"Лис Улисс и край света" - читать интересную книгу автора (Адра Фред)

Глава четырнадцатая Безумная ночь сыщика Проспера. Часть первая — таинственно-литературная

Опытный и матерый сыщик Проспер, один из самых прославленных детективов в мире, впервые чувствовал растерянность, находясь на месте только что свершившегося преступления. Впоследствии, возвращаясь в своих воспоминаниях к событиям этой ночи, он понимал, что растерянность эта была вызвана тем, что никогда прежде преступления не касались его лично. Потерпевшие были, как правило, малознакомыми или вовсе незнакомыми зверями, и, ведя следствие, сыщик относился к ним как к «рабочему материалу». Это позволяло Просперу сохранять спокойствие, беспристрастность и холодный ум.

Сейчас же все обстояло иначе. Кто-то похитил его собственную помощницу, то есть, можно сказать, покусился на него самого. А это, знаете ли… Знаете ли, это уже!

Поэтому сыщик какое-то время просто глядел на сумочку Антуанетты, пытаясь заставить себя быть хладнокровным и трезвомыслящим.

«Гады!» — яростно подумал Проспер, но тут же сам себя осадил: он ведь стремится к хладнокровию и трезвомыслию. Поэтому снова подумал «гады», но уже как-то отстраненно и даже равнодушно. После чего стремительно бросился к другому концу переулка. Но улица, на которую выскочил лис, была пустынна, вокруг — ни единого похитителя и не единой похищенной.

Как ни странно, но именно это привело сыщика в его обычное состояние. В этом состоянии он никогда не думал «гады» и вообще не тратил время на ненужные мысли. В Проспере снова заговорил профессионал. И сказал этот профессионал следующее: «В полицию обращаться бессмысленно. Видели мы эту полицию… Значит, придется расследовать самому. И не теряя времени».

Сыщик вернулся к сумочке Антуанетты и внимательно осмотрел и ее, и место преступления. Сумочка была раскрыта и выглядела потрепанной. Видимо, лисица применила ее в качестве оружия для защиты от бандита. (Проспер решил временно, для удобства, считать, что преступник был один.) Итак, Антуанетта пыталась защититься. Но похититель оказался сильнее, он вырвал сумочку из ее лап и отшвырнул в сторону.

Так, а вот и следы в пыли. Видно, что здесь что-то тащили. И этим «чем-то» скорее всего и была Антуанетта. Ей наверняка дали понюхать какую-то дрянь, от которой впадают в беспамятство, а потом уволокли с собой. На улице похитителя, конечно же, ожидала машина, поэтому он так быстро скрылся с места преступления.

Но кому понадобилось похищать приезжую лисицу? Бессмыслица какая-то… Не ради выкупа же, в самом деле.

Проспер запихнул сумочку в просторный внутренний карман пальто и еще раз внимательно осмотрел место сражения помощницы с похитителем. Внезапно луч фонаря выхватил в пыли, среди мельчайших осколков стекла, какой-то крохотный предмет. Проспер взял его в лапу и с интересом исследовал. Предмет был сделан из пластика и напоминал стрелку белого цвета. Имеет ли это какое-то отношение к тому, что здесь произошло, или эта стрелка валяется здесь уже давно? Сыщик тут же сам и ответил на свой вопрос: стрелка тут совсем недавно, так как на ней нет и намека на пыль.

Проспер засунул странный предмет в карман и повел фонариком по сторонам. Итак, два дома. Один из них представлен в этом переулке глухой стеной без окон. В другом доме окна есть, но они темны. Хотя нет! В двух из них, на третьем этаже, за занавесками — легкое свечение!

Что ж, пора опрашивать свидетелей. А то, что час поздний — ну так это не Проспера вина, что преступления свершаются и по ночам. Будь его воля, они бы свершались только днем, причем в строго определенные часы, в специально отведенных местах и в присутствии сыщика. Чтобы сразу раскрывать, без всякой нудной возни. Но увы, нет в криминальном мире совершенства. И смириться с этим придется не только ему, но и возможным свидетелям.

Проспер решительно покинул злосчастный переулок и сразу же столкнулся с невероятным созданием. Настолько невероятным, что сыщик ошеломленно отпрянул.

Это был зверь, отдаленно напоминающий тигра, только сделанный из бумаги. И он был живой! В этом невозможно было сомневаться, настолько лихо удивительное существо умчалось прочь по скудно освещенной улице.

— Стойте! Подождите! — вскричал ему вслед Проспер. Но Бумажный Зверь никак не среагировал, а через считанные мгновения просто… исчез.

— Что это было? — озадачился Проспер. Он пристально глянул туда, где только что был и пропал Бумажный Зверь. Что-то мелькнуло вдали. Чуть в стороне — еще. Это что же получается?! Этих созданий — много?!

— Спокойно, — сделав глубокий вдох, произнес сыщик. — Сейчас главное — спасти Антуанетту. Это — цель. Все остальные загадки меня не касаются.

Уверенным шагом знаменитого детектива, с прищуренным от профессионализма взглядом, Проспер вошел в подъезд, поднялся на третий этаж и позвонил в дверь квартиры, окна которой выходили на место преступления. Дверь отозвалась щелканьем замков, громыханием цепей, скрипом петель и отворилась. За нею стоял низенький (то есть ростом примерно с Проспера) тигр средних лет, в очках, облаченный в смокинг, при первом взгляде на который в голове появлялось нечастое слово «помпезность». Сам тигр при этом ухитрялся выглядеть неряшливо. Бывают такие звери — что бы они на себя не напялили, даже самое-самое, все равно выглядят бродягами. Таким зверям никакой костюм не поможет, тут, как минимум, надо менять морду.

Из глубины квартиры доносился приглушенный гул голосов.

— Прошу прощения… — начал Проспер.

— Новичок? — спросил тигр, окинув его заинтересованным взглядом. — Да еще и лис! Лисов среди нас нет. Прекрасно!

— Новичок? — удивился Проспер. — Что вы имеете в виду?

— Не обижайтесь, — улыбнулся тигр. — Новичком быть не стыдно. Все через это проходят.

— Безусловно, — согласился Проспер. — И все же, новичок — в чем?

— Ну, вы же писатель, верно?

— О, нет, что вы! Я как раз наоборот.

Тигр заметно напрягся, взгляд его из дружелюбного сделался подозрительным и недоброжелательным.

— Наоборот? Вы критик?

«Разве писатель наоборот — это критик?» — мысленно удивился Проспер и поспешно ответил:

— Нет-нет, я не критик. Я читатель. Но дело не в этом, а в том, что…

Договорить ему тигр с мордой бродяги и в костюме аристократа не дал. Он вцепился Просперу в рукав и втащил в квартиру с радостным восклицанием:

— Что же вы молчали! Настоящий читатель! Наконец-то! Идемте скорей, я вас всем представлю!

Сыщик пытался возражать, но обладатель смокинга его не слушал.

Тигр втянул Проспера в большую комнату, полную народа. В основном здесь присутствовали тигры и тигрицы, но попались и парочка львов, три львицы, две кошки и леопард. Собрание пестрело экстравагантными нарядами и прическами. Звери кучковались, вели оживленные беседы, каждый держал в лапах либо папку, либо книжку, либо тетрадь. Нового гостя публика встретила прерванными разговорами и заинтригованными взглядами.

— Председатель? — с вопросительной интонацией обратился один из львов к тигру в смокинге.

Тот в ответ улыбнулся во всю пасть, распростер лапы и торжественно объявил:

— Друзья! Собратья по перу! Дорогие мои писатели и поэты! Беллетристы и романисты! Фантасты и реалисты! Разрешите представить вам нашего гостя… э-э… — он повернулся к лису. — Как вас зовут?

— Проспер.

— Нашего гостя Проспера! Он… — Председатель выдержал эффектную паузу. — Читатель!

По комнате пронесся взволнованный шепот: «надо же, настоящий читатель», «наконец-то», «мы становимся известны», «читатель», «читатель»…

— Вы действительно читатель? — с горящими глазами спросила Проспера ближайшая из кошек.

— Да, — признался лис.

— И совсем-совсем не писатель?

— Совсем. В детстве, правда, написал один стишок. Но он был ужасен. Там была рифма «кровь-любовь», я ее сам придумал. С тех пор не пишу, только читаю.

— И вы пришли, чтобы нас… читать?! — в крайнем волнении спросил молодой тигр с карандашом за ухом.

— Да, — на всякий случай согласился Проспер, стремясь расположить к себе общество.

Результат получился ошеломляющий. Как если бы кто-нибудь попросил глоток воды, а его в ответ утопили бы в водохранилище.

Писатели и поэты, беллетристы и романисты, фантасты и реалисты, отталкивая друг друга, бросились к Просперу с требованием немедленно дать им автограф. Перед изумленным лисом замелькали книжки, тетради и шариковые ручки.

Не видя иной возможности совладать с этим безумием, сыщик принялся подписывать литераторам их труды. «Автору, с наилучшими пожеланиями от читателя», «Пишите еще. Проспер» и так далее.

— У меня нет ручки! — сокрушался один тигр. — Я забыл ручку! Кто-нибудь, дайте мне ручку!

Но от него все отворачивались, сжимая свои ручки в кулаках. Никому не хотелось делиться с другим своим, таким неожиданным, счастьем.

— У меня есть ручка, — сказал Проспер. — Давайте я вам подпишу.

В мгновение ока бедняга, забывший дома ручку, превратился из объекта злорадства в объект зависти. Еще бы, ведь читатель даст ему автограф собственной ручкой!

Счастливый тигр протянул Просперу раскрытую папку. На титульном листе значилось: «Амадей Флюгер. Звездолеты уходят к звездам. Фантастический роман в трех, а может, в четырех томах». Недолго думая, Проспер вывел: «Амадею Флюгеру от читателя. Не забывайте ручку, Амадей!»

В этот момент в ком-то из тех, кто все еще ждал автографа, взыграла предприимчивая жилка. Он вскричал, лихорадочно пряча свое стило в недра одеяния:

— А у меня тоже нету ручки! Я тоже забыл! У меня и не было ее никогда!

— Хорошо, подпишу и вам своей, — с легкой усмешкой сказал Проспер.

Успех коллеги немедленно породил массу эпигонов:

— И у меня, и у меня нет ручки! — При этом, наличие ручек они даже не пытались скрыть. Эпигоны, как известно, обязательно упустят какую-нибудь важную деталь.

В результате все последующие труды сыщик подписал собственной ручкой. Именной, между прочим: на ней были выгравированы слова: «Просперу за бесценную помощь в поисках этой ручки».

— Встреча с читателем! — воодушевленно закричала одна из кошек. — Сейчас будет встреча с читателем!

Идея попала на благодатную почву, где за рекордный срок — не более доли секунды — дала богатейший урожай.

— Творческий вечер! — зашумели вокруг. — Встреча с читателем!

«Нет, это уже слишком», — решил Проспер и громко заявил:

— Прошу прощения, но это никак невозможно! У меня нет времени! Я расследую преступление!

— Так вы любитель детективов! — обрадовалась одна тигрица. — Какая прелесть, я как раз закончила новый романчик! Там про то, как убили одного мэра города, но следствие скрывает его имя от граждан, и тогда…

Проспер начал терять терпение.

— Я не любитель детективов! Я сам детектив!

Тигрица замолчала и с изумлением уставилась на лиса. По ее глазам было видно, что ей не вполне понятно, как это Проспер может быть детективом. Ведь детективы пишут. А лис написанным не выглядел.

Сыщик предпринял новую попытку донести до собрания довольно, как ему казалось, простую мысль:

— Послушайте, я очень тороплюсь! Только что на улице было совершено преступление, и я хочу спросить…

Председатель не дал ему договорить. Он вытянул Проспера за рукав в коридор, кинув на ходу остальным:

— Прошу нас простить, мы на минуточку выйдем!

В коридоре он прижал лиса к стене и недовольно забросал вопросами:

— Что вы делаете? Зачем разбиваете нам сердца? Вы что, не понимаете, какие мы ранимые? Мы же творческие личности! Как вы можете! Пришли посмеяться над нами? Поиздеваться над чувствительными авторскими душами?

— Можно, я отвечу? — поинтересовался Проспер, отцепляя лапы Председателя от своего воротника.

— Что? — не сразу понял тигр. — А… Да. Отвечайте!

— Я не просто читатель. Я сыщик, — терпеливо сказал лис. — Меня зовут Проспер. Только что рядом с вашим домом была похищена лисица. Я ее ищу. Поэтому и пришел — чтобы расспросить вас, не видели ли вы что-нибудь из окна.

Он замолчал, чтобы дать собеседнику возможность переварить информацию. Тигр переварил и заметно погрустнел.

— Сыщик Проспер… Да-да… Я про вас читал в одной из «Правд». Значит, вы пришли не как читатель… Это катастрофа… Ведь вы подарили нам надежду!

Проспер сочувственно вздохнул.

— Я пытался объяснить сразу, но вы не слушали.

Председатель снова ухватился за его воротник.

— Вы не можете так уйти! — жарко произнес он. — Ладно, я. Я сильный. Но они! О них вы подумали? Они поверили вам! Они же счастливы, что к нам пришел настоящий читатель! И не просто пришел — спросить, не видели ли мы каких-то преступников, — а почитать! Ведь это же героические звери! Целыми днями они работают на работах, а ночами творят и собираются здесь, чтобы почитать друг друга и похвалить! Или поругать! А еще мы читаем свои произведения вслух! С выражением! Все читаем! Хотя нет, не все. Амадей Флюгер не читает, стесняется.

— А зачем это надо? — спросил Проспер. — Собираться здесь и читать друг другу вслух? Почему бы не выйти к настоящим читателям?

Его вопрос почему-то рассердил Председателя.

— А вот давайте без этого! Без этого давайте вот! Мы не виноваты, что родились не тогда, когда надо! И не там. И не теми. Здесь вам Вершина, а не какой-нибудь там Градбург. Где тоже, знаете ли! А наше общество прекрасно! Мы любим собираться вот так, без чужих. Потому что не ради славы! А ради… маленькой славы! Внутренней. А те, которые уехали в какой-нибудь там Градбург и стали какими-нибудь там известными писателями — так вот, они все стали плохо писать! Как один! Сразу! Потому что покинули наше чудесное общество, наши замечательные конкурсы, где мы сами решаем, кто гений, а кто бездарь! Они променяли нашу искренность, нашу чистоту и бескорыстие на деньги, славу и тиражи! Они прогнулись, ясно?! А мы не хотим! Вот. А вы уйти собираетесь. Эх вы!

— Но я должен! Дорога каждая минута!

— Ну и пожалуйста! Только учтите, мы вас перед этим заклюем!

Проспер решил, что ослышался.

— Вы… что сделаете?

— Заклюем! Мы всегда так поступаем с теми, кто нас покидает, предпочитая деньги, тиражи и спасение кого-то там. У нас есть такие специальные накладные клювы и птичьи маски. Мы их надеваем и заклевываем предателя! Это помогает нам меньше ему завидовать из-за того, что он предпочел плохую, неправильную жизнь.

— Не надо меня клевать, — покачал головой Проспер. — Лучше дайте спросить у собравшихся, видели ли они что-нибудь.

— Да никто ничего не видел, — поморщился тигр. — Что мы, по-вашему, в окна смотрим? Да к ним никто даже не подходил! — Председатель задумался. — А знаете… Кажется, я могу вам помочь.

— Правда? — воодушевился Проспер.

— Да… Я знаю одного зверя, который мог что-нибудь заметить.

— Какого зверя?!

Председатель хитро прищурился.

— А вот проведете встречу с авторами, тогда скажу!

От такого откровенного шантажа Проспер даже поперхнулся.

— Вы серьезно?

— Конечно. Вы нам — радость, я вам — информацию.

— Ох… Ладно, только быстро.

— А это как получится, — мстительно сказал Председатель и потащил сыщика обратно в комнату.

Здесь все было готово к встрече с читателем. Авторы сидели смирно, как ученики элитной школы на уроке литературы. Появление Проспера было встречено аплодисментами. Председатель усадил почетного гостя перед публикой, а сам пристроился рядом.

Проспер был крайне недоволен неизбежной потерей времени, но старался не подавать виду, чтобы случайно не задеть тонкие струны творческих душ. Души, между тем, изливались на него горячей любовью через глаза душевладельцев. Сыщику подумалось, что единственный читатель в стране писателей — король.

Подданные начали задавать венценосному гостю вопросы.

— Скажите, пожалуйста, какие у вас планы? Вы уже знаете, что собираетесь читать? — спросила одна из кошек.

— Ну-у-у… Это будет важная для меня книга, — принялся за ответ Проспер, тщательно подбирая слова. — В ней будет говориться о тех вещах, которые волнуют всех нас. В ней будут воспеваться простые звериные идеалы, такие как семья, родина… Подробней я сказать пока не могу, сами понимаете. Добавлю лишь, что со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы мне эта книга понравилась.

Слово взяла тигрица в розовом свитере:

— Вас не смущает, что некоторые из читаемых вами книг повторяют классические образцы?

— Нисколько! — Внутренним чутьем Проспер выхватил из запаса слов те самые, которые и следовало произнести: — Я не читаю классические образцы.

По залу прокатился одобрительный гул.

— А есть ли такие книги, которые вы бы охарактеризовали как свои читательские неудачи? Или, наоборот, удачи? — поинтересовался тигр в синем берете и пиджаке на голое тело.

— Видите ли… Книги, они ведь как чужие дети. Разве можно выделить какого-то одного чужого ребенка, они все дороги мне одинаково. Ведь книга — это чей-то удачный ребенок.

Одобрительный гул достиг потолка и частично захватил коридор. Писатели светились радостью — Проспер оказался идеальным читателем, Читателем Их Мечты.

— Скажите, как вы начали читать? — спросил леопард.

— В какой-то момент закончились все книги, которые я писал, — ответил Проспер, даже не задумываясь о том, что совсем недавно уверял собрание, будто не пишет. Все то же внутреннее чутье подсказывало ему, что собрание об этом тоже не задумывается. — И когда стало совсем нечего писать, я решил попробовать почитать сам. И у меня получилось! Правда, тогда я еще не подозревал, что в будущем стану популярным читателем.

Неизвестно, сколько бы еще продолжалась эта странная встреча, если бы вдруг в комнату не влетел молодой взъерошенный тигр в грязном пальто нараспашку.

— Сидите? — с недобрым прищуром скептически бросил он, чем привел собрание в замешательство.

Проспер адресовал немой вопрос Председателю.

— Это литературный агент, — тихонько пояснил тот. — Писатель-разведчик.

В полной тишине, сопровождаемый напряженными взглядами, писатель-разведчик прошелся по комнате развязной походкой.

— Сидите, — язвительно констатировал он. — И даже не ведаете о том, что скорпион уже забрался в муравейник!

Председатель нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что один из нас — критик!

Собрание ахнуло.

— Как? Откуда? Не может быть!

— Ты уверен? — спросил Председатель — Данные верны?

— Еще как! Верны, как жены падишаха! — подтвердил литературный агент. — Он среди нас, и уже давно! Вынашивает свои гнусные планы! Точит жало!

Председатель встал.

— Что тебе о нем известно? Как его вычислить?

— Мне о нем ничего не известно. Я не знаю, как его вычислить. Но он здесь!

Проспер тоже поднялся.

— Пожалуй, я пойду, — сказал он. — Вам сейчас не до меня. Будьте добры, назовите того зверя, который мог быть свидетелем преступления.

Но Председатель покачал головой:

— Извините, дорогой гость, но сейчас действительно не до вас. Мы должны немедленно заняться выявлением негодяя!

Усилием воли Проспер подавил возмущение и попытался мыслить позитивно, что неоднократно помогало ему в работе. В голове замелькали голоса и сцены. Одна из услышанных сегодня фраз зацепилась за сознание, к ней тут же подошла картинка, что-то щелкнуло и все стало на свои места.

Сыщик улыбнулся.

— Скажите, Председатель, а если я укажу вам на критика, вы обещаете, что назовете имя потенциального свидетеля и не будете больше меня задерживать?

Глава собрания и все присутствующие уставились на Проспера.

— Ах, да, вы же сыщик! — вспомнил Председатель. — И что, вы действительно знаете, кто из нас критик?

— Знаю.

— Хорошо, обещаю. Так кто же он?

— Кто? Кто? — понеслось со всех сторон.

Палец сыщика взметнулся в сторону Амадея Флюгера.

— Вот он!

Под всеобщее оханье и аханье Амадей Флюгер вскочил и гневно воскликнул:

— Как вы смеете! Я писатель! Я написал «Звездолеты уходят к звездам»! Три или четыре тома!

Писатели и поэты загалдели и зажестикулировали.

— А ну тихо все! — рявкнул Председатель — Цыц, я сказал!

Воцарилась условная тишина. Председатель обратился к Просперу:

— Надеюсь, вы понимаете, насколько это серьезное обвинение? У вас есть доказательства?

— Косвенные, — ответил Проспер. — Но не сомневаюсь, что скоро мы добудем и прямые.

— Какие доказательства! — разбушевался Амадей Флюгер. — Я автор! Я сочинил «Луноходы топают по луне»!

— Коллега, будьте любезны заткнуться, — осадил его Председатель. — А вас, господин читатель, попрошу предъявить доказательства.

— Извольте, — откликнулся Проспер. — Итак, дамы и господа, призовем логику! — Краем глаза сыщик заметил, как сочинительница детективов принялась что-то строчить в своем блокноте. Видимо, собиралась потом написать роман, основанный на реальных событиях. — Кто такие, в сущности, критики? Бытует мнение, что многие критики — это неудавшиеся писатели.

Литераторы согласно закивали. Им нравилась подобное мнение, так как оно им льстило.

А сыщик продолжил:

— Я немало критиков повидал в своей жизни и смею заверить вас, что это утверждение — полная чепуха! Критики вовсе не являются неудавшимися писателями. Это они сами распространяют подобное заблуждение, чтобы скрыть истину!

Собрание массово выразило недоумение. Тогда сыщик пояснил:

— Критики — это неудавшиеся читатели!

— О… — задумчиво протянули писатели и поэты, еще не решив, как отнестись к этому известию.

— Да-да! — Проспер многозначительно поднял палец. — Именно так! Чтение не доставляет им радости. Они не в состоянии окунуться в вымышленный мир. Там, где мы с вами видим живых зверей, критик видит слова и буквы. Это как если вы с критиком сядете пить вино, то вы почувствуете вкус, а критик — химический состав. Господин Председатель в разговоре со мной обмолвился, что Амадей Флюгер — единственный, кто отказывается зачитывать вслух свои произведения. Якобы стесняется. На самом деле он не стесняется, а боится. Да-да, боится увидеть в том, что он написал, не интересную историю или звериные судьбы, а просто буквы! Буквы, и ничего кроме букв! То есть увидеть смерть в том, во что вкладывал жизнь.

— Уважаемый Проспер… — осторожно вмешался Председатель. — Если это и есть ваше косвенное доказательство, то оно какое-то уж очень косвенное.

— Вот именно! — зло воскликнул Амадей Флюгер. — Нечего гнать на мои «Водометы брызгают водой», будто они буквами написаны!

— Это еще не все, — сказал Проспер. — Позвольте также напомнить вам об одном интереснейшем факте. У Амадея Флюгера нет шариковой ручки. И карандаша нет. И фломастера. И даже мела нет. Что это за писатель, которому нечем писать?

— Я дома забыл!

— Что это за писатель, который дома забыл то, без чего он не писатель? У всех ручки есть. Никто не забыл. Только у Амадея Флюгера нету. Может, она ему и не нужна? Ведь писатель должен иметь возможность в любой момент записать пришедшую ему в голову мысль. А критику торопиться некуда.

Председатель все еще не выглядел убежденным.

— Тоже как-то косвенно, — сказал он.

— Вам нужны прямые доказательства? Хорошо, вы их получите. — Проспер протянул лапу Амадею Флюгеру. — Позвольте вашу рукопись.

Обвиняемый прижал папку к груди.

— Не позволю! Это мое!

Председатель сердито сдвинул брови и велел:

— Амадей, немедленно отдай рукопись господину читателю!

— Ни за что! Это мои любимые «Космонавты летают в космос»!

— Ну, хватит! — возмутился леопард. — Давайте отберем у него папку!

Для претворения этой идеи в жизнь немедленно нашлись добровольцы. Несколько пар лап схватили упирающегося Амадея и еще несколько вырвали у него папку и передали сыщику.

— Что ж, поглядим. — Проспер перелистнул титульный лист рукописи, затем исписанную первую страницу, вторую… и продемонстрировал пораженной публике совершенно чистый лист вместо ожидаемой третьей страницы. А за ней — еще лист и еще. Все остальные листы в папке оказались чистыми!

— Что это значит? — раздались изумленные голоса. — А где же звездолеты? Где три, а может, четыре тома?

— А их никогда и не было, — ответил Проспер. — То, что вы видите, в преступном мире называется «кукла». Чтобы создать видимость пухлой рукописи, берется толстая пачка бумаги, а сверху кладут парочку листов с текстом. И обманка готова. Никто и не заподозрит, что это «кукла». Можно выдавать себя за писателя. Так что милейший Амадей, отказываясь от публичного чтения, опасался не только того, что ему придется критически отнестись к парочке написанных им страниц, но и того, что после этой парочки у всех возникнет вопрос — а дальше-то где?

Амадей Флюгер заметно сник, а собрание единодушно решило:

— Ах, мерзавец!

— Но если кто-то еще сомневается… — произнес Проспер. — Выверните-ка его карманы.

Писатели-добровольцы выполнили совет сыщика с полицейским рвением. Амадей Флюгер даже пикнуть не успел, как содержимое его карманов оказалось снаружи.

— Смотрите, здесь какие-то печатные листы! — с энтузиазмом вскричал леопард и передал конфискованную пачку Просперу.

Лис бегло их просмотрел.

— Ну вот и последнее доказательство, — удовлетворенно объявил Проспер, поднимая пачку бумаг над головой. — Это шаблоны для критиков. Им только остается вписывать имена и названия.

Он раздал шаблоны, чтобы все могли убедиться в справедливости его слов.

И все убедились.

Амадея Флюгера отпустили. Но бежать ему было некуда. Медленно и беззвучно писатели и поэты, беллетристы и романисты, фантасты и реалисты повытягивали из глубин своих одеяний птичьи маски и накладные клювы. Окружающие сыщика представители семейства кошачьих вдруг превратились в коршунов и ястребов. Псевдопернатое клювастое кольцо принялось сужаться вокруг Амадея Флюгера. Разоблаченный критик хищно оскалился и прорычал:

— Ничего… Вы еще за это ответите! Я своих позову! Обломаются ваши клювы о наши клешни!

На плечо Проспера легла тигриная лапа стоящего рядом орла. Ее владелец произнес голосом Председателя:

— Уходите. Ни к чему вам видеть, что сейчас произойдет.

— Неужели вы заклюете его до смерти? — содрогнулся сыщик.

— К сожалению, нет. Именно поэтому вам лучше уйти. Нам будет стыдно, что вы увидите, как мы не заклюем врага до смерти.

— Обещание! — требовательно напомнил Пропер.

— Ах да… Идите в соседний дом. Первый этаж. Постучитесь в крайнее правое окно. Там живет Марк. Это львенок, он увлекается магией. У него есть Третий Глаз. Так что он мог что-нибудь видеть.

«О нет… — разочаровался Проспер. — Я-то думал, настоящий свидетель. А тут какая-то чушь. Третий Глаз, магия… Вот ведь не везет».

У выхода из квартиры его нагнала кошка в маске сокола.

— Постойте! Читатель! А разве вы ничего не пожелаете нам на прощание? Ну, или лично мне?

Проспер задумался.

— Пожелаю, — сказал он. — Всякий раз, когда вы будете приходить в этот дом… Встречаться с коллегами… Читать им вслух… Участвовать в ваших конкурсах… Выяснять между собой, кто гений, а кто бездарь… Вспоминайте о том, что мир огромен, а жизнь — коротка. Что играть — хорошо, но заигрываться — плохо. И что кроме меня на свете могут водиться еще читатели.

Проспер развернулся и вышел, затворив за собой входную дверь.

— Какое странное пожелание… — удивилась кошка в маске сокола. — Интересно, что он имел в виду?

Если бы суслик Георгий мог слышать ее слова, ему многое нашлось бы что сказать…