"Вторая попытка" - читать интересную книгу автора (Тильман Екатерина)КНИГА ВТОРАЯ. ЧТО СНИТСЯ ВАМПИРАМ?Никогда еще дорога в Сент-Меллон не казалась Евгению такой длинной. Ему не терпелось доставить в "Лиловый лотос" последнее письмо Тонечки: пусть эсперы скорее узнают, что ее открытие не пропало безвозвратно вместе с дневником! Для спешки была еще одна причина… но о ней он боялся даже размышлять — чтобы Юля не уловила случайно его эманацию! После трагических событий вокруг «Лотоса» распад его был неминуем однако новая находка могла несколько продлить существование общины. Непонятно, нужно ли это было эсперам — но это было очень нужно Евгению: он надеялся за оставшееся время еще сильнее сблизиться с Юлей, чтобы она сама захотела остаться с ним, когда все закончится… Евгений то и дело искоса поглядывал на дремавшую в соседнем кресле Юлю: не замечает ли она его «крамольных» мыслей? Еще обидится, заподозрит в нечистых намерениях! И без того она откровенно сомневалась, стоит ли передавать Сэму письмо. "Понимаешь, оно притянет его к прошлому. Не знаю хорошо ли это…" Евгений убедил Юлю, что утайка информации, тем более столь важной, в любом случае будет еще хуже. Она согласилась — вслух согласилась, по крайней мере. Но сейчас, глядя на тревожное даже во сне лицо Юли, Евгений понимал, что все не так просто… да, но что с того? Конечно, причины для волнения есть — но неужели можно всерьез думать о том, чтобы не передать письмо?! …Едва выйдя из самолета, Евгений посмотрел в сторону вертолетной стоянки на краю летного поля, где стоял его «Алуэтт». Юля проследила за его взглядом. — Ну что, — ехидно прокомментировала она, — новый аллегорический сюжет: "Любопытство, побеждающее вежливость"? Точнее, уже победившее… Я должна как можно скорее передать Сэму письмо, а все остальное потом? Евгений отчаянно смутился: — Ты что, хотела еще зайти ко мне? Ну, пожалуйста… — Нет, — вздохнула Юля, и в ее голосе послышалась какая-то странная то ли досада, то ли усталость. — Это я так, вредничаю… Полетели! …Они попрощались у переправы — это уже становилось привычным. Юля аккуратно спрятала письмо в карман куртки, чуть улыбнулась Евгению и, не дожидаясь просьбы, пообещала, что дня через три-четыре обязательно позвонит. Она понимала: реакция на письмо Сэма (да и не только Сэма — все в «Лотосе» будут потрясены!) не может не беспокоить Евгения… Вернувшись домой, Евгений сразу позвонил своим агентам в больнице и в поселке и попросил их повысить внимание и докладывать каждый день даже о самых ничтожных изменениях в поведении эсперов. Впрочем, первые доклады можно было ждать только на следующий день, когда в больнице появится очередная смена из «Лотоса». Евгений сгорал от нетерпения, но поторопить время не мог… На следующий день пришло долгожданное сообщение: работающие сегодня Дэн и Инга держатся совершенно как обычно — ну, разве что чуть более задумчивы… И это все? Евгений разочарованно понял, что придется запастись терпением, а пока заниматься текущими делами. В основном следовало подготовить район к смене куратора. После распада «Лотоса» Евгений не собирался здесь оставаться: работа уже не будет такой интересной, и здесь вполне справится какой-нибудь менее квалифицированный стажер. Заботясь о своем последователе, Евгений хотел передать ему все материалы в идеальном порядке (а не так, как он сам получил их когда-то от Ананича!) На следующий день агент сообщил потрясающую новость — Сэм появился в больнице! Изрядно рассеянный и мрачный, но вполне работоспособный… Неужели письмо подействовало, и он начал возвращаться к жизни? Евгений так обрадовался, что едва не пропустил мимо ушей, что Сэм работает в паре с Юлей. Значит, она наверняка позвонит сама и все расскажет!.. Евгений ждал ее звонка весь день и к вечеру даже начал беспокоиться. Но когда он сам набрал номер больницы, дежурная сестра ответила, что эсперы уже ушли… Евгений сразу погрустнел. Жаль, но видимо, Юле не удалось позвонить ему так, чтобы Сэм не слышал разговора. Ну что же, может, позвонит завтра из поселка… Но и на следующий день звонка не было — агенты сообщили, что в поселок приходил только Роман. Что случилось? Неужели письмо вызвало в «Лотосе» что-то такое, о чем даже Юля не хочет рассказывать? Но Сэм вроде бы приходит в себя, что еще может быть? Или дело не в Сэме?.. Еще через день, узнав, что Сэм и Юля снова работают в больнице, Евгений не выдержал и позвонил сам. — Ну что, совсем измучился ожиданием? — язвительно поинтересовалась Юля, взяв трубку. — Между прочим, обещанные четыре дня истекают только сегодня вечером. Или тебе так уж не терпится? — Да нет, вполне терпится, — ответил Евгений, еще минуту назад уверенный в обратном, — впрочем, если можешь, скажи, как Сэм и как вообще вы там?.. — Ну, "мы там", пожалуй, никак… — если тебя устроит такой ответ. Зато Сэм в полном порядке. Кстати, он тут недалеко… Позвать? — в голосе прозвучало сдержанное издевательство, но она тут же сменила тон: — Ладно, не обижайся! Слушай, а может не стоит по телефону? Вообще-то я собиралась сегодня приехать… — Когда тебя встретить? — спросил Евгений, пытаясь сдержать охватившую его неприличную радость. — Не надо меня встречать, спасибо, — после паузы возразила Юля. — У меня уже билет на автобус взят, так что доберусь. А ты лучше сообрази что-нибудь к ужину… Ага? Евгений растерянно согласился, и Юля повесила трубку — он даже попрощаться не успел. Впрочем, к чему прощания, когда впереди… черт, а ведь ужин надо готовить! Евгений вздохнул и отправился на кухню. Бифштексы бифштексами, но гарнир все равно придется соображать самому… Слова Юли — насчет Сэма — не лезли из головы. Значит, Евгений был прав, и Сэму действительно стало намного легче после "письма из прошлого". Это хорошо! Но вот расчеты в отношении «Лотоса», похоже, не оправдываются — даже такой сильный импульс не смог оживить угасающий огонь… Ну что ж, значит, не судьба! "Лиловый лотос" выполнил свое предназначение, отдал эсперам все, что можно, и теперь искусственное поддержание его "на плаву" принесет только вред. Отныне каждого из эсперов ждет своя дорога, почти все они нашли в «Лотосе» спутника (или спутницу) и теперь могут жить где угодно, не боясь одиночества в мире «нормальных». Инга и Дэн, Юрген и Лиза, Марина и Роман… Правда, остаются Юля и Сэм, «зависают», не образовав пары… Ну, с Сэмом понятно: гороскопом, судьбой или чем там еще ему явно была предназначена Тонечка. А Юля? Или Тонечка «прислала» ее в «Лотос» вместо себя? Но тогда… Евгений вдруг почувствовал какую-то смутную тревогу, невероятная — и весьма неприятная! — догадка промелькнула в мозгу. Юля и Сэм… Сэм и Юля… Случайно ли они два раза подряд появляются в больнице вместе? И вообще, Юля так долго не звонила, да и сегодня была не очень-то любезной… Неужели… Ведь у Сэма и Юли столько общего, а прошлое вообще связывает их неразрывной нитью, невольно, правда, но — тем хуже! К тому же Сэм, в отличие от Евгения, эспер, и талантливейший, а после тонечкиного письма его возможности просто неизмеримо возрастут! И не станет ли образование этой пары заключительным мажорным аккордом умирающего «Лотоса»? Правда, Сэм был влюблен Тонечку… но это было так давно! И редки ли случаи, когда утешительница становилась любовницей? Да и Юля — любила ли она Евгения на самом деле? Может, он тоже был для нее объектом утешения… или благодарности? Невесело усмехнувшись, Евгений решил проверить свою догадку по всем правилам — просчитать, так сказать, промоделировать! А вечером, возможно, Юля прямо скажет ему… Он вытер руки, вернулся в комнату и, сев за компьютер, вызвал "электронного психолога" — программу, о которой настоящие психологи говорили со скептическими усмешками, но которая тем не менее очень нравилась таким технарям, как Евгений. По сути, это была обычная экспертная система — зная психотип человека, описываешь стандартными терминами ситуацию и получаешь ответ — какова эмоциональная реакция… Главное — правильно задать начальные условия. Евгений терпеливо ввел данные в компьютер, стараясь ничего не упустить при переводе головокружительных пируэтов вокруг тонечкиного дневника на сухой язык психологических терминов. Интересно, какова будет результирующая реакция Сэма на Юлю? Симпатия? Влечение?.. Он не угадал. Компьютер скептически пискнул, и на экране появилось имя «Сэм», а следом — эмоциональная характеристика. "Бессознательная неприязнь, — прочитал Евгений. — Смущение. Зависть. Осуждение." Ну надо же! Впрочем, Евгений даже не особенно удивился… Хотя полчаса назад он и думал нечто прямо противоположное, но теперь сразу понял, чем вызваны зависть и осуждение, а вслед за ними и неприязнь… …Юля была последней, кто знал Тонечку. Самоубийство произошло едва ли не на ее глазах. Она могла спасти — и не спасла, могла понять — и не поняла, короче, оказалась недостойной… примерно так! Да, это было логично, но ведь и его первое предположение относительно симпатии Сэма к Юле тоже было логичным! И так всегда: Евгений плохо умел определять какое из возможных чувств окажется "более логичным"! Но так или иначе, а от сердца немного отлегло. Конечно, программа не может дать никаких гарантий, но уж если даже она «увидела» не замеченную им самим альтернативу, это добрый знак. Но черт возьми, неужели он настолько ослеплен чувством, что начинает глупеть, как все влюбленные?! Евгений вернулся на кухню. Теперь, когда будущее уже не представлялось ему в таком мрачном свете, дела пошли быстрее, и вскоре он покончил с приготовлениями к ужину. На душе потеплело, он даже представил, как Юля после работы распрощается с Сэмом и направится к автобусной остановке… А Сэму ничего не останется, как одному брести по горам обратно в «Лотос»! На какой-то миг Евгению даже стало жаль его — скоро друзья разъедутся кто куда, и он останется наедине со своими страданиями и "бессознательными неприязнями"… Впрочем, кто знает — может, замечательное открытие Тонечки как-то сгладит эти проблемы? Во всяком случае, стоит повнимательнее приглядывать за ним на новом этапе его жизни — результаты могут быть весьма и весьма любопытные… …Червь тревоги снова беспокойно зашевелился в душе Евгения. Причина была непонятна, но Евгений заставил себя сосредоточиться и вернуть мысль. Снова что-то связанное с Юлей и Сэмом… На этот раз даже более страшное… Вот оно! Бессознательная неприязнь!.. Догадка была столь неожиданна, что Евгений замер. Он вспомнил, чем обернулась для «Лотоса» бессознательная неприязнь Сэма месяц назад! А ведь Сэм тогда даже не знал толком, какой силой обладает. А что же теперь, после письма?.. Но может теперь он умеет владеть собой? Нет, вряд ли, он ведь только-только начал приходить в себя — и такого может «напредставлять» по дороге в «Лотос»… …А большей мишени для случайностей, чем древний автобус на горной дороге и представить себе нельзя! Черт возьми! Если с Юлей что-нибудь случится, он этого не переживет… Весь дрожа, Евгений набрал номер больницы. Только бы Юля еще не ушла! А если ушла, то придется звонить в полицию: пусть под любым предлогом задержат ее на автостанции. Ни в коем случае нельзя, чтобы она ехала этим автобусом! Юля собиралась уходить, ее вернули уже из вестибюля. — Что случилось? — встревоженно спросила она. — Зачем я тебе понадобилась? — Юленька, — Евгений старался говорить спокойно. — Ты не могла бы меня подождать? Я сейчас прилечу за тобой… — Ну… хорошо, — недоумевающе согласилась она. — А что случилось-то? Почему такая паника? — Ничего, — неубедительно соврал Евгений. — То есть я потом… Ты вот что скажи: Сэм уже ушел? — Минут двадцать как! — отозвалась Юля. — Так что его догнать я вряд ли смогу… — И вдруг в ее голосе прозвучала болезненная тревога жутковатой догадки: — Сэм… Ты что, думаешь… Да ты с ума сошел!!! — Возможно, — отозвался Евгений, — возможно, я сошел с ума. Но умоляю тебя: дождись меня! Ну, Юля… Конечно, вертолет тоже может неожиданно сломаться, но все-таки это гораздо более надежная машина, чем автобус. Кроме того, Сэм про него не знает, он уверен, что Юля поехала автобусом… В конце концов Евгений уговорил Юлю. Они договорились встретиться на западной окраине Серпена, за гостиницей — там было удобное место для приземления. Бросив трубку, Евгений поспешил на аэродром… Всю дорогу до Серпена Евгений пытался сообразить, что же делать дальше. Нельзя ведь бесконечно бегать неизвестно-от-чего! Люди редко представляют себе, скольких смертельных опасностей они избегают каждую минуту даже самой обычной жизни! Ну а если все эти случайности сами ополчатся против тебя — долго ли проживешь на свете?.. Правда вряд ли Сэм «ополчает» все случайности — скорее всего его воздействия носят сценарный характер… По крайней мере, история погрома, тонечкино письмо и давнишний рассказ самого Сэма заставляют думать именно так. А значит, можно "смешать случайности", на какое-то время избежать удара — буквально выдернуть Юлю из-под опасности… А потом надо будет как можно скорее поговорить с Сэмом: ведь сознательно тот зла Юле не желает! Еще лучше, если это сделает кто-нибудь из своих и объяснит ситуацию… "Черт бы побрал этого психопата! — уже в бешенстве подумал Евгений. — Как можно настолько себя не контролировать?! Нет, правильно Юля сомневалась: не надо было отдавать ему письмо!" Наконец внизу замелькали дома, показалась гостиница, лужайка около нее… но никого похожего на Юлю не видно! Где же она? Евгений остановился в воздухе, медленно развернул вертолет, просматривая близлежащие переулки — безрезультатно… Снова начиная тревожиться, он пошел на снижение… …Запыхавшаяся и растрепанная Юля появилась минут через пять, быстро влезла в кабину и откинулась в кресле, пытаясь отдышаться. Что случилось? — Откуда ты… такая? — несмотря на серьезность ситуации, Евгений не мог не улыбнуться. — С автостанции, — выдохнула Юля, — билет сдавала… Ну и еще… она не договорила. — Что "еще"? — удивился Евгений и вдруг едва ли не с ужасом понял. Ты что, — он стремительно повернулся в кресле, — пыталась предупредить остальных пассажиров? — Ну, не то чтобы предупредить, — усмехнулась Юля, уже окончательно приходя в себя, — кто же верит таким предупреждениям! Скорее, напугать… Нашла впечатлительную дамочку, встала перед ней в кассу, сдала билет и попутно объяснила почему — дурное предчувствие, плохой день, вещий сон, да еще упомянула, что эсперка… Ну, через пять минут остановка и опустела. Суеверия иногда бывают полезны… — Так это что получается, — искренне восхитился Евгений, — автобус вообще не пойдет? Ты всех пассажиров разогнала? — Не всех… Там какая-то городская компания была, человек восемь, такой смех подняли — ты бы слышал… Так что пойдет автобус. Впрочем, может оно и к лучшему… задумчиво протянула Юля, и, взглянув в глаза Евгению, безжалостно закончила то, что он не решался произнести: — По крайней мере, будем точно знать… По спине Евгения пробежал холодок. Черт возьми, может, не лететь никуда? Снять номер в гостинице на несколько дней, и за это время поговорить с Сэмом! Уловив его эманацию, Юля грустно улыбнулась. — Если рассуждать так, как ты, то проще вообще застрелиться! Евгений поежился и промолчал, а она добавила: — Конечно, осторожность никогда не помешает, но мне все же кажется, что ты ошибаешься в своих мрачных предположениях! Чтобы Сэм… Вот так вот… Правда, последние дни он действительно нелюдимый и колючий, но это-то как раз не удивительно! Евгений снова промолчал, стараясь не поддаваться панике — не только внешне, но и эманацией. Что толку болтать: все продумано, вертолет исправен… полет должен быть безопасным! Но все же сердце дрогнуло, когда он запускал двигатель. Винт начал вращаться… Евгений прислушался: кажется, все нормально. Впрочем, если он ошибся, и случайности Сэма все же догонят их, то в полете может отказать все что угодно, даже автомат перекоса! Евгений добавил газ, и вертолет оторвался от земли. Теперь быстрый набор высоты — и скорее домой, в Сент-Меллон! Евгений буквально слился с «Алуэттом» в одно целое, готовый почувствовать любую неисправность за две секунды до того, как она произойдет. Краем сознания он ощущал присутствие Юли в соседнем кресле и по-прежнему радовался встрече с ней — но все это отодвинулось перед возможной опасностью, и заговори Юля с ним сейчас, Евгений просто не услышал бы! …Однако ничего необычного во время полета не произошло, и Евгений вздохнул с облегчением, когда полозья коснулись земли. Он искоса взглянул на Юлю, но она продолжала молчать. Интересно, посмеивается она в душе над его испугом или сама напугана не меньше, но скрывает это? Во всяком случае, он редко видел ее такой молчаливой и тихой! Когда они пришли домой, Евгений сразу же включил радио. Сообщение, которое он так боялся услышать, не заставило себя долго ждать. "В тридцати километрах от Сент-Меллона на восемьдесят девятом шоссе попал под обвал рейсовый автобус…" …Ночью Евгения снова, как когда-то несколько лет назад, разбудил стук в дверь — с черного хода. Евгений поднялся, посмотрел на спящую Юлю и на цыпочках вышел из комнаты. Трудно объяснить, почему, но он был совершенно уверен, что за дверью опять окажется Сэм. Евгений осторожно открыл дверь. Сэм стоял на крыльце, освещенный желтым светом фонаря. Сейчас он не выглядел оборванным и затравленным, но взгляд был таким безумным, что Евгению стало страшно: властен ли Сэм над темной силой, глядящей сейчас из его зрачков, или она сильнее его?! Сэм быстро шагнул в прихожую и схватил Евгения за руку: — Ты уже знаешь?! — Тише, — невольно перебил Евгений, — Юлю разбудишь! — Юлю? Разве она здесь? — Сэм даже попятился от удивления и растерянности. — Все в порядке, успокойся! — со сдержанным раздражением сказал Евгений. — Она не ехала тем автобусом. Я вычислил твои эмоции и понял, чем это может грозить… — Ты привез ее на вертолете? — Да. И все в порядке. — Евгений тряхнул головой, отгоняя вновь нахлынувшие мысли о едва не случившейся трагедии; спросил неожиданно: Хочешь чаю? Или чего-нибудь покрепче? Он чувствовал, что Сэму очень плохо, но не знал толком, что делать. Успокоить? Да, можно временно отогнать тревогу с помощью полстакана коньяка, но должен же кто-то хоть когда-нибудь всерьез помочь Сэму разобраться с самим собой! О чем они там в «Лотосе» думают, интересно бы знать? …После выпивки Сэм немного оттаял и расслабился, безумное выражение исчезло из его глаз. — Так сделать чай? — переспросил Евгений. Сэм кивнул и попросил слегка заплетающимся языком: — Ты не мог бы пока запустить на компьютере какую-нибудь игрушку поглупее? Чтобы ни о чем не думать! Или нельзя? — Почему же нельзя? Пожалуйста! — пожал плечами Евгений. Он вызвал "стрелялку по мишеням", простенькую игру на скорость реакции — на экране в произвольных местах появляются разные омерзительного вида твари, каждая держится несколько секунд, потом исчезает. Игрок должен успеть навести на них курсор-прицел и «застрелить» нажатием кнопки мыши. То, что нужно — никаких раздумий! Но когда Евгений вошел в комнату, он застал любопытную картину: Сэм ставил прицел на вроде бы произвольную точку экрана — но именно только "вроде бы"! Потому что очередная тварь всякий раз появлялась точнехонько в этой точке, под прицелом, и Сэму оставалось только «выстрелить». Счет очков уже достиг совершенно невероятной величины и продолжал увеличиваться… — М-да, — произнес Евгений, — боюсь, я неудачно выбрал игру… — Ну, отчего же! — Сэм обернулся, лицо его горело вдохновением, неизменный перстень на руке сверкал ярко-фиолетовым светом. — Кажется, я сегодня в ударе! И осекся, встретившись взглядом с Евгением. И спросил твердо: — Слушай, а если бы с ней что-то случилось? Что бы ты сделал со мной? — Своими рукам придушил бы! — искренне ответил тот. — К чертям собачьим такие таланты! — Спасибо, — без иронии сказал Сэм. — Пойдем на кухню! — вздохнул Евгений. — Чай готов… И вообще, что толку думать о том, чего не случилось? Сэм тоже вздохнул и вышел вслед за Евгением. Некоторое время они молча пили чай, откровенно рассматривая друг друга, и сами не зная что тщась увидеть. Как же непохож был нынешний Сэм на того мальчишку, что постучался когда-то ночью к Евгению! И все равно — опять боль и неразрешимые проблемы. Глядя на Сэма, Евгений готов был поверить, что с дьяволом за его дары расплачиваются самым дорогим. Видимо, парапсихические способности и вправду не от Бога… Сэм вдруг снова взглянул Евгению в глаза так, что тот шарахнулся назад, едва не упав. — А ты не думаешь, — спросил он, — что гибель Юли была бы справедливой?! Евгений уже овладел собой, поэтому не опуская глаз ответил спокойно: — Баш на баш? Ученица последует за учительницей, а мы с тобой будем дружно их оплакивать? Действительно, чудесный образчик справедливости… Слушай, тебе самому-то не стыдно такое говорить? Честное слово, иногда ты меня поражаешь! — Ты меня тоже, — вяло откликнулся Сэм, неясно, впрочем, что имея в виду. — А помнишь, — спросил он после минутной паузы, — как здесь же, на этой же кухне, четыре года назад ты спросил меня, почему ясновидящие не умеют толком использовать свой дар для себя? — Помню, конечно. Меня это всегда раздражало! — Тонечку тоже! Знаешь, чем-то вы с ней похожи… странно, правда? — Почему странно? У нас ведь с ней одинаковый психотип… — Ну, знаешь, я серьезно… Так вот, тогда ты задавал этот вопрос. Теперь ты знаешь ответ на него. Тебе не хочется перестать его знать?! Евгений понял. — И чтобы вообще никто не знал этого ответа? Чтобы управление случайностями, — Сэм вздрогнул от такого прямого «называния», — перестало существовать, так? — Да! — Нет, Сэм, не хотелось бы. Ни за что не хотелось бы. — Даже если это… — Даже если — что угодно. Клянусь! — Вот ты и врешь! Полчаса назад ты говорил… — Я не вру, Сэм. Это же разные вещи! Да, наверное, я убил бы тебя, если бы не сдержался — просто чтобы отомстить… Но даже тогда я не уничтожил бы письмо, наоборот — постарался, чтобы его прочитали те, кто способен понять и использовать. Это могло бы вызвать новые трагедии, согласен… — "Но всякое неумение есть не добродетель, а бессилие", так? — Именно. Буддисты часто говорят умные вещи. И отцепись! — Послушай, — сказал Сэм, неожиданно покраснев. — Ты уже помог мне однажды. Можешь сделать это еще раз? — Смотря чем! — резонно заметил Евгений. — Ты не мог бы одолжить мне… то есть, что я говорю, подарить, не одолжить, вряд ли я смогу вернуть… — Сколько? — На билет до столицы… Ну, и сколько сможешь… В общем, я не знаю… — Сэм окончательно смутился. Евгений пристально на него взглянул: — Послушай, что ты еще придумал? Какой билет? Куда тебя понесло? — Ты что же, — невесело усмехнулся Сэм, — думаешь, я могу остаться в «Лотосе»? После всего, что было? — Почему нет? Неужели ты думаешь, тебя не поняли и не простили? — Простили. Но я теперь опасный сосед. Неужели тебе мало этого автобуса?! — Не знаю. Может быть, ты и прав… — А как бы ты поступил на моем месте? — Во-первых, сел бы и спокойно все обдумал! — сердито сказал Евгений. — Думал уже! — Да не ори ты, весь город перебудишь! — Я не ору, я говорю: думал… — "И мыслей полна голова, и все про загробный мир…" — процитировал Евгений нечто, Сэму неизвестное. — Подчеркиваю: не просто обдумал, а спокойно обдумал. С разных точек зрения. Чтобы мораль была только еще одной стороной вопроса, а не камнем преткновения… И потом, сейчас у тебя слишком расстроены нервы, и ты это знаешь. Обратись к хорошему психотерапевту — к тому же Дэну, он прекрасно подходит для этой роли! Он поможет тебе научиться контролировать себя, ведь пока, насколько я понимаю, не ты управляешь своим даром, а он тебя за шиворот дергает… — Ну спасибо, успокоил! — со злой иронией сказал Сэм. — Вот-вот, ты даже сейчас обижаешься, хотя — что я такого обидного сказал? — терпеливо произнес Евгений. — Ничего обидного. Ты просто пытаешься спокойными логичными словами заклинать то, чего сам боишься. Я же видел, как ты от меня шарахался, как будто в меня бес вселился! А теперь ты этого беса хочешь заговорить? Извини, но твой рецепт мне не подходит! — Да, вероятно, я больше привык к дисциплине, — сказал Евгений со всей возможной язвительностью. — Поэтому мои рецепты тебе действительно не подойдут! — К чему привык?! — К дисциплине! Такому разгильдяю, как ты… — То есть, по-твоему, я разгильдяй?! — Еще какой! И с магическим способностями, что особенно противно! …Собственно, Евгений никогда не был агрессивным. Но сейчас ему хотелось скрутить Сэма жгутом, заколотить в щель и, достав оттуда, спросить проникновенно: "Ну что, понял наконец?" Ну, невозможно же на самом деле: вместо того, чтобы овладеть открывшимися ему способностями, несет какую-то мистическую чушь! Но ничего такого Евгений не сделал, а оставив Сэма за столом, осторожно прошел в спальню. Юля по-прежнему крепко спала: ее не потревожили ни голоса в кухне, ни отсутствие Евгения… Несколько секунд Евгений молча смотрел на нее, потом осторожно выдвинул ящик стола и достал несколько крупных купюр… из которых Сэм, несмотря на уговоры, взял только одну и сразу спросил, когда ближайший самолет: — В пять тридцать, — ответил Евгений. — Но зачем так торопиться… Сэм, поднимаясь, перебил его: — Я пойду, спасибо тебе… Евгений тоже поднялся… однако оба стояли неподвижно. Неловкость ситуации напряженно повисла между ними, словно что-то осталось недосказанным, недоделанным… Не такой помощи на самом деле ждал Сэм от Евгения! Но к сожалению, и тот и другой поймут это гораздо позже. А сейчас, первым прервав оцепенение, Сэм шагнул к выходу… Ранним утром Евгения разбудил телефонный звонок. Не открывая глаз и проклиная все на свете, он нашарил на тумбочке радиотрубку. — Господин Миллер? — раздался смутно знакомый голос. — Это Дэн… Ну, из «Лотоса»… Скажите, пожалуйста, Юля у вас? От невинной наглости такого вопроса Евгений просто растерялся, не зная, что ответить. Похоже, на том конце провода правильно истолковали его заминку. — Извините, господин Миллер, — с едва заметной усмешкой произнес Дэн. — Я никогда не позволил бы себе подобную бестактность, но дело в том, что… В общем, мы беспокоимся, не попала ли она в катастрофу. Она должна была приехать к вам тем самым автобусом, который попал под обвал… — С ней все в порядке, — успокоил Евгений. — Абсолютно… Я встретил ее и привез на вертолете. Но черт возьми, — не выдержал он, окончательно просыпаясь, — если не Сэм, то хоть кто-то в вашей компании должен иметь голову на плечах?! Супермены недоделанные… детки со спичками! Повисла многозначительная пауза, потом Дэн медленно произнес: — Так вы поняли, что к чему… — Разумеется! И куда раньше Сэма! Потому и кинулся встречать Юлю… — Ну что же, примите поздравления своей сообразительности! — со странной интонацией откликнулся Дэн. — Мы разобрались в ситуации только узнав о катастрофе. Но фамилии Юли среди пострадавших не было… — Да, — повторил Евгений. — С ней все в порядке… Вы что-то еще хотите сказать? — Ну, собственно говоря, — Дэн, казалось, смутился. — Я сейчас недалеко от вашего дома. Не могли бы вы минут через десять спуститься вниз? — А не могли бы вы минут через пятнадцать подняться наверх? — в тон ему поинтересовался Евгений и тут же добавил уже серьезно: — Нет, в самом деле, приходите… Только зайдите с черного хода, чтобы не тревожить Василевскую! Он положил трубку… и встретился глазами с проснувшейся Юлей. — Кто это? — встревоженно спросила она. — Что-то случилось? — Это твой Дэн… очень обрадованный тем, что ничего не случилось! Юля покачала головой: — Да, никогда бы не подумала, что из-за Сэма со мной может произойти несчастье… Странно, правда? Хорошо, что все обошлось — представляю, как он обрадуется, когда узнает! — Не обрадуется… — Ты что же, думаешь, что он нарочно? Сознательно? — сев на кровати, Юля гневно взглянула на Евгения, так что тому стало не по себе. — Ты действительно так считаешь?! — Он не обрадуется потому, что уже радовался по этому поводу: он был здесь ночью. — Сэм? Здесь? — Юля, казалось, была потрясена. — Почему ты не разбудил меня?! — Ну, ты спала, — неловко ответил Евгений, — и мне не хотелось тебя беспокоить… — А почему «был»? Он что, уже вернулся в «Лотос»? — Нет. Полагаю, он улетел в столицу самолетом в пять тридцать. — И ты отпустил его?! — Юля уставилась на Евгения широко распахнутыми глазами. — Ты что, с ума сошел?! Сейчас, когда он в таком состоянии… да как ты мог? — А что я должен был сделать? — пожал плечами Евгений. — Связать его и затолкать в шкаф? Я предлагал ему остаться, но он и слышать не хотел… — Полагаю, тебе все же следовало разбудить меня, — со сдержанным упреком заметила Юля. — Впрочем, теперь это уже не важно! Если только… Ты никому не поручал следить за ним? Юля немного смутилась: она боялась, что Евгений обидится или же сочтет ее излишне любопытной. Но он просто ответил: — В Сент-Меллоне — нет. А в столице в аэропорту два наших агента должны его встретить. — Евгений взглянул на часы: — То есть уже встретили… Позвонить, узнать? Юля промолчала. Сказать «да» ей не позволяла этика, сказать «нет» необходимость отыскать Сэма. Евгений, даже не заметив ее заминки, достал записную книжку и взял трубку. Юля слышала его короткие реплики, но не могла понять, о чем идет речь. — Ну что? — спросила она, когда Евгений попрощался и отложил телефон. — Ничего. В аэропорту агенты Сэма не видели. Но сдается мне, это еще не значит, что он действительно там не появлялся… если вспомнить о его способностях! — А ты не подумал, — вдруг сказала Юля, — если вспомнить о его способностях, чем рискуют те, кто должен за ним следить? — Им за это платят, — холодно парировал Евгений. На самом деле он изрядно тревожился за агентов, поручая им следить за Сэмом, и тем неприятнее было услышать аналогичные опасения! Ему и без того уже казалось, что с Сэмом он повел себя не так, как следовало — не учел, не увидел, не смог… Но Юля, поняв его состояние, воздержалась от дальнейших упреков… Дэн пришел как раз к утреннему кофе. Приглашение смутило его, похоже было, что он рассчитывал на более прохладный прием. Он держался с подчеркнутой воспитанностью и старался даже случайно не смотреть Евгению в глаза… Рассказ о ночном посещении Сэма Дэн выслушал спокойно, словно ожидал чего-то подобного. — Жаль, что я не застал его, — сдержанно заметил он. — Впрочем, может, это и к лучшему… Уходить, так по-английски! — Вы думаете, он не вернется? — спросил Евгений. Дэн едва не взглянул на него, но вовремя опустил глаза. — Некуда ему будет возвращаться, — коротко пояснил он. — «Лотосу» недолго осталось. Мы уже дали объявления о продаже ветряка и прочего, а Роман и Марина, кажется, уже подыскали себе квартиру… — Он прервал неожиданно многословную реплику, а Евгений бросил быстрый взгляд на Юлю: она не говорила ему об этом! Получается, что «Лотосу» осталось существовать считанные недели… так неужели у нее есть какие-то другие планы? Или… Он вдруг сообразил, что до сих пор не сделал Юле официального предложения — но вряд ли для нее так важны формальности! — Вообще-то, господин Миллер, — вдруг сказал Дэн, — мне хотелось бы поговорить с вами наедине. Это возможно? Евгений пожал плечами, вопросительно посмотрел на Юлю. Она немедленно отреагировала, хотя и совсем не так, как ему хотелось! — Вот что, — заявила она. — Я, пожалуй, поеду в «Лотос». Прямо сейчас! А то там наверное уже с ума сходят от беспокойства… А вы тут пока побеседуйте! Дэн одобрительно кивнул, Евгений попытался было что-то возразить, но сдержался. В конце концов, какое он имеет право ее останавливать? Да и потом, последние дни в родной общине должны быть для нее очень важными! Евгений проводил Юлю до порога и вернулся в гостиную. Дэн терпеливо ждал его, по-прежнему глядя в сторону. — Так что вы хотели мне сказать? — довольно нелюбезно спросил Евгений. — Или это был только предлог? — Для чего? — вяло ответил Дэн. — Или вы думаете… Послушайте, да перестаньте меня бояться, наконец! — неожиданно разозлился он. — Я прошу прощения за тот случай… Тысячу раз прошу прощения! Можете надавать мне по физиономии, если вас это успокоит! Но честное слово, я был тогда просто шокирован вашим сообщением и не мог трезво оценивать свои поступки! Согласен, что я вел себя как испуганная свинья… Но не думаете же вы, что я всегда такой? — Не знаю, — «дипломатично» ответил Евгений. — Надеюсь, что не всегда… Дэн усмехнулся, но промолчал. Потом порылся в кармане и достал какой-то предмет, совсем небольшой, но сверкающий даже в достаточно светлой комнате… — Что это? — с невольным испугом воскликнул Евгений. Собственно, пугаться было абсолютно нечего: на ладони Дэна лежал самый обычный перстень… но чей-то чужой, перстень самого Дэна по-прежнему был на месте. — Это перстень Тонечки, — пояснил Дэн. — Тот самый… — Вы что, собирались отдать его Сэму? Но почему… — Нет, — перебил Дэн. — Хотя если бы его забрал Сэм, это тоже было бы "решением проблемы"… Но сейчас я хочу отдать его вам. И втайне от Юли, чтобы не волновать ее лишний раз… ей и без того хватает переживаний, вы не согласны? Евгений невольно поморщился: он не любил подобных «секретов»! Впрочем, Дэн тут же успокоил его сомнения: — Никто не собирается скрывать от нее это! Просто не хочется, чтобы известие оказалось слишком шокирующим. Сегодня-завтра она все узнает, а потом… не исключено, что она вообще заберет этот перстень себе: ведь они с Тонечкой были подругами! А пока нам хотелось бы, чтобы вы провели исследования кристалла… Это возможно? Евгений покивал, начиная наконец соображать, что происходит. Перстень на ладони Дэна по-прежнему излучал ровный фиолетовый свет, фиксируя активные магические способности… вот только чьи? Дэна? Но его собственный камень даже не мерцал, что означало, кстати, и отсутствие гипноза… ну, хоть на том спасибо! Но что все это может означать? Когда Евгений в последний раз видел перстень — в руке Ананича, царство ему небесное, — камень не только не светился, но и был почти бесцветным… — Что произошло, Дэн? — тихо спросил Евгений. — Его кто-то надевал? Или он… он сам? Он напрасно спрашивал, ответ был ясен и так. Никто не мог надеть тонечкин перстень, а если бы даже и надел — что удивительного в том, что кристалл засветился на руке живого человека?! Нет, дело было как раз в том, что перстень ожил сам по себе, словно найденное письмо пробудило его к жизни! Евгений поежился: еще одна весть с того света… Страшно! — Его точно никто не надевал? — снова спросил он, не желая расставаться с остатками рационализма. — Если только Сэм, да и то вряд ли: тогда он взял бы его с собой, терпеливо ответил Дэн. — Но в любом случае: сколько он уже не на руке, а светится по-прежнему. Такого просто не может быть! — Однако же есть, — заметил Евгений. — Да. И нам хотелось бы, — снова повторил Дэн, — если вы не возражаете, конечно, чтобы вы провели исследование кристалла. У вас в институте… Существуют же, насколько я понимаю, стандартные способы изучения? — Разумеется, — кивнул Евгений. — Но… Право же, это даже странно, что вы обратились ко мне! — Давайте будем говорить начистоту, господин Миллер. Этот перстень… Страшная эта вещь, понимаете? Для «Лотоса», я имею в виду! Страшная, потому что сильная и несвоевременная. Она способна продлить жизнь общины, а вот этого ни в коем случае делать не стоит! Ведь наш магический менталитет уже почти исчерпался, мы мало на что теперь способны. И задерживаться, пытаясь разобраться в реликвиях, пусть даже и дорогих… Я кажусь вам циничным, не правда ли? — Не без этого, — подтвердил Евгений. — Но продолжайте, пожалуйста! — Да что продолжать! Надо как можно быстрее ответить на вопрос, почему кристалл засветился. Ответить, воспринять и оставить в прошлом… Мне кажется, техническим способом это легче будет сделать, вот потому я и прошу о помощи. Потому что убрать прошлое из настоящего необходимо как можно быстрее! Пока история с перстнем не прояснится, община вынуждена будет существовать… — Странные вы люди, господа эсперы, — окончательно потерявшись, ответил Евгений (да, прав был Веренков, говоря, что этические открытия ему не даны! Ведь Дэн, несомненно, говорит искренне, более того, приоткрывает заветные тайны общинной этики… а Евгений сидит и только удивленно хлопает ушами, с трудом сдерживая осуждение!) — Так вы возьмете перстень? — настойчиво повторил Дэн. — И сообщите результаты? Евгений молча забрал у него из рук украшение, и (показалось или нет?) камень словно бы замерцал ярче… — Я завтра же поеду в институт, — сказал Евгений. — Отдам кристалл на экспертизу, и через несколько дней его можно будет забрать! — Когда будут результаты, прилетайте прямо к нам, — любезно пригласил Дэн. — Можно даже без звонка, мы будем только рады! Казалось, разговор был окончен, но Дэн продолжал сидеть. — Вы что-то еще хотите сказать? — Да, — решился наконец Дэн. — По поводу Юли… Точнее, ваших отношений… — Что по поводу наших отношений? — переспросил Евгений, снова напрягшись. — Не кажется ли вам… — Что я суюсь не в свое дело? — продолжил Дэн. — Да как вам сказать… С одной стороны, конечно кажется, а с другой… В каком-то смысле мы все отвечаем за Юлю! — И бросаете одну? — с изумительной язвительностью переспросил Евгений. — Тогда как сами разбредаетесь парочками, если я правильно понял?.. — Не совсем. То есть насчет парочек правильно, а насчет «бросаем»… Она должна перебраться в другую общину, ее там ждут, и через некоторое время — это и гороскоп, и предсказание! — ей суждено будет встретить счастливую любовь. С эспером, понимаете? Правда, тут множество трудностей, она может не справиться, оказаться хуже самой себя… Ну, вы понимаете, как это бывает, должны понимать… И поэтому прошу вас: не осложняйте ей жизнь! Если вы сделаете ей предложение, а особенно, если будете слишком откровенно страдать по поводу предстоящей разлуки — она останется с вами… но это рано или поздно погубит ее! Поэтому прошу вас, не требуйте больше от нее ни жалости, ни благодарности! Дэн поднялся и, неловко попрощавшись и поблагодарив за кофе, торопливо направился к выходу… …Юле показалось, что она напрасно торопилась вернуться в «Лотос». Было ощущение, что она попала на похороны, причем в качестве покойника настолько странной, просто неописуемо странной оказалась эманация встретивших ее друзей! Ну ладно, они могли считать Юлю погибшей — после «атаки» Сэма, после катастрофы автобуса… Но теперь, когда воочию убедились, что она жива и здорова — зачем эманировать вселенскую тоску?! Юля внимательно вслушивалась в эмоции, стараясь точнее понять их. К чему относятся эти волны тоски и виноватости? Может быть, к убежавшему Сэму? Или к прошлому "Лотоса? Или все-таки конкретно к ней, а все остальное — лишь сопутствующие образы? Юля собралась с силами, преодолела страх и спросила прямо: что, в конце концов, происходит?! Почему друзья ходят с постными физиономиями, а в мыслях уже нарядили ее в голубой плащ жертвы? Или ее собираются после ближайшего полнолуния утопить в озере во искупление чего-нибудь? Инга на это предположение только покачала головой и усмехнулась, а Юрген спросил с подчеркнутым спокойствием: — Скажи, пожалуйста, что ты намерена делать после… ну, в общем, когда мы все разъедемся? Юля поморщилась: об этой пугающей перспективе она старалась думать как можно меньше! Одна возможность представлялась хуже другой, а в иные минуты вообще хотелось пойти и повеситься… Ведь «Лотос» навсегда приучил ее к магии — неужели это может прекратиться? Конечно, ничто не мешает ей продолжать встречаться с друзьями, но все равно — перемены страшили Юлю… — Не знаю, — неохотно ответила она, — еще есть время решить. Может быть, вернусь домой и буду работать медсестрой. Может, снова поступлю куда-нибудь… — Или выйдешь замуж за Евгения, — продолжил Юрген, — так? — А почему бы и нет?! — агрессивно поинтересовалась Юля. — Правда, он еще не делал мне предложения… — Ну, — заметила Инга, — насчет этого можешь не беспокоиться: сделает. Как только поймет, что иначе может потерять такой интересный объект исследования… Ох, извини, я не хотела тебя обидеть! — Ты меня не обидела, — спокойно и почти искренне ответила Юля. Действительно, наше знакомство возобновилось только из-за его профессионального любопытства. Ну, и что? Разве так важно, с чего начались отношения? — Вовсе нет, — заметил Юрген. — Важно другое: как они будут продолжаться и что дадут вам обоим… Я говорю банальности, не так ли? — Все разговоры "за жизнь" банальны по определению! — зло вмешалась Инга. — И хватит ходить вокруг да около… тоже мне, философ доморощенный! Юрген вздохнул, огляделся, словно в поисках поддержки — но даже Лиза смотрела на него с сердитым нетерпением… — Ну, раз уж вы так настаиваете… — медленно произнес он. — В общем, Юля, в твоем будущем есть одна очень неприятная вероятность: вернуться в общество нормальных людей и погибнуть. Юля едва не засмеялась: как будто она сама этого не понимает! Но интонация Юргена и внимательно-грустные взгляды Инги и Лизы заставили ее осознать серьезность прогноза. — Насколько реальна эта вероятность? — спросила она наконец. — Почти неизбежность, — жестко сказала Инга. — Юрген не смог рассчитать счастливый исход событий. Так что тебе остается только вспомнить, как ты когда-то изменила предначертание, и снова сделать то же самое — только уже для себя… — Как?! — Не знаю, — вздохнула Инга. — Помочь тут может только нетривиальное поведение… — Какое нетривиальное поведение? — переспросила Юля, с надеждой переводя взгляд на Юргена. — Какое?.. Тот откровенно виновато помотал головой: — В том то и дело, что определить это сможешь только ты сама! К сожалению… — Хорошо, — отозвалась Юля, стараясь не показать, насколько тяжелым оказался для нее этот неожиданный удар. — Спасибо, что рассказали мне… Лиза, — быстро повернулась она на излишне сочувственную эманацию, — мне не нужны твои добросердечные предложения! Или вы удочерять меня собрались? — К сожалению, это ничего не даст, — ответил вместо Лизы Юрген. Получится то же возвращение к нормальным людям, только чуть растянутое во времени. Впрочем, если ты захочешь… Ты можешь остаться с кем угодно из нас, я говорю это абсолютно серьезно! Но спасти тебя может только вдохновение — ничто другое тут не поможет… …Слова звучали приговором. Юля не выдержала, опустилась на стул, закрыв лицо руками. Она чувствовала себя потерянной, неприкаянной и совершенно никому не нужной. Неожиданно ей вспомнились слова (чьи? Дэна, Юргена?), которые она услышала в свое самое первое утро в «Лотосе». "Я вас предупреждаю, а там — как хотите!" О чем, интересно, было предупреждение? Не о том ли, что сейчас происходит? — Скажите, — спросила она через несколько секунд, — скажите, только честно: вы заранее знали обо всем этом? Да? Но почему тогда вы позволили мне остаться?! После вопроса несколько секунд висела неловкая пауза. Лиза первая нарушила молчание: — Понимаешь, было уже поздно. Если бы мы не позволили тебе остаться, тебе пришлось бы "вернуться к нормальным людям" еще тогда — и последствия были бы точно такими же! Ты, конечно, могла не возобновлять знакомство с Евгением… Но от этого, если честно, лучше было бы ему, а не тебе! Реально же изменить твою жизнь могла только Тонечка: не сближаться с тобой, не учить тебя тантризму и прочим… необыденным вещам! Понимаешь теперь, откуда все переплетения? Перед глазами Юли возникли строчки из тонечкиного письма: "Ну почему всем, кто меня любит, я приношу только несчастья? Ведь я заранее знала, что мне не стоит знакомиться с тобой, принимать твою заботу…" — Так вот что она имела в виду, — растерянно протянула Юля. — Да, пожалуй… Она не могла выразить словами всех охвативших ее чувств. Самое странное — она не сердилась на Тонечку и больше не пыталась никого ни в чем обвинять… А виноватые эманации друзей казалась ей смешными и даже трогательными — неужели они настолько чувствуют свою ответственность? Похоже было, что Лиза уловила смену ее настроения. Она быстро подошла к Юле и ободряюще улыбнулась: — Только не торопись пришивать оборки к савану! К тому времени, как он понадобится, это уже будет немодно! Ну а пока единственное, чем мы можем конструктивно тебе помочь — это дать кое-какую полезную информацию… Юля удивленно взглянула на нее — какую еще информацию? — Ну, «Лотос» не единственная община, есть и другие, — пояснила Лиза. — А бывает, что эсперы не живут вместе, как мы, а просто время от времени встречаются. Но все равно, это достаточная гарантия от "нормальных людей"… — Вы что, знаете такие компании? — спросила Юля. — Ну… некоторые знаем, — почему-то смутилась Лиза. — Идем, я распечатаю тебе свою базу данных, — Юрген шагнул к двери и обернулся. Юля поднялась и последовала за ним. В комнате Юрген включил компьютер и, поколдовав немного над клавиатурой, вызвал длинный список — имена в алфавитном порядке, «специализации», адреса… Интересно! Юля пролистала несколько страниц, но не дошла даже до буквы «Б»! — Сколько же здесь человек? — удивленно воскликнула она и, быстро осмотрев экран, нашла в углу нужные цифры: "Запись 42 из 3117". — Ничего себе! Три тысячи эсперов — да у нас во всей стране столько не наберется! Откуда у тебя это?! — Ну, когда-то, довольно давно, — смущенно сказал Юрген, — я немного сотрудничал с СБ, а они ведут подробный учет, статистику… в общем, мне удалось до нее добраться! Юля взглянула на него с откровенным сомнением — неужели в СБ царит такой бардак? Впрочем, всякое бывает… И похоже, она недооценивала компьютерные таланты Юргена! — К сожалению, это несколько устаревшие данные, — добавил Юрген. Впрочем, за пять лет они вряд ли сильно изменились… — Во всяком случае, — резонно заметила Юля, — других все равно нет! Юрген улыбнулся: — Я распечатаю список, а тебе, пожалуй, стоит нанести все имена на карту. — Зачем? — Ну, так легче будет растормозить воображение… Кто знает, может быть, ты просто почувствуешь, куда надо ехать! Юля кивнула, немного подумала и спросила: — А нельзя ли как-то пересортировать их? Ну, скажем, по городам? Это будет удобнее… — Вообще-то можно, — Юрген поморщился, — но сортировка займет некоторое время… Юля вспомнила мощный компьютер Евгения: вот где наверняка не возникло бы никаких проблем! Еще и на карту сам бы все пораскидал… впрочем, это в любом случае надо делать самой: у компьютера нет воображения и интуиции! — А если я так и не почувствую, куда ехать? — задумчиво спросила Юля. — Не перебирать же их всех подряд? — Ну, не знаю! — сердито ответил Юрген. — Решать-то в любом случае тебе… Можешь хоть выйти замуж за этого своего приятеля из СБ! Юля тоже рассердилась: — Послушай, откуда такое пренебрежение? Да, я понимаю, что близость с ним опасна для меня — но почему из-за этого надо его презирать?! — Я его не презираю, — возразил Юрген. — Я просто трезво его оцениваю! И сожалею, что в вашем союзе ты женщина, и ты же — эспер. — Ну и что? — Место женщины — рядом с мужчиной, но не впереди него. А эспер, согласись, все-таки шаг вперед по сравнению с нормальным человеком. Так что долгая близость с Евгением для тебя станет деградацией. Юля исподлобья на него взглянула: — Ах, так значит, Дэн остался убеждать в том же самом Евгения? Что нам надо разойтись, и все такое? Да знаешь, как это называется?! — Нет, Дэн говорит с ним как раз совсем не об этом, — отозвался Юрген, не отрываясь от экрана. — Приедет, сама спросишь… Тоже достаточно интересный будет разговор! Ну ладно, сортировка закончилась, можно печатать. Ты иди, это надолго. Я тебе потом сам принесу… Юля вернулась в свою комнату. Она не была уверена, что Юрген сказал ей правду про Дэна. Конечно, до сих пор в общине не принято было врать… но ведь и лазить по чужим комнатам тоже не было принято, однако ее саму это не остановило! Она решила как следует «просканировать» эманацию Дэна, как только тот вернется из Сент-Меллона: если окажется, что Юрген обманул ее, и эсперы действительно пытаются влезть в их отношения… ну, знаете ли! …Дэн почувствовал ее подозрения и обиделся. "Я просто не хотел тебя волновать! — уязвленно объяснил он. — Понимаешь, дело в том, что вчера ночью…" Поначалу известие о засветившемся перстне не удивило Юлю — прощальное письмо Тонечки пробудило в общине столько воспоминаний, что погасший кристалл вполне мог вновь ожить от направленных мыслей и эмоций! Но увидев в эманации Дэна образ ровно и сильно светящего камня, Юля почувствовала страх. Словно откуда-то извне вдруг пришло странное, но уверенное понимание: этот камень может сделать с «Лотосом» все что угодно! Внушая недобрые предчувствия, он как будто сам предупреждал об опасности и был честным, как его владелица… Неудивительно, что так Дэну захотелось подробно и всесторонне изучить кристалл, пусть даже с помощью СБ! Да, но… Неужели маленький кусочек кварца в самом деле может таить какую-то опасность? Ну реагирует он на эмоции определенного вида — что с того, такие камни всегда очень «чутки», на то они и талисманы! Может, тяжелые ощущения вызваны только тем, что эти эмоции связаны с Тонечкой и ее печальной судьбой?.. Нет, Дэн прав: как бы ни хотелось вернуть прошедшее, надо жить дальше! Вот только… Как ни пыталась Юля успокоить себя, странное ощущение не проходило… будто перстень и в самом деле способен каким-то образом если не вернуть прошлое, то как бы указать к нему дорогу — и бесконечно вести за миражом! Интересно, а как отреагировал на засветившийся кристалл Евгений? Понял ли, что оказалось в его руках?.. — Ну как, — пожал плечами Дэн. — Нормально отреагировал… Сказал, что проведет исследование и сообщит результаты… Дэн давно ушел, но Евгений долго не мог опомниться. Светящийся перстень одиноко лежал на столе, но даже он не казался сейчас чем-то значимым — в такую безнадежность загнали Евгения последние слова Дэна. "Юля встретит счастливую любовь… С эспером… И не требуйте от нее благодарности…" А ведь Дэн даже не пытался внушить Евгению, чтобы тот забыл Юлю или боялся к ней подойти! Нет, он предоставил ему решать самому, положившись на его здравый смысл и благородство… "Она может остаться с вами, но это плохо кончится для нее…" Усилием воли Евгений взял себя в руки — еще не хватало раскиснуть на почве несчастной любви! Он мысленно сравнил себя с безнадежно влюбленным в Ингу Филиппом и скривился, почувствовав отвращение к самому себе. В конце концов, ему уже не семнадцать лет, когда сердечные страдания способны заслонить все остальное! У него есть замечательная и интересная работа, которая никак не зависит от того, останется с ним Юля или нет… и в конце концов его предупреждали о "профессиональном риске" общения с эсперами! В любом случае, уж если «Лотосу» суждено прекратить существование на его глазах, то долг исследователя — наблюдать до конца. Да еще сейчас, когда в его руки попал такой без преувеличения сенсационный образец! …Где-то в глубине души Евгений понимал, что просто пытается успокоить сам себя, уговорить, что ничего страшного не произошло. Но какая разница, в конце концов, если уговоры действительно помогают хоть какое-то время?! Тем более полезно будет вырваться ненадолго в шумную столицу и отдохнуть от переживаний… Евгений быстро собрался, аккуратно упаковал таинственный перстень. Почему-то вспомнился Ананич — с этим самым камнем в руке… Боже, как давно это было — целую вечность назад!.. …Столица встретила Евгения занудным мелким дождем (под настроение погода, ничего не скажешь!). Желание побродить по улицам сразу пропало, и прямо из аэропорта он направился в институт. Формальности с перстнем не отняли много времени. Евгений оформил заказ на экспертизу, оговорив, что исследование должно быть комплексным психофизическим: чтобы обязательно было проверено влияние на кристалл различных эмоций. Он также указал, чтобы лаборатория не передавала отчеты по электронной почте, а представила их в напечатанном виде в двух экземплярах. Один экземпляр он хотел оставить себе, другой намеревался передать в «Лотос». "Когда будут готовы результаты?" — поинтересовался он и получил ответ: "Дня через три-четыре, не раньше! Сразу видно, что излучение весьма необычное — могут быть неожиданные эффекты…" Впрочем, первый неожиданный эффект Евгений обнаружил сам: еще когда он доставал перстень из пакета, ему показалось, что свечение кристалла несколько ослабло. Сейчас он пригляделся внимательнее: нет, не показалось, камень действительно потускнел, хотя гаснуть совсем, похоже, не собирался! Интересно, с чем это может быть связано? С удалением от Сент-Меллона — и "Лотоса"! — или просто с давлением коллективной ауры большого города? Евгений поделился с лаборанткой своими соображениями. Та взглянула на него недоверчиво, но все-таки добавила несколько слов на приемном бланке. Евгений попрощался и вышел из лаборатории. Ему очень не хотелось заходить куда-то еще, но здравый смысл подсказывал: не стоит совсем уж поддаваться хандре! К тому же, если коллеги узнают, что он приезжал в институт и не зашел к ним — обид и объяснений не избежать… …После того как Евгений отказался руководить практической разработкой своей методики "предельных картин", создание специализированного подразделения было отложено… Пока же руководство института передало тему в ту самую лабораторию ауристики, в которой он «числился» и в которую заходил всякий раз, когда оказывался в столице. Однако Олег, отвечавший за новую разработку, мало что мог сделать без интенсивных консультаций с Евгением. Коротких визитов было явно недостаточно, а электронная почта не могла в полной мере заменить живое общение. Словом, работа стопорилась, и коллеги были страшно недовольны сент-меллонской одиссеей Евгения! Евгений понимал, что его поведение тормозит перспективную разработку, и что терпение может лопнуть даже у Веренкова. Поэтому он старался компенсировать свое отсутствие подробными консультациями, разъяснениями и даже «подаренными» идеями. …Вот и сейчас Евгения встретили множеством вопросов — к счастью, деловых! Консультации затянулись, и из института Евгений вышел уже в сумерках. Он чувствовал себя усталым, но решил не ночевать, а сразу ехать в аэропорт. Поездка оправдала надежды — она несколько успокоила его, отвлекла от грустных раздумий… Правда от предложения Олега подбросить его до аэропорта он решительно отказался: рабочие консультации — это еще куда ни шло, но расспросы и болтовня за жизнь — ну уж нет! …Вернувшись в Сент-Меллон, Евгений первым делом проверил автоответчик. Нет, надежды не оправдались: Юля не звонила… Конечно, прошло не так много времени, но Евгений понял, что больше не может ждать ему хотелось прямо объясниться с Юлей. Он позвонил своему агенту в больнице, узнал день ее дежурства (увы, в паре с Дэном — ну, да ладно!) и к концу рабочего дня прилетел в Серпен… …Но в больнице Евгения ждало очередное разочарование: Юля не пришла, ее заменяла Лиза. Евгений даже не успел скрыться — Лиза заметила его, мило улыбнулась и пригласила в «эсперскую». "Еще чего! — в панике подумал он. — Опять встречаться с Дэном!" Но Лиза, поняв его чувства, с легкой улыбкой сообщила, что "Дэн, к сожалению, сейчас очень занят и не сможет присоединиться". Евгений облегченно вздохнул. Идя рядом с Лизой по коридору, он вдруг подумал: интересно, а какая она бывает в гневе или ненависти? Наверное это должно быть в той же степени страшным, в какой ее любезность очаровательна… Едва они вошли в эсперскую, Евгений не выдержал и спросил, почему не пришла Юля. — Она плохо себя чувствует, — спокойно ответила Лиза. — Больна? — встревожился Евгений. — Нет, просто… просто слишком много впечатлений за последнее время! Так что вряд ли она в ближайшее время сможет работать. — А-а, — протянул Евгений, не зная теперь не только что сказать, но и что подумать. Если Юля не выходит из дома, он не сможет увидеть ее до тех пор, пока не будут готовы результаты исследования кристалла! Не обсуждать же с Лизой то, о чем он собирался говорить с Юлей… Что же делать? Просто попрощаться и уйти? Заметив его состояние, Лиза незло усмехнулась: — Хотите кофе? — Конечно хочу! — облегченно выдохнул Евгений, радуясь возможности задержаться и, возможно, узнать еще что-нибудь о Юле. — Тогда я вас угощу, — Лиза грустно вздохнула. — А попутно расскажу одну забавную историю — вместо сигары, которую, кажется, полагается предлагать после кофе… Кофе Лиза варила изумительно. Это была как раз та грань, за которой обычное умение переходит в магию. Евгению даже показалось, что перстень Лизы светился, пока она готовила! Выслушав с милым достоинством комплименты Евгения, Лиза поднялась и "на минутку", как она сказала, вышла из «эсперской». Оставшись один, Евгений испугался: еще не хватало, чтобы неожиданно появился Дэн и застал его здесь! Впрочем, он быстро сообразил, что Лиза, скорее всего, позаботится о его отсутствии, для того и ушла… что ж, большое спасибо! Успокоенный, Евгений огляделся. Будь он в менее расстроенных чувствах, «эсперская» заинтересовала бы его — ведь в эту комнату даже персонал очень редко заглядывал, подчиняясь молчаливому негостеприимству обитателей общины… На стенах, как и в гостиной «Лотоса», были развешаны ауральные картинки. Помимо воли Евгения заинтересовало одна из них: странное, даже какое-то дерзко-негармоничное изображение буквально притягивало взгляд. Евгений допил кофе, поднялся и подошел поближе — рассмотреть. …Основной тон рисунка был фиолетовым, переходящим от почти черного к светло-лиловому, даже с проблесками розового. Нависшее мрачное небо, на нем, или даже сквозь него, серебристо-розовые звезды. И гладь воды — она гораздо светлее неба, словно светится сама по себе. Из воды торчит косо срезанный черный сталагмит. А на этой наклонной плоскости — розовый шар, цветом чуть темнее, чем звезды… — Что будет, когда шар упадет? — спросил Евгений вошедшую Лизу. Она тоже посмотрела на рисунок и без особого удивления ответила: — Ну… Брызги, волны. Цвет исказится. Гармония нарушится, одним словом. — Какая же тут гармония? — Неустойчивая, — она увидела, что Евгений слегка поморщился. — Да, я понимаю, математически это безграмотно: неустойчивая гармония, но все же… — Я понял. Но ведь шар сам по себе — тоже символ гармонии, именно в классическом смысле. — Да. Но здесь его роль двусмысленна. Своим движением он нарушает свою же символику, а когда он упадет, и все снова успокоится, то он либо утонет — то есть его не будет вовсе, либо будет частично торчать из воды, оставаясь в негармоничном покое. — Лучше уж ему утонуть. А вообще, интересно было бы это записать в формулах и построить аналогичные изображения. По-моему, я такого еще не видел… Кто это рисовал? — Юля. А что?.. Евгений вздохнул, даже не пытаясь скрыть досаду. Юля работала с ним увлеченно, старательно, но эту картинку не упомянула ни разу — и совсем не потому, что она плохо получилась… Не хотела быть слишком откровенной? Да, вот вам и искренняя близость с эсперкой! — Вы ведь занимаетесь расшифровкой ауралок? — снова спросила Лиза. — Да. Перевожу язык племени мумбу-юмбу на язык юмбу-мумбу, — с неожиданной злостью на себя, свою работу (и вообще все на свете!) ответил Евгений. — Художественные образы в формулы, и наоборот, причем и то, и другое равно непонятно. Называется — математическая ауристика… — Не кокетничайте, вам не идет, — строго сказала Лиза. — Кто сказал, что ауристика — не точная наука? Во всяком случае, она точнее классической психологии. — А что в этом мире не точнее психологии? Разве что литература! — все еще раздраженно отозвался Евгений. — И вообще, вы что-то собирались мне рассказать? Или уже передумали? — Нет, не передумала! — Лиза подошла к вешалке, пошарила в сумке, и на стол перед Евгением легло… удостоверение психолога СБ! — Что… Черт меня побери — это ваше?! — едва смог проговорить потрясенный Евгений. — Ну, а чье же еще? Бывший психолог СБ — к вашим услугам… Лиза присела в шутливом реверансе, но взгляд ее шутливым не был: она смотрела так, словно хотела заглянуть в душу. Евгений все еще не мог опомниться от удивления: — Психолог СБ… Вы… Ну, знаете ли!.. — Бывший психолог СБ, — подчеркнула Лиза. — Выпуск на четыре года раньше вашего… Евгений медленно оправлялся от очередного шока. За последние дни он узнал больше, чем за все предыдущие годы работы в Сент-Меллоне — и одна новость невероятнее другой! И вся эта лавина катится и катится куда-то под откос… и он вместе с ней, потому что из-за Юли он уже не сторонний наблюдатель, а активный участник событий… И непонятно, чем все это вообще может кончиться… Но что же это получается?! Ведь им в институте все уши прожужжали, внушая, что близкие отношения с эсперами неизменно кончаются плохо… Но вот перед ним стоит живой пример обратного! Лиза, сменившая, как теперь выясняется, работу в СБ на жизнь в эсперской общине — судя по всему, она чувствует себя прекрасно! Или она открыла в себе какой-то дар? То есть действительно стала эспером? — Нет, — ответила Лиза на прямой вопрос, — ничего я в себе не открывала. И не умею ничего такого… Разве что научилась элементарным экстрасенсорным приемам, но это каждый может… — Не каждый. Понимаете, Лиза… — Ну почти каждый, — перебила она. — Кстати, можешь перестать называть меня на «вы», я ненамного тебя старше! — Я заметил, — с легкой насмешкой сказал Евгений. — По удостоверению! Но не могла бы ты, — он внимательно посмотрел на Лизу, — рассказать, как ты здесь очутилась? Это не тайна? — Не тайна, — вздохнула она. — Во всяком случае, не от тебя и не сейчас… Это как раз и есть та история, которую я хотела рассказать. В общем, когда-то давно, лет пять-шесть назад, Юрген довольно тесно сотрудничал с СБ. Он надеялся, что наука поможет ему там, где пасует интуиция… — Ну, для астролога это имеет смысл… — Да. Особенно для астролога, не принадлежащего ни к какому ордену… Так вот, я работала с ним, мы подружились… Дальше объяснять? Евгений молча покачал головой. — Как-то Юрген сказал, что давно мечтает о такой вот общине. Собственно, это-то я уже знала… Но он добавил, что теперь может вычислить нужные менталитеты! Для этого ему нужно было знать имена и адреса всех эсперов в стране… — Ясно. — Что тебе ясно?! — Откуда взялся «Лотос»… Я сразу увидел, что это не совсем обычная община! — А что было дальше со мной, тебе уже неинтересно? — ехидно осведомилась Лиза. — Ну, это тоже понятно, — пожал плечами Евгений. — Твои действия расценили как должностное преступление, на этом карьера в СБ закончилась. — Ну, — Лиза хотела было что-то сказать, но перебила себя: — Да, приблизительно так и было… — Прости за бестактный вопрос: ты никогда не думала, что Юрген просто воспользовался тобой?.. — Еще как думала! Ведь он же почти сразу исчез куда-то! А потом я переехала… ой, вспоминать не хочется! — И все же? — Ну, вскоре он нашел меня, возмущенный тем, что я не оставила на старой квартире своего адреса. Не будь он эспером-астрологом, мы могли бы всерьез потеряться! Не слушая моих упреков, он с восторгом рассказал, что "все получилось", что общину можно создать, что он знает, кто там должен быть, что это будет нечто особенное… Он просто воодушевил меня своими эмоциями, но все же: какое отношение имела я к общине эсперов? Я ему так и сказала, на что он, забыв объясниться в любви, сделал мне предложение. Сказал, что я нужна и ему, и общине, и что прекрасно, что я психолог, а экстрасенсорике он меня научит… — И ты согласилась? — Как видишь. Знаешь, для меня слова "ты там нужна" прозвучали убедительней признания в любви! Мы собрали тех, кого «вычислил» Юрген, и вскоре «Лотос» уже существовал таким, как ты его знаешь. Было рассчитано несколько вариантов развития его судьбы, но осуществился — точнее, осуществляется! — отнюдь не наиболее вероятный. Самым очевидным было бы разбежаться сразу после погрома… Лиза замолчала, и Евгений не нарушал молчания. Он знал, когда возник «Лотос», даже знал, что расположение его случайно — был раньше возле озера какой-то языческий храм в пещере… Впрочем, где их только не было в этих горах?! Евгений полагал, что куда более важным обстоятельством при выборе места для общины стало пустующее здание бывшей сейсмостанции, а не мистические ассоциации! Но так или иначе, оказывается, что в истории возникновения «Лотоса» есть нечто гораздо более яркое: об истории с адресами Евгений услышал впервые! Да, но… Почему эта информация настолько засекречена, что о ней не знает даже куратор? — Послушай, — осторожно спросил он, — как все-таки выглядело твое увольнение? Лиза очень выразительно взглянула на часы, но все же ответила: — Меня вызвал к себе Веренков, мы побеседовали… В общем, когда он понял, что я нарушила правила не по глупости или увлеченности, то решительно предложил мне уходить со службы. И в качестве последней любезности предложил сохранить произошедшее в тайне. То есть мои старые друзья не знают, из-за чего я уволилась, а новые — понятия не имеют о моей прежней работе. Только Юргену известно, кто я такая и откуда… — Однако! Какие безграничные возможности для шантажа! — не выдержал Евгений. — От меня не требовали ничего, кроме лояльности… — покачала головой Лиза. — Ну, разумеется! Непонятно только, почему надо держать в тайне случаи удачных отношений с эсперами?! Пусть не называя имен… Зачем пугать? Зачем увеличивать и без того огромное расстояние? Лиза взглянула на него. — Огромное расстояние? Между эсперами и нормальными людьми? Что, ты действительно так думаешь? — с усмешкой переспросила она. Евгений смутился, сообразив, что сказал бестактность. Однако Лиза, ничуть не обидевшись, спокойно продолжила: — Какое бы ни было расстояние, ты же пришел сегодня, чтобы увидеться с Юлей, правда? Ни мрачные прогнозы тебя не остановили, ни служебные предостережения, ни отрицательные примеры… Так что кому действительно суждено, того не остановишь! — Да, но… — Помолчи! — резко прервала его Лиза. — Сюда вот-вот придет Дэн, а я должна рассказать еще кое-что… — ??? — Он говорил тебе о предсказании для Юли? — Да, — смутился Евгений. — Что именно? — Ну… что Юле грозит опасность… — А, понятно! — перебила Лиза. — Пострашнее и потуманнее — вроде не вранье, но и не совсем правда… Слушай, как предсказание звучит буквально: ей предстоит вернуться в общество нормальных людей и погибнуть. Примерно через год. — Господи! Так скоро… Я не думал… — Да. Но если она сумеет пережить этот год, будет жить и дальше. — То есть все-таки приспособится к "миру нормальных людей"? — Ну, возможно… — Да, но Дэн говорил еще… — Насчет "счастливой любви с эспером"? — безжалостно уточнила Лиза. Евгений молча кивнул. — Вероятность встретить такую любовь у Юли очень невелика, к сожалению! Подавив невольную досаду — ну почему "к сожалению"?! — Евгений решил выяснить самое для него серьезное. То, что могло сделать из расплывчатого предсказания Дэна руководство к действию! Он очень внимательно взглянул на Лизу и спросил прямо: — Скажи, пожалуйста: то, что может случиться с Юлей — это будет из-за меня?! Если их близость при любом раскладе закончится плохо, он сумеет подавить в себе чувства… Но неужели нет ни малейших шансов на счастливый исход? Евгений, невольно замерев и даже затаив дыхание, ждал ответа. Но Лиза ответила не сразу. Несколько секунд она молчала, опустив глаза и словно бы размышляя о чем-то, потом решительно подняла голову и коротко сказала: — Есть разные варианты развития событий. И такие, и эдакие, и совсем уж невероятные… Понимаешь, насчет тебя в этой ситуации предсказания весьма неточны! Евгений вздохнул, чувствуя просто невероятное облегчение. Он-то хорошо знал, что именно неточности в предсказаниях указывают на возможность сопротивляться судьбе!.. Лиза, похоже, заметила перемену в его настроении. Она посмотрела на Евгения с очень странным выражением на лице, потом поднялась, давая понять, что разговор окончен. — Теперь ты знаешь все, что я хотела тебе сообщить, — сказала она на прощание. — А какие выводы ты сделаешь из этого, меня не особенно касается… Через два дня после разговора с Лизой Евгению позвонили из института: исследования перстня закончены, можете забрать результаты. "Нашли что-нибудь необычное?" — не выдержал Евгений. "Нет, ничего особенного. Обычный кварц, реагирующий на эмоции. Есть, правда, один интересный эффект… Впрочем, приедете — сами увидите!" Через два часа Евгений уже сидел в самолете, думая почему-то не о том, что увидит в лаборатории, а о том, как будет отчитываться перед бухгалтерией за свои бесконечные перелеты туда-сюда. Ну да ничего, проглотят: наука требует жертв, в том числе и финансовых! В лаборатории удивились его быстрому появлению и сразу принесли коробочку с перстнем — кристалл по-прежнему нахально светился! — и две небольшие папки. Одну Евгений тут же спрятал в «дипломат», из второй достал пачку листов и погрузился в их изучение… "Интересным эффектом", о котором ему сказали по телефону, оказалось свойство кристалла «внушать» долго смотрящему на него человеку некое изображение, похожее на ауральную картинку. Смотреть надо было не меньше пяти минут ("до одурения"!), после чего на волне беспричинной тревоги возникал неожиданный образ. Обнаружено это было совершенно случайно, но потом тщательно проверено — образ оказался один и тот же для всех наблюдателей. Рисунок был приведен в отчетах, и с первого взгляда казался неясным и примитивным: по вершинам воображаемого ромба симметрично расположились четыре желтовато-белые точки с темно-лиловой концентрической спиралью между ними… Евгений тут же достал перстень и попробовал эффект на себе… и убедился, что зарисовка на бумаге была лишь бледной копией реального «миража»! Спираль стремительно уходила куда-то в глубину, а светлые точки превратились в далекие звезды. Это выглядело, как… как окно в бесконечность, как черная дыра, отмеченная для безопасности маяками! Почти сразу закружилась голова, и Евгений торопливо отвел взгляд от кристалла. Потом, немного успокоившись, прочитал остальные страницы отчета. Впрочем, они больше не содержали ничего интересного — обычная психофизическая проверка на разнообразные эмоции, с применением различных стимуляторов и депрессантов. Положительный результат был лишь один опосредованная реакция на опиум: перстень резко усиливал свечение рядом с человеком, выкурившим трубку этого наркотика. Впрочем, это было неудивительно: обычно подобные кристаллы реагируют на сознание успеха, на ощущение того, что делаешь все магически правильно — это и позволяет им быть "талисманами-индикаторами". Выкуренная же трубка опиума вызывает сходное ощущение: все ясно, все понятно, все связи очевидны… а еще чуть-чуть — и уловишь все тайны жизни и мироздания! Похоже, именно с этим и было связано такое устойчивое свечение кристалла. Ведь "ощущение знания" встречается гораздо чаще, нежели "ощущение магической правильности", и камню всегда найдется на что среагировать… Ну, что же, ничего сверхъестественного, но результаты более чем любопытные! Можно везти отчет в «Лотос»… Убрав в «дипломат» папку с отчетом и перстень, Евгений помедлил, размышляя, что делать дальше. До дневного самолета в Сент-Меллон оставалось почти три часа, и их следовало занять чем-то полезным. Зайти в свою лабораторию? Но он был там всего три дня назад… Или позвонить Вике и напроситься в гости? Хотя нет, она сейчас на занятиях… А может, просто спокойно посидеть в каком-нибудь кафе? Кафе… А что, если… Тонечка когда-то, еще до «Лотоса», работала в кафе — не наведаться ли туда? Адрес он помнит, время есть… Правда, столько лет прошло — остался ли там еще кто-нибудь, кто ее помнит? Она ведь даже не официанткой была, просто посуду мыла… …Как ни странно, помнили! Но слабая надежда Евгения узнать о Тонечке что-нибудь новое быстро улетучилась. "Взялась ниоткуда, ушла в никуда" — к этому сводилось все, что удалось услышать. Хотя одну особенность он все же подметил: все, кто говорил с ним о Тонечке, невольно и, вероятно, сами того не замечая, понижали голос… …Итак, прошлое Тонечки по-прежнему оставалось неизвестным — и еще более таинственным! Все, кто так или иначе общался с ней, чувствовали в ней что-то необыкновенное, но никому не было дано приблизиться к решению этой загадки… Нет, ну как такое может быть: порядочный, законопослушный (на первый взгляд!), имеющий блестящее образование человек — и вдруг живет по фальшивому паспорту! Что заставило Тонечку лишиться документов и зарабатывать на жизнь мытьем посуды? И ведь она даже не пыталась обращаться за помощью! Что это — гордость, не приемлющая благотворительности или нечто гораздо более предметное? Евгений ощутил непреодолимое желание разобраться наконец со всеми этими странностями. Да, но с какой стороны к этому подступиться?.. Имя и отсутствие документов наводило на мысль, что Тонечка все-таки эмигрантка, и причем совсем не обязательно из Шатогории — но даже это Евгений не мог выяснить… В принципе, можно послать официальный запрос: в МИД или прямо в несколько консульств… Но предупреждение Веренкова было вполне ясным: не заниматься самодеятельностью! Фактический запрет на расследование, и нарушать его рискованно — по крайней мере, пока вопрос с новым назначением Евгения не решен… Еще можно обратиться к частному детективу. Но во что это обойдется? И без всякой гарантии результата… Евгений почувствовал неожиданную злость: такое впечатление, что весь мир вдруг лишился любопытства и стал серым, как пыльный валенок! Ну ладно, Веренкова еще можно понять: забота о безопасности, о репутации, об отсутствии конфликтов… что там еще? Но обитатели «Лотоса»… Мало того, что они ничего не знают о Тонечке — так что же, и не хотят узнать?! Стремятся как можно быстрее "убрать прошлое из настоящего"? Как там сказал Дэн: "Менталитет общины исчерпан, мы мало на что способны." Ну, если так… Тем, кто сам признает свою несостоятельность уже вряд ли что-нибудь поможет! …Досада не отпускала Евгения всю дорогу до Сент-Меллона. Но словно в насмешку над его уничижительной оценкой перстень с каждой минутой усиливал свечение — и к моменту посадки полностью вернул первоначальную яркость. Невольный талисман «Лотоса» вопреки всем упрекам и сомнениям подтверждал силу своих владельцев! Вернувшись в Сент-Меллон, Евгений решил сразу лететь в «Лотос»: отчет у него с собой, перстень тоже — а не предупреждать о прилете эсперы сами разрешили! Он зашел к диспетчеру, сообщил предполагаемый маршрут, мельком взглянул на себя в зеркало в коридоре и поспешил на вертолетную стоянку. …На этот раз Евгений не стал подлетать к «Лотосу» слишком близко: отыскал на берегу озера подходящий пляж, оставил вертолет там — и, спускаясь в лощину, успел проклясть последними словами свою «городскую» одежду и обувь, совершенно не приспособленные для лазанья по горам! Он очень хотел увидеть Юлю… но чем дальше, тем больше нетерпение сменялось откровенной робостью: как-то они встретятся? Да еще в присутствии остальных эсперов, когда откровенный разговор невозможен, и надо как-то сохранять требуемое приличиями равнодушие! Небо уже окрашивалось в закатные цвета, становилось темнее, и Евгений подумал, что возвращаться придется уже совсем поздно. Конечно к ночным полетам ему не привыкать, но вот искать вертолет в потемках в незнакомом месте… Разве что эсперы догадаются проводить! Наконец, кое-как приведя себя в порядок и загнав подальше тревоги и сомнения, Евгений постучал в дверь «Лотоса»… потом еще раз, посильнее снова безрезультатно! Да, гостей эсперы явно принимают нечасто! Евгений обошел дом кругом, примериваясь, в какое окно постучать, и очень пожалел, что не знает расположения юлиной комнаты. Что ни говори, а пикантно было бы влезть во "вражескую крепость" через окно любимой женщины! И поговорили бы — наедине и сразу… Разглядывая освещенные изнутри неярким светом настольных ламп занавески, Евгений попытался сообразить, какие из них могли бы понравиться Юле. Да, хорошо, что Веренков не видел этих психологических потуг своего «любимчика»! В конце концов Евгений выбрал узоры из птиц и цветов в нежных розовато-малиновых тонах и решительно забарабанил в стекло. В комнате мгновенно возникло какое-то движение, лампа погасла — и в окне возникла удивленная физиономия… кто это, черт возьми? Надежда увидеть Юлю была так велика, что Евгений не сразу узнал Марину! Юная ясновидящая и любительница компьютерных игр несколько секунд разглядывала Евгения, потом рассмеялась (что смешного, леший все проглоти?!) и махнула рукой по направлению ко входу. Дверь распахнулась, и на крыльцо вышел Роман. — Добрый вечер, господин Миллер! — поздоровался он. — Мы уже несколько дней вас ждем… Проходите в гостиную, пожалуйста! Евгений медленно двинулся по темному коридору, вошел в гостиную. Она была пуста, и во всем доме ощущалась какая-то непривычная заброшенность, неуют, холод… Неужели упадок достиг такой степени? Если так, то эсперам действительно пора разъезжаться! В дверях появилась Лиза. — О! Рада тебя видеть! Ну как, есть что-то интересное? — затараторила она. — А перстень привез обратно? "Хотя бы поздоровалась для начала!" — Евгений мысленно послал к черту всех эсперов… и бывших психологов СБ заодно! А вслух ядовито прокомментировал: — Нет, не привез! В самолете в сортир спустил! И спешу вам об этом сообщить… Лиза взглянула на него неожиданно виновато. — Ну, не сердись, пожалуйста! Неприветливые мы сейчас, что поделаешь… Как подумаешь обо всем сразу, так на вежливость просто сил не останется! — Она грустно вздохнула и уже другим тоном спросила: — Ты наверное есть хочешь с дороги? Подожди, я чай приготовлю… С этими словами она скрылась, и Евгений снова остался один. Впрочем Лиза, похоже, слегка расшевелила остальных обитателей общины: где-то в глубине дома захлопали двери, послышались шаги, обрывки разговоров… Евгений прислушался, надеясь различить голос Юли — но услышал только Дэна, выговаривающего кому-то: "…если ты, разиня бессовестная, еще раз оставишь лампочку включенной, то ветряк будешь крутить сам, вместо ветра…" Впрочем, выговор звучал совсем не строго, даже весело, и в ответ послышался смех — вероятно, Дэн точно передал соответствующий образ! Тут же послышалась еще одна реплика, уточняющая возможную судьбу нарушителя: "Он будет около него ушами размахивать — настоящий шторм получится!" Сердце у Евгения на миг замерло… потому что этот звонкий насмешливый голос принадлежал Юле! …Минут через пятнадцать Инга и Лиза накрыли стол, и все обитатели «Лотоса» собрались в гостиной. Евгений пытался поймать взгляд Юли, но та, как ни в чем ни бывало, приветливо поздоровалась с ним и, ни о чем не спросив, тут же отвернулась и уселась за стол… Меньше всего она напоминала больную или расстроенную! Так что же, значит, все? Решение принято? Как это говорится, расстанемся друзьями? Евгению удалось не показать своих чувств, но настроение резко упало… Лиза не спеша разлила чай, спросила Евгения, какой бутерброд ему сделать — он едва расслышал и пробурчал что-то невразумительное. Есть совершенно расхотелось, но неудобно было отказываться, после того, как сам откровенно напросился… Бутерброды оказались вкусные, и Евгений сжевал штук пять, пока не заметил, что остался последним и что его ждут. Он смутился, торопливо допил чай, придвинул к себе «дипломат» и достал отчет и коробку с перстнем. Дэн протянул было руку, но тут же отдернул ее и подчеркнуто вежливым голосом осведомился: — Мы вам что-то должны за это? — То есть? — Евгений удивленно поднял голову. — Ну, по-моему, вы действовали несколько за рамками служебных обязанностей. Неужели мы настолько симпатичны вам, что вы готовы помогать нам бесплатно? Дэн, когда хотел, прекрасно умел сбить с толку! Евгений даже не сразу нашел, что ответить, потом с невольной резкостью сказал: — Слушайте, да бросьте вы наконец эту ерунду, давайте перейдем к делу! — тут он запоздало подумал, что эсперы, похоже, намеренно хотят вывести его из равновесия, взял себя в руки и добавил более мягко. Ничего вы мне не должны… — Ну, не должны так не должны, — коротко резюмировал Дэн, игнорируя замечание насчет "этой ерунды" и аккуратно принимая отчет из рук Евгения. — Спасибо! Мы, я так понял, можем это оставить у себя? Евгений машинально кивнул — и вдруг с ужасом понял, что предполагаемого чтения вслух и обсуждения не будет. Привез, отдал — и до свидания!.. И сейчас он поднимется из-за стола, выйдет… и Юлю больше не увидит никогда! Ведь не сегодня-завтра они все разъедутся отсюда кто куда… Евгений беспомощно огляделся, но Юля невозмутимо приняла его растерянный взгляд — как будто и не была телепаткой! — а Лиза торопливо отвела глаза… Ну, понятно! И тут же Дэн спросил, словно издеваясь: — Вы еще не торопитесь? — Я… собственно… нет! — Евгений растерялся, почувствовал, что краснеет, и смутился еще больше. — А разве у вас ко мне еще что-то есть? — Да, мы бы хотели задать вам еще несколько вопросов… если вас, конечно, не затруднит, — голос Дэна звучал, мягко, даже вкрадчиво, но за ним не было выбора: или отвечай, или убирайся! Интересно, они заранее договорились? Или талантливая импровизация? — Что же вы хотели узнать? — Евгений подавил вспышку готового прорваться наружу гнева и вдруг на самом деле успокоился. В конце концов, чем он еще рискует после всего, что уже случилось?.. — Может быть, мой вопрос покажется вам несколько странным, — начал Дэн, — но все же ответьте: не может ли быть так, что Тонечка жива? — В смысле? — не понял Евгений. — В прямом. Учитывая все обстоятельства — может это быть? Евгения начал соображать, какие подозрения могли возникнуть у эсперов: — То есть, вы хотите сказать, что самоубийство было инсценировано, а Тонечка сейчас в какой-нибудь секретной лаборатории заставляет бутерброды падать маслом вверх?.. — Совершенно верно, — невозмутимо подтвердил Дэн. Евгений несколько секунд медлил с ответом. — В принципе такое возможно, но… — Но?.. — Но, во-первых, даже о самых секретных вещах слухи рано или поздно просачиваются, это неизбежно, — Евгений покачал головой. — А я ни о чем подобном не слышал! — Ну, это еще не показатель! — заметил Роман. — Возможно, — сухо ответил Евгений, — но даже не это главное. — А что?.. — Дэн был так настойчив, что Евгений с опаской покосился на его перстень: нет, темный! — Письмо. Точнее, нелогичности, связанные с ним, — ответил он. — Если Тонечка действительно жива, то те, у кого она находится, должны знать о письме. А тогда… — Понятно… — протянул Дэн. — Что понятно? — вскинулась Лиза. — Письмо или перехватили бы — если действительно хотели ее от всех спрятать… — Послушай, Дэнни, я ничего не понимаю, — досадливо воскликнула Лиза. — Ведь письмо было предсмертным! Она действительно собиралась покончить с собой!.. — А ты представь, что ее все же откачали. Или, скажем, заранее догадываясь о ее намерениях, похозяйничали в аптечке: есть ведь лекарства, просто вызывающие оцепенение… — Да, конечно, об этом я не подумала… — Но мог быть и другой вариант, — продолжал Дэн, глядя на Евгения. Письмо позволили отправить, чтобы проследить за возможными эффектами. Но тогда, во-первых, странно выглядит то, что оно год пропадало… — Но Юля уехала раньше, чем пришло письмо, — вмешалась Инга. — Она сделала как раз то, что должна была сделать, получив его — поэтому можно было и не понять, что она его не получила… — Возможно, — кивнул Дэн. — Но все равно: община должна была оказаться под постоянным вниманием… И тогда выходка тех двух идиотов оказалась бы просто невозможной! — Да, пожалуй, — в один голос сказали Инга и Лиза. — Кстати, насчет внимания, — как бы в пространство сказала Марина. Нас давно уже окружили вниманием, вы не заметили? Вспомнить хотя бы, как Сэм очутился здесь… Последняя фраза добила Евгения. — По-видимому, — оборвал он эсперов, — я еще и секретный агент. Которому, вероятно, очень надоела его работа и поэтому он постоянно общается с телепатами — авось рассекретят! Даже сейчас напротив меня сидят двое телепатов, и битый час «развлекаются» моими образами! Полагаю, я уже раз десять выдал себя с головой? — последнее было адресовано Роману. — Почему секретный? — пожал плечами тот. — Отнюдь не секретный… но агент, глупо с этим спорить! И наша скромная компания уже два года служит для вас верным источником дохода и вдохновения. Не надо слов, — прервал он невысказанное возражение Евгения, — не надо! Разумеется, одни люди всегда служат источником дохода для других, так было и будет, и в этом нет абсолютно ничего плохого… И мы не в обиде на вас, но все же нет уверенности, что над общиной не идет долговременный эксперимент, понимаете? Вот и сейчас вы думаете только о том, как бы выяснить прошлое, — Роман запнулся, не желая называть Тонечку слишком интимно в присутствии постороннего. — Ну, в общем, понятно! — А по-вашему, этого нельзя делать? — Да можно, можно… только скорее всего, окажется безрезультатным! вмешался Дэн. — Понимаете, когда даже испытанные экстрасенсорикой чувства не позволяют идти дальше, не очень уместно пошлое любопытство! — Пошлое любопытство? — возмутился Евгений. — Ну, знаете… — Извините, — легко сказал Дэн. — Возможно, я неудачно выбрал слово. Но ситуация не меняется от перестановки терминов, уверяю вас! — Да что это значит, в конце концов? — вскричал Евгений, испытывая одновременно растерянность и злость. — Ну ладно, я могу допустить, что какие-то ваши «высокие» мотивы не позволяют вам интересоваться прошлым вашей близкой подруги — хотя я убежден, что обращаясь к вам в своем последнем письме, Тонечка хотела совсем не этого! Но кто дает вам право запрещать другим делать то, на что вам самим не хватает смелости? Он остановился и перевел дух. Эсперы молча смотрели на него, их лица были спокойны — даже у Юли! Как будто перед ними не с живой человек, а что-то бесконечно от них далекое. Хотя, если вдуматься, разве это не так?.. Евгений медленно поднялся, пытаясь сохранить остатки достоинства, взял «дипломат» и вышел, продолжая ощущать на спине холодные безразличные взгляды… В коридоре по-прежнему было темно, и требовалась изрядная осторожность, чтобы не налететь на что-нибудь. Когда Евгений стоял у входной двери, ощупывая ее в поисках ручки, послышались шаги… "Неужели Юля?" — с вновь вспыхнувшей надеждой подумал он, оборачиваясь… но это была совсем даже не Юля! Юрген, мягко отодвинув Евгения, привычным движением открыл дверь. М-да… На улице было не намного светлее, чем в коридоре! — Я провожу вас, — предложил Юрген, — где вы оставили вертолет? — Возле озера, — ответил Евгений. — Это недалеко, не надо меня провожать, я доберусь сам! — Не доберетесь, — спокойно возразил Юрген. — Ночи сейчас темные, а фонаря у вас нет. — У вас тоже, — нелюбезно заметил Евгений. — Мне он и не нужен. Перестаньте спорить наконец! Если бы вы могли, то давно ушли бы, а не замерли на крыльце в полной растерянности… Дайте руку! Евгений возмутился было, но понял, что уже устал от этого бесконечного противостояния, и молча подчинился. Юрген крепко сжал его ладонь и уверенно зашагал по неразличимой в темноте тропинке. "Интересно, он видит, как кошка, или просто помнит дорогу наизусть?" — подумалось Евгению. Юрген шел так быстро, что временами становилось страшновато… Неожиданно Юрген, не замедляя шаги, спросил равнодушным тоном: — Скажите, пожалуйста, какой у вас компьютер? Евгений машинально ответил… и тут же споткнулся на начавшемся подъеме, едва не растянувшись. Подходящее время для светской беседы, ничего не скажешь! Но Юрген, словно ничего не заметив, снова спросил: — А сопроцессор и «MatLib» у вас есть? Евгений мысленно напрягся. Просто ради разговора не спрашивают о столь сложной и специальной математике! Неужели Юрген всерьез напрашивается воспользоваться его компьютером? После всего, что только что было сказано?! Нет, побоку эмоции… Зачем Юргену понадобилась «MatLib»? Не для гороскопа, это очевидно: гороскопы он прекрасно составляет и на своем компьютере. Что же тогда? — Так есть или нет? — настойчиво переспросил Юрген. — Ну… Сопроцессор есть, конечно! А «MatLib» могу взять в институте, третью версию, — осторожно заметил Евгений. — Но зачем? — Если бы вы разрешили мне поработать несколько часов на вашем компьютере… — начал Юрген, но замолчал, перебираясь через каменный завал и помогая Евгению удержаться на ногах. Внезапно Евгений понял, к чему ведет Юрген. Прошлое Тонечки интересует и его! Он собирается построить "гороскоп наоборот", а для этого требуются очень сложные расчеты! Ведь требуется не просто учесть расположение планет и как-то истолковать его — надо выбрать из возможных вариантов неизвестного прошлого именно тот, который приведет к реально случавшимся известным событиям… Да, задача для профессионала! — Собственно говоря, я хотел предложить вам сделку, — продолжил Юрген, когда они снова оказались на относительно ровной поверхности. — Я хочу построить поля событий для прошлого Тонечки. Вы предоставляете мне компьютер и программное обеспечение, а я вам показываю все, что мне удастся выяснить с их помощью. Вот, собственно, и все условия. Устраивает? — Странно, что вы предлагаете это после того, — не выдержал Евгений, — как битый час уверяли меня, что расследование прошлого Тонечки есть нечто едва ли не аморальное! — Вы думаете, что мы всегда и во всем единодушны? — чуть насмешливо поинтересовался Юрген. — Отнюдь… Так вы согласны или нет? Евгений помедлил с ответом: в заманчивом предложении Юргена наверняка скрывались подводные камни. Если, как он говорит, в «Лотосе» не одобрят его поступок — то зачем так торопиться? Подождал бы пару дней, друзья бы разъехались — да и вообще — неужели не нашел бы компьютер где-нибудь еще, не у Евгения? И выяснял бы что угодно и сколько угодно… Значит, он действует с согласия остальных — но тогда это более чем странно! Разве что рассчитывает не выполнить условия сделки и скрыть полученную информацию… Ну да это легко проверить: если будет настаивать на немедленном полете, то значит, так оно и есть… — Приезжайте завтра утром, — сказал Евгений, — к этому времени я успею получить «MatLib». Вопреки его ожиданиям, Юрген спокойно согласился. Неужели он настолько самоуверен? Напрасно, напрасно… Конечно, он достаточно хорошо владеет компьютером, чтобы принять некоторые меры предосторожности, но вряд ли его опыта хватит, чтобы действительно надежно защитить свою информацию! Евгений беззвучно усмехнулся, порадовавшись, что темнота не позволяет Юргену разглядеть его лицо… Наконец подъем закончился, и внизу мелькнуло озеро — и на его светлом фоне Евгений отчетливо различил силуэт винта «Алуэтта». Юрген снова отыскал в темноте тропинку и бесстрашно шагнул вперед, подстраховывая Евгения. Они быстро спустились к вертолету и коротко попрощались, уточнив время завтрашней встречи. Проводив взглядом уходящего Юргена, Евгений забрался в кабину, запустил двигатель, привычно прислушался… все было родным и знакомым в этой кабине — звуки, ощущения, запахи… но как же быстро успел Евгений привыкнуть к тому, что соседнее кресло не пустует! Юрген позвонил в дверь минут за десять до назначенного времени. Впрочем, «MatLib» уже давно был получен, установлен и настроен. И не только «MatLib» — Евгений всю ночь возился с программой-шпионом, испытывая ее во всех мыслимых и немыслимых режимах. Юрген напрасно был так самоуверен: даже если он очень захочет, ему не удастся скрыть ничего из того, что он найдет! С трудом сдерживая зевоту (результат бессонной ночи!), Евгений посадил Юргена за компьютер. Обучение не понадобилось — Юрген довольно неплохо знал программу и лишь задал несколько уточняющих вопросов. Евгений вежливо поинтересовался, не требуется ли его присутствие, и, получив столь же вежливое разрешение, удалился в спальню и мгновенно провалился в сон. …Разбудил его осторожный стук в дверь. — Да? — отозвался Евгений, с трудом открывая глаза. — Вы уже закончили? — Закончил, — раздался из-за двери усталый голос Юргена. — И как результаты? — Евгений посмотрел на часы: ого, он проспал пять часов! — Никак… — Понятно, — с досадой произнес Евгений, окончательно просыпаясь. — А как же насчет нашего уговора? — Нет проблем, — спокойно ответил Юрген, когда Евгений вышел из спальни, — я покажу вам все, что есть. …Евгений даже не сразу понял суть математической модели поля событий, построенной Юргеном — а поняв наконец, не мог не восхититься! "Поле" состояло из множества итерационно связанных файлов, каждый из которых определял какой-то ключевой момент в предполагаемой жизни Тонечки. Заголовки файлов сопровождались подробным гороскопом со стандартными истолкованиями, импортированными из какой-то астрологической программы, далее следовали огромные таблицы расчетов и разнообразные графики… В конце каждого файла — результат вычислений: оценки вероятностей тех или иных вариантов развития событий. Значения оценок зависели как от предыдущих, так и от последующих событий, но при этом их можно было произвольно менять — чем собственно и занимался Юрген. И когда Евгений наконец уяснил, что каждое изменение значения вызывает взрывную цепочку изменений как «впереди», так и «позади» текущего события, он впал в уныние. Здесь заканчивались вычислительные возможности компьютера и начиналось царство интуиции… но именно ее-то Юргену, по его собственным словам, и не хватило! Он продемонстрировал Евгению несколько особенно показательных вариаций, дававших в крайних событиях совершенно невероятные значения настолько невероятные, что в графе «Истолкование» появлялось стандартное предупреждение: "Внимание! В поставленных Вами условиях гороскоп не поддается истолкованию!". — При таких разбросах очень трудно нащупать устойчивые и достоверные вариации, — смущенно сказал Юрген. — А машина сама не сможет оценить правдоподобность полученных результатов, ее решения будут математически правильными, но бессмысленными с человеческой точки зрения… — Н-да, — протянул Евгений скептически, — а где же интуиция астролога? — Мало данных, слишком мало! Она никогда не рассказывала о себе… Юрген казался искренне расстроенным. Но так ли это было на самом деле? Или разочарованный вид — всего лишь маскировка? Евгений ни на миг не забыл о своих подозрениях, и столь показательная неудача Юргена лишь сильнее их укрепила. Может, вся эта затея была устроена эсперами только для того, чтобы отвлечь его, навести на ложный след? Понадежнее защитить дорогие им тайны от чужих любопытных глаз? Впрочем, скоро это выяснится: Евгению уже не терпелось поскорее спровадить гостя, чтобы посмотреть на результаты работы «шпиона» и узнать, чем же на самом деле занимался Юрген на его компьютере. На какое-то мгновение он даже почувствовал угрызения совести: чем, по сути, он отличается сейчас от Виллерса?.. …Когда Юрген, наконец, ушел, Евгений буквально бросился к компьютеру — ну что там? Действительно Юрген ничего не смог сделать, или все же что-то скрыл? Первый беглый взгляд на протокол работы Юргена не смог ни подтвердить, ни опровергнуть подозрения Евгения: на создание модели было затрачено лишь чуть больше сорока минут, все остальное время ушло на перебор вариантов. Причем Юрген даже не трогал модель, он сделал копию и работал с ней… Разумно — если что-то испортишь, всегда есть возможность быстро вернуться к исходному варианту. И если Юрген так ничего и не добился, неудивительно, что он в конце концов стер копию и показал Евгению исходную нетронутую модель… Вот только зачем он перед удалением перенес копию к себе на дискеты? Или там все же было что переносить?! Сердце Евгения учащенно забилось — наверное, так чувствует себя ищейка, почуявшая след… Снова вспомнился Виллерс, но на этот раз Евгений просто отмахнулся от непрошеного воспоминания и погрузился в изучение протокола. Его удивила одна интересная особенность: активность Юргена как оператора была очень мала — в среднем всего пять-шесть нажатий клавиш в минуту! Выходит, Юрген вовсе не пытался лихорадочно перебирать варианты, как потом показывал Евгению — он как будто знал куда идти… хотя и думал подолгу над каждым «ходом», как шахматист! И еще интересное наблюдение: он никогда не возвращался к файлу, который уже «обработал» и даже не пытался проверять правильность своих догадок… А это что?! После обработки последнего файла Юрген запустил команду глобального поиска текста "не поддается"… Зачем? Евгений не сразу сообразил, что это слова из предупреждения о неразрешенных противоречиях таким образом Юрген проверял число оставшихся «нестыковок». Интересно, что ответила ему машина? Видимо, что-то любопытное — потому что сразу после этого он скопировал файлы к себе на дискеты, стер их с диска и пошел будить Евгения, показывать исходный вариант модели… Теперь Евгений был полностью уверен, что Юрген что-то скрыл от него и скорее всего, что-то важное! Он восстановил удаленные файлы — их оказалось, как и в оригинале, пятьдесят три, — и открыл первый файл. Файл относился к предсмертному письму Тонечки, а не к самой смерти. "Значит, тоже сомневается, — мелькнула мысль, — что же, мнение Юргена много значит!" Сразу бросилось в глаза отличие от того варианта, который Юрген показывал раньше: никаких "не поддающихся истолкованию" противоречий четкое определение гороскопа: ПРЕДСМЕРТНОЕ ПИСЬМО ГОРОСКОП Время бездействия, ощущение одиночества, непонимания ИСТОЛКОВАНИЕ 1. Скрытый конфликт 2. Начало разрушения 3. Застой перед новой дорогой 4. Отдых КОММЕНТАРИЙ Угроза самоубийства — как средство обратить на себя внимание ВЛИЯНИЕ Нептун — Nept — 90 Уран — Uran — 10 ЧТО ВЫБРАТЬ 3. Застой перед новой дорогой Однако! Коэффициенты влияния не совсем понятны, но это уже явно какой-то результат! Да и комментарий вполне ясный… Евгений закрыл файл и перешел к следующему — он касался исследований, которые Тонечка вела перед смертью. И снова никаких ошибок — четкие определения и комментарии: ЗАВЕРШЕНИЕ ИССЛЕДОВАНИЙ ГОРОСКОП Активная интеллектуальная деятельность ИСТОЛКОВАНИЕ 1. Учеба 2. Научная работа 3. Воспитание КОММЕНТАРИЙ Если воспитание — то себя. Плутон, Марс и Прозерпина почти в кресте — это жуть! Как раз на управление случайностями! ВЛИЯНИЕ Уран — Uran — 30 Прозерпина — Proz — 30 Марс — Mars — 30 Плутон — Pluton — 10 ЧТО ВЫБРАТЬ 2. Научная работа Боясь поверить в удачу, Евгений открыл следующий файл: НАЧАЛО ИССЛЕДОВАНИЙ ГОРОСКОП Счастливый случай ИСТОЛКОВАНИЕ 1. Финансирование научной деятельности 2. Возможность учебы 3. Подаренное вдохновение КОММЕНТАРИЙ Юлина энергия + Тонечкин интеллект ВЛИЯНИЕ Уран — Uran — 30 Венера — Ven — 50 Вулкан — Vulcan — 20 ЧТО ВЫБРАТЬ 3. Подаренное вдохновение Евгений вышел из файла и несколько секунд осознавал увиденное. Это что же, и дальше так будет? Если да, то Юрген просто превзошел самого себя… Впрочем, это легко проверить — тем же способом, что и Юрген… Евгений набрал команду глобального поиска, компьютер немного похрюкал винчестером, поморгал… и на экране появилось сообщение: "Строка "не поддается" обнаружена 0 раз". Вот это да! Выходит, Юрген действительно сотворил совершенно непротиворечивую модель? Но ведь тогда у нее 99-процентная вероятность совпадения с реальностью! Ай да молодец… Евгений аккуратно скопировал драгоценные файлы на дискеты, словно боясь, что они сейчас исчезнут. Потом решился еще на одну проверку: сделав еще одну копию, вошел в первый файл и заменил "Застой перед новой дорогой", выбранный Юргеном, на «Отдых» — совсем близкое, почти неотличимое значение. Затем вышел из файла и снова запустил команду поиска. Результат не заставил себя долго ждать: "Строка "не поддается" обнаружена 41 раз"… Евгений встал и прошелся по комнате, пытаясь прийти в себя. Он чувствовал восхищение и даже преклонение перед огромной силой интеллекта и интуиции Юргена, сумевшего пройти, словно по тонкому канату, над бескрайней бездной неосуществившихся вероятностей и отыскать среди них единственно возможный путь… И ведь на каждом этапе он находил верный ход событий с точностью хорошего локатора, не делая лишних подсчетов, не получая абсурдных результатов… Евгений повернулся и направился на кухню. Он понял, что не может заставить себя сразу сесть за чтение. Это надо делать с холодной головой, а он слишком взбудоражен самим фактом достижения результата, чтобы спокойно заниматься его осмыслением. Ну ничего, небольшой перерыв и чай что может быть лучше для успокоения?.. …Через полчаса он вернулся в комнату, сел за компьютер и погрузился в изучение файлов. Он продвигался медленно, постепенно, подавляя подспудное желание сразу забежать вперед. Вся жизнь Тонечки разворачивалась перед ним в обратном порядке, как запущенная не в ту сторону кинопленка. Предсмертное письмо, исследования, ссора с Юлей, знакомство с Юлей… Евгений аккуратно плыл по этой реке событий, тщательно отбирая те факты, которые могли оставить след в памяти людей и в документах и тем самым помочь установить происхождение Тонечки. Делать это было непросто. Юрген очень много внимания обращал на этические подробности гороскопа, но локализованность и определенность фактов оставалась как бы за кадром. Очевидно, ему не требовались предметные подробности, и термин "исследования под роковым крестом" значил для него куда больше, чем "изучение управления случайностями"… …Наконец знакомые Евгению события закончились — дальше шла полная неизвестность. Он удвоил внимание, ловя малейшие намеки в коротких, но выразительных комментариях Юргена… В столице Тонечка появилась примерно за год до основания «Лотоса». "Значительное перемещение в пространстве…" Неужели действительно эмигрантка? Юргену, похоже пришел в голову тот же вопрос: следующий файл прямо касался этого. Впрочем, слово «прямо» здесь можно было употребить разве что в качестве издевательства: ГОРОСКОП Смена покровителей: каб. числ. 4 на каб. числ. 5 ИСТОЛКОВАНИЕ 1. Фамилия 2. Имя 3. Страна КОММЕНТАРИЙ Сбежала из Шатогории — правильно! Но число Шатогории 8, и значит 4 — число фамилии. ВЛИЯНИЕ Уран — Uran — 20 Меркурий — Merc — 70 Венера — Ven — 10 ЧТО ВЫБРАТЬ 3. Страна Но как бы то ни было — действительно эмигрантка и действительно из Шатогории! Причем имя оставила настоящее, а фамилия… почему Юрген не вспомнил об этом? Или фальшивые документы не имеют каббалистического смысла? Вероятно… Но по крайней мере известно каббалистическое число подлинной фамилии, и это уже кое-что! Еще в нескольких файлах перечислялись возможные причины бегства Тонечки из Шатогории, в которых Евгений напрочь запутался. "Страх, ревность, опасность, недопустимые знания…" Как Юрген умудрялся ориентироваться в этих эмоциональных перипетиях без единого реального факта?! Но ведь как-то мог, потому что очередной файл просто потряс Евгения: ГОРОСКОП Смена покровителей: каб. числ. 7 на каб. числ. 4 ИСТОЛКОВАНИЕ 1. Фамилия 2. Страна 3. Имя КОММЕНТАРИЙ Замужество, ежу понятно! И очень неправильное. Зачем? ВЛИЯНИЕ Плутон — Pluton — 50 Меркурий — Merc — 40 Венера — Ven — 10 ЧТО ВЫБРАТЬ 1. Фамилия О, господи, она еще и замужем была! Час от часу не легче: неужели родственники ее не разыскивали? Впрочем, может и разыскивали, да безуспешно: если вести себя скромно, потеряться очень легко… Интересно: число фамилии в замужестве — 4, по Каббале символизирует стабильность и нединамичность, Тонечке не подходит совершенно. Евгений вспомнил картинку в перстне: случайно ли там количество звезд? Все, кто обладал хотя бы минимальным чутьем к такого рода вещам, находили это число, менее всего связанное с бесконечностью, неуместным. Черная дыра, засунутая между ножками стола, как кто-то выразился. Но что ж дальше? ГОРОСКОП Резкие перемены к лучшему ИСТОЛКОВАНИЕ 1. Замужество 2. Учеба 3. Наследство КОММЕНТАРИЙ Учеба, разумеется! И нигде, кроме как в университете. ВЛИЯНИЕ Прозерпина — Proz — 60 Меркурий — Merc — 20 Хирон — Hiron — 20 ЧТО ВЫБРАТЬ 2. Учеба …Университет — это хорошо. Сразу сужает круг поисков — если конечно вообще удастся организовать какие-либо поиски за границей! Еще бы узнать факультет или хотя бы специализацию… Но род учебы Юрген вычислил только приблизительно: получалось нечто гуманитарное, с равными вероятностями — психологический или исторический факультет. Кроме того, Тонечка интересовалась театром, даже имела к нему какое-то "интеллектуальное отношение". (Черт побери — ну почему нельзя было расшифровать машинные комментарии, ясные только астрологу?!) Именно с театром была связана ее первая любовь (конец которой совпал по времени как раз с ее замужеством — впрочем, причиной разрыва было вовсе не оно, а "потеря энергии чувства"!) Имя избранника не было названо, но каббалистические числа выбраны (огромное количество: 5, 7, 3, 2) Вероятно, много форм у имени… …Больше всего Евгения интересовало происхождение Тонечки — но именно тут Юрген был особенно немногословен! Училась "в какой-то сельской школе", в детстве пережила "разрыв отношений между родителями" — и это при том, что в католической Шатогории почти запрещены разводы! Тяжело же было жить в такой семье… Была "нежеланным ребенком" — снова спасибо католицизму… а может быть, и в самом деле спасибо? Не будь запретов на аборты, не родилась бы Тонечка! Год рождения — «Змея». Юрген и здесь не удосужился назвать один из двух подходящих, но скорее всего Тонечка было младше, чем старше… Вот, наконец, и последний файл. Вздохнув, Евгений нажал клавишу… но не увидел больше никаких расчетов и таблиц — посреди экрана в яркой рамке светилось сообщение: Вы напрасно сочли меня идиотом, Евгений! Я знаю ваш уровень и почти уверен, что вы прочитаете этот расчет. Не сомневайтесь: все это абсолютная правда. Или не верите? Что же, дело ваше… Я не знаю, хорошо ли будет, если вы начнете расследовать прошлое Тонечки. А не зная, нельзя принимать решения, поэтому я стараюсь придать ситуации как можно более многовариантный исход. Вы можете поверить или не поверить этим файлам. Попытаться или не попытаться что-то проверять. Поделиться узнанным или действовать в одиночку. Или что-то еще, чего я и вообразить не могу… В любом случае я желаю вам удачи — как бы вы не воспринимали эту удачу! Юрген. Неудачный визит в «Лотос» и последующее посещение Юргена совершенно выбили Евгения из колеи. Только поздно вечером он смог заставить себя заняться текущими делами, которых за два дня накопилось немало. Впрочем, эта процедура не улучшила его настроения: почти все сообщения, пришедшие по электронной почте, были вопросами Олега, и все они в той или иной степени требовали содействия Юли… Евгений угрюмо переложил письма в "долгий ящик", отправив Олегу расплывчатый ответ-отписку. Ничего больше он сейчас сделать не мог. Та же участь постигла и письмо Веренкова о предполагаемых сроках назначения нового куратора. Конечно, Евгений понимал, что время для этого уже настало — но он надеялся дождаться окончательного завершения истории «Лотоса», а эсперы, вопреки всем ожиданиям, не торопились разъезжаться на новые места… Впрочем, письмом Веренкова он, как выяснилось, пренебрег напрасно: не прошло и четверти часа после отправки почты, как тот позвонил сам и потребовал лично явиться в институт. По его тону было ясно, что разговора о будущем не избежать — и что он будет не из приятных… Черт возьми, это было уже слишком — постоянно ощущать за спиной присутствие Веренкова, его невидимый, но жесткий контроль: ни малейшей возможности расслабиться! Но Евгений сдержал себя, коротко пообещал прилететь и только положив трубку, понял, что злится напрасно: ведь на самом деле Ян по-прежнему беспокоится и заботится о нем… А с другой стороны, что Евгению может угрожать? Ну, вернется рядовым сотрудником в лабораторию ауристики (вместо того, чтобы возглавить свою собственную!) Но здесь Евгений сам виноват: не дав согласия сразу и не загоревшись честолюбивой идеей, он незаметно стал всего лишь консультантом… Что же, он платит за собственное любопытство, за неосуществившиеся надежды — но честное слово, если бы он даже заранее знал, как все сложится, то все равно ни за что не поступил бы по-другому! Однако Веренков вправе досадовать на неразумное поведение своего ученика, и Евгений был готов к любым упрекам… …Но Ян, как ни странно, встретил его с обычной доброжелательностью — раздражение, если оно и было, едва угадывалось за привычно-насмешливыми интонациями. — Тебя, Женя, конечно, следовало бы отшлепать, — несколько неожиданно и без всяких предисловий начал он, — но боюсь, меня это успокоит, а вот тебе вряд ли поможет! — То есть? — Евгений удивленно поднял глаза: он был в таком настроении, когда шутки плохо воспринимаются. Но Веренков уже совершенно спокойным тоном объяснил: — Меня и, что более серьезно, всех твоих коллег в лаборатории несколько удивило твое поведение последнее время. И я подумал… Может быть, ты хочешь остаться в Сент-Меллоне, но боишься сообщить об этом? Делаешь вид, что вот-вот приедешь? Если так, то ты зря смущаешься никаких проблем не возникнет, надо просто продумать и составить программу "сотрудничества на расстоянии", вот и все. И ни суеты, ни угрызений совести… Ян замолчал, не без удовольствия наблюдая за изменившимся лицом Евгения. Наконец до того дошла реальность угрозы: остаться вечным куратором в абсолютно неперспективном районе! Ведь без «Лотоса» ничего интересного там не будет… — Но я не собираюсь оставаться в Сент-Меллоне! — Евгений даже привстал. — А то, о чем вы говорите… Ну, случайно так получилось, пару раз не ответил на письма… — В чье угодно «случайно» я бы поверил, — холодно заметил Ян, — но твоя аккуратность мне известна! Чем ты там занят, черт побери, помимо наблюдений за "Лотосом"?! Евгений слегка вздрогнул: вопрос оказался шокирующе неприятным! Честный ответ "копаюсь именно в тех делах, в которые вы запретили мне соваться" был бы совершенно неуместным — и он неопределенно пробурчал, что не занимается пока ничем особенным. — Странно! Мне казалось, ты будешь продолжать свои ауристические изыскания… — с сомнением произнес Ян. — Или твоя помощница отказалась с тобой работать? — У нас была временная договоренность, всего на несколько консультаций, — коротко ответил Евгений. — Так что я уже готовлю материалы для следующего куратора… Если, конечно… Он не договорил, вопросительно взглянув на Яна. Тот понял, но успокаивать не стал: — Да, варианты возможны. Я понимаю, что ты рассчитываешь вернуться в лабораторию ауристики. Вот только ты уже несколько перерос уровень рядового исследователя, а всерьез заниматься своим открытием отказался… и совершенно напрасно, по-моему! И теперь ты не учитываешь, что для любого руководителя такой сотрудник — это живой упрек в некомпетентности и ходячая неприятность. Легко понять, что мне меньше всего нужны такие конфликты! Евгений промолчал. Он не воспринял всерьез угрозы Яна — хотя тот мог сделать такую пакость просто в воспитательных целях, либо полагая, что "в одиночном плавании" от Евгения будет больше толку. Ну и что? Разве этому можно помешать? — Я в любом случае буду делать то, что смогу, — коротко отозвался Евгений. — А там, как получится… — "Пенсия предоставляется, но не разу не понадобилась", выразительно процитировал Ян нечто неизвестное, потом демонстративно вздохнул с выражением покорности судьбе: — Нет, это какой-то кошмар! Чему я тебя научил за два года?! Идти на поводу у ситуации? Ты меня удивляешь… — В глазах Евгения отчетливо промелькнуло "ну и черт с вами!", на что Веренков только усмехнулся: — Твою бы энергию, да в мирное русло! — Извините, — мрачно произнес тот. — Да ради бога! — махнул рукой Веренков. — Не за что извиняться… Он замолчал, и казалось, чего-то ждал от Евгения. Может быть, стоило рассказать ему обо всем, что случилось за последние дни? О найденном письме, об управлении случайностями, о разрыве с Юлей, о Тонечке… Тогда снимется с души тяжесть возможных ошибок, а может быть — ведь Ян разбирается в подобных проблемах! — и на ситуацию с Юлей удастся взглянуть как-то по-другому… Вот только вместе с ответственностью Евгений лишится и права принимать решения — а разве он этого хочет? Да и вообще жаловаться на несчастную любовь — последнее дело! …Наконец Ян прервал затянувшееся молчание. — Ну, вот что, — спокойно сказал он. — Мне кажется, что тебе в первую очередь необходим отдых. Ты же сейчас просто не способен трезво рассуждать! В общем, это понятно: два года кураторства, куча приключений и серьезное открытие — такое может утомить кого угодно. Так что когда решишь, что твое присутствие в Сент-Меллоне не обязательно, можешь смело отправляться гулять до Рождества… хотя я и не думаю, что ты выдержишь столь длительное безделье! — А дальше? — нахально поинтересовался Евгений. Ян покачал головой: — Это зависит только от тебя. Но могу сказать, что в следующем году место начальника лаборатории ауристики освобождается… Веренков сделал выразительную паузу… но Евгений и без того был потрясен услышанным: прозрачный намек по контрасту со недавней угрозой звучал совершенно невероятно! Но если все же представить себе… Лаборатория математической ауристики — это совсем не то, что лаборатория под разработку одного открытия, пусть даже замечательного… И тут Евгению впервые стало чертовски досадно, что он отказался от прежнего предложения — тогда новое назначение прошло бы легко и естественно! А теперь?.. Или Ян хочет только еще раз показать, какие возможности упущены? Словно услышав его мысли, Веренков сказал: — Если бы в прошлый раз ты согласился возглавить лабораторию, все было бы проще. Сейчас же организовать назначение будет не так легко: придется доказывать, что никто лучше тебя не справится. Вот тут успешное продолжение твоих исследований станет просто незаменимым аргументом! Правда, ты говоришь, что без твоей помощницы из "Лилового лотоса" их нет смысла продолжать… — В голосе Яна за вежливым сочувствием вполне уловимо прозвучала издевка: хорош, мол, исследователь, ничего не скажешь! Впрочем, он не стал развивать эту мысль и закончил разговор одной короткой, но вполне содержательной фразой: — В общем, так или иначе имей в виду: если ты прозеваешь и этот шанс, следующего может долго не представиться… Евгений подавленно молчал. — Ну ладно, у тебя еще будет время поразмыслить обо всем спокойно, сказал Веренков, слегка улыбнувшись. — Извини, у меня сегодня еще много работы… Так что отдыхай! Евгений шагнул к выходу, и уже в дверях снова услышал голос Веренкова — мягкий и задумчивый, словно тот говорил сам с собой: — Очень часто бессознательные поступки оказываются разумнее сознательных. Во всяком случае, это хороший способ избежать чужих влияний и внушенных мнений! — Евгений машинально оглянулся, но Ян стоял к нему спиной, окликать его было неудобно… Что еще за размышления вслух? Случайно? Или Веренков что-то хотел «ненавязчиво» сказать Евгению? Если да, то как сопоставить деликатные намеки на пользу безрассудства с запретом расследовать прошлое Тонечки?! Или он уже успел забыть об этом? И вообще… Что значит этот сегодняшний разговор? Или Ян решил поиздеваться над Евгением — благо, возможностей для этого достаточно! Вначале он пугает его "вечной высылкой" в Сент-Меллон (за что, черт возьми?!), а буквально через полминуты обрисовывает такие перспективы, что дух захватывает… что бы это значило, скажите пожалуйста?! А в качестве завершающего аккорда своего издевательства едва ли не прямо ставит будущее Евгения в зависимость от отношений с Юлей! Как будто специально… да какое там "как будто", все он прекрасно понимает! Так что же, не хочет терять перспективную разработку из-за сердечных проблем какого-то плохо разбирающегося в психологии исследователя? Или заботится о Евгении — думает, что вдохновленный мыслями о карьере, тот сумеет так или иначе продолжить работу с Юлей? Ну, ничего не скажешь, спасибо за такую заботу! И ведь что самое подлое: узнай Юля, насколько важна Евгению ее помощь, то наверняка осталась бы с ним хотя бы ненадолго — из благодарности! Благодарность… Дэн тоже говорил про благодарность… Черт побери все на свете!!! Евгений вдруг почувствовал непреодолимое бешенство. Хотелось бежать, стрелять, душить и кусаться! Но в двадцатом веке такие желания смотрятся странно… поэтому, торопливо выскочив из здания института, Евгений тут же остановился, пытаясь прийти в себя… Да с чего он, собственно, так распсиховался? Веренков не сказал абсолютно ничего обидного! Неужели Евгений просто настолько выбит из колеи ссорой с Юлей, что кидается на всех и вся? Ну, знаете ли! Евгений снова разозлился, но теперь уже на себя: нельзя же в самом-то деле планировать отыскать жену в общине эсперов! А все, что не может быть запланировано — это из области подарков судьбы, и обойдется он как-нибудь без подарков, справится… Ян прав, надо отдохнуть и прийти в себя. Валерий давно приглашал в гости… Вот только разъедутся обитатели «Лотоса», закончится кураторство — и можно будет с чистой совестью отправляться в Йовин… А Юля… Что ж, она ведь не исчезнет бесследно! Ее можно будет разыскать, предложить совместную работу — вряд ли она откажется, особенно, когда друзей из «Лотоса» не будет рядом! А если и откажется? Ну, оборвутся их так удачно начатые совместные исследования… Грустно, конечно, но совсем не так страшно! Ведь «Лотос» уже дал ему материала на пять диссертаций — один этот пресловутый перстень чего стоит! Пусть даже его тайна никогда не будет разгадана — красиво поставленный вопрос в СБ ценится едва ли не дороже ответа. А управление случайностями? Это же вообще… Евгений невольно вздрогнул, представив, как встречается с Сэмом после учиненной (пока только в воображении!) сенсации. Нет, с обнародованием этой информации лучше пока повременить… А вот прошлое Тонечки следует выяснить хотя бы ради самоуважения. Несмотря на запрет Веренкова, несмотря на возражения эсперов… да катитесь вы все к чертям с вашей бездарной осторожностью, сушеной моралью и все остальным! Нельзя, чтобы люди исчезали бесследно — особенно такие, как Тонечка! В конце концов, не обязательно нарушать запрет демонстративно: никто и не узнает о том, чем занимается Евгений в свободное время в далеком от столицы Сент-Меллоне… Внезапно, как проблеск молнии, пришла замечательная идея: у него же есть хороший знакомый в Министерстве иностранных дел, он может помочь навести справки без лишней огласки! Евгений огляделся в поисках телефонной будки… …Последний раз они встречались почти год назад, и теперь Миртов даже не сразу узнал голос Евгения, но вспомнив, выразил искреннее желание помочь. Много ли за последние годы пропадало без вести приехавших из Шатогории? Да, пропадали. Вполне достаточно для претензий к Службе безопасности, потому что чаще всего таким способом эмигрируют… Евгения ведь именно это интересует, не так ли? — Меня интересуют все, кто появился у нас пять-шесть лет назад и о ком больше нет никаких сведений. То есть именно пропавшие без вести… Евгений не стал уточнять, что речь идет о замужней женщине двадцати двух лет от роду по имени Антонина — это будет слишком очевидным свидетельством его непослушания! И без того интересующий его список не окажется особенно длинным… — Собственно говоря, — продолжил Евгений, — я хотел узнать, могу ли я получить эти сведения, и если да, то каким образом. Нужны какие-то разрешения, формы, визы? Миртов задумался ненадолго, потом спросил: — Ты ведь независимый куратор, да? — Да, — ответил Евгений, добавив про себя: "Пока еще независимый… но кто знает, кем я стану, если мой излишний интерес к Тонечке будет замечен!" — Пришли стандартный запрос по электронной почте. Думаю, что через несколько дней получишь ответ. А что, требуется установить чью-то личность? Евгений усмехнулся: намек Миртова был более чем прозрачным. Каждый пропавший без вести — головная боль для кого-то в МИДе. И Евгений был бы от души рад предоставить нужную для "закрытия дела" информацию, но — увы! — с этим придется подождать… Вернувшись в Сент-Меллон, Евгений первым делом отправил электронной почтой запрос в МИД. Ответное сообщение пришло на следующее утро. Оно оказалось недлинным, но все же содержало десятка полтора фамилий, и Евгений тщательно просмотрел их. Собственно, просматривать было особенно нечего — Антонина имелась всего одна. Вот только… Евгений снова проглядел список, на этот раз снизу вверх. Это, разумеется ничего не изменило: Антонина Горвич, жена графа Горвича, приехала по турпутевке почти шесть лет назад. После этого никаких известий о ней нет — исчезла! Да, но не могла же Тонечка в самом деле быть графиней! Может, Миртов что-то перепутал? Но вряд ли он сам писал ответ, скорее всего, кто-то из чиновников… Впрочем, можно позвонить ему, уточнить… Евгений потянулся было к телефону, но остановился. Что он скажет Миртову? Ведь он не может прямо назвать имя Тонечки — неизбежно возникнут новые вопросы, а он и так уже рискует привлечь лишнее внимание к своим изысканиям… И потом, а вдруг это все же она? Чем черт не шутит… Евгений подвинул к себе лист бумаги, быстро подсчитал каббалистическое число фамилии: 4+7+9+3+1+7=31; 3+1=4. Совпадает!.. М-да… Как ни трудно было в это поверить, но похоже, странная обитательница «Лотоса», жившая по фальшивому паспорту — действительно жена графа Горвича! Интересно, до каких пор Тонечка будет преподносить ему один сюрприз за другим?! И сколько их там у нее еще заготовлено? Евгений вдруг поймал себя на том, что мысленно разговаривает с Тонечкой как с живой, совсем позабыв, что ее давно уже нет на свете. Но черт возьми, какой был человек… И опять — в который уже раз! — ответ на один вопрос порождал десяток новых. Как могла Тонечка со своим простым происхождением стать женой графа? (На простое происхождение прямо указывал Юрген, а ему Евгений теперь верил больше, чем самому себе!) Что заставило ее внезапно все бросить и покинуть страну? И почему ей удалось "пропасть без вести", почему ни граф, ни его родственники не пытались разыскивать ее? Евгений знал, что семья Горвич — одна из самых влиятельных в Шатогории. Уж у них-то не было бы проблем с поисками — могли подключить хоть ИНТЕРПОЛ… Не хотели громкого скандала? Но разве пропавшая жена наследника титула не скандал?! Ну, и что теперь делать? Если раньше у Евгения была мысль съездить в Шатогорию и найти родственников и знакомых Тонечки, то теперь эти надежды рассеивались как дым. К графу не придешь просто так с вопросами, не встретишь невзначай около дома… А если окажется, что он сам причастен к ее бегству? Тогда при малейшем проявлении любопытства от спрашивающего даже мокрого пятна не останется! Но даже если до этого не дойдет, в любом случае на столь высоком уровне Евгению уже не удастся скрывать от Веренкова свой интерес к запретной теме… На какой-то миг Евгения пронзила невероятная догадка — а не знал ли Веренков о Тонечке с самого начала больше, чем мог сказать вслух? Не был ли он вообще как-то причастен к ее нелегальной жизни?! Это могло бы многое объяснить: удачное «исчезновение», «невнимание» полиции… Но подумав хорошенько, Евгений отмел это соображение. Конечно, если бы бегство Тонечки было хоть в какой-то степени связано с СБ, Веренков должен был знать об этом больше, чем кто бы то ни было! Но тогда в ответ на настойчивые расспросы он обязательно дал бы понять: не волнуйся, этим есть кому заниматься и без тебя… А Евгений помнил отчетливо: никаких намеков не было. Ян запретил дальнейшее расследование из чисто интуитивных соображений, просто ощущая таящуюся в них непонятную опасность… А теперь? Может, поехать к нему, рассказать? Но что это изменит? Разве что Ян еще более категорично подтвердит запрет — и будет абсолютно прав: слишком много непонятного в этой истории, и слишком известные имена в ней замешаны! А уж когда речь идет о другой стране… Да и есть ли вообще смысл в официальном расследовании? Евгений честно признался себе: нет никаких оснований полагать, что изучение подробной биографии графини Горвич способно привести еще к каким-то замечательным открытиям! Нет, такие шансы даются только раз, и Тонечка целиком использовала свой, найдя "управление случайностями". Вот если бы она продолжала жить… Но с другой стороны, никто ведь не может запретить ему удовлетворять собственное любопытство — по крайней мере, пока он делает это не за государственный счет! Евгений понял, что подсознательно уже принял решение, и на душе стало легче. За последние дни судьба Тонечки стала так близка ему, что он сам не простил бы себе, если бы отказался от дальнейших поисков! К тому же известность семьи Горвич на первом этапе даже поможет большое количество публикаций позволит многое узнать, "не выходя из дома"… или, в крайнем случае, из библиотеки! Справочник "Кто есть кто?", газеты, журналы, светская хроника — все сплетни, слухи и домыслы будут в твоем распоряжении! …Евгений не стал заказывать материалы через компьютер — вряд ли кому-то приходило в голову переводить светскую хронику и бульварные газеты на электронные носители (точнее, переводить эти самые носители на подобную "информацию"!). Впрочем, кое-что наверняка отыщется даже в сент-меллонской библиотеке — "Кто есть кто?" там точно есть, и кое-какие журналы они выписывают… Если этого окажется недостаточно — придется ехать в столицу. Евгений взглянул на часы: собственно, библиотека уже два часа как открылась. Можно идти, но… — Госпожа Василевская! — постучал Евгений к квартирной хозяйке. Можно, я наломаю немного вашего шиповника? Василевская очень быстро — и в то же время величественно! — появилась в дверях, всем своим видом выражая осуждение: — Наломать, господин Миллер, можно только дров! А цветы срезают… И еще их можно купить — или об этом вы даже не догадываетесь? И то верно, когда вы последний раз дарили кому-то цветы… Евгений мысленно чертыхнулся — ну вот, опять начали воспитывать… Как маленького, ей-богу! Жалко ей двух веток, что ли? Ближайшее место, где можно в будний день купить цветы — магазин Денисова, так ведь до него полчаса ходьбы, причем изрядный крюк получится! Но когда Евгений уже вышел на крыльцо, Василевская появилась снова, держа в руке несколько веток с крупными сладко пахнущими цветами. Он осторожно взял их… и только тут заметил, что шипы со стеблей срезаны! — Спасибо! — растроганно сказал Евгений. — Не за что, — вздохнула Василевская. — И передайте привет вашей девушке… хотя я и не знаю, кто она! Евгений через силу улыбнулся. Не той он подарит цветы, которой хотелось бы! А может быть, Алина и не работает сегодня? Честно говоря, это было бы лучше всего… …Алина действительно не работала. Но работала Зоя, ее близкая подруга, с которой Евгений тоже был знаком (хотя и не сразу узнал, а узнав, едва вспомнил, как зовут!) Увидев Евгения, она мгновенно подобралась, выразительно демонстрируя презрение, и на просьбу посмотреть материалы о семье Горвич со злорадным удовольствием ответила, что "надо четко формулировать заказ, потому что она не обязана знать всех шатогорских аристократов"! — Ах да, — словно только что спохватившись, Евгений достал букет. Вот, передайте, пожалуйста, Алине! На лице Зои отразилась сложная внутренняя борьба: казалось, она раздумывала — мирно принять букет или использовать его для оскорбления действием (хорошо, хоть колючки срезаны!). Наконец, она неуверенно протянула руку и с натянутой любезностью спросила: — У вас что-то случилось? Вы исчезли так внезапно! Говорят… Евгений огляделся. Библиотечный зал по раннему часу был пустым подходящая обстановка для беседы. Зоя наверняка может помочь ему: читает она много и без разбора — "профессиональная болезнь"! Если бы только она не была так обижена за Алину! Сент-Меллон — городок маленький… Придется сочинять более удачные оправдания! — Скажите Алине, — смиренно начал он, — пусть не сердится на меня очень уж сильно. Вы ведь знаете, какая у меня работа… — С чего вы взяли, что она сердится? — пожала плечами Зоя. — Вот еще! Просто мы никогда не думали, что в вашу работу входит водить эсперов — или только эсперок? — по кафе и катать их на вертолете! — Ну, если дело только в этом… — Евгений вздохнул с подчеркнутым облегчением, пытаясь показать всем своим видом: "Боже, о какой ерунде идет речь!" — Увы, но от этой эсперки зависит моя карьера в ближайшем будущем… Причем она это знает и ведет себя соответственно! — Всего-то? — с сомнением спросила Зоя. — И чего она от вас хочет? — Уже ничего! — неохотно ответил Евгений. — Она уехала… На какой-то миг ему стало стыдно за свое вранье. Но, с другой стороны, разве Юля не бросила его? Впрочем, Зоя не стала углубляться в подробности. — Ладно, вы тут посидите пока, — сказала она уже более дружелюбно. Сейчас я найду то, что вы просили. Граф Горвич, говорите? Интересный, между прочим, человек… Зоя быстро принесла десяток последних изданий "Кто есть кто?", кипу старых журналов и газет. — Вот, пожалуйста! Если хотите, я помогу вам, пока нет посетителей… …В справочнике семейству Горвич был посвящен довольно большой раздел, и Евгений прочитал его несколько раз, словно надеясь отыскать отгадку между строк. Кое-что он действительно уяснил, но в основном новые факты только запутывали еще больше! Даже из сухой короткой подборки было видно: граф Матиуш Горвич человек с характером, а если формулировать менее вежливо — то эксцентричный и упрямый. И с родственниками, похоже, отношения у него весьма непростые… Начать хотя бы с того, что еще до достижения совершеннолетия он, пренебрегая всеми традициями, отказался от привилегированных учебных заведений и поступил в университет. На исторический факультет, между прочим — почти наверняка именно там он и познакомился с Тонечкой! А закончив учебу, Горвич решил поселиться в родовом замке на Большом хребте — первый из семьи за все послевоенное время! Он и сейчас там живет, причем доступ туристических групп в замок вовсе не прекращен! Жить в действующем музее — такого столичная аристократия уже не могла вынести. Зоя быстро нашла несколько газет того периода: "Молодой наследник титула стремится остановить время", "Что скрывается за поступком Матиуша Горвича?" Как будто за переездом графа Горвича в родовой замок скрывались все тайны вселенной и еще пара детективных историй в придачу! Впрочем, молодой Горвич вышел из скандала сухим, отстояв свое право поступать как хочется, а не как положено. А ведь это только звучит красиво — родовое гнездо, на самом деле жизнь в древнем замке без современных удобств, в удалении от городов — совсем не сахар… В газете была фотография графа: мягкие «летящие» черты лица, из тех, что быстро забываются — и при этом уверенный, умный и чуть насмешливый взгляд. Немного подумав, Евгений решил, что причиной вызывающего поведения графа была именно гордость и подчеркнутая независимость — действительно сопротивление времени! Помимо воли он почувствовал уважение к графу: если тот и был сумасшедшим, то весьма последовательным и упорным — и в его эксцентричности чувствовалась внутренняя логика… Впрочем, его женитьба оказалась для публики шоком куда большим, чем переезд! Даже сквозь суховатый стиль справочника прорывалось невольное удивление: да, времена строгости нравов давно прошли — но есть же традиции! Догадка Евгения оказалась верна: с Тонечкой граф действительно познакомился в университете, там же сделал ей предложение, а уже через год они поженились. Евгений придвинул к себе толстую кипу газет, относящихся ко времени свадьбы — вот теперь и начнется главное! Но Зоя скептически посмотрела на его выбор. — Если вас интересует свадьба графа — а это действительно любопытная история! — то прочтите лучше вот это, — она извлекла из стопки толстый журнал в глянцевой обложке и протянула Евгению. — Здесь очень подробный репортаж, с хорошими фотографиями. Все остальное — обычная светская болтовня, ничего примечательного… Евгений осторожно перевернул обложку. И замер… Под разухабистым заголовком, которого он даже не разобрал, был помещен снимок. Классическая композиция: новобрачные граф и графиня Горвич на фоне церкви. Нетрадиционно только одно: невеста смотрит не в объектив, а куда-то поверх него, со странным выражением отрешенного внимания… Но Евгения поразило не это. Он никогда раньше не видел Тонечку — тем не менее лицо на снимке оказалось удивительно знакомым! И тут же озарением пришло воспоминание: потрясенная Юля, рассматривающая фотографию Сары Даррин… Фигура, черты лица… И этот взгляд, который у Сары бывает редко, но для Тонечки, похоже, вполне привычный. Неудивительно, что Юля перепутала их! Ну что ж, теперь даже необязательно копировать снимок и предъявлять его "для опознания". Последние сомнения улетучились как дым предсказательница с Каштановой аллеи и графиня Горвич были одним и тем же лицом! — Что вас так заинтересовало? — неожиданно спросила Зоя. — Пытаетесь понять, как Горвич мог решиться на такую женитьбу? — Да нет, почему же, — ответил Евгений, стряхнув наваждение. — Чего в этом удивительного? Мало ли было всяких нарушителей традиций… Он внимательно просмотрел остальные фотографии графини, помещенные в журнале, теперь улавливая не только удивительное сходство, но и очевидные различия. Затем он погрузился в чтение, тщательно обдумывая прочитанное и большей частью соглашаясь с автором. Действительно, почему Горвич не мог увлечься Тонечкой? И не только увлечься, но и всерьез полюбить… Ведь разница между ними — как любой сословный барьер — существовала больше в воображении филистеров, чем на самом деле. Эпитеты «умная» и «породистая» более чем подходили для описания Тонечки, и — лишнее тому доказательство! — ее вскоре признали даже родственники графа. "Стоп, — спросил себя Евгений, — а не спровоцировал ли ее бегство именно кто-то из родственников? Если признание было не вполне искренним?" Это могло быть правдой, но больше напоминало плохую мелодраму. Если у людей хватило характера пойти против общественного мнения один раз, то с чего бы им вдруг год спустя, когда страсти уже улеглись, поддаваться на уговоры или даже шантаж? Да и есть ли смысл менять один позор на другой? Какая разница — жена из неподобающего круга или же сбежавшая жена? В глубоко католической стране второе, пожалуй, даже хуже! Отложив журнал, Евгений вернулся к газетам. Но лавина заметок по поводу этой свадьбы быстро наскучила ему. Обилие самых разных, порой невероятных в своей изобретательной глупости предположений и сплетен лишний раз показывало: никаких тайн и скрытых мотивов на самом деле нет, все было так, как было… Евгений перешел к тяжелым томам "Кто есть кто?", но тут его ждало разочарование: о свадьбе графа сообщалось сжато, без подробностей, а во всех последующих томах его жена упоминалась невыразительно и коротко: "В свете не появляется, путешествует, ведет замкнутый образ жизни…" Замкнутый, ничего не скажешь — на Каштановой Аллее, с чужой фамилией в фальшивом паспорте! Но выходит, Горвич до сих пор не заявил официально об исчезновении жены — или, по крайней мере, не ведет поиск открыто! Евгений с тоской посмотрел на толстую кипу журналов. Да, функция "поиск текста" здесь не работает! И как только Зоя ориентируется в этом бумажном бардаке? Зоя перехватила его взгляд и тут же пришла на помощь. — Посмотрите еще вот это! — вмешалась она, раскрыв еще один журнал. Очень странная история, даже страшная: в замке погиб молодой художник, который приезжал писать портрет графини. Естественно, всякие подозрения… — Любовная история? Убийство? — Ну, я не знаю! — смешалась Зоя. — Но странно: парню было что-то около тридцати, а умер он от сердечного спазма. Так не бывает… — Всякое бывает, — заметил Евгений, принимая стопку раскрытых журналов. Да действительно: "Таинственная гибель", "Вмешательство потусторонних сил", "Чего не выдержало сердце?", "Жертва ревности", "Случайность или преступление?" И содержание соответствующее: "Управляющий отказывается отвечать на вопросы", "врач "скорой помощи" подтвердил диагноз — сердечный спазм", "граф выразил соболезнование родственникам погибшего…" И ведь что интересно, сбежала Тонечка вскоре после этой истории! Нет ли тут связи? Между прочим, очень даже может быть… Но все равно странно! — А есть что-нибудь по поводу графини? — спросил Евгений. Зоя открыла было рот, но в это время в зале появился еще один посетитель, и ей пришлось покинуть Евгения. Не пытаясь искать что-то без ее помощи, Евгений рассеянно смотрел по сторонам, размышляя о новых находках. История жизни Тонечки стала яснее, но вопросов по-прежнему больше, чем ответов… Неожиданно он почувствовал что-то похожее на отчаяние или усталость: зачем он все это делает? Да еще рискуя репутацией? Он вспомнил погибших при подобном расследовании Виллерса и Ананича… Похоже, ох, как похоже! Может быть, стоит прекратить грозящие неведомой опасностью изыскания, пока не поздно?! Но Евгений понимал всю несерьезность подобных мыслей. Нельзя остановиться на полдороге, найдя что-то интересное! Наконец Зоя вернулась. — Вы спрашивали про графиню? О, это тоже достаточно любопытно! Я помню… Вскоре после гибели художника она уехала путешествовать — и пропала! — Последнее Зоя произнесла так значительно, что Евгений невольно вздрогнул. — Граф ведет себя так, будто ничего не случилось, но все уверены, что он либо выгнал ее, либо она сама от него сбежала… Да вот, посмотрите сами! Евгений посмотрел. Да, действительно: "Вместо развода", "Месть за измену", "Где же путешествует графиня Горвич?"… Впрочем, где она путешествует, Евгений знал лучше авторов, и только одна заметка все же заинтересовала его: "Причастен ли управляющий к бегству графини?" Не то чтобы в ней было много о бегстве — но очень много об управляющем… Статья была написана бойко, но при этом умно и интересно, и Евгений невольно увлекся. Тем более, что управляющий имением оказался довольно примечательной личностью — он служил в замке еще с довоенных времен! Журналист, видимо, был стеснен рамками светского журнала, но все же позволил себе некоторые прозрачные намеки, предполагая, что влияние старого управляющего на жизнь молодого графа было сильнее, чем принято думать. Евгений не мог не признать, что в этом есть резон — в старых аристократических домах слуги нередко оказываются более ревностными хранителями традиций, чем их хозяева. Естественно, что все попытки взять у «хранителя» интервью по поводу скандального исчезновения графини ни к чему не привели. В журнале была фотография управляющего: волевое, даже красивое лицо, изрезанное морщинами… но взгляд по-молодому ясный, внимательный и цепкий! Да, такой слуга имеет полное право олицетворять собой родовое гнезда семьи Горвич! Евгений долго разглядывал фотографию и не сразу расслышал настойчивые вопросы Зои. — Что вы сказали? — поднял он наконец голову. — Я говорю, вы думаете, графиня была эсперкой? А художник умер от каких-то ее экспериментов? И пропала она, потому что сбежала к нам? А вы теперь собираетесь ее искать? Евгений едва не упал со стула. Ничего себе! Конспиратор, называется… Что же теперь делать? Если просто сказать «нет» — завтра весь Сент-Меллон будет говорить о расследовании, которое ведет СБ по поводу пропавшей графини из Шатогории! — Считайте, что я ее уже нашел, — заговорил он, напуская на себя таинственный вид и отчаянно соображая, что же говорить дальше. Неожиданно вспомнились слова Веренкова: "Ты не умеешь врать, поэтому никогда не пытайся этого делать до тех пор, пока сам не поверишь в то, что собираешься сказать. А если понадобится скрыть правду, то смело говори ее вслух — только с еще более честными глазами, чем обычно! И побольше подробных доказательств…" Евгений мысленно поблагодарил своего учителя и уже более уверенно продолжил: — И не просто нашел, а даже познакомился! — Да ну! — недоверчиво протянула Зоя. — Никаких "да ну!"… Более того, я вам скажу — только никому не говорите! — Евгений уже вошел в роль и теперь несся на всех парусах. — Она живет в той самой общине, которая… ну, вы понимаете… — В "Лиловом Лотосе"? — изумленно воскликнула Зоя. — Тихо! — зашипел Евгений. — Я не для того вам сказал, чтобы вы кричали об этом на весь зал. Или на весь город, — он строго посмотрел на Зою, и добавил со значением, окончательно подсекая блесну: — Теперь понятно, куда я исчез? Зоя несколько секунд непонимающе моргала, потом глаза ее расширились от невероятной догадки: — Так вы хотите сказать… неужели… Эта эсперка?.. Евгений молча кивнул, едва сдержав внутреннюю усмешку. Сработало! Теперь дело за малым… Зоя смотрела на него со смешанным выражением восторга и недоверия. Несколько секунд он отвечал ей очень серьезным взглядом, потом, как бы не выдержав, отвернулся, расплываясь в неудержимой — и совершено искренней! улыбке… Возмущенный вопль показал, что розыгрыш достиг цели — когда Евгений поднял голову, Зоя стояла над ним, как маленькая разъяренная фурия: — Ну как вам не стыдно! Я почти поверила вам, а вы!.. Что за глупые шутки?! — Простите, Зоя, — весь вид Евгения демонстрировал глубокое раскаяние. — Это действительно шутка… Просто нельзя было удержаться: вы придумали такую блестящую историю! Я не хотел вас обидеть, честное слово… — Он поднял голову, ловя виноватым взглядом глаза Зои. Та чуть успокоилась, но продолжала смотреть на Евгения как надувшаяся мышь. — Нет, правильно про вас говорят… — проворчала она. — Что про меня говорят? — с невольной тревогой переспросил Евгений. — Да не про вас лично. Вообще про вашу службу… — А-а, понятно! Говорят, значит… — сердито передразнил Евгений. — И думаете, приятно, когда тебя считают то ли алхимиком, то ли шпионом?! И фантазируют бог весть что? Мне даже жаль, что я не могу порадовать вас никакой детективной историей, и вам нечего будет пересказать знакомым… Зоя слегка покраснела, подтвердив упрек Евгения: ну, он и не сомневался, что сплетничают про него достаточно! Однако смущение не погасило любопытства: — Но все же, зачем вам этот граф? — Для общей эрудиции, — пожал плечами Евгений. — Мне предложили провести несколько семинаров — об особенностях работы в Сент-Меллоне… — Понятно, — кивнула Зоя. — Чтобы хорошо выглядеть, приходится знать "окрестности предмета". — Именно, — с облегчением подтвердил Евгений. Опасность миновала… но впредь надо быть осторожнее! Он поднялся, аккуратно сложил журналы в стопку. — Ну, мне пора. До встречи… Может, я еще загляну… По дороге домой, окончательно успокоившись, Евгений подумал, что теперь имеет смысл рассказать о результатах Юле. Он заставил себя не думать о том, как они расстались. Что бы там ни было, Тонечка и Юля были подругами, и если кто-то может помочь в расследовании, так это она… Но вот согласится ли? Дома Евгений первым делом позвонил в больницу. Увы, его ждало разочарование — как раз сегодня утром эсперы взяли расчет и больше не собирались появляться в больнице. Евгений невольно присвистнул — выходит, «Лотосу» осталось существовать считанные дни! Ему следует поторопиться, если он хочет застать Юлю! Да но как? Встречаться с остальными эсперами до смерти не хотелось! Есть вещи, стерпеть которые не поможет никакая профессиональная воспитанность… И потом — а если она вообще уже уехала из «Лотоса»? Нет, надо действовать по-другому! Во-вторых, если она и уехала, нетрудно будет разыскать ее в любом уголке страны. Но это только во-вторых. А вот во-первых… Евгений взял телефон и начал листать записную книжку, отыскивая номер инспектора Есиповича. Услуга за услугу — так, это, кажется, называется? Вряд ли инспектор забыл, как активно выгораживал его Евгений в истории с погромом! …Вообще-то просьба, которую приготовил Евгений, не была вполне законной. Но вряд ли кто-то в этом медвежьем углу станет слишком уж ревностно цепляться за закон! Что нетривиального можно сделать, если нет вдохновения? Юля беспрерывно думала об этом… и досада на друзей все усиливалась — почему они не могут ей помочь?! Да, конечно, в своей судьбе каждый разбирается сам — но иногда это просто несправедливо! Увлечение Евгением оборвалось ошеломляюще внезапно — так опьянение бесследно смывается таблеткой пентарина или стремительно ускользает, оставляя лишь смутные тени эмоций, только что виденный сон… Юля не хотела видеть Евгения (особенно с тонечкиным перстнем в руках!) и надеялась, что он предупредит о своем визите — чтобы куда-нибудь уйти на это время. Но он появился внезапно, а Лиза неизвестно зачем устроила целый прием, и Юле пришлось-таки выходить к столу, поддерживать разговор… постоянно чувствуя отчаянную эманацию безмолвных признаний в любви! Евгений не понял, в чем дело — еще бы, таким, как он, все и всегда надо объяснять! — и до самого последнего момента надеялся, что Юля пойдет за ним. Но она не пошла, потому что слишком хорошо ощущала, насколько он чужой для эсперов, и в первую очередь для нее самой… Исследователь, случайно влюбившийся в "подопытный экземпляр" — что может быть грустнее для обоих? Юля не испытывала неприязни, но ей было грустно и неловко. Раньше, влюбляясь, она боялась быть брошенной (хотя сама оставляла своих кавалеров легко и не без внутреннего злорадства: извечная женская месть!) — теперь же впервые испытала непривычный болезненный стыд и мучилась этим, не понимая, в чем дело… Впрочем, перед друзьями Юля скрывала свои эмоции и держалась с достоинством. Последнее дело раскисать перед расставанием — так и запомнят печальной медузой, еще чего не хватало! Поэтому она с удовольствием возилась по хозяйству (от работы в больнице ее ненавязчиво, но твердо освободили), обсуждала с друзьями их планы на будущее и по вечерам до одурения размышляла над разрисованной картой. Ну куда податься, черт возьми?! Иногда Юля думала о возможном замужестве… но будущее с Евгением представлялось ей теперь совсем не в радужном свете. Кем она станет для него? Домохозяйкой? Вечным консультантом? Или того хуже, легко доступным объектом изучения? Хорошо убегать от печалей к приятному и влюбленному в тебя парню… но от него-то убегать будет уже некуда! В общем, Юля откровенно тянула время, боясь неизвестного будущего, пока не уловила случайно обрывок фразы Дэна, который настойчиво убеждал Ингу уезжать сдавать экзамены, пока не поздно, "а он приедет, как только сможет — не может же эта канитель тянуться вечно!" Только тогда она поняла, что ее бесконечные колебания и нерешительность задерживают всех остальных. И в самом деле, Роман и Марина давно готовы уехать — сидят и ждут неизвестно чего… Инга собирается поступать в медицинский, готовится, каждый вечер читает учебники — а ведь сроки экзаменов даже на подготовительное отделение уже проходят! Да, нехорошо получается… Все равно время не остановишь, сколько ни тяни… За этими невеселыми размышлениями Юля просидела до глубокой ночи — и наконец решила: все, хватит! Пора ехать, и немедленно — первым же автобусом! Сидение на месте больше ни к чему не приведет! Нет хороших идей — реализуем идею среднюю: вернуться в столицу, а там либо поискать работу, либо вернуться в институт, либо… да какая разница! Ко всем приятелям в гости по очереди сходить, и то месяц уйдет! А там, в крайнем случае, можно и домой отправиться… Юля торопливо собиралась, стараясь сохранить задор и смелость внезапного решения. Неожиданно пришла уверенность, что не надо ни с кем прощаться: "долгие проводы, лишние слезы", а друзья поймут и простят ее невежливость! В конце концов, она же не навеки исчезает… …В тот же миг, уловив юлину эманацию, проснулся Роман. Он кинулся было к ее комнате, но в гостиной совершенно неожиданно натолкнулся на Юргена. Несмотря на глубокую ночь, тот не спал: сидел за столом и о чем-то думал. — Юрген! — удивился Роман. — Что ты здесь делаешь? — Рад, что ты меня узнал, — мрачно съязвил Юрген. — Куда это ты несешься? — Юля хочет уйти! Я почувствовал ее эманацию и проснулся… — Так не терпится устроить прощание? По-моему, уходить лучше по-английски! Во всяком случае, это она та решила, а не я! Роман взглянул на Юргена чуть ли не с ненавистью: он почувствовал, что Юрген не пустит его к Юле, даже если они подерутся прямо здесь (хотя в драке Юрген не мог рассчитывать на успех). Но в его словах ощущалась какая-то властная логика: — Я не намерен ей мешать, потому что ничем больше не могу ей помочь. Как и ты, кстати! И кто угодно… — Ты с самого начала знал, что мы погубим ее! — Ты тоже знал. Но предпочел забыть мои слова, особенно, когда она стала твоей любовницей. И… да что говорить! Все сложилось так, как показали звезды! — Но ведь звезды указывают не все! Неужели нельзя изменить судьбу?! — Можно. Даже тонечкино предсказание можно было изменить, как выяснилось! А уж ее предсказания были точнее гороскопов… — Если бы только она была здесь… — То абсолютно все было бы по-другому, — отрезал Юрген и после короткой паузы спросил: — А Сэм ничего по этому поводу не говорил? Вы, вроде, с ним как-то беседовали… Не заглядывал он в юлино будущее? — А, да что — Сэм! Тебе я верю больше — в отношении Юли, по крайней мере. — Но все-таки? — Да то же самое он говорил, что и ты: она должна вернуться к нормальным людям и вскоре погибнуть. Юрген вздохнул: — Железная логика: Сэм говорил то же, что и я, но мне ты веришь больше… — Но почему Юля должна вернуться к нормальным людям! — не обращая внимания на усмешку Юргена, воскликнул Роман. — Это же действительно медленная смерть для эсперки… Если бы я только мог остаться с ней! — А ты предлагал ей? — Конечно! — Бессовестный! А Марина? — Вот-вот, она сказала то же самое… — А думала при этом… впрочем, прошу прощения: это не мое дело, поспешил сказать Юрген, встретив взгляд Романа. — Но не мешай ей сейчас, прошу тебя! Что бы Юля ни решила, ей надо расстаться с «Лотосом», и честное слово, она выбрала не худший способ! — Если только этой ночью она не простудится насмерть или не свернет себе шею на переправе! — сказал Роман, но уже без прежнего запала. — Лучше один раз умереть, чем всю жизнь мучиться! С последним Роман не мог не согласиться. Тем более что Юрген сказал чистую правду: никто из них сейчас не был в состоянии помочь Юле… …Тем временем Юля уже шла по знакомой дороге в направлении поселка. Услышав в гостиной голоса, она не стала выходить туда, а выбралась через окно во двор. Было темно, пусто и бездумно. На месте луны за низкими облаками едва белело размытое пятно, звезд вовсе не было видно. Но как раз когда Юля подошла к переправе, в неожиданно возникшем просвете показалась луна. Словно кто-то позаботился о том, чтобы Юля не сломала себе шею и успела к первому автобусу… Шофер автобуса выглядел настолько сонным, что, казалось, он заснет прямо за рулем, едва выехав из поселка! Однако нескольких ранних пассажиров, привыкших к утренним поездкам, это совершенно не волновало, и Юля тоже не стала беспокоиться. И действительно, автобус прибыл в Сент-Меллон точно по расписанию. Еще один автобус — до аэропорта. Теперь, прежде чем брать билет, следовало по крайней мере позавтракать! Спустившись в буфет, Юля заказала пирожки с курагой и кофе. Симпатичная девушка за стойкой как-то странно на нее посмотрела (или показалось?), но заказ выдала без промедления. Юля направилась к столику. Настроение было смутным, мысли текли лениво, и она не сразу заметила, что девушка продолжает пристально смотреть на нее из-за стойки. Наконец Юля не выдержала: — Что вы так на меня смотрите? Со мной что-то не так? — резко спросила она. — Нет-нет, — девушка смешалась и отвернулась, — вам показалось… Ну, показалось, так показалось. Юля была слишком занята едой, чтобы заглядывать в ее мысли (нет, кофе здесь варить не умеют, это точно — но пирожки вкусные…). Через минуту она снова почувствовала на себе взгляд, быстро обернулась — но служащий аэропорта уже успел отвести глаза… "Да что же это такое!" — возмущенно подумала Юля, и тут ее арестовали. Так вот запросто подошли двое полицейских и предложили "следовать за ними". Не чувствуя за собой никакой вины, Юля вначале не стала протестовать, но вспомнив странные взгляды, поняла, что тут что-то не так. Однако на ее прямой вопрос о причине задержания один из полицейских только пожал плечами: — Вам виднее… Ничего себе! Юля перепугалась, потом разозлилась, потом снова перепугалась… Потом ее завели в участок, усадили перед молодым симпатичным лейтенантом и задали кучу вопросов (очевидно, чтобы окончательно установить, что она — это именно она, а не кто-нибудь другой, случайно ее напоминающий!). Юля попыталась было активизировать голубую спираль, но безуспешно: полицейские почувствовали возникновение защиты, смутились и даже немного испугались — но не настолько, чтобы забыть об обязанностях и позволить арестованной беспрепятственно уйти! "Черт возьми, — с досадой подумала Юля, — о защите надо было думать раньше! Как только почувствовала что-то странное… Но кто мог предполагать, что я зачем-то понадобилась полиции?!" — Послушайте! — обратилась она наконец к лейтенанту (в его эманации не было никаких недобрых чувств к ней, только любопытство) — Ну, хоть что-нибудь мне объясните! Ну, я же ничего не понимаю! — А ты, значит, действительно из "Лотоса"? — во взгляде лейтенанта промелькнул искренний интерес. — Я уже сама начинаю в этом сомневаться! Может, я из итальянской мафии?! — Почему именно из итальянской? — лейтенант улыбнулся, достал сигарету, спросив у Юли разрешения, закурил и сказал успокаивающе: — Да не волнуйся ты! Я и сам не знаю, почему тебя разыскивают. Вспомни хорошенько ты ниоткуда не сбежала? Может, тебя родители ищут, или друзья… "Сбежала, еще как сбежала! — усмехнулась про себя Юля. — И наверное, в «Лотосе» это уже обнаружили, и теперь не знают — радоваться или тревожиться!" Но ведь друзья не станут искать ее с полицией, они же понимают, почему она ушла. Да и вряд ли они спохватились так быстро… Лейтенант что-то спросил, она не расслышала. — Извините, что вы сказали? — Я говорю, вас тогда правда убивать хотели или так, пугали? "Черт возьми! — подумала Юля. — Мы сами забудем про этот несчастный погром, разъедемся кто куда, а Сент-Меллон его еще сто лет будет вспоминать… Что значит провинция…" Она довольно резко ответила, что не выясняла у погромщиков серьезность их намерений. И не сдержавшись, добавила, что лучше бы полиция тогда действовала оперативнее, чем приставала сейчас с глупыми вопросами к ни в чем не повинным людям! На что лейтенант ехидно заметил: — Ты это лучше инспектору Есиповичу скажи, когда он за тобой приедет! — Есипович? Что… тот самый?! — Юля буквально подскочила на стуле, внезапно все поняв. Мгновенно вспомнился неудачный погром и последовавшее за ним разбирательство… Так значит, это Евгений ее ищет! Таким вот экзотическим способом! А что, вполне в его духе: потребовать от инспектора услугу за услугу, а то и пошантажировать слегка… Ну, знаете!.. — Вот что, — Юля стремительно повернулась к лейтенанту, который, внезапно вспомнив о бдительности, непроизвольно напрягся. — Я могу позвонить? Кажется, это не запрещается?! — Звони, — лейтенант пожал плечами и подвинул к ней телефон (нет, эсперы точно все ненормальные!) — Что, вспомнила, кто тебя может разыскивать? — Нет, звоню сообщникам: сейчас аэропорт будут брать! — выпалила Юля и, схватив аппарат, набрала номер Евгения. Она еще не знала, что скажет ему — только бы был дома, а уж слова, которых он заслуживает, найдутся без проблем!.. …Но Евгения дома не оказалось. Юля снова забеспокоилась — а может, это вовсе не он? Но тогда кто? А впрочем, теперь Евгений в любом случае знает, где она, и если что, в обиду не даст… Оставив короткое, но эмоциональное сообщение на ленте автоответчика, Юля повесила трубку. Лейтенант смотрел на нее со странным выражением должно быть, все ее переживания отразились на лице. Ну да черт с ним! В конце-то концов… Юля не успела закончить мысль — неожиданно распахнулась дверь, и на пороге возник знакомый инспектор в сопровождении… ну, да, конечно, кто же это еще мог быть?! Интересно, как следует поступать с шантажистами?.. …Но при виде Евгения весь юлин пыл почему-то угас. Его упорство в поисках встречи заслуживало уважения и (что скрывать!) было даже приятно Юле. К тому же она боялась ляпнуть что-нибудь не то и этим повредить Евгению — ведь она понятия не имела, насколько законными были его действия! Поэтому она не произнесла ни слова, пока инспектор смущенно улаживал какие-то формальности, и потом — когда они втроем шли через оживленный зал аэропорта. Только на улице инспектор, явно чувствовавший себя не в своей тарелке, коротко попрощался и сел в ожидавшую его машину. Юля и Евгений остались вдвоем… Когда Евгений увидел Юлю, он с трудом сохранил необходимую на публике невозмутимость. Неужели эта женщина совсем недавно принадлежала ему, и неужели все это уже осталось в прошлом? В этом было что-то несправедливое… как в любых кастовых различиях, наверное! "Да, — по невольной ассоциации подумал Евгений, — графу Горвичу было проще…" — Тебе что-то нужно от меня? — спросила Юля, дождавшись, пока уйдет инспектор. — Ты уверен, что стоило устраивать такой спектакль? Надеюсь, у тебя не будет неприятностей, — она махнула рукой в сторону аэропорта, из-за этого? Евгений обрадовался вопросу: — Нет, — ответил он, — не беспокойся! Ничего противозаконного не было… Он осекся. Юля как будто уже забыла о том, что спрашивала. Ему стало неловко. Он понял, что ее вопрос был продиктован всего лишь любезностью, что не интересует ее всерьез… а впрочем, чего было ждать?! Ну, что же, попробуем забыть о чувствах и помнить только о делах… — Юля, — начал он, — понимаешь… — Да? — она в вежливом ожидании посмотрела на него. — Что случилось? Но Евгений никак не мог заставить себя говорить. С такой Юлей это было просто невозможно! Но глупо же стоять вот так и ждать неизвестно чего… а ведь для телепатки все его страдания и бесплодные надежды "видны насквозь", и можно себе представить, каким посмешищем Евгений себя выставляет! — Ты хочешь, чтобы я не пользовалась своими телепатическими способностями? — тут же подчеркнуто кротко спросила Юля. — Хорошо, я постараюсь. Но может быть ты скажешь все-таки, зачем я тебе понадобилась? — она внимательно посмотрела ему в глаза. — Или ты просто не хочешь беседовать посреди улицы? Ну, поехали тогда к тебе, пожалуйста! И это называется "не пользоваться телепатическими способностями? Придется привыкнуть к "духовному рентгену", даже когда он мучителен… Но это совершенно не важно, главное, что Юля не пытается уйти — пока не пытается! И Евгений мгновенно — только бы она не передумала! — остановил такси и назвал свой адрес… …По дороге он слегка пришел в себя, и смог рассказать Юле, что позвал ее в связи с ее погибшей подругой. "Тебе Юрген ничего не рассказывал? — вскользь поинтересовался он. — Он же составлял для нее обратный гороскоп…" "А ты этот гороскоп у него стянул! — не без яда прокомментировала Юля. — Господи, неужели вы все в СБ такие?!" Евгений разозлился — и этим наконец-то избавился от смущения. Юрген с самого начала собирался нарушить условия сделки — так какие могут быть претензии?! И вообще… Он сам не знал, чего хочет — о чем и оставил сообщение в последнем файле! …Евгений изложил Юле все это, стараясь держаться в рамках приличий — а дома тут же показал ей и юргеновские «поля», и сообщение из МИДа, и статью в "Кто есть кто?", и, наконец, старый журнал со свадебной фотографией четы Горвич… — Ну? — нетерпеливо спросил он. — Это она? Это Тонечка? — Да, — коротко ответила Юля. — Это Тонечка. Ну, теперь ты доволен, господин исследователь? Я могу идти? — Куда… идти? — едва спросил Евгений. — Ты что… тебе неинтересно? — Интересно? — повторила Юля. — Ну, знаешь… Нашел развлечение… Ты уже заставил меня второй раз пережить смерть Тонечки — зачем, ты можешь мне сказать?! Что дальше? Какой смысл копаться в чьей-то жизни, если этой жизни уже нет?!! — Понимаешь, Юля, — тихо ответил Евгений, — есть вещи, которых быть не должно. То, как умерла твоя подруга… В чужой стране, под чужим именем, потеряв все, даже свое последнее открытие! Мне бы хотелось исправить эту несправедливость, вот и все… — Ты с ума сошел, — зло перебила Юля. — Ты что, собираешься прожить две жизни? Свою и ее? С чего ты взял, что у тебя есть такое право?! Евгений схватился за голову. Не могла Юля — его Юля, та, которую он знал! — так говорить… Он не была ни трусихой, ни моралисткой, и никогда ничего не боялась! И это выражение лица… То ли холод, то ли тупость что это значит?! Может быть, внушение? Нет, не может быть… а почему, собственно, не может?! Что стоило тому же Дэну слегка одурманить ее? Ради "ее же блага"? Но если так… Если, господа, вы решили действовать таким образом… Есть способ проверить, где внушение, а где правда! Вдруг вспомнились слова Веренкова: "Очень часто бессознательные поступки оказываются разумнее сознательных. Во всяком случае, это хороший способ избежать чужих влияний и внушенных мнений!" Евгений резким усилием воли заставил себя не думать о подобных вещах в присутствии Юли — и до глубины души погрузившись в восприятие быта, спокойно пригласил ее пообедать с ним: — Все равно на дневной самолет ты уже почти опоздала. Улетишь шестичасовым… Хорошо? Юля с оскорбительным спокойствием кивнула, и Евгений, запустив на компьютере простенькую игрушку, которую Юля всегда называла "переворачивалкой хреновин", отправился на кухню — но заглянув в холодильник, вернулся к телефону: заказывать обед из ближайшего кафе! Дело было, конечно, не в обеде — черт бы с ним десять раз, все равно аппетит пропал! — но проверка, которую задумал Евгений, требовала хотя бы минимальной трапезы… Порывшись в аптечке, Евгений почти сразу обнаружил то, что искал: маленький бумажный пакет без надписи, внутри несколько порошков. Слабый наркотик, галлюциноген из «полузапрещенных» — те, что применяются при проверке эмоциональных реакций: в студенческие времена иметь нечто подобное считалось хорошим тоном. Евгений не знал толком, сколько порций понадобится Юле для снятия внушения — и снимется ли оно вообще? Должно сняться: растормаживает эта штука хорошо… Он не думал об этичности своего поступка, потому что знал: задумается — остановится! Тем более, что Юля эсперка, и ее метаболизм хоть чуть-чуть, но отличается от нормального: могут быть неожиданности… Встретив разносчика из кафе, Евгений аккуратно расставил принесенную еду на подносе, разлил в два бокала вино и всыпал в один из бокалов содержимое двух пакетиков… Вот только как не перепутать бокалы? Может, взять разные? Но повинуясь внезапному порыву Евгений развернул еще два порошка и стряхнул в свое вино: пропадать, так с музыкой! Вы хотите безрассудства, господа? Так вы его получите! Теперь следовало забыть о сделанном и вести себя, как ни в чем не бывало — и как ни странно, Евгению это вполне удалось! Юля с удовольствием ела, прихлебывая вино… и казалось, ничего не замечала. Не замечала — это хорошо, но почему не действует наркотик?! Поведение Юли совершенно не менялось, да и сам Евгений ничего не ощущал — как такое могло быть? Может быть, эта пакость слишком долго хранилась? Кто ее знает, насколько она устойчива?.. …Первый приступ Евгений почувствовал на кухне, собираясь заваривать чай. Свет вдруг стал необычайно ярким, звуки — резкими и чужими, а очертания знакомых вещей плавно и насмешливо изменились. Неожиданным шоком пришла мысль о Юле… и не без труда отыскав дверь в лабиринте странных предметов, Евгений кинулся в комнату! Его встретил неотрывный взгляд ярких блестящих глаз — среди кромешной темноты. Темноты?! Но сейчас же середина дня! — Будет ночь, пока я хочу! — со смехом крикнула Юля. — Посмотри в окно! Евгений обернулся… Яркие звезды моргали на черном небе — или это был экран компьютера? — У тебя вся жизнь в компьютере! — снова засмеялась Юля. — Какая тебе разница?! — Какая разница, говоришь? — угрожающе повторил Евгений, делая шаг к ней… — Сейчас узнаешь… Юля не отшатнулась — продолжала неподвижно испытующе смотреть, словно бросая вызов! Но когда Евгений приблизился вплотную, она вдруг с неожиданной силой ударила его, стараясь столкнуть в мрачную холодную бездну, которая (он точно это знал!) уже нетерпеливо пульсировала в ожидании… Он удержался на ногах… но тут же его подтолкнул насмешливый голос: — Что, боишься? А чего же ты тогда хотел?! Всколыхнув ставшую живой темноту, Евгений снова безошибочно отыскал в ней Юлю. На это раз каким-то чутьем он угадал ее руки, и успел схватиться за них — но тут же почувствовал настоящий электрический удар… и в блеске ошеломляющей вспышки увидел внизу под собой бесконечный извилистый спуск… Не в силах оторваться от фантастического зрелища, Евгений все сильнее прижимал к себе Юлю, наслаждаясь этим безумством на грани смертельного падения… Какой-то частью сознания он понимал опасность, и если бы Юля всерьез попыталась вырваться или закричала, он отпустил бы ее… наверное! Но Юля тряхнула волосами, разбрызгивая искры холодного голубого огня, в последний раз огляделась — и легко оттолкнулась от края пропасти, увлекая за собой Евгения. И они заскользили по склону — вначале медленно, а потом все быстрее, быстрее… …Придя в себя, Евгений с трудом огляделся. Голова раскалывалась от боли, а комната выглядела так, как будто в ней порезвилась стая бешеных павианов. Он вспомнил, что произошло… и едва не застонал от стыда: надо же было устроить такое! И зачем? Откровенности захотел, дурак безмозглый… с такой откровенностью уголовный суд разбирается! Евгений ощупал себя: он был одет (или раздет?) ровно в той степени, чтобы нельзя было понять, что произошло, а чего не происходило… А где Юля? В комнате ее не было — что, за полицией побежала? Ох, как интересно будет! Но приподнявшись на локте, он обнаружил, что под головой у него была подушка с дивана, а в ногах — горячая грелка. Объяснение этому было только одно… и было очень страшно обмануться! …Однако никакого обмана не было. Юля, умытая и свежая, заглянула в комнату. — А, опомнился! — в ее глазах искрилось веселье. — Не думала я, что ты на такое способен! — Юля, ты… — начал Евгений. — Молчи! — она подошла совсем близко. — Не нужно так много слов! Ты был абсолютно прав, понимаешь? Не знаю, что изменилось… но я останусь с тобой, и к чертям собачьим все предсказания! Или ты уже передумал? — Юля чуть кокетливо улыбнулась. — Тогда скажи, я еще успею на утренний самолет! — Юля!!! Евгений тысячу раз представлял себе их объяснение в любви… но никогда не думал, что это будет так: в разгромленной комнате, после позорного безумства — воскрешение от запредельного отчаяния! Что же изменилось — он сам? судьба? Юля? А собственно, не все ли равно!.. Присутствие Юли опьяняло Евгения бесконечным, почти запредельным счастьем. Все прочее перестало существовать, время мерилось не часами, а промежутками от одной близости до другой… К счастью, служебные дела больше не отвлекали Евгения — надо же, как вовремя получился отпуск! Новый куратор (молодой парень, недавний выпускник) уже принял все материалы, Евгений еще раз слетал в столицу уладить кое-какие формальности… и все, можно праздновать медовый месяц хоть до самого Рождества! Кстати, именно тогда предстоит познакомиться с родителями Юли — но не раньше, на этом она настаивала. Евгения неприятно царапнула такая предосторожность: что, не уверена в прочности союза? А, впрочем, ладно! Он наслаждался сегодняшним днем, забыв на время даже о начатом расследовании… …Как ни странно, первой о Тонечке вспомнила Юля. Накануне Валерий прислал очередное приглашение в гости, и Евгений предложил и в самом деле съездить в Йовин. — Я, конечно, с удовольствием пообщалась бы с ним, — заметила Юля. Он, наверное, хороший человек… Но сейчас я предпочла бы другое путешествие. — Какое же? — удивился Евгений: до сих пор Юля не проявляла никакой охоты к перемене мест! — Я бы хотела поехать в Шатогорию, — задумчиво ответила Юля. — Зачем?! — Евгений так и подскочил на месте. — Познакомиться с графом Горвичем. Как ты думаешь, это возможно? — Ну знаешь… — Евгений даже не сразу нашел нужные слова для ответа. Ведь он сам безуспешно обдумывал эту возможность — с той самой минуты, когда впервые узнал правду о происхождении Тонечки! Увы, затея представлялась ему совершенно неосуществимой: требовалось не просто встретиться с графом, а добиться определенного доверия… Но как сделать это за время короткого пребывания в стране? Приехать в замок экскурсантом? Хозяин может вообще не появиться, не говоря уже, что познакомиться в такой обстановке очень сложно… Послать письмо, сообщить, что им известно кое-что о Тонечке? Психологически очень невыгодно — и даже опасно! — так сразу раскрывать себя… Собственно, приемлемый вариант был только один: искать или приобретать общих знакомых и действовать через них. — Но сколько это все займет времени?! — с отчаянием воскликнула Юля. — Мы не можем так долго жить за границей! — А что ты предлагаешь? Свалиться ему на голову и сказать «здравствуйте»? Юля невольно усмехнулась: сказанное Евгений представил буквально. Конечно, такое невозможно, а жаль! Это здорово сэкономило бы время! …И все же Юля затронула какую-то чувствительную струну в душе Евгения, потому что через пару дней он вспомнил этот разговор, когда они катались на вертолете над горами. Погода была хорошая, Большой хребет поднимался впереди темной неприступной громадой, и до замка Горвича было по прямой буквально рукой подать! Евгений с трудом сдерживался, чтобы не повернуть машину к хребту… Но лететь в замок просто так тоже было нельзя — даже если бы все визы и разрешения были в порядке, все равно граф вряд ли обрадовался бы непрошеным гостям. "Разве только, — Евгений даже напрягся, ловя ускользающую мысль, — и в самом деле "свалиться на голову"! Сымитировать аварию, перелететь через горы и сесть в поместье Горвича, лучше всего прямо во дворе…" Евгений осторожно попробовал новый вариант "на зуб" — не авантюра ли? Вообще-то подобные происшествия случались не раз, причем по обе стороны границы. По крайней мере, "несчастный случай" автоматически устранит все препятствия официального плана и позволит наиболее быстро попасть в замок и познакомиться с его хозяином — если тот окажется на месте… Впрочем, жизнь его хорошо освещается светской хроникой, так что подгадать нужный момент будет нетрудно! Да, но какой смысл во всем этом? Посмотреть на Горвича вблизи — что еще может дать короткий разговор? А потом появятся пограничники, начнутся формальности, будет не до бесед… Вертолет, кстати сказать, осмотрят, так что аварию придется не имитировать — устраивать реально… Ну, нет — это исключено! Но неудачная на первый взгляд идея не оставляла Евгения и на следующий день, так что Юля в конце концов забеспокоилась: — С твоим вертолетом что-то случилось? Кажется, вчера он был в порядке! Евгений улыбнулся, в который раз подумав, что было бы, пожелай он что-то скрыть от Юли… впрочем, пока в этом не было надобности! — Еще нет, но я об этом думаю, — спокойно отозвался он и рассказал о вчерашних размышлениях. Юля внимательно выслушала его соображения, покивала и несколько неожиданно спросила: — И какую же неисправность ты придумал? — Ты серьезно? — Евгений был удивлен: ему казалось, что полет на неисправном вертолете должен испугать Юлю — однако она ничуть не выглядела испуганной! — Ну-у… Я не знаю, как это осуществить технически, — протянула она, — но вообще, вот так вот познакомиться… великолепная идея! Евгений еще раз обратил ее внимание на краткость знакомства: только до приезда пограничников. — И как скоро они приедут? — нетерпеливо отозвалась Юля. — Через несколько часов, да? — Да, примерно так. Часа через полтора… — Но это же так много! — с искренним воодушевлением воскликнула Юля. — Я съем свою шляпу, если мы не получим в результате этой авантюры приглашения провести отпуск у него в замке! — Перестань трепаться! — Евгений не знал, смеяться ему или сердиться: зачем, в самом-то деле, Горвичу приглашать в гости двух свалившихся на голову аварийщиков?! — Да я серьезно! Ты представь себе: это ведь очень трогательно выглядит. Юная беспомощная девушка, храбрый пилот… — Разгильдяй он, а не храбрый: следить нужно за машиной! — Вот-вот, даже это смущение и сознание своей вины будет тебе к лицу. Кстати, разгильдяи тоже бывают храбрыми, ты не замечал? В свое время именно Роман кинулся останавливать толпу… — Что?! Он ненормальный? — Он надеялся, что растерзав его, толпа ужаснется содеянным и успокоится. А на самом деле он просто не умеет пассивно бояться… но это сейчас неважно! Давай про Горвича: ты думаешь, он не пригласит нас? — Я не знаю. — Ну, спроси у своей психологической программы: что она об этом думает? — Она вычисляет эмоции, а не действия. Но это мысль: если эмоции будут положительными… — Будут, будут. Люди, в большинстве своем любят приключения. Они, конечно, и боятся их тоже — но чего в данной ситуации бояться Горвичу? Я думаю, он не откажет себе в небольшом развлечении… — В любом случае, я не посажу тебя в неисправный вертолет, решительно остановил ее Евгений. — Это опасно. — Сделай так, чтоб это было безопасно! Я думаю, ты это можешь… — Доверие, конечно, вдохновляет… Попробую! Дул сильный северо-западный ветер, который через час-другой усилится почти до шторма. Но это будет как раз то, что нужно: шторм принесет их прямо к замку — если только ветер не изменит направление! — К чему ты все время прислушиваешься?! — прокричала Юля. — Что-то не так? — Пока все нормально, не бойся! Евгений действительно прислушивался к не совсем привычным звукам в механизме: муфта хвостовой тяги была сломана заранее, и поверх нее наложено временное крепление. После приземления это крепление можно быстро и незаметно снять — вот и готовая неисправность, никаких подозрений! Пока они летели еще над «своими», знакомыми горами: промелькнула дорога, знакомая переправа, озеро… и опустевший дом, где когда-то был "Лиловый лотос"! Юля с грустью проводила его глазами, и заглушая нахлынувшие воспоминания, спросила: — А когда мы "потерпим аварию"? — А прямо сейчас! — ответил Евгений, отключая хвостовой винт. Вертолет сразу же начало крутить, а Юля завизжала — без особого, впрочем, испуга, скорее, с удовольствием. — Это так все время будет? У нас голова не закружится? — Ну, зачем же все время? — со скрытым самодовольством спросил Евгений. — Сейчас мы наклонимся — вот так! — видишь, сразу перестали крутиться! — А почему мы летим боком? — Ну, так получается: чтобы компенсировать момент вращения, мы наклонились… А вообще, какая тебе разница, боком или задом наперед, главное, летим, куда нужно! — Здорово! Значит, уже скоро граница? А пограничники с нами будут по радио разговаривать? — Кто их знает, может, и будут! Должны бы во всяком случае… — А они нас видят? — На локаторе видят, разумеется, а так — вряд ли. Видимость плохая, а прямо под нами пограничных постов нет… Что за чертовщина!.. — в голосе Евгения неожиданно промелькнула озабоченность. — Что-то случилось? — встревожилась Юля. — Да нет, ничего страшного… — Евгений решил не паниковать раньше времени. Ничего страшного — возможно, но что-то непонятное — это точно. Какая-то новая сила словно бы потянула корпус вертолета, стараясь развернуть его по ходу движения. При отключенной хвостовой тяге это сразу сбивало машину с нужного направления. Евгений немедленно возвращал вертолет на прежний курс, но его снова разворачивало, найти стационарный режим никак не удавалось. Когда Евгений тренировался летать без хвостового винта, ничего подобного не происходило даже при сильном ветре… Может быть, стоит повернуть обратно? Но тут ожило радио, и Евгений надел наушники. — …государственную границу. Что случилось? Прием. — У меня сломана хвостовая тяга, несет ветром, курс 130, сесть в горах не могу. Прошу дать направление. Прием. — Двигайтесь прежним курсом, садитесь при первой возможности. Сообщение по трассе дадим. Удачи! Конец связи. За время разговора вертолет опять развернуло. Но теперь возвращаться поздно! Оставалось только, действуя ручкой управления, компенсировать этот черт знает откуда взявшийся момент, да еще, к тому же, переменный, чтоб его… Но вскоре Евгений приспособился, вертолет двигался почти прямо, хотя его сильно болтало. — Тебя не укачивает? — спросил Евгений у Юли. — Нет, нисколечко. А мы уже перелетели через границу? — Да, скоро будем на месте. Не исключено, что Горвича даже предупредят… — Пограничники? — Ну да, нас же заметили. Обещали дать сообщение… Но все-таки что такое происходит, дьявол всех забери: разворачивает вертолет, и все тут! — Но мы же летим вперед… или что-то не так? — Нам еще садиться предстоит, ты не забыла? — А это что, опасно? — Не очень, но вертолет повредить можем… — Ой! — Вот тебе и "ой!" Ввязались в авантюру… Евгений скрывал сам от себя, что боится — кто знает, какие еще неожиданности могут возникнуть? Скорей бы уж долететь… пусть даже посадка будет нелегкой! Здесь, на высоте, видимости уже не было, внизу шла сплошная облачность, но Евгений хорошо помнил карту и не сводил глаз с радиовысотомера… Наконец стрелка резко качнулась вправо — перевалили через хребет! Евгений подождал еще немного, затем сбросил обороты, и машина нырнула вниз. Кабину окружил туман, ветер сразу утих, скорость упала. Снова началось вращение, но сейчас не было смысла останавливать его. …Облако кончилось неожиданно — вертолет вывалился из тумана, и почти сразу Евгений и Юля увидели замок. Завораживающий вид, знакомый прежде по открыткам и проспектам, возник теперь перед ними во всей красе. Замок стоял на высоком уступе, поднимавшемся вдоль почти отвесной скальной стены. Задней стеной он прилепился к скале, словно ласточкино гнездо, спереди его защищали высокие крепостные стены. Точнее, когда-то защищали: полностью сохранилась только южная стена и одна из двух сторожевых башен. Вдоль стен тянулся ров с водой, через который был перекинут подъемный мост — давно, впрочем, не поднимавшийся. От моста вниз убегала, петляя серпантином по склону, узкая дорога… Единственное место, где можно сесть — обширный двор. Евгений помедлил еще немного, сбрасывая лишнюю высоту, затем наклонил вертолет, останавливая вращение — теперь пора! Он тут же почувствовал, что непонятный момент, разворачивавший вертолет, исчез. Надо же, как вовремя! И хорошо, что северная стена почти полностью разрушена, можно снижаться не вертикально, а с круга, по настильной траектории, почти без вращения… Юля вцепилась в кресло. Евгений быстро осмотрел двор — людей не видно, попрятались… Очевидно, пограничники уже позвонили в замок. Позвонили в замок — звучит-то как! А здесь, похоже, был дождь: земля мокрая, кусты блестят от влаги. Еще не хватало, чтобы было скользко! Но северо-западный ветер и есть северо-западный ветер, тут уж ничего не поделаешь: сами выбрали такую погоду, чтобы смотреться естественнее и романтичнее! Евгений снова сбросил обороты, одновременно уменьшая крен, чтобы машину снова не завертело. Но точно сделать это невозможно, и снижаясь, вертолет все же опишет лихой вираж… главное, чтобы не начало болтать, если слишком резко уменьшить крен… Евгений сжал ручку управления, забыв во время посадки даже про Юлю. Снижение по спирали… и вот одно из полозьев коснулось земли. Евгений почувствовал, как машину протащило по мокрой земле… качнуло… но он все же упал в нужную сторону! Резкий толчок, означающий, что вертолет встал нормально, и вообще все нормально, закончился этот сумасшедший полет. "И чтоб я еще когда-нибудь такое затеял!" — облегченно вздохнув, подумал Евгений. Он выскочил из вертолета и кинулся к моторному отсеку: требовалось до приезда пограничников снять крепление со сломанной муфты. Крепление напоминало по виду обычные тиски, и его можно было просто бросить в инструменты. Евгений успел сделать это даже до того, как к вертолету подбежали люди… Оказавшись снова на твердой земле, Евгений был несказанно счастлив, что самая рискованная часть их авантюры завершилась благополучно. Но сразу начались другие опасения: а на месте ли хозяин замка, да и выйдет ли он сам встречать незваных гостей-аварийщиков? Если нет, то все их приключения пропадут впустую, и о приглашении в замок придется забыть… Однако беспокойство оказалось напрасным. Юля не успела даже вылезти из кабины, как толпившаяся вокруг вертолета прислуга расступилась и умолкла, пропуская графа. Евгений слегка растерялся — долгожданная, много раз продуманная ситуация, как это часто бывает, застала его врасплох. К счастью, граф сам пришел на помощь, протянув руку и заговорив — мелочь, а приятно! — на их родном языке: — Здравствуйте. Граф Матиуш Горвич, хозяин этого поместья. К вашим услугам! — он улыбнулся, явно используя паузу для того, чтобы правильнее подобрать слова. — Ничего не надо объяснять, мне звонили пограничники. Евгений вежливо поздоровался, представил себя и Юлю, отметив про себя, что первый момент знакомства не принес никаких сюрпризов — граф вполне соответствовал уже сложившемуся образу. Интересно, а какое впечатление он произвел на Юлю? Впрочем, об этом потом… — С вами все в порядке? — осведомился Горвич. — Я буду искренне рад помочь вам. Если у вас больше нет никаких дел с вертолетом, предлагаю пройти в замок… Похоже, Юля была права: Горвича развлекало это происшествие и ему интересно было познакомиться со столь нетривиально попавшими к нему людьми. Да, но мимолетного интереса недостаточно… или Юля рассчитывает очаровать его до приезда пограничников?! — Одна минута, и мы в вашем распоряжении, — ответил Евгений и быстро обошел машину, осматривая наиболее критичные узлы, которые могли пострадать от болтанки. Попутно он еще раз удостоверился, что никаких следов «аварии» не осталось, и только после этого вернулся к графу и Юле. Он надеялся, что за время этого беглого осмотра Юля заговорит с графом и вообще возьмет на себя реализацию их плана — ведь сам он понятия не имел о том, как вести себя дальше. Однако Юля стояла молча, и Евгений даже слегка рассердился: сама втянула в историю — а теперь в кусты! — Пойдемте, — Горвич жестом пригласил невольных гостей следовать за собой. — Вам лучше пока отдохнуть… Вздохнув, Евгений взял Юлю за руку, и они пошли через двор к замку. Вблизи здание впечатляло еще больше: величественная старинная архитектура, которую не портили даже более поздние пристройки. Евгений вертел головой, откровенно рассматривая все вокруг — так что графу пришлось замедлить шаги, уступая его любопытству. — Интересно? — улыбнулся он. Евгений смутился, очередной раз почувствовав себя невоспитанным охламоном. — Разумеется! — спокойно ответила вместо него Юля. — Мы никогда не видели ничего подобного… Однако по ее виду можно было подумать, что она полжизни провела в замках — с такой непринужденностью она поднималась по высоким каменным ступеням к двери, уже предупредительно распахнутой в ожидании гостей! Пройдя через огромный мрачный холл, они вошли в какой-то коридор, свернули раз, другой — и оказались в весьма милой, современно обставленной комнате. Евгений разочарованно огляделся… здесь экзотика уже почти не ощущалась, похоже даже, что от нее специально старались избавиться… Зачем? Неужели утомляет? Горничная принесла кофе и теплые пледы — черт возьми, граф оказался внимательнее, чем можно было ожидать: только теперь Евгений почувствовал, что действительно замерз! В спокойной и уютной обстановке Евгений позволил себе наконец расслабиться. Теперь его уже не волновали неизбежные, хотя и ненавязчивые расспросы графа — легенда была составлена и отрепетирована заранее. Он представил себя и Юлю женихом и невестой накануне свадьбы — недалеко от истины и красиво звучит! Профессию свою Евгений предпочел скрыть, назвавшись — тоже близко к истине! — программистом-математиком. Ему показалось, что Горвич был разочарован столь прозаическим ремеслом вероятно, он предпочел бы увидеть у себя в гостях профессионального пилота, а не любителя. — Профессионалы не допускают таких ошибок! — мрачно проворчал Евгений, не заботясь, поймет ли его Горвич. — Особенно, когда летают не одни… "Даже это смущение и сознание своей вины будет тебе к лицу", — тут же вспомнились слова Юли. Возможно… И не исключено, что Горвич будет потом с удовольствием вспоминать об этой мимолетной встрече — но им-то надо совсем не это! Юля по-прежнему почти не участвовала в беседе. "Какого черта, раздраженно подумал Евгений, — ведь Горвич говорит на нашем языке! Могла бы помочь…" Однако Юля игнорировала все попытки вовлечь ее в разговор, и Евгению поневоле пришлось изображать светскую любезность, не зная, как реагирует Горвич, не понимая, толком, как вести себя… и надеясь на везение и разумность составленного плана! …Приглашение прозвучало, когда Евгений уже перестал надеяться услышать его. Уже приехали пограничники, требовалось выйти к вертолету, и граф — изумительная любезность! — сам пошел провожать гостей и предложил помочь "с выяснением отношений". Евгений, не в силах удержаться, снова разглядывал во все глаза непривычную обстановку замка: вряд ли он увидит это еще когда-нибудь! И тут же как бы между прочим Горвич заметил: — Я вижу, вам понравилось здесь. Что же, если у вас скоро медовый месяц… почему бы вам не провести его у меня в гостях? Честное слово, я буду рад снова видеть вас… …По правде говоря, Евгению очень не хотелось везти Юлю в страну замшелого католицизма! Пусть совсем ненадолго, пусть в гости к приятному человеку — все равно… Тем более, что Юля слегка развеяла иллюзии о «приятности» графа: — Я понимаю, что граф тебе понравился… Но вот интересная деталь: семья Горвич — одна из самых богатых в стране, а наследник титула экскурсантов в замок пускает. Разве не странно? — Ну-у… может быть, страсть к истории? Или просто маленькая блажь… — Угу. Или бедность и скромный гостиничный бизнес. Кстати, ты обратил внимание, что замок выглядит далеко не роскошно? Евгений не только не заметил, но и не представлял, как это можно заметить — если замок, конечно, не разваливается на глазах! Однако ясно было, что Юля имела в виду не столько состояние заброшенного северного крыла, сколько какие-то детали вскользь замеченной обстановки… — Видимо, Горвич хочет быть независимым от родных, — продолжала Юля. — Но люди с хорошим характером не поступают столь резко! Они обычно находят компромиссы. Вот тебе одна неприятная черта… — Их еще и не одна? — усмехнулся Евгений, начиная ощущать беспокойство: что еще сумела увидеть Юля? — Да, не одна. Самое главное: увлечение Тонечки и Горвича было искренним. Другими словами, они были равны. Но не забывай, что у Горвича многое было от рождения, а Тонечка добивалась всего сама. То есть — это же совершенно ясно! — она сильнее и умнее Горвича, и вскоре после свадьбы это должно было выясниться. Социальные параметры сравнялись, остались только личные качества… и тут очевидное превосходство жены! Как по твоему будет себя чувствовать муж в этой ситуации? А? Вот то-то же! — И это все ты увидела в его эманации во время нашего разговора?! воскликнул Евгений. — Тогда понятно, почему ты все время молчала… Но что же, получается, он все время думает о Тонечке? Но тогда… — Стоп! — решительным жестом перебила его Юля. — Ни о чем таком он не думает и о Тонечке каждую минуту отнюдь не вспоминает. Это просто логические выводы — и странно, что с твоим знанием психологии ты не подумал об этом раньше! Евгений вздохнул, мысленно обозвав себя идиотом. Да, действительно, "этическую раскладку" можно было сделать еще до визита в замок материалов имелось достаточно. И уж конечно ее следовало сделать теперь… Но нет, он легкомысленно предпочел полагаться на впечатления — причем именно в тех вопросах, где обладал очень слабой интуицией! Хорошо, хоть Юля предостерегла его… Да, Горвич вполне может оказаться не таким уж приятным человеком и повести себя совершенно непредсказуемо — скажем, случайно узнав об истинной цели их визита! Но если так… Не слишком ли велик риск? — Не вздумай только струсить и отказаться от приглашения! — то ли в шутку, то ли всерьез пригрозила Юля. — А то я поеду одна и скажу, что ты меня соблазнил и бросил! У чувствительного католика такая история должна вызвать просто пламенное сочувствие… Евгений взглянул на Юлю и понял, что она действительно способна на такое. Да и вообще, можно ли останавливаться на полдороге из-за каких-то туманных опасений?! Нет, Евгений не собирался отказываться от приглашения Горвича, об этом он сказал Юле совершенно искренне, не боясь, что она уловит страх или неуверенность в его эманации… И все же эмоции Юли по поводу предстоящей поездки раздражали Евгения: она радовалась так, будто это действительно было свадебное путешествие, а не расследование, которое неизвестно куда могло завести! Но надо отдать ей должное, она вспоминала о таких подробностях, о которых Евгений и не подумал бы никогда… Например, свадебные фотографии, которые долженствовало показать Горвичу — Евгению такая мысль просто не пришла бы в голову, даже если бы эти фотографии действительно существовали! А так их пришлось делать в столичном ателье — в Сент-Меллоне о таком три года бы потом вспоминали! придумав какую-то глупую историю о суровых родителях, моральном облике и прочей ерунде. Молодой фотограф, слушал юлин треп с таким выражением лица, что Евгению стало стыдно: человек всерьез сочувствовал выдуманным проблемам… Потом она заставила Евгения заказать себе "послесвадебный костюм". Оказывается, к этой одежде предъявлялись какие-то особенные требования… ладно, пусть так, но Юля-то откуда их знала? Можно подумать, она всю жизнь общалась с аристократами! — Во всяком порядочном романе герой шьет себе костюм, чтобы надеть на другой день после свадьбы. Ты просто не обращаешь внимания на такие мелочи… а зря: жизнь вообще состоит из мелочей! — А тебе тоже понадобится специальное платье? — спросил Евгений, игнорируя философское замечание. — Или это касается только героев, а не героинь? — Понадобится. — Надеюсь, в обязательный комплект к нему не входят бриллианты или накидка из норки? — Нет, это должно быть скромное вечернее платье. Как и полагается юной жене, еще не полностью осознавшей себя женщиной… Нет, в этих тонкостях можно напрочь запутаться! Чем она все это видит, это уже даже не игра, это настоящая жизнь в чужом образе. Но будет ли Евгений достойным партнером в такой жизни? — Слушай, — без особого энтузиазма поинтересовался он как-то, может, ты меня еще манерам обучишь? Быть другим он не сможет, но хотя бы казаться… Однако юлин ответ неожиданно обрадовал его: — Абсолютно незачем: ты хорош "as is". У тебя же порядочность в глазах светится! — Это у меня-то? — с сомнением протянул Евгений. — Я же сказала: в глазах. В душу тебе заглядывать никто не будет… кроме меня, — подумав, уточнила Юля. После суматохи сборов и нудных таможенных формальностей Евгений радовался возможности отдохнуть. Тем более, что комфортабельный лайнер позволял полностью расслабиться, полета в нем совсем не ощущалось — даже Юля через несколько минут отвернулась от окна. Они не разговаривали: все, что можно, было продумано и обсуждено заранее — теперь оставалось только "растормозить интуицию", а в разговорах с графом ловить малейшие намеки и надеяться на везение… Впрочем, одна маленькая зацепка у них была: магический перстень Тонечки по-прежнему хранился у Юли. Кристалл так и не перестал светиться, хотя после исследований в институте перстень никто больше не надевал. Наваждение, да и только! Причем объяснение, которое предложил Юрген, Евгения совершенно не удовлетворило. — Я не знаю, можно ли быстро перестроить кристаллы усиленной эманацией, и не уверен, что фоновое "ощущения знания" настолько сильно, чтобы перстень мог светиться постоянно, — заметил он, когда Юля пересказала ему эту подозрительно простую версию. — Но даже если такое возможно, я все равно не верю твоему приятелю… — Но почему? — радостно воскликнула Юля (она тоже не поверила Юргену!) — Потому что Сэм должен был держать перстень в руках, когда услышал сообщение о твоей «гибели» — иначе кристалл не засветился бы, ведь так? — Ну, так. — А теперь представь себе: Сэм увидел, как ожил мертвый перстень Тонечки. Увидел своим глазами… Соображаешь?! Что бы он по-твоему сделал? Неужели оставил бы его, не взял с собой? А если бы даже и оставил неужели никому ничего не сказал бы?! — Ты со мной говоришь или с Юргеном? — поддразнила Юля. Евгений смутился: он и сам не осознавал, что старая обида не забыта, а Юля видела его насквозь. Но дело было не только в обиде: таинственный перстень казался ему все-таки более серьезным, чем неправдоподобно простое объяснение Юргена… В общем, беря перстень с собой в поездку, Евгений почти не сомневался: этот талисман еще преподнесет им сюрпризы! И как оказалось, не ошибся… В аэропорту, пока они ждали посланную графом машину, Юле понадобилось достать кое-что из вещей. Она открыла чемодан, долго шарила в нем… и вдруг, приглушенно вскрикнув, стремительно выпрямилась, держа в руке перстень. Кристалл погас, снова стал мертвым и холодным — и это было еще более непонятно, чем его прежнее свечение! — Я ничего не понимаю, — с отчаянием выдохнула Юля. — Только знаю, что не зря мы сюда приехали! — добавила она уже другим тоном. Последний раз Евгений заглядывал в чемодан всего пару часов назад, но тогда они были еще в Сент-Меллоне. Что же случилось за время перелета, что так не понравилось перстню? Впрочем, долго раздумывать было некогда — подошла обещанная машина. Правда, до конца путешествия было еще далеко: северная провинция, в которой находился замок Горвича не зря считалась глухоманью, ехать пришлось очень долго. Поначалу Юля и Евгений с интересом оглядывали окрестности, но вскоре устали. Евгений с тоской подумал, что в прошлый раз на вертолете они достигли цели в несколько раз быстрее, да и расстояние, которое пришлось преодолеть, было просто несоизмеримым! Увы, законные пути всегда длиннее прямых, тут уж ничего не поделаешь… …В замок они попали только к вечеру. Граф уже ждал гостей, приветливо поздоровался с ними, поинтересовался, как они добрались. — Благодарю вас, прекрасно, — не совсем искренне отозвался Евгений. Хотя, честно говоря, я как-то уже отвык путешествовать по земле… — Полезно изредка менять обстановку! — улыбнулся Горвич. — Хотя боюсь, сейчас, после такой дороги, вас даже замок не очень интересует… Ну, ничего, отдохните пока! Он сам проводил гостей в приготовленные комнаты, показал внутренний телефон и звонок для прислуги и сообщил, что ужин будет через час. Оставшись одни, Евгений и Юля без сил повалились на кровати. Впрочем, скоро Евгений сообразил, что если поддастся усталости и дреме, то проспит до утра, и безжалостно растолкал разомлевшую Юлю: — Хватит спать! У нас еще будет время, а сейчас надо привести себя в порядок и вообще… соответствовать образу! Юля недовольно поднялась, с отвращением раскрыла чемодан, чтобы достать костюмы к ужину и вообще разобрать вещи — и замерла: перстень Тонечки снова светился, и казалось, даже ярче, чем раньше! Потрясенный Евгений только покачал головой: — Да, если бы в аэропорту тебе не понадобилось заглянуть в чемодан… — Ты что-нибудь понимаешь? — вздохнула Юля. — Пока только одно, — Евгений развернул карту. — Вот, смотри: столица, Сент-Меллон, «Лотос», замок Горвича… все это находится на одной прямой. А вот аэропорт заметно в стороне от этой линии. Теперь же мы снова на нее вернулись… По-моему, это что-то значит! И еще… Помнишь, как странно вел себя вертолет, когда мы летели над горами? Его словно разворачивало, чтобы направить вдоль той же самой линии! Мне только хочется теперь узнать, прямая это или отрезок… надеюсь, у нас будет возможность попутешествовать по окрестностям! Замок действительно выглядел неблестяще. Но, возможно, именно это делало его настоящим — не пародией на прошлое, а дверью в него. Юля сразу почувствовала мощнейшую ауру этого места. "Как же тут можно жить? подумалось ей. — Как будто двух временах сразу…" Впрочем, сам Горвич явно гордился эти смешением. Утром, сразу после завтрака он предложил гостям осмотреть самую старую часть замка — галерею южной стены и сторожевую башню. Это оказалось маленьким спектаклем: они не пошли обычными коридорами, где быт мог вытеснить тайну. Горвич вывел их во двор, подвел к северному нежилому крылу, открыл вход в подвал — Юля испуганно отшатнулась, и граф, заметивший это движение, удовлетворенно заметил, что "там нет ничего страшного." Страшного там действительно ничего не было. Подвал был чисто прибран и явно использовался как склад — что именно там хранилось, сказать быть трудно: карманный фонарь в руке Горвича освещал только дорогу. Потом подвал сменился самым настоящим подземным ходом — узкий сводчатый коридор со скрипучим деревянным полом уходил куда-то в темноту. Чувствовался сильный ток воздуха в спину — словно что-то специально подгоняло идущих… Притих даже Евгений — не признаваясь самому себе, что испугался. Следовало представить себе заранее, сколько мрачных закоулков может быть в настоящем замке! Потеряться там может что угодно или кто угодно последнее особенно настораживало. И при этом не исчезало ощущение какой-то нереальности происходящего… Потом неожиданно из темноты вынырнули ведущие вверх каменные ступени, идущий впереди Горвич загремел ключами, распахнулась тяжелая кованая дверь — и перед ошеломленными гостями открылось уходящее вверх пространство. И узкая винтовая лестница… — Что это? — воскликнула Юля, уже не в силах больше сдерживаться. Что это? — Сторожевая башня, — ответил вместо Горвича Евгений, и повернулся к нему: — Так ведь, да? — Да, — кивнул тот. — С нее начинался этот замок. И не только замок… Он имел в виду, что история страны в каком-то смысле тоже начиналась именно здесь — но Юлю как-то не приводила в восторг ни страна, ни ее история! И вообще, что хорошего в войнах… а для чего еще нужны сторожевые башни?! Но сила, даже уже ненужная, подчиняет, и Юля с невольной робостью поднималась по кованым ступеням (интересно, тоже тех времен или реставрированные?), словно боясь, что древние стены услышат ее непочтительные мысли… С верхней площадки отлично просматривался весь замок, и Юля подумала вдруг: как хорошо, что многое здесь — уже только декорация! Подъемный мост никогда больше не отгородит это место от остального мира, и старинные орудия, украшавшие стену, тоже не способны быть грозными. Да, но ведь было здесь что-то такое, от чего убежала Тонечка… И Юле было искренне жаль подругу, которой приходилось жить в таком мрачном месте! …Наконец они вернулись на средний ярус. Здесь все внутреннее пространство башни перекрывал крепкий деревянный настил, образовывая широкую площадку с двумя выходящими на нее дверьми. Евгений сообразил, что одна из них вела в южное крыло замка — его тянущиеся вдоль стены пристройки доходили до самой башни, и смотровое окно было расширено и превращено в дверной проем. — Сюда можно было пройти прямо из замка, — улыбнулся граф, проследив взгляд Евгения. — Обычно мы так и делаем. Но подозреваю, что мой вариант вам понравился больше! — А вторая дверь? — полюбопытствовал Евгений. — Судя по направлению, за ней должен быть проход к подъему мосту… — Да, — кивнул граф, — вдоль стены идет галерея, причем она ровесница сторожевой башни. Сейчас там висят фамильные портреты, а когда-то стояли котлы с кипящей смолой и прочие оборонительные «приспособления». Ничего не поделаешь: средневековье! — пожал он плечами, заметив, что Юля невольно поежилась… …Они вошли в портретную галерею. Юля подумала, что где бы портреты ни висели раньше, сейчас место для них было выбрано идеально. Недостаток естественного освещения компенсировали искусно замаскированные лампы, создававшие "эффект закатного солнца". Ну, конечно, именно на закате в мистических романах начинали твориться всякие безобразия! Впечатляющий прием, ничего не скажешь… Граф, подчинившись настойчивой просьбе Евгения, стал рассказывать о изображенных на портретах предках. Надо сказать, что делал он это мастерски — коротко, но с выразительными деталями, как будто сам был свидетелем того, о чем рассказывает. "Быть бы этому графу историком или писателем, цены бы ему не было! — рассеянно подумала Юля. — Впрочем, в университете он изучал именно историю… нереализованное дарование, так получается? Ох, не очень-то, похоже, счастливый человек Матиуш Горвич!" Юля опасалась несчастливых людей — они увеличивают количество зла в мире, иногда даже сознательно… И тем не менее она внимательно прислушивалась к эманации Горвича, ожидая, как он прореагирует на вопросы о Тонечке — а что в галерее есть ее портрет, Юля не сомневалась. Да и Евгений явно не просто так завел разговор о предках графа! И вот все трое, медленно двигаясь вдоль стены от картины к картине, оказались наконец… "Тонечка!" — едва не вскрикнула Юля: оказывается, она совсем не была готова вот так встретиться с ней глазами. Она вдруг ощутила внезапную смесь испуга, радости и какого-то странного успокоения — словно что-то в мире раз и навсегда заняло свое место… Портрет был замечательный. Художнику — кто он, этот художник? удалось уловить тот самый "взгляд в будущее", который так потряс когда-то Юлю. Тонечка сидела на низком диване, глядя прямо перед собой. Всегда бледное лицо казалось еще бледнее из-за лилового шелка платья. Фон картины был темным, в духе старых голландцев, но сумерки были не коричневыми, а — опять же! — лиловыми. О художественных достоинствах картины Юля судить не могла, но психологом автор был отменным: окружавший Тонечку цвет удивительно гармонировал с ней, оттенял ее «потусторонний» взгляд, и вообще… Если бы не строгие каноны, существующие для фамильных портретов, то, наверное, на спинке дивана возле Тонечки сидел бы грустный гремлин. Юля готова была поклясться, что художник так или иначе знал о его существовании! Она вспомнила, как сама впервые познакомилась с грустными гремлинами, игрушками тонечкиной магии… Тогда тоже была полутемная гостиная, тоже казались лиловыми сгущавшиеся сумерки — но только выглядела Тонечка неторжественно и неизящно. Теперь же, на портрете, таинственный и странный образ подруги обрел наконец завершенность и гармонию. Здесь Тонечка выглядела не просто красивой — прекрасной… Юля ожидала услышать вопросы Евгения, но он молчал — видимо, боялся выдать себя. Но Горвич оказался тверже их обоих. — Моя жена, — отчетливо сказал он, показывая на портрет. — Ее звали Антонина. — Звали? — невольно переспросил Евгений. — Она умерла, — еще более сухо пояснил Горвич. — Извините, я не хотел бы говорить об этом! При этих словах Юля уловила в его эманации отчаянный, просто беспредельный страх… и обиду? Он обижался на Тонечку?! Ну, знаете ли! Или обида была все-таки не на нее?.. После устроенной в первый день "встречи с прошлым" Горвич больше не утомлял гостей древностью. Общения и разговоров было много — но разговоры эти не были серьезными. Граф беседовал с Евгением в основном о политике и автомобилях, а в отсутствие Юли — о любовницах. Кроме того, он с удовольствием расспрашивал о полетах на «Алуэтте», интересовался, легко ли научиться им управлять… В общем, Горвич казался тривиальным до отвращения — и именно это выглядело странным. Юля не знала почему — выглядело, и все тут! Евгений был согласен с ней: — Он как будто играет в "обыкновенного человека". Только вот зачем? Демократизм показывает? — Ну, вот еще! — фыркнула Юля. — Демократизма ему и так хватает, зачем еще что-то демонстрировать? Нет, это другое… — Мне показалось, — осторожно начал Евгений, — что он… завидует мне. — ?? — Ну, ты обратила внимание, как он слушает рассказы о полетах? Между прочим, он же поначалу принял меня за профессионального пилота, помнишь? И даже огорчился, узнав, что я любитель… — Возможно, — со странной интонацией сказала Юля. — Возможно, что и завидует. Не исключено, что он с детства мечтал стать пилотом, но что-то помешало… И вообще, для зависти порой находятся такие потрясающие поводы, никакой фантазии не хватит! Но я тебя вот в чем хотела предостеречь… — Опять предостеречь? — Именно. Очень уж ты стал симпатизировать этому графу! Смотри, Тонечка тоже вначале ему симпатизировала… — Ну, знаешь ли, — Евгений не знал, смеяться ему или сердиться на такое заявление, — не могу же я общаться с ним, совсем ему не симпатизируя?.. Юля не ответила, но ее постоянные напоминания о возможной опасности и без того настораживали Евгения, не позволяли ему расслабиться. Да, но есть ли смысл в непрерывном ожидании неизвестно чего?! — Пойдем займемся делом, — меняя тон, сказал Евгений. — Горвич уехал, любезно оставив мне план своих владений. Мы можем сами побродить по замку. — Да, побродить… А прислуга? — А что прислуга? Куда от нее денешься? Старайся только не очень демонстрировать им перстень! Юля проворчала что-то насчет умных советов, которые трудно выполнить. Попробуй сделать что-то незаметно, когда в доме присутствуют три десятка человек с неизвестным тебе распорядком дня! А перстень внушал тревогу всем, видевшим его, и не стоило понапрасну тревожить людей. К тому же, кто знает — верят или не верят они в нечистую силу?! Несмотря на осторожность, Юля часто ловила на себе не просто любопытные, но и откровенно подозрительные взгляды. Это беспокоило ее… и Евгений понимал, что месяц, предложенный Горвичем, им здесь не выдержать надо будет придумать предлог и уехать раньше, пока не произошло чего-нибудь неожиданного. А пока следовало узнать все, что можно. Например, почему свечение перстня заметно менялось — то усиливалось, то ослабевало, а несколько раз исчезло совсем! — когда они гуляли по замку? Юле казалось, что это происходит бессистемно, но Евгений так не считал. Он сделал копию плана, и нанес на нее некое подобие изолиний, соответствующих разной яркости свечения. Получился продольный срез конуса, в вершине которого находился… ну, об этом следовало догадаться сразу: портрет в галерее. Ось конуса соответствовала направлению взгляда Тонечки, и дальше по этому направлению были горы, а за ними — «Лотос», Сент-Меллон и столица. Не прямая, не отрезок — расходящийся луч. И действительно, с самого начала было заметно, что в столице перстень светился слабее. Этот эффект приписали естественной зашумленности: большой город, масса электромагнитных излучений — а дело-то, оказывается, было не в этом… — М-да, — сказал Евгений, закончив, наконец расчеты и убрав компас и карту, — это все, конечно, мистика, но какая-то до умиления логичная. Нам как будто хотят что-то сказать, но мы не понимаем… — Ты веришь в бессмертие души? — спросила Юля. — Верю. В это все верят, так или иначе. Даже самые ярые материалисты. Я много раз с этим сталкивался. — С бессмертием души? — невинно спросила Юля. — Ну что ж ты за вредное создание! — Извини. Но если не смеяться, то станет совсем грустно: поводов достаточно. Кстати, тебе не становилось плохо, когда перстень гас? Я едва не падала: такое жуткое ощущение пустоты сразу появляется… Евгений тщательно проанализировал свои ощущения: нет, ничего подобного. Конечно, эту реакцию Юли можно было отнести на счет ее впечатлительности, но с тем же успехом могло быть наоборот: Евгений ничего не почувствовал, потому что был слишком увлечен замерами. Принцип Оккама говорит, что не следует привлекать новые сущности для объяснения фактов, пусть даже самых непонятных, и следование ему защищает от пустого фантазирования. Но когда ты точно знаешь, что новые сущности есть, этот принцип только сбивает с толку, никак не помогая выяснить, какая же именно новая сущность портит кровь экспериментатору. В замке было нечто. В результате него возникли связи между вещами, никак помимо этого друг от друга не зависящими. Сбивался с курса вертолет. Изменялось свечение перстня. Без видимой причины возникали эмоции у Юли. И все это происходило в явной зависимости от изолиний, расходящихся пучком от места, где висел портрет. Но интенсивность ЧЕГО обозначали они? Ведь перстень был только индикатором! Евгению казалось, что еще минута, и он все поймет, все встанет на свои места, еще чуть-чуть, и… Он взглянул на перстень, лежащий на столе совсем близко: тот светился так, что казалось, сейчас загорится. — Что за черт?! — невольно воскликнул Евгений. Вопрос был адресован в пространство, но ответила на него Юля: — Тебе казалось, что ты "вот-вот все поймешь". Ощущение знания. — То есть это моя эманация его зажгла? — Ну, думаю, да… — Помедлив, ответила Юля. — Смотри, ты отвлекся, и свечение ослабевает. А ты действительно что-нибудь понял? — Да нет, — вздохнул Евгений, — так, уяснил для себя кое-что, не больше… — Вообще, согласно некоторым положениям буддизма, самоубийцы — если самоубийство было совершено не вовремя — на некоторое время становятся призраками. — А как буддисты представляют себе призраки? — Ну, как обычно, — пожала плечами Юля, — сознание без тела. — То есть эти призраки невидимы? — Как все астрально-эфирное, они исчезают при прямом взгляде. — Юля удивленно посмотрела на Евгения. — Ты же должен это знать, ауры так смотрят… — Да, конечно… — Евгений ненадолго задумался. — А если оно астральное, то должно хорошо разбираться в снах, так? — Разбираться в снах? — У Юли даже глаза заблестели. — Ты хочешь сказать, мы можем получить какую-то информацию через сны? Я правильно понимаю? — Не знаю, — отозвался Евгений и неожиданно добавил: — Но если эта мистика хоть как-то одушевлена, то сейчас она должна взять на себя активную роль. Понимаешь? Стать инициатором нашего с ней общения, а не ждать неизвестно чего. — Может, она ждет, пока мы поумнеем, — усмехнулась Юля. — Это трудно сделать без встречных шагов. Мы и так сделали все, что могли, приблизились на минимально доступное расстояние, причем и фигурально и буквально. — То есть ты готов с ней говорить? — Это ты спросила? — Евгений быстро повернулся к Юле. — Да… а что? — Да так, ничего… Думая о Тонечке, Евгений не мог не вспоминать Сэма. Не могли ли они встретиться еще здесь, до «Лотоса»? Маловероятно, конечно: слишком большая получалась нестыковка по времени. И хотя община, где жил Сэм, находилась недалеко от имения Горвича, возникла она уже после бегства Тонечки… Однако узнать хоть что-нибудь о погибших друзьях Сэма все же стоило! Конечно, осторожность не позволяла Евгению завести прямой разговор об интересующем его предмете, но можно было сделать по-другому: он ведь знал, где находилась разгромленная община, и задал какой-то невинный вопрос о владельцах тамошних мест. Увы, безрезультатно. Горвич рассказал, как показалось Евгению, решительно обо всем, кроме того, что нужно. Вообще, это было логично: постыдный эпизод, если разобраться! К тому же, для местной аристократии хорошим тоном стало полное непризнание любой мистики, и тому был резон: жить рядом с мистикой, не понимать ее, но при этом обращать на нее внимание — это же с ума сойдешь рано или поздно! Недаром ведь штат прислуги, как можно было понять из оговорок Горвича, обновлялся в среднем раз в несколько лет! Что же заставляет графа жить в этом проклятом месте? Гордость? От такой гордости с ума можно сойти! — Я его не понимаю, — сказала как-то Юля. — Провести всю жизнь в этой дыре с привидениями! Да я бы на его месте наняла управляющего и носа бы сюда не показывала чаще двух раз в год! — Большинство так и делает. Но отнюдь не все, надо сказать… — А как бы ты вел себя на его месте? — Мне трудно представить себя графом и землевладельцем… но, пожалуй, я вел бы себя так же, как Горвич! — То-то ты ему понравился! Он поэтому с тобой так и разговорился… — Не сказав при этом ни слова о том, что нас интересует. — У нас, согласись, специфические интересы! — усмехнулась Юля и неожиданно спросила: — А как ты думаешь, здесь действительно есть привидения? Евгений удивился: что за вопрос! — У нас даже начерчены изолинии их интенсивности! — ответил он. — Интенсивность привидений, — с издевательской важностью произнесла Юля, — измеряется… вероятно, в привидунах. Или в привидиллах. — Она вздохнула и сказала уже нормальным тоном: — Я не об этом! Кто-то кроме нас это замечает? — Да, — твердо ответил Евгений. — Еще как замечают. Но похоже, здесь строгое табу на подобные разговоры. И это даже странно… — Действительно странно, — заметила Юля. — Ведь в каждом приличном замке, должны водиться привидения. Или вампиры. Ты читал «Вампиров» Олшеври? — Да. Юля отскочила к двери, замерла, входя в образ. Евгений неотрывно смотрел на нее: он понял, кого она собирается играть. — Вот представь себе, — заговорила она, и даже голос ее неуловимо изменился. — К тебе входит молодая женщина, лицо ее прекрасно, правда, зубы чуть острей, чем нужно, но ты не замечаешь этого… — теперь Юля сделала несколько медленных шагов; казалось, лицо ее стало чужим, а зубы действительно заострились… — Она смотрит тебе в глаза, ты замечаешь, что лицо у нее очень бледное, тебе становится жаль ее… Ты хочешь сказать ей что-то ласковое, но не находишь слов, а только смотришь в глаза, ища что-то в ее взгляде… — Глаза Юли потемнели, стали почти фиолетовыми и манящими, как спираль бесконечности. — Там ничего нет, там только пустота и холод, но поняв это, ты уже не можешь вернуться… — Евгений не мог отвести взгляд от лица Юли, действительно, не мог вернуться. — А она подходит ближе, кладет руки тебе на плечи… — Евгений вскрикнул от прикосновения ее рук, казалось, сердце остановилось… что это? игра? или уже не игра? — Ты нравишься мне, — шептала Юля (или уже не Юля?). — Я хочу поцеловать тебя. — Ее губы вначале нежно, потом все сильней и сильней прижимались к шее. Что-то почти неосязаемое обволакивало Евгения, голова кружилась, но несмотря на подступающую слабость, возбуждение нарастало. Он сам обнял Юлю, почти вцепился в нее, опрокидывая на постель… Она оторвалась на секунду от его шеи, и тут же приливом горячей крови вернулись силы, но только на секунду. Ведьма властным жестом подняла руки, толкнула ладонями что-то невидимое, словно смыкая вокруг Евгения кольцо… — Ты не уйдешь от меня! — она произнесла это, как заклинание и Евгений снова упал в ее объятия, будучи не в силах сопротивляться, да и не желая этого… И снова губы на шее, высасывающие силы, но дарящие наслаждение… — Ну, знаешь, — сказал Евгений час спустя, — если все жертвы вампиров чувствовали то же… я не знаю! — Теперь ты меньше их боишься? — Гораздо больше: им действительно нельзя сопротивляться. — На самом деле, я думаю, можно… — Юля сладко и уютно потянулась, ничем не напоминая ту ведьму, которой была недавно. — Ага. Чеснок, четки, облатки… Согласно классике. — А четки у тебя, между прочим есть! Настоящие! Ты взял их с собой? — А как же. Достать? Евгений вытащил из чемодана и надел на шею ватиканский подарок. — Все, госпожа Вампирша! Теперь я защищен. — Ну, вот еще! Юля потянулась к его шее и дернула за четки… и тут же с криком отшатнулась. — Ай! — Что случилось? — испугался Евгений. — Они меня обожгли, — медленно сказала Юля. — Знаешь, мне это не нравится… — Сейчас я их сниму, — Евгений улыбнулся, но за улыбкой пряталась тревога. — Просто ты слишком хорошо перевоплотилась, завтра пройдет… — Не в том дело, — мотнула головой Юля. — У этого места слишком сильная аура! И я боюсь… Она не договорила. Похоже, игры в привидения, могут быть небезопасными там, где привидения действительно водятся! Но как такое могло получиться? Неужели в старых легендах больше правды, чем обычно принято думать?.. …Горвич вошел в спальню, что-то сказал прибиравшейся там горничной. Та кивнула и вышла. Через несколько минут в комнату вбежала молодая жена Горвича, Антонина, Тонечка. Он поднялся ей навстречу, лицо его осветилось: он любил ее. Он рад был видеть ее веселой. — Мария сейчас принесет кофе, хочешь? — Вечером? — она удивленно подняла брови. — Именно вечером. Можно сказать, на ночь. Тонечка смутилась. Такой вот юной и счастливой не видел ее никто даже в «Лотосе». Но она была такой!.. Вошла горничная с подносом. Тяжелый серебряный кофейник, изящные чашки. Тонечка еще не привыкла к окружающей ее роскоши, и Горвичу это нравилось. Неожиданно под окном раздался какой-то странный шум. Спальня была на первом этаже, ветки иногда стучали в стекло, но этот шум не был шумом веток. Он походил на глухое ворчание… — Что это? — испуганным звенящим голосом спросила Тонечка. — Не знаю, — ответил Горвич, достал из ящика бюро пистолет и дернул на всякий случай шнурок звонка. Ворчание под окном стало громче, и внезапно над подоконником появилась огромная собачья морда. Собака стояла на задних лапах, упираясь носом в стекло. Она походила на большого сенбернара, но морда ее добродушной не казалась. Злобной, впрочем, тоже — скорее, изучающей… Нервы Горвича не выдержали, и он нажал на спуск. И еще раз. И еще. Посыпались осколки стекла, темная тень метнулась в комнату. Но не мог же он промахнуться с трех выстрелов! Тонечка оказалась прижатой в углу возле кровати. Долго ли этому чудовищу… Насмерть перепуганная женщина сорвала со стены икону, замахнулась… На кого? Собака исчезла. Просто — как выключенное изображение. Горвич попытался было сделать шаг, но его словно парализовало. А Тонечка, продолжая держать икону в руках, оглядывалась, тяжело дыша, как будто видела то, чего не видел ее муж. Внезапно она снова замахнулась и ударила ребром тяжелой доски… по пустоте? Но нет — в момент удара там появилась собака, но успела увернуться, и удар пришелся вскользь… И начался кошмар, который Горвич не забудет до конца своих дней: Тонечка волчком крутилась по комнате, каждый раз непостижимым образом угадывая невидимые перемещения собаки, яростно ударяла, иногда задевала, иногда промахивалась… Горвич отчетливо чувствовал, что жена теряет силы, но не мог даже сдвинуться с места, чтобы помочь ей. Но собака обессилела раньше: с тоскливым воем она скакнула на подоконник и исчезла, на этот раз навсегда. Икона вырвалась из рук Тонечки, ударилась об пол и раскололась на несколько частей, как обычно колется дерево, вдоль волокон… Растрепанная женщина тупо смотрела на обломки, на лужу кофе из опрокинутого кофейника и темные разводы повсюду. Но на длинном ворсе ковра нельзя было уверенно различить отпечатки собачьих лап… У двери в глубоком обмороке лежала прибежавшая на звонок горничная… — Что это было? — Юля схватила Евгения за плечи, хотела встряхнуть, но увидела, что он тоже проснулся. — Что это? Ты видел? — Сон про собаку-призрака? — И еще там были Тонечка и Горвич, да? — Да. — Что это может значить? — Может быть, ты просто «протелепала» мой сон? — Знаешь, Женя, — разозлившись на его неуместный рационализм, закричала Юля, — чтобы увидеть такой сон, не хватит даже трех твоих воображений!.. Евгений не обиделся. В глубине души он знал, что эта оценка недалека от истины. Но вдруг очевидное возражение пришло ему в голову: они уже хорошо познакомились с замком, и знали, что на первом этаже спален не было! Все, что имелись, находились здесь же, на втором этаже южного крыла… Однако Юля не согласилась с его доводами. — Прошло много времени, — серьезно сказала она, — ты уверен, что назначение комнат не менялось с тех пор? Евгений усмехнулся: разве шесть лет — это «много» по сравнению с возрастом замка? Однако Юля была права: чтобы сменить интерьер, если очень понадобится, нужно не больше суток… На всякий случай Евгений решил внимательно осмотреть первый этаж если они найдут спальню, похожую на виденную во сне, это будет решающим аргументом в пользу реальности "вещего сна". Поскольку они уже хорошо знали южное крыло, Юля предположила, что спальня молодоженов могла быть «парадной» и располагаться в центральной части замка. Если они не найдут ее, можно будет на худой конец попробовать осмотреть нежилое крыло. Задача оказалась не очень легкой. На первом этаже оказалось около десятка запертых комнат, каждая из которых могла в принципе оказаться искомой… Впрочем, после более тщательной оценки Евгений отмел комнаты, выходившие к скальному массиву и потому не имевшие окон. Осталось четыре небольших комнаты, и он предложил посмотреть их снаружи. Удача улыбнулась им со второй попытки. Окно находилось в том месте, где к центральной части замка примыкало южное крыло. Этот уютный уголок был усажен густо разросшимися кустами сирени. Евгений решил заглянуть в окно снаружи, воспользовавшись тем, что в зарослях их вряд ли могут заметить. Они протиснулись сквозь сирень, приподнялись на карнизе и увидели освещенный утренним солнцем интерьер комнаты. Широкая кровать с пологом, украшенным гербом Горвичей, изящный камин, бюро, низкий столик в углу… Вся обстановка комнаты точно совпадала с виденной во сне — только без ковра на полу. "Ну, правильно, — сообразил Евгений, — кофейные пятна почти невозможно отчистить…" …Это не могло быть простым сходством — спальня несомненно была той самой. И судя по толстому слою пыли, покрывавшей каждую вещь, заперли ее достаточно давно! Евгений вспомнил о разбитом окне, и внимательнее рассмотрел стекла: да, стекло в левой нижней части немного отличалось от остальных оттенком, да и вставлено было небрежно, со следами замазки. Значит, сон не был сном… но Юля почему-то чувствовала себя подавленно. Слезая с карниза она даже невольно осмотрела землю под окном не прячутся ли в траве собачьи следы? Конечно, никаких следов она не увидела, но Евгений, проследив за ее взглядом, серьезно кивнул и начал аккуратно уничтожать следы их собственного лазанья под окном… И Евгений, и Юля чувствовали — в замке что-то есть. Но как понять это? Тонечка, по-видимому, тоже когда-то задавала себе этот вопрос. Но и она, и Горвич убежали от ответа — один фигурально, другая буквально. — Конечно, — сказала Юля. — Они же были не вместе. Первое же несчастье… Ну, если считать, что собака была на самом деле… Первое же несчастье разлучило их! Надеюсь, с нами этого не случится? Она кокетничала, но Евгений не склонен был поддерживать ее игру. Пусть даже несчастья не разлучат их с Юлей, а наоборот, сблизят — ему очень не хотелось никаких несчастий! А сон про собаку отличался зловещей правдоподобностью… — Но что это могло быть? — в который уже раз спрашивала Юля. Какое-то чудовище? Или все-таки галлюцинации? — Как тебе такой вариант, — подумав, сказал Евгений полушутя-полусерьезно: — Собака, обладающая парапсихическими способностями! — Способностью исчезать?! — Почему нет? Не обязательно же «исчезать» — буквально… Юля задумалась. В этом что-то было… Но все равно: собака, пусть даже такая — что в ней особенно страшного? Она не хотела верить, что ее подруга могла убежать из-за какого-то презренного пса, каким бы жутким тот не казался. — Вот что, — сказал Евгений. — Пошли-ка пороемся в библиотеке. Я вчера был там, и оказалось, что она довольно своеобразно… э-э… организована! Юля улыбнулась: сам того не замечая, Евгений употреблял компьютерные термины ко всему, чему угодно. Но что же могло заинтересовать его в библиотеке, изрядная часть которой была в полном смысле слова, выставкой антикварных изданий? Однако Евгений, не останавливаясь, прошел насквозь парадный зал, и они оказались в другом, более тесном помещении, куда явно не заглядывали туристы… Большие незастекленные стеллажи были тесно, но не вплотную, уставлены запыленными томами. Юля огляделась пыталась понять принцип построения, но, не уловив никакой закономерности, повернулась к Евгению: — О какой организации ты говорил? Здесь же полный бардак! — Бардак, — согласился Евгений. — Библиотекаря Горвич явно не держит. Ну просто руки чешутся все переставить! — он улыбнулся и посмотрел на Юлю. — Но не торопись с выводами. Ты видела нижние полки. А теперь посмотри наверх, — он слегка потянул ее в сторону. — Отойди подальше, тебе будет видно, ну? Видишь, какой там порядок? Все так четко разбито по тематике, что никакого каталога не надо — каждый раздел максимум в одну-две полки размером. Чтобы сделать такую расстановку, надо дня два работать, а перед тем недели две думать! Не твоя ли подруга здесь похозяйничала? Юля вспомнила квартиру Тонечки: там много чего недоставало, но в том, что имелось, порядок поддерживался идеальный. Она никогда не теряла вещи в своем доме! — Да, это очень на нее похоже, — ответила Юля. — Ну, и что? — То, что после этого порядок здесь никто не поддерживал. А ходят сюда, похоже, все, включая и прислугу… Посмотри — внизу стихийно образовались своеобразные индивидуальные «уголки», где каждый оставлял свои любимые книги — не потрудившись вернуть их на место! Безобразие, строго говоря… Но нам это на руку! — Но почему?! — Юлю чувствовала, что начинает постепенно закипать. Ведь к это Тонечке отношения уже не имеет! — Зато к ней имеет отношение то, что осталось. То есть я хочу сказать: ищи место, где меньше всего изъятых книг — там и будет больше всего Тонечки. А если она была скрытна, то это место еще должно быть достаточно труднодоступно. Юля была почти потрясена его выводами — не меньше, чем Евгений… когда первый раз услышал от нее о неприятных чертах графа Горвича! "Да, вздохнула про себя Юля, — жаль, что Евгений и Тонечка не были знакомы! Если он так хорошо улавливает ее логику, то разобрался бы и в ее проблемах…" Несколько абсолютно нетронутых полок обнаружились на самом верху, в левом ряду, там, где добраться до них мешала лепнина. Это место больше всего напоминало "тонечкин уголок" — и, по всей видимости, им и осталось до сих пор. Здесь стояли книги, которые она явно привезла с собой наверное, это было ее единственным приданым. Литература по истории и психологии, какие-то перепечатки и ксерокопии, совсем уже детские издания — дань сентиментальности… Юля вспомнила "Тень вампира". Интересно, эта пьеса хранилась на этих же полках?! Юля невольно поежилась, словно вопреки здравому смыслу могла найти ее здесь. Евгений подкатил высокую лестницу и взобрался на нее для более внимательного осмотра. И тут же обнаружил такую коллекцию мистической литературы!.. Здесь, казалось, было все, что когда либо издавалось о нечистой силе — начиная от "Молота ведьм" и кончая "Рецептами эзотерической магии" на латинском языке. — Ничего себе подборочка! — присвистнул Евгений. — Да, я начинаю верить снам! Что же она пыталась понять? — Я не знаю, что она пыталась понять, — сдержанно-выразительно произнесла Юля. — Я только вижу еще кое-что интересное на соседней полке. — Что же? — спросил Евгений, с трудом дотягиваясь до полки, на которую показывала Юля. — Что тут еще может быть? Он сразу понял, что имелось ввиду — на что намекала Юля, говоря так многозначительно! — когда увидел изрядную коллекцию книг о собаках. Генетика, физиология, дрессировка… Но может быть, это кто-то другой собирал? — Не может быть, — отвергла его предположение Юля, — чтобы у кого-то еще в этом замке была такая же последовательность и любовь к систематике! Да, это было логично. Похоже, сон получил еще одно подтверждение. Евгению становилось все беспокойнее: какие сюрпризы могут ждать их здесь? Не напрасно ли они приехали? Однако следующий сюрприз, для обнаружения которого Евгению пришлось слезть, передвинуть лестницу и забраться на нее снова, был вполне безобидным, хотя и несколько необычным: рядом с «собачьей» литературой оказалась масса литературы медицинской. Евгению пришлось сходить за словарем, чтобы понять некоторые термины — и оказалось, что все эти справочники и учебники касаются аллергии. Исключительно. — Что за черт? — воскликнул Евгений. — Неужели на это можно смотреть серьезно? — На что — "на это"? — переспросила Юля, не уловив эманацию. — Ну, есть гипотеза, что защита от нечистой силы — амулеты, травы, чеснок и прочее — связана как раз с аллергией. Но это же несерьезно! — А нечистая сила? — улыбнулась Юля. — Это серьезно? Если верить в одно, то с чего бы отрицать другое? Все относительно… Да, в этом Юля была права. Но что же заставило Тонечку так серьезно и систематично изучать «несуществующие» явления? Право же, для хобби это слишком! Евгений взялся за лестницу, чтобы переставить ее к следующей полке, но в это время в проеме между стеллажами бесшумна возникла чья-то высокая фигура. — Ой! — невольно вскрикнула Юля, но сразу вспомнила этого человека. Граф представлял его, как управляющего имением, а Евгений позже рассказал кое-какие подробности, вычитанные им в светской хронике. Юле этот человек показался очень неприятным — и внешне, и эманацией. Она не раз ловила на себе его взгляды — и ни разу они не были доброжелательными… Управляющий исчез так же безмолвно, как и появился. Юля удивилась как он мог оказаться здесь?! Ведь он пришел не со стороны парадного зала, это бы они увидели… Впрочем, Евгений быстро отыскал еще одну неприметную дверь — через нее, минуя центральную часть библиотеки, можно было сразу попасть к нужным полкам. — То есть, он вошел через эту дверь? — спросила Юля, испуганно глядя на Евгения. — Куда она ведет?! — Ну, не знаю, — ответил он. — Судя по расположению комнат, куда-то в нежилое крыло. Только оно должно быть этажом ниже… С этими словами Евгений осторожно приоткрыл дверь. За ней действительно обнаружился спуск, ведущий куда-то вниз, вероятно, сквозь чердак северного крыла на второй этаж. — Интересно, что он делал в нежилом крыле? — в пространство произнес Евгений. — И почему появился так внезапно… Юля представила себе, как среди заброшенных комнат пустующей части замка свил себе гнездо этот мрачный старый ворон. Это подходило ему гораздо больше, чем уют человеческого жилья! — Он что, следил за нами?! — спросила она все еще дрожащим голосом. — Да почему именно следил? — удивился Евгений. — Может быть, просто пришел за книгой… И смутился, увидев нас. "Если кто здесь и смутился, — подумала она, — так только не этот гнусный тип!" Ее ничуть не успокоило объяснение Евгения: она была уверена, что встреча в библиотеке не случайна… Ее уверенность подтвердилась тем же вечером: к Горвичу приехал какой-то его приятель, и на «полуторжественный» ужин Евгений и Юля были, естественно, приглашены. Поначалу вечер был очень милым — если бы в самый неподходящий момент не появился снова тот самый мрачный тип. Правда, на этот раз он, как обычный лакей, просто принес очередное блюдо, с каким-то даже изяществом поставил его на стол, и как ни в чем не бывало, принялся обслуживать гостей. Но от этой услужливости смущены были все. Что-то было в его поведении… странное! Даже граф, проэманировав помимо недовольства еще и какую-то виноватость, сказал мягко: — Антон! Ну, зачем вы… Это же не ваша обязанность! "Тезка Тонечки, — подумала Юля. — Нет, совсем наоборот — анти-тезка!" Почему «анти», она сама не могла понять. Но всей душой чувствовала именно так и есть. Что мрачный нахал не ладил с ее подругой… — Кто это? — неожиданно спросил Евгений, едва дверь за возмутителем спокойствия закрылась. В отличие от Юли, он не понял смысла странного демарша управляющего, но догадался, что произошло что-то необычное. Поэтому и задал вопрос — чтобы дать Юле возможность лучше разглядеть эманацию Горвича. — Антон? — граф, казалось, слегка обиделся. — Я же представлял вам его! Это мой управляющий. Он служит здесь очень давно… И право же, для меня гораздо больше, чем просто слуга. Этого он мог и не говорить! В его эманации, просто в его поведении чувствовалась благодарность… и не только она. Юле показалось вдруг, что Горвич гораздо больше зависит от своего слуги, чем это позволительно. Она хотела было сказать какую-то резкость, но удержалась. К чему? Граф не станет после этого относиться к Антону хуже, а ее может невзлюбить… — Если бы в замках бывали домовые, — заявила она вместо этого, — то в вашем эту роль играл бы именно Антон! Она явственно ощутила испуг не только Горвича, но и его друга. Да, сходство Антона с троллем или гоблином действительно имелось — и похоже, не только внешнее. "Чем же может околдовать этот странный человек? спрашивала себя Юля. — Не знает ли он о бегстве Тонечки больше, чем даже сам граф?" Но как спросить Антона хоть о чем-нибудь? Этого Юля не могла себе представить… И только окончательно убедилась: в библиотеке он появился сегодня не случайно! …Разговаривать с Горвичем о Тонечке было совершенно невозможно при малейшем намеке на эту тему в его эманации возникала просто непреодолимая стена! Юля изнывала: что же делать?! Поговорить с прислугой? Но это мгновенно дойдет до графа, и неизвестно, как он прореагирует. Однако события опередили ее намерения… Как-то вечером, когда она нежилась — а точнее говоря, просто грелась — в ванне, прикидывая, как бы побыстрее выскочить из нее и одеться, не успев снова замерзнуть. За несколько дней в гостях у Горвича Юля поняла, что предпочла бы любому замку даже пещеру, только бы пещера была теплая! Внезапно приоткрылась дверь… — Жень, ты? — спросила Юля, но ответа не было. Юля перепугалась. Инстинктивно она вскочила, ухватившись за какую-то трубу и прикрываясь халатом. "Черт возьми, — вдруг поняла она. — Здесь же бесполезно кричать: никто не услышит." Она не знала, кого ожидает увидеть: сладострастного наглеца или полусгнившего зомби. И то, и другое, казалось, было возможно… Но вместо предполагаемых ужасов в ванной комнате появилась симпатичная женщина примерно одного возраста с Юлей. — Не… бойтесь, — с жутким акцентом произнесла она, смущенно глядя на испуганную Юлю. — Я… Словарный запас подвел неожиданную гостью, она беспомощно пошевелила губами, и перешла на родной язык. Поначалу Юля с трудом понимала ее, но вскоре они обе приспособились. Ирина — так звали визитершу — стала говорить медленнее, а Юля постепенно привыкала к ее манере. — Я хотела поговорить с вами наедине, — третий раз повторила Ирина. Поэтому позволила себе ворваться без предупреждения. Простите! Юля не сердилась на нее: когда инцидент исчерпался столь безобидно, ситуация казалась даже смешной. "Но неужели, — подумала она вдруг, — в таком большом замке негде поговорить наедине, кроме как в ванной?" Ей невольно вспомнился Антон… с его пронизывающим взглядом и способностью неожиданно появляться. "Гоблин противный", — сердито проворчала она, торопливо одеваясь. Потом повернулась к Ирине: — Так о чем вы хотели поговорить? Она изо всех сил пыталась почувствовать эманацию Ирины. "Буря эмоций на фоне решительности, неопределенные мысли… и четкий образ Горвича." — А муж ваш летчик? — задала Ирина обязательный "светский вопрос". — Кто? "Боже, какое счастье, что когда думают образами, то язык для всех один! Но что она про Женьку спросила?" — Ну, пилот? — поняла юлино лингвистическое затруднение собеседница. — Нет. Но здесь его точно все запомнят, как пилота! — Графа он восхитил. — Я рада. "Кто же эта женщина? — думала Юля. — На прислугу не похожа… Любовница Горвича? Может быть! Держится уверенно. Думает о нем. Да, вероятно… Но что ей от меня надо?" — Вы видели портрет в галерее? — неожиданно спросила Ирина. "Ясный образ Тонечки. Но черты искажены. Красиво звучит: черты, искаженные ненавистью, но ненавистью чужой. Ирина не любит Тонечку и, думая о ней, подсознательно подчеркивает в ней все неприятное. Но за что она так? Ведь Тонечки уже давно нет, и непохоже, чтобы Горвич безутешно тосковал по ней… Или я чего-то не понимаю?" — О каком портрете вы говорите? — на всякий случай переспросила Юля. — Жены графа. — Видела. Странная женщина… — слово «странный» может выражать, что угодно, и Юля предоставила Ирине самой истолковывать его. — Она ведь умерла, не так ли? — Если бы! "О чем она?! Черт возьми!.. Но эманация не имеет отношения к мистике, это точно…" — Что вы имеете ввиду? Граф сказал, что она умерла… или? Какая-то ошибка? — Не мог же он сказать правду! — Но… Эманация Ирины выдала яркий всплеск оранжево-желтой решительности. "Кратер, — вспомнила Юля название ауральной модели. — Вулкан… Да, выразительно!" — Как раз о жене графа я и хотела поговорить с вами, — твердо сказала Ирина. — Я надеюсь, вы сохраните наш разговор в тайне. "Впрочем, не так уж она боится, если и не сохраню, — поняла Юля. Да, похоже с этой женщиной граф снова нашел подувядшую в нем с годами смелость. Рада за него!" — Я хотела спросить, — продолжила кандидатка в графини, — не имеете ли вы отношения к вашей полиции или частному сыску? Юля поняла: зачем-то Ирине требуется разыскать пропавшую Тонечку. О ее смерти здесь еще не известно! Но зачем это? — Вы что, не знаете законов? Впрочем, естественно! — Ирина тряхнула волосами. — Пропавших без вести признают мертвыми через десять лет. Десять лет! Еще четыре года ждать, вы можете себе представить? Ну какая же она дрянь: если она все равно решила его бросить, то почему бы ей… Ах, да что говорить! — Всякое бывает в жизни… Но почему граф не искал ее? — Еще не хватало, позор на всю страну! И так об этих местах дурная слава! — Вы, я вижу, очень любите эти места… — А вы тоже очень любите вертолеты?! Или по другой причине сопровождаете вашего мужа? Юля расхохоталась: нет, у Горвича хороший вкус! — Вы не могли бы, — просительным тоном произнесла Ирина, — там, у себя… — Что? Узнать что-нибудь о… ней? — Да. Обратиться в полицию или… я не знаю… — Боюсь, что это будет бесполезно. Если она скрывается — то как ее найдешь? Если она погибла, и при ней не было документов — то как это узнать спустя столько времени? — Значит, все безнадежно, — поникла Ирина. — Я пойду, — поднялась Юля. Она устала от разговора с Ириной, и ей почему-то было стыдно перед ней. Надо узнать у Евгения, нельзя ли тут как-нибудь помочь? Вечером Юля пересказала Евгению свой разговор с Ириной. — Значит, кандидатка в заместители Тонечки? — насмешливо поинтересовался тот. — Бедная! Она что, не знала, что он не может на ней жениться? — Вначале, наверное, не знала… К тому же, она его любит! — Юлю рассердил цинизм Евгения. — Но формальности для них тоже очень важны… почему это тебя удивляет?! Лучше скажи, нельзя ли тут как-нибудь помочь? — Можно в принципе, — Евгений пожал плечами. — Но все-таки объяснения, почему Горвич не разыскивал Тонечку, не кажутся мне убедительными! И по-прежнему непонятно, почему она поехала одна… — А если она и вправду от него убежала? — Да какая ерунда! Что он, идиот? Если к тому времени у них были такие отношения, что это было возможно, он просто не отпустил бы ее — вот именно по этой причине. Или развелся бы с ней… — А разводы здесь не запрещены? — Разрешены… с католическим скрипом, правда, но это не важно… Нет, она собиралась вернуться, что-то произошло уже потом, там, у нас. И я, в общем, понимаю, что именно! — ? — Проснулся ее дар. Она осознала себя эспером. И после этого она уже не могла думать о возвращении, настолько все для нее изменилось. Получить развод она не могла… В любом случае, процесс занял бы несколько месяцев, а ты представляешь себе, что такое несколько месяцев здесь?! Для эсперки?! Нет, она не презирала Горвича, он просто стал ей чужим… Юля, замерев, смотрела на Евгения: его лицо светилось вдохновением, взгляд был радостный, но вместе с тем какой-то отрешенный — Евгений рассказывал так, как будто видел перед собой все, что описывал! Так мог рассказывать Дэн, так иногда рассказывала Тонечка… …Можно ли знать то, чему не был свидетелем? Юля-то понимала, что можно, но она боялась, что Евгений сам испугается своих впечатлений, и потеряет это открывшееся вдруг зрение. — Ей привычны были трудности, ее не пугало одиночество… Она всегда была осторожной и скрытной, и поэтому смогла работать уборщицей в кафе и жить по чужому паспорту. Она играла в гадалку, и ее боялись… и это развлекало ее. Но она еще не очень верила в себя. И ей становилось иногда стыдно перед Горвичем, но все меньше и меньше. А потом был «Лотос», а потом был Сэм, которого она полюбила и за то, что он был «оттуда». Но даже ему она не рассказывала о себе! А потом было это открытие, которое надо было сделать, но она не знала, что все произойдет так… Но она не отравилась! Это не было насилие над собой, это было что-то другое… что?! Юля почувствовала, что Евгений почти в трансе. То, что он переживал, было для него слишком ново. Он действительно видел то, чего не никогда знал — Юля перехватывала яркие образы, целые сцены! Но перегрузки психики опасны, и она прервала "сеанс ясновидения", несколько раз сильно встряхнув Евгения за плечи. — Что это было?! — вернулся он в действительность. — Ты что, — осторожно спросила Юля, — не помнишь, что говорил? — Помню, но… Что-то странное… Какое-то… Какое-то вдохновение! Да, действительно, чудное место… Евгений быстро успокаивался… все-таки сказывался сильный характер. Но чувствовалось, что он совершенно вымотан. Несмотря на это Юля не удержалась-таки от вопроса: — И теперь тебе понятно, почему он ее не разыскивает? — Да, конечно, — махнул рукой Евгений. — Все до смешного просто: он ее боится. Он настолько не понимает ее, что не представляет себе, что будет делать, если она не умерла, и он ее найдет. А поскольку признаться в этом стыдно, морочит самому себе голову насчет семейного позора. Легче всего было бы свалить любой позор на убежавшую жену, тем более, что у них даже детей не было. Развод почти без проблем, но Горвич боится! — Ложись спать, — сказала Юля. — Ты выглядишь усталым. — Да, конечно… — он досадливо мотнул головой, словно отгоняя что-то. — Что такое? — Понимаешь, что-то такое маячит… и не ухватить: ее не убивали, она не покончила с собой, а смерть все же не была естественной. Понимаешь, такое ощутимое противоречие, вот именно ощутимое, и никак не могу дать ему образ… понять, что же произошло. — Он взглянул на Юлю: — Я похож на ненормального? — Ты похож на эспера, — улыбнулась Юля. — Дэн иногда так страдал, когда пытался понять, что же происходило на самом деле во время какой-нибудь исторической заморочки. — И как? — Не знаю. Я не ясновидящая, я даже предчувствую слабо, — она печально вздохнула, потом сказала не допускающим возражений тоном: — Давай спать наконец! Юля уснула быстро, но Евгению не спалось. Он полежал некоторое время тихо, чтобы не разбудить ее, потом осторожно поднялся, достал перстень Тонечки и снова принялся вертеть его в руках. Недоувиденное не давало покоя. Тот самый фактор-Х, который свяжет воедино все произошедшие чудеса. Противоречие в чистом виде, новая сущность… Потому что нельзя умереть просто по собственному желанию что-то явилось причиной смерти. Не убили, не покончила с собой, но смерть все же не была естественной… Что это может быть? "Надо посмотреть на портрет!" — подумал Евгений. — "Может быть ее лицо что-нибудь подскажет мне сейчас…" По-прежнему сжимая в руке перстень, Евгений выскользнул из спальни. Юля беспокойно заворочалась, почувствовав его отсутствие, но, кажется, не проснулась. К счастью, коридорах замка освещение никогда не выключалось, да и дорогу до сторожевой башни Евгений помнил хорошо — иначе не рискнул бы совершить такое путешествие среди ночи! На секунду он встревожился, подумав, что дверь в галерею может оказаться запертой… но тут же обругал себя психом. "Ну, если заперта, то просто вернусь — вот еще проблема! Но скорее всего, запираются только наружные двери…" Так оно и было: Евгений свободно пересек площадку сторожевой башни и оказался в галерее. Здесь свет уже не горел, и тьма была просто кромешной. Неожиданно захотелось вернуться, не соваться в эту неизвестность, таящую бог весть какие призраки — но Евгений посмеялся над своим испугом. "Главное, вспомнить, где выключатель, — подумал он, — и не перепутать его со звонком для прислуги… а то будет весело!" Впрочем, в галерее, кажется, вообще не было звонка для прислуги… …Ярко вспыхнули лампы, и Евгений подошел к портрету Тонечки. Он всматривался до боли в глазах, но ничего не понимал, только видел: красивая женщина с перстнем на руке, уже не выглядевшая юной, потому что слишком много успела узнать… Устав стоять, он отошел в другой конец галереи, там были кресла. Портрет отсюда не был виден, но его присутствие ощущалось. Где-то часы пробили половину — Евгений взглянул на свои — второго. …Он незаметно задремал в уютном кресле и проснулся от легкого прохладного прикосновения. Что такое? Евгений вздрогнул, быстро огляделся… но не увидел решительно ничего. Его снова окружала темнота: лампы в галерее были погашены! Панический страх подступил к сердцу, Евгений с трудом удержался, чтобы не вскочить и не кинуться сломя голову неизвестно куда — но тут же буквально заставил себя успокоиться. "Может быть, — пришла очевидная мысль, — просто сработала какая-то автоматика и лампы выключились…" Евгений прикинул, где находится выход в башню — не тыкаться же, в самом деле, по стенкам! Сосредоточившись, он прикрыл глаза… и тут же ему показалось, что где-то совсем близко, позади и слева замерцал слабый свет и, кажется, мелькнул чей-то силуэт. Кто-то пришел? Этого еще не хватало! Теперь придется объясняться, что делал ночью в галерее! Но нет, никого не было — как только Евгений повернулся, видение тут же исчезло. Он снова прикрыл глаза… и снова чей-то силуэт, только теперь уже с другой стороны. С ума сойти можно! Евгений ожидал, что испугается — однако почувствовал только непреодолимое любопытство. Вообще, если явление повторилось хотя бы дважды — это уже не случайность! Тогда что же? Галлюцинации? Или все-таки нечто непонятное, чье присутствие в замке подтверждает светящийся перстень? Евгений вспомнил, что эсперы, когда смотрят ауры, делают это нарочито рассеянно, боковым зрением. "От прямого взгляда призраки исчезают", вспомнилась известная цитата. Похоже, в этом была доля истины… Евгений, уже не пытаясь поворачиваться, аккуратно скосил глаза в сторону. Он уже не удивился, снова увидев нечто вроде слабо светящегося облака и на его фоне — отчетливый женский силуэт. "Тонечка! — мысленно позвал Евгений. — Госпожа Горвич!.." Ответа, как и следовало ожидать, не последовало — но силуэт слегка шевельнулся и словно приблизился. Нет, это не могло быть обманом зрения… но что теперь делать? Пристально смотреть нельзя, заговорить — тоже не получается! Евгений попытался встать — он сам не знал, зачем, наверное, просто, чтобы что-то сделать! — но тут же что-то мягко, но сильно толкнуло его назад в кресло. Теряя равновесие, Евгений взмахнул руками и упустил призрак из вида… Впрочем, ненадолго! Неожиданно прямо перед ним из темноты возникло лицо: Тонечка, как живая, наклонялась к нему, чуть насмешливо улыбаясь. Евгений потянулся было к ней, но руки встретили лишь пустоту, а призрак стремительно метнулся в сторону и исчез. Евгений вскочил и бросился следом, инстинктивно ожидая разглядеть вспорхнувшую летучую мышь или вихрь блестящих в лунном свете пылинок… Но тут в галерее вспыхнули лампы, и зажмурившись, он услышал звонкий от испуга голос Юли: — Осторожно, упадешь! Евгений повернулся на ее крик, от души надеясь, что сейчас откроет глаза и увидит вокруг себя знакомую обстановку спальни. Но все оказалось не так-то просто… Он по-прежнему был в галерее — а Юля, полностью одетая и изрядно встревоженная, уже подбегала к нему… Евгений вспомнил что произошло — то есть именно произошло, а не приснилось! — и изо всех сил удержал себя от непреодолимого желания грохнуться в обморок. Юля помогла Евгению добраться до спальни, раздеться и снова лечь. Он чувствовал просто невозможную слабость… Едва он пытался хотя бы приподнять голову от подушки, как стены комнаты начинали кружиться и качаться, а мысли напрочь путались. В этой странной полудреме Евгений дождался рассвета… и пришел в себя от бодрящего запаха кофе и спокойного юлиного голоса: — Может быть, хватит витать в астральном пространстве? Расскажи, наконец, что произошло… Юле пришлось поддерживать чашку, однако тонизирующий напиток сделал свое дело: после него к Евгению вернулась способность если не двигаться, то по крайней мере соображать. И первой трезвой мыслью был вполне резонный вопрос: — Как ты оказалась в галерее? Юля вздохнула и строго посмотрела на Евгения: — Я проснулась вслед за тобой, но не захотела мешать тебе, поэтому ничего не сказала. Я видела, что ты держишь перстень и явно погружен в раздумья. И когда ты вскочил и понесся куда-то… — А ты поняла, куда? — Конечно! Сразу же… Не поняла, а просто увидела! Оделась и кинулась за тобой. Ты подумал, черт побери, что можешь впасть в транс? Что такими экспериментами не занимаются в одиночку?! Евгению стало неловко: да, действительно, образец осторожности… Но он не задержался на этом, интереснее было другое: — Ты, — он запнулся, но все-таки продолжил, — ты видела… все? Юля заглянула ему в глаза: — Я видела, — раздельно произнесла она, — что у тебя нечто вроде галлюцинаций. И даже догадалась, каких, но увидеть их через тебя не смогла, к сожалению. Не знаю, почему… А вот теперь ты расскажешь мне все подробно и не спеша! …Рассказ не занял много времени, даже при том, что Евгению пришлось повторить его раза четыре. — Да, — сказала наконец Юля, — похоже, с нами начали активно общаться. То есть, — поправилась она, — не с нами, а с тобой… Ну, и что ты думаешь делать дальше? — Как это что? Повторить опыт, и побыстрее! Если только, — Евгений помялся, — это не было галлюцинацией! — Перестань! — Юля, казалось, не на шутку рассердилась. — Если постараться, можно все на свете объявить галлюцинацией! Кажется, в этом вполне преуспели какие-то философы… Неужели ты сам не чувствуешь, почудилась тебе эта встреча или нет?! — Нет, — коротко ответил Евгений, — то есть я имею в виду — не почудилась! Но… — Что — «но»? — Я не знаю, что делать дальше, — объяснил Евгений. — Понимаешь, с ней же надо… поговорить, что ли… Но как это сделать, черт возьми? Я же не эспер, с призраками общаться не умею! Вот если бы ты… — Я не смогу, — спокойно ответила Юля. — Пока, во всяком случае: я слишком хорошо помню Тонечку живой… — Ну и что? — удивился Евгений. — Это как-то мешает? — Да. Это прогоняет ее… Ты не был с ней знаком раньше, и поэтому сейчас воспринял ее такой, какая она есть. Ведь астрал все-таки отличается от живого человека… — Да, — задумчиво сказал Евгений, — астрал, призрак, сознание без тела… Исчезает при прямом взгляде, хорошо разбирается в снах. Несвоевременная смерть заставляет его неприкаянно бродить на границе миров… Да, все сходится! Похоже, что… — Он невольно поежился и посмотрел на Юлю в ожидании поддержки: — Знаешь, мне как-то до сих пор не приходилось общаться с потусторонним миром… как бы его не называть! Юля не успокоила его — ей самой нужно было успокоение. Ее пугало то, что она не сможет поговорить с призраком Тонечки. Кто знает, как изменилась ее погибшая подруга? А если… Про свободные астралы ходит множество легенд — порой весьма страшных! Говорят, что такое полуреальное существо может подчинить человека или даже убить, забрав всю энергию… — Вот что, — заявил вдруг Евгений, — попробую-ка я пообщаться с ней во сне, как мы уже однажды делали… — Но граф приглашал нас сегодня покататься по окрестностям, напомнила Юля, ощущая какой-то неясный протест. — Ну, объясню, что у меня голова болит, подумаешь! — отмахнулся Евгений. — Тем более, я действительно чувствую себя "не очень"… — Хорошо, я скажу ему, — кивнула Юля… и неожиданно замерла от жутковатой догадки: то, что Евгению было так плохо — не связано ли это с влиянием астрала? Может быть, Тонечка будет теперь существовать за счет жизненной силы Евгения? Усилием воли Юля заставила себя не впадать в панику. При жизни Тонечка была порядочным человеком — с чего бы это вдруг ей так неожиданно меняться? Но ощущение опасности не прошло… Засыпая, Евгений думал о Тонечке — и не удивился, когда еще на грани бодрствования и сна перед ним возникло ее лицо. Что же будет дальше? Но раздумья мгновенно прогнали дрему, так что Евгений даже рассердился на себя: какого черта, он же всегда хорошо умел расслабляться! Однако сейчас волнение было непривычно сильным… — Выпей снотворного, — отозвалась на его эманацию Юля. — Я посмотрю за тобой. Если увижу, что тебе плохо — разбужу… Евгений согласно кивнул и полез в аптечку. По идее, на "качестве сна" это не должно отразиться. Таблетка подействовала быстро — сказалась беспокойная ночь… Сон мгновенно перенес Евгения в галерею — на этот раз, несмотря на погашенные лампы, там не было темно. Он сел в кресло, отчетливо осознавая, что ждет Тонечку… и она не замедлила появиться! Евгению показалось, что она возникла прямо из сумерек — только что не было, и вдруг уже стоит возле кресло, улыбаясь уже знакомой чуть насмешливой улыбкой. Он вспомнил о вежливости и вскочил… но тут же испуганно отшатнулся. Тонечка больше не выглядела призраком — причудливая фантазия сна придала ей черты вампира: зубы острее, чем нужно, длинные белые ногти… В точности как описывала Юля! Евгению стало страшно. Бежать? Но как? — Извините! — Тонечка, похоже заметила его испуг. Она отступила на несколько шагов, давая Евгению возможность вскочить и кинуться прочь… но он не стал этого делать. Когда противник явно позволяет тебе бежать, это выглядит подозрительным. — Я не трону вас, — с пронзительной печалью сказала Тонечка. — Не трону… Будь моя воля, я бы никогда не убивала! Последнюю фразу она почти прокричала — с отчаянным, но бессильным напором. А Евгений, уловив смысл этого выкрика, осторожно поинтересовался: — А вы… Вы кого-то… — Да, — не дождавшись окончания его неловкой реплики, коротко ответила Тонечка и с вызовом спросила: — Ну и что?! Евгений промолчал. Теперь он окончательно не знал, что делать, и только ощущал к Тонечке острую жалость. Он чувствовал, что она нуждается в помощи, но не знал, как ей помочь — и возможно ли это вообще! В это время Тонечка снова заговорила — быстро, непонятно, то и дело срываясь на слезы: — Помогите мне! Умоляю вас, помогите мне! Я хочу освободиться, я не могу так больше! То, что происходит со мной… Это не жизнь, я с каждым разом чувствую, что деградирую, становлюсь монстром. Мне надо… дальше… Она сбилась, но Евгений понял ее. Она имела в виду, что нынешнее существование задерживало ее следующее перевоплощение — или лишало райского блаженства, если верить в христианскую интерпретацию смерти. Набравшись мужества, он спросил: — Вы хотите, чтобы я убил вас? Лишил этой призрачной жизни? Но как? Ведь вы… — Все не так просто, Евгений, — перебила она. — Здесь вы убить меня не сможете. Я чувствую, здесь я чиста… меня как будто бы и нет вовсе… — "Здесь" — вы имеете ввиду замок и окрестности? — Да. Я не знаю, не понимаю, как это может быть. Знаю только, что произошла какая-то ошибка, и она держит меня сильнее заклятия… — Я не… Что я должен сделать? — Разобраться в том, в чем сама я разобраться не могу… Где-то есть место, где я появляюсь, как убийца. Вы увидите его… И если вы сможете найти его потом… — Но как я его увижу?! Несколько секунд Тонечка смотрела на Евгения, как бы не узнавая, потом пошевелила губами, отодвинулась, черты ее лица неуловимо изменились, словно бы смазываясь… — Через портрет, — мягко ответила она, уже исчезая. — Через портрет!.. …Проснувшись, Евгений долго не мог прийти в себя. Реальность, осмысленность сна не вызывала сомнений! Но что значит "увидеть через портрет"? — Это похоже на ясновидение, — объяснила Юля, — только сложнее. Ясновидящий смотрит в прошлое, а оно оставляет следы, и каждый, в принципе, может ходить по ним. Но тебе предстоит увидеть вслед… Евгений не удивился: — Я буду видеть то же, что и Тонечка? Глядя при этом на ее портрет? — Вероятно, — кивнула Юля. — В общем, надо, чтобы канал между вами сохранился на расстоянии… Я думаю, вначале ты должен почувствовать Тонечку — ну, как сегодня ночью! — а потом подойти к портрету… — Я понял, — кивнул Евгений. — Так и сделаю. И надеюсь, пойму, что значат ее странные слова об убийствах! …Больше ни Юля, ни Евгений не заговаривали о Тонечке. Все было ясно — и они только с нетерпением ждали ночи. Граф прислал спросить, как чувствует себя Евгений, и будут ли гости обедать? Выходить к столу не хотелось — однако лучше было не поддаваться эмоциям и постараться вести себя, как обычно. Впрочем, на этот раз и Горвич держался во время обеда не совсем обычно — был рассеян, неразговорчив, но чувствовалось, что он нервничает. Юля попробовала сосредоточиться на нем, но без наводящих вопросов ничего не могла понять. "Лица слуг… кажется, Тонечка… Опять кто-то из горничных… Ирина…" В конце концов Юля решила, что графа одолевают какие-то домашние заботы, которые никак не касаются гостей. Наконец Горвич с деланной небрежностью сообщил, что после обеда должен срочно уехать и пробудет в отлучке до следующего вечера — он очень извиняется и просит чувствовать себя как дома. "Так срочно, — снова забеспокоилась Юля, — что надо выезжать на ночь глядя? Как-то это странно… И даже подозрительно! Неужели он что-то почуял? Может быть, нам тоже стоит уехать?!" Однако она сдержала малодушный страх: они же никогда не простят себе, если не встретятся с «портретом» хотя бы еще раз! Юля так и подумала: "с портретом", она еще не могла воспринимать то, что было здесь, как Тонечку… Евгений, похоже, тоже что-то почувствовал. После обеда он решительно заявил Юле: — Надо поскорее заканчивать наш визит. По-моему, мы уже начинаем злоупотреблять гостеприимством хозяина… — Да что ты паникуешь! Что такого произошло? — насмешливо возразила Юля. — Горвич поехал куда-то не вовремя? Надо же, какое событие! И из-за этого сбегать именно сейчас? Когда началось самое интересное?! Юля старалась говорить уверенно, но после каждого слова мысленно добавляла «брысь» для скребущих на душе кошек. Она не могла понять, с чем это связан ее страх — неужели только неожиданный отъезд Горвича тому причиной? Но ведь он и раньше часто отлучался… вот только никогда не уезжал так неожиданно и надолго! В замке рано ложились спать — часам к двенадцати коридоры уже пустели. Впрочем, идти в галерею раньше двух ночи смысла не было: если уж повторять эксперимент, то со всей возможной точностью! Смущало Евгения только присутствие Юли — первый раз ее не было! Но разве она рискнет оставить его наедине с астралом?! К тому же, не исключено, что в этот раз ей тоже удастся заговорить с Тонечкой. В конце концов решили, что Юля будет тихо сидеть в кресле и наблюдать… а если что, действовать по обстоятельствам! Они бесшумно прокрались по тихим переходам до сторожевой башни, включили свет на площадке и оставили дверь в галерею открытой — освещения едва хватало, чтобы кое-как различать предметы, но именно это и требовалось: ведь призраки боятся слишком яркого света! Присутствие Тонечки Евгений почувствовал почти сразу… и напрягся, не зная, как сказать об этом Юле. Впрочем, она сама поняла, что происходит, прижала палец к губам и тихо отошла к креслу. …Проводив ее взглядом, Евгений подошел к портрету, еще сильнее ощущая призрак за спиной. В мыслях была странная пустота, но чувства насторожились. Видеть Тонечку даже боковым зрением он не мог, но тем не менее точно знал, что она делает. Вначале она стояла, замерев в ожидании… в ожидании чего? перехода неизвестно куда? Потом подняла руки, словно желая коснуться Евгения, и тут же… нет, это сложно объяснить: мысленно он увидел эти руки перед собой, они шарили, ища в воздухе опору. И сразу же он отчетливо ощутил мучительную беспомощность, однако понял краем сознания, что ощущение это принадлежит на самом деле Тонечке, ему оно просто передано. Ей было плохо — но отчего? Сзади послышался ее голос, она сказала что-то, Евгений не понял, что именно, но безнадежность, прозвучавшая в голосе, делала слова ненужными. Потом еще один "всплеск сознания", еще одно усилие преодолеть что-то невидимое — и на этот раз что-то наконец сдвинулось в астральном поле. Продолжая ощущать Тонечку, Евгений понял, что она готова уйти — и мысленно устремился за ней… Краем глаза Евгений видел — портрет изменился! Он едва не поднял голову, но вспомнил в последний момент, что "призраки исчезают при прямом взгляде", и удержался. Как бы там ни было, что-то у них получилось! …На экране — а портрет теперь действительно казался Евгению большим экраном — были совершенно незнакомые места, но, замеченные вскользь, они запоминались отчетливо. Евгений как бы шел по какому-то большому кварталу особняков. Деревья свисали из-за оград, за деревьями светились окна… людей на улицах не было. Он прошел через (или сквозь? они же были заперты!) красивые кованные ворота, прошел по белой гравийной дорожке и вошел в какой-то особняк в стиле классицизма, розовый с белыми колоннами. Стремительно — сам Евгений не смог бы двигаться с такой скоростью, но дарительница этих ощущений явно могла — он поднялся по лестнице и — вошел? очутился? — в солидно-роскошном кабинете. Владелец кабинета, незнакомый человек средних лет и довольно приятной наружности, сидел за столом. Он не сразу поднял глаза — вероятно, дверь все же не открывалась, не требовалось Тонечке открывать дверь, чтобы войти! — и на лице его появилось выражение непередаваемого ужаса… Никогда в жизни Евгений не видел, да и не хотел бы увидеть, такого лица! Недостойно человеку испытывать столь сильные мучения страха, лучше умереть сразу… или уж по крайней мере, сопротивляться до конца! …Но человек не пытался сопротивляться. Он вскочил, больно ударившись об угол стола, проскользнул вдоль стены кабинета и сумел-таки выбежать. Увы, тщетно! Стремительное движение навстречу захлопывающейся двери заставило Евгения зажмуриться — он забыл, что двери и стены для Тонечки не преграда! Поэтому он не увидел, как именно она настигла свою жертву, лишь услышал хриплый крик и стук падающего тела… Когда Евгений открыл глаза, преследуемый лежал на лестнице, судорожно вцепившись в перила. Он так и смог подняться… …Очнулся Евгений от холода: он лежал на каменном полу в галерее. Он очень отчетливо помнил все, что видел этой ночью — но размышлять об этом еще не мог… Кстати, сколько же времени? Не вставая, Евгений поднес к глазам руку с часами: шесть утра. Ничего себе! Но где же Юля? Почему она не помогла ему? Или она тоже каким-то образом включилась в «спектакль»? Тогда надо скорее подняться и отыскать ее! Но сделать это ему не удалось… — Я вижу, вы уже очнулись. Это хорошо… — со странным выражением произнес чей-то голос, показавшийся знакомым. — Иначе мне пришлось бы… Евгений резко сел — тело ныло от лежания на жестком полу — и столкнулся взглядом с Антоном. И не только со взглядом — ствол ружья в руках управляющего смотрел прямо на Евгения… — Не пытайтесь встать, иначе я выстрелю. Я не шучу. Этого он мог бы и не добавлять. Меньше всего происходившее походило на шутку. Он что же, ждал, когда Евгений проснется? И простоял здесь не один час? Завидная выдержка… Но как он вообще оказался в галерее? Случайно? Или подкарауливал? Но ведь Юля… Евгений покрылся холодным потом: где Юля?! Что сделал с ней этот псих?! Однако он невероятным усилием сдержал эмоции — любая неожиданность могла спровоцировать Антона на выстрел… — Вы пришли от нее, — медленно заговорил Антон. — Мне сразу показалось подозрительным ваше поведение, но я промолчал. Я промолчал, потому что к старости мы становимся подозрительными, и нельзя забывать об этом, если не хочешь показаться смешным. Но я оказался прав… — Что вам нужно?! — со сдержанным бешенством спросил Евгений. Управляющий усмехнулся: — Не притворяйтесь глупее, чем вы есть! Вы ведь все прекрасно понимаете… — Послушайте, — стараясь говорить ровно спросил Евгений, — что значат ваши безумные фантазии?! — Это не фантазии, — спокойно возразил Антон. — Это жизнь. И я не собираюсь спорить с вами: мы оба знаем, что вы пытались отыскать, разговаривая с портретом. Но овладеть потусторонними силами не так-то просто, не правда ли? Ей это не удалось, хотя она и надеялась на что-то… и честное слово, была поумнее вас! Евгений прикинул, можно ли выбить у Антона ружье. Тот стоял шагах в трех… нет далеко! Ни за что не успеть дотянуться ствола! — Вы чужак, вам этого не понять, — спокойно продолжил Антон. — И вы напрасно влезли в те дела, в которых ничего не понимаете. В которых вообще не дано разобраться человеку! Я помню, как менялась она… Вначале она была самой обычной женщиной, уверяю вас, но потом… Евгений незаметно провел пальцем по полу: гладкий. Если достаточно сильно оттолкнуться, то можно скользнуть противнику под ноги и опрокинуть. Главное, к этому Антон вряд ли готов — наверняка он ждет что Евгений вскочит и бросится на него, напоровшись на встречный выстрел… — О ком вы говорите? — спросил он, чтобы потянуть время. Антон пожал плечами, ствол угрожающе качнулся от движения. — Вы так настойчиво пытаетесь заставить меня произнести ее имя вслух? Что, это действительно может что-то дать? Сомневаюсь, но на всякий случай не буду этого делать… — Нет, вы с ума сошли! — Я не буду спорить с вами. Я просто убью вас. Я старый человек, мне нечего терять. И я отвечаю за Матиуша перед Богом и перед собой. Мне только не хотелось убивать вас во сне… Где начинаются разговоры о Боге и чувстве долга, здравый смысл умирает, это Евгений знал точно! Сейчас палач посоветует ему помолиться перед смертью… Все, беседа окончена! Он повернулся на бедре и, оттолкнувшись ногами, скользнул вперед, под ноги управляющего. Толчок получился мощный — как хорошо, что Евгений надел кроссовки, чтобы не топать в ночных коридорах замка! Теперь главное, чтобы тот потерял равновесие раньше, чем выстрелит… Выстрел прозвучал, когда Евгений вцепился в ноги Антона и изо всех сил рванул их вперед. Верный слуга Горвичей рухнул на пол, сильно ударившись головой, чем избавил Евгения от дальнейших хлопот. Ружье отлетело в сторону, и грохот от его падения на каменные плиты был ненамного тише самого выстрела. Под каменными сводами еще не затихло эхо, а Евгений уже вскочил, судорожно оглядываясь. Где Юля?! Что с ней?! Господи, только бы она была жива!!! …Юля была жива — полностью обездвиженная и с завязанным ртом, она лежала у противоположной стены. Невозможно было понять, в сознании ли она… и почему-то вдруг пришла отстраненная мысль: ей же нельзя лежать на каменном полу, она обязательно простудится! Евгений стремительно подскочил к Юле, стараясь как можно быстрее освободить ее. Веревки плохо поддавались, и это все настолько напоминало кошмарный бред, что Евгений даже не удивился, когда Юля, стряхнув остатки пут, вскочила наконец на ноги и изо всех сил залепила ему пощечину. — Это все ты! — крикнула она. — Из-за твоих фантазий! Зачем нам это надо?! Я не хочу, не могу больше! Евгений понял, что она просто в истерике. "Еще бы, — подумал он. — От этого можно было вообще с ума сойти! Интересно, как Антон справился с ней так, что я не слышал… Подкрался сзади? Оглушил?" Впрочем, сейчас на расспросы и слезы все равно не было времени… — Юленька, — он схватил ее за руки. — Юленька, перестань! Нам надо торопиться. Слышишь? Нам надо уходить! Наконец Юля справилась с собой — только расширенные глаза и непрекращающаяся нервная дрожь выдавали пережитое потрясение. Она еще несколько раз глубоко вздохнула, вытерла глаза и спросила охрипшим до неузнаваемости голосом: — Куда уходить? Больше всего Евгений боялся, что у Антона окажутся сообщники… но даже если и нет — по коридору идти не стоило в любом случае! Он потянул Юлю туда, где было наименее вероятно кого-либо встретить: наверх, в башню. На следующем ярусе они остановились, и Юля без сил опустилась на ступеньку. Евгений прислушался: внизу было тихо — ни шагов, ни голосов. Ну что ж, хоть это хорошо — шум никого не всполошил. И похоже, Антон все-таки был один… Вот только как он вообще оказался в галерее? Войти незаметно для Юли он не мог — значит, прятался где-то внутри, скорее всего, у механизмов подъемного моста. Но тогда… Евгений с беспощадной ясностью осознал, что нападение было хорошо продуманным и подготовленным заранее. Вероятно, лазанья по замку прошлой ночью не ускользнули от внимания бдительного управляющего — он проследил за гостями и сделал вполне определенные выводы! И решил наказать за излишнее любопытство к запретной теме… Уж кто-кто, а Антон прекрасно понимает, что в замке присутствует некая неизвестная сущность! И давно сообразил, что Тонечка так или иначе была связана с ней — слишком уж запросто упомянул об этом в последнем разговоре с Евгением… Да, похоже, Антон действительно знает о бегстве графини больше, чем кто бы то ни было! И не исключено, что действовал он сейчас с полного одобрения графа — недаром же тот так неожиданно уехал, предоставив своему управляющему всю полноту власти и ответственности! Евгений невольно поморщился: поведение Горвича выглядело в этом свете совсем уж неприглядно… Впрочем, сейчас не время для размышлений — надо бежать! Больше здесь оставаться нельзя: Антона вот-вот найдут, или сам очнется… а в отсутствие Горвича он полновластный хозяин в замке! И даже если остальные слуги ничего не подозревают, вряд ли можно будет рассчитывать на их помощь, скорее наоборот… Евгений выглянул в узкое окно. Какая удача: покатая, крытая железом крыша южного крыла почти достигала подоконника! К тому же она широкая, беглецов не будет видно со двора… Вот только в состоянии ли сейчас Юля лазить по крышам? Может, все-таки лучше спуститься к подножию и просто выйти во двор? Но во дворе уже началась привычная утренняя возня: поливали клумбы, подметали, кто-то прошел в сторону северного крыла к гаражу… "Нет, — подумал Евгений, если мы сейчас выйдем из башни, это неизбежно вызовет ненужные вопросы!" Внезапно на нижней площадке послышались шаги… Кто это мог быть? Кто-то из слуг? Или Антон очнулся?.. Не раздумывая больше, Евгений помог Юле вылезти в окно и сам протиснулся следом. Они оказались на крыше южного крыла, как раз над тем коридором, который вел к спальням. Ситуация определяла план действий, и не так уж много и требовалось! Вот только Юле стало заметно хуже, она старалась не смотреть по сторонам и не рискнула подняться на ноги, даже с помощью Евгения. Впрочем, это не имело значения: пусть на четвереньках, но только двигается! Добравшись до ближайшего слухового окна, Евгений без особого труда открыл его, заглянул… С таким же успехом можно было заглядывать в чернильницу, надеясь увидеть в ней дно! Но не могло же слуховое окно быть высоко над полом? Однако, даже повиснув на руках, Евгений не доставал до него. Это показалось ему странным, и он, забравшись обратно, бросил вниз ремень с тяжелой пряжкой. Глухой стук раздался примерно через четверть секунды — значит, до пола метра три! Но делать нечего — надо спускаться… Ну да, спускаться! А если внизу какая-нибудь рухлядь? Это ведь не только ноги можно переломать! Хотя нет, если бы там стояла какая-то мебель, было бы заметно — всегда найдется что-то блестящее… Решившись, Евгений хотел было спрыгнуть первым, чтобы потом подхватить Юлю снизу — но взглянул на нее и передумал. Вместо этого он крепко взял ее за руки, нагнулся как можно ниже над темным провалом чердака, а когда наклоняться дальше без риска упасть уже было нельзя, осторожно отпустил. Маленькие ладони выскользнули из его рук… и тут же внизу послышался шум падения. Евгений позвал Юлю, безуспешно вглядываясь в темноту, но внизу было тихо. Он похолодел от ужаса. Что случилось? Неужели Юля сильно разбилась? Да нет, не может быть, ведь даже по звуку было ясно, что удар был совсем несильный! Но почему она хотя бы не отползет в сторону, чтобы дать ему спрыгнуть? Он еще раз окликнул ее, но ответа не было. Зацепившись за край окна, Евгений снова повис на руках и постарался раскачаться, чтобы не упасть на Юлю. Это удалось ему даже слишком хорошо: он пролетел несколько метров, прежде чем упасть на пыльный деревянный пол. Приземление оказалось довольно болезненным, и перед тем как подняться на ноги, Евгений тщательно ощупал себя — нет, кажется, цел! Изнутри чердак казался не таким темным, как снаружи — теперь Евгений хорошо видел сидящую под раскрытым окном Юлю. — Ты в порядке? — подскочил он к ней. Юля подняла на него равнодушные глаза, пошевелила губами, но не ответила. Евгений понял: испытания оказались чрезмерными для нее, она просто обессилела, потеряла чувство реальности. Он мысленно обозвал себя словом, которое не произносят в приличном обществе. Ну какой черт дернул брать ее в эту поездку?! И кто знает, чем вообще все это кончится? Он оставил Юлю и пошел вглубь чердака. Глаза постепенно привыкали к темноте и хорошо различали огромное пустое пространство, пронизанное кое-где могучими деревянными конструкциями. Больше всего поражало полное отсутствие барахла, которым обычно бывают забиты чердаки старых домов. Впрочем, Евгений тут же усмехнулся про себя: в таком замке, как этот, барахло именуется антиквариатом и отправляется не на чердак, а на аукцион… Он тут же оборвал себя — нашел о чем думать! Вот что значит расслабиться хотя бы на несколько минут… Но ведь это только здесь наверху все тихо и спокойно — а снаружи-то полная неизвестность! Что сейчас происходит в замке? Может быть, прислуга вовсю разыскивает беглецов?! Евгений вздрогнул, представив себе, как на чердаке появляется вооруженная толпа человек этак в пятнадцать… Но может быть, обойдется? Ведь пока они шли по крыше, во дворе не было слышно никакого постороннего шума — не исключено, что никто из слуг даже не догадывается, что произошло. Конечно, управляющего уже обнаружили — но это происшествие вряд ли догадаются связать с гостями, а сам Антон не скоро сможет объяснить, что к чему: сотрясение мозга так быстро не проходит. Но рано или поздно он очнется… Значит, надо пользоваться моментом и выбираться из замка! И делать это как можно незаметнее! В гараж лучше всего пробраться через пустое северное крыло: никто не встретится по дороге. Правда, для этого все же придется спуститься с чердака и пройти через жилой этаж… Вот если бы можно было как-то его миновать!.. Евгений вдруг вспомнил потайной ход, который «подсказал» им сам Антон — из библиотеки на чердак северного крыла. Нет ли и здесь такого же? Если исходить из почти полной симметрии замка, то должен быть… Однако все оказалось не так просто. Евгений долго осматривал и даже обшаривал шершавую, кое-где заросшую паутиной стену, граничившую с центральной частью — безуспешно. Пришлось напрячь пространственное воображение. Представив расположение помещений замка, он вспомнил высоту потолков на втором этаже боковых крыльев… Ну конечно же: пол в библиотеке выше потолка крыльев метра на два, не меньше! Теперь сразу стала понятной неправдоподобная высота чердака, так удивившая Евгения. Похоже, чердак раньше был «двухслойным», его нижний ярус мог быть зарезервирован под еще один этаж, а может, использовался как своего рода тайник (хотя для какого количества тайн нужен тайник такого размера?!). Потом дополнительное перекрытие убрали… и выходит, та лестница за дверью в библиотеке ведет не сквозь чердак, а на чердак! …Здесь тоже была лестница — приставная. Она валялась в углу, и поначалу Евгений не обратил на нее внимания. Но теперь ее назначение было вполне ясно — чуть отойдя от стены, он без труда нашел дверь потайного хода в двух метрах от пола. Евгений подтащил лестницу — она оказалась вся в пыли и паутине, он старался браться за нее как можно аккуратнее — и приставил к стене. Только бы дверь была открыта! Судя по состоянию лестницы, ей не пользовались уже много лет… Поднявшись по лестнице, Евгений осторожно потянул дверь на себя… и даже зажмурился от громкого скрипа давно не смазанных петель! За дверью, как и предполагал Евгений, оказался бальный зал, а потайная дверь была замаскирована под зеркало. Интересно, кто и зачем мог ходить через нее в прежние времена? Зал был пуст — впрочем, вряд ли кто-то мог оказаться здесь, на верхних этажах, в такую рань. Евгений прислушался — нет ли вдали какого-нибудь подозрительного шума? Нет, все спокойно, похоже, поиски еще не начались… Евгений снова спустился вниз. Теперь можно было брать Юлю в охапку и "делать ноги". Но еще одна мысль, исподволь беспокоившая его все время, теперь выползла на поверхность: все их вещи и документы остались внизу, в комнате! А без документов им далеко не уйти — любой полицейский немедленно арестует подозрительных личностей на явно чужой машине! А если и не арестует — без документов из страны все равно не уехать, придется обращаться в консульство… Да, но к тому времени граф уже успеет вернуться… и использует все свое влияние, чтобы задержать их в стране. Ведь он уже наверняка понял, что его «гости» каким-то образом связаны с Тонечкой, и обязательно захочет знать все, что касается его бывшей жены. Тогда без скандала и широкой огласки не обойтись… и черт бы с ним — но вот как потом объясняться с Веренковым, Евгений боялся себе даже представить! Нет, все-таки стоит рискнуть еще раз и забрать документы! Тем более, что это можно сделать и одному, а Юля пусть подождет здесь. Евгений подошел к ней, попробовал заговорить — она по-прежнему не реагировала. Черт возьми, как же она в таком состоянии доберется до машины?.. Поколебавшись несколько секунд, Евгений все же решился оставить ее одну. Он еще раньше заметил несколько выходов с чердака на жилой этаж и сейчас выбрал тот, который по его расчетам был ближе всего к их комнате… …В коридоре ему никто не встретился, но дверь в спальню была подозрительно приоткрыта. Евгений напрягся: что, если его все-таки караулят? Он осторожно подошел вплотную к приоткрытой двери и бесшумно заглянул в спальню. Там, нагнувшись над раскрытым чемоданом, хозяйничал какой-то полноватый парень лет девятнадцати на вид. Ну, знаете… Лучше бы уж караулили, чем вот так!.. Евгений распахнул дверь. Парень резко обернулся, в его глазах отчетливо читалась великолепная смесь испуга и наглости. "Да, — подумал Евгений, — похоже, слуги уже что-то почуяли!" Но он так никогда и не узнал достоверно, чего хотел молодой человек: найти в комнате следы нечистой силы или банально обворовать зазевавшихся гостей! В другой ситуации Евгений не пожалел бы времени на подробный допрос, но сейчас было не до того — парень, опомнившись от первого шока, уверенно бросился в атаку. Евгений знал, что не производит впечатления на противников весом больше шестидесяти килограммов… Не пытаясь парировать удар, он быстро отпрыгнул в сторону, перехватив руки нападавшего — вот где пригодилась специальная подготовка! Парень на скорости пролетел мимо, в последний момент попытавшись защитить голову от встречи со стеной. Бесполезно: Евгений крепко держал его руки и даже нажимал на них, сообщая дополнительное ускорение! Удар получился такой, что на какой-то миг Евгений даже испугался, но, осмотрев лежащего без движения парня, понял, что опасаться следовало скорее за сохранность древних стен замка… Евгений быстро обыскал поверженного противника, но не нашел ничего примечательного. Тогда он надел висящую в шкафу куртку, проверил карманы (все цело!) и захватил фонарь. Еще раз окинув взглядом комнату (не забыл ли чего?), он заметил кочергу от камина и сунул ее под куртку — оставив позади два тела, поневоле задумаешься, сколько их еще может оказаться на пути! Кроме того, если придется взламывать замки, крепкий стальной рычаг очень пригодится… Вооружившись и забрав все необходимое, Евгений подошел к двери, послушал, не ходит ли кто-нибудь в коридоре, и поняв, что путь свободен, пулей кинулся обратно на чердак. …Юля по-прежнему сидела в той же безразличной позе и даже не повернула головы в его сторону. Евгений вдруг почувствовал прилив бессильного бешенства. Нашла время страдать! Он же не дотащит ее до гаража… — Вставай! — крикнул Евгений, но это не принесло никакой реакции. Тогда он грубо схватил ее за шиворот, поднял на ноги и легким пинком направил в сторону приставной лестницы. Юля безропотно подчинилась, и Евгений несколько успокоился — по крайней мере, может двигаться! Вот только как поднять Юлю по лестнице — если она не сможет влезть сама? Однако почувствовав в руках перекладину, Юля инстинктивно полезла вверх. Евгений подстраховывал ее, одновременно поторапливая, наконец дотянулся до двери, буквально втолкнул в нее Юлю и быстро пролез сам. В зале по-прежнему было тихо. Схватив Юлю за руку, Евгений потянул за собой: — Скорее! В библиотеку, и во вторую дверь! Да не бойся ты, здесь в это время никого быть не должно! Юля покорно, хотя и не очень быстро, следовала за ним. Конечно, Евгений понимал, что она уже ничего не боится, настолько ей все равно… и все-таки пытался пробиться в ее сознание настойчивыми призывами и окриками. Они пробежали через парадную библиотеку, затем через вторую. Евгений не мог не бросить последний взгляд на полки, где стояли книги Тонечки: удастся ли увидеть их еще когда-нибудь? Затем он распахнул потайную дверцу и, снова взяв Юлю за шиворот и толкая перед собой, стал осторожно спускаться по лестнице. Наконец они оказались в северном крыле, спустились на первый этаж. Абсолютно темный коридор, тишина, легкий запах плесени… Здесь совсем мала была вероятность встретить кого-то, и Евгений слегка расслабился, но только внутренне — а сам продолжал идти быстрым шагом, сурово подгоняя Юлю… …В слабом луче фонаря на пыльном полу виднелись чьи-то следы. Опять Антон? Такое впечатление, что этот человек буквально пронизывает замок своим присутствием! Однако следы, не только напугали Евгения, но и помогли ему: дверь, у которой они обрывались, несомненно вела к гаражу… Кроме автомобиля, предоставленного гостям, в гараже стояли еще два, и Евгений, не долго думая, разбил у них ветровые стекла — на более капитальные поломки он не хотел тратить время. Конечно, то, что он сделал, не помешает возможным преследователям ехать… но вот развить большую скорость на машине с разбитым стеклом очень сложно! Не стопроцентная, но все же некоторая защита от погони… Теперь завести мотор, и прочь отсюда! Они ехали, не останавливаясь. Случившееся было невыносимо — слишком резким оказался переход, как будто от игры к войне. Нет, надо как можно скорее покинуть это проклятое место, где люди убивают людей из-за призраков! …Евгений то и дело искоса поглядывал на Юлю. События, потрясшие его самого, для нее были просто запредельными. Осознавать, что тебя вот-вот могут убить, чувствовать свою беспомощность перед лицом убийцы… А одиночество в чужой стране с враждебным менталитетом, которое вообще может свести с ума… А если все это разом?! "Интересно, — помимо воли подумал вдруг Евгений, — помнит ли она, как я гонял ее по замку? И если да, то простит ли?.." Но пока что просить прощения и объясняться было невозможно: Юля никак не реагировала на окружающее, и похоже, по-прежнему плохо соображала, что происходит. Чем дальше, тем больше Евгения начинало тревожить ее состояние. А если что-то еще случится? Если их все же преследуют?.. Только на полдороге к аэропорту он окончательно осознал, что погони не будет. — Теперь уже нечего бояться, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал твердо. — Сейчас в самолет, и домой! Но когда они добрались наконец до аэропорта, выяснилось, что ближайший самолет будет только завтра днем. Евгений пришел в ужас: до завтра граф успеет объявить их розыск, и никуда им не улететь! Что же делать? Ехать в консульство прямо сейчас? Но Юля в таком состоянии… Нет, как бы там ни было, прежде всего надо отдохнуть и прийти в себя. Время в запасе еще есть, а размышлять лучше в спокойной обстановке. Номер в гостинице аэропорта — лучшее, что может быть в этой ситуации. Место бойкое, так что без шума их не арестуют и не похитят, а прятаться все равно бесполезно! …Юлю пришлось нести к лифту на руках — идти она уже не могла. Встревоженной коридорной Евгений тихо прошептал, что не хочет будить жену, задремавшую после трудной дороги — и получил в ответ взгляд, полный сочувствия и уважения. Потом он снова спустился вниз, отогнал машину на стоянку, заказал обед, встретил горничную возле номера и дал щедрые чаевые, попросив не беспокоить до утра… — Ну, чтоб вас всех…! — от души сказал он, запирая наконец за собой дверь. Конечно, запертая дверь — слабая защита, но другой все равно нет. И вообще, к черту нервы! Сейчас проблема номер один — как можно скорее помочь Юле. Если она и завтра будет в таком же состоянии, их запросто могут не пустить в самолет. Решат, например, таможенники, что он накачал ее наркотиками и похищает, или еще что похуже! И вмешательство графа не потребуется… А ведь графу есть в чем их обвинить: нападение на управляющего, порча личной собственности, угон автомобиля! А вдруг Антон пострадал серьезно?.. Нет, хватит об этом думать! Так недолго и до полной паники, а ведь надо еще срочно решать, что делать с Юлей! Конечно, лучше всего было бы вызвать врача, но… Нет, чем меньше посторонних глаз и любопытных расспросов, тем лучше! Тем более, что у Юли, скорее всего, обычный нервный шок, потрясение, и ей бы сейчас не лежать с открытыми глазами, как живой укор совести, а расслабиться и заснуть — и завтра к утру все будет в порядке! Ну а способ расслабиться — он во все времена один… Уже не сомневаясь, Евгений плеснул в стакан коньяку, подумав немного, разбавил водой, всыпал ложки четыре сахару и растворил таблетку снотворного. Юля вяло и покорно все это сглотала и заснула, действительно, очень быстро… Даже остывший обед показался Евгению райским наслаждением. Он снова почувствовал себя в силах сопротивляться обстоятельствам, и в первый раз подумал о Горвиче без панического страха. Да конечно, графу не составит труда разыскать их в этой гостинице. Но если разобраться — нужен ли ему шум или скандал? Конечно нет! Пока гости были в замке в его власти, он еще мог на что-то рассчитывать, а теперь он будет бояться огласки, как боялся все эти годы… Значит, можно не опасаться полиции, ареста и прочих шумных неприятностей. Но неужели Горвич не попытается хоть что-то предпринять? Ведь он по-прежнему хочет выяснить истинную причину визита Юли и Евгения в свой замок — и, надо признать, имеет на это полное право! Так может, удовлетворить его любопытство? Рассказать, что можно — не все, конечно… Ведь Горвич ничего не знает даже о смерти Тонечки… Евгений замер: да как же ему сразу не пришло в голову! Ведь именно эта неизвестность и мешает графу успокоиться, перестать бояться неизвестно чего — и устроить наконец личную жизнь! Но тогда у них в руках сильный козырь, который надо только с умом использовать. Горвич обязательно будет их искать, и сегодня-завтра наверняка появится здесь… И пусть! Пусть появляется, пусть задает свои вопросы. На них можно отвечать, что угодно — главное, чтобы граф понял, как важно для него получить свидетельство о смерти своей первой жены! Так, чтобы остальное по сравнению с этим потеряло всякую значимость! Вот только что можно потребовать в обмен на эту информацию? Тоже начать расспросы? Рискованно: общение с Горвичем, да еще на такую болезненную для него тему, лучше вообще свести к минимуму! …Решение пришло не сразу, но явилось озарением — Евгений даже удивился, как он до сих пор не подумал об этом… Дневник! Он был почти уверен, что таковой существует: привычка вести дневник приобретается не вдруг, а Тонечка вела его практически постоянно. Но искалеченный Виллерсом дневник начинался незадолго до «Лотоса», а где то, что было раньше? Конечно, Тонечка могла уничтожить записи, но Евгений был почти уверен, что она этого не сделала — а вот оставить дома, намереваясь поначалу туда вернуться, могла вполне! И все странные приключения, произошедшие с ней, должны быть там описаны… Ну, что же… Решение принято, теперь остается только ждать — и надеяться на удачу! …Ночью Евгений несколько раз подходил к Юле. Она спокойно спала, и он понадеялся, что утром все будет нормально. И действительно, утром Юля была обычной, даже веселой, ничуть не похожей на вчерашнюю. Она посмеялась над своим испугом, высказала все, что думала по поводу католиков вообще и Антона в частности, а почувствовав виноватую эманацию Евгения, успокоила его, заверив, что ничуть не обижается на вынужденную грубость. Потом он начал было рассказывать про последнюю встречу с Тонечкой, но не успел: в дверь номера постучали… В принципе, это мог быть кто-то из служащих гостиницы, но Евгений почему-то не сомневался, что это Горвич. Ну, что же… Начинается последняя партия! — Входите, господин граф! — Евгений распахнул дверь. — Я искренне рад вас видеть… Горвич вошел в номер, оглянулся, поклонился Юле. Воспитание и опыт поколений помогали ему выглядеть непринужденно, но эманация его была просто калейдоскопом из разных оттенков растерянности. — Приношу вам свои извинения, — сказал Горвич. — Я очень сожалею об этом инциденте, поверьте… — Не поверим, — прервала Юля, — потому что вы врете! Горвич опешил. Похоже, он не ожидал такого тона. — Не надо так на меня смотреть! — продолжала Юля. — Или вы будете утверждать, что Антон не рассказал вам того, что видел накануне ночью? И не поделился своими соображениями? И вы не знали, как он поступит?! Вот смотрите мне в глаза и говорите: нет, не знал, он не рассказывал — тогда поверю! Горвич посмотрел Юле в глаза… спокойно, даже печально. — Вы проницательны, милая Юля. Но согласитесь, что это вы проникли в мой дом обманом и с неизвестной мне целью, разве не так? Разве не так? он повернулся к Евгению. — Смотрите мне в глаза и говорите: нет, вы ошибаетесь… Или все же не ошибаюсь? — Не ошибаетесь, граф, не будем больше друг друга обманывать. Мы действительно должны были узнать кое-что о вашей жене… — Ночные бдения у портрета — странный способ что-то узнать! — Не будем говорить о способах: это личное дело каждого. Вы тоже выбрали несколько странный способ расставания с нами, разве не так? Вообще, я вас не понимаю: неужели вам не жаль было своего верного слугу. Кстати, как он себя чувствует? — Благодарю вас, удовлетворительно… — Да, твердые убеждения обычно хранятся в крепких головах! Впрочем, он может считать, что ему тоже повезло: ведь, удайся его план, его осудили бы за убийство! — Думаю, я смог бы ему помочь… Евгений пришел в бешенство: планировалось хладнокровное безнаказанное преступление! — А мою жену, — спросил он, медленно и таким голосом, что Горвич отодвинулся, — вы убили бы сами? Или попросили бы кого-то еще? Горвич, казалось, удивился: — Ее никто не тронул бы! Даже Антон… — Да-да, — перебил Евгений, — Антон претендует быть благородным, это точно. Но как, скажите пожалуйста, вы заставили бы ее молчать? Если бы меня убили на ее глазах? — Да никак, — Горвич пожал плечами. — Она не смогла бы ничего доказать. Для этого нужно больше знаний и выдержки, чем у нее есть. Странно: я думал, вы это поймете… Евгений окончательно потерял дар речи, а Юля неожиданно засмеялась: — Ну надо же, как полезно иногда производить впечатление глупой и слабой! Глядишь, и жива останешься… Черт бы вас взял, граф, вы это еще так спокойно говорите… — Интересно узнать, — снова вмешался Евгений, — были ли вы так же спокойны, когда поручали своему психу-управляющему убить меня?! А? — Нет, вы меня не поняли, господин Миллер. Я никому ничего не поручал. Когда я понял, что вы не те, за кого себя выдаете, что вы проникли в мой дом обманом… я оскорбился! — И когда же именно вы это поняли? — Позавчера. После первой вашей… гм… беседы с портретом. Антон, который видел вас, пришел ко мне ночью и все рассказал. Он был в жутком беспокойстве. Он суеверен, иногда даже слишком. Между прочим, он очень хорошо относился к То… к Антонине, но только до того… до одного происшествия, вам ни к чему это знать… После него он был убежден, что она уже не она, а нечисть в ее обличье. — Сам он нечисть в обличье! — не выдержала Юля. — Так вот, я просто позволил событиям развиваться… Не мешал… У меня не было никаких дел в эти два дня, признаюсь вам честно. Но оставшись, я вынужден был бы защитить вас, а мне не хотелось этого делать: я не люблю тех, кто меня обманывает… — Плохо же приходится тем, кого вы не любите… какой вы все-таки… — Евгений запнулся, подбирая выражение покрепче. — Давайте обойдемся без взаимных резкостей, прошу вас! — остановил его Горвич. — Тем более, что вы опять не правы: я знал, что Антон будет следить за вами, это так. Но я знал также, что пока вы не проявите свой грязный замысел еще раз, он будет только следить, не более. Убить он вас мог только на месте преступления… — "Убить", "грязный замысел", «преступление»… Черт бы вас подрал, граф. Если вы утверждаете, что не верите в сверхъестественное — в чем заключается мое преступление? Ради чего вы готовы были убить меня? Из-за мистического подозрения? Что предосудительного вы нашли в моих "беседах с портретом", как вы выразились? Что?! Согласен, это может выглядеть как блажь или ненормальность — но никак не повод для убийства! — Я же уже сказал вам: я был оскорблен вашим обманом… — Если вы были оскорблены, то могли бы сказать мне об этом прямо, привести как доказательство мое странное поведение и вышвырнуть нас обоих из дома. Это было бы естественно! Но не трусливо убегать, предоставляя суеверному слуге действовать согласно его разумению! Ведь вы разделяете его суеверия, хотя стыдитесь и боитесь в этом признаться! — Евгений повернулся к Юле: — Как ты там говоришь по этому поводу? — Больше всего боятся призраков именно те, кто в них якобы не верят! — Вот именно! Я перестал уважать вас, граф… Вы просто трус! Видно было, что слова задели Горвича. Он опустил глаза и сказал глухо: — Если бы вы видели то же, что и я… Неизвестно, как бы вы себя вели, и чего бы боялись! — Вы имеете в виду того очаровательного песика, с которым справилась ваша жена, пока вы стояли, как… дерево, не так ли? — Евгений увидел, как мгновенно и страшно побледнел Горвич, но заставил себя продолжать тем же тоном: — Это и есть "одно происшествие", после которого ваш Антон стал ее бояться? — Откуда вы знаете об этом?! — казалось, Горвич вот-вот упадет в обморок от волнения. — От вашей жены и знаю… — Каким образом? Она жива?! Евгений решился на вдохновенную импровизацию: это был последний шанс, и его следовало использовать! — Нет, граф, и я не устаю жалеть об этом. Она умерла совсем недавно по глупой случайности… Я знал ее и знал о ней то, что было известно немногим. — Ее прошлое? — Да. — Вы приехали сюда по ее поручению? — Ну-у… можно сказать и так. Она всегда хотела разобраться в подробностях тех трагических происшествий, которые разбили ее жизнь. В отличие от вас она не боялась думать об этом. И я помогал ей, чем мог… но, к сожалению, не смог ее спасти. И сюда я приехал в каком-то смысле следуя ее завещанию. — Вы адвокат? Частный детектив? Или… Кажется, у вас там есть какая-то контора, которая всерьез занимается мистикой? Так вы не оттуда, случайно? — Тепло! — Евгений торопливо прервал графа. — Не будем вдаваться в подробности. Какая вам разница, будь я хоть просто ее другом. — Хорошо, пусть так, но зачем вы приехали? Сейчас, когда она умерла: что вам нужно?! — Кое-какие подробности с места происшествия. Эти слова, казалось, ударили Горвича: он отшатнулся и глядя на Евгения в упор спросил: — Так вы что же, считаете, происшествие действительно было? И собака была не обыкновенной?! Черт бы вас всех побрал! Вначале Тонечка, потом Антон, теперь вы… Как могут взрослые люди верить в чудеса?! Евгений сказал необычайно мягко: — Я не верю в чудеса. И поэтому не верю, что человек, умеющий стрелять, может промазать с трех попыток в почти неподвижную мишень. И не верю, что вы способны испугаться обычной собаки настолько, чтобы потерять способность двигаться… Горвич схватился за голову: — Вы говорите, как она! Теми же словами! Но неужели… Я убеждал ее, что ей показалось, что такого просто не может быть… — И тем самым доказывали, что она сумасшедшая, а вы трус и никудышный стрелок, — вмешалась Юля. — Ну, кто же поступает так с женщинами?! Неудивительно, что ей стало невмоготу жить с вами! Евгений сердито взглянул на Юлю: что за удовольствие пинать упавшего… особенно, если он только что начал рассказывать весьма интересные вещи! Но Горвич, казалось, не заметил нелюбезной реплики, он слышал только себя — и свои жуткие воспоминания. — Я уговаривал ее показаться врачу, — рассказывал он, — но она не соглашалась. Она замкнулась в себе, отдалилась от меня… А когда я предложил ей отправиться путешествовать, сказала, что хочет поехать одна. Как она выразилась, ей "хотелось посмотреть на то же самое, но с другой стороны". Я не возражал… "Потому что уже тогда боялись ее, граф, — мысленно продолжила Юля. Потому что знали в глубине души, что и она, и Антон были правы насчет странности пресловутой собаки. И потому что предать свою жену вам было легче, чем помочь ей!" — Для вас было неожиданностью, когда она не вернулась? — снова спросил Евгений. — Или нет? На этот вопрос Горвич уже не ответил. Он справился с приступом слабости, заставившем его приоткрыться перед малознакомыми людьми, и теперь смотрел на своих недавних гостей чуть ли не с ненавистью. Евгений заметил это и сменил тон, но разговор не прекратил. — Мне нужен ее дневник, граф, — довольно бесцеремонно сказал он. Она оставила его здесь, и я надеюсь получить этот документ… — Каким же это образом? — С вашей помощью. — Однако, вы наглец! — Горвич попытался перейти в атаку, но выпад прозвучал бессильно, и он сам это понял. — Ну, мы же договорились обойтись без взаимных оскорблений! спокойно ответил Евгений. — Мы можем быть полезными друг другу, вот и все. Я знаю, что вы хотите жениться второй раз, но законы вашей страны не позволяют вам этого раньше, чем через десять лет со дня пропажи вашей первой жены. Так? — Да, но что вам до этого за дело! — Очень просто: вы привозите мне бумаги Тонечки, а я взамен даю вам информацию, которая поможет вам получить свидетельство о ее смерти. Все действительно очень-очень просто… — Как мне узнать, что вы меня не обманываете? — Вы глупее, чем я думал, честное слово! В МИДе вам не смогли ничего сказать, потому что она потерялась раньше, чем умерла. Я скажу вам, когда, где и под каким именем… Дальше сами разберетесь! Короче: да или нет? Торговаться я не буду. Горвич задумался, но ненадолго. То, что говорил Евгений, было очень похоже на правду. К тому же Горвич в любом случае ничего не терял, а выиграть мог многое. Получить покой и семейное счастье — без ожидания, без лишнего шума, без необходимости позорить себя разводом… — Я согласен, — коротко кивнул Горвич, — но мне придется самому съездить за дневником… даже Антон не знает, где он. Вы подождете? — Разумеется. Завтра в это же время я жду вас здесь. Если вы не появляетесь, считаем, что наша сделка расторгнута, потому что вы струсили в очередной раз… Идите, граф, идите, вас ждут великие дела! — Знаете, — Горвич раздраженно обернулся в дверях, — мне, признаюсь, жаль, что Антон не пристрелил вас! Евгений изо всех сил стиснул зубы, чтобы сохранить каменное лицо и не дать прорваться издевательской улыбке. Он никогда не увлекался рыбной ловлей, но сейчас почти физически ощущал, какая огромная рыба бьется на его крючке — и не хотел, чтобы она сорвалась! Когда дверь за графом закрылась, Юля недоверчиво спросила: — Ты думаешь, в дневнике есть что-то о той собаке? — Я думаю, — серьезно отозвался Евгений, — что все произошедшее описано там с педантичной точностью, которой позавидует любой экспериментатор… и которая так раздражает твоих друзей из «Лотоса»! Юля вспомнила неудачный визит Евгения в «Лотос». Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем он перестанет злиться на ее друзей? Впрочем, он прав в своей обиде. Но жаль, что все так получилось, потому что они с Тонечкой действительно очень похожи. — Чем это? — улыбнулся Евгений: последнюю фразу Юля произнесла вслух. — Многим. Ты же сам знаешь, чем, не кокетничай… — устало ответила она, не желая продолжать объяснение. Евгений действительно уже начал замечать некоторое сходство — и это было лишним доказательством того, что у портрета он беседовал именно с Тонечкой, а не со своим воображением! Чувствовалось, что мыслят они с Тонечкой похоже и понимают друг друга легко. Но с другой стороны: кого легче всего понять, как не собственное воображение! Нет, без дневника от всего этого с ума можно сойти! Ну что ж, быть может, дневник прояснит многое… Хотя вообще-то — если судить по прошлому опыту! — скорее всего лишь запутает все еще больше… В том, что Горвич принесет дневник, Евгений не сомневался. Поэтому он еще накануне вечером выписал на отдельный листок сведения о Тонечке и положил его в нагрудный карман куртки — чтобы потом не отвлекаться на переписывание. Однако время шло, а Горвич все не появлялся… Евгений прикинул, сколько времени может занять дорога до замка и обратно, возможные поиски дневника, отдых… Получалось, Горвич вполне успевал обернуться до утра… Так где же он? Передумал? Струсил, засомневался? Не исключено, конечно, но это будет чертовски досадно! За два часа до отлета Евгений уже начал подумывать, не отправить ли Юлю этим рейсом, а самому все же подождать еще день. Кто знает, может быть, Горвича просто задержали какие-то непредвиденные обстоятельства? …Граф появился за сорок минут до отлета. Ничего не объясняя, отдал дневник, взял из рук Евгения приготовленный листок, прочитал написанное (вроде бы мельком, но на самом деле очень цепко!), потом аккуратно свернул листок, убрал в бумажник, пристроил бумажник в кармане — все это без единого слова! — наконец холодно кивнул на прощание и удалился. Евгений усмехнулся: оскорбленная невинность, надо же! Ничего, переживет, пусть в следующий раз лучше разбирается в людях… Однако лучше разбираться в людях следовало бы и ему самому: полученный дневник жестоко обманул надежды! Инцидент с собакой-призраком был действительно описан подробнейшим образом — все в точности так, как виделось им во сне! После этого следовало много сдержанно-горьких записей о последующем охлаждении между супругами, о несправедливой неприязни Антона, о собственном страхе Тонечки и о попытках Горвича убедить всех, что "ничего не было, все показалось"… но дальше записи обрывались! То есть буквально: несколько страниц были вырваны, а за ними шла последняя прощально-издевательская запись: Тонечка прямо обращалась к Горвичу… "Мне очень жаль, Матиуш, что наша любовь так заканчивается. Но, значит, мы оказались недостойными иной судьбы! Тот, кому я верила, оказался слишком робким даже для того, чтобы поддержать меня в трудную минуту… не так ли, бывший любимый? Знаешь, "бывший любимый" — это очень точное выражение: я помню, как ты был дорог мне, каким чудом ты был для меня, но уважать тебя уже не могу. Я надеюсь, что к моему возвращению ты подготовишь документы о разводе. Не возражаешь? Да, я знаю, что доставляю тебе этим массу неприятностей, но клянусь — я хотела бы доставить их тебе в тысячу раз больше! Это недостойное желание, но ты разбил мою жизнь и я имею право желать тебе зла. P.S. И еще надеюсь, бывший любимый, что ты сможешь когда-нибудь стать чуточку сильнее и умнее, и другая твоя жена окажется счастливее, чем я…" На этом записи заканчивались, только на следующей странице был рисунок: толстый черный кот, который, напыжившись, приплясывал на полураскрытом чемодане, стараясь, вероятно, уплотнить его содержимое, чтобы иметь возможность закрыть крышку… Евгений раздраженно захлопнул тетрадку: стоила ли она таких волнений?! Черт побери, неужели Горвич вырвал страницы, перед тем как отдать дневник? Надо было сразу внимательно пролистать его… Впрочем, тогда времени на споры и выяснения все равно не оставалось — и кто знает, не для этого ли Горвич появился в последний момент?! Хороший способ использовать чужую спешку, ничего не скажешь… Евгений сердито посмотрел на Юлю — как она могла не заметить обмана в эманации Горвича?! — Вот так и не заметила, — спокойно отозвалась Юля. — Более того, уверена, что он тебя не обманывал… — Это как? Он что, не знал о вырванных страницах? — недоверчиво поинтересовался Евгений. Юля вздохнула с подчеркнутой кротостью… — Знал, разумеется, — терпеливо объяснила она. — Но с чего ты взял, что это он их вырвал? С тем же успехом это могла сделать и сама Тонечка… Евгений мысленно обозвал себя идиотом: можно было сразу сообразить! Но он уже настолько смирился с тем, что Горвич его обманул, что даже не подумал о других вариантах… — Что было на вырванных страницах? — настойчиво спросила Юля. — Если смотреть по времени? Насколько я понимаю, там как раз должна быть эта история про погибшего в замке художника… — Да, — машинально кивнул Евгений. Слова "вырванные страницы" пробудили в нем очень неприятные воспоминания о самом начале поисков тонечкиного дневника — и о том, чем они закончились! Да, похоже, все, что связано с этой предсказательницей, просто-таки излучает опасности… И все же, почему запись уничтожена? Собственно говоря, сам факт уничтожения страниц уже был подтверждением их важности! И если предположить, что это сделала Тонечка — зачем она это сделала?! — Из соображений безопасности, я думаю, — тут же отозвалась на "выразительное молчание" Юля. — Своей безопасности… Представь себе, что было бы, прочитай этот дневник Антон! Евгений усмехнулся: — Он и так знал больше, чем тебе кажется. Не исключено, что даже больше, чем граф… — Однако же, — упрямо повторила Юля, — было и что-то такое, о чем знала только Тонечка! Понимаешь? Встреча с собакой оставлена — потому что о ней и так все знали! Но значит, это было не самым главным и не самым страшным… Евгений вздохнул: "не самым главным и не самым страшным!" Что же еще более страшное происходило с Тонечкой? И этот художник… Как на самом деле он погиб? Юля осторожно взяла дневник в руки — и он послушно открылся на странице, где был рисунок. Только теперь Евгений заметил, что картинка не нарисована непосредственно на странице, а приклеена — правда, очень аккуратно и незаметно. Интересно, зачем Тонечке понадобился этот образчик кошачьей породы? Просто понравился? Рисунок, надо признать, был сделан более чем профессионально! — Жень, а знаешь, кто может быть автором рисунка? — неожиданно сказала Юля. — Тот самый художник, что рисовал ее портрет! — Что?!! — Евгений повернулся в кресле, уставившись на Юлю. — Ты уверена? — Ну, не то, чтобы уверена, — замялась Юля. — Но вообще-то… Понимаешь, он так точно уловил ее характер, что мне кажется, он должен был хорошо ее знать… Евгений ощутил странное смешение чувств — радость от догадки, которую тут же заглушило растущее отчаяние: ну и что толку от этой очередной информации? Ведь художник погиб… Да, он было хорошим знакомым, возможно, даже приятелем Тонечки — но все равно его уже ни о чем не спросишь! — Можно попытаться отыскать его друзей, — заметила Юля. — Ты же знаешь его имя… — Геннадий Фельцман, — немедленно отозвался Евгений. — Но искать его друзей я не собираюсь! Евгений не объяснил свой отказ вслух, но старательно проэманировал все то, о чем промолчал, и Юля поняла его. — Ну, это ты сейчас так думаешь! — усмехнулась она. — А потом страхи забудутся, а любопытство останется… Евгений вспомнил все, что с ними произошло. Как Антон держал его под прицелом, как не выдержала испытание враждебностью сама Юля… вообще, как близки они были к гибели! Может ли такое "забыться"?! Но в одном Юля права: любопытство трудно удержать любыми страхами, тем более, это не просто любопытство — Тонечке требуется их помощь… Но как ей можно помочь? Они едва успели просто поверить в ее существование, ничего не поняли, ни в чем не разобрались… Господи, ну почему Тонечка была настолько скрытной?! Почему никому, даже лучшим друзьям, она не рассказывала о себе? Ответа на этот вопрос не было — как и на многие другие. Самолет неумолимо уносил Юлю и Евгения от неразгаданной тайны… Когда самолет приземлился наконец в столичном аэропорту, Евгений предложил сразу же, не выходя из зала, взять билеты до Сент-Меллона. Но Юля неожиданно воспротивилась. После пережитых страхов и опасностей ей хотелось ненадолго окунуться в столичную жизнь — отдохнуть, опомниться, прийти в себя… Большой город подходил для этого как нельзя лучше! Евгений не стал возражать. Он даже обрадовался неожиданной задержке можно повидать Вику, зайти в институт, встретиться с коллегами… а заодно и узнать осторожно, не болтают ли о его "свадебном путешествии" чего-нибудь лишнего? Интересно, предупреждение Веренкова "забыть о Тонечке" еще остается в силе? Впрочем, на этот раз Евгений не стал беспокоить Вику внезапным появлением — в конце концов, служебной гостиницы СБ на пару дней будет вполне достаточно. Тем более, он давно уже собирался показать ее Юле… …В разгаре рабочего дня гостиница была почти пуста. Поднимаясь на свой этаж, Евгений и Юля никого не встретили. В номере было темно из-за плотных шторы на окнах. Как только зажегся свет, Юля удивленно огляделась — и Евгений усмехнулся, наблюдая за произведенным впечатлением: и вправду, нечасто встретишь гостиницу, где в скромном однокомнатном номере помимо телефона и телевизора установлен мощный компьютер, включенный во внутреннюю сеть СБ! Юля обрадованно бросилась к компьютеру, включила, смущенно оглянулась на Евгения — соскучилась мол уже! Тот улыбнулся в ответ, подумав про себя, как быстро освоилась Юля со сложной техникой! Вроде бы совсем недавно делала первые шаги, осваивала интерфейсы — и вот уже встречает компьютер как старого знакомого… …Через полчаса, дождавшись, пока Юле надоест отвлекаться-развлекаться с любимыми играми, Евгений сам сел за компьютер. Ему хотелось «пробежаться» по общедоступным сетевым конференциям СБ, чтобы перед визитом в институт войти в круг основных событий и проблем, волнующих его коллег. Здесь его ждал большой сюрприз — основной «проблемой», занимавшей местных зубоскалов всю последнюю неделю, оказалось… его собственное "свадебное путешествие"! К счастью, обсуждение затрагивало совсем не то, чего он больше всего боялся — о Тонечке никто даже не догадывался. Но оказывается, и после истории с несостоявшимся погромом Евгений продолжал оставаться в институте популярной личностью: сплетни о его связи с эсперкой причудливо переплелись со слухами о вертолетной аварии и приглашении "иностранного графа", а поскольку подробности мало кто знал, то теперь присутствие в этой истории "какой-то девушки" было истолковано весьма своеобразно! Получалось, что "Миллер из лаборатории ауристики" не то соблазнил дочь графа Горвича, не то привез с собой саму графиню… Евгений отдал должное своим друзьям из лаборатории: они знали многое (хотя и не все!) о его приключениях — но не стали демонстрировать свою осведомленность. И прекрасно! Теперь великолепная в своей глупости болтовня полностью заслонит предысторию знакомства с графом — и значит, можно не бояться по-настоящему опасных вопросов… Впрочем, сейчас Евгению все равно не хотелось идти в институт — еще успеется завтра или послезавтра, времени полно! Сейчас же ему хотелось одного: отдохнуть. Прийти в себя, опомниться, пережить и отодвинуть немного в прошлое слишком уж яркие воспоминания… Подумав, он предложил Юле поехать в Южный парк. День выдался теплый и тихий — редкость поздней осенью. А скоро листья облетят, начнутся дожди… и потом будет мерзко-слякотная мешанина до самой весны. Нет, не любил Евгений зиму, несмотря даже на Рождество и Новый год! …В парке было малолюдно, но гуляющие все же попадались — и не сговариваясь, Евгений и Юля отправились в самый дальний заброшенный уголок, за вереницу небольших прудов. Под ногами шуршали неубранные листья — но ни этот шорох, ни голоса редких птиц не нарушали тишины, не мешали. Разговаривать не хотелось, и помимо воли Евгений снова вспомнил о тонечкином дневнике. Не хотелось ему об этом думать… но что поделаешь! Слишком тяжело было примириться с потерей, позабыть об утраченных страницах. Что скрывала Тонечка на этот раз? Евгений снова и снова возвращался мыслями к оставшимся записям, к краешкам вырванных листов, к рисунку шкодливого кота… Он помнил, что край обрыва был очень ровный — и при этом страницы были именно вырваны, а не вырезаны. Но это можно сделать только очень медленно, аккуратно — в спокойном состоянии духа… Значит, решение не было спонтанным! И эта картинка… Случайна ли она? Рисунок явно самого Фельцмана, не копия! И приклеен так аккуратно, что даже не сразу заметишь… И точно на следующую после обрыва страницу! Что же хотела сказать Тонечка, вклеивая в дневник этого милого зверя? Она ведь никогда не питала страсти к излишней эстетике — судя по рассказам Юли, а теперь и по его собственным впечатлениям… Значит, рисунок несет какой-то скрытый смысл. Кот на чемодане — к чему бы это? Память Евгения судорожно напряглась, пытаясь проявить давние полузнакомые ассоциации. Где-то ведь он уже встречал этого кота с чемоданом! Юля, похоже, почувствовала, о чем размышляет Евгений. Дернулась было что-то сказать — но передумала, промолчала, словно бы мысленно отдалившись от него. Евгений на секунду забеспокоился, не обиделась ли она — но тут же снова утонул в судорожном переборе полузабытых ассоциаций… Образ всплыл из памяти, когда он уже почти отчаялся. "У меня скорее лапы отсохнут, чем я прикоснусь к чужому, — напыжившись, воскликнул кот, танцуя на чемодане, чтобы умять в него все экземпляры злополучного романа…" Рукописи не горят… ну конечно! Вот на что намекала эта иллюстрация! Вырванные страницы сохранены, осталось только найти — да что там найти, достать их! Ведь у дневника — Евгений очень отчетливо это помнил — была толстая обложка: кожаная на картонной основе. Если где-то устраивать тайник, то именно в ней! Боясь поверить себе, Евгений повернулся к Юле. Но она уже сама поняла, что к чему. — Пойдем скорее, — очень серьезно проговорила она, потянув Евгения за руку в направлении ближайшего выхода из парка. — Только смотри, ты же можешь и ошибаться… …Он не ошибался. Даже странно было, что тайник до сих пор никто не обнаружил! Вероятно, сыграла роль его парадоксальность: зачем прятать страницы из дневника в самом дневнике? Однако же Тонечка поступила именно так… Картон обложки был расслоен на три части, и в отверстие, аккуратно вырезанное в средней части, был вложен герметично заваренный пакет из толстого пластика. В нем и нашлись четыре вырванных листа… Евгений обратил внимание, что пластик был несгораемый — так что страницы сохранились бы даже при попытке сжечь тетрадь. Более того, именно в этот момент тайник переставал быть таковым: тот, кто сожжет дневник, будет просто вынужден прочитать спрятанные записи… Второй раз Тонечка передавала им привет из прошлого! Но что же она хотела сообщить на этот раз? Что сберегала с таким старанием? Преодолевая полуосознанное внутреннее сопротивление — страх? смущение? дурные предчувствия? — Евгений и Юля склонились над спасенными страницами. "11 августа Матиуш пригласил к нам в гости Гену Фельцмана. Официальная версия внести какие-то изменения в мой портрет. Матиуш говорит, что я сильно изменилась за последний год, и поэтому… Вначале я посмеялась, сказала, что портрет Дориана Грея все равно не получится, а вот испортить хорошую вещь можно. Но он настаивал, и сообразила, что он просто пытается сделать мне приятное: помнит, вероятно, что мы с Геной очень хорошо общались, пока он работал над портретом. Ну, что же — я рада. Последнее время Матиуш просто утопил меня в подарках и знаках внимания… Боюсь показаться неблагодарной, но лучше бы он мне ничего не дарил, а ПОВЕРИЛ. Я-то ведь не сомневаюсь, что мы с ним видели нечто действительно невероятное. Ну, и зачем делать вид, что ничего особенного не произошло? Чудес не бывает? Конечно! Но промазать с трех выстрелов по почти неподвижной мишени — это тоже чудо… в некотором роде! Гена приедет завтра. Когда же Матиуш успел пригласить его? Похоже, что когда последний раз уезжал — неделю назад. Немного невежливо, что он не предупредил меня заранее, но бог с ним. В конце концов, мы оба все эти месяцы явно не в себе…" "12 августа. Гена приехал сегодня около шести вечера. Странно, но я радовалась ему, как близкому человеку… Мы поговорили о всяких мелочах, сеансах позирования и прочей ерунде. И — неожиданность! — оказалось, он познакомился с Сашкой. С моей подачи, как он выразился. И не пожалел об этом — да, Сашка очень интересный человек во всех отношениях. Я хотела узнать, как он там, чем занимается, как себя чувствует? Но почему-то не смогла заговорить об этом непринужденно. Странно: мне казалось, что здесь все уже давно ясно. И тем не менее я чувствовала себя почти предательницей. Мало того — Гена передал мне его новую вещь. Пьеса, называется "Тень вампира". Странно все, начиная с названия. Не для «Уголка» же он ее написал, в самом-то деле! Для души… Но с каких это пор Сашка для души сочиняет мистические пьесы?! А если серьезно, я обижена на него. Передавать посылки с оказией это как-то странно смотрится в двадцатом веке! Что же, они там считают — я заживо похоронена в этом замке? Без связи с внешним миром? Мог бы позвонить, я бы приехала. Да, но… Сколько раз за последний год я ездила куда-то по собственному желанию? А? Вот то-то же! А ведь мне вроде бы никто не запрещает… Нет, я поневоле начинаю задумываться о каких-то странных вещах. Наверное, стоит чему-то нарушить привычный ход вещей, как все строение проверяется на крепость. Вечером, не знаю зачем, начала поддразнивать Матиуша — не боится ли он оставлять меня подолгу наедине с молодым человеком. Он ответил, что не сомневается в моей порядочности. Господи, хоть бы кто-то засомневался в ней!!!" "14 августа Не могу прийти в себя. Это что-то странное. Или страшное. Эта пьеса… Я не могу сказать, что она талантлива. (Я не представляю себе, как ее можно поставить — даже если допустить на минутку, что кто-то захочет ее ставить! — ведь танцы должны как-то играть на сюжет или хотя бы не создавать диссонанса.) Но прочитать ее сейчас… Я понимаю, что Сашка не мог знать о произошедшем со мной. Это какие-то его "творческие вывихи". Но такое неожиданное соответствие… Было или не было? Укус вампира или несчастный случай? Обычная собака или нечто страшное, в образе собаки? При том, что героиня ничуть на меня не похожа. Но тем не менее, я ее очень ясно себе представляю. Очаровательная, между прочим, девочка. Готовая на все… ради славы? Черта лысого! Ради той себя, которой нет, понятно? Которой нет, но которая должна быть… Но почему в поисках себя вдруг понадобилась нечистая сила?! Странно это как-то. Надо бы поговорить с Сашкой… да, но непонятно, захочет ли он со мной разговаривать? Грустно. И поделиться, как обычно, не с кем." "15 августа Сегодня Гена начал работать. Делал какие-то наброски, заставлял меня читать вслух стихи — "для выражения глаз". Мне надоело за два часа до того, как я об этом сказала. Показала свою "мистическую коллекцию". Больше всего, казалось, Гена был удивлен, что собрала я это все меньше чем за три месяца. По-моему, он с трудом удержался от реплики — что-то вроде "хорошо быть коллекционером, когда больше делать нечего". Может быть, рассказать ему о собаке? Неловко… а почему, собственно? В конце концов, мне в этой истории стыдиться нечего." "17 августа. Называется, рассказала! Черт бы побрал все на свете… Не ожидала, не ожидала, не ожидала… Ну, и дура, что еще сказать! Меня всегда удивляло, как мои преподаватели психологии меня терпели? Наверное, вздохнули с облегчением, когда я ушла с факультета. Впрочем, теорию-то я знала хорошо. Да, но можно ли при этом в жизни быть такой бездарностью? Можно ли настолько не разбираться в людях?! Короче, по порядку. Я рассказала Гене о «квазисобаке». Ну, хорошо… В ответ я услышала банальнейшие утешения, уговоры и прочее — то самое, чем Матиуш меня уже четвертый месяц пичкает. Я удивилась — настолько это было непохоже на обычные разговоры Гены. И вдруг до меня дошло… То есть я даже не догадалась, я почувствовала, буквально увидела… Матиуш нанял его, заплатил ему за эти успокоения! Своего рода психотерапия… Решил, что человеку "своего круга" я поверю. Никаких поправок в портрет вносить не требовалось, да и что это на самом деле за бред — править готовую работу? Я думала, я умру на месте. От стыда, от досады… Но так и не решилась спросить Гену прямо. Да и зачем? Его можно понять, В общем-то, он выбрал отнюдь не худший способ заработать. Но мне захотелось проверить — верна ли моя догадка. Спросить прямо я не могла, и придумала… Ну, не очень-то милосердный способ я придумала. Я предложила ему ДОКАЗАТЬ мне, что собаки не было. Он удивился — как это можно сделать? Словами? Нет, сказала я, не словами. Повторим ситуацию. Дождемся полнолуния, запремся в спальне на первом этаже и позовем этого милого песика. Придет? Не придет? Если нет, сказала я, будем считать, что ты выиграл. Ничего не было, я ненормальная. Буду лечиться, пить соки, заниматься гимнастикой и сожгу к чертовой матери свою коллекцию мистической литературы. Ну, а если придет… Вот этот вопрос повис в воздухе. Гена не мог позволить себе задать его, но я почувствовала — он опасается. Вот вам и лишнее доказательство, пожалуйста… Однако я почувствовала уважение к навязанному мне «психотерапевту». Раз взявшись, он шел до конца, а это всегда привлекает. Ну, что же… Поиграем в привидения, и я признаю себя побежденной. Ура-ура здравому смыслу! А жаль, честно говоря, что я не знаю, как вызвать этого пса… "23 августа. Сегодня похоронили Гену. Матиуш и я ездили на похороны, я видела многих знакомых — но подойти побоялась. Потому что никто не знал, как на самом деле умер Геннадий Фельцман, двадцати восьми лет. Боже мой! Двадцать восемь лет… И я — я! — виновна в этой смерти. На самом деле, я не думала, что все так получится. Эксперимент должен был закончиться стыдом или смехом, но не трагедией. Если только… Если только я не научилась кое-чему, что человеку уметь не следует. Буду полностью честной: я хотела позвать собаку. Я даже не боялась любопытство пересилило страх. Несколько дней подряд я думала, читала, сопоставляла — все с одной целью: вызвать НЕЧТО по собственной воле. Все мои творческие способности, сколько их ни есть, были направлены на это… Мы дождались полнолуния. Гена сказал, что ему нужны зарисовки при лунном свете — вот и законный повод уединиться среди ночи. Вначале он и вправду рисовал, потом… Потом он стал изображать Матиуша. Весьма пародийно, кстати сказать, но и очень выразительно. Естественно, за игрой в графа последовали приставания к графине. Я не знаю, зачем он это делал от страха, по глупости, еще зачем-то… Я возмутилась. Хотела позвать кого-то — Матиуша, горничную, хоть Антона — но вряд ли кто-нибудь из них услышал бы меня. И тогда я, крикнув: "смотри, собака!", швырнула в окно тяжелой пепельницей. До сих пор уверена, что хотела только отвлечь и напугать… Еще не затих звук падающих осколков, как в комнате снова ПОЯВИЛАСЬ СОБАКА. На этот раз она не угрожала мне, и я чувствовала это. Но тот, кому она угрожала… Я никогда не видела на лице человека такого страха. Гена даже не пытался убегать — стоял и, замерев, ждал смерти… Самое ужасное — я не пыталась помочь ему, хоть и знала почти наверняка, что собака меня послушается. Я получала удовольствие от ощущения своей силы. От того, что меня кто-то защищает… Это наваждение длилось всего несколько секунд — но его хватило, чтобы жизнь покинула Геннадия. Как ни странно, я очень отчетливо помню, что было дальше. Когда собака, не дожидаясь моей команды, исчезла, я кинулась звать на помощь. Сбежались слуги, вызвали «скорую»… Матиуш силой увел меня из комнаты. Он ни о чем не спрашивал. Но когда приехал врач, мне пришлось вернуться туда… и я сразу же заметила, что никаких следов укусов нет. Врач сказал, что смерть наступила от сердечного спазма. Бывает? Да, только не в таком возрасте! Меня спрашивали, зачем я разбила окно. Я сказала, что в панике не сообразила открыть, а думала, что нужен свежий воздух. При этих словах я почувствовала — или мне показалось? — чей-то благодарный взгляд… Матиуша? Или собаки? Странно, но я в равной мере могу допустить и то, и другое…" "2 сентября. Хватит раздумывать. И хватит киснуть. Я знаю точно, что приоткрыла дверь в потусторонний мир. Знаю, что помощи мне ждать неоткуда. Может быть, над родом Горвичей тяготеет проклятие? Одно уж точно тяготеет слабые характеры по мужской линии!.. Но что делать мне? Дожидаться, пока Антон, который гораздо лучше своего хозяина понял, что случилось, убьет меня? Ну, нет!.. Странно, но я не испытываю к нему зла. Вообще, такие люди, как он, становились при определенных условиях вождями или мучениками. Но тем более он опасен! Итак, какой же выход? Вынудить Матиуша на развод, это во-первых. Попытаться разобраться в ситуации, это во-вторых. Черт, даже некому пожелать мне "счастливого пути"… имея ввиду тот же путь, что и я!" P.S. Что, пытался расправиться с воспоминаниями, дорогой? Ну, так получи еще одну порцию их… и пострашней, чем прежде! Даю тебе совет, о котором ты не просил: научись смотреть правде в глаза. Жить станет интереснее!" Как ни странно, первым молчание нарушил Евгений. — Так вот чей дар она переняла после смерти, — задумчиво протянул он. — Рехнуться можно! Собака, как известно, друг человека… Скажи мне, кто твой друг… Юля, еще не вполне пришедшая в себя после прочитанного, уставилась на него абсолютно непонимающим взглядом. — Ты… Ты хочешь сказать, — она запнулась, словно боясь звучания слов, — что теперь у Тонечки и этой… этого страшилища — одна и та же природа?! — Думаю, да, — серьезно кивнул Евгений. — Астральный убийца, точно как в легендах! Убивает при помощи сна. И сама Тонечка была убита так же… — Что?! — вскинулась Юля. — Та самая… непонятная смерть, да? Ты хочешь сказать, что Тонечку убила собака-призрак? Но как? Тонечка же справилась с ней! — Да, — подтвердил Евгений. — Справилась. Один раз. Но когда она захотела умереть… Вот тут-то полуприрученный сон и подстерег ее! Ты помнишь, каким странным было ее предсмертное письмо? — Евгений внимательно посмотрел на Юлю, и его тон стал извиняющимся, но тем не менее он настойчиво продолжал: — Помнишь? Если она ждала тебя, то никак не могла отравиться раньше следующего утра — если бросила письмо в ящик вечером. А ты пришла ночью, и она уже… — Ты же решил тогда, — перебила Юля, — что она была не в себе. — Ну, да, — как-то полуутвердительно-полунасмешливо сказал Евгений, это первое, что приходило в голову. Но на самом деле… Она захотела уйти — и ей помогли это сделать! Тогда, в том состоянии, она не смогла сопротивляться. — Если… — начала Юля, но замолчала. Выпила ли Тонечка яд под влиянием сна? Или просто уснула и не проснулась? Какое это имеет теперь значение! Но если бы Юля пришла хотя бы на несколько часов раньше… — Не надо, Юленька, — тихо сказал Евгений, поняв, что мучает ее. — Ты ни в чем не виновата. Если бы такое можно было предвидеть… — То она была бы жива, — грустно закончила Юля. — Нет, я не виню себя, но… На самом деле, Юле все же было за что чувствовать себя виноватой: ей следовало бы чуть раньше перестать смотреть на Тонечку снизу вверх, перестать деликатничать, хоть раз поговорить со своей подругой о ее проблемах!.. Ближе к вечеру Евгений все-таки решил зайти в институт. Для «неофициального» визита время было самое подходящее: начальство уже разошлось, дела сделаны или отложены, и можно не спеша поболтать с приятелями о том, о сем… и кто знает, сколько хороших идей рождалось во время таких вот разговоров! Юля не возражала остаться вечером одна, но Евгений видел, что она все-таки тревожится — без конкретной причины, просто от измотанных нервов. Он посоветовал ей выпить транквилизатор и даже оставил таблетку на столике. — Не дожидайся меня! — сказал он уходя. — Прими лекарство и ложись… И не волнуйся, если я буду задерживаться: болтовня с коллегами никогда быстро не заканчивается! …В лаборатории ауристики было тихо, однако ни Олег, ни Ниночка еще не ушли — а только их, честно говоря, Евгений и хотел бы сейчас видеть. Друзья тоже обрадовались его появлению. Олег сдвинул бумаги на край стола, Нина побежала делать кофе. Евгений в который уже раз задал себе "вечный вопрос": есть ли что-то между ней и Олегом, кроме дружеской близости? Раньше по этому поводу в институте ходило множество разговоров, но через какое-то время лишенные «подпитки» слухи утихли, а парочка между тем продолжала прежние непонятные отношения! Начался традиционный "вечерний треп". На какой-то миг Евгений испугался — сможет ли он теперь, после того, что с ним произошло, воспринять всерьез проблемы своих коллег? Ведь таинственная встреча с Тонечкой перевернула всю его жизнь, перепутав реальность с мистикой в угрожающе правдоподобной пропорции! Но друзья ожидали рассказа о путешествии в Шатогорию — и Евгений «выдал» заранее подготовленную версию, в которой граф выглядел как странноватый, но в общем неплохой и искренний человек, а поездка была всего лишь свадебным путешествием. Обстановка в лаборатории была такой родной, уютной и безопасной, что через пять минут Евгений и сам почти поверил в свой рассказ. Замок остался где-то далеко за горами, и все происходившее там казалось сном… "Может быть, потом, попозже, — думал Евгений, — когда я привыкну к тому, что узнал, можно будет поделиться этим с кем-нибудь…" Но не сейчас! Пока же он спросил, как идут дела над "излучателем аур" последней разработкой лаборатории. Собственно, моделирование физической ауры существовало давно, и даже с успехом использовалось в некоторых областях медицины (накладывание «здоровой» ауры на «больную» давало иногда потрясающие результаты). С психикой было сложнее — здесь понятия «здоровья» неопределенны и очень индивидуальны! — и Евгению интересно было, есть ли хоть какие-то результаты? К тому же их с Юлей совместное исследование имело прямое отношение к этому: правила построения «предельных» аур могли подсказать способ расчета излучающих контуров… Олег принялся с увлечением рассказывать. Евгений вначале слушал рассеянно, но потом увлекся, даже записал кое-что для себя. "Интересно было бы, — подумал он неожиданно, — разложить по контурам картинку из перстня. Кто знает, не помогло бы это добраться до астрала Тонечки?.." Впрочем, всерьез подумать об этом он не успел: подошла Ниночка, и с мягкой непреклонностью прервав разговор, сказала, что кофе готов. Потом поздравила Евгения с женитьбой, спросила, как прошел медовый месяц, а когда они сели за стол, пересказала кое-какие институтские сплетни — в ее исполнении даже уже известные Евгению глупости звучали смешно и мило. Вопросов, естественно, было много. Олег спрашивал в основном о замке, о семье Горвич, об истории. Ниночку больше интересовала Юля и ее отношения с Евгением. Она не переходила грань недозволенного любопытства, но все же Евгений уловил в ее внимании какую-то необычную ласковую осторожность. Он удивился было… но тут же понял, в чем дело — и едва не подскочил на стуле! Оказывается, она все еще опасается за него! И все только потому, что Юля эсперка? Евгений досадливо мотнул головой. Сколько же времени его еще будут преследовать эти мрачные легенды о "неравных браках"! Ему вдруг очень захотелось рассказать друзьям о Лизе и Юргене — но это было невозможно, и он только очень серьезно ответил: — Не беспокойся за меня, Ниночка! Надеюсь, я стану счастливым исключением… Она смутилась прямоты Евгения, и Олег, заметив это, снова перевел разговор на "излучатель аур". Впрочем, не только из деликатности проблемы, возникшие при разработке, действительно волновали его. Никто не мог точно сформулировать, как именно следует настраивать излучающие контуры и расшифровывать их излучения. Конечно, самые общие параметры известны еще из классической психологии — но ведь тут самое интересное в индивидуальном подходе! Что является нормой для данного конкретного человека? Как и на что повлияет излучение? Пока что опыты с добровольцами по "созданию настроения" терпели неудачу: эмоции удавалось регулировать лишь очень грубо. — Похоже, что у реальной человеческой ауры есть какой-то механизм защиты от внешних проникновений, — заметил Олег. — Причем этот механизм носит явно не волновой характер. — По-моему, — предположил Евгений, — это та же классическая проблема восприятия, только с несколько другой точки зрения. Вам не казалось? — Казалось, — кивнул Олег, — но дело в том, что имеющиеся разработки пока мало подходят нам: нет опорных точек. — То есть? — Ну, непонятно, что брать за основу: ведь один и тот же человек может «транслировать» разные ауральные изображения. Это зависит от многих факторов, а эти факторы, в свою очередь, влияют на восприятие, а оно, замыкая круг, формирует ауральную картинку. Технический аналог положительная обратная связь, приводящая к устойчивому резонансу… Евгений задумался. Олег очень выразительно сформулировал проблему. Как найти резонанс, если параметры неизвестны? Да, но ведь он уже делал нечто подобное… То есть реально делал не он. Гармоничные картинки выбирала Юля — он же всего лишь нашел математическое описание этого процесса. А Юля руководствовалась своим интуитивным восприятием, эстетическим чувством… Да, но почему бы снова не подойти к проблеме с этой стороны?! — Вот что мне пришло в голову, — сказал Евгений. — А что если перевести ваши излучения в "цвета и формы"? Ну, грубо говоря: несущая частота — цвет, модулирующая — форма… и так далее! Можно попробовать разные способы кодировки. Но главное, что тогда мы получим обычные ауральные рисунки — и их уже можно будет оценивать с эстетической точки зрения. Ведь редактировать рисунок проще, чем наугад перебирать сочетания излучений! — Хм, — протянул Олег, — а ведь в этом что-то есть… По крайней мере, это можно сделать сразу, и сразу проверить результат… Знаешь, — он посмотрел на Евгения со смешанным выражениям зависти и восхищения, — это первая здравая мысль в лаборатории за последние две недели! — Ну, — Евгений смущенно опустил глаза. — Иногда свежий взгляд со стороны бывает полезен… — Ну да! — ехидно встряла Ниночка. — Он хочет сказать, что для успеха общего дела его надо удалить отсюда еще на пару месяцев — для большей свежести взгляда! Нет, серьезно, Жень, когда кончается твой отпуск? И чем ты собираешься заниматься после? Ей-богу, всякий раз так тяжело ждать твоего очередного «визита»… Евгений открыл было рот — и вдруг понял, что не может ответить на этот простой вопрос. Что делать дальше? Раньше такой проблемы не существовало… Но теперь, когда он волею судьбы узнал нечто невероятное разве сможет он легко вернуться к обычной повседневной работе?! Конечно нет — отныне его жизнь долго еще будет посвящена главной задаче: найти астрал Тонечки, разобраться с его природой… Он вспомнил слова Юли: "ты что, надеешься прожить две жизни? свою и ее? думаешь, у тебя хватит сил?" В чем-то она была права: это действительно невероятно трудно!.. Да, но разве о таком расскажешь кому-нибудь?! Пожалуй, впервые Евгений осознал, какой груз взвалил на себя, и как нелегко будет продолжать начатые поиски. И вправду надо как-то определяться с работой… И предстоит беседа с Яном — нелегкая, даже если он не знает об истинной причине заграничных экскурсий… Нина удивленно смотрела на него — она явно не ожидала, что ее вопрос вызовет такие затруднения. Евгений лихорадочно конструировал нейтральный ответ вроде "пока не знаю", "не решил еще", "это не только от меня зависит" — когда дверь неожиданно приоткрылась. С удивлением и легким беспокойством Евгений увидел входящего в лабораторию Гуминского. Вот досада! Он же специально пришел в институт вечером, чтобы избежать встреч с начальством! — Добрый вечер, господин Миллер! — произнес шеф. — Мне сказали, что вы здесь, и я решил зайти, поздравить вас. Надеюсь, вы вполне счастливы? И госпожа Миллер тоже?.. — Спасибо, у нас все хорошо! — вежливо ответил Евгений, начиная чувствовать неприятный холодок: если шеф искал его специально, значит, его самодеятельное расследование биографии Тонечки все же привлекло внимание руководства… — Вы не могли бы зайти ко мне, господин Миллер? — неожиданно сказал шеф. — Мне хотелось бы поговорить с вами… Как раз этого Евгению хотелось меньше всего! Нетрудно догадаться, о чем будет говорить Гуминский… Но разве можно не выполнить прямой приказ, даже если он выражен в форме просьбы! Евгений внутренне вздохнул, готовясь к неприятному разговору, скомкано попрощался с друзьями и вышел вслед за шефом. Спускаясь по лестнице, Гуминский ни разу не оглянулся — и Евгений в конце концов разозлился. Какого черта? Не на допрос же его ведут, в самом деле! По-прежнему идя друг за другом, они дошли до кабинета, и Гуминский долго возился, отпирая его. Потом жестом пригласил Евгения войти, указал на кресло. И начал неторопливо: — Вы знаете, господин Миллер, меня очень заинтересовала ваша поездка. Дело в том, что я интересуюсь историей знатных родов Шатогории, и если вы согласитесь удовлетворить мое простительное любопытство в отношении семьи Горвич… Евгений слегка расслабился. Ну, если дело только в этом, тогда обойдется… Главное, не сболтнуть лишнего!.. Медленно и обстоятельно он начал описывать графа Матиуша Горвича таким, каким воспринял его после первого «вертолетного» визита. Шеф внимательно слушал, не перебивая и не переспрашивая. Когда Евгений закончил, он откинулся назад и заговорил: — Что ж, ваше мнение о графе довольно любопытно, спасибо. Правда меня, когда я задавал вопрос, больше интересовал не граф, а графиня Горвич… как, впрочем, и вас, насколько я понимаю, — Гуминский холодно усмехнулся, глядя, на побледневшее лицо Евгения. — Так что продолжайте, я слушаю… "Один, два, три… — Евгений буквально слышал насмешливый отсчет невидимого рефери. — Так вот оно что… Четыре, пять… Ну ладно, потягаемся… Шесть, семь… Семь — еще не нокаут!" Он поднял голову и твердо посмотрел в глаза шефа и заговорил холодно-вежливым тоном: — Боюсь, что мне трудно будет удовлетворить ваше любопытство. Я действительно интересовался графиней, но граф был весьма неразговорчив, когда речь заходила о ней. Так что если вы уточните, что именно вы хотели бы услышать… — С легкостью, господин Миллер: я хотел бы услышать все! — в голосе шефа неожиданно зазвенела сталь. — Тем более, что в отношении Антонины Горвич вы и вправду оказались разговорчивее самого графа! — Гуминский достал из папки лист и протянул Евгению. Евгений, усилием воли заставив руку не дрожать, взял бумагу… и с изумлением увидел ксерокопию своей собственной записки — той самой, что взял у него в аэропорту граф в обмен на дневник! Антонина Завилейски, дата смерти, адрес… Но каким образом… Видимо, растерянный взгляд, брошенный им на Гуминского, достаточно выразительно отразил его внутреннее состояние, потому что тот уже несколько мягче добавил: — Ну а если вам трудно выбрать, с чего начать, поведайте для начала, зачем вообще вы написали сей… документ! — Зачем? Да просто из дружеской любезности, — Евгений надеялся, что его голос звучит естественно. Интересно, может шеф знает и о дневнике с тайником? И о призраке?.. — Вот как? Из любезности? — Гуминский приподнял бровь. — Ну да, — осторожно продолжал Евгений. — Ведь граф не мог жениться второй раз, пока Антонина числилась пропавшей без вести… — Ну что ж, мне все ясно, — мягко проговорил Гуминский и неожиданно взорвался — Кроме одного: почему в ответ на вашу любезность граф отплатил вам таким вот "подарком"?!! — с этими словами он достал еще один листок. Читайте! Насколько я знаю, языком вы владеете. Одного взгляда на документ хватило Евгению, чтобы все понять. Гербовая бумага, крупная цветная шапка — Министерство иностранных дел Шатогории! Он даже зажмурился от досады на себя. Черт побери, ну надо же было свалять такого дурака! Можно было понять, что граф, едва получив нужные сведения, тут же пошлет запрос о Тонечке… что этот запрос будет секретным, и что он через МИД и полицию почти наверняка попадет в СБ! Ведь именно СБ расследовала самоубийство… Да, хорош конспиратор, нечего сказать… Так старался скрыть истинную цель поездки — и сам отдал ключ для своего разоблачения! Теперь понятно, почему Гуминский нервничает… Хотя нет, нервничает он все равно чересчур… Или тут кроется еще что-то? Евгений пробежал глазами документ, ничего не понял, начал внимательно читать с начала. Да, недооценил он Горвича! МИД Шатогории обвинял СБ во вмешательстве во внутренние дела страны, в сокрытии оперативно-следственных данных о пропавших без вести гражданах Шатогории, в ведении агентурной деятельности на территории страны, во вторжении в личную жизнь высокопоставленных граждан Шатогории… доказательства прилагаются… требование возмещения морального ущерба в сумме… ого, губа не дура!.. в противном случае информация будет официально предана огласке… Чувства графа были явно далеки от благодарности! Похоже, он задействовал все связи и поддержку своей влиятельной семьи, чтобы расквитаться с обидчиком за поруганное достоинство аристократа… Но на что он рассчитывал?.. — Да это же все бред собачий! — Евгений решительно отложил бумагу. И по-моему, вам это известно куда лучше меня! — К сожалению, известно! И честное слово, я предпочел бы, чтобы это был не бред! Уж если бы мы решили послать вас куда-то с агентурным заданием, то по крайней мере предупредили бы, что при этом можно делать, а что нет! Это обошлось бы нам куда дешевле, чем ваш глупый дилетантизм! Гуминский сердито кивнул на документ. — Вы что, хотите сказать, что собираетесь платить? — Евгений не смог сдержать удивления. — А вы как думаете? — Гуминский вскочил и нетерпеливо прошелся по комнате. — Или вы полагаете, что я буду объяснять репортерам, что вы вторглись в чужие владения во время отпуска? По своей личной инициативе? — Но ведь это так легко доказать! — Евгений даже привстал. — Сидите! — Гуминский шагнул к нему. — Неужели вы думаете, что у любого пойманного шпиона будут не в порядке какие-нибудь документы? Или что он забудет оформить какое-нибудь разрешение? Нет, господин Миллер, судят не за бумаги, а за действия, и отвечать публично за ваши безобразия у меня нет никакого желания. Подозреваю, что у Яна тоже не будет… — А он что, еще не знает?.. — осторожно поинтересовался Евгений. — Узнает завтра. Пока что вы шестой или седьмой человек в стране включая президента и премьера — которые читали эту бумажку. Видите — на ней нет регистрации входа-выхода. Это секретная нота. И будут приняты все — я подчеркиваю, все! — меры к тому, чтобы она не стала официальной! Евгений подавленно молчал. Да, ситуация оказалась куда серьезнее, чем можно было ожидать! Уж по крайней мере на международный скандал он не рассчитывал… — Теперь видите, что вы натворили! — Гуминский больше не сдерживался. — А ведь Ян в свое время предупреждал вас, чтобы вы не занимались самодеятельностью в отношении этой эсперки! Или все-таки не предупреждал? Евгений проглотил комок. — Предупреждал, — выдавил он из себя. — Но это было так давно… И потом, разве Веренков знал о ее происхождении? По-моему, он имел в виду что-то другое… — Что бы он ни имел в виду, следовало прислушаться к его рекомендациям — как это делаю я, например! У Яна отличная интуиция и замечательное чутье на опасность, если он говорит «нет», не надо спрашивать, почему! Особенно, если вы дорожите его отношением к вам! Евгений густо покраснел. До него дошло наконец, что он и в самом деле крупно подвел Веренкова, пусть тот и не запретил поиски прямо, ограничившись общей рекомендацией. Рассчитывал на благоразумие своего ученика? Если так, то Евгений не оправдал ожиданий… — Я вижу, вы осознали наконец всю серьезность положения, — снова заговорил Гуминский. — Тогда надеюсь, вас не затруднит ответить на ряд вопросов. И прежде всего: каким образом вам стало известно, что Антонина Завилейски и графиня Горвич — одно лицо? Если, как вы сами уверяете, этого не знает даже Веренков! Евгений внутренне напрягся. Ну вот, теперь-то и начнется… Игра в вопросы-ответы! Не проболтаться бы о главном… — Ничего особенного мне не стало известно, — осторожно начал он. — Вы же знаете, что Антонина была подругой моей жены. Странно, что вас удивляет наш интерес к ее прошлому! — Евгений сделал паузу, лихорадочно соображая, что же говорить дальше: ведь про Юргена не следует упоминать ни в коем случае! — А то, что она графиня, мы узнали совершенно случайно: жена увидела фото со свадьбы в старой газете. В светской хронике… Я долго не мог поверить, — Евгений почувствовал, что "поймал несущую", и теперь врал раскованно и вдохновенно. — Но имя, страна… В общем, когда я окончательно убедился, что Антонина действительно была графиней Горвич… — Это когда же? После запроса в МИД? — перебил Гуминский, заставив Евгения в очередной раз вздрогнуть. — Кстати, не советую в ближайшее время видеться со своим приятелем: он как раз доедает валидол после беседы с министром… которую тоже вы ему устроили! Ну так продолжайте: после того, как вы окончательно убедились, вы сели в вертолет… Нет-нет, господин Миллер, если вы сейчас начнете уверять меня, что это была случайная авария, я вас просто выставлю за дверь! Или вы хотите, чтобы я направил опергруппу для осмотра машины? Я понимаю, что пограничники уже делали это, но ведь они не искали того, что буду искать я… — он замолчал и внимательно посмотрел Евгению в глаза. — Ага, так я и думал, следы «аварии» наверняка до сих пор лежат где-нибудь среди инструментов и прочего барахла! Так? Евгений устало откинулся в кресле и закрыл глаза. Окружающее вдруг стало каким-то далеким и безразличным. Пусть едут куда хотят, ищут что хотят, и вообще — как это все ему осточертело! Возможно, будь на месте шефа Ян, Евгений рассказал бы ему все сразу и без утайки — да и вряд ли тот стал бы так дергаться и нервничать из-за этой дурацкой ноты: наверняка что-нибудь придумал бы! Но говорить дальше с Гуминским было просто невыносимо… …Очевидно, его мысли отразились на лице, потому что Гуминский резко повернулся к столу: — Я вижу, у вас нет желания помочь мне в ликвидации последствий вашей самодеятельности. Что ж, тогда лучше будет сделать наш разговор более официальным, — он открыл ящик стола и достал микрофон. — До этого момента наша беседа не фиксировалась. Сейчас я включу запись и еще раз предложу вам последовательно, шаг за шагом описать ваше пребывание в замке графа Горвича — абсолютно все, что сможете вспомнить! Запись будет иметь силу протокола и поможет облегчить вашу дальнейшую участь. Или, в случае отказа, ухудшить ее — и это будет намного легче сделать, учитывая все обстоятельства! Евгений покосился на микрофон и испытал приступ упрямого отчаяния. Интересно, а если он сейчас возьмет и надиктует на пленку разговоры с Тонечкой? Точнее, с ее астралом… И опишет все подробности ее появления? Евгений ярко представил себе такой разговор и содрогнулся. Ну уж нет! Сразу из кабинета — в психушку! Впрочем, даже не это главное… Что будет с ней?.. Если шеф все же поверит… Ведь призраки исчезают при прямом взгляде — так имеет ли Евгений право привлекать к Тонечке столь пристальное внимание? — Я не намерен обсуждать частную поездку в официальном порядке, резко ответил он, глядя в лицо Гуминскому. — Если я нарушил закон, пусть с этим разбирается суд! А если вас не устраивает моя работа, есть дисциплинарные меры — которые должны быть подкреплены соответствующими мотивировками. Позволю вам напомнить, что я до сих пор еще в нахожусь отпуске! — Ну-ну, не горячитесь, господин Миллер. Одной только вашей записки графу будет достаточно, чтобы припаять вам статью о злоупотреблении служебным положением со всеми вытекающими последствиями… Несмотря на серьезность ситуации, Евгений не мог не улыбнуться: так смешно звучал уголовный жаргон в устах главы СБ! — Имя и адрес Антонины? — переспросил он. — Тоже мне служебная тайна! Да их любой желающий может по первому запросу получить в архиве управления полиции, причем совершенно бесплатно! — Может! — Гуминский вдруг перегнулся через стол и приблизил свое лицо к лицу Евгения. Зрачки его сузились, голос изменился так, что Евгению стало страшно. — Может, я не спорю! Но я не собираюсь больше играть с вами в логические игры и жонглировать словами! Напоминаю еще раз: судят не за слова, а за поступки… — Он снова откинулся назад, опустил глаза и принялся засовывать в стол так и не понадобившийся микрофон. — Я задам вам только один вопрос, — заговорил он уже спокойно, не глядя на Евгения, — и после этого отпущу вас догуливать свой отпуск. Только один — но постарайтесь ответить на него честно. Зачем вы отправились в замок? Что вы надеялись там отыскать? Заметьте, я даже не спрашиваю, удалось ли вам это отыскать! Итак? "Только осторожно!" — подумал про себя Евгений. Вопрос был опасный, он мог спровоцировать расслабление, а расслабляться с Гуминским было никак нельзя! Медленно, тщательно подбирая слова, он заговорил: — Я и жена хотели узнать побольше о прошлом Антонины. Особенно после того, как узнали о ее происхождении. Согласен, я нарушил рекомендацию, но надеюсь, что мое любопытство простительно. Тем более, что поездка оправдала ожидания, мы узнали многое о ее жизни в Шатогории — Евгений решил пожертвовать частью информации, чтобы спасти главное. — И мне очень жаль, что граф заметил наш интерес и среагировал столь неадекватно… — Да нет, подозреваю, он среагировал как раз вполне адекватно, Гуминский закрыл папку и поднялся. — Хотя я верю, что у вас хватило ума не выспрашивать у него подробности гибели художника Фельцмана, — Евгений вздрогнул, — или детали ее поспешного бегства из страны. Уверен также, что вы не рассказали ему о жизни, которую его жена вела в общине экстрасенсов, о двоих исследователях, погибших из-за ее дневника, наконец, о ее собственной странной смерти… Но я не сомневаюсь, что Матиуш Горвич достаточно хорошо знал свою жену, чтобы распознать интерес, проявляемый к ее личности. И сделать правильные выводы… Смотрите мне в глаза, Миллер, и попытайтесь мне возражать… Евгений молчал, не смея поднять глаз. Это была катастрофа. Гуминский беспощадно вытаскивал на свет то, что Евгений хотел бы скрыть подальше и поглубже, и не было никакой возможности прекратить это… — Как видите, я тоже умею делать правильные выводы. Потому ваш ответ о "сентиментальных чувствах жены" не засчитывается. Даю вам еще одну попытку. Идите, отдыхайте, и если вспомните, зачем ездили в замок, приходите ко мне. Или к Яну — он тоже с удовольствием вас выслушает… Гуминский подошел к двери, распахнул ее. Евгений поднялся и на ватных ногах побрел к выходу. Он почти не видел шефа, потому что смотрел прямо перед собой, боясь упасть. В голове звенело, и голос рефери продолжал беспощадный отсчет: "…семнадцать, восемнадцать, девятнадцать…" Евгений плохо помнил, как выбрался из здания института. Наверное, спустился по лестнице, возможно, даже встретил кого-то… но реальность отодвинулась перед кошмаром только что пережитого допроса. К ночи резко похолодало, и ледяной колючий ветер нес облака, готовые вот-вот просыпаться снегом. Евгений невольно поежился, хотя погода была вполне по сезону. Ну почему в природе все всегда вовремя и по порядку, а люди просто-таки не могут без неожиданностей?! До гостиницы было рукой подать — но можно ли появиться перед Юлей в таком состоянии? Особенно когда она сама едва начала приходить в себя после нервного шока… Евгений опустился на ступеньку широкой лестницы, прячась от ветра за каменными перилами. Он понимал, что выглядит странно, но у него не было больше сил, требовалась передышка. Все, что свалилось на него в эти дни могло вывести из строя и более сильного человека… Гуминский обрисовал условия предельно четко: без подробного рассказа о Тонечке на службе можно не появляться. После Рождества закончится отпуск… и что, что дальше?! Евгений не мог представить себе жизнь без своей работы. Когда-то, еще в студенческие времена возможность отчисления, даже чисто теоретическая, приводила его в ужас — что же говорить сейчас, когда столько узнано и пережито, когда вся жизнь связана с СБ! Можно ли отказаться от ставшего уже привычным менталитета, возможностей, помощи коллег?.. Да, но… Как тогда быть с неожиданным и почти невероятным открытием? Пожертвовать им, чтобы доказать свою лояльность? И остаться в СБ — но жить с ощущением того, что предал и себя, и доверившегося тебе человека? Да, человека, черт возьми — пусть и в необычном существовании! И если мы милосердны к калекам, то почему здесь должны становиться жестокими?! От последней мысли Евгения невольно передернуло. Додумался, христианин недоделанный, нечего сказать! Хорошо, что Тонечка его не слышит… впрочем, почему не слышит? Кто знает, насколько сильны ее способности? Перстень-то вовсю светится, только что не сквозь карман… Но все же астрал неуместен в реальном мире — и Евгений был убежден, что на Тонечку ни в коем случае нельзя пристально смотреть! По крайней мере, пока… Пока не существует устойчивого языка для общения с ней, пока совершенно непонятна ее природа… Ведь даже Юля не смогла поговорить со своей бывшей подругой! И поэтому все попытки помочь Тонечке должны быть предельно осторожными. Ведь если связь с ней снова оборвется… Сколько она ждала, пока хоть кто-нибудь ее услышит?! Евгений даже представить себе боялся, каково это: разум еще живет и осознает себя вполне по-человечески, но воля уже подчинена законам совсем другого существования… Астрал на грани миров, ошибка, малое смещение. И в этой трещине — жизнь уже ставшего тебе близким человека! Так что же, послать Гуминского к чертям собачьим и уйти из СБ? Все равно не будет покоя с этой историей, даже Ян не поможет… А в нынешней ситуации чем дальше от любопытных глаз, тем лучше. Работу, положим, найти не проблема, пусть хоть "вольным программистом". И тогда можно возиться с разгадками тайны как угодно и сколько угодно, безо всякого контроля… Стоп! А без контроля ли? Ведь если шеф думает, что найдено что-то интересное, если он в этом уверен, то что стоит установить за Евгением слежку? Конечно, слежки можно избежать — но можно и не избежать, и кто знает… Евгений прервал размышления, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Не иначе, его приняли за бродягу или за пьяного! Необходимость объясняться, вообще что-то говорить, вызвала у Евгения тягостное отвращение. Но этот человек, который так внимательно смотрит на него… — Сэм?! — Евгений? Пожалуй, единственный на всем белом свете, кого Евгений не возражал бы сейчас встретить! Евгений даже смог удивиться — откуда тот взялся? Он попытался подняться навстречу, но едва не упал от внезапного головокружения, и Сэм помог ему удержаться на ногах. — Евгений, с тобой все в порядке? Сэм пристально вглядывался ему в лицо. Непонятно, что ему удалось увидеть в полумраке, но в голосе послышалась тревога: — Евгений, что случилось?! Черт возьми… — Все в порядке, — ответил Евгений "на автопилоте", но вежливо улыбнуться уже не смог. Сэм бесцеремонно сгреб его в охапку и потащил к поребрику, где стоял автомобиль. Распахнув дверцу, он помог Евгению влезть. Тот вяло подумал, что если ехать предстоит дольше пятнадцати минут, то из машины его Сэму придется выносить… да, кстати! — Куда мы едем? — Ко мне домой, — не допускающим возражений тоном ответил Сэм. — А потом… не знаю. Ты бы на себя со стороны посмотрел! — И как я выгляжу? — с проблеском интереса спросил Евгений. В ответ Сэм молча повернул к нему зеркало. М-да! Пожалуй, это настоящее счастье, что он встретил сейчас Сэма… Дальше все поплыло. Евгений смутно помнил, что Сэм вытаскивал его из машины и говорил что-то, потом они шли, поднимались куда-то на лифте, а Сэм все время поддерживал Евгения и опять что-то говорил… Проснулся Евгений в час ночи, чувствуя себя почти нормально. Даже странно, что такая короткая передышка настолько помогла ему. Сэм не спал, сидел в кресле у торшера. Почувствовав взгляд Евгения, посмотрел на него поверх раскрытой книги. — Ты знал, что встретишь меня? — был первый вопрос Евгения. — С большой вероятностью. Собственно, я тебя искал. — Спасибо тебе! — Не за что, — усмехнулся Сэм. — Хочешь есть? Евгений хотел, даже очень. Но вначале надо было позвонить Юле. Если она не легла спать одна, будет беспокоиться из-за его отсутствия… К счастью, Юля еще не успела встревожиться. Голос ее был совершенно спокоен, и Евгений понял, что она послушалась его совета и приняла на ночь лекарство. Он мысленно поблагодарил себя за предусмотрительность: ведь если бы не это, Юля давно почувствовала бы его состояние! Но транквилизаторы не только снимают страх и напряжение, но и несколько ослабляют парапсихические способности… Евгений предупредил, что задержится еще на некоторое время, и пожелал спокойной ночи. Про Сэма он говорить не стал — не для телефонного разговора такое сообщение… …В кухне было тепло и уютно, цветной абажур приглушал свет, пахло какими-то незнакомыми пряностями, свежесмолотым кофе… и все произошедшее в институте вдруг показалось Евгению просто дурным сном! Может, и не было никакого допроса? И шеф ничего не знает о его запретных исследованиях? И не ставил ему жестоких ультиматумов, на которые нельзя найти ответ?.. Сэм возился у стола, раскладывая на противне нарезанные ломти мяса и посыпая их сверху зеленью. Не отрываясь от своего занятия, он предложил Евгению "устраиваться где удобнее и подождать немного — скоро все будет готово". Евгений присел сбоку от стола, огляделся. Да, похоже, Сэм нашел новое место в этой жизни! Выглядит если не счастливым, то довольным и успокоенным. И экстрасенсорные способности отнюдь не растерял — встретил же вот Евгения, узнав заранее о возможности этой встречи… А интересно, он один сейчас живет? Скорее всего, да: квартира совсем маленькая, однокомнатная. Впрочем, это все дело переменчивое… Евгений испытал неожиданную досаду — как будто Сэм вот этой своей тихой домашней радостью каким-то образом предавал Тонечку! Такая любовь, черт возьми, такие страсти — и через какой-нибудь год уже все забыто… А она тем временем пытается выбраться из неизвестной реальности хоть куда-нибудь — не к людям, так к смерти! — Что с тобой? — неожиданно спросил Сэм. — Почему ты на меня так смотришь? Евгений смущенно мотнул головой: ничего, мол, показалось! Да, что-то он далеко зашел в своих философствованиях, если упрекает человека всего лишь за то, что тот доволен жизнью! …Из духовки умопомрачительно вкусно запахло жареным мясом, и Сэм аккуратно расставив на столе посуду, извлек горячий противень. — Ешь! — почти скомандовал он. — И приходи в себя… Евгений послушно взялся за вилку. Даже странно было, что Сэм ни о чем не спрашивал. Неужели не любопытно? Или — Евгений слегка вздрогнул — он и так все знает? Предсказатель же… Да нет, глупости, никакое предсказание не работает так точно и на таких запредельных вероятностях! Через полчаса, когда Евгений снова стал способен воспринимать окружающее не только желудком, Сэм отодвинул тарелку, разлил кофе и решительно потребовал: — Ну вот, а теперь рассказывай! — М-м? — Что произошло? По твоему убитому виду можно предположить, что тебя как минимум уволили! Или с Юлей поругался? Впрочем, в это слабо верится… Евгений пристально взглянул на Сэма. Интересно, он просто с первой попытки догадался? Или все-таки кое-что знал заранее о сегодняшних событиях? Сэм понял его взгляд. И произнес отчетливо, медленно и подчеркнуто спокойно: — Я знаю — знал! — что у тебя служебные неприятности. Знал, что ты будешь сегодня вечером возле вашего института. Еще я очень давно понял, что с Юлей вы сойдетесь сразу и накрепко, и… она ведь ждет тебя сейчас, да? — Я позвонил ей, — коротко объяснил Евгений, — еще перед ужином. Сказал, что задержусь… Сэм мимолетно улыбнулся. — Хорошо, ты не зря ей понравился! Я так понимаю, вы путешествовали? Только что вернулись? — Евгений кивнул… и отшатнулся в испуге. Потому что Сэм вдруг стремительно наклонился к нему и заговорил невероятно изменившимся голосом, с болезненным отчаянием, невероятной надеждой и каким-то суеверным страхом: — Но черт возьми, где вы могли видеться с Тонечкой?! Или я схожу с ума? Или меня обманывали? Ведь она же умерла год назад!!! …Комнату освещал только близкий уличный фонарь, да мелькали то и дело на потолке отсветы фар проходящих машин. Большой город не засыпает даже ночью — и поэтому, наверное, городским жителям труднее верить в тайны. Но Сэм поверил Евгению сразу. С первых слов, с первых неуверенных предположений. Он не задавал вопросов, не перебивал, и только нетерпеливо дергался, когда объяснения становились слишком уж долгими и подробными… Евгений рассказал Сэму все, что случилось в замке Горвича. Все, вплоть до разговоров с астралом Тонечки и авантюрного бегства из замка. Он не думал о последствиях: какие, к черту, раздумья, если последствия все равно непредсказуемы?! Тем более, что прямо или косвенно Сэм мог помочь возобновить контакт с Тонечкой… Сэм слушал молча, и на лице у него появилось выражение какого-то пронзительного счастья, почти граничащее с болью. Да, он любил ее, и не было его вины в том, что это закончилось так трагически… — Как же это справедливо, что ей дана вторая попытка! — сказал он наконец. — Вторая попытка? — Евгений удивленно посмотрел на Сэма. — Это мне не приходило в голову. Я вообще не уверен, что это не было галлюцинацией. — Доверься-чувствам-отключи-компьютер! — воскликнул Сэм. — Ну, скажи, скажи положа руку на сердце: ты ведь веришь, что это была не галлюцинация?! — Положа… что? — не понял Евгений. Сэм невольно улыбнулся: — Это буквальный перевод. Имеется ввиду: скажи честно. — Говорю честно. Несомненно, некий информационный эквивалент, душа Тонечки, проще говоря, действительно существует. А вот с его носителем… надо разобраться. Это что-то непонятное! Сэм не ответил — и в его молчании Евгению почудилось что-то очень серьезное. Неужели он уже что-то понял? Или увидел в будущем? Ну, и есть ли для Тонечки хоть какая-нибудь надежда? Или лучше сразу махнуть рукой на безнадежные попытки и, пока не поздно, вернуться в институт? Впрочем, выскажи Сэм такой печальный прогноз — вряд ли Евгений поверил бы ему! Однако Сэм ничего не сказал. Он молча поднялся, включил торшер, принес из прихожей пачку газет. Небрежно растряс их по полу, отложил одну газету, другую… Евгений с нарастающей тревогой следил за его действиями. Что он ищет? Неужели Горвич все же выполнил угрозу и предал скандал огласке? Но это значит… о, господи! Да нет, не может быть, номера-то все старые! Двух-трехдневной давности! Но тогда в чем дело? — Сэм, ты чего? — почти жалобно спросил Евгений. Но тот уже стоял перед ним, показывая крупный заголовок: "Гибель Лантаса: трагическая случайность? Или…" — Что? Лантас убит? Когда? — Евгений даже приподнялся со стула. Конечно, в последние дни ему было не до газет, но прозевать такую новость… До Северина Лантаса, кандидата на пост Генерального прокурора, пытались добраться уже давно, но тот всегда был настороже — как и полагается закаленному борцу с коррупцией и организованной преступностью. Выходит, не уберегся… — С каких это пор ты стал интересоваться политикой? — не мог не удивиться Евгений, принимая газету. Сэм не ответил, и Евгений быстро, скорочтением, проглядел статью, схватывая основные моменты. Как, разве это не убийство? Банальный несчастный случай? Даже странно: настолько своевременным он был кое для кого! Неудивительно, что репортеры посходили с ума… Но какая ирония судьбы: столько времени успешно избегать пуль наемных убийц — и умереть от смещения шейных позвонков, скатившись с лестницы в собственном доме! С лестницы… Евгений вдруг замер, пораженный невероятной догадкой. Когда это случилось? Газета позавчерашняя, значит, три дня назад… Здесь должны быть фото, где же они? А, вот: продолжение репортажа… Евгений лихорадочно перевернул лист. Да, фотографии были, и не одна! Но он сразу впился взглядом в самую крупную: распростертое на ступенях тело, одна рука судорожно сжимает перекладину перил, вторая неловко откинута. А лицо… Искаженное страхом и болью, оно мало напоминало привычный образ несгибаемого политика — но именно таким оно и было в ту ночь, когда Лантас увидел, какая смерть угрожает ему! Неудивительно, что Евгений не узнал его тогда, хотя и видел прежде не раз в телевизионных выступлениях… Ошибки быть не могло — если бы остались хоть какие-то сомнения, остальные фотографии рассеяли бы их. Несколько видов рабочего кабинета, и главное — розовый с белыми колоннами особняк, так запавший в память… Евгений поднял голову… и наткнулся на взгляд Сэма. Странный это был взгляд: безумно усталый, словно бы все понимающий — и в то же время бессильно сопротивляющийся этому пониманию… Некоторое время они молча смотрели друг на друга, а потом Сэм сказал очень спокойным голосом: — Это я его убил. Точнее, до сих пор был уверен, что я. Управление случайностями… будь оно проклято! Если бы я только знал, что она хоть каким-то образом причастна к моей работе… …Минут через десять Евгений обнаружил, что сидит на полу на рассыпанных газетах. Торшер был погашен, а Сэм, отвернувшись, стоял у окна, за которым уже начинался рассвет. Обстановка комнаты снова выглядела незнакомой. Наверное, это был всего лишь эффект сменившегося освещения но Евгению показалось, что сказанные Сэмом страшные слова изменили все кругом до полной неузнаваемости! Евгений с трудом взял себя в руки, пытаясь хоть как-то осмыслить услышанное — и отказываясь верить! Выходит, Сэм все время был связан с Тонечкой? Сам того не подозревая, подчинял ее своей воле, заставлял убивать? Ничего себе… Сколько же человеческих жизней на счету этого смертоносного дуэта? А ведь список все растет, вот буквально только что Лантас… а кто будет следующим? Евгению стало страшно. Да, рано он радовался за Сэма! Мог бы и раньше забеспокоиться — ведь прекрасно знал, насколько тот не приспособлен к обычной размеренной жизни, особенно в одиночестве! Ужасная догадка об источнике неожиданного благосостояния превратилась в горькую уверенность. Ясно, кому нужна была смерть Лантаса — не Сэму же, в самом деле! Он так, исполнитель… Впрочем теперь ясно, что исполнителем можно назвать скорее Тонечку… …Однако насколько же сильны ее способности, раз она сохранила их даже в астральном существовании! Вот только это их подневольное проявление… Где-то сила, а где-то такая слабость и беспомощность! Евгений посмотрел на Сэма. Тот по-прежнему стоял у окна, опустив плечи, и словно бы даже стал меньше ростом. Страх сразу прошел, осталась только жалость и какая-то непонятная злость: ну можно ли без конца наступать на одни и те же грабли?! Он попытался представить себе, что испытывает сейчас Сэм — и не смог. Отчаяние, подавленность, раскаяние? Наверное, и их тоже… Но было ощущение, что в подобной ситуации эмоции должны быть просто запредельными — такими, для которых еще не придумано слов… Евгений решительно поднялся, подошел к Сэму вплотную и мягко встряхнул за плечо, подумав мимоходом, что их роли привычно поменялись: он снова утешает Сэма, и конца этому не видно! — Хватит страдать! — Евгений старался, чтобы голос звучал ободряюще, но это плохо получалось. — Рассказывай наконец, что все это значит? Как тебя угораздило связаться с этими… Евгений замолк, не подобрав подходящего выражения — а Сэм, по-прежнему не оборачиваясь, произнес: — Зачем тебе это знать? Больше такое не повторится, это я обещаю. Евгений мысленно застонал и возвел глаза к потолку. Нет, ну как школьник перед директором, честное слово! "Больше такое не повторится, простите, я исправлюсь…" Как будто это легко — отказаться выполнять очередной заказ! И вообще, быть убийцей ради денег не претило Сэму, но он готов пожертвовать собственной жизнью, чтобы не доставлять больше страданий Тонечке! — Я понимаю тебя, Сэм, — сказал он вслух, — но… Не так-то просто будет это сделать. Тебя просто убьют, если ты откажешься. И очень быстро… — Возможно, — мягко, но с непоколебимым упрямством ответил Сэм. — Но это не имеет значения. И дело даже не в совести или принципах. Какие уж тут принципы! Я не смогу… Теперь, когда я все узнал… Я не смогу больше заставить ее! Евгений вздохнул, подумав, почему не выбрал себе профессию бухгалтера или специалиста по аквариумным рыбкам? Был бы шанс дожить до старости! А так… Ну что теперь делать? Попробовать спровоцировать арест «нанимателей»? Но вряд ли Сэм достаточно осведомлен для этого… И использовать смертоносные способности Тонечки он теперь не сумеет — пусть даже в порядке самообороны! А вот его самого в случае малейшего неповиновения убьют сразу, и никакое управление случайностями не поможет! Тем более, что без Тонечки он, похоже, не очень-то хорошо умеет ими управлять… — Сэм, — сказал Евгений очень грустно, — ну как ты мог не соображать, с чем связываешься?! Тоже мне, способ заработать!.. Зачем тебе это понадобилось? Неужели нельзя было попросить о помощи? Своих друзей из «Лотоса», меня — или просто обратиться в СБ, наконец! Сэм молчал. Конечно, он понимал, что Евгений справедливо упрекает его… Вот только жизнь редко позволяла Сэму спокойно подумать о будущем и бегство в столицу не было исключением… — Я соображал, с чем связываюсь, — не поворачиваясь, угрюмо откликнулся он. — Но мне было все равно… …Глядя на ночную улицу, Сэм вспоминал свои первые дни в столице. В то время он хотел только одного — забыть, начать все с начала, перестать вспоминать о «Лотосе». Надо было зарабатывать на жизнь, надо было как-то устраиваться… но не было сил даже думать об этом! Сэм едва не позвонил тогда Евгению, чтобы снова попросить о помощи — в последний момент удержала гордость. А дни шли, деньги таяли, одиночество становилось невыносимым… и какая-то странная сила росла в душе. Он снова хотел убивать. И почти сознательно сумел "сложить ситуацию" так, чтобы представилась возможность это делать… Но никогда, даже в страшном сне, Сэму не приходило в голову, что его преступления как-то связаны Тонечкой! Евгений, словно бы услышав его мысли, спросил: — Но неужели тебе до сих пор не приходило в голову, что твое управление случайностями… ну, как бы это выразиться — неправильное, что ли! Ведь между тобой и твоими жертвами нет никакой связи, даже информационной! Ты не задавался вопросом, каким образом ты инициируешь цепочку роковых случайностей? Ведь это должен делать ты лично — быть, так сказать, толчком к событиям. Или я не прав? Сэм вздохнул: — Может быть, и прав. Рассуждать ты всегда умел! Но насчет "толчка к событиям" и "цепочки случайностей" ты просто цитируешь последнее письмо Тонечки, так я понимаю? Евгений сердито промолчал: какая разница, цитирует или нет! И вообще… К умению рассуждать часто относятся пренебрежительно, а почему, собственно? Сумей Сэм вовремя задуматься и сделать правильные выводы — не загнал бы себя сейчас в такой тупик! Сэм понял его мысли и сказал немного виновато: — Я не совсем понял, что ты говорил об "информационной связи"! Ведь она и раньше была неочевидна: все эти несчастные случае в поселке — как они связаны со мной лично?! — Ну, все-таки, — неуверенно пожал плечами Евгений. — Ты жил недалеко, бывал там часто… Наверное, мог как-то «подтолкнуть» события. А насчет обвала в горах, так это совсем просто: достаточно один камень задеть вовремя! Сэм невольно вздрогнул, вспомнив едва не погибшую по его вине Юлю. Но как Евгений может упоминать об этом так спокойно? Что это: необыкновенная устойчивость характера или просто профессиональная выучка? А может, и Сэм, и Тонечка для него все-таки в первую очередь "интересные экземпляры"?.. От последней мысли Сэму стало совсем неуютно, и он заметил довольно язвительно: — С Лантасом, между прочим, мы тоже «недалеко» жили! В одно время и в одном городе! Так что в принципе я мог сотворить какую-нибудь цепочку случайностей, незаметную с первого взгляда… Что ты на это скажешь? Евгений скептически хмыкнул, подумав, что совсем не просто подтолкнуть человека к смерти! Любого человека, а тем более такого, каким был Лантас… И без астральной помощи Тонечки Сэм никогда не смог бы сделать ничего подобного… Максимум, на что хватило его собственных способностей — так это на встречу с будущими «заказчиками»! — Черт бы тебя побрал, Сэм! — беспомощно выругался Евгений. — Хоть бы раз сделал что-нибудь полезное своим управлением случайностями! Для чего тебе Тонечка о нем писала, как ты думаешь? — Перестань! — неожиданно разозлился Сэм. — Да, я вел себя как дурак — но хватит упрекать меня в этом, слышишь? — Извини, я не хотел тебя обидеть! — с досадой буркнул Евгений. Чувства Сэма занимали его в этот момент меньше всего! Он изо всех сил пытался представить себе, что же делать дальше. Что вообще можно сделать в такой ситуации? В самом деле, кто виноват, что из всех возможных вариантов устройства в нормальном мире Сэм выбрал наихудший?! Отказаться от помощи друзей, не поверить Евгению — чтобы связаться с мафиозными кругами? Казалось бы, управление случайностями и невезение должны напрочь исключать друг друга однако Сэм как-то ухитрялся сочетать и то, и другое! Евгений бессильно сжал кулаки. Связь Сэма с Тонечкой при всей ее трагичности была ценнейшей находкой… но есть ли возможность использовать эту находку? Ведь если они сейчас соберутся втроем и займутся разгадкой тайны Тонечки, то немедленно окажутся под пристальным наблюдением не только СБ, но и какой-то мафии… А еще прелести католицизма — если снова придется ехать в Шатогорию… На каждого по проблеме, куда уж больше! — Сэм, — мрачно спросил Евгений, — а ты знаешь, что будет дальше? Он не очень надеялся, что Сэм сможет увидеть события, касающиеся его слишком близко, однако тот ответил сразу, коротко и как-то даже официально: — Приложив волю, мы можем избежать гибели. Это твердое «мы» неожиданно взбесило Евгения: Сэм умудрился довести ситуацию до почти неразрешимой, и при этом полностью уверен, что его не бросят! Что опять будут помогать — а с чего, собственно?! Почему Евгений должен рисковать собой (и Юлей!) ради него? — Ты, конечно, можешь мне не верить, — спокойно продолжал Сэм, не замечая его состояния, — но я не вижу впереди неизбежной гибели. — Ты хочешь сказать, — Евгений подавил раздражение, в надежде услышать что-то интересное, — что у нас есть шансы выиграть этот забег и оказаться в результате… с чем? Сэм невольно улыбнулся: — То, что мы узнаем — если узнаем — равносильно открытию, и я не могу сделать его раньше, чем оно будет сделано! — Но оно будет сделано? — С хорошей вероятностью. Но может быть и гибель, причем едва ли не в любой момент. И чтобы избежать ее, придется прикладывать волю, и… Евгений решительно поднялся. Перед его мысленным взором встала Юля такая хрупкая, беззащитная… "Ну, нет, — подумал он, — "играть в прятки" с СБ еще куда ни шло, но бандиты… Интересно, куда надо приложить волю, чтобы остаться при этом в живых?!" Он достал из кармана тонечкин перстень со сверкающим камнем. — Прости, но Юля, наверное, уже заждалась, и вообще… Оставь его себе, — сказал он, протягивая талисман замолчавшему Сэму. — А мне пора… Сэм посмотрел ему в глаза и понял, что только что выслушал свой приговор — заслуженный, но не ставший от этого менее жестоким. Он снова оставался один, теперь уже совсем один… Евгений взглянул на него, тихо вздохнул и отвернулся. Потом чужим голосом произнес: — Сэм, я искренне советую тебе обратиться в Службу безопасности. В твоей ситуации это может быть единственный выход… — Хорошо, — ответил Сэм, — я… — Ему показалось, что он вдруг забыл чужой язык, как будто не говорил на нем последние пять лет. — Я обрачусь… — вспомнил он наконец. — То есть обращусь… Спасибо… …Сэм не помнил, сколько времени он просидел возле стола, глядя в глубину перстня. Четыре яркие белые звезды по-прежнему окружали уходящую в бесконечность спираль — но каким холодным страхом веяло из этой бесконечности! И Сэм понимал, что обозначенная белыми звездами дорога для него уже никуда не ведет. Нет, он не мог сердиться на Евгения. С какой стати тот будет рисковать ради него? Кто ему Сэм — друг, приятель? Скорее досадная обуза и вечный источник неприятностей! К тому же подвергать риску еще и Юлю, которую Сэм и так когда-то едва не погубил — странно даже, что Евгений руку-то ему подает! Правда, до сих пор Сэм был уверен, что Евгений не бросит его в беде… Что ж, значит, он ошибался и принимал свою беспочвенную надежду за предчувствие! Предчувствие… Самому себе вообще трудно предсказывать, а уж в такой ситуации… …Какой-то громкий резкий звук проник в его сознание, прервав тягостные раздумья. Сэм очнулся, плохо осознавая, где он и что с ним. Потом рассеянно огляделся, пытаясь сообразить, сколько прошло времени… На полу ярко блестели солнечные блики: оказывается, уже давно день, ничего себе! Тем временем звук повторился. Звонят в дверь! Кто бы это мог быть? А, да не все ли равно! Никого не хотелось видеть, не хотелось даже подниматься из-за стола… Но тут же послышался скрип открываемой двери… и удивительно знакомый звонкий голос прокомментировал из прихожей: "Смотри, не заперто… Ну что, нашли наконец? Или опять не здесь? Мы больше часа тут болтаемся!" С замиранием сердца Сэм прислушался, боясь поверить своим ушам. Но Юля уже вбежала в комнату — и тут же зажмурилась и замерла на несколько секунд: после темного коридора солнце ослепило ее… Евгений появился вслед за ней, но не вошел, остановился в дверях. У него был какой-то странный взъерошенный вид — одновременно виноватый и сердитый. Сэм понял, что перемена решения далась ему не просто. Как вообще Юле удалось убедить его? И понимает ли она, чем рискует? Сэм шагнул навстречу Юле с одним единственным намерением: объяснить, предостеречь, любой ценой, пусть даже ценой собственной жизни, оградить от опасности! Но Юля решительно прервала все его невысказанные уговоры. — Молчи! — негромко, но с напором произнесла она. — Нас не так много, чтобы мы могли предавать друг друга! Мы просто обязаны держаться вместе! Нельзя допустить, чтобы с тобой что-то случилось, понимаешь? — Но как же… — Сэм посмотрел на Евгения. Тот пожал плечами: — Если сидеть и ничего не делать, шансов вообще не будет! Я думаю, мы найдем способ уйти и от мафии. Юля права: мы должны быть вместе… Сэм перевел взгляд на Юлю и неуверенно проговорил: — Ну, если вы так думаете… Скажу честно: мне бы очень хотелось быть с вами! |
|
|