"Берлинский блюз" - читать интересную книгу автора (Регенер Свен)

7. Ночные посиделки

Когда они пришли в «Свалку», там их ожидал теплый прием. Юрген и Марко, для которых вечер только начинался, увлеченно слушали пафосные рассказы Карла о том, как господин Леман героически защищал своего работодателя, причем он даже смог уговорить Эрвина, который немного протрезвел от страха и, к всеобщему удивлению, купил всем пива, продемонстрировать на нем самом, как господин Леман поступил с ухом своего противника. Потрясенные Юрген и Марко смотрели, как Эрвин провел мимо стойки идущего на корточках Карла, который визжал и молил о пощаде.

– Это круто, господин Леман, это очень круто.

– Надо запомнить. Мы запатентуем этот прием под названием «кройцбергский винт».

Господину Леману было не особенно приятно слушать это. Во-первых, только благодаря его лучшему другу Карлу он вышел из этой истории относительно невредимым, а во-вторых, он терпеть не мог драться и не любил смотреть, как дерутся другие, это выглядело отвратительно, драки были ему неприятны, и, самое главное, он находил их абсолютно бессмысленными. Тот факт, что его вынудили к этому, а он именно так расценивал произошедшее, бросал тень на все его существование. До сих пор он знал о подобных мерзостях только по рассказам знакомых, работавших в более жестких заведениях, чем «Обвал». Из «Обвала» шизоидов всегда было легко выгнать, да и приходили они в основном днем, как правило в конце зимы, когда, впрочем, уже у всех на Венской улице сдавали нервы. Но до рукоприкладства доходило редко, а если и доходило, то особых проблем не возникало, таких посетителей просто выталкивали наружу, и дело с концом. Но если они уже начали драться… Возможно, что Катрин, прекрасная повариха, была в чем-то права, возможно, стоять всю жизнь за стойкой действительно не самый лучший вариант. Но тогда он должен изменить свою жизнь. А этого он не хотел, ему нравилась его жизнь, он любил свою работу, для него не было занятия лучше. Он на мгновение попытался представить себе, что было бы, если бы он снова стал работать по своей специальности, то есть экспедитором. Это показалось ему таким абсурдом, что он невольно рассмеялся.

– Смотри, он снова смеется, – сказал его лучший друг Карл Эрвину и хлопнул господина Лемана по плечу. Они сидели втроем за столиком в глубине темного зала. – Господин Леман – самый стойкий человек в мире. Что бы ни случилось, дай ему бутылку пива – и он снова на коне.

– На коне или на осле, – пошутил Эрвин, – какая разница. Я принесу ему еще пива.

– Ничего подобного! – важно заявил Карл и встал. Он слегка покачивался, но все равно отлично держался для человека, который не спал тридцать шесть часов. – Теперь моя очередь. Надо кое-что отметить.

Он пошел к стойке. Эрвин придвинул свое лицо к уху господина Лемана. В «Свалке» играла не музыка в стиле «бум-бум», которую Эрвин называл эйсид-хаус, а какой-то рок, но тоже громко.

– А что это за парень с пшеничным пивом? – прокричал Эрвин. – Не смотри туда, вон тот, у стойки, который уже пару недель зависает у нас.

– Его зовут Райнер, – ответил господин Леман.

– Откуда ты знаешь?

– Он мне только что сам сказал. И прекрати кричать мне в ухо, меня это нервирует.

– Странный тип.

– Конечно странный, в мире полно странных людей. – В этот момент вернулся его лучший друг Карл с пивом, бренди и пакетом чипсов. – Карл, – спросил господин Леман, – помнишь…

– Вот вам, – перебил его лучший друг Карл и бросил чипсы на стол. – Чтоб все съели. Помните об электролитах. Нехватка электролитов – главный враг алкоголика. Ну, не считая обезвоживания. – Он сделал большой глоток пива. – Завтра утром вы будете мне благодарны.

– Карл, – господин Леман вернулся к своему вопросу, – помнишь того типа, который каждый вечер сидел в «Зыбучих песках» и пил пшеничное пиво, одно за другим, как его звали?

– Это был Толстый Юрген. А что такое?

– Толстый Юрген. – Господин Леман переадресовал ответ Эрвину. – Он был тоже из таких. А что с ним потом стало? – обратился он к Карлу.

– Он умер, – сказал Эрвин, не сводя взгляда с человека у стойки.

– Как так?

– Подробностей я не знаю, – добавил Эрвин. – Да какая разница. Так или иначе, этот тип какой-то подозрительный.

– Что? – прокричал Карл с другой стороны стола. – Что с Толстым Юргеном? Что там у него?

– Он умер, – сказал господин Леман.

– Давайте ешьте чипсы, – прокричал Карл, который уже ничего не слышал, и запихнул себе в рот целую пригоршню.

– Да что тебе в нем не нравится? – спросил господин Леман Эрвина. – Нет ничего удивительного в том, что человек сидит в баре и бухает. Это же твой хлеб.

– Какой-то он подозрительный, – сказал Эрвин. – Надо быть с ним начеку.

– Эрвин, – сказал господин Леман, – если ты действительно так хорошо разбираешься в людях, то почему же ты только что получил по носу?

– Это стукач, клянусь вам. Он следит за нашим заведением.

– Скажи-ка, Франк, – сказал вдруг его лучший друг Карл, – а у тебя что-то есть с этой Катрин?

– А почему ты спрашиваешь? – крикнул в ответ господин Леман, пожалуй слишком резким тоном, этот тон ему самому показался подозрительным. Он почувствовал, как покраснел. – Ведь это ты ходил с ней сегодня в «Принценбад», разве не так? – прибавил он и тотчас же подумал, что только усугубил положение. От досады он принялся есть чипсы.

– Я таких птиц за километр узнаю, – сказал Эрвин. – С ним надо быть начеку. Не удивлюсь, если он окажется стукачом. Он проверяет здесь все кабаки насчет наркотиков.

– Господин Леман, расслабься, – радостно сказал его лучший друг Карл с другой стороны и хлопнул его по плечу. – Все нормально. Но то, что ты пошел в «Принценбад»… – он изобразил жест, будто закручивал лампочку, – очень подозрительно, господин Леман.

– Тут все ясно, – донеслось с другой стороны, от Эрвина. – Здесь что-то не так. Он не такой, как Толстый Юрген.

– Он пока жив, – ядовито отметил господин Леман.

– Очень подозрительно. Чтобы ты пошел в бассейн поплавать, да тебе никто не поверит, что ты можешь добровольно пойти в бассейн.

– Я не об этом, – сказал Эрвин. – С такими вещами не шутят.

– Все ведь знают, как ты относишься к спорту. Это весь город знает, – сказал Карл.

– Почему весь город? Что обо мне знает весь город?

– Он не такой, как Толстый Юрген, нечего и сравнивать. Никому бы и в голову не пришло, что Толстый Юрген – стукач.

– Эрвин! – решительно сказал господин Леман. – Эрвин, ты единственный человек, которому пришло в голову, что это стукач. Все эти твои бредни насчет наркотиков – полное фуфло! Всем абсолютно наплевать, курят у тебя в кабаке траву или нет.

– Да ты хоть понимаешь…

– Да, весь город знает, я именно это имею в виду. – Карл похлопал господина Лемана по плечу.

– Да даже если они и закроют твой «Обвал», – переключился господин Леман на Эрвина, – у тебя же восемь или десять баров, ну и пускай «Обвал» закроют на время, ты ведь все равно богатенький, что для тебя значит такая мелочь.

– Чтобы такой человек, как ты, пошел в бассейн, бог ты мой, сколько лет мы уже знакомы, господин Леман?

– Да что ты понимаешь, дурила! – прокричал Эрвин. – Ничего ты не понимаешь. Это все ничего не стоит. Если дело не идет, то все это ничего не стоит.

– Наверное, уже почти шесть, семь лет, хотя нет, больше, восемь или девять лет. Ты когда сюда приехал? В восьмидесятом?

– А если у тебя заберут лицензию, то сразу на все, парень. Все деньги вложены в бары, больше у меня ничего нет. Все вложено.

– Девять лет. Я ж тебя знаю, старик. Если ты идешь в бассейн, то только из-за женщины, и в этом нет ничего дурного. Она ведь как раз в твоем вкусе. Хотя, собственно говоря, какой у тебя вкус? Я знаю тебя вот уже девять лет и не имею ни малейшего представления о том, каков твой вкус. Знаю лишь, что они всегда полноваты в бедрах.

– Если дело не идет, если бары закроют, то их больше не продать. Никто мне ничего не заплатит за закрытые бары. И вообще, я сыт по горло, – голос Эрвина задрожал на пороге ламентации, – иногда мне хочется все бросить.

– Ты ей нравишься, честное слово. Так что можете не бояться друг друга. Ты ей нравишься. Расспрашивала про тебя очень подробно. Чем ты еще занимаешься и так далее. Очень утомили меня эти ее расспросы.

– И что ты нарассказывал?

– Только хорошее. – Его лучший друг Карл начал перечислять, загибая пальцы. – Что ты очень образованный человек, и в культурном плане тоже: кино, музеи и тому подобное – весь спектр, это для нее важно, я в этом уверен, и что у тебя есть настоящая профессия, что ты призван к большему…

– Ах, прекрати.

– Ни фига! – орал Эрвин. – Я серьезно. Тогда я продам все это барахло. Что я с этого имею?

Да ничего!

– О чем он там? – осведомился Карл.

– Он хочет все продать, – ответил господин Леман.

– Кто? – спросил Юрген, который в этот момент подсел к ним.

– Эрвин, по словам господина Лемана, – сказал Карл.

– Правда? – спросил Юрген у Эрвина. – Ну, «Обвал» я бы взял.

– Могу себе представить, дурила! – горько ухмыльнулся Эрвин. – Да я скорее сожгу эту лавочку, чем отдам ее тебе, козел.

– Ого! – засмеялся Юрген и потряс руками, будто обжегся. – Суров ты, Эрвин, суров. Как вообще дела? – спросил он всю компанию.

– Эрвин думает, что вон тот тип у стойки – стукач, – со злостью сказал господин Леман. – Эрвин думает, что они следят за его заведениями и собираются устраивать облавы на наркотики.

– Этот? Он все время просто околачивается тут и пьет «Кристалл» пшеничное, – сказал Карл. – Он и в «Базар» иногда заходит.

– Вот именно, я об этом и говорю! – прокричал Эрвин.

– Ну, я не знаю, – сказал Юрген и оглянулся на стойку. – У нас он тоже часто бывает. Он мне напоминает Толстого Юргена. Только этот пьет «Кристалл», а тот всегда пил нефильтрованное. А кстати, куда он пропал?

– Кто? – спросил Карл.

– Толстый Юрген.

– Он умер.

– Правда? Как так?

– Понятия не имею.

– Хм… стукач, говорите… Кажется, ему выдают неплохие деньги на служебные расходы. А он никогда не требует чек.

– А им вообще можно пить на службе? – спросил Карл.

– Стукачам-то? Конечно.

– Странный тип. Не понимаю. Как человек становится стукачом?

– Погодите, – встрял в разговор господин Леман, – да с чего вы все взяли, что он стукач?

– Я не знаю, – сказал Карл, – он какой-то странный тип. И все время пьет «Кристалл» пшеничное без лимона.

– Но из-за наркотиков… – с сомнением протянул Юрген.

– Они закрыли уже два бара в Шёнеберге. Что-то происходит, – тихо прогудел Эрвин во время паузы между песнями.

– Я думал, только «Дыру», – возразил господин Леман.

– Почему только «Дыру»?

– Эрвин, несколько часов назад ты говорил, что они закрыли «Дыру». Теперь ты говоришь, что в Шёнеберге закрыли уже два бара.

– Да какая разница. И не оглядывайся так явно, господин Леман.

– Эрвин, комбинация из обращения на «ты» и «господина Лемана» в одной фразе – это самое ужасное, что только можно себе представить.

– Осторожно, – крикнул его лучший друг Карл, – он смотрит в нашу сторону. – Он отвернулся и сделал большой глоток. Совсем незаметно, подумал господин Леман.

– Да он нас уже не видит. Он пьян в стельку, – сказал господин Леман и посочувствовал этому парню, потому что тот всегда пил в одиночестве, а теперь еще и вызвал подозрения. – К тому же мы сидим в тени.

– Вот, в том-то и дело, – витийствовал Эрвин.

– Я не понимаю, – устало сказал господин Леман. Он с большим удовольствием еще поговорил бы со своим лучшим другом Карлом о прекрасной поварихе и о том, что же именно она спрашивала, но не тут-то было.

– Если бы он употреблял наркотики, то не пьянел бы так быстро, – сказал Юрген и сходил еще за пивом.

– Ну, тогда я больше вообще ничего не понимаю, – сказал господин Леман, который хорошо помнил, как он однажды, несколько лет назад, пару раз затянулся косяком после десяти бутылок «Бекса» и какие трудности он потом испытал, пытаясь забраться в ночной автобус.

– И нечего тебе в этом понимать, – сказал его лучший друг Карл и хлопнул его по плечу. – Ты тем и хорош, что ничего не смыслишь в наркотиках, но все равно во все врубаешься, это точно.

– Может быть, попробовать поговорить с ним, – задумчиво произнес Эрвин. – Незаметно. Может быть, удастся что-нибудь разузнать.

– Это стремно, – сказал Карл.

– Да уж, – сказал Эрвин.

– Поручим это дело господину Леману. Он тут самый неприметный, – сказал его лучший друг Карл. – По крайней мере для мужчин. А вот женщины его очень даже замечают, – добавил он, подмигнув, и снова ударил по плечу господина Лемана, которому это уже порядком осточертело.

– Только не сегодня, – сказал Эрвин заговорщицким тоном.

– Да-да, – ответил Карл, – именно сегодня. Именно сегодня господин Леман еще раз отличится.

– Господин Леман все выяснит, – сказал Эрвин Юргену, который принес пиво.

– Да вы с ума сошли!

– Я совершенно не хочу пива, – сказал Эрвин. – Дайте мне вашего поганого бренди, только не ту бормотуху из «Альди»,[12] которую вы обычно разливаете.

– Сейчас принесу, – сказал Юрген. – Только пусть господин Леман сначала все выяснит с тем типом.

– Ничего я не буду выяснять. Вы с ума сошли!

– Господин Леман – герой, – сказал Юрген.

– Нужно взять еще чипсов. Господин Леман голоден. Из-за электролита, – сказал его лучший друг Карл и поднял бутылку. – За господина Лемана, героя дня!

– Одинокий всадник, храбрый боец, Эльдорадо, – сказал Юрген, который считал себя синефилом.

– Из-за электролитов, – сказал Эрвин.

– Каких еще электролитов?

– Надо говорить не из-за электролита, a из-за электролитов.

– Отлично, Эрвин. А еще надо говорить: за господина Лемана, героя из героев!

– За господина Лемана!

Они чокнулись. Господин Леман не спорил, но был настроен скептически. Если таков день героя, то каков же тогда день побежденного?

– Но в любом случае нужно соблюдать осторожность, – сказал Эрвин.

– В каком случае?

– Ну, с расспросами. Это профессионал. Такого вообще не очень-то расспросишь, он просто прикинется дурачком.

– Может быть, он и есть дурачок, – предположил Карл.

– Назовем его Кристальным Райнером, – сказал Юрген, – в память о Толстом Юргене.

– А чем он сейчас занимается? – спросил Карл.

– Он умер.

– Как так?

– Понятия не имею.

– Может быть, от СПИДа, – предположил Карл.

– Не думаю, что он был голубым, – сказал Юрген, – по-моему, он был вообще никаким. Ты можешь себе представить, как Толстый Юрген занимается с кем-нибудь сексом?

– Я сейчас вообще не могу себе представить, как кто-то с кем-то занимается сексом, – сказал Эрвин.

– Тебе нужно улучить подходящий момент, – сказал Юрген господину Леману.

Господин Леман чувствовал себя уже лучше благодаря уютной атмосфере «Свалки» и нескольким бутылкам пива. Он съел еще пару чипсин и почувствовал кураж.

– Сейчас или никогда, – объявил он.

– Нет, сейчас слишком явно, – сказал Эрвин.

– Вы о чем? – спросил Карл.

– Ну, я пошел, – сказал господин Леман, который хотел использовать внезапно снизошедшее на него вдохновение. – Вы все тут параноики.

– Так вот я думаю, что тебе нужно сходить с ней в кино, – сказал Карл.

– В кино?

– Конечно, в кино. Все влюбленные ходят в кино.

– А кто тебе сказал, что я…

– Кино. Это именно то, что надо! Кино. Культурно, темно, все понятно.

– Что еще за кино? – проснулся Юрген.

– Господин Леман должен сходить в кино. Романтическим образом.

– В «Запасном выходе» идет ретроспектива Любича, – сказал Юрген. – «Ниночка», «Быть или не быть» и так далее, вот это было настоящее кино.

– Сейчас не получится, слишком явно, – кричал Эрвин. Господин Леман его игнорировал.

– Да я же ее совсем не знаю, – возразил он. – Я же не могу ее просто так спросить, не хочет ли она пойти в кино.

– Я просто предложил, – защищался его лучший друг Карл. – Счастье – это теплый пистолет.

– Я пошел, – подкрепил господин Леман свое первоначальное намерение.

– Я сам позабочусь об этом, – сказал его лучший друг Карл.

– Только будь осторожнее, – настаивал Эрвин. – И как-нибудь понезаметнее.

– Я бы не отважился, – сказал Юрген.

– Я все устрою насчет кино, – сказал его лучший друг Карл.

– Я просто схожу за пивом для всех, – заранее наметил свою шпионскую легенду господин Леман и встал. Он медленно и незаметно подошел к стойке, ему казалось, что все таращатся на него, и ему вдруг стало неудобно и тесно в новой футболке, которую дал Эрвин. Он сел на высокий табурет у стойки рядом с Кристальным Райнером, которого вообще-то следовало бы назвать Кристальным-Но-Без-Лимона-Райнером, пришла ему в голову глупая мысль, и обратился к Марко: – Дай мне еще три пива, шнапса для Эрвина и чипсы.

Марко сказал что-то про Эрвина и его наклонности, но господин Леман пропустил это мимо ушей. Он попытался поймать взгляд Кристального Райнера, но тот отрешенно глядел на бутылки за стойкой.

– А почему дождь заканчивается, когда появляются пузыри? – попытался завязать разговор господин Леман. Кристальный Райнер не реагировал. Господин Леман осторожно потянул его за рукав. – Слушай, а правда, почему дождь заканчивается, когда появляются пузыри?

Кристальный Райнер посмотрел на него. Марко тем временем поставил напитки на стойку.

– Запиши на Эрвина, – сказал господин Леман, даже не взглянув. Марко сказал что-то про Эрвина и его мыслительные способности, но господину Леману было не до того. Он смотрел в глаза Кристальному Райнеру и не был до конца уверен, замечает ли тот вообще его присутствие. – Кажется, в этом что-то есть.

Кристальный Райнер усмехнулся, и это выглядело как-то ненатурально, как будто он долго раздумывал, прежде чем решил именно так усмехнуться.

– Так всегда говорила моя бабушка.

– Да, бабушки, – ответил господин Леман, – они в таких вещах знают толк.

– Когда на лужах появляются пузыри, значит, дождь скоро кончится, так она всегда говорила. – Кристальный Райнер сухо рассмеялся. – Хотя тут все понятно, – прибавил он.

– Что понятно?

– А ты сам не можешь подумать? – спросил Кристальный Райнер.

– Нет, – ответил господин Леман, который счел такой вопрос несколько нахальным, если принять во внимание состояние Кристального Райнера. Эрвин прав, подумал он, не в плане этих басен про стукачей, а в том, что его действительно не стоит недооценивать.

– Когда долго идет дождь, то образуются лужи, – сказал Кристальный Райнер. И тут господин Леман обратил внимание на то, что у того никогда не заплетается язык, хотя он постоянно содержит в себе огромные количества пшеничного пива, и он поймал себя на совершенно кретинической мысли, что это, наверное, из-за лимона у других заплетается язык. Это моя самая глупая мысль за последние десять лет, подумал господин Леман. Однако его мысль продолжала течь в какие-то дебри: может быть, он тайком выливает свое пиво? Нет, нельзя уподобляться Эрвину, призвал он сам себя к порядку, а то у меня ничего не получится.

– Не может быть пузырей, пока нет луж, – продолжил Кристальный Райнер. – Это же понятно. А если дождь идет уже так долго… – он выдержал театральную паузу и глотнул своего пшеничного пива, пролив немного на себя, – что образовались лужи, значит, скоро он закончится.

– Ну да, – сказал господин Леман. Он ожидал чего-то более необычного. – Но пузыри появляются только тогда, – возразил он, – когда капли очень крупные. Я имею в виду, если дождь только моросит, то могут быть и какие угодно лужи, а пузырей не будет. Может быть, в этом дело. Может быть, именно определенный размер или вес капель приводит к образованию пузырей и является в то же время признаком того, что дождь скоро закончится.

– Понятия не имею, – сказал Кристальный Райнер.

Господин Леман был разочарован. Кристальный Райнер слабоват в теории, подумал он, сначала хамит, а потом увиливает. В конце концов, это он первый начал нести эту чушь про пузыри, подумал господин Леман, и теперь он так просто не отвяжется.

– А кто ты по профессии? – сменил он тему.

– А что?

– Ты, случайно, не из полиции?

Кристальный Райнер не удивился, он только посмотрел мимо господина Лемана в глубину зала.

– Нет, – ответил он спустя некоторое время.

– А чем ты занимаешься?

– Программист. – Кристальный Райнер сделал ударение на каждом слоге, произнося это слово так, будто ему приходилось его вспоминать.

Это правда, сразу же решил для себя господин Леман. Такое никто не станет выдумывать, если нужно что-то скрыть, подумал он. Он не мог представить себе ничего более скучного, унылого, второсортного и бесславного, чем быть программистом.

– Кстати, меня зовут Франк, – сказал он и поднял одну из бутылок, стоявших перед ним на стойке.

– Райнер, – представился Кристальный Райнер и улыбнулся при этом так сердечно и радостно, что господин Леман сам себе показался противным.

Они чокнулись. У Райнера почти ничего не осталось в кружке. Хорошо, что там нет лимона, иначе последний глоток получается очень кислым и потом еще остается вкус во рту, думал господин Леман.

– Хочешь еще пива? – спросил он.

– Не откажусь, – ответил Райнер.

– Еще один «Кристалл», – сказал господин Леман Марко. – Без лимона.

– Точно, – подтвердил Райнер.

– Запиши тоже на Эрвина, – сказал господин Леман Марко. И Кристальному Райнеру: – Ну, меня ждут… – Он неопределенно указал на бутылки и пакеты с чипсами. – Пойду к ребятам.

– Понятно.

– Они меня ждут.

– Все понятно.

– Я пошел.

– Все ясно.

– Ну что? – спросил Эрвин, когда господин Леман вернулся к столу. – О чем вы говорили?

– Да так, – ответил господин Леман и открыл чипсы.

– За господина Лемана! – крикнул Юрген и поднял бутылку.

– За господина Лемана! – закричали все остальные и чокнулись.

– Ну так что? – спросил Юрген. – Вы там битый час разговаривали.

– Кстати, я собирался сказать, что нам нужно отметить, – проговорил Карл.

– Так что он сказал? – спросил Эрвин.

– У меня будет выставка, в Шарлоттенбурге.

– Да что он мог сказать… – отозвался господин Леман и с пригоршней чипсов откинулся на спинку стула.

– В галерее на Кнезебекштрассе.

– Правда? – спросил господин Леман, искренне пораженный.

– Так нужно будет всем вместе сходить туда, – сказал Юрген. – Хотя ехать в Шарлоттенбург, черт…

– Ну так что же? – не отставал Эрвин.

– Да так, про дождь и все такое.

– Про дождь?

– Эрвин, – грозно произнес господин Леман, – это очень странный тип.

– Я же говорил.

– Очень странный тип.

– Ну так что же, говори…

– Просто так и не скажешь, – сказал господин Леман. – Очень странный тип.

– Мне тоже так кажется, – сказал Юрген. – Какой-то он неладный.

– Так он стукач, скажи честно? – спросил Эрвин.

– Ясное дело, – сказал господин Леман, – если он не стукач, то меня зовут… ну не знаю, – сказал он, – например, Франк.

– Я так и знал, – сказал Эрвин, торжествуя, – я так и знал!

– На Кнезебекштрассе, козлы, на Кнезебекштрассе. В ноябре. Скоро будете обращаться ко мне на «вы».

– За господина Лемана! – крикнул Юрген.

– За господина Лемана! – закричали все и с грохотом чокнулись.