просто не до конца ее понял. - Вернемся и разберемся.

Ветеринар сказал, что Пруденс отравился небольшим количеством мышьяка. Прописал какие-то лекарства и строгую крокодилью диету. Бесс расстроилась. Дня три назад к ней заглядывала Фиона, тоже гадалка, но не очень удачливая. И всё, дрянь такая, вертелась около террариума, восторгалась крокодилом. Ясно же, решила извести Пруденса, чтобы у Бесс не было такого подспорья в бизнесе.

Дядя Пол не нашелся ни вечером, ни на следующее утро. Он не появился ни в своей квартире, куда Бесс забегала по три-четыре раза за день, ни на работе. Через пару дней Бесс и Эндрю пошли в полицию. Там их выслушали, долго расспрашивали, не является ли их дядя нелегальным эмигрантом, вяло пообещали открыть дело. Потихоньку выяснили, что Пол Хендерсон не покидал страну и даже сам город Нью-Йорк ни через один из трех аэропортов. Несколько раз Эндрю вызывали в полицию для опознания трупов. Бесс всякий раз дрожала, боясь, что это окажется дядя Пол. Одна была радость - Пруденс выздоровел и продолжал охранять свою шкатулку.

Месяца через три после описанных событий Эндрю получил по почте письмо со штемпелем Аделаиды, Австралия.

Прочитав письмо, Бесс бросилась к террариуму, вытащила шкатулку и открыла крышку. Шкатулка была пуста. Эндрю представил себе Австралию, похожую по форме на трусы. Где-то там, далеко, сейчас пас баранов его самоотверженный дядя. Слезы благодарности навернулись на глаза Эндрю.

* * *

На следующий день после своего загадочного исчезновения Пол Хендерсон стоял на двадцатом этаже отеля "Мариотт" в Гонолулу. Из окна своего номера он задумчиво обозревал бухту Вайкики. Все это роскошно, но уж очень много народу. Да, конечно, лучше иметь собственный остров.

В дверь негромко постучали.

- Да-да, войдите, - крикнул Пол.

На пороге возник невысокий человечек с лицом холеной крысы. Такие лица получаются только путем долгого внутривидового скрещивания потомственных секретарей.

- Мой босс уже начал волноваться. Вы привезли платок?

- Да, конечно. - Пол небрежно бросил на стол носовой платок с цветами земляники.

Человек-секретарь снял телефонную трубку, быстро набрал номер и сказал куда-то "окей".

- Деньги только что переведены на ваш счет на Кайманах. Могу я полюбопытствовать, чем была вызвана задержка?

- Старый болван оставил платок в наследство не мне, а сопляку-внуку. Пришлось покрутиться.

- Я надеюсь, сопляк не пустит за вами полицию за кражу раритета? Мой босс не хотел бы...

- Нет-нет, не волнуйтесь. Я обставил все таким образом, что он мне еще и благодарен будет.

- Мой босс также просил полюбопытствовать, есть ли у вас еще какие-нибудь редкости? Вы знаете, как он щедр.

- К сожалению, для вашего босса больше ничего нет. Он же шекспирофил? Да, больше ничего.

- Приятно было иметь с вами дело, - человек-секретарь склонил голову в знак прощания и исчез за дверью.

В ожидании следующего посетителя Пол делал пометки в записной книжке. Попросить приятеля в Аделаиде переправить Эндрю письмо... Надо будет сочинить что-нибудь сентиментальное. Вроде: ах, прекрасная Бесс, твое верное сокровище... Пол усмехнулся. Сокровище, ага, верное, ага, как же! Насилу ноги от нее унес. Вбила себе в голову, что он, Пол, спит и видит, лишь бы увести ее у Эндрю... Ладно, теперь пусть поищет меня в Аделаиде.

Пора было доставать товар. Пол открыл створки огромного стенного шкафа и выкатил кофр на колесиках. Извлек из кофра коробку из-под клюшек для гольфа, снял крышку. Внутри лежал огромный, траченный ржавчиной меч, легко, как в кусок сливочного масла, воткнутый в камень. "Эскалибур", - ясно читалось у его основания.