"СЕМЬЯ И КАК В НЕЙ УЦЕЛЕТЬ" - читать интересную книгу автора (Скиннер Робин)

Робин Скиннер, Джон Клииз

СЕМЬЯ И КАК В НЕЙ УЦЕЛЕТЬ

Перевод с английского Н.М.Падалко

Москва

Независимая фирма «Класс»

1994

"Кукольный дом" и муж – подкаблучник

Робин. Разных семей "среднего" образца больше, чем семейств в растительном мире, поэтому давайте отберем одну-две для примера. Очень распространен "семейный" дом, который по драме Ибсена** получил название "кукольный дом". В этом браке за партнерами закреплены стереотипные мужская и женская роли. Он – большой, сильный мужчина, "законченный" взрослый, "завершенный" родитель, она – слабая, беспомощная маленькая женщина, инфантильная и несамостоятельная.

Джон. Да, вспомнил историю. Муж тяжело заболел, а жена спасла ему жизнь, увезя за границу...

Робин. И многим пожертвовала, чтобы собрать на поездку деньги. Но соль истории в том, что она должна была скрывать свои жертвы от мужа, потому что боялась: это его убьет. Его мужская гордость будет смертельно ранена, узнай он, скольким обязан ей. Иными словами, узнай он, как в действительности он зависим от нее.

Джон. Значит, брак, называемый "кукольный дом",– это тот, где жена очевидным образом эмоционально зависима от мужа, муж от жены тоже зависим, о чем даже не подозревает. Причем оба партнера в своих отношениях руководствуются мнимой полной самостоятельностью мужа.

Робин. Совершенно верно. Ему внушали, что мужчина должен быть сильным и независимым. Мужчина никогда не плачет, с ним незачем нянчиться. Его вынудили повзрослеть слишком быстро. И поэтому ему пришлось скорее подавить в себе, чем перерасти детскую потребность в заботе. Отсюда в нем прячется неудовлетворенный "ребенок", хотя и не столь изголодавшийся по вниманию, как отчаявшийся злючка из брака, в котором "боятся Вирджинию Вульф".

Джон. Значит, у этого мужчины за "ширмой" – "ребенок", которому нужны любовь и внимание, но мужчина не допускает такой нужды и не может попросить того, в чем нуждается.

Робин. Да, но ему необходимо получить эмоциональную поддержку, пускай в замаскированном виде. Самый простой выход – заболеть, ведь за больным, даже если он "большой, сильный мужчина", ухаживают, вокруг него суетятся.

Джон. И вот вам внимание и любовь, хотя вы и не допускаете, что именно этого добивались!

Робин. Верно. А если вам требуется уход "по высшему разряду", вы можете "затеять" нервный срыв. Во всяком случае, "большой, сильный мужчина" получит необходимую заботу, но будет думать, что тревожатся из-за его болезни, но не о нем.

Джон. Будет верить, будто его тело одолела случайная хворь. Но не поверит, что его "подвел" дух... Он бы посчитал такое непростительной слабостью.

Робин. Совершенно верно.

Джон. Ну, а что жена в "кукольном доме"?

Робин. Она вышколена и знает, "из чего сделаны девочки... из конфет, и пирожных, и сластей всевозможных". Ей позволены непосредственность, нежность, чувствительность, слезы, ей разрешили, сколько захочет, "играть" с эмоциями, чтобы не тянулась к логической мысли. Но ей строго-настрого запретили напористость, самоуверенность, и пускай только посмеет превзойти мужчину, чтобы он почувствовал свою неполноценность!

Джон. И она уцепилась за детскость. Вместо "ребенка" она сунула за "ширму"... себя "зрелую".

Робин. Да, она спрятала свою сильную, деятельную, зрелую сторону.

Джон. И особенно, как мне кажется, любые намеки на решительность.

Робин. Да-да, конечно. А если и проявляет уверенность, силу, агрессивность, то всячески их маскируя. Достигая чего-то, должна притворяться, что даже не знает, как это получилось. Гнев на мужа может "обрушить" только в форме деструктивных фантазий.

Джон. Представит, что он попал в автомобильную катастрофу.

Робин. Да, что "размазан" по всему шоссе... Или примется пылесосить пол без пылинки у него под ногами, когда он хочет поскорее "уйти" в воскресную газету.

Джон. Или же начнет "зачитывать" жалобы на продавцов в магазине, на мать, погоду, детей, на неприемлемую форму земного шара, пока муж, наконец, не задумается: а не он ли причина причин всех этих безобразий.

Робин. Ну, это немного в сторону... Суть в том, что она не отдает себе отчета в своем раздражении и не понимает, что способна быть сильной, взять на себя ответственность. Она такая – за "ширмой".

Джон. Хорошо, что же их потянуло друг к другу?

Робин. Они обнаружили, что прекрасно друг другу подходят, как верный ключ к замку. Отличная пара, ведь она – как раз того сорта женщина, какую считали за достойный восхищения образец в его семье, а он – именно того типа мужчина, какой был одобрен в ее семье. Это они оба осознали. Вдобавок они нашли друг друга подходящими на бессознательном уровне, где "сделка" в действительности и заключается. Он доверил ей свою "ребячью" долю, она ему взамен – свою силу и взрослость.

Джон. Что значит – "он доверил ей свою "ребячью" долю"?

Робин. У каждого из них есть незрелая, детская сторона. Она может притвориться, что возьмет на себя всю эту детскость, то есть будет "ребенком" за двоих, он же – что взвалит на себя их зрелость, то есть решительность, опыт, настойчивость. И их семейный "механизм" будет неплохо работать: ведь спрятанное у каждого партнера за "ширмой" не будет их слишком тревожить, прорываясь в замаскированном виде. В паре двоим в каком-то смысле будет лучше, чем порознь.

Джон. Лишь в каком-то смысле?.. Что же им будет мешать?

Робин. Ну, она теперь несет, так сказать, двойную "нагрузку" детскости, он – полной ответственности, поэтому они могут "зациклиться" на расчете: "Я – Тарзан, ты – просто Джейн" с риском впасть в крайность. Ему будет все труднее даваться непосредственность, игра, все меньше ему будет отдыха, удовольствий, и где-то в глубине себя он ощутит неудовлетворенность, хотя не поймет ее причины.

Джон. А она все больше времени проводит в четырех стенах и уже с опаской воспринимает любой предстоящий выход из дома?

Робин. Да, она только варит варенье да строит замки на песке вместе с детьми. Часть ее жаждет более взрослых занятий, но в ней все меньше остается решимости даже попробовать.

Джон. Однако соглашение действует в известных пределах – несмотря на ограничения для обеих сторон.

Робин. Да, конечно, В конце концов, эта модель покорила весь Запад, Британскую империю создала. Она до сих пор функционирует в Далласе**

Джон. И при каких же обстоятельствах такой брак дает сбой?

Робин. Устав от своей роли "Тарзана" или "Джейн" – а эта усталость может ощущаться преимущественно на уровне подсознания – кто-то из партнеров попробует нарушить равномерный ход "механизма". Но в тот же момент другой яростно бросится его налаживать. А поскольку одному сломать махину не под силу, то модель "Тарзан – Джейн" опять покатила по наезженной колее.

Джон. А что же случается, если один из партнеров пробует нарушить равновесие?

Робин. Ну, давайте сначала возьмем "большого, сильного" мужа – Тарзана. Предположим, на службе у него "напряженка", с которой он не справляется. Тогда его "ребенок" за "ширмой" станет капризничать, требовать к себе внимания, и чувство какой-то детской беспомощности, обычно спрятанное, начнет рваться наружу и беспокоить его. Он хандрит, избегает своих обязанностей, норовит опереться на жену. Но эта "игра" совсем не по сценарию "Я – Тарзан, а ты – просто Джейн", и жену охватывает страх.

Джон. Потому что, если она "подыграет", ей надо становиться ответственной, что означает – вытащить кое-что из-за "ширмы".

Робин. Да, но это нарушает их первоначальный договор. И крайне пугает обоих. Он чувствует себя "плохим", обнаружив свою потребность быть "слабым", она страшится принять на себя ответственность. И она пробует восстановить нарушенное равновесие, сопротивляется перемене.

Она может еще сильнее его захандрить или даже серьезнее его заболеть. Очень часто, несмотря на то, что у мужа обнаружилось стрессовое состояние и депрессия, к врачу отправляется жена. Врач, конечно же, удивляется, почему его пилюли не помогают...

Джон. А что муж?

Робин. Жена вынуждает его вернуться в роль "большого, сильного мужчины", становясь беспомощнее обычного. Он должен смотреть за ней. И этим тонким маневром, даже не осознавая, что делает, она поддерживает его на ходу. Он должен быть "сильным", чтобы позаботиться о ней!Солдат, как ни измучен, а тащит раненого товарища и преодолевает рубеж, на котором сдался бы, будь он один. А может, это и не он, может, его самого кто-то за собой тащит...

Джон. Да, ну, а депрессия мужа, болезнь?

Робин. Стресс отступит, или он найдет способ с ним "покончить" – сменит работу, еще что-то придумает. И рано или поздно его "ребенок" за "ширмой" угомонится, перестанет угрожать семейному соглашению.

Джон. Тогда-то можно и ей выздоравливать?

Робин. Да, болезнь сослужила службу. А ее врач, возможно, наконец вздохнет с облегчением: нашел-таки пилюли, которые действуют!

Джон. Значит, "кукольный дом" выстоит. И хотя каждый из партнеров временами может переживать неудовлетворенность браком, другая сторона всегда воспротивится переменам, защищаясь, доставит "бунтовщику" неприятности.

Робин. Да, этот брак стоек, хотя немного "душит".

Джон. Ну, а если все-таки кто-то из двоих сознательно решился на перемены? Жена, например, вступила в феминистское движение, муж наотрез отказывается участвовать в "крысиных гонках".

Робин. Это создаст напряжение в супружеских отношениях, которое может повлечь к разводу.

Джон. И они не сохранят соглашение?

Робин. Брак окажется под угрозой, если партнер, который противится переменам, не получит помощь со стороны.

Джон. Так. Теперь давайте поговорим о "кукольном доме" наоборот, где роли поменялись, где женщина играет "сильную, взрослую" роль. "Я – Тарзан, ты будешь Джонни".

Робин. Тут на память сразу приходит известный образ со старинной "курортной" открытки: муж – подкаблучник. Подобно жене из "кукольного дома" он не принимает ответственности, не способен защитить, только и делает, что смотрит за своей половиной. Фактически ведет себя как ребенок. Но кто-то же должен в семье быть "за взрослого", "делать дело". И кончается тем, что жена берется нести семейную "ношу". Становится, так сказать, "матерью" своему муженьку. Но часть ее возмущена этой ролью, вот ему и достается от " жениного каблука.

Джон. Она за двоих нагружена напористостью, агрессивностью, ведь он отказался взять свою долю. А с двойным "весом", бывает, что и его "придавит"?

Робин. Да.

Джон. Знаете, я замечал кое-что похожее... с женщинами: если я слишком робок, то они становятся активнее, если же я намеренно возьму тон "покруче", они сбавят свой. Как будто естественное равновесие воцаряется...

Робин. Я наблюдаю за этими "качелями" всякий раз, когда в мой кабинет заходит супружеская пара. Да и по собственной семье знаю. Думаю, это универсальное правило: если один из партнеров отказывается от своей доли напора и агрессивности, другой вынужден взять двойную ношу.

Джон. Итак, почему же в такого типа браке женщина становится Тарзаном?

Робин. Обычно она научена горьким опытом еще в родной семье и боится быть слабой, зависимой. Откуда за "ширму" попадает ее беспомощная, детская сторона, которая в этом браке там довольно сносно "устраивается", потому что женщина выбрала мужчину, который детскость "сыграет" и за нее.

Джон. Значит, это у него за "ширмой" взрослость, он боится обнаружить уверенность, взять на себя ответственность, и она несет "взрослый" груз за него.

Робин. Да, тут "кукольный дом", вывернутый наизнанку. И опять же брак весьма стоек, хотя временами партнеры начинают немного задыхаться в своих ролях. Но для каждого переменить хоть что-то опять необыкновенно трудно.

Джон. Хорошо, предположим, одним чудесным весенним утром муж просыпается, чувствуя себя чуточку агрессивным и капельку взрослым. Что случится?

Робин. Конечно же, жена его вечно "попиливает" за ненадежность. Но если только его "ответственная" сторона выглянет из-за "ширмы", она сразу почует: плохо дело, быть ей теперь "слабенькой" и зависимой от него. Поэтому свою "ширму" будет держать изо всех сил.

Джон. Будет категоричнее, чем обычно, отрицать свою потребность в поддержке, заботе.

Робин. И, отстаивая яростнее, чем обычно, привычное свое амплуа, подложит мину под его "взрослеющее" настроение: скажет, пускай, мол, и не пытается отвечать за нее, ничего у него не выйдет.

Джон. Она чувствует, что уже раньше укрепила позиции, а его атака обречена.

Робин. А "такому-растакому" бедняге все равно решительности негде занять, вот он и сдастся, опять спрячет себя "взросленького" за "ширму", в укромный уголок. Это один сценарий. По другому – она может внезапно обнажить перед ним свою слабость: откроет, покажет ему, как нуждается в его нежности и поддержке. Он же насмерть перепугается. Почувствует, что на вызов не сможет ответить.

Джон. Свою "ширму" будет держать изо всех сил, чтобы не повалилась, сделается еще беспомощнее.

Робин. К тому же поведет подкоп под жену. Скажет: "Что это ты затеваешь! Хотя вольному воля!" А ведь ей стоит больших усилий так безоглядно "обнажиться". И теперь она сдастся, подумав: "Без толку... Знала же, что с ним ничего не выйдет".

Джон. Значит, они благополучно останутся там, где и были. Пускай не для них фейерверк, зато у камина погреются.

Робин. Именно. В таком привычном обоим – еще по родительскому – доме... Не забыли о главной причине, сделавшей их парой?

Джон. Во всем этом какая-то безумная логика. Впрочем, что-то не сходится... В наихудшем браке, где "боятся Вирджинию Вульф", у партнеров одно и то же выставлено на "витрину" – "ангелы", одно и то же сунуто за "ширму" – "демоны". Но в "кукольном доме" и в доме с "подкаблучником" у кого-то из двоих "ребенок" спрятан, у другого же – выставлен; "ширмы" поставлены одинаково – каждый перегорожен одинаково, но партнеры дополняют друг друга вместо того, чтобы повторять. Не значит ли это, что одну пару создает одинаковая семейная история, а другие пары возникают "на плечах" у разных семей?

Робин. Верно. Вы верно подметили, что я в своих рассуждениях кое-что упростил. Добавлю и поясню: упрятывание "кусочка" личности приводит позже к проблеме с выражением иных эмоций, которые тоже поочередно "прячутся". Возьмите человека, под родительским кровом научившегося прятать гнев, чтобы не огорчать близких, и одновременно утратившего умение защищаться. Постепенно он потеряет уверенность в себе и обзаведется страхом любого противоборства, а в результате в собственной семье заработает нелестную характеристику: слюнтяй. Дальше он, вероятнее всего, спрячет естественное чувство страха и потребность в поддержке; сначала спрячет от других, потом – от самого себя. Теперь эти эмоции тоже перекочевали за "ширму"... Психотерапевт иногда помогает пациенту убрать целый склад "ширм" – одну за другой – чтобы добраться до главного семейного табу.

Джон. Хорошо, если человек прячет эмоцию "икс", а затем прячет свою боязнь эмоции "икс", он внешне может казаться вполне довольным своим положением. Но какое отношение имеет этот факт к сказанному Вами о выборе партнера?

Робин. Этот факт объясняет, что в утверждении "противоположности сходятся" есть доля истины, хотя, по видимости, он противоречит мысли, что люди тянутся друг к другу на основе подобия эмоционального опыта, пережитого в их семьях. Вот вам пример: типичная пара, оставившая свой "кукольный дом", появилась в кабинете психотерапевта, потому что жена постоянно жаловалась на плохое здоровье. Она – робкая, боязливая, он – уверенный, с виду сильный. Но вскоре обнаружилось, что они оба шести лет от роду пережили смерть отцов. На глубинном уровне они были похожи, у обоих печаль пряталась "за ширмой". Но она от печали болела, в то время как он сохранял "силу" и концентрировался на заботе о ней.

Джон. Значит, поверхностные различия между партнерами в браке этого типа возможны по той причине, что партнеры играют разные роли при одинаковых спрятанных проблемах. Но есть ли существенное отличие между отношениями "среднего" образца и действительно разрушительными?

Робин. Если за "ширмой" целая "свалка" эмоций и велик риск, что они "вывалятся" оттуда – как в наименее здоровом браке – партнеры, вероятнее всего, будут в вечном конфликте друг с другом. Что не столь вероятно там, где партнеры дополняют друг друга и играют противоположные роли. Это позволяет им поделить игровую "площадку" согласно сценарию и в результате лучше "сыграться". Но все, разумеется, относительно.

Джон. Так, значит, "среднего" образца браки – обычные, нормальные браки – будут, в большинстве, напоминать "кукольный дом" или дом с "подкаблучником"?

Робин. Да, хотя чаще всего описанные признаки очень смягчены.

Джон. Какое облегчение, что все-таки это норма, ведь некоторые симптомы помню.

Робин. Например?..

Джон. Ну, когда я пришел в Вашу группу, помню, представлял себя прямо Тарзаном: "сильным", не нуждающимся ни в какой поддержке, ни в какой любви. Считал, что могу обойтись без таких пустяков. На самом деле считал! А Вы мягко внушали, что мне без них нельзя. Я с превеликим трудом тогда согласился допустить этот факт. Но если вам повторяют одно и то же тысячу раз... сначала допустите, что такое возможно, а потом начинаете понимать. И понимаете, как отворачивались от фактов. Правда, уже потом.., "разглядев" факт.

Робин. Сначала до крайности удивлены – да? Потом захвачены...

Джон. Да, ловите себя... застаете "на месте преступления". Понемногу меняетесь. И это просто потому, что разглядели свою проблему?

Робин. Именно. Как только вы заметили прежде "упрятанное", вы берете балласт "на борт" для того, чтобы выровнять ход.

Джон. А еще помню, "открываться" было очень неприятно. Допустить потребность в любви или – того хуже – просить ее прямо, нисколько не маскируясь, было очень стыдно, все равно что расписаться в собственной слабости и несостоятельности.

Робин. Возможно, это оттого, что Вы связывали любовь с плохими" эмоциями, которые первоначально проложили потребности в любви дорогу за "ширму". И когда потребность в любви "открылась", чувство стыда, первоначально связанное с ней, тоже пришлось какое-то время переживать. Поэтому-то лечение – вещь длительная, надо переболеть, чтобы поправиться.

Джон. А когда вы меняетесь, чувствуете себя престранно... Неожиданно замечаете: вы тут никогда не были – непривычные горизонты... сбивают... заблудиться боитесь.

Робин. В счастье надо поупражняться!

Джон. Ну, хорошо, мы побывали в двух типичных "средних" домах. А что там – на полюсе, где обитает счастливейшая семья?