"Душеприказчик" - читать интересную книгу автора (Кузнецов Константин Викторович)

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ: Слезы сгоревшего города

Проклятый протянул руку и вложил мне заветный ключ, которому не способен противостоять ни один хитроумный замок.

— Он нужен тебе больше, чем мне, — его слова мгновенно растворились в полумраке.

Следующий шаг Проклятый сделал в окружении своих старых знакомых. Призрачные тени смотрели на него белыми глазницами с немой просьбой скорее освободить их из ужасного плена.

Я еще раз внимательно вгляделся в лицо Проклятого, такое знакомое и в тоже время совсем чужое. На его лице возникла едва различимая улыбка. Он перевел взгляд на своего верного спутника и зверек, словно услышав немую команду хозяина спрыгнув с моей руки, устроился у него на плече.

— Пора.

Шаг за шагом мы приблизились к последнему препятствию.

Проклятый осторожно коснулся двух кованых цепей, крест на крест опутавших старую, вконец, проржавевшую дверь. Толстый слой паутины, поддавшись неведомой силе, медленно опал на каменную ступень. Послышалось непонятное шипение, будто накаленный до предела металл опустили в воду, и привыкшие к полумраку глаза ослепил невыносимо яркий свет.

Мы стояли посреди длинного зала, в дальней части которого возвышался огромный серебряный алтарь, и это была лишь единственная привычная моему глазу деталь. Все остальное казалось иным и отталкивающим взор, будто причудливый архитектор вывернул величественный собор наизнанку. Стены топорщились множеством каменных изваяний и пилястры, обычно украшающие фасад и карнизы.

За непривычно тусклыми окнами в лучах яркого солнца падал пепельный снег.

— Проходи, — размеренно произнес чей-то старый дребезжащий голос.

Только теперь я заметил у самого алтаря сидящий на коленях мужской силуэт, слишком худой и сгорбленный, чтобы принадлежать молодому мужчине.

— Ты ведь не мог не придти, про-кля-тый, — намеренно растянул последнее слово говоривший.

Душеприказчик сделал несколько шагов вперед и, остановившись, оглядел серые тени своих друзей. Немые очертания плавно замерли среди высоких мраморных колонн, не в силах дать ни единого совета.

Я чувствовал царившее вокруг напряжение, с каждой секундой понимая, что мы все беззащитны перед злом, которое царило в этом странном месте.

— Зачем ты привел их сюда? — вопрос прозвучал как насмешка, будто собеседник абсолютно не интересовал ответ.

— Ты слишком долго держал в страхе наш город, — вместо ответа, произнес Проклятый. В его руке сверкнуло лезвие причудливо изогнутого стилета.

— Это не твой город. Ты пришлый, как и все они, — не поворачиваясь, говоривший указал рукой на каменные изваяния.

И только заметив встревоженный взгляд Душеприказчика, я понял, что каждое изваяние ничто иное как точная копия жителей этого проклятого города.

— Это мой город, а не твой! Мой мир! И души каждого из вас принадлежат мне, — сидевший на коленях мужчина резко развернулся.

Безжизненное земельного цвета лицо, испещренное ужасными оспенными рубцами, буравило нас черными, словно смоль глазами.

— Ни ты, ни твои бессловесные друзья, — он кивнул на серые тени, — не смогут разрушить мой мир. Вы все у меня здесь, — сжавшийся кулак родил неприятный хруст. — То, что нас окружает, все это мой АД, а вместе со мной и твой и каждого из тех, кто здесь присутствует. И здесь играют только по моим правилам.

И словно в подтверждении слов, говоривший щелкнул пальцами, и серые тени растворились во мраке.

— Ты думал ваши бессмысленные потуги достигнут цели, — мертвец осклабился, обнажив длинные клыки. — Болваны, с никчемной верой в добро. Ваше желание спасти этих глупцов не стоит и самой дешевой похвалы.

Рука Проклятого дрогнула. Наверное, впервые за сотни лет скитаний в этом ужасном мире.

Прямо у алтаря сидел огромное крылатое чудовище, напоминавшее ужасных драконов из толстых исторических фолиантов, что мне приходилось читать в городской библиотеке. Только это было еще ужаснее: огромные желтые глаза, словно у змеи, острые изогнутые иглы топорщились по всей морде.

Брызгая слюной, Чудовище издало протяжный рык, и я почувствовал, как у меня носом пошла кровь.

— Вот оно, мое дитя. Первый житель нашего нового мира.

Я ощутил, как страх подступает к самому горлу, готовый вырваться наружу невероятным воплем. Никакому самому коварному и жестокому врагу я не пожелал бы, оказаться на моем месте. Каменный столб, будто приросший к моей спине не давал возможности сделать и шагу назад. Ватные ноги неспособные больше держать меня подкосились, и я упал на колени.

Чудовище, взмахнув крыльями, подлетело к своему родителю и, подставив свою морду под костлявую руку, удостоилось нежного поглаживания.

— Малом, мне кажется, ты слишком задержался в чужом мире.

Услышав свое имя, мертвец вздрогнул и, изменившись в лице, зло оскалился.

— Если ты что-то и внес в мой мир, это тебе не дает право произносить мое имя вслух. Твой глупый зверек лишь исключение из правил.

— Ты слишком заигрался, Малом, — невозмутимо продолжил Проклятый. — Я не твой пленник или бездушная жертва. И не нам с тобой решать дальнейший ход событий. Ни мне, ни тебе!

— Не нам?!

Безумный взгляд мертвеца стал матово-белым, как у хорошо зажаренной рыбы. Казалось, он только сейчас осознал, что перед ним стоит не очередная беспомощная жертва, а достойный противник.

Рука Душеприказчика перестала дрожать, и ладонь крепко обхватила рукоять стилета. Лезвие медленно взмыло вверх, и описав круг, острие уткнулось в меня.

— Ему решать, Малом. Ни ты, ни я более не властны, в этом безумном мире.

Казалось, только сейчас мертвец обратил на меня внимание, и, вглядевшись в мое лицо, темными пронизывающими, словно лезвие глазницами, вздрогнул. Воспользовавшись замешательством Малома Проклятый, заговорил:

— Я возвращаю то, что взял… Я, прошу вас, меня простить за то, чего не совершал… Я отдаю вам ваши грехи, а мне воздайте свою смерть. Не по моей воле вы оказались здесь… И не по своей… Злу воздаться зло, а добру — добро!

Показалось, что мертвец даже не услышал слов Проклятого, но ему повиновались тысячи статуй.

— Амарсен! Лю да вин сен! — на одном дыхании прорычал Малом затравленным зверем.

Чудовище осклабилось и, взмахнув крыльями, в один миг очутилось возле Душеприказчика. Лезвие в руке Проклятого, описав дугу, пронеслось возле самой морды нападавшего. Чудовище взвыло, видимо от обиды за едва не пропущенный выпад.

Я видел как Ша отчаянно пискнув кинулся в бой и столкнувшись с жестоким порождением зла отлетел в мрачную пустоту собора.

Еще одна атака Проклятого пропала втуне, и взамен огромные изогнутые когти Чудовища распороли ему ключицу. Кровь окропила плечо Душеприказчика, и одновременно я почувствовал страшную боль. Мое плечо украсила темно-красная полоса. Душеприказчик взвыл, а я, в свою очередь, сдерживая боль, закусил губы.

— Так вот в чем дело! — ликовал Малом. — Ты привел в мой Ад самого себя…

При этих словах меня словно окотило ледяной водой. Мой взгляд встретился с измученными глазами Проклятого, моими собственными глазами.

Новая атака застала душеприказчика врасплох и меня окатила новая обжигающая волна боли. Голова закружилась, и я почувствовал, как горлу подступила тошнота.

Еще один выпад и новая рана возникла на теле душеприказчика и на моем теле.

Я обхватил голову руками и, уткнулся в пол; мое тело, обжигаемое невидимыми лепестками пламени, будто горело в аду. Сквозь кровавую пелену я увидел изуродованное лицо душеприказчика.

— Лист, — прошептал он губами и я, ощущая невидимое родство, понял, что нужно делать.

Рука потянулась к сумке, и, нащупав карандаш и бумагу, закрыв глаза, медленно стал выводить невидимые каракули. Для того чтобы увидеть свой собственный рисунок мне не нужны были глаза, я и без них прекрасно видел все что творилось вокруг. Только мир, который окружал меня сейчас, был совсем другим: серые графитные стены, закрашенные безликие фигуры, застывшее в полете чудовище и захлебывавшийся кровью душеприказчик. Картина оживала под медленным движением моего почти бесцветного пера. И я ликовал, чувствуя отчаянье и бессмысленные потуги жестокого хранителя душ. Его лицо менялось. Быстро и безвозвратно. Так хотел я. Я и никто иной. Только мне было сейчас спасти души всех тех, кто находился в этом зале, а заодно и свою собственную.

В голове родилась картины: мы стояли посреди зала, всего несколько людей в длинных церемониальных белых балахонах, а за стенами собора уже пылали жадные языки огня. Мы сумбурно, сбиваясь и испуганно повторяя одну и ту же фразу несколько раз подряд, тараторили плохо заученную молитву. Своего рода заклинание чудесным образом вселяла в нас наивную надежду на благополучный конец. И когда смерть охватила нас, подмяв под себя и раздавив, будто беспомощных козявок — мы продолжали верить. Мы верили, что сможем выстоять и даже в том, потустороннем и пугающем нас мире, найдем единственно верный путь. И тысячи обездоленных и обреченных на вечное страдание душ верили вместе с нами. Мы дали обет, стали вечными душеприказчиками…

Карандаш слишком сильно надавил на бумагу и грифель треснул. Там где на листе ровным строем возвышались барельефы человеческих фигур, появились крупные капли, будто дождь внезапно проникнув сквозь хлипкую кровлю, окропил нас своим великодушием.

И я почувствовал внезапное облегчение, словно небывалый груз ответственности упал с моих плеч. И с плеч проклятого. Я видел уже не прошлое, а настоящее. Сотни фигур плакали, источая холодные слезы отчаянья, и вместе с ними плакал и я. Каждый из них наконец-то был свободен. У зла больше не было над ними власти. Я упал на спину и, разглядывая окровавленную руку, разжал кулак. Карандаш беспомощно упал на холодный пол, и я зашелся в невероятном хохоте. Не в силах справиться с эмоциями я продолжал смеяться отчаянно, даже безумно. Рядом со мной украшенный капельками крови лежал рисунок: отдающий холодом мраморный зал залитый слезами немых статуй и бездыханное тело Душеприказчика, исполнившего страшное заклятие. Хранитель душ — исчез. Также внезапно, как и тогда, когда он только появился в этом городишке. Я стер его собственной рукой.

Пускай — не навсегда. Но здесь и сейчас, зло больше не имело власти.

Бело-голубоватой дымкой, освободившиеся души исчезали в темноте звездной ночи. Я вдыхал дождевую свежесть, наслаждаясь мерным пением небес, таким тихим и спокойным, что любое отчаянье растворялось в пустоте. Теперь и на моих глазах появились слезы. Очищаясь от окружавшего меня бреда, я оплакивал самого себя, Ша и тысячи тех, кто в эту ночь обрел покой, а главное свободу.

То, что произошло со мной, было не сказкой со счастливым концом, отнюдь. То что происходило здесь и сейчас было всего лишь жестокой правдой жизни и смерти. И сыграв в страшном спектакле не последнюю роль, я знал, что когда-нибудь все это повторится вновь. Только… Я посмотрел на безжизненное тело Душеприказчика. Только я не хотел об этом думать.

Взглянув на зияющую дыру в северной части Собора, я увидел невероятных размеров черного ворона. Я был уверен, птица рада меня видеть!

Где- то за поворотом.

Город встретил меня широкой улыбкой улиц и проворных горластых зазывал. В этот осенний солнечный день ничто не могло омрачить моего приподнятого настроения. Под моими руками, сложенными крест-накрест на толстом кожаном портфеле виднелись пожелтевшие от времени листки. И я с поразительной точностью в мельчайших деталях знал, что изображено на каждом из этих листов.

Теперь моя жизнь была предопределена и не могла принести мне нежданных сюрпризов. Я уже не боялся крутых, исчезающих во мраке дорожных поворотов. Грудь наполнилась невероятным количеством сил, и мне было невероятно трудно надышаться ласкающим терпким ароматом новой, манящей своей загадочной красотой жизни.

… И я поклялся всем, что у меня было, что никогда не буду жить ради себя и окажу любую помощь страждущему.

И кто знает, что ждет меня, будет жать завтра, после нового витка времени, когда все повторится вновь…

(июнь-июль 2009 года) Москва.