"Записки практикующего адвоката" - читать интересную книгу автора (Luide)

Глава 7. Сумасшедший день

На самом деле, во сне я чувствую себя счастливой даже реже, чем в реальности. Чаще всего мои сны сумбурны, хаотичны и утром кажутся расплывчатыми и безликими. Но в том сне я была счастлива — абсолютно, иррационально и безгранично. Я бродила по берегу моря, по щиколотку увязая в песке, и Вик держал меня за руку. И просто бродить по берегу, болтая о сотне всяческих пустяков, и наслаждаться легким соленым ветерком, обдувающим разгоряченное лицо, было почти нестерпимо приятно…

И уже в тот момент, когда я почти проснулась, Вик вдруг схватил меня за руку, не давая полностью вынырнуть из сна, и быстро предупредил, что меня сегодня ждет большая опасность, и что мне нужно быть осторожной. Едва лишь я услышала это торопливое предостережение, как реальность окончательно развеяла мой хрупкий предутренний сон…

Интересно то, что в таких снах я каждый раз прекрасно понимала, что я сплю, но, несмотря на все усилия, не могла проснуться. Мне снился мужчина, каждый раз один и тот же, и притом совершенно мне не знакомый, которого я звала Вик. Самое забавное — это то, что ничего такого в этих снах не происходило. Ладно, если бы эти сны были откровенно эротическими — тогда, по крайней мере, я могла бы подумать, что это просто фантазии. Но нет — я и этот неведомый мужчина просто гуляли, разговаривали обо всем на свете, смеялись, или же просто молча бродили, взявшись за руки. Такие сны снились мне раздражающе регулярно, примерно раз в месяц, в течение последних семи лет. Надо ли говорить, что первое время я удивлялась, а потом и всерьез забеспокоилась. Я не могла понять, что происходит, и ничего не могла с этим поделать. Вначале я просто старалась проснуться, вновь увидев во сне знакомое лицо, потом совершенно безрезультатно пила снотворное. Когда и это не помогло, я обратилась к специалистам — сначала к врачам, а потом к магам. Впрочем, и те и другие просто развели руками. Врачи сообщили мне, что я, слава богам, совершенно здорова и физически, и психически. Маги же обнаружили лишь слабые следы магии, которые никак не могли причинить мне какой-то вред либо воздействовать на меня. На том я и успокоилась, решив, что раз я ничего не могла поделать с этими снами, нужно постараться извлечь из них какую-то пользу. В конце концов, ничего страшного в этих снах не было, кроме, естественно, самого факта их существования.

Постепенно я привыкла к этим свиданиям в сновидениях, и даже стала ждать их. С кем же еще можно откровенно поговорить по душам, как не с собственным сном? Кем бы ни был Вик — порождением моего воображения или реальным человеком, но с ним можно быть откровенной, не опасаясь, что мои откровения станут достоянием гласности либо просто будут неправильно восприняты. Ведь это был сон, только сон… Вот только от обычных сновидений эти сны отличались просто пугающей реальностью — во сне я видела все до мельчайших деталей, и даже могла лакомиться ягодами в лесу, ощущая их вкус, или вдыхать запах морского бриза. И мы бродили по кромке моря, или вдоль русла горной реки, или по берегу лесного озера, и разговаривали, разговаривали, разговаривали… Как ни странно, просыпалась я после таких снов всегда совершенно отдохнувшей, и даже несколько умиротворенной, а с моих губ еще несколько часов после пробуждения не сходила мечтательная улыбка. Жаль лишь, что я никак не могла контролировать ни само течение сна, ни то, когда именно он мне приснится.

Пожалуй, я и сама не смогла бы внятно определить свое отношение к Вику. С одной стороны, в действительности я совершенно ничего о нем не знала — ну, не считать же знанием о человеке пустопорожнюю болтовню, да еще и во сне? Но с другой стороны, Вику я могла рассказать совершенно обо всех своих страхах и терзаниях, поделиться тем, о чем я не всегда рассказываю даже лучшей подруге. Пресловутый синдром попутчика во всей его красе. Однако же Вик и в самом деле был очень близок мне — по крайней мере, по духу, и часто понимал меня — пожалуй, даже слишком часто.

И пусть Вик, вероятно, был лишь порождением моего воображения, сути это не меняло. Я не склонна к паникерству, так что к сегодняшнему предупреждению во сне следовало прислушаться. В конце концов, ничего подобного мне пока не снилось, и об обычных, текущих неприятностях и сложностях меня пока во сне не предупреждали.

Вообще-то, ничего такого опасного на предстоящий день у меня назначено не было. Не считать же опасным банальное дежурство в юридической консультации?

Конечно, определенная уязвимость у дежурного адвоката есть всегда. Дежурный ведь сидит один, и притом соседнее помещение пустует. Для того, что бы банально позвать на помощь в случае осложнений, нужно, как минимум, выйти на улицу.

За мою практику мне ни разу не пришлось звать на помощь, но все же эта беззащитность иногда меня очень нервировала. У нас, знаете ли, бывает очень разный контингент, и иногда я банально жалею о том, что мне табельное оружие не положено. К нам приходят и крэкоманы, и откровенные психи, и просто неуравновешенные личности.

Поразмыслив немного, я решила все же подстраховаться. Я позвонила своей лучшей подруге Инне, и попросила ее прийти ко мне сегодня на дежурство. И не так страшно будет, и посплетничать заодно можно. Нам было о чем поговорить и что обсудить, ведь Инна всего лишь неделю назад вышла замуж, и мы не виделись с самого дня ее свадьбы.

Конечно, Инна с удовольствием согласилась навестить меня, и мы договорились, что она подойдет ко мне на дежурство к одиннадцати. К сожалению, Инна теперь жила на другом конце города. Поскольку моя просьба приехать была для нее неожиданной, попасть ко мне раньше одиннадцати у Инны не получалось никак. Ну что ж, это лучше, чем ничего. С этот мыслью я отправилась завтракать.

Как назло, именно сегодня мой домовой, Нат, отсутствовал. У него были какие-то таинственные и очень важные семейные дела, которыми он и отправился заниматься. Честно говоря, я не слишком вникала в подробности его личных дел. Нат, как и положено добропорядочному домовому, терпеть не мог делиться интимными подробностями и рассказывать мне о своей личной жизни, так что я знала лишь, что он должен вернуться завтра к обеду.

Нельзя сказать, что я не умею готовить. Но не люблю я готовку, это точно. Даже кофе я люблю настолько же сильно, насколько терпеть не могу его варить.

В общем, мой завтрак ограничился чашкой кофе без сахара. В кои-то веки я могу легко и просто отказаться от сяких вкусностей на завтрак. Безусловно, для фигуры это будет полезно. Успокоив таким образом свой желудок и совесть, я отправилась одеваться.

Не знаю, как у других, а у меня есть любимая одежда, в которой мне особенно комфортно. Вот и один из рабочих костюмов я любила больше других. В нем я почему-то всегда чувствовала себя уверенней. Решив, что сегодня мне даже такая поддержка будет не лишней, я надела любимый костюм (к слову сказать, белый с красным, с приталенным пиджаком) и посмотрела на себя в зеркало. Отражение порадовало меня довольно неплохой фигурой, ладно обтянутой костюмом, а также вполне свежим лицом и встрепанными волосами. Немного подкрасившись, я привела в порядок волосы и собрала сумку. До выхода из дома оставалось еще минут пятнадцать, которые я обычно тратила на завтрак.

Признаюсь честно, меня очень беспокоили обещанные неприятности. Я понятия не имела, с какой стороны мне сегодня может что-то угрожать, и этот вопрос стоило прояснить. У меня была только одна реальная возможность это сделать, ну, не считая, конечно, варианта дожидаться развития событий и посмотреть, что получится.

Надо сказать, что мои способности к магии ограничивались возможностью прочитать простейший наговор, да еще умением немного гадать на рунах. Впрочем, и то и другое было иногда весьма полезно, но не более. Так что связывать свою жизнь с магией мне смысла не имело. Правда, и к рунам я обращаюсь редко, только в экстраординарных ситуациях. Я решила нынешнюю ситуацию считать именно таковой и отправилась доставать мешочек с рунами.

Выпавшая перевернутая руна альгиз, не сулила мне ничего хорошего (прим. автора: альгиз — одна из рун рунического алфавита, в перевернутом виде при гадании означает "уязвимость, поражение, неприятные последствия"). Меня добила вторая руна, которая выпала мне в ответ на просьбу о совете, что делать в этой ситуации. Руна иса издевательски рекомендовала мне сохранять спокойствие и не торопить события. Вот спасибо! Совет в стиле "пригните голову, наденьте каску".

Обнадеженная таким напутствием, я раздраженно убрала руны обратно в мешочек и наконец отправилась на работу.

Как назло, возле двери консультации меня уже ждали несколько человек.

Едва успев достать из сумки телефон, ежедневник и кошелек, я приступила к приему граждан, жаждущих адвокатских услуг.

Спустя полтора часа и три консультации я была уже совершенно выжата. Обычно моему терпению с клиентами удивляются даже коллеги. Я могу спокойно по пятому кругу повторять клиенту в подробностях ответ на его вопрос, пока не увижу, что клиент действительно все понял. Но сегодня я нервничала в ожидании грядущих неприятностей, а потому с трудом воспринимала глупые вопросы и очередное разжевывание клиентам, что именно им нужно делать в такой ситуации. Конечно, я постаралась сдержать свое раздражение и максимально доступно расписать клиентам план их дальнейших действий по пунктам и список необходимых документов. Забавно, но, привыкнув общаться с клиентами, я начала и в повседневной жизни ловить себя на том, что я очень подробно разжевываю собеседнику свою точку зрения, даже когда такое разъяснение не требуется. А что поделаешь, профессиональная привычка.

Четвертого клиента, заглянувшего ко мне, интересовала консультация по дорожно-транспортному происшествию. Нужно отметить, что по гражданским делам примерно 80 % дел — это банальные разводы, алименты, а также жилищные вопросы, ну или, максимум, наследство. Это основное, что чаще всего действительно волнует людей, и по этим поводам чаще всего клиенты и приходят. Другими вопросами клиенты также интересуются, конечно, но значительно реже. Так что ответы на основные вопросы в вышеуказанных сферах я уже просто знаю наизусть, они затвержены до автоматизма. Но, как я уже упоминала, в автомобилях я понимаю мало и, соответственно, подобными вопросами не занимаюсь. В таких ситуациях я обычно даю координаты одного из своих коллег, который занимается этими вопросами. В принципе, четкой специализации у нас нет. Но, поскольку разбираться абсолютно во всем попросту невозможно, есть дела, которыми занимаются не все адвокаты. Например, я берусь за трудовые споры, которые не ведет Альбина (та самая моя коллега, которая разбирается в ДТП). Вручив клиенту визитку Альбины и объяснив, когда она дежурит, я, наконец, вздохнула с облегчением и вышла во вторую комнату, чтобы сделать себе кофе. Конечно, я не собиралась варить кофе по всем правилам, да и у нас в консультации не имеется ни плиты, ни кофеварки, так что пришлось давиться растворимым суррогатом. Ну и ладно, главное, что кофеин в нем содержится, а все остальное мелочи.

Но, как оказалось, утро было самой легкой и приятной частью этого дня.

Мой день, начавшийся с чересчур реального сна, постепенно становился полноценным кошмаром.

Так, едва я успела пригубить кофе, как в комнату без стука вошел мужчина, лет сорока на вид. Надо сказать, что он сразу показался мне каким-то странным.

Проработав годик-другой на приеме в обычной юридической консультации, быстро учишься проводить экспресс-анализ за первую минуту общения. Безусловно, хорошо узнать человека за такой короткий срок невозможно, но понять, насколько человек адекватен и не злоупотребляет ли алкоголем или не употребляет ли крэк — это легко. А мне, в общем-то, большего и не требуется.

Вот и сейчас, попытавшись выяснить у клиента, в чем заключается его проблема, и чем я могу ему помочь, я столкнулась с его полной неадекватностью.

Стоит заметить, что всякие неблагополучные и антисоциальные личности наведываются к нам достаточно регулярно. Во-первых, существует определенная категория граждан, которым совершенно все равно, куда и на кого жаловаться. Для таких граждан любовь к походам на прием к различным начальникам и составлению жалоб — просто любимое хобби. А во-вторых, для многих адвокат — это что-то среднее между независимым советчиком и исповедником. И я действительно не имею права разглашать подробности вопросов, по которым со мной консультируются клиенты, о чем иногда сильно жалею. Например, в моей практике был случай, когда орчанка, вполне нормальная на вид, безмятежно сообщила мне, что она планирует убить соседку, и даже подготовила топор для этой цели. А ко мне пришла, поскольку хочет хоть кому-нибудь рассказать о запланированном преступлении. Меня откровенно добил ее ответ на мой осторожный вопрос, чем же несчастная соседка довела ее. Клиентка спокойно поведала мне, что у нее с соседями имеются споры по поводу порядка пользования общим коридором. Тогда я невольно припомнила тему своего дипломного проекта "Бытовые убийства", и в очередной раз подивилась, сколь мелкие проблемы выводят из себя людей настолько, что они готовы даже на преступление. Кстати говоря, мне так и не довелось узнать, подействовали ли на клиентку мои увещевания, и отказалась ли она от своих преступных намерений.

Но я отвлеклась. В этот раз клиент даже внешне не внушал мне особого доверия. Бегающий взгляд подозрительно мутных глаз клиента наводил на определенные подозрения, как и его явная неспособность объяснить суть проблемы. В принципе, клиенты довольно часто не могут внятно объяснить, что им нужно. Многие, впервые попав на прием к адвокату, теряются и забывают, о чем же они хотели меня спросить. Некоторые даже приходят с письменным перечнем вопросов. И все же этот же клиент вел себя странно. Первым делом он поближе придвинул свой стул к моему столу и начал по очереди выкладывать мне на стол документы. Я обрадовалась этому, поскольку обычно по документам намного проще понять суть ситуации, чем из невнятных рассказов клиентов.

Впрочем, как оказалось, на этот раз даже документы мне ничем не могли помочь. Кипа документов, предъявленных клиентом, была совершенно разноплановой и никак не желала складываться в единую картину. Тут было все, начиная от потертого военного билета и заканчивая какими-то странными рецептами. И, признаюсь честно, меня несколько нервировал и сам клиент, нависающий над моим столом и упорно шлепающий передо мной очередной документ. На мои вопросы он не реагировал, и ничего не говорил, кроме разве что невнятных сетований на несправедливость. Это продолжалось уже минут пятнадцать, и изрядно мне надоело. Я поняла, что клиент не просто несколько неадекватен, а вообще невменяемый. Однако выставить его из кабинета мне не удавалось, поскольку на мои просьбы покинуть кабинет он не реагировал и упрямо преследовал меня со своими бумагами.

Откровенно говоря, было страшновато находится наедине с явным психом. Особенно неуютно мне стало, когда клиент наконец выложил последнюю бумагу и даже сумел объяснить, что именно по этому поводу он и пришел ко мне. Взглянув на лежащую передо мной справку психоневрологического диспансера, я поняла, что у меня действительно проблема. Исходя из этой справки, клиент был не просто ненормальный, а по-настоящему буйный. Нет, я не особенно хорошо разбираюсь в психиатрических диагнозах, просто я хорошо знаю нашу систему. Поскольку больницы переполнены, врачи предпочитают направлять для длительной госпитализации (проще говоря, на постоянное лечение в психиатрическую больницу) только тех, в отношении кого просто нет другого выхода. С остальными психами приходится как-то сосуществовать их несчастным родственникам. Притом, судя по справке, клиент был на принудительном лечении на протяжении целых пяти лет! Это обстоятельство достаточно отчетливо характеризовало его состояние. Я тоскливо подумала, что его явно зря выпустили, но что оставалось делать мне? В помещении я была одна, а мужчина вполне крепкий физически и совершенно спятивший. Аттракцион "наедине с буйным психом" — развлечение не для слабонервных, знаете ли!

Нельзя сказать, чтобы это был первый псих, увиденный мной. Весной и осенью, в периоды обострения, к нам иногда наведываются психически больные граждане, но этот был явно буйным. Он уже что-то от меня невразумительно требовал. Все, что я смогла разобрать, так это требования наказать врачей, привязавших к койке совершенно нормального человека. Да уж, если он и был нормальным в тот момент, когда его привязывали, то с тех пор мужчина успел основательно сбрендить. Но, по вполне понятным причинам, я не стала озвучивать клиенту эту мысль, а лишь снова попыталась вежливо выставить его из кабинета. Я вновь и вновь повторяла, что ничем не могу ему помочь. Это была чистая правда, поскольку я не врач-психиатр, но клиент мне верить никак не хотел.

На мое счастье, когда я уже отчаялась от избавиться от этого посетителя, наконец пришла Инна.

Когда она заглянула в кабинет, я постаралась собраться и строгим голосом заявила клиенту. — Я прошу прощения, но я очень занята. Пожалуйста, выходите. Я ничем не могу вам помочь.

Клиент, смерив взглядом удивленную Инну, наконец сгреб со стола свои бумаги и выбежал из консультации. Естественно, за консультацию он не заплатил, но догонять клиента и просить его оплатить, я однозначно не собиралась. Ушел, и слава богам! Я уже и не чаяла от него избавиться.

Я пригласила Инну пройти во вторую комнату и поставила чайник, пытаясь хоть немного успокоиться. Подруга, видя мое состояние, попыталась меня отвлечь и начала щебетать на отвлеченные темы. Постепенно, слушая ее болтовню, я начала потихоньку успокаиваться. Пока не было никого из клиентов, мы успели выпить несколько чашек чая, попробовать какие-то новые пирожные из кондитерской на углу, которые принесла с собой Инна (кстати, весьма неплохие, нужно будет таких купить домой). Заодно мы обсудили все подробности замужней жизни подруги и постепенно перешли к обсуждению родственников.

У меня новостей было много: начиная от очередных фокусов моего братца, который почему-то решил не ходить в институт, и заканчивая новым романом моей кокетки-сестры. Учитывая, что моей младшей сестре, Антонине, было лишь шестнадцать лет, то эта тема была довольно животрепещущей. Сестрица умудрилась всерьез влюбиться в двадцатипятилетнего мужчину. Несмотря на то, что этот мужчина, Дмитрий, был из весьма приличной и обеспеченной семьи, мои родители совершенно не одобряли подобный мезальянс. Родители пытались оградить сестру от общения с ним, но добились лишь того, что в ответ сестра закатывала истерики и сбегала на свидания прямо из школы. Дмитрий, по его словам, питал серьезные намерения и собирался жениться на Тоне, во что, впрочем, верилось с трудом. Ну зачем взрослому мужчине, да еще и дипломату, девочка-школьница? Даже если бы просто стало известно о его романе с несовершеннолетней, у Дмитрия были бы серьезные проблемы, что его, впрочем, не останавливало… В общем, поговорить нам с Инной было о чем.

Было уже послеобеденное время, и я искренне надеялась, что запас неприятностей, назначенных мне на сегодня, уже исчерпался. Впрочем, вскоре оказалось, что мои сегодняшние проблемы еще только начинались.

Мы допивали очередную порцию чая, когда в дверь постучали. Я со вздохом поднялась — работать совершенно не хотелось, но куда деваться? Крикнув "войдите!", я направилась на свое рабочее место. Едва я успела усесться, как дверь распахнулась, и в кабинет вошел мой бывший клиент, господин Теренов, и еще двое мужчин.

Надо сказать, что дело господина Теренова мы проиграли, о чем, признаться, я совершенно не сожалела. С моей точки зрения, судья по этому делу вынес совершенно справедливое решение, присудив бывшей супруге господина Теренова компенсацию половины стоимости совместного имущества, а также приличные алименты на содержание двоих несовершеннолетних детей. Хитрости, к которым прибегал клиент, чтобы скрыть от правосудия имущество и истинный размер своих доходов, не помогли господину Теренову, и его обман раскрылся в суде самым случайным образом. Впрочем, клиент почему-то вбил себе в голову, что в проигрыше дела виновата лично я, поскольку я не договорилась с судьей. Из этих соображений господин Теренов пытался заставить меня вернуть полученный от него гонорар, однако я отказалась это сделать. Дело было рассмотрено еще неделю назад, и после последнего заседания я больше не видела господина Теренова. Впрочем, что-то подсказывало мне, что он явился сегодня не для того, чтобы принести свои извинения за тот инцидент в суде.

Господин Теренов явно чувствовал себя хозяином положения и наслаждался этим ощущением. Он довольно прищурился, глядя мне прямо в глаза, и вкрадчиво произнес. — Кинуть меня решила, да? Я тебе покажу, сука! Ребята, начинайте! — обратился он к своим спутникам.

По всей видимости, клиент нашел виноватую в моем лице, и желал отомстить мне за свой проигрыш. Как же все-таки люди любят находить кого-то, кто виноват во всех их проблемах! Клиенты нередко винят адвоката в том, что дело было проиграно, даже если адвокат сделал абсолютно все возможное. Но впервые в моей практике клиент решил не просто написать на меня жалобу, а расправиться со мной силовыми методами.

Почему-то первое, что спрашивает человек, узнав, что я адвокат, так это сколько я дел выиграла и сколько проиграла. Мол, все адвокаты всегда следят за тем, сколько именно дел выиграно, и ведут строгий учет. Авторитетно (и несколько раздраженно, поскольку уже в сотый раз) поясняю: нет такого. Ну, подумайте сами, это ведь только совершеннейший профан в юриспруденции может делить дела на проигранные и выигранные. Поясню на примере. Как вы полагаете, каким считать дело, где исковые требования удовлетворены частично, то есть клиент получил не все, что хотел? А такое дело, по которому утверждено мировое соглашение, то есть стороны достигли компромисса? Эти дела проиграны или все-таки выиграны? Интересный вопрос, правда?

Чтобы было понятнее, приведу еще один классический пример — когда подзащитный по уголовному делу вину не признает. Соответственно, я прошу суд вынести оправдательный приговор, а прокурор просит назначить наказание моему подзащитному в виде 5 лет лишения свободы. В результате, например, судья все же признает моего подзащитного виновным, но назначает осуждение с испытанием (то есть дает условный срок, в просторечии), с испытательным сроком в 1 год. Чем считать — выигрышем или проигрышем? Вы скажете, это выигрыш? Поверьте, клиент может быть искренне уверен в обратном. Так что никакой статистики мы не ведем, болтовня все это.

Да и вообще, тот адвокат, который заявляет, что он выигрывает 100 % дел, явно лукавит. Ну не бывает так, понимаете? Тут возможны два варианта.

Либо адвокат берется только за заведомо выигрышные дела, отказываясь от всех остальных. Впрочем, на решение суда влияет много моментов — начиная от поведения самого клиента и заканчивая, скажем так, личной заинтересованностью судьи. Так что даже в случае явной правоты клиента это еще не гарантия выигрыша дела.

Второй вариант — когда адвокат берется за все дела только с условием обязательной договоренности с судьей. То есть, проще говоря, предлагает всем клиентам давать взятки судьям. Но и это не дает гарантии, поскольку дело может быть пересмотрено вышестоящим судом.

В общем, не верьте недобросовестной саморекламе. К сожалению, среди моих коллег также попадаются всякие.

Я рассказываю это лишь для того, чтобы пояснить, что проигрыши дел не столь редки, и ничего выходящего за обычные рамки в деле господина Теренова не было. Конечно, в тот момент мне не приходило в голову размышлять о соотношении выигранных и проигранных дел. Мне было просто страшно. Не привыкла я, знаете ли, к силовому решению проблем, подобное для меня было в новинку.

Тем временем мужчины решили показать серьезность своих намерений и начали крушить все в кабинете, сбрасывая на пол или вдребезги разбивая все, что попадалось им под руки.

А я, не иначе, как начав лучше соображать от испуга, крикнула. — Инна, закрой дверь, быстро!

Спустя буквально пару мгновений раздался звук закрываемого замка. Инна, умница, поняла, что происходит что-то неординарное, и быстро среагировала. Надеюсь, она догадается позвонить в милицию.

Я довольно улыбнулась, но тут мои размышления были прерваны самым бесцеремонным образом. Разъяренный господин Теренов лицом подскочил ко мне, и наотмашь ударил меня по щеке ладонью. — Ах ты, сука! На помощь звать вздумала? Ну, я тебе сейчас сделаю! — и он вцепился мне в волосы, пребольно дернув за них, и таким образом заставил меня подняться из-за стола.

От боли у меня слезы навернулись на глаза, и я совершенно перестала соображать. И ничего удивительного, ведь это была первая драка, в которой я принимала непосредственное участие. Надеюсь, и последняя, поскольку повторять этот поучительный опыт я не имею ни малейшего желания. Чисто инстинктивно я схватила первое, что попалось мне под руку, и с силой опустила этот предмет на голову мужчины. Только когда он, отшатнувшись, отпустил меня, я рассмотрела, чем именно я его ударила, и едва не начала истерически хихикать. Это был увесистый томик "Уголовного кодекса Империи Мидгард, с комментариями и постатейными материалами". Как раз перед приходом Инны я достала его из стола, чтобы кое-что уточнить. Вот уж, и в самом деле, символично получилось!

В это время один из спутников господина Теренова осторожно тронул его за рукав и заговорил. — Хозяин, нам это, линять пора. Щас менты нагрянут, вторая девка точно им стукнула!

Господин Теренов раздраженно обернулся к подчиненному, явно намереваясь наорать на него, и тут до него дошел смысл слов помощника.

— Ладно, уходим! — наконец скомандовал он, и напоследок пригрозил мне. — Я тебя еще достану!

Только этого мне еще не хватало, все время ожидать какой-то подлости от этого ненормального! Но сделать я ничего не могла, и мне оставалось только проводить их растерянным взглядом. Почти не соображая, что делаю, я присела прямо на свой рабочий стол. Мысли в голове никак не желали выстраиваться в порядок, и суматошно бились в виски. Проще говоря, я была в прострации, и вообще с трудом осознавала, кто я и где нахожусь.

Из состояния шока меня немного вывели раздавшиеся вдруг на улице крики, сопровождающиеся многоэтажными матами. Я еще не успела собраться настолько, чтобы выйти и посмотреть, что же происходит на улице, как в дверь вежливо постучали. Впрочем, стучавшие вошли, не дожидаясь разрешения. Это оказались работники РОВД. В лицо я их, естественно, не знала, поскольку обычно имею дело исключительно со следователями, но они были в форме. Я несколько пришла в себя, и я даже смогла встать со стола. Хотя, полагаю, милиционеров я сейчас не слишком интересовала, поскольку они с видимым интересом обозревали произведенный в консультации разгром. Наконец один из вошедших все же поинтересовался у меня, все ли со мной в порядке. Я подтвердила, что все нормально, и я почти не пострадала.

Тут я вспомнила, что в соседней комнате сидит перепуганная Инна. Подруга явно не рисковала без моего разрешения открыть дверь, так что мне пришлось подойти к двери и постучать. — Инна, открывай! Уже все в порядке.

Замок щелкнул, Инна быстро распахнула дверь, и бросилась ко мне.

— С тобой все нормально? — взволнованно спросила она, внимательно глядя мне в лицо. Да уж, представляю, как я выглядела: растрепанная, глаза перепуганные, косметика наверняка размазана. Последняя мысль меня встряхнула и я, извинившись, отправилась во вторую комнату приводить себя в порядок.

Пока я более-менее придала себе обычный вид, Инна уже успела немного убраться и расставить по местам вещи. Оказывается, не такой уж и большой урон нанесен помещению, разве что монитор компьютера был расколот, да еще разбиты подставки для бумаг и канцелярии. Остальное было лишь разбросано. Хм, надеюсь, Уголовный кодекс не пострадал? Под недоумевающими взглядами милиционеров я внимательно изучила книгу. Нет, толстенный том Уголовного кодекса был совершенно цел. Ну, и слава богам.

Я вежливо попросила бравых милиционеров подвезти нас с Инной до райотдела. Добираться своим ходом у меня не было сил, хоть РОВД и находится совсем недалеко. Конечно, я могла вызвать такси, но если нас могут подвезти, почему бы не воспользоваться подвернувшейся возможностью?

По дороге милиционеры рассказали, что они как раз возвращались с вызова и были недалеко от консультации, когда позвонила Инна. Именно поэтому они так скоро появились. Да уж, в обычной ситуации наряд милиции легко может приехать через пару часов после вызова, когда уже некого спасать или задерживать. Но в этот раз оперативники сработали быстро. Оказывается, они успели задержать выбегающих из консультации помощников господина Теренова, хотя он сам успел скрыться на машине. Возможности преследовать удирающего господина Теренова, у работников милиции не было, так что они решили удовольствоваться двумя пойманными.

Не буду подробно останавливаться на том, как мы с Инной писали заявления в милицию, а тем более, на процедуре снятия побоев, которую я вынуждена была пройти. К счастью, в моем ежедневнике были записаны все данные господина Теренова, так что были все основания надеяться, что его быстро разыщут. Я указала в заявлении все, что я знала о господине Теренове, и наконец, была совершенно свободна.

Вся эта тягомотина основательно вымотала меня, а я и так была на взводе. Так что по завершении всех процедур и формальностей, я не стала возвращаться в консультацию, а лишь позвонила заведующей консультацией и сообщила ей обо всем происшедшем. К тому же рабочий день уже явно закончился, так что я могла с полным правом возвращаться домой. К счастью, завтра у меня как раз был совершенно свободный день, и я могла запереться дома и отдыхать.

Инна предложила поехать со мной и переночевать у меня, но я отказалась. Честно говоря, я была просто не в состоянии общаться хоть с кем-то. Мне отчаянно хотелось тишины, покоя и одиночества. Сил разговаривать и вновь переживать события этого дня, у меня попросту не было. Тогда Инна решила хотя бы просто отвезти меня домой. По дороге я устало размышляла, останется ли у меня синяк на память об этом приключении. Я надеялась, что гематомы у меня все же не будет.

Наконец такси подъехало к моему дому. Инна вышла вместе со мной, полная решимости довести меня до квартиры, и мы вместе зашли в подъезд.

Я машинально забрала из почтового ящика свежие газеты и отправилась на свой этаж.

Инна провела меня до самой квартиры, и попрощалась, предложив звонить, если вдруг мне что-нибудь понадобится. Заодно я взяла с нее обещание ничего не сообщать моим родителям, поскольку в противном случае они бы точно не дали мне покоя.

Я зашла в квартиру, бросила сумку и неторопливо разделась. По правде говоря, мне совершенно не хотелось ужинать, а вот искупаться хотелось почти невыносимо. Именно это я и сделала. Проведя в ванной не менее часа, я вылезла только из-за звонка телефона. Впрочем, информация, сообщенная мне знакомым дежурным по РОВД, стоила таких жертв. Господина Теренова задержали, и он уже помещен в ИВС (прим. автора — изолятор временного содержания, в нем задержанные содержатся в течение 72 часов, до получения санкции судьи на содержание под стражей). Со вздохом облегчения я положила трубку. Теперь мне стало значительно легче, поскольку можно было не оглядываться по сторонам в страхе, а мне и так сегодня досталось.

Я сидела в кресле, лениво и бесцельно пролистывая свежую прессу, когда в глаза мне бросилась заметка, озаглавленная как "Династический брак — точка в конфликте на границе!"

Пограничные стычки на севере, на границе между Мидгардом и Хельхеймом (прим. автора, в скандинавской мифологии, Хельхейм — мир холода, голода и смерти) случались периодически, но месяц назад очередной конфликт едва не привел к началу войны. Поскольку война не была нужна ни одной из сторон, то вот уже пару недель длились переговоры по поводу мирного решения спора. По всей видимости, компромисс все же был достигнут, чего и следовало ожидать. Но что меня поразило, так это то, что с газетной страницы на меня смотрел… Наортэль. Его улыбка была настолько сияющей, что выглядела наигранной. Так значит, это его отдали на откуп Хельхейму?

Честно говоря, это сообщение вызвало у меня двоякие чувства. Не то, чтобы я затаила зло на Наортэля. В общем-то, единственное, что он мне сделал — это несколько насильно сорванных поцелуев и ласк. За это я сполна расплатилась с эльфом прокушенной губой да пощечиной, так что мы были квиты. Да, мне не понравилось чувствовать себя игрушкой, которую захотело получить эти великовозрастное избалованное дитя. И все же я совершенно не испытывала желания мстить Наортэлю, или, тем более, перевоспитывать его. В конце концов, он совершеннолетний эльф, и тратить свои силы и нервы на то, чтобы ему что-то доказать, мне не хотелось совершенно. Да мало ли я встречала подобных ему? Чтобы всех перевоспитать, моей жизни не хватит. Да и выросла я из того возраста, когда хочется кому-то что-то доказывать и кого-то перевоспитывать.

Как оказалось, Наортэль все же доигрался. Он разозлил того, кто имел над ним реальную власть. Полагаю, что главе Дома не понравилось, что из-за капризов Наортэля его Дом едва не получил два крупных скандала. Вначале был судебный иск дриады, которая утверждала, что ее ребенок является наследником Дома, а потом еще та некрасивая история с попыткой добиться меня любыми путями.

И глава Дома блистательно, одним махом, отнял у Наортэля возможность хулиганить дальше, а заодно подобрал просто идеальный вариант для его перевоспитания. Уж если кто и сможет лишить Наортэля привычных развлечений, так это одна из властительниц Хель. Поскольку в Хельхейме царит строгий матриархат, ему будет весьма затруднительно по-прежнему развлекаться погоней за юбками. К тому же, в Хельхейме не сыщешь красивых женщин. Все женщины там очень крупные, высокие, с кожей неприятного синюшного оттенка и грубоватыми лицами. Пожалуй, Наортэль будет считать дни до окончания срока, который он должен провести в Хельхейме. Но, поскольку срок был оговорен немалый — пятьдесят лет — то проблема Наортэля в дальнейшем меня уже не могла волновать по определению.

И все же, глава Дома поступил с Наортэлм довольно жестоко, но это уже никак меня не касается.

Я хмыкнула. Забавно, но эта история с Наортэлем для меня была связана с газетными статьями — начиная от обсуждения нашей гипотетической скандальной связи, и заканчивая этой жирной точкой в теме похождений очаровательного длинноухого ловеласа.

На этом месте мои размышления о судьбе эльфа прервал звонок в дверь.

Признаюсь честно, ни малейшего желания открывать дверь у меня не было. Но, поскольку час уже был довольно поздний, а звонок повторился, то я рассудила, что случилось что-то безотлагательное, и пошла открывать. По счастью, это оказался лишь курьер, которого, к тому же, я знала в лицо. Вручив мне роскошную корзину розовых роз, курьер ушел, а я вернулась в гостиную и поставила цветы на столик.

К цветам, конечно же, была приложена записка. Я развернула ее и прочитала: "К сожалению, у меня возникли срочные дела. Я вынужден уехать на некоторое время. Целую, Шемитт, Пламя заката".

Забавная все же у этого дракона привычка. Вместо того, чтобы приехать самому, ну или, на крайний случай, позвонить, он предпочитает объяснять все в записках. Несколько старомодно, но, надо признать, довольно мило.

И все же, как это все понимать? Ответа на этот вопрос у меня не было, и даже раздумывать об этом мне сегодня не хотелось. Просто не было сил, и к тому же невыносимо хотелось спать.

Все, что мне оставалось, это отправиться в постель, с робкой надеждой, что завтрашний день будет не в пример спокойнее. Воистину, прошедший день был совершенно сумасшедшим…