Глава 9

— Милорд, — осторожно произнес управляющий замка, в его глазах плескался страх, — внизу граф Морей, он просит вас явиться.

Эйдан уже знал, что лорд тьмы в его замке. Он почувствовал его мрачное, леденящее кровь присутствие, когда глубоко вошел в податливое тело своей новой любовницы. Он с сожалением взглянул на нее. Она лежала под покрывалом, золотистые, длиной до талии локоны рассыпались по ее обнаженным плечам. Вне всякого сомнения, она была самой прекрасной женщиной во всей Шотландии. От ее красоты захватывало дух. И теперь она принадлежала ему. Он никогда не отказывал себе, когда дело касалось красоты. Он был готов сражаться с ее отцом за ее благосклонность, осаждать его крепость, если потребуется, пока тот не подчинится, но в этом не было необходимости. Отец Изабеллы понял, что он пойдет на все, чтобы заполучить ее. Так что никаких кровопролитных битв не было, только поспешные переговоры. Эйдан позаботится о том, чтобы Изабелла удачно вышла замуж, когда он расстанется с ней, и обеспечит очень щедрое приданое. Так как МакИвер жил на земле, примыкающей к Оу, Эйдан выдал бы ее замуж за одного из мелких лордов, служивших ему. В результате отец Изабеллы стал бы новым лейтенантом на службе у Эйдана, а его дочь — госпожой своей собственной маленькой крепости.

Эйдан склонился над ней. Он был едва удовлетворен, а она наоборот, слишком вымотана.

— Спи сладко, моя красавица, ты заслуживаешь этого.

Он погладил большим пальцем ее припухшие от поцелуев уста, хотя предпочел бы ласкать эти губы языком.

В ее глазах светилось обожание.

— Милорд.

Его репутация любовника с безграничной выносливостью и таким же великодушием была заслужена и хорошо известна. Он отвернулся, очень довольный. Может в этот раз будет по-другому. Может в этот раз скука наступит не так быстро. Благодаря своему проклятому отцу, он обладал очень пылким темпераментом, но его интерес всегда очень быстро шел на убыль. Изабелла была на Оу уже пять дней. Он бы хотел наслаждаться ею многие месяцы, или даже больше, но знал, что это вопрос времени, несколько недель и все снова вернется на круги своя.

На самом деле, это, конечно, было неважно. Всегда найдется кто-то, кто заменит ее в его постели. Так было всегда.

Очевидно, что он не унаследовал ни одной черты своей матери, аристократки с сильным характером. Она была женщиной, способной на вечную любовь и верность. Он не мог представить себе, что будет тосковать по умершей супруге, как это делала она. Но она любила своего мужа, и теперь, когда он скончался, предпочла уйти в монастырь. До недавнего времени он никогда никого не любил — ни свою мать, которую не знал, ни приемных родителей, которые воспитали его только потому, что у них не было другого выбора. Тем не менее, это изменилось с рождением его сына, которого он обожал и лелеял.

— Сообщить ли мне его светлости, что вы вскоре спуститесь вниз? — спросил Роб, краснея.

Эйдан застыл. Он быстро представил себе, как отказывает самому могущественному и опасному человеку в королевстве. Ему бы пришлось по вкусу сорвать планы Морея, но он был не настолько глуп, чтобы поступить так по незначительному поводу. Он холодно улыбнулся.

— Нет. Я сам с ним переговорю.

Когда он спустился вниз, внутри у него все сжалось. Никто не вызывал у него такого сильного напряжения, как граф Морей. Он ненавидел игру, в которую они играли, войну, которую они вели. Но другого выбора не было. Тем не менее, было одно небольшое утешение. Морею все же придется убить его, но Эйдан начинал думать, что он этого никогда не сделает. Морей намеревался любой ценой одержать над ним верх. Это был вопрос его дьявольской гордости.

Чем ближе подходил Эйдан к залу, тем холоднее становился замок. Он привык к этому, но все же вздрогнул. Вздрогнул от страха и отвращения.

Морей находился один в большом зале, любуясь картиной Джона Констэбла. Никто не знал истинный возраст графа, но выглядел он на тридцать пять лет. Он был такой красивый, белокурый и голубоглазый, что женщины боролись за право разделить с ним постель, несмотря на то, что они редко переживали эту ночь. Мужчины тоже боролись, чтобы насладиться его «благосклонностью».

Он был одет в придворном стиле этого времени: длинное красное одеяние, пунцовые облегающие штаны, и короткий, приталенный жакет черного цвета. И конечно, он носил плед цвета Морея в красно-черно-золотую клетку, и много драгоценностей. Осведомленный о предпочтениях Эйдана к возвышенной красоте, Морей несколько веков подбирал обстановку для зала, перед тем как передать ему замок Оу, с надеждой купить его преданность. Эйдан продолжил его начинания, и большую комнату заполонили сокровища со всего мира и из разных веков, в том числе и из будущего.

— Я полагаю, у тебя есть кое-что для меня, — сказал лорд тьмы.

Стараясь не выдать своего напряжения, Эйдан контролировал свои мысли, чтобы Морей не мог их прочитать. Но, конечно, граф, так или иначе, узнал бы, что он нашел пропавшую страницу в нью-йоркском книжном магазине. У Морея всюду были шпионы. И возможно, он тайно следил за мыслями Эйдана, а так же за его мечтами, когда он их не блокировал.

— Да, я нашел страницу из Кладдаха. Но какая мне будет польза, если я отдам ее тебе?

— Ты сохранишь мою благосклонность, — мягко отвечал Морей, сверкая светлыми глазами. — А из-за своей опрометчивости, неблагодарности и независимого поведения добьешься только опалы.

— Ты всегда можешь снести голову мне и избавиться от такой маленькой помехи, — сказал Эйдан.

Морей был непобедим в бою. Возможно, он мог бы сделать это прежде, чем Эйдан успел бы вытащить меч из ножен. Эйдан подошел к столу и налил кларет в красивый хрустальный бокал, сделанный неким Баккара. Он протянул его Морею, который принял его, а затем налил бокал для себя.

— Мы оба знаем, что я непобедим. В конечном счете, победа останется за мной. Ты поймешь, что впустую потратил на Братство первые годы своей жизни. Тебе предначертано стать одним из самых могущественных демонов всех времен. Самой судьбой тебе предназначено служить мне.

Эйдан отсалютовал ему бокалом и выпил. Он не был хорошим человеком, но все же не был и злым. Он защищал Невинность, несмотря на свое противоречивое отношение к клятвам, и продолжит поступать так, хотя он бы скорее предпочел соблазниться. Но он не возьмет наслаждения от смерти, даже если его чресла иногда требуют полного удовлетворения. Прежде он убьет себя, так сильно он ненавидел Морея.

— Мы оба знаем, что ты насладишься своей новой любовницей еще больше, если вкусишь ее истинную жизнь, если возьмешь ее силу, когда будешь проникать в нее, — прошептал Морей.

Он застыл.

— Да, на мгновение.

Он отвернулся, возбудившись, не желая того, и направился к запертому сундуку в дальнем углу комнаты. Сундук был из страны, называемой Индия, и сделан из чистого золота и серебра. Он снял ключ с цепочки у себя на шее, открыл его и вручил Морею то, что он хотел — страницу из священного Кладдаха. Возможно, тогда повелитель тьмы оставит его в покое.

Священник Эйдана перевел для него эту исключительную страницу, обладающую великими силами. Третий стих мог возвратить к жизни умирающего, если его раны были нанесены мечом, или ему подобным оружием, оставляющим резаные раны, таким как кинжал или нож. Учитывая характер большинства сражений, не было более важной страницы во всей книге Исцеления.

Морей тотчас же выхватил страницу. Его глаза покраснели от ярости.

— Она бесполезна! Ее сила пропала.

Эйдан довольно улыбнулся.

— Да, это так. Я сам испробовал ее на одном своем оруженосце, который напоролся на меч, пронзив себя. Но он все равно скончался от раны.

Морей уронил пергамент на пол.

— Ты думаешь обмануть меня?

Сердце Эйдана быстро заколотилось.

— Я нашел ее в книжном магазине. Не моя вина, что она бесполезна. Я думаю, что это фальшивка.

Морей улыбнулся, его глаза все еще горели.

— Ты играешь со мной и наслаждаешься этим.

Эйдан напрягся, осознав, что его страх возрастает. Он боялся Морея, но не смерти, хотя он с большим удовольствием предпочел бы жить.

— Ты не спрашивал, могущественна ли она, — он пожал плечами.

Морей вскинул руку и схватил Эйдана за подбородок. Тот напрягся. Морей наклонился достаточно близко, чтобы скользнуть губами по коже:

— Тогда я возьму женщину, — добавил он, лаская кожу ртом, — в этот раз.

Эйдан в страхе отшатнулся от него, поняв угрозу. Морей возьмет Изабеллу, вкусит ее, поимеет ее, а затем убьет, вскрикивая от удовольствия, когда будет это делать. И Изабелла умрет от наслаждения.

В этот раз.

В следующий раз, это будет маленький сын Эйдана.

Эйдан обезумел от ярости. Он схватился за рукоять меча, готовясь к битве, его сердце гулко билось. Защитить свою любовницу — его долг, но за сына он умрет. Морей был гораздо сильнее его, несомненно, он победит. Но если Древние простили его многочисленные грехи, то, он, может быть, обнаружит в себе новую силу. Морей не должен избежать возмездия.

Конечно, Малкольм из Данрока, благородный человек, защитит его сына от тьмы.

Служанка, которую он иногда брал в свою постель, очень красивая пятнадцатилетняя девушка, поспешно вошла в комнату. Ее глаза остекленели, и Эйдан сразу понял, что она в трансе.

— Милорд, — она преклонила колени перед Мореем.

Эйдан вытащил свой меч.

— Нет!

Морей опустил на нее глаза, и она медленно сползла на пол. Эйдану не было нужды становиться на колени рядом с ней, чтобы понять, что она мертва. Его сила была столь велика, что он мог забрать человеческую жизнь целиком за один удар сердца.

Морей повернулся, но он не выглядел удовлетворенным. Похоть зажглась в его красных глазах.

— Маленькое предупреждение. Я теряю терпение с каждым восходом луны.

Эйдан тяжело дышал.

— Однажды, кто-нибудь отправит тебя в ад.

Морей засмеялся и невидимой силой отшвырнул Эйдана к дальней стене. Он не ожидал энергетического удара, и поэтому не успел воспользоваться собственной силой, чтобы смягчить удар. От удара головой о камень у него искры посыпались из глаз.

Когда звезды погасли, Морей встал над ним.

— В следующий раз, это будет Изабелла.

Эйдан попытался подняться на ноги.

— Я бросил ее, — солгал он, тщательно следя за тем, чтоб его мысли ничего не выражали. — У меня есть кое-кто другой. И ты можешь забрать ее прямо сейчас.

Морей внимательно посмотрел на него, и Эйдан знал, что он пытается просканировать его разум. Эйдан изменил свои мысли. Морей сейчас набрался свежей силы, и стал сильнее, чем когда только вошел в комнату. Но это был его образ жизни. Он брал жизнь, как человек берет свой хлеб. И пока не появится великий Повелитель, он продолжит создавать свое царство зла, опаляя землю свежей кровью везде, где он проходил, и, обращая Невинных в демонов для своих полчищ.

— Ты так и остался упрямым дураком, — прошептал Морей. — Твоя ненависть не оказывает тебе хорошей услуги. Ты знаешь правду. Я могу дать тебе силу, о которой ты мечтаешь.

Эйдан напрягся. Сила была его единственной целью, но вовсе не по общеизвестной причине. Сила была необходимой защитой против Морея. Сила охраняла его и маленького сына.

— Эйдан, вскоре ты покоришься мне, — красные искры гасли в его глазах. Он улыбнулся и растаял как дым.

Эйдана трясло от ярости и ненависти. Потом он крутнулся и взбежал по лестнице, чтобы удостовериться, что Изабелла там, где он оставил ее, и что она жива. Она лежала совершенно неподвижно, словно прекрасная статуя. Он подошел и коснулся ее груди только лишь, чтобы почувствовать, как она поднимается и опускается в такт дыханию. Его облегчение было безмерно.

Он выпрямился.

Никого Эйдан ненавидел так сильно, как своего отца.

Клэр не хотела быть каким-либо испытанием. Особенно, если конечным результатом было обладание душой Малкольма. Должно быть, Малкольм ошибался. Если они займутся любовью, он не утратит контроль над собой. Она отвернулась от Малкольма, пристально вглядываясь в океан, видневшийся за низко расположенными монастырскими стенами.

Поразительно, как быстро она привыкла к этому ужасному новому миру. Она помрачнела, задаваясь вопросом, почувствует ли себя когда-нибудь снова беспечной и веселой.

Он подошел и встал у нее за спиной.

— Не печалься, — сказал он, в его голосе слышались веселые нотки, хотя ему это явно давалось с трудом. Она знала, что он хочет ее как-нибудь утешить. — Ты на Ионе, девушка, и я знаю, это то, чего ты хотела. Я спрошу у МакНила, можно ли тебе взглянуть на Каттах.

Она повернулась.

— Я бы хотела, — она заколебалась. — Малкольм, это жутко. Как будто Морей снова охотится за тобой.

Его глаза сверкнули, но выражение лица не изменилось, по нему невозможно было что-либо прочесть.

— Это было три года назад, Клэр. Сейчас он не охотится на меня. Он преследует другую цель.

Клэр хотелось ему поверить.

— Что значат три года в жизни такого демона как Морей?

Малкольм застыл.

— Сколько ему, пятьсот лет? Тысяча?

— Я не знаю. Никто не знает.

Она, наконец, выплеснула свой гнев:

— Я ненавижу их! Я ненавижу их всех! Они убили мою мать, Лори, тысячи других людей, и они хотят еще и тебя! Вот только они хотят превратить тебя в себе подобных. Я правильно подобрала слово? Превратить? Так они называют склонение Повелителя ко злу?

Ее ярость была безгранична.

— Меня никогда не склонят на темную сторону, Клэр, — ответил Малкольм, сверкая серыми глазами. — Скорее я сам себя убью.

— Это не утешает, — сказала она, обняв себя руками. — Я все еще думаю о своей жизни дома. О тех намеках, которые Эми всегда делала, когда в новостях показывали очередное преступление-удовольствие. Знала ли она что-нибудь? Или догадывалась?

— Я не знаю твою кузину, Клэр.

— МакНил сказал, что я попаду домой. Но не сказал когда.

Малкольм отвернулся от нее, его лицо ожесточилось.

Она схватила его за руку.

— Когда я буду дома, мне придется как-нибудь защитить кузину и ее детей. Мне нужно будет рассказать ей правду о зле.

Малкольм схватил ее за локоть. Его глаза горели:

— Я должен спросить тебя, Клэр, как ты будешь защищать их?

Клэр задумалась. Это был чертовски хороший вопрос.

— Ты можешь научить меня как сражаться… нет, как убивать этих ублюдков?

Он выглядел очень удрученным ее просьбой.

— Я так не думаю.

Но Клэр вряд ли услышала. Теперь она поняла, что в мире, где она жила, можно было чертовски лучше защищать себя. Этот мир находился в состоянии войны, и Малкольм был прав. Не было никакого безопасного укрытия. Она была напугана, но лучше бороться, чем прятаться. Конечно, располагая некоторыми навыками и интеллектом, человек может уничтожить демонов.

Он прочел ее мысли:

— Нет! Ты женщина, и к тому же смертная! У тебя нет силы!

Она поняла, что другого выбора нет. Сделай это или умри, в буквальном смысле слова.

— Они убили Лори и мою маму. Я сильная. Научи меня убивать демонов. Ты сам сказал, что Морей распределяет силы, используя Дьюайшон. Почему бы и мне не дать способности?

— Мы — Повелители, а не волшебники! Клэр, мы родились со своими способностями. Они у нас в крови. И у нас нет Дьюайшона, а у Морея есть. Даже если б она у нас была, ее силы для Повелителей, и только для Повелителей! — воскликнул он, раскрасневшись. — Ты могла бы убить низшего Димхаана, как ты это сделала на днях. Ты могла бы даже найти способ убить Сибиллу. Но истинный Димхаан, такой как Морей, прочтет твои мысли! И если ты каким-то образом успеешь напасть на него, то должна прекратить думать, иначе он, смеясь, выпьет досуха твою жизнь.

Клэр задрожала, поняв невысказанное предупреждение. Ее к тому же сексуально совратят.

— Как я могу остановить мысли могучего демона?

— Ну, что ж, давай посмотрим, — сказал он, нещадно насмехаясь. — Если ты умеешь обращаться с мечом, то отрубишь ему голову, или пронзишь его сердце!

Демон, должно быть, будет мгновенно убит, подумала она. — А что если я сумею лишить его сознания? Он тогда не сможет меня ввести в транс или забрать мою жизнь.

— Нет! Я не позволю тебе сражаться с демонами. Я буду сражаться за тебя!

Иди к черту, подумала Клэр.

— Научи меня владеть мечом.

— Для этого нужны годы практики! И даже если так, у тебя не хватит силы отделить голову человека от туловища.

— Дерьмо, — сказала Клэр. — Будь оно все проклято.

Но она могла бы сделать это. Можно перерезать сонные артерии. Можно проткнуть сердце. И легкие тоже. Можно перерезать запястья. Другого выбора не было.

— Я сделаю это, Малкольм, с твоей помощью или сама.

— Не нужно было говорить тебе правду.

Слишком поздно, подумала Клэр. Сейчас в ее мозгу мелькали различные образы. Средневековый мир, современный мир. Мир в состоянии войны… демоны и Повелители…

Возникла ужасная мысль. Ее глаза расширились, и она взглянула на Малкольма:

— Малкольм.

Он с тревогой посмотрел на нее.

— Я хочу найти демона, который убил мою мать.

Клэр спускалась за МакНилом по узкому нефу часовни, находившейся отдельно за церковью. Вначале при входе в монастырь Клэр не заметила часовни. Каменному строению было несколько сотен лет, его потолок был низким и круглым. Клэр сразу поняла, что это святыня.

Ниша в каменной стене, где прежде был алтарь, а теперь там была древняя железная рака, украшенный золотыми письменами на кельтском языке. Пульс Клэр начал учащенно биться.

Как только они вошли, в храме послышалось эхо их шагов. Клэр почувствовала мощь и красоту, окутывающие часовню, столь сильные и ощутимые, что они отягощали воздух.

Клэр заколебалась, когда МакНил подошел к раке. В этой церкви было что-то безмолвное и таинственное, такое необъятное и благоговейное. И если это не присутствие Бога, то что это?

Она встретилась глазами с МакНилом, и он улыбнулся, явно поняв, что она чувствует. Он стоял пригнувшись, так как потолок был слишком низок.

— Здесь Повелители дают свои клятвы, Клэр. Ты чувствуешь более восьмисот лет силы и милосердия.

Клэр никогда не была набожной, но он был прав.

— Братство возникло в VI веке, когда святой Колумба основал здесь монастырь? — спросила она.

Он улыбнулся, показывая на щеках ямочки:

— Нет. Повелители существуют с начала времен. Но Святилище перенесли на Иону при великом святом.

Она повернулась лицом к раке, в то время как МакНил снял ключ со связки на поясе и открыл ее, откинув крышку, чтобы показать Каттах. Клэр подошла ближе и задержала дыхание.

Каттах, выставленный на показ в Дублине, был манускриптом. А она с изумлением рассматривала переплетенную книгу, чья обложка была инструктирована сотнями сверкающих драгоценных камней — рубинами, сапфирами, изумрудами и топазами. Книга скреплялась золотым замком.

— Она прекрасна! — тихо прошептала она.

— Да.

Она внимательно посмотрела на него, лихорадочно раздумывая.

— Каттах в Дублине — переписанная Святым Колумбой копия. А эта — настоящая, не так ли?

МакНил улыбнулся.

— Страницы нам написали в Далриаде, девушка, еще до рождения Святого Колумбы.

О, Боже мой, подумала Клэр с благоговением.

— И она была переплетена недавно.

Это был не вопрос. Переплетение книг было изобретением Средневековья.

— Сто лет назад.

МакНил отпер висячий замок на книге и открыл ее.

Ее сердце бешено забилось. Клэр сразу увидела, что страницы сделаны из пергамента очень сложной выделки, чтобы он стал тонким, мягким и хорошо сохранялся.

МакНил видно прочел ее мысли, потому что он сказал:

— Это кожа священных быков. Древние сказали шаманам, как ее выделать, когда одаряли нас своей мудростью и силой.

Клэр облизала губы.

— Книга не сможет сохраняться вечно. Ее необходимо поместить в стерильную среду с определенным уровнем влажности.

МакНил ухмыльнулся ей.

— Книгу благословили боги, девушка. Она вечна.

Клэр горячо надеялась, что он прав. Она подошла ближе. Как и копия, выставленная напоказ в XXI веке, она была написана на старом ирландско-гаэльском языке. Между словами не было пробелов, она была украшена узорами из воронок, завитков и плетеного орнамента, искажавших буквы. Клэр не могла оторвать от нее глаз. Она смотрела на священную кельтскую реликвию, а ее современники даже не подозревали о ее существовании.

Клэр отчаянно захотелось прочитать книгу, но она не могла, так как не знала гаэльского. Переводчик ей бы весьма пригодился.

— Прочти мне ее, МакНил. Только одну страницу.

Его глаза расширились.

— Это запрещено, но ты уже догадалась об этом.

Она медленно встретила пристальный взгляд его зеленых глаз.

— Историки полагают, что Каттах использовался перед сражением, чтобы наделить армии полномочиями. Если я правильно помню, некий шотландец взял ее с собой в битву, и затем за нее сражались кланами.

— Они ошибаются. Несколько веков назад Повелитель взял ее с собой в бой. Он сражался с демоном за нее.

— Конечно, — пробормотала Клэр. Историю неправильно истолковали.

— Ты умна, Клэр. Тебе не нужна мудрость Каттаха.

Она вновь уставилась на него.

— Мне нужна сила. Мне нужна такая сила, какую имеете вы, парни, чтобы я могла охотиться на демонов, чтобы я смогла выследить того демона, который убил мою мать.

— Мне жаль, девушка, но я не могу дать тебе таких способностей. Только дьявол может это сделать.

Клэр содрогнулась.

Искоса взглянув на нее, он закрыл украшенную драгоценными камнями обложку и запер замок. Затем положил книгу обратно в раку, и ее тоже запер.

Мудрость точно лучше силы, подумала Клэр. У нее возникло желание отделаться от МакНила, и каким-то образом открыть ларец и книгу. Поскольку она не смогла бы прочитать ее, она бы дотронулась до страниц и помолилась. Возможно, это подсказало бы, как найти ее врага. Возможно, это также подсказало бы ей, как уничтожить его.

Но она не собиралась взламывать замок на такой священной реликвии. Ей нужен ключ. Она посмотрела на МакНила, раздумывая, смогла бы она соблазнить его и взять ключ.

Он ухмыльнулся.

— Ах, девушка, я бы с радостью соблазнился, но ты будешь не в состоянии украсть ключ. Ты заворожена и почувствуешь себя лучше, когда покинешь храм. — Он положил свою огромную ладонь ей на плечо. — Мне нужно переговорить с Малкольмом. Оставайся здесь, если хочешь. Мы доверяем тебе, девушка.

Она кивнула. Его зеленые глаза светились теплом и весельем, когда он убрал руку и покинул святилище.

Клэр задрожала. Она действительно думала об осквернении священного храма. Она не хотела быть завороженной Каттахом, но ясно мыслить было трудно. Мощь и благодать в часовне ощущались даже сильнее, чем прежде.

Клэр не колебалась. Она подошла поближе и пробежала пальцами по изукрашенному золотом металлическому сундуку. Она найдет и убьет демона, убившего ее мать, или умрет, пытаясь сделать это, с приобретенной силой и мудростью или без них.

Но небольшая помощь ей бы не помешала.

Клэр не молилась уже несколько лет. Она давно решила, что Бог вовсе не заботится о ней и ее проблемах. Но она чувствовала, что сейчас Он мог бы позаботиться.

У нее застучало в висках. Ее рука лежала на железном ящике, а кулон матери жег ей грудь. Клэр прошептала:

— Поэтому я здесь? Я здесь для того, чтобы как-то помочь Повелителям? Если это так, то должна ли я использовать свой ум и образование? Или я должна поднять оружие и вступить в бой с врагом, как это делает Малкольм?

Она вздохнула.

— Мне нужна помощь. Помоги мне сделать это. Помоги мне обрести силу, мужество, чтобы бороться со злом. Пожалуйста, спаси и сохрани Эми, Джона и их детей.

Она закусила губу, подумав о Малкольме, и сердце ее забилось быстрее.

— Пожалуйста, помоги Малкольму. Помоги ему в борьбе со злом, помоги ему сохранить Твой свет.

Казалось, что часовня закружилась как карусель.

— Фаола, если ты меня слышишь, спасибо за то, что послала мне Малкольма. — Она замялась. Верила ли она в богиню? — Помоги Малкольму и мне. Помоги нам побороть зло, помоги нам в борьбе с Мореем.

Она вздрогнула. Морей был сыном Фаолы, если уж верить во все.

— И если я не слишком многого прошу, помоги мне сделать правильный выбор. Я хочу помочь Малкольму, и не причинить ему боль.

У нее была еще одна просьба.

— Немного суперсилы не помешало бы. — Она состроила гримасу. — Аминь.

Клэр пристально посмотрела на раку, которая стала расплываться у нее перед глазами, как и остальная часть часовни. Она пыталась дышать медленно и глубоко, чтобы успокоиться. Давление в часовне удушало.

А затем воздух засветился.

Клэр осознала, что рака больше не жжет ее руку, и ей стало легче. Она чувствовала, что Он слышал. Может, богиня тоже слышала.

— Стой!

Клэр замерла при звуке резкой команды, сказанной по-французски.

— Убери руку с гробницы.

Клэр медленно повернулась.

Высоченный горец смотрел прямо на нее. Мрачный и красивый, с глазами, горящими гневом богов, он источал власть и опасность. Его рука была на рукояти двуручного палаша. Клэр знала, что он не колеблясь воспользуется им.

— Отойди в сторону.

Клэр повиновалась.

— МакНил сказал, что я смогу провести несколько минут одна. Мне нужно было помолиться.

Его глаза расширились. Они были цвета весенней зелени, светлее, чем у МакНила.

— Ты — американка.

Клэр удивилась. Неужели он был в ее стране в ее времени?

Но он не смягчился. Подозрение наполнило его мужественные черты лица. Он махнул ей рукой.

— Говори.

Клэр так и сделала.

— Я с Малкольмом из Данрока, — сказала она лаконично. Этому мужчине было около сорока, что означало, что он даже старше, чем МакНил, так ведь? Его глаза были суровыми, ужасно суровыми. Он выглядел так, словно никогда не улыбался, ни разу за всю свою долгую жизнь. По сравнению с ним Малкольм, Ройс и МакНил выглядели очаровательными повесами.

Сузив глаза, он бегло осмотрел ее и затем внезапно взглянул на горло. Их взгляды встретились.

— Если вы друзья с Малкольмом и если МакНил действительно оставил здесь тебя одну, то тогда я просто советую тебе никогда не прикасаться к святыне.

— Я пойду.

— Ты из чужой страны, но носишь амулет горцев.

Клэр замерла. Она прикоснулась к кулону, который снова стал поразительно горячим. Сначала Малкольм был очарован этим камнем, а теперь этот незнакомец.

— Да. Он принадлежал моей матери. Кто вы?

— Иренхат[15] из Лахлана.

Когда он ничего больше не добавил, Клэр смущенно сказала:

— Я пойду. Держу пари, Малкольм меня ищет.

— Как у вашей матери оказался этот камень?

— Я не знаю.

— Можно мне посмотреть его?

Клэр застыла. Она редко снимала амулет, и то только затем, чтобы почистить и натереть его. Ей не хотелось, чтобы этот незнакомец прикасался к нему.

— Леди.

Сейчас он улыбался. Взгляд его потеплел и стал дружелюбным.

— Может мне должным образом представиться? Я граф Лахлана, старый друг Малкольма. — Его тон смягчился. И Клэр не сомневалась, что он часто использует его с женщинами, чтобы заманить их в свою постель.

— Я — Клэр, леди Клэр Камден, — поправилась она, расслабляясь.

Он кивнул, не отрывая от нее глаз.

— Когда-то у моего брата был похожий камень. Его украли. Не могу не поинтересоваться, не носите ли вы его камень.

Его взгляд стал напряженным.

Клэр была ошеломлена, и никак не могла отвести взгляд.

— Я бы хотел внимательно осмотреть камень, — прошелестел он, его взгляд затуманился, хотя все еще оставался проникновенно направленным на нее. — Я знаю, вы не против дать его мне, Клэр Камден.

С чего бы ей быть против, подивилась она. Она потянулась к застежке и расстегнула ее, а затем протянула ему ожерелье.

Как только он поднес кулон к свету, туман рассеялся. Клэр поняла, что ее ввели в транс, и потрясла головой, чтобы прояснилось. Она только что вручила мамино ожерелье средневековому незнакомцу! Сила гипноза Иренхата была гораздо мощнее, чем у Малкольма. Она даже не думала, о чем он ее просил, пока он не отвернулся.

Потрясенная, она закусила губу.

Он вернул ей камень, печально улыбнувшись, его взгляд смягчился:

— Нет, это камень не моего брата, но было бы чудом, если бы он им оказался, — хотя его тон был пренебрежителен, но взгляд был испытывающим.

Клэр надела свое ожерелье, избегая смотреть ему в глаза.

— Малкольм ищет меня, — повторила она настойчиво, желая уйти подальше от этого человека. Он был таким могущественным. Разве у демонов не было такой же силы? Она никогда не должна снова терять бдительность, ни в этом времени, ни в каком-либо другом.

— Я с удовольствием отведу вас к нему, — ответил Иренхат.

— Если у Эйдана есть страница из Кладдаха, я уверен, он принесет ее сюда, — сказал МакНил.

Двое мужчин прогуливались по фруктовому саду, где никто, даже другой Повелитель, не смог бы их подслушать.

— А я не уверен, — категорически возразил Малкольм. — Я немедленно еду на Оу.

— Дай Эйдану шанс передать тебе страницу добровольно, — хоть МакНил и мягко сказал, но это был приказ, и они оба это понимали.

— Сколько шансов ты будешь ему давать, прежде чем поймешь, что он такой же злой и увертливый, как Морей?

— Ты действительно так думаешь?

Малкольм напрягся. Правда состояла в том, что он не знал, что думать о Волке из Оу. Эйдан поклялся придерживаться Кодекса, но часто игнорировал его устав, преследуя свои собственные цели. Тогда как его отец, Морей, отдал ему замок Оу, очевидно укрепляя альянс со своим мятежным сыном, Эйдан отвернулся и женился на очень богатой наследнице, значительно расширив свои земли и увеличив свою власть. Неясно было, поддерживал он Морея или нет. Его жена умерла несколько месяцев назад в родах, но сын выжил. Малкольм знал, что Эйдан скоро найдет другую наследницу. И, так или иначе, Эйдан также убедит короля передать ему титул жены, а после него, титул перейдет непосредственно к его сыну. Сейчас он был графом Лисмора.

Что Малкольм знал об Эйдане, так это то, что ему нельзя доверять.

— Эйдан может принести тебе страницу под моей защитой и под моим сопровождением, или он может передать ее мне. Как бы то ни было, ты получишь страницу. — Малкольм намеревался сделать это. Он уже смаковал предстоящую конфронтацию.

— Я вижу, что ты затаил обиду. Когда ты заговоришь о том, о чем действительно желаешь поговорить? О красивой женщине? — МакНил понимающе улыбнулся.

Кровь Малкольма вскипела в венах. Он не мог контролировать свой разум, желание и свое восставшее мужское достоинство. Через несколько часов стемнеет…

— Я знаю, о чем ты хочешь спросить, Малкольм, — сказал МакНил со смехом.

Он сердито взглянул МакНилу в лицо.

— Будет ли тебе весело, когда я возьму женщину в свою постель, а на рассвете она будет лежать там мертвой?

Улыбка МакНила погасла.

— После Уркхарта ты ни разу не сбился с правильного пути. Почему ты думаешь, что сейчас заблудишься во тьме? Ты лишь раз отведал нечестивое удовольствие. Ты можешь справиться с побуждением снова так сделать.

Малкольм знал, что покраснел.

— Я боюсь, что моя вожделение порочно, — вспыхнул он. — Потому что я хочу ее, как никогда не хотел никакую женщину или что-либо еще. Думаю, когда я войду в нее, то захочу большего, чем ее тело.

— Тогда тебе следует не поддаваться искушению, — сказал сухо МакНил. — Не так ли?

— Ты наслаждаешься моим неловким положением.

— Да, это так. Пойди трахни горничную. Это должно помочь.

— Я не хочу другую! И я знаю, в твоих силах помочь мне, МакНил. — Он был сердит и расстроен настолько, что мог броситься на него с кулаками, но сумел сдержаться. — Может, ты думаешь отказать мне, поскольку я отказал тебе!

Глаза МакНила расширились с притворной наивностью:

— Разве мы когда-нибудь дрались из-за женщины?

Малкольм уставился на него, и, наконец, сказал с предостережением в голосе:

— Я никогда не буду драться с тобой. Но она моя.

МакНил вздохнул, но его глаза сверкнули:

— Ты молод и горяч, а я едва помню себя таким. Какая сила, по-твоему у меня есть?

— Сила, с помощью которой, ты сможешь лишить меня моих способностей на сутки. Найди заклинание.

МакНил ухмыльнулся.

— Не слишком ли ты жадный парень, а? — Он засмеялся. — Не мог попросить меня вежливо? А за час ты не успеешь?

Малкольм недоумевал. МакНил может лишить его силы забирать жизнь только на час? Он сумасшедший? Это было бы даже хуже, чем не лишать ее вообще. Лучше он будет вовсе избегать ее, чем проведет с ней всего лишь час.

— Ты хочешь, чтобы я унижался?

МакНил стал серьезным.

— Малкольм. Я вижу, ты расстроился, как зеленый юнец. Я могу временно лишить тебя силы. Но на сутки? Ты сумасшедший? Она лишила тебя рассудка? Ты станешь беззащитен перед такими как Сибилла, и уж тем более перед Морем. Это слишком долго. Он почует твою слабость, если ты будешь так долго находиться без своих способностей.

— Часа не хватит. И мое терпение лопнуло.

Он никогда ни о чем не думал так много. Он должен добиться того, чтобы она лежала под ним. Он хотел попробовать на вкус ее губы, кожу, естество, глубоко войти в ее горячее, влажное, тугое лоно и остаться там на всю ночь. Он хотел, чтобы она достигла экстаза сотни раз. Он видел их вместе в своем воображении. Она сравнится с ним в страсти, да, совокупление за совокуплением, экстаз за экстазом. Почему-то, он знал это.

— Мне нужно заклятие сейчас, — сказал Малкольм, краснея.

После того, как они удовлетворят свое желание, он будет держать ее в своих объятиях до рассвета. Может быть, она расскажет ему больше о своем мире. Может быть, они немного поговорят на незначительные темы, словно реальный мир и бремя, которое он несет, не существуют. Может быть, она объяснит ему, почему в ее времени были модными отрепья и тесемки. Он улыбнулся.

— Если ты начинаешь беспокоиться о девушке, тебе лучше тщательно подумать, что это значит, — мягко сказал МакНил, прерывая его мысли.

Он скрыл свои мысли. Малкольм не был джентльменом. Его интерес к женщинам был примитивен. Он давал им свою защиту, и соблазнял тех, кого страстно желал. Жаркие объятия и обычные беседы никогда не были частью его взаимоотношений.

— Не увлекайся женщиной. Ее будут использовать против тебя. Она сделает тебя слабым.

— Я не увлекаюсь ею, — ответил Малкольм смущенно. — Ты сказал Клэр, что она вернется в свое время?

Сейчас он держал свои мысли под контролем, чтобы МакНил ничего не смог прочесть. Ему не следует беспокоиться, но он беспокоился.

— Да, — сказал МакНил, внимательно вглядываясь в него. — Возможно, тебе следует избегать этого пути.

— А какой это путь? — спросил Малкольм, сжав кулаки.

МакНил обладал даром предвидения. Время от времени видения пропадали, но когда приходили, он никогда не ошибался. Неважно, что Малкольм защищал ее, и неважно, насколько хорошо он удовлетворял ее в постели, в конце концов, она собирается покинуть его.

Он едва мог поверить в это.

— Забудь о том, что у тебя между ног, — сказал МакНил, и залился смехом, так как ни один Повелитель не забудет о своих потребностях.

Малкольм подумывал, а не стереть ли кулаком ухмылку МакНила.

— Ты такой настойчивый! — воскликнул МакНил. — Как же мне не веселиться? Она всего лишь женщина, Калум, довольно хорошенькая, но будут еще тысячи других.

— Ты дашь мне заклинание?

— Да, я дам, потому что чувствую насколько тебе больно, — он снова ухмыльнулся.

Затем он стал крайне серьезным. Он положил обе свои руки на плечи Малкольма и зашептал на таком древнем языке, что Малкольм не понимал его. Закончив, он отпустил его, улыбаясь.

— Можешь начать заниматься любовью на восходе луны. Но заклятие спадет, как только ты увидишь солнце.

Малкольм кивнул, в нем нарастало дикое возбуждение.

— Я в долгу перед тобой.

— Я запомню.

МакНил взглянул мимо него. Малкольм проследил за его взглядом и увидел Клэр, входящую во двор за фруктовым садом. Его пульс сильно забился. Через несколько часов он сможет заняться с ней любовью так страстно, как он хочет.

Он увидел, что ее сопровождал Иренхат. И хотя Малкольм мало знал этого загадочного человека, его репутация говорила за себя, и Малкольм его весьма уважал. Очень довольный, он покинул сад вместе с МакНилом, пытаясь как обычно услышать мысли Клэр. Малкольм сразу заметил неловкость Клэр.

— Он друг, девушка, — сказал он, когда они приблизились.

В ответ Клэр слабо улыбнулась ему.

Я хочу поговорить с тобой наедине.

К тому же, я видела Каттах.

Чтение ее мыслей было хорошим делом, а не плохим, и он не понимал, почему ее всегда раздражало, когда он так делал. Ее волнение заставило его смягчиться, где-то в груди. Он посмотрел в лицо Иренхату.

— Привет, Аласдэр.

— Привет, Калум, — ответил Иренхат.

Он перешел на английский.

— Мы едем на Оу, как только я закончу свои дела здесь.

Иренхат явно заинтересовался.

— С каких пор ты навещаешь Волка? Я не знал, что вы друзья.

— Мы не друзья, — мягко ответил Малкольм, размышляя о странице, которая, конечно же, есть у Эйдана. Если получится убедить Иренхата отправиться с ними, он окажется полезным союзником, если Эйдан не захочет добровольно расстаться со священной страницей.

Иренхат понял это.

— Возможно, я не стану сильно торопиться в Лахлан.

Малкольм улыбнулся.

— Я надеялся, что ты так скажешь.

Иренхат кивнул Клэр, и они вместе с МакНилом вошли в общую залу, оставив их одних.

Она обеспокоено посмотрела им вслед.

— Надеюсь, это не то, что я подумала.

— Да, девушка, он поедет с нами на Оу.

Заметив, как помрачнело ее лицо, он прикоснулся к ее плечу, прекрасно понимая, что на самом деле, хотел бы притянуть ее ближе к себе.

— Я смогу воспользоваться его помощью, если придется сражаться с Эйданом.

Клэр побледнела.

— Эйдан на Оу?

— Да, — он тотчас же прочел ее мысли. — Он не Димхаан, девушка. Он тоже Повелитель.

Ее глаза расширились.

— Но вы двое пытались убить друг друга.

— Он — негодяй. Он не повинуется Кодексу. У него нет ни совести, ни сердца. Я не доверяю ему насчет этой страницы. Он скорее отдаст ее Морею, чем нам.

— Отлично! Повелитель, который все время предает! — воскликнула она. Она потерла виски. Малкольм чувствовал, как они пульсировали. Она была напугана и беспокоилась о нем, и не только потому, что он может сразиться с Эйданом. Она боялась Морея, которого ей и следовало бояться.

Но ее беспокойство доставило ему огромное удовольствие. Возможно, в этот раз МакНил ошибся насчет будущего.

— Девушка, мне очень нравится, когда ты волнуешься за меня, даже совсем немножко, — мягко сказал он, сдаваясь и притягивая ее ближе. Он задел ее бедро и едва не застонал.

Но она тоже почувствовала его возбуждение. Она задержала дыхание, пытаясь встретиться с ним взглядом.

Он гордился своей сильной эрекцией.

— Да, девушка, ты мне нужна, — прошептал он, скользя руками по ее напряженной спине. Он привлек ее еще ближе к себе, упираясь своим возбужденным копьем в ее живот. Он хотел, чтобы они вернулись назад в Данрок, но время прошло. Он знал, что она уже готова его принять, он чувствовал, что ее желание неудержимо растет.

И он также почувствовал, как ее мысли несутся по кругу, она раздумывала, следует ли ей уступить и разделить с ним постель, или нет. Он отпустил ее, так как едва себя контролировал.

— Я не причиню тебе боли, Клэр.

Она тяжело задышала.

— Нет, не в этом дело.

Она заколебалась, и он услышал ее мысли, но не о том, сколько ночей он провел с постели с любовницей, не теряя контроля, а о том, что она будет не в силах уберечь свое сердце, если разделит с ним постель. Она боялась полюбить его. Но он же сказал ей, что не возражает. Ему хотелось, чтобы она его полюбила. Он действительно не мог понять ее страх полюбить его, ведь он могущественный лорд, и другие женщины с радостью влюблялись в него. Те женщины не возражали против его кратковременной благосклонности.

И он никогда не поймет ее глупую необходимость любить мужчину, чтобы заняться с ним сексом.

— Ты не пожалеешь, — начал он, с улыбкой заглядывая ей в глаза. В них отражалась ее внутренняя борьба. — Я намерен доставить тебе огромнейшее удовольствие. Однако решать тебе, девушка.

Ее глаза расширились, и он почувствовал, как ее тело откликнулось. Она испытывала такое сильное желание, что он не мог его вынести.

Он наклонился ближе, прикоснувшись к ее лицу.

— Тебе нравится, когда я говорю об этом, не так ли? Не отвергай меня, девушка. МакНил лишит меня способностей на одну ночь. У нас потом еще долго не будет других ночей. Мне нужно войти в тебя, и тебе это тоже нужно. Мне надо увидеть, как ты получаешь удовольствие, Клэр, а также услышать и почувствовать, как ты достигнешь экстаза.

Она кивнула, а он так остро ощутил ее естество, что смог бы заполнить его прямо сейчас, и прямо здесь.

— Мы отплываем в Данрок сразу же, как только вернется лодка, — прошептал он. Он потянулся к ней, обвивая ее руками. Прямо как зеленый юнец, он уже не мог ясно мыслить.

Она вдохнула и положила руки ему на плечи:

— О’кей, Малкольм.

Он страстно ее поцеловал, торжествуя победу.