"Записки практикующего адвоката" - читать интересную книгу автора (Luide)

Глава 28. Наследник

Сентябрь начался с дождей. Унылая морось, иногда переходящая в ливень, навевала грустные мысли и заставляла искать убежище дома, отказываясь от прогулок и развлечений на свежем воздухе. На самом деле я люблю дождь — он как будто умывает мир, стирая следы усталости и пыли. Так красиво, когда за окном льет, будто из ведра, и яростно сверкают молнии! Хочется укутаться в плед, сделать чая и бесконечно долго смотреть в окно, любуясь буйством стихии…

Много хуже, если в такую погоду приходится выходить на улицу. Прохожие бредут под дождем, мрачно проклиная слякоть, или бодро скачут по лужам, ругаясь вслух нехорошими словами. Машины отчаянно гудят и во все стороны расплескивают целые водопады брызг, отчего пешеходы бранятся еще отчаяннее.

Город захвачен стихией, а боги смеются, наблюдая нашу беспомощную возню под пологом дождя.

Я сидела дома на диване, грела руки о чашку кофе и смотрела, как льет вода из небесных хлябей.

Люблю осень — это время будто самой природой предназначено для того, чтобы оглянуться вокруг и задуматься о своей жизни. И не вина осени, если увиденное не порадует — она честно показывает нам нас самих, будто срывая вместе с листьями покровы самообмана. Легкость и беззаботность лета сменяется вдумчивой грустью сентября, и больше нет сил гнать от себя мысли о непростительных оплошностях и безвозвратно потерянных возможностях. Многие в этот сезон впадают в депрессию, потому что реальность вдруг встает перед глазами, более не прикрытая спасительными миражами.

Обычно меня не задевает осенняя хандра — я честна с собой и не стремлюсь цепляться за надуманные самоутешения, но на этот раз меня почему-то накрыло. Не хотелось ничего — ни плакать, ни кого-то видеть, ни читать — совершенно никаких желаний не осталось, только жажда, чтобы меня оставили в покое и не трепали нервы.

Сама не могу понять, отчего так вышло — вроде бы все в полном порядке, серьезные проблемы решены и никаких особенных забот не предвиделось, однако меланхолия не желала отпускать, цепко держала меня в своих когтях.

Вот уже неделю я почти не выходила из дому, предаваясь своему мрачному настроению. Видеться с друзьями и с Владимиром не тянуло, я могла не выдержать и сорвать на них свою злость, так что я отвечала всем, что слегка приболела — ничего страшного, легкая простуда. Я поменялась дежурствами с коллегами, так что теперь могла пестовать тоску, сколько пожелаю.

Телефонный звонок раздался, как гром среди ясного неба. Брать трубку отчаянно не хотелось — чего доброго, это окажется клиент с безотлагательным делом, и мне придется идти на работу. Но мобилка настойчиво трезвонила. Вздохнув, пришлось отставить в сторону напиток и брести к аппарату.

— Слушаю вас, — недовольно пробормотала я, отвечая на звонок.

— Ты чего трубку не берешь? — бодро отозвалась трубка голосом моей давней знакомой, гадалки Натальи. — Я же в курсе, что ты дома!

С нее вполне сталось бы и поворожить, чтобы узнать, свободна ли я. Наталья так много лет гадает, что, кажется, уже и думает рунами. На вопрос: "Как дела?" она вполне может бодро ответить: "Все совели", что в переводе на обычный язык означает "чудесно и солнечно".

Сегодня гадалка была настроена по-деловому, и сразу начала с главного:

— У нас проблемы.

Наталья частенько забывает, что окружающие не знают всего того, что известно ей самой.

Вздохнув, я уточнила:

— У кого именно?

— Ну, у «Альвёльвы», конечно! — ответила она, как будто удивляясь моей недогадливости.

Так называлась фирма, где подрабатывала гадалка. Сотрудники «Альвёльвы» оказывали любую (законную, конечно же) магическую помощь всем желающим. Спектр услуг был весьма разнообразен, начиная от гаданий на рунах и составления гороскопов, и заканчивая наложением заговоров на удачу. Последние пользуются большим спросом, однако обывателям разрешены лишь самые слабые их разновидности.

Тут следует пояснить вот что.

Нет белой и черной магии, все это нелепые выдумки. Все зависит лишь от целей, которых желает достичь маг, ведь средства могут быть совершенно одинаковы — драпа ничуть не отличается по исполнению от нида (драпа — хвалебная песнь, нид — порочащая песня, магия-проклятие, прим. автора). Да и среди рун нет злых или недобрых, отрицательными свойствами волшбу наделяет лишь сам скальд (в скандинавской традиции — маг слова, знаток рун, прим автора).

Поэтому гадальная и прочая магическая деятельность подлежит обязательному лицензированию, без соответствующего государственного разрешения возможно лишь мелкое бытовое волшебство для себя и близких. Также проводятся постоянные проверки практики магов — власти изо всех сил препятствуют злоупотреблениям в этой сфере.

В связи с этим маги нередко нуждаются в помощи по гражданским спорам (жалобы на качество обслуживания и тому подобное) или же по уголовным делам, если прокуратура полагает, что имели место незаконные делишки.

Когда-то я уже помогла Наталье в одном непростом деле, и теперь она снова обратилась ко мне.

Под давлением гадалки мне пришлось пообещать приехать в офис на встречу с нею. Я бы с удовольствием перенесла все рабочие дела на недельку-другую, но они не желали оставить меня в покое. Что-то последнее время мне совершенно не хочется работать!

Положив трубку, я начала собираться и буквально через час уже подъехала к офису.

Возле консультации меня ожидали Наталья и ее начальство. С Томашом и его женой Барбарой я была шапочно знакома, теперь представилась возможность пообщаться поближе.

Наталья была женщиной богатырских пропорций, с внушительными кулаками и крупноватыми чертами лица. Две толстенные русые косы спускались ниже лопаток и являлись единственной по-настоящему красивой деталью ее облика. Обычно клиенты терялись, ожидая встретить таинственную ворожею, а видя вместо того такую бой-бабу. Сама гадалка любила говорить, что спрашивают не у нее, а у рун, и искренне забавлялась, наблюдая оторопь новичков.

Щуплый хозяин фирмы и его изящная супруга на ее фоне казались почти игрушечными.

Пригласив клиентов проходить, я проследовала во вторую комнату, по дороге коротко поздоровавшись с дежурным, коллегой Жаровым.

Поскольку со мной толком была знакома только гадалка, то рассказывала обо всем она, хотя напрямую Наталью эта ситуация не задевала, речь шла об иске к фирме "Альвёльва".

Ситуация типичная: недовольные клиенты решили защищать свои права в судебном порядке. Защита прав потребителей — вопрос сложный, тут зачастую нелегко разобраться, кто и что именно нарушил. Возможно, продавец хамит, а может клиент попался настолько привередливый и придирчивый, что ему никак не угодить.

В данном случае истцами были гномы, супруги Гиралия и Теренс Вартассон.

Год назад они обратились в «Альвёльву» с деликатной проблемой. Дело в том, что у гномов было трое детей, и все, как назло, девочки. По каким-то причинам Теренс Вартассон отчаянно желал рождения сына, и в этот раз решил не полагаться на удачу и обратиться к профессионалам, ведь хорошей команде магов вполне по силам рассчитать условия, при которых родится младенец нужного пола.

Точнее, можно четко определить, когда, где и при каких обстоятельствах должен быть зачат ребенок.

Коллеги Натальи с удовольствием взялись за заказ и выполнили его, вот только в итоге вместо желанного мальчика на свет появились девочки-близнецы.

Возмущенный отец, узнав о таком пополнении семейства, немедленно обратился к юристу, и вскоре дело поступило в суд. Он не хотел даже слушать о том, что в любой работе случаются ошибки и неточности, а намеревался строго наказать нерадивых магов, как было указано в иске, "Чтобы пресечь дальнейшее оказание ими некачественных услуг".

Фокус в том, что в первый раз ответчик (мой клиент) попросту не явился в суд, и в эту пятницу должно было состояться уже второе заседание.

Томаш Мнишек, хозяин фирмы «Альвёльва», славился своей безалаберностью и невнимательностью. Фирма до сих пор не обанкротилась лишь благодаря деловой хватке его супруги Варвары (которую он сам предпочитал именовать Барбарой, и постепенно эту манеру переняли все их знакомые).

Накануне заседания Барбара слегла с гриппом, а при температуре под сорок не очень-то интересуешься каким-то там гражданским делом. Томаш же попросту забыл о том, что должен явиться в суд, чем наверняка до крайности рассердил судью Дреггюсона. Для судьи-гнома неявка без уважительной причины в заседание — признак крайне наплевательского отношения к правосудию вообще и к судье в частности. Если не мудрствуя лукаво плюнуть судье в лицо, то последствия будут примерно такими же, как при игнорировании повестки.

Впрочем, заведомо несправедливое решение гном выносить не станет, так что шансы оставались. Вот только повернуть ситуацию в нашу пользу и без того было затруднительно.

Ситуация представлялась довольно простой: имелся договор с фирмой, согласно которого оказывались услуги, и факт рождения двух девочек вместо одного мальчика также был полностью подтвержден свидетельствами о рождении детей. У нас была лишь одна возможная позиция защиты, а именно можно было ссылаться на то, что потребитель не исполнил в точности всех условий обеспечения желаемого, обозначенных в письменной инструкции.

Но проблема в том, что наблюдателей со стороны фирмы при этом не было, и на случайных свидетелей надеяться не приходилось.

Господин Мнишек настаивал, что они все рассчитали правильно и несколько раз перепроверили, так что ошибка исключалась. Ума не приложу, что тут можно сделать!

Но хозяева фирмы решили побороться и заключили со мной договор о представлении их интересов в суде, хотя при этом я честно предупредила, что выигрыш сомнителен.

Больше у меня не было никаких дел на ближайшие пару дней, и до конца недели я была совершенно свободна.

Несколько дней я провела дома, категорически не желая даже покидать квартиру. Тоска с новой силой принялась терзать мое сердце, и я уже попросту не знала, как заставить себя собраться и прекратить переживать из-за пустяков.

Так продолжалось до четверга, десятого сентября, когда я дежурила в консультации.

Это дежурство, против ожиданий, выдалось довольно тихим. Пара консультаций, простенький иск о разводе — вот и вся моя «добыча» почти за целый день. Ничего примечательного не происходило, и вообще день оказался на редкость мирным, но лишь до четырех часов.

Если честно, я подумывала, не сбежать ли с работы пораньше — на сегодня было намечено свидание с Владимиром, а мне ведь еще хотелось привести себя в порядок. Однако усилием воли я заставила себя остаться на рабочем месте.

Стрелки настенных часов ползли так медленно, будто и им навевал дремоту дождь за окном. Я то и дело посматривала на циферблат, но минуты категорически не желали бежать веселее. Всегда так — время то отчаянно летит, снося все на своем пути, то вдруг почти замирает, растягиваясь бесконечными мгновениями. И кто выдумал, что время — линейная величина? Видимо, тот человек никогда не ждал завершения тяжелого рабочего дня и ни разу не молил про себя, чтобы ночь с любимым длилась хоть чуточку дольше…

Мои размышления прервал отчаянный стук в дверь.

Я встрепенулась, прекратив гипнотизировать взглядом часы, и обрадовалась — когда есть клиенты, то скоротать остаток рабочего дня много проще.

— Войдите! — громко разрешила я, и дверь распахнулась.

Однако моя радость сразу испарилась, когда я увидела, кто почтил меня визитом. Это была моя давнишняя клиентка, супруга сектанта.

— Здравствуйте, — несколько нервно произнесла она. — К вам можно?

— Конечно, — ответила я, лихорадочно раздумывая, что могло ее вновь привести ко мне.

Что-то мне подсказывало, что навряд ли речь пойдет о тонкостях развода.

— Слушаю вас, — выжидающе произнесла я.

Клиентка теперь выглядела получше, чем при нашей прошлой встрече, и была одета даже с некоторым шиком, однако затравленный взгляд никуда не делся. И она старательно не смотрела мне в глаза.

Ничего не могу с собой поделать, в первую очередь обращаю внимание даже не на лицо, а именно на глаза, и предпочитаю видеть взгляд собеседника. Женщина отводила взор, не позволяя уловить свои мысли, однако и без того было ясно, что она находилась в крайне взвинченном состоянии: дерганные жесты, нервная манера осматриваться по сторонам, будто сейчас кто-то выскочит и схватит ее.

— Скажите, а я могу не приходить в суд? — спросила она, старательно изучая пол.

— В связи с чем? — уточнила я. — Если речь идет о разводе…

— Какой развод? — нетерпеливо перебила она. — Моего мужа судят, за секту.

Конечно, мне пришлось сделать вид, что я впервые слышу обо всем этом. То и дело сбиваясь, клиентка поведала мне, что вскоре после того, как она подала на развод, начался сущий кошмар — прокуратура как-то вышла на секту и возбудила уголовное дело в отношении ее членов, и вот теперь дело передано в суд. В процессе судебного разбирательства потребовалось вызвать дополнительных свидетелей, в частности, мою клиентку, госпожу Ларину. Но она категорически не желала даже показываться в заседании, поскольку отчаянно боялась сектантов и переживала за жизнь и здоровье своих детей.

— Понимаете, если бы я одна была — сама бы на них донесла. Так им и надо, пусть бы за все заплатили! Но у меня дети… — из ее глаз полились слезы — крупные, непритворные слезы.

Мне было ее жаль, тем более, что в каком-то смысле именно я была виновата в ее нынешних проблемах. Конечно, я сделала это из благих побуждений, да и, в общем-то, ничуть не жалела — по крайней мере, новых злодеяний сектанты не совершат, а это уже немало. Однако это дело коснулось других людей, подставляя их под угрозу. Так стоила ли того пресловутая справедливость? Теперь я уже ни в чем не была уверена, но отыграть обратно не получится — что сделано, то сделано. Я свернула на эту дорогу, определив тем самым дальнейшие события: историю с Владимиром и рыдания женщины, которая пришла ко мне, как к своей последней надежде.

Что я могла ей сказать? Это только в фильмах ключевому свидетелю обвинения меняют документы, тайно перевозят в другой город, покупают там жилье и устраивают на работу. Нет, нечто подобное, пусть и в изрядно урезанном виде, есть и в нашем законодательстве, но на практике никто этим не занимается, ссылаясь на отсутствие механизма и финансовых средств. В действительности все проще и прозаичнее, и если уж влиятельные подсудимые пожелают свести счеты со свидетелями, то они могут сделать это без особого труда.

А явиться в заседание госпожа Ларина обязана, иначе может быть осуществлен привод — проще говоря, ее приведет под белы рученьки милиция. Все, что я могла предложить клиентке, это отказаться давать показания — в данном случае это было ее право.

Несколько придя в себя, женщина задала мне пару уточняющих вопросов, после чего поблагодарила за помощь и собралась уходить.

Уже на пороге она вдруг вспомнила и обернулась:

— Простите, я совсем забыла. Сколько с меня?

С этими словами она раскрыла сумку и достала кошелек.

— Ничего не нужно, — поспешно заверила я. — Эта консультация входит в стоимость ранее оплаченного вами пакета услуг.

Женщина посмотрела на меня с сомнением, но возражать не стала, коротко попрощалась и отправилась восвояси.

А я осталась наедине со своими сомнениями относительно правильности своего поступка. Интересно, чем закончится эта история?

По словам моей клиентки, дело о секте рассматривала судья Долженко, с которой я была в напряженных отношениях, из-за этого я не рискнула бы подходить к судье с просьбой разрешить мне присутствовать в процессе. К тому же огласки моей заинтересованности в деле совершенно не хотелось, разве что я могла сделать вид, будто праздно любопытствую. В этом как раз не было ничего сложного, достаточно подойти к секретарю судьи, чтобы уточнить один момент по гражданскому делу, в котором я участвовала, и как бы между прочим осведомиться о причинах такого столпотворения в коридоре. Поскольку дело было громкое и незаурядное, то секретарь тут же с охотой поделилась бы со мной всем, что ей известно, хотя вообще недолюбливала меня ничуть не меньше, чем сама судья Долженко.

Но безопаснее было бы попросить Виноградова разузнать обо всем.

Я настолько задумалась, что даже не заметила, как настал долгожданный конец рабочего дня. Спохватившись, я торопливо собралась, распахнула входную дверь и нос к носу столкнулась с Владимиром.

— Привет! — удивленно сказала я, — А что ты здесь делаешь?

— Забираю тебя с работы, — как само собой разумеющееся, пояснил Виноградов, после чего сделал шаг вперед и поцеловал меня.

Мы упоенно целовались на пороге, будто подростки в подъезде, и это было славно, будто маленькое хулиганство — не от злости, а от бесшабашного веселья.

Впрочем, окончательно переступать через приличия мне не хотелось, так что в конце концов я отстранилась:

— Давай я запру дверь, мы поедем домой и там продолжим?

Голос мой звучал так, будто я запыхалась, но я решила не обращать внимания на такие мелочи.

Владимир весело и даже несколько самодовольно улыбнулся:

— Это был только аванс. А вообще у нас другие планы на этот вечер.

— Да? — удивленно приподняла брови я, с трудом удерживаясь от желания прижаться к нему покрепче и продолжить начатое. Инстинкты, будь они неладны!

Виноградов осторожно скользнул пальцами под мои волосы — отчего мне немедленно захотелось замурлыкать — и уверил:

— Сначала ужин, потом театр, а потом уже все остальное.

Я бы предпочла остаться дома, и убеждена, что Владимир тоже, однако он придерживался мнения, что девушку нужно периодически выводить в свет, и на этот вечер была намечена обязательная программа.

Стыдно признаться, но я не слишком озабочена собственной культурой, по крайней мере, на спектакле последний раз была еще в школе. Но это не повод отказываться от интересного мероприятия, так что мы поехали прямиком ко мне.

Владимир смиренно ждал, пока я приведу себя в порядок и надену вечернее платье (даже не приставал, нахал!), после чего мы отправились ужинать, а потом в театр. Как раз давали одну из драм Шекспира, и я осталась под впечатлением от прекрасной постановки.

Домой мы добрались лишь часам к десяти вечера, а заснули и того позже, около двух.

Но выспаться этой ночью мне так и не удалось. Едва я стала проваливаться в сон, как Владимир принялся храпеть — не слишком громко, но заснуть рядом с ним было совершенно невозможно, в особенности если учесть, что он имеет манеру крепко прижимать меня к себе даже во сне.

Сначала я пыталась не обращать внимания, потом начала пихать его в бок, после чего храп ненадолго прекращался — как раз до тех пор, когда я начинала засыпать, а потом снова возобновлялся.

В итоге утром я с трудом держала глаза открытыми — пяти часов сна мне в любом случае мало, а уж если учесть то, что поспать так и не удалось даже эти несчастные несколько часов, то я передвигалась как сомнамбула, с трудом ориентируясь в пространстве.

И ведь ничего не скажешь мужчине в упрек — разве он виноват, что храпит? Вовсе нет, а потому мне пришлось еще и делать вид, что я полностью довольна минувшей ночью и попросту не выспалась. Как назло, на работу нужно было успеть пораньше — заседание по делу «Альвёльвы» было назначено на девять утра.

Я раздумывала о том, как бы намекнуть мужчине, чтоб мы с ним встречались лишь накануне уик-энда, чтоб в случае надобности можно было выспаться днем. Хотя на этот раз встретиться в выходные мы не смогли бы никак — у Владимира как раз дежурство в прокуратуре.

Самое интересное, раньше он не храпел! Или я была просто настолько выжата, что вырубалась, не слыша ничего вокруг?

Хорошо еще, что на этот раз мы ночевали у меня, так что косметичка была в моем полном распоряжении.

Выпив пару чашек кофе, заботливо подсунутых мне Натом, я немного взбодрилась. Контрастный душ и капля мятного масла достаточно разбудили меня, чтобы я могла хотя бы внятно разговаривать, а макияж позволил скрыть следы бессонной ночи. Я уже не настолько молода, чтобы, даже не выспавшись, выглядеть краше майской розы, однако спасительная косметика позволяет это скрыть.

Бедный Виноградов, надеюсь, он не сильно перепугался, увидев поутру мое помятое и сонное лицо.

Но вел себя мужчина безукоризненно — заботливо поинтересовался, не забрать ли меня сегодня с работы, на что я ответила отрицательно. На этот день у меня было назначено единственное заседание, да и то на утро. Даже если учесть, что дело рассматривает судья-гном, все равно оно не должно было затянуться до вечера, когда Владимир сможет меня встретить.

К тому же отчаянно хотелось просто прийти домой и завалиться спать.

Я едва не застонала, вспомнив, что сегодня пятница. Нет, само по себе наступление выходных меня только радовало, но завтра у мамы День рождения, и я пообещала, что приеду и помогу с подготовкой. Обычно родители прекрасно справлялись со всякими мероприятиями и без меня, но в этом году у мамы юбилей, и кроме бытовой приготовлений вроде уборки и готовки, возникала еще куча проблем. Гостей ожидалось довольно много, так что они должны были прибывать в несколько этапов. В общем, нужна была моя поддержка, и я никак не могла уклониться от этого.

Ну, хоть выспаться до завтра успею, и то хорошо.

Утешая себя таким образом, я собиралась на работу. Несмотря на слоновью дозу стимуляторов, чувствовала я себя неважно, даже едва не забыла дома портфель с документами.

— Анна, подожди, — окликнул меня Виноградов, когда я пыталась надеть туфли.

— Что? — обернулась я с туфлей в руках.

Владимир стоял на расстоянии протянутой руки и внимательно смотрел на меня, будто что-то решая. Наконец он, видимо, определился:

— Вернись на минутку.

Я недоуменно пожала плечами, но послушно проследовала за мужчиной обратно в гостиную.

Владимир усадил меня на диван, опустился рядом и велел:

— Закрой глаза, пожалуйста.

Я повиновалась, хоть и не имела представления, зачем это ему понадобилось.

Он взял мою руку и принялся пальцем чертить на тыльной стороне ладони какие-то знаки, а потом осторожно дотронулся губами. От этого прикосновения меня будто прошибло слабым разрядом тока, я дернулась и инстинктивно попыталась вырвать руку, однако Владимир легко меня удержал.

Я открыла глаза, собираясь возмутиться, но Виноградов смотрел с такой заботой, что мне стало стыдно за те слова, которые едва не сорвались с губ.

К тому же я с удивлением ощутила, что в голове прояснилось, а в теле забурлила бесшабашная энергия. Будто не было никакой бессонной ночи, и, без всяких сомнений, эта бодрость возникла стараниями Владимира.

— Спасибо, — несколько растерянно поблагодарила я, размышляя о том, что я даже не подозревала о целительских способностях своего мужчины. Впрочем, мы встречаемся не так давно, чтобы все знать друг о друге.

— Не за что, — усмехнулся он и поцеловал меня. В итоге я едва не опоздала на работу, но оно того стоило.

В коридоре суда меня ждали клиенты. Когда я появилась, господин Мнишек как раз встревоженно посматривал на часы, видимо, беспокоясь по поводу моего отсутствия.

Неподалеку от них стояли несколько гномов — видимо, истцы и сочувствующие, но у меня не было времени их внимательнее рассмотреть.

Я едва успела поприветствовать господина и госпожу Мнишек, как секретарь пригласила нас проходить в зал.

Предварительная процедура была скучна и бесконечна, как обычно и случается у судей-гномов. Разъяснение прав, выяснение отводов, и так далее, и тому подобное заняли почти три четверти часа.

Все это время я проскучала, рисуя в блокноте невразумительные закорючки и борясь с желанием достать мобилку и начать писать смс-ки Владимиру.

Наконец "торжественная часть" закончилась, и мы приступили к допросу сторон. Первым пояснения давал истец — почтенный папаша теперь уже пятерых девочек.

Господин Теренс Вартассон рассказывал все обстоятельно и подробно, и такая манера разговора была явно по нраву судье.

У меня довольно развитое воображение, и потому мне приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не расхохотаться.

Истец поведал, что живет вместе с супругой, тещей и двумя незамужними сестрами жены. Кроме того, от брака у них родилось теперь уже пятеро девочек. Бедный гном, как он только с ума не сошел в этом женском царстве! Неудивительно, что ему так хотелось мальчика!

К тому же господин Теренс Вартассон оказался кузнецом из рода, который много поколений кряду занимается кузнечным делом. В наш технологический век доменные печи и станки практически вытеснили это благородное ремесло, однако редкие умельцы все еще ценились — коллекционные мечи и прочие подобные вещицы стоили дорого, а настоящих мастеров их изготовления осталось немного. Конечно, секреты такого мастерства дочкам не передашь — даже у гномок не такая стать, чтобы становиться кузнецом, да и традиции предписывали заниматься этим только мальчикам.

Гном так сильно желал рождения наследника, что обратился в «Альвёльву», где ему пообещали помочь. Выложив немаленькую сумму, истец получил заверения, что в нужном месте и в нужный момент он с женой непременно сможет зачать желанного мальчика. Надо ли говорить, как он был возмущен, получив вместо этого еще двух дочек!

Но это не самое уморительное этой истории.

Намного занимательнее было описание процесса, так сказать, получения наследника.

В чем-то я понимаю сотрудников «Альвёльвы», которые пишут инструкции клиентам, полные мистики и загадки. В стиле "на третьем перекрестке сверните направо, а потом у разбитого молнией дуба поверните налево" — ну какому клиенту понравится, если маг просто напишет, что следует явиться в такой-то город в удобное время? Нет, в этом деле без таинственности никак!

Во избежание казусов кроме инструкции фирма выдает еще и карту, где нужное место обведено кружочком, и даже указана его широта и долгота. Клиентам достаточно лишь следовать указаниям, на всякий случай сверяясь с картой, и прибыть в пункт назначения вовремя, остальное берет на себя фирма.

Итак, третьего сентября прошлого года супруги Вартассон отправились в заветное путешествие. С собой они взяли и тещу, уважаемую госпожу Тарлию Ларфенсон — то ли чтобы старушка развеялась, то и для контроля за процессом. Поехали они на машине, за рулем которой был сам истец.

Так вот, истцы умудрились инструкцию забыть дома, хорошо, хоть карту взяли.

К сожалению, это слишком поздно выяснилось — возвращаться, как известно, плохая примета, да и времени оставалось в обрез. К тому же указания, которые требовалось соблюдать, они примерно помнили, а на крайний случай оставалась карта.

Окрестности озера Хрустального они нашли без труда, вот только на последнем этапе получилась небольшая заминка: машина подъехала к развилке. Разрешить споры, куда дальше ехать, помог счастливый случай в виде местного жителя, который направлялся на рыбалку.

Он охотно подсказал, что нужно свернуть налево. Гномы так и поступили, и уже через несколько минут оказались на берегу прекрасного озера. Все бы ничего, но в комплекте к воде шли тучи комаров и камыши, а никакого жилья на берегу видно на было.

Но ведь они четко помнили, что все должно произойти, как сказано в инструкции "с первой звезды до полуночи над водой Хрустального озера", а уже был половина одиннадцатого вечера и давно стемнело.

Тут как раз перед растерянными истцами вновь объявился тот самый дедок-рыбак, который как раз успел добраться до озера пешком.

Недолго думая, гном за приличную сумму арендовал у него лодку, и таким образом проблема была решена. Ничего не поделаешь, пришлось господину Вартассону браться за весла, усадив рядышком жену (хорошо, хоть без тещи). К сожалению, как раз в это время начался ливень.

В общем, вот там, в качающейся лодке, под струями дождя, несчастные супруги и зачали своего младенца. Романтика, что и говорить. Вот только героические усилия оказались напрасны — спустя положенный срок родились девочки-близняшки.

На этом истец закончил свою скорбную повесть.

Госпожа Вартассон полностью подтвердила слова мужа, добавив лишь от себя, что на память о той ночи у нее кроме беременности, остался еще и насморк, а также несколько синяков и заноз в неудобных местах — видимо, не так уж удобно заниматься сексом в таких условиях!

Потом мы принялись допрашивать моего клиента.

Как я ему и велела, владелец фирмы «Альвёльва» подробно объяснил суду, что на самом деле истцы должны были свернуть на развилке направо — там находилась симпатичная небольшая гостиница, где для них были забронированы номера класса «люкс». Отель располагался на сваях над озером, поскольку по весне там нередко бывают наводнения — вот вам и "над водой Хрустального озера", как это было обозначено в инструкции.

Да и вообще, подобные мелкие детали не имеют особенного значения — это лишь пыль в глаза клиентов фирмы. На самом деле точность до метра никто и никогда не соблюдает — это вообще нереально. Важно лишь, чтобы все произошло в окрестностях озера и в нужное время.

— Так почему же в таком случае родились девочки? — въедливо поинтересовался судья.

— Ума не приложу, — развел руками ответчик. — Я уверен, что мы все расчеты сделали верно, должен был родиться мальчик.

Искренне, но неубедительно. А что поделаешь? Если заявить, что истцы попросту нарушили инструкции и повернули не туда, то судья наверняка назначит экспертизу, которая должна будет определить, могло ли это повлиять на пол ребенка.

От мысли, что нужно проводить соответствующую экспертизу, следовательно, затягивать дело минимум на полгода, а то и больше, становилось уныло.

Мало того, что это недешевое удовольствие, так еще и времени занимает уйму.

Не говоря уж о том, что результаты будут явно не в нашу пользу. Все говорило о том, что сотрудники фирмы просто ошиблись, но так и не смогли обнаружить спорный момент.

Тем временем пригласили первого свидетеля, тещу истца.

Колоритная пожилая гномка — очевидно, она всю жизнь прожила в селе и так и не привыкла к городским условиям — торжественно поклялась говорить суду только правду, после чего охотно ответила на все вопросы.

Обстоятельства она описала так же, как ее дочь и зять, за исключением некоторых особенно интимных моментов, которых она попросту не видела.

Потом госпожа Тарлия Ларфессон долго и вдохновенно возмущалась, называя сотрудников «Альвёльвы» мошенниками и негодяями.

Закончила она свою речь словами:

— Девочки родились красавицы, конечно, но Теренс так хотел мальчика! Он же чуть не плакал, когда позвонил мне первого и сказал, что родились дочки. Да как так можно-то, а? Он так надеялся, уже и приданое младенцу готово было…

В это время я как раз просматривала документы, не желая слушать сентиментальные причитания свидетельницы. И тут мой взгляд чисто автоматически зацепился за дату на свидетельстве о рождении. "Второе июня" — черным по белому было указано там. Постойте, но ведь она только что сказала, что зять сообщил ей о рождении внучек уже первого июня!

— Уточните, пожалуйста, дату, когда истец вам позвонил и рассказал, что родились внучки! — настоятельно потребовала я, забыв даже спросить у судьи разрешения задать вопрос.

Судья Дреггюсон недовольно нахмурился, но ничего не сказал, предоставив свидетельнице отвечать на заданный вопрос.

— Так я ж уже сказала! — недоумевающе откликнулась она. — Первого числа это было, как сейчас помню.

— Но ведь в свидетельствах о рождении ваших внучек указано, что они появились на свет только второго июня! — заметила я, внимательно глядя на госпожу Ларфессон.

— Конечно! — ничуть не сомневаясь, подтвердила та, отвечая мне прямым взглядом. — Кто ж девчонок на нечетные числа записывает-то? Они ж тогда без пары останутся, есть такая верная примета. Мы вот всех девок на четные даты пишем — и ни одна незамужняя не осталась. У нас все так делают!

Все интереснее и интереснее!

— Скажите, а истицу, вашу дочь, вы по такому же принципу записали на четное число? — наудачу поинтересовалась я.

— Да, — засвидетельствовала та.

Я взглянула на клиента — его просто распирало от желания что-то сказать, боюсь, не совсем цензурное.

Я строгим взглядом призвала его к порядку и обратилась к судье:

— Ваша честь, разрешите дополнительный вопрос истице?

— Задавайте, — кивнул судья. Он даже подался вперед, чтобы не упустить ничего из сказанного.

— Скажите, — начала я. — Какую дату своего рождения вы сообщили ответчику?

Гномы лгут крайне редко, это вообще до крайности правдолюбивая раса, а потому истица ответила:

— По паспорту, двадцать второго октября.

В принципе, если б она начала запираться, то в канцелярии фирмы хранятся анкеты, собственноручно заполненные истцами — из них можно выяснить, какие данные истцы предоставили фирме-ответчику. Но так было еще проще.

— То есть вы скрыли от ответчика, что в действительности вы родились двадцать первого октября, а не двадцать второго?

— Я не знала, что это важно! — чуть ли не в слезах заявила истица.

Что тут можно сказать? В астрологии желательно знать время рождения с точностью вплоть до четырех минут, что уж говорить о целых сутках!

— У меня больше нет вопросов к истице, — улыбнулась я. — Позвольте вопрос ответчику? — и после соответствующего разрешения продолжила. — Скажите, господин Мнишек, могла ли неточность в указании даты рождения стать причиной ошибки?

— Конечно! — энергично подтвердил тот. — Для рождения мальчика пятый дом непременно должен быть в овне, а неправильная дата перемешала все расчеты! Это ведь совсем другое дело!

Больше вопросов у меня не было. В случае необходимости я была готова заявить ходатайство для проведения экспертизы, которая установит, была ли эта ошибка роковой.

Судья задумчиво изучил обеспокоенных истцов и возмущенного ответчика и определил:

— Я объявляю перерыв на тридцать минут. Советую вам за это время прийти к мировому соглашению.

Конечно, ему тоже совершенно не хотелось затягивать рассмотрение дела, тем более, что все уже было совершенно ясно. Да и намного проще утвердить мировое соглашение, чем писать решение.

Спустя пятнадцать минут мы пришли к договоренности: истцы признают, что рождение девочек целиком и полностью их вина, и публично извиняются перед облыжно обвиненными в некомпетентности сотрудниками «Альвёльвы», а те, в свою очередь, за полцены делают необходимые расчеты, чтоб при следующей попытке у супругов Вартассон наконец родился мальчик.

Обе стороны остались довольны таким вариантом, так что к завершению перерыва я уже подготовила текст мирового соглашения, которое судья с радостью утвердил.

Дело о наследнике, как я его в шутку прозвала, закончилось на удивление быстро и благополучно. Не зря ведь говорят, что на стороне честных магов всегда выступает Один! Иначе как чудом такой поворот событий никак нельзя было назвать.

Наталья и ее начальство были весьма довольны таким исходом спора и тут же предложили заехать к ним в офис и отпраздновать удачное завершение.

Если честно, ехать никуда не хотелось, но гадалка меня уговорила — вроде бы не следует обижать подругу, и пришлось согласиться, но с условием, что это не займет много времени. Клиенты тут же уверили, что мы только разопьем бутылочку вина, и ничего более.

Застолье, так сказать, в узком кругу — нетипичный финал судебного дела, что и говорить.

К тому же подвыпившая Наталья загорелась желанием мне погадать. Гадалка добыла из ящика стола руны и деловито приступила к ворожбе — прямо на столе с закусками.

С древних времен люди тщились заглянуть в грядущее: раскладывали карты, бросали руны, придумывали сотни примет. И все для того, чтобы хоть одним глазком подсмотреть, что же там, впереди.

Со страхом и надеждой мы следим, как ловкие пальцы гадалки тасуют засаленную колоду, как она с задумчивым видом всматривается в расклад и предрекает будущее. И замирает сердце от ощущения чуда…

Можно верить в гадание или относиться к нему скептически, но оно существует. Наверное, богам нравится давать нам подсказки и наблюдать, сумеем ли мы ими воспользоваться.

Вот и я с интересом следила за тем, как Наталья ловко выкладывает руны.

Гадалка внимательно всмотрелась в символы и внезапно широко улыбнулась:

— Сдается мне, милая моя, что скоро ты выйдешь замуж!

Она торжествующе указала на гебо, ингуз и дагаз, которые должны были ознаменовать мое будущее.

От неожиданности я поперхнулась шампанским:

— За кого?

— Откуда я знаю? — насмешливо ответила Наталья, пожимая плечами. — Ты слишком многое хочешь от рун, моя дорогая!

Я знала, что указать такие подробности руны не могли. Можно обратиться к картам и спросить, как выглядит мой жених, но гадалка этого не одобряла — без нужды выяснять детали не стоит, это само по себе может повлиять на судьбу и даже исковеркать ее. Так соблазнительно заглянуть в будущее, но далеко не всегда следует это делать!

Наталья тем временем задала еще пару вопросов рунам, а потом предложила:

— Хочешь, я на отношения с твоим милым погадаю?

Я решительно отказалась. Что нового могла мне поведать Наталья? Я и так знала о Владимире все, что мне нужно.

Ворожея не стала больше меня уговаривать, спрятала руны, и мы продолжили прерванный праздник.

В итоге я добралась домой лишь после обеда, не то, чтобы пьяная, но слегка навеселе. На самом деле я пью довольно редко и понемногу — раз в пару месяцев пару бокалов вина. Возможно, я бы позволяла себе и больше, но слишком много видела примеров, к чему приводит увлечение алкоголем.

Но уже через пару часов хмель окончательно выветрился из моей головы, и замечательно, поскольку в эту субботу мне не хватало только похмелья!

На трезвую голову я задумалась над сегодняшним предсказанием, пока не зная, как нему относиться.

Результат ворожбы меня, мягко говоря, удивил: я не собиралась замуж и не стремилась к этому. Если честно, мне совершенно не хотелось менять привольную холостую жизнь на кольцо на пальце и статус замужней дамы. Впрочем, ни одно предсказание не может решить за меня, как мне поступить и какой выбор сделать — свободу воли никто не отменял, пусть и в пределах, заданных судьбой.

Так и не придя к какому-то решению, я выбросила это из головы — какой смысл решать проблему еще до того, как она возникла?

Этой ночью мне снилось темное озеро, вода которого серебрилась в лунном свете, манила нырнуть с головой и забыться в прохладном спокойствии. Я осторожно касалась поверхности этой удивительной воды кончиками пальцев, и все не решалась зайти поглубже…

Следующим утром я отправилась к родителям. Нет смысла подробно описывать весь день — было много суеты и беготни, но в целом все вышло удачно.

Любопытным было лишь то, что брат именно сегодня решил познакомить семью со своей девушкой Ольгой, той самой, которую я некогда спугнула у него в палате.

Как я уже упоминала, она была миловидной. Детское личико сердечком в обрамлении светлых волос, голубые глаза, опушенные темными ресницами — кукла, да и только. И не скажешь, что этому невинному созданию уже исполнилось двадцать пять.

Ольга вела себя вполне прилично и вежливо, но не показалась мне такой наивной, какой хотела казаться. Я вовсе не хочу сказать, что Ольга стерва и вообще подозрительная особа, но когда меня так усиленно начинают уверять в безобидности, то я невольно начинаю подозревать, что дело нечисто. Поди разбери, то ли профессиональная деформация, то ли интуиция.

Но самое интересное началось, когда мужчины удалились, чтобы жарить шашлыки во дворе, а женщины остались болтать и заодно навести порядок на столе.

Моя потенциальная родственница волей-неволей осталась в чисто дамском кругу, без широкой спины Антона, за которую можно спрятаться. Я решила этим воспользоваться и провести небольшой допрос с пристрастием — мне до сих пор не давал покоя вопрос о том, что же случилось той ночью, когда брата избили, и каким образом в этом замешано данное белокурое создание. Уверена, что мама и ее близкие подруги не станут вмешиваться.

Я начала задавать вопросы подчеркнуто безразлично:

— Ольга, а вы помните, как Антону сломали челюсть?

Она вздрогнула, но вынужденно согласилась, что прекрасно помнит. Еще бы, такое сложно забыть. А мне ведь главное зацепиться, так что дальше я принялась допрашивать ее со всей серьезностью. Та краснела, бледнела, запиралась, но деваться ей было некуда. Тем более, что к вечеру я устала, как собака, и была изрядно зла, так что спуску ей не давала.

После получасовой беседы выяснилась следующая картина. Ольга девушка привлекательная, и поклонников у нее было более чем достаточно. Так вот, незадолго до того, как начать встречаться с моим братом, девушка дала от ворот поворот очередному надоедливому ухажеру, и тот затаил обиду.

Тем вечером Ольга и Антон посидели в кафе, а потом брат отправился провожать девушку домой. Они пошли пешком — благо, было недалеко, да и как влюбленной парочке не предпочесть неторопливую прогулку при лунном свете скучной поездке на машине? В общем, возле дома Ольги ее поджидал тот самый кавалер с двумя друзьями, наверное, желая показать свое превосходство и унизить соперника.

Началась перепалка, обоюдные оскорбления и в итоге дело дошло до драки. Зная моего брата, можно не сомневаться, что он не поджал хвост и не стал звать на помощь, а без тени сомнения ввязался в потасовку. Естественно, одному против троих выдюжить затруднительно, так что вскоре Антона жестоко и показательно избили.

Впрочем, убивать его не хотели, да к тому же тогда пришлось бы избавиться и от девушки, как свидетеля, так что противники обошлись избиением.

Я выслушала все это, не моргнув глазом, но оставался еще один любопытный вопрос: почему при таких обстоятельствах брат так категорически не желал обращаться в милицию? Ведь преступников Ольга прекрасно знала, и не только в лицо.

Она опустила глаза и призналась:

— У Антона нож был и кастет, он сказал, что это холодное оружие.

Час от часу не легче! Но мне-то он почему не признался? Неужели полагал, что я никогда об этом не узнаю? Ольга оказалась не таким уж крепким орешком, а рано или поздно я бы ее поймала и поговорила.

Вероятно, когда все это происходило, Антон еще даже не предполагал, как далеко у них все зайдет, и что ему придется знакомить семью с этой девушкой, а потом то ли постеснялся, то ли не побоялся рассказать правду.

Ну что ж, для самоуспокоения я выяснила подробности этого дела, но по здравом размышлении решила не давать ему ход. Одно дело нанесение телесных повреждений, а совсем другое обоюдная драка с применением оружия.

Что ж, еще одной загадкой стало меньше.

Впрочем, жизнь не стоит на месте, и постоянно подбрасывает новые проблемы.

К примеру, в воскресенье было несколько подозрительных звонков на мой домашний телефон.

Я подняла трубку, но услышала только негромкое сопение на том конце провода. Проблемы со связью бывают не так уж редко, и я сообщила:

— Я вас не слышу, перезвоните, пожалуйста.

Однако трубку положили не сразу, а продолжали молчать. Я пожала плечами и сбросила звонок, но спустя полчаса ситуация повторилась. Сначала я полагала, что это просто шалит связь, но потом слегка заволновалась: что за глупые шутки?

Таинственный гражданин представляться так и не пожелал, а его номер остался неопределенным.

В итоге я просто отключила телефон и продолжила заниматься своими делами.

Понедельник начался для меня с отчаянного нежелания вставать с постели. Организм требовал еще пару часов сна, а лучше весь день безделья, но я сделала себе строгое внушение и нехотя принялась собираться на дежурство.

На улице снова шел дождь, было промозгло и противно. Пока я добралась до офиса, у меня изрядно промокли ноги, и оставалось лишь надеяться, что простуда обойдет стороной. Чашка горячего чая, выпитая сразу после прихода на работу, вместе с руной феху должны были помочь, но без гарантий.

В рабочем плане день выдался напряженным — хлынула толпа людей, притом все с какими-то заковыристыми и неприятными вопросами. К вечеру у меня начала отчаянно раскалываться голова — то ли от усталости, то ли от начинающейся простуды.

Когда в дверь вновь постучали, я как раз пыталась найти в аптечке лекарство, поэтому отреагировала не сразу. Впрочем, дожидаться моего разрешения посетители не стали — дверь распахнулась и вошли двое мужчин — молодой гоблин со шрамом на лбу и человек с легкой проседью на висках. Они были при пиджаках и галстуках, чему я даже несколько удивилась, ведь обычно клиенты приходят в повседневных нарядах. Хотя вполне возможно, что это и есть их рабочая одежда.

Я привычно предложила потенциальным клиентам проходить и присаживаться.

Мужчины расположились напротив и смотрели на меня пристально и оценивающе.

— Слушаю вас, что вы хотели? — поинтересовалась я невозмутимо.

— Мы не задержим вас надолго, госпожа Анна, — ответил седой.

Выходит, им известно мое имя? Я могла поклясться, что раньше не имела дел ни с одним из них, но возможно, что они пришли ко мне по чьей-то рекомендации.

Мужчина продолжал:

— Мы представители религиозной организации "Сахатравала".

Только многолетняя привычка "держать лицо" позволила мне не вздрогнуть — это было название той самой секты, о которой я летом (кажется, уже целую вечность назад) рассказала Владимиру.

Гоблин сверлил меня взглядом голодной акулы, а его товарищ тем временем заливался соловьем:

— Нам стало известно, что кто-то сообщил клеветнические измышления о нашей организации…

Ничего себе напраслина, если дело уже рассматривает суд! Но я не стала выказывать свое отношение, а лишь поинтересовалась:

— И что именно вы хотите от меня?

Посетитель заюлил:

— Видите ли, мы проверяем различные варианты, потому что виновный в оговоре должен понести наказание.

Так, похоже, меня прощупывают. Нужно соблюдать максимальную осторожность.

Я пожала плечами и как можно безразличнее спросила:

— А причем тут я? Я к вашей организации не имею никакого отношения.

— К вам на прием приходила госпожа Ларина… — многозначительно заметил седой.

— И что? — я приподняла брови, стараясь показать умеренное удивление.

— Вы хотите сказать, что она ничего не говорила вам о "Сахатравале"? — не выдержал гоблин.

Я ответила, заставляя себя держаться спокойно:

— Не в моих правилах предавать огласке проблемы клиентов, к тому же я связана адвокатской тайной. Однако могу сказать, что госпожа Ларина обратилась ко мне по сугубо личному вопросу, никак не связанному с вашей организацией.

Надеюсь, у клиентки хватит ума не признаться, о чем она говорила со мной. В конце концов, это поставит под удар и ее саму, так что я вполне могла рассчитывать на ее молчание.

— Вы думаете, мы не можем это проверить? — подался вперед седой.

— Проверяйте на здоровье, — пожала плечами я, отчаянно блефуя.

— Мы так и поступим, — с угрозой заметил человек, поднимаясь.

Они вышли, не прощаясь, а я с колотящимся сердцем осталась одна.

Владимир меня не сдаст, в этом я была уверена, а никаких других доказательств у них быть не может. Хотя одновременно я понимала, что этим никаких доказательств не нужно — достаточно лишь веского подозрения, и однажды вечером я просто не вернусь домой. Ну и влипла я с этой историей! Я знала, что придется платить за мягкосердечие, но даже не подозревала, сколь велика цена. Но теперь уже все равно поздно отыгрывать назад.

Не скрою, мне было страшно. Фанатики тем и опасны, что готовы на все ради своей веры, как бы чудовищна она ни была.

А что с этим делать мне? Изобразить, что ничего не случилось, или просить о помощи? Поразмыслив, я позвонила Владимиру — вряд ли он мог чем-то помочь, но хотелось хотя бы поговорить об этом с кем-нибудь.

Виноградов долго не брал трубку, но наконец ответил.

Я поспешно сказала:

— Привет. Слушай, у меня только что были люди из какой-то религиозной организации.

Говорить открытым текстом по телефону я не хотела — мало ли, может быть есть доля правды в страшилках, что можно легко слушать чужие разговоры по мобильному.

— И что они сказали? — явственно напрягся мужчина.

— Завуалированно угрожали, — ответила я и призналась, — Я их боюсь.

Владимир отреагировал моментально:

— Я сейчас на выезде и могу приехать к тебе только завтра вечером. А ты сейчас же позвони кому-то из друзей и езжай домой, только не вздумай вызывать такси. И до моего приезда никуда не выходи, не открывай дверь и выключи телефоны, кроме второй мобилки. Ты меня поняла?

Мне было приятно, что он так встревожился. И даже то, что Виноградов тут же принялся командовать, как-то грело сердце, к тому же я сама несколько растерялась, а четкие распоряжения Владимира меня встряхнули и заставили немного прийти в себя.

— Хорошо, — ответила я. — Целую, пока.

— И я тебя целую, — отозвался мужчина, — Будь осторожна, прошу тебя!

Я заверила, что буду осмотрительна, как никогда, и принялась разыскивать, кто из близких мог забрать меня с работы. Брат трубку не взял, звонить родителям не хотелось, потому что пришлось бы объяснять, в чем дело.

Я набрала номер Артема, и он сразу согласился отвезти меня домой, видимо, по моему голосу было понятно, что это не шутки.

Друг заехал за мной уже через полчаса, и все это время я просидела в офисе, трясясь, как заяц.

Когда распахнулась дверь, я вздрогнула, не в силах контролировать свой страх. Ничего удивительного, ведь от оглашенных сектантов можно было ожидать чего угодно.

Это оказался Артем — он практически ворвался в кабинет и прямо с порога обеспокоено спросил:

— Что случилось?

Вероятно, мой звонок с внезапной просьбой приехать показался ему странным.

Я постаралась успокоить друга:

— Ничего страшного, просто психованный клиент попался.

Мне не хотелось его тревожить, все равно реально Артем помочь мне ничем не мог. Он не стал настаивать, хотя явно не поверил такому простому объяснению.

До моей квартиры мы добрались благополучно. Артем сдал меня с рук в руки домовому и велел сразу звонить, если мне потребуется его помощь.

Я была искренне благодарна ему за поддержку и заверила, что непременно сообщу, если что-то потребуется.

С каким же облегчением я заперла дверь в квартире на все замки!

Весь вечер и следующий день я тихо сидела дома, отменив все дела. Это было несложно, достаточно было сослаться на внезапное недомогание.

Домовой, перепуганный происходящим, все пытался выспросить подробности, но я не стала делиться с ним своими сложностями, лишь попросила пока никуда не выходить. Нат устрашился еще больше и вел себя так, будто дом находился в осаде. Было смешно наблюдать, как он передвигается по квартире перебежками.

Владимир приехал уже вечером во вторник, и я была очень рада его видеть. Чтобы я не волновалась, он заранее позвонил и попросил открыть дверь.

Первым делом Виноградов убедился, что я жива и невредима, потом прикрыл дверь и нежно меня поцеловал. Что и говорить, это было весьма приятное занятие, и мы прервались нескоро.

Наконец я отстранилась и пригласила мужчину проходить.

Мы удобно устроились на диване в гостиной, на коленях Владимира мне было удивительно уютно.

Но даже это не заставило меня забыть о том, из-за чего он приехал:

— Слушай, а чем закончилось то дело о секте?

Виноградов покрепче прижал меня к себе и принялся рассказывать.

Оказывается, приговор сектантам был вынесен только сегодня.

Итоги дела были предсказуемы, хоть и огорчительны: из тридцати двух подсудимых лишь четверо отправились за решетку, остальные отделались небольшими испытательными сроками. Самое интересное, что есть Постановление Пленума Верховного Суда Мидгарда, согласно которому суд не имеет права назначать отсрочку исполнения приговора (то есть то самое условное осуждение) в случае, если речь идет о тяжких и особо тяжких преступлениях. Но судья Долженко высокомерно проигнорировала эту рекомендацию вышестоящего суда, так что большинство сектантов, можно сказать, отделались легким испугом. Можно лишь догадываться о причинах такого снисхождения, хотя я практически уверена, что дело не в беспримерном человеколюбии, а скорее в сребролюбии — но тут наверняка говорить не возьмусь, поскольку за руку судью никто не схватил.

К тому же проблема в том, что многие свидетели попросту побоялись говорить правду, а то и вовсе отказались давать показания, ссылаясь на право молчать о преступлениях, совершенных близкими. В результате удалось доказать далеко не все эпизоды, которые им вменялись изначально, да и те не содержали полного списка злодеяний секты.

Как ни прискорбно, реальность такова — добро далеко не всегда побеждает зло. И в данном случае более удивительна не мягкость наказания, а скорее то, что дело вообще дошло до суда.

Безусловно, прокуратура подаст апелляцию на слишком мягкий приговор, но отменит ли его вышестоящий суд — тот еще вопрос.

Я молчала, переваривая эти неутешительные известия. Раз большинство сектантов остались на свободе, то ничто не помешает им свести счеты со мной.

Некоторое время Владимир не мешал моим размышлениям, а потом как-то буднично заметил:

— Не переживай, теперь они оставят тебя в покое.

Это было так неожиданно, что я даже отодвинулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Мужчина смотрел спокойно и без тени улыбки, да и не стал бы он так шутить!

Я недоверчиво спросила:

— Почему? Что произошло?

— Я позаботился, чтобы сектанты нашли другого доносчика, — кратко ответил Виноградов, недобро усмехнувшись.

Но ведь в действительности именно я на них донесла! Выходит, Владимир подставил невиновного, чтобы спасти меня? Я понятия не имела, как к этому относиться: благодарить или упрекать за некрасивый поступок?

Увидев мою реакцию, он пояснил:

— Члены секты подозревали четверых: тебя; твою клиентку; еще одну женщину, у которой убили ребенка; ближайшего помощника главы секты. На этого сектанта у нас на него не было никаких доказательств, он остался на свободе и даже прибрал к рукам какие-то резервные деньги общины. Думаю, там немало было, потому что он прикупил недвижимость на теплых островах, собирался со дня на день туда сбежать и жить припеваючи. Я сдал его, и ничуть не жалею — он замешан в этом деле по уши.

Виноградов говорил негромко и подчеркнуто безучастно, но его заметно задело мое сомнение.

Легко говорить, что я бы так никогда не поступила. Кто знает, как сложатся обстоятельства? Нередко то, что мы клеймили и почитали недопустимым, спустя какое-то время мы вдруг полагаем вполне приемлемым, а то и единственно возможным, и верим в это со всем пылом.

Он ведь на самом деле спасал меня, пусть и не так зрелищно, как герои боевиков — не раскидал врагов эффектными приемами, но все же отвел от меня беду.

Кто-то должен был заплатить за разоблачение секты, и Владимир любыми путями старался сделать так, чтобы это была не я. Мне ли упрекать его в неприглядности поступков?

Виноградов неподдельно заботился обо мне, и я могла только поблагодарить его за это, ведь иначе платить по этому счету пришлось бы мне, моей клиентке или той неведомой женщине, которая лишилась ребенка. Кажется, это называется "принцип меньшего зла".

— А как ты это сделал? — спросила я.

Не то, чтобы меня это сильно интересовало, я просто неуклюже попыталась перевести разговор.

Но Владимир вдаваться в подробности не пожелал:

— У меня свои способы.

Я не нашлась, что сказать, и момент не располагал к пустым словам. Я просто обняла Владимира за шею, спрятала лицо у него на груди и тихонько наслаждалась, ощущая, как он нежно гладит мои волосы…

Все хорошо, что хорошо заканчивается, не так ли?