"Карибская эскапада" - читать интересную книгу автора (Бондаренко Андрей Евгеньевич)

Глава четвёртая Древние письмена

На следующее утро Зорго заявился на завтрак в "La Golondrina blanka" в дурном настроении, мрачнее грозовой тучи. Вяло ковыряясь в салате из акульих плавников, черепашьих яиц и разнообразной тропической зелени, хмуро пробурчал:

— Тут, такое дело. Повстречался я вчера с Джедди. Нормально в начале всё было, вроде. Поболтали о глупостях разных: о кладах старинных, об ураганах тропических. А, потом, как только я разговор на Индейское Нагорье перевёл — вскочил Джедди как ужаленный и — дёру дал. А, котяра его — в другую сторону припустил. Ищи их теперь — до мангового заговенья. Плохо как — всё получилось.

Несколько минут над столом висела тишина, нарушаемая только звяканьем вилок-ложек о фарфоровую посуду.

Наконец доктор Мюллер решился на вопрос:

— Уважаемый Капитан, но, должны же существовать разные варианты, обходные манёвры всякие, так сказать?

— Есть один вариант, он же манёвр, — произнёс Зорго, наливая себе полный фужер апельсинового вина, — Джедди до невозможности хочется узнать — что же на его медальоне написано? Он за раскрытие этой тайны — на многое готов. Считается, что ни кто до сих пор не расшифровал эти письмена. Но, не так это. Есть один человек, дон Аугусто Романо — и - Гарсия, так вот — он точно всё знает. При мне это было. Сеньора Сара ему листок показала, где значки те были переписаны. Он минуту на них посмотрел, да и говорит — мол: "Ничего разобрать не могу". Но, я то видел — как его глаза блеснули — всего лишь на миг. Интересовался я потом у него, почему он обманул сеньору. Отвечает, улыбаясь, мол: "Меньше знаешь — легче спишь" — и всё в таком духе. Поэтому, бартер знатный можем организовать: дон Аугусто — Джедди про содержание текста того поведает, а мальчишка — за это — вас к Нагорью Индейскому отведёт. Сам — или индейцев чиго попросит. Ну, как мой план?

— А, этот дон Аугусто — он кто? — Интересуюсь, — И почему — он нам помогать будет?

Прежде, чем ответить, Капитан долго чесал в затылке, вздыхал тяжело, собираясь с мыслями. Наконец, набрав полную грудь воздуха, выдал на одном дыхании — словно текст заученный докладывал:

— Сеньор Аугусто Романо ("Гарсия" — в память о побратиме погибшем) — личность в Карибии весьма известная, и даже — легендарная. Общеизвестно, что он родился в далекой России, в семье богатой и знатной, и звался он тогда как-то иначе — что-то похожее на "Андре Романофф". Несмотря на знатность и богатство, дон Аугусто увлекся революционными идеями, что и под тропическими созвездьями — совсем не редкость. Революция в России победила, но, вместо обещанного царства Добра и Справедливости начался какой-то кровавый водевиль, конца и края которому было не видно. И, разочарованный дон Аугусто уехал — куда глаза глядят. Объехал полмира. В Уругвае опять помогал свергнуть какого-то кровавого диктатора. Как водится, тирана свергли. Но, как-то очень быстро Главный Революционер, в свою очередь, превратился в кровавого монстра, объявившего охоту, в первую очередь, на ближайших сподвижников. Дон Романо бежал, оказался в Чили, где опять воевал, на стороне местных индейцев, конечно; был серьезно ранен, лишился левой руки. После чего решил всерьез покончить с революционными идеалами, и направил свою энергию в мирное русло, посвятив несколько лет своей жизни благородному делу уголовного сыска. Дослужился до поста Главного Комиссара уголовной полиции в Каракасе, однако поймал за руку кого-то не того — молва утверждает, двоюродного племянника местного премьер-министра, и, вынужден был уйти в отставку. Дон Романо не очень то и расстроился — и, поменял свой жизненный путь в очередной раз. Увлекся историей наших благословенных мест — историей Южной и Центральной Америк, всерьез занялся археологией. Сегодня он слывет очень крупным специалистом в этих областях. А, его коллекция разных там местных раритетов исторических — считается одной из лучших в мире.

Отдышавшись и осушив очередной бокал местного вина, Капитан пояснил:

— Это так про дона Аугусто в одном журнале столичном написали, а я — запомнил.

— Всё это очень мило, — задумчиво проговорила Мари, — Но, всё-таки, почему Вы так уверены, что он согласится нам помочь?

— Я не уверен до конца, — ответил Зорго, — Но существуют, по крайней мере, три повода надеяться, что дело выгорит. Во-первых, лет десять назад я оказал дону Аугусто одну значимую услугу. Какую — не буду уточнять, но, на сегодня, он — мой должник. Во- вторых, Вы же Андреас — русский? Вот, сеньору очень трудно будет отказать соотечественнику. И, в-третьих, дон Романо всегда считался тонким ценителем женской красоты, — Капитан многозначительно посмотрел на Мари.

— Что??? — Мари, вне себя от гнева, вскочила на ноги, машинально схватив со стола столовый нож, — мне даже показалось, что где-то рядом сверкнули две голубые молнии.

— Успокойтесь, ради Бога! — испуганно забормотал Зорго, — Вы совсем не так меня поняли! Сеньору Аугусто — на днях исполнилось девяносто восемь лет. И, вообще, он уже две недели — как в местной больнице лежит, после очередного инфаркта. Я имел в виду — улыбайтесь ему почаще, да — понежней. Вот — и всё.

Мари устало опустилась на стул, все остальные — вздохнули с облегчением.

После завтрака отправились в больницу, благо в Сан-Анхелино — всё рядом находится. Дон Аугусто выглядел совсем неважно, хотя и бодрился — перед симпатичной женщиной. Узнав, что я из России, обрадовался несказанно, минут сорок с расспросами всякими приставал. Потом, вспомнив о вежливости, поинтересовался, не сможет ли быть нам — чем полезен.

Изложил Зорго коротко суть нашей проблемы. Обратился с просьбой — помочь. Я к той просьбе присоединился, доктор Мюллер.

Мари после всех попросила, отдельно, — загадочно, из под ресниц длиннющих, на старого сеньора посматривая своими глазищами голубыми, огромными.

— Да, друзья мои, — дон Аугусто говорит, — Давненько на меня так женщины не смотрели.

Прямо — как в том стихотворении старинном:

— Потешили старика, право! Ну, что ж — послезавтра меня из больницы этой выписывают. К пяти вечера — прошу Вас в гости ко мне пожаловать. За Джедди — я отдельно пошлю. Думаю, решим все вопросы — к всеобщему удовольствию. Вот только…. Зорго — ты же обещал мне на День Рождения стишок пиратский подарить? Мне как раз в коллекции тысячного пиратского стишка, или песни, не хватает. Так что — изволь! Иначе разговора не будет.

Вышли из больницы — Зорго задумчив и мрачен. Ничего — поможем, конечно.

В положенное время, минута в минуту, прибыли в особнячок дона Аугусто. Ничего себе — особнячок, симпатичный такой — с колоннами мраморными. Перед домом — сад ухоженный, даже не сад — а парк английский, классический. Рядом с входом в дом — пруд с кувшинками розовыми и фиолетовыми, рядом с прудом — дворецкий с бакенбардами роскошными, разодетый — что ёлка та новогодняя.

Да, и компания наша приоделась — в честь визита важного. Капитан Зорго — саблю длинную, в ножнах деревянных, на перевязи кожаной поверх сюртука набросил, доктор Мюллер — бабочку на шею прицепил, я — бескозырку с надписью «Варяг» надел, а Мари — в такое платье нарядилась — словами не описать.

— Вас уже ждут, господа уважаемые! Проходите — на второй этаж! — Дворецкий — ёлка вещает.

По лестнице старинной, из горного бука сработанной, поднимаемся в зал для приёма гостей. Сеньор Аугусто возлежит на огромной кровати, размещённой в небольшом эркере, у открытого окна. Из окна открывается изумительный вид на море, синеющее вдали сквозь ветки деревьев.

— Ну вот, господа, видите — со мной всё в порядке. И, волновались вы все абсолютно напрасно, — старый сеньор поворочался, поудобнее устраиваясь среди многочисленных белоснежных подушек, — Я вполне ещё здоров для своих лет. Жаль только, собственный юбилей пришлось провести в больнице.

По правде говоря, дон Аугусто выглядел не очень — бледное изможденное лицо, усталые глаза в красных прожилках. Что же Вы хотите — такой сильный сердечный приступ в девяносто восемь лет — это совсем даже не шутка.

Рядом с кроватью, за небольшим, изысканно сервированным столом, размещался Джедди, тоже — разодетый в пух и прах, правда — как всегда босиком, недоверчиво посверкивая на нас своими фиолетовыми глазами. Судя по всему, он уже знал о предстоящей сделке, хотя бы — в общих чертах.

На каминной полке возлежал кот Маркиз, демонстративно смотрящий в окно, громко постукивая своим шикарным хвостом по каминной решётке.

После цветистых взаимных приветствий, хозяин радушно пригласил нас к столу — отведать скромную трапезу.

Минут тридцать все непринуждённо ели и пили, провозглашая нехитрые тосты за здоровье всех присутствующих, и — за удивительную красоту — единственной за этим столом — дамы.

Дон Аугусто явно устал, торопливо налил в медицинскую мензурку из высокой бутыли остро пахнущий настой валерианы, выпил единым махом — словно как в молодости — стакан рома.

— Давай, Джедди, зови Томаса! — Старик от нетерпения поперхнулся, и несколько капель настоя потекли по его подбородку, оставляя неровные подтёки.

Томас, старый вест-индийский негр, служивший у сеньора кем-то вроде дворецкого и няньки одновременно, медленно и величественно вкатил в спальню журнальный столик на колёсах.

Столик был завален свертками, пакетами, книгами, открытками и коробками различных форм и размеров.

— Это, масса Аугусто, пока Вы в больнице лежали, Вам тут на день рождения разные почтенные сеньоры и сеньориты изволили прислать подарки, — улыбаясь, произнес старый слуга. Уж он то знал, что для старика подарки, особенно в больших количествах — лучшее лекарство от всех болезней.

Я стал помогать дону Аугусто разворачивать и сортировать многочисленные презенты.

Чего тут только не было — старинные, позеленевшие от времени шпаги и стилеты, морские раковины различных размеров, искусно выполненные модели парусных судов, морские карты, испещренные непонятными разноцветными значками — старик в этих местах слыл самым ярым коллекционером всего необычного, особенно, так или иначе связанного с морем.

Вдруг, одна из коробок, стоявшая на самом краю столика, странно вздрогнула, качнулась из стороны в сторону, и вновь замерла.

— Осторожно, Андреас, там кто-то живой! — Азартно выкрикнул дон Аугусто, — Вскрывайте её скорей!

С помощью первого подвернувшегося под руку кинжала я освободил крышку коробки от сургучной нашлепки и осторожно потряс коробку над столом.

Неожиданно крышка коробки отошла в сторону, и на ворох подарков звонко шлепнулся маленький чёрный котёнок.

Он ловко приземлился на все четыре лапы, встряхнулся и злобно зашипел.

Оглядевшись по сторонам, котенок уставился на старика своими немигающими зелеными глазищами.

— А это — от нас подарок, — радостно произнёс Джедди, — Её зовут — «Ночь».

— М-рррр — важно произнёс Маркиз.

Пришёл черёд и нам свои подарки делать. Доктор Мюллер подарил немецкий штык-нож, я — две банки русской тушёнки, Мари — томик стихов Гёте, а Зорго…

Капитан, волнуясь и краснея, вышел на середину комнаты, и умоляюще глядя на меня, мол — "если что — подсказывай", громко и размеренно прочёл:

В конце прочтения, от полноты чувств, Капитан даже слегка прослезился — своим единственным глазом.

— Браво, Мой друг! — воскликнул дон Аугусто, — Принято — в зачёт. Джедди, не в службу, а в дружбу, перенеси сей опус вон в ту толстенную тетрадь. Есть — тысячный пиратский стих! Ура!

Минут через двадцать, наконец-то, перешли к делу. Мари, заметно волнуясь, рассказала о Бернде, потом Зорго поведал — всё, что знал об этом деле.

— Ну, что, Джедди, — ласково спросил дон Аугусто, — Всё ещё хочешь знать — что на твоём медальоне написано?

Мальчишка лишь головой кивнул, хмуро уставившись в пол.

— Тогда так сделаем, — задумчиво проговорил старый сеньор, — Я сейчас тебе этот текст переведу, а ты за это дашь Слово, что проводишь этих сеньоров к Индейскому Нагорью — через Сизые Болота. Договорились?

— Даю Слово! — Громко ответил Джедди, с вызовом поочерёдно оглядев всех присутствующих, снял со своей шеи тяжеленный медальон и бережно вручил его дону Аугусто.

Старик с минуту смотрел на вычурные значки, на цветок розы, выгравированный под текстом, затем откашлялся, прищурил левый глаз и торжественно произнес:

Некоторое время все молчали, затем Джедди нерешительно спросил:

— И, что это значит?

— А, это, мой мальчик, старинная молитва хоббитанская, её во время похорон произносят, перед тем, как бросить на гроб — первый ком земли, — прозвучал неожиданный ответ.

— Хоббитанская?

— Да, дружок, хоббитанская.

— А, жёлтая роза, она — для чего? — не унимался мальчишка.

— Жёлтая Роза — Символ Атлантиды. Там, — дон Аугусто мечтательно прищурил глаза и отвернулся к окну, — Все — жёлтые розы выращивали… Кстати, медальон твой — называется «Огнин». Он в Средиземье большую Власть имеет, даже Драконы за обладанье Им — душу продать готовы.

Джедди удовлетворённо кивнул, поклонился, и пошёл к выходу, Кот Маркиз бесшумно соскочил с каминной полки и неторопливо прошествовал вслед за хозяином.

Мы же только непонимающе переглянулись. Какая, ещё — Атлантида, Средиземье, Драконы, к такой-то матери? Это что — шутка, розыгрыш, старческий бред? Что — это?

Попытались у старика выяснить, да, дон Аугусто тут же ушёл от вопросов, сказал, что устал очень, пожелал нам Удачи, да и попросил верного Томаса — проводить гостей дорогих….