Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов ПОЛНОЗЕМЛИЕ

11 АПРЕЛЯ

Селеногорск взбудоражен. Такое впечатление, что все посходили с ума. Утром, когда я столкнулась в коридоре с Веригиным, я подумала, что, может быть, пригодится моя медицина. У него были красные, воспаленные глаза и вообще, я сказала бы, вид лунатика — если бы это не звучало смешно.

Я предложила Веригину выпить экстракта криногена, который он обожал, но он отмахнулся и побежал в радиорубку.

Давно я заметила, что с наступлением полноземлия наши ребята взвинчиваются. Да и мне становится как-то не по себе, даром что я уже около четырех лет живу в этой пещере, выдолбленной во внешнем склоне кратера Птоломея: беспричинное возбуждение сменяется беспричинной же грустью, и все время хочется пить. Конечно, тут прежде всего — воздействие сильного света, идущего от Земли. Но не только. У меня накопилось порядочно наблюдений, и я над ними раздумываю.

Вообще же мне особенно нечего тут делать. В Селеногорске никто не болеет, если не считать старого Шандора, у которого иногда побаливает новая печень (это бывает первое время, пока печень «осваивается»), да еще Володи Лермана с его вечными ушибами и растяжениями связок.

За завтраком астрофизики галдели, как скворцы, наткнувшиеся на ультразвуковое заграждение. Я только и слышала: «тау-частицы, тау-частицы»… Кажется, только Алеша Новиков сохранял относительное спокойствие. Он улыбнулся мне, пододвинул кофейник и сказал:

— С наступающим. Марта.

Я вспомнила, что завтра День Космонавтики.

В столовую вошел Виктор Доля. Глаза у него были воспалены, рыжие волосы — не чесаны. Видно, он только что сменился с вахты у большого инкрата. Все так и накинулись на него;

— Ну что, Виктор? Как Стрелец?

— Стрелец полыхает, — сказал Виктор и, сморщившись, потер глаза.

Я попросила Алешу вразумительно рассказать, что, собственно, произошло.

— Выброс материи в центре Галактики, — ответил он с набитым ртом.

— Но это не ново. Я слышу это уже много лет…

— Выброс колоссально возрос. Резко усилился поток тау-частнц. Ночью Веригин ворвался к Шандору и стащил его с постели.

Опять тау-частицы. Только это я и слышу здесь…

— Завтра, — продолжал Алеша, — прибывает куча космогонистов. Ларин, Крафт, Воробьева…

— Воробьева? Тина Воробьева?

— Да, — сказал Алеша и подлил мне кофе.

Он говорил что-то еще, но я плохо слушала. Вот как, значит. Прилетает Тина. Давно я ее не видела.

— Опять отложили наш вылет, — сказал Алеша. — Сколько можно околачиваться на Луне?

«Действительно, сколько?» — подумала я.