"День Шакала" - читать интересную книгу автора (Форсайт Фредерик)

Глава 10

Час спустя Клод Лебель вышел из зала заседаний, ошеломленный и озадаченный. Пятьдесят минут он слушал министра внутренних дел, который ввел его в курс дела и разъяснил, что от него требуется.

Пришедшему комиссару пришлось втиснуться между командиром КРС и своим начальником, комиссаром Бувье. В полной тишине, под взглядами четырнадцати человек, он прочитал донесение Роллана.

Едва он положил документ на стол, в его душе зародилась тревога. Зачем его позвали? И тут же заговорил министр. От него не требовалось консультации или совета. Ему просто поручили новое дело, оговорив условия работы. Он сам подбирает людей, получает доступ к любой необходимой ему информации, все ресурсы государственных учреждений, главы которых сидят за этим столом, передаются в его полное распоряжение. Ему предоставляется неограниченный денежный кредит.

Несколько раз упоминалось требование президента о сохранении тайны. Лебель слушал с упавшим сердцем. Они просят, нет, требуют невозможного. С чего начинать расследование? Преступление еще не совершено. Зацепиться не за что. Свидетелей нет, кроме троих, допросить которых нельзя. Есть только имя, кодовое имя, и весь мир, открытый для поисков.

Клод Лебель знал, что считается хорошим полицейским. Он всегда был таковым, неторопливый, аккуратный, методичный, не чурающийся кропотливой работы. Но иногда на него нисходило вдохновение, превращая хорошего полицейского в превосходного детектива. Но он не забывал о том, что в работе полиции девяносто процентов усилий затрачивается на рутинные, зачастую бесполезные расспросы, проверки и перепроверки, методичное плетение паутины из отдельных частей, пока части не станут целым, а целое – сетью, которая накроет преступника. И судебный процесс не только попадет на страницы газет, но и завершится обвинительным приговором.

В ПЖ его считали трудягой, он ненавидел рекламу и не устраивал пресс-конференции, столь любимые некоторыми из его коллег, делающих карьеру журналистскими перьями. Он же уверенно поднимался по служебной лестнице, находя преступников и добиваясь их осуждения. Когда три года назад освободилось место начальника Отдела убийств, даже другие претенденты на эту должность признали, что Лебель получил ее по заслугам. У него был прекрасный послужной список, и за три года он ни разу не арестовал человека без достаточных на то оснований, хотя однажды суд оправдал обвиняемого по формальным причинам.

Как глава Отдела убийств, он стал чаще попадаться на глаза Морису Бувье, начальнику Бригады сыскной полиции, придерживающегося тех же старомодных методов, что и Лебель. Поэтому, когда несколько недель назад внезапно скончался Ипполит Дюпуи, именно по рекомендации Бувье Клод Лебель занял место усопшего. Злые языки в ПЖ поговаривали, что Бувье, отягощенный административной работой, искал заместителя, который бы скромно вел дела, оставляя славу начальнику. Но, возможно, они просто завидовали.

После заседания все копии донесения Роллана министр запер в сейф. Лишь Лебель получил в свое распоряжение копию Бувье. К министру он обратился с единственной просьбой: разрешить ему, строго конфиденциально, связаться с руководителями полицейских служб некоторых европейских стран, в архивах которых могли храниться сведения о профессиональных убийцах. Без сотрудничества с ними, указал он, невозможно начинать поиски.

Сангинетти спросил, можно ли рассчитывать на то, что эти люди будут держать язык за зубами. Лебель ответил, что лично знает всех, к кому хочет обратиться, его запрос будет неофициальным и не попадет ни в какие бумаги. И добавил, что подобные контакты между высшими чинами полиции западноевропейских стран скорее правило, чем исключение. После некоторых колебаний министр признал, что просьба уместна, и разрешение было получено.

И теперь он стоял в холле, ожидая Бувье. Участники заседания проходили мимо, кто сухо кивал, кто сочувственно улыбался. Едва ли не последним, в зале остались только о чем-то тихо беседующие Бувье и Макс Ферне, вышел аристократического вида полковник. Лебель запомнил его имя, когда ему представляли сидевших за столом, Сен-Клер да Вийобон. Он остановился перед низкорослым толстячком-комиссаром и оглядел его с плохо скрываемой неприязнью.

– Я надеюсь, комиссар, что вы успешно завершите ваше расследование, и достаточно быстро. Мы во дворце будем пристально следить за прогрессом в ваших действиях. Если же вы не сможете найти бандита, я гарантирую вам, ждите… неприятностей.

Полковник повернулся и зашагал к лестнице. Лебель промолчал и лишь несколько раз быстро мигнул.

Одной из составляющих успеха Клода Лебеля в раскрытии преступлений, чем он занимался чуть ли не двадцать лет, с тех пор как юным детективом вступил в Нормандии в полицию Четвертой республики, являлась его способность расположить к себе людей. Простой люд, робкий и смиренный, обычно пугающийся от одного вида полицейского, делился с ним своими мыслями и подозрениями. Причина заключалась в том, что он казался им таким же беспомощным, раздавленным и растоптанным этим жестоким миром, как и они сами.

Ему недоставало могучей фигуры Бувье, традиционного символа власти и закона. Не умел он сыпать учеными словечками, как детективы нового поколения, зачастую доводившие свидетелей до слез. Но Лебель не жалел об этом.

Он хорошо усвоил, что большинство преступлений в любом обществе совершается или против маленького человека, или на его глазах: лавочника, продавца, почтальона, банковского клерка, коммивояжера. И он знал, что эти люди всегда поделятся с ним тем, что им известно.

Этому, возможно, способствовала его внешность. Небольшого роста, он более всего напоминал карикатурный образ мужа, находящегося под каблуком у жены, что и соответствовало действительности, хотя никто на службе об этом не подозревал.

Одевался он безвкусно, ходил в мятом костюме и макинтоше. Разговаривал с людьми мягко, даже с извиняющимися нотками, и его вопросы, обращенные к свидетелю, по тону столь резко отличались от задававшихся тому при первой встрече с законом, что он сразу проникался доверием к детективу и видел в нем защиту от грубости его подчиненных.

Помимо умения добиваться расположения свидетелей, Клод Лебель обладал и другими достоинствами, иначе он не возглавил бы Отдел убийств самой мощной уголовной полиции Европы. А всего он проработал на набережной Орфевр после реорганизации Полис Жюдисер десять лет. За обликом простачка скрывался острый ум и твердая решимость доводить начатое дело до конца. Ему не раз угрожали главари различных банд. Им казалось, что быстрое помаргивание, которым Лебель отвечал на их слова, указывало на то, что он внял предупреждению. Лишь потом, очутившись в тюремной камере, им приходилось признать, что они недооценили эти добрые карие глаза и усы щеточкой.

Дважды ему пришлось нарушить покой богатых и влиятельных людей. Первый раз, когда крупный промышленник решил засадить за решетку младшего бухгалтера, который не так посмотрел на аудитора, обвинив его в хищении денег. Второй, когда один из столпов светского общества убеждал его закрыть дело молодой актрисы, умершей от чрезмерной дозы наркотиков.

В первом случае расследование дел промышленника выявило куда более крупные финансовые нарушения, не имеющие никакого отношения к младшему бухгалтеру, и промышленник счел за благо выехать в Швейцарию, едва ему представилась такая возможность. Во втором – светский лев на долгий срок перешел на государственное довольствие, чтобы на досуге поразмыслить над тем, что организация сбыта наркотиков никого не доводит до добра, даже тех, кто живет в особняках на проспекте Виктора Гюго.

И на слова полковника Сен-Клера Клод Лебель отреагировал миганием нашкодившего школьника и молчанием.

Наконец из зала вышли Бувье и Макс Ферне. Последний пожелал ему удачи, пожал руку и быстро сбежал по ступеням. Бувье обнял Лебеля за плечи.

– Да, дорогой Клод, такие вот дела. Это я предложил, чтобы ПЖ взяла расследование в свои руки. Иного выхода я не вижу. Остальные до конца света ходили бы кругами. Пойдем поговорим в машине, – и он увлек Лебеля к ожидающему внизу «ситроену».

Часы показывали девять пятнадцать, и лиловые сумерки окутали город. С проспекта Мариньи машина выехала на площадь Клемансо. Лебель повернулся направо, глянул на залитые светом Елисейские поля, великолепие которых в летнюю ночь никогда не оставляло его равнодушным с тех пор, как десять лет назад он приехал в Париж из провинции.

– Вы должны сдать все текущие дела. Полностью развяжите себе руки. Я передам их Малькосту и Фавье. Вам нужен новый кабинет для работы?

– Нет, я предпочел бы остаться в прежнем.

– Хорошо. С этого момента он становится штаб-квартирой операции «Найти Шакала». Больше ничего? Точно? А может, вам нужен помощник?

– Да. Карон, – Лебель назвал одного из молодых детективов, с которым работал в Отделе убийств. Став заместителем Бувье, он взял его в свой штат.

– Хорошо. Карон ваш. Кто-нибудь еще?

– Нет, благодарю. Но Карон должен знать обо всем.

Бувье задумался.

– Пожалуй, что да. Они не должны рассчитывать на чудо. Помощник вам необходим. Но ничего не говорите ему час или два. Я позвоню Фрею и попрошу официального разрешения. Но только Карон. Иначе через два дня репортеры пронюхают о наших делах.

– Только Карон, – кивнул Лебель.

– Отлично. И последнее. Перед тем, как мы разошлись, Сангинетти предложил, чтобы все присутствующие через регулярные интервалы получали информацию о ходе расследования. Фрей согласился. Ферне и я пытались возражать, но нас не поддержали. Так что теперь каждый вечер вы будете докладывать нам о сделанном за день. Ровно в десять.

– О боже, – вырвалось у Лебеля.

– Теоретически, – с иронией продолжил Бувье, – эти встречи нужны, чтобы мы могли помочь вам советом и делом. Не волнуйтесь, Клод, мы с Ферне вам поможем, если волки начнут клацать зубами.

– И так каждый день? – спросил Лебель.

– Боюсь, что да. С этим-то ладно, мы не знаем, сколько нам отпущено времени. Вы должны поймать убийцу до того, как он доберется до Le grand Шарля. Мы не знаем, есть ли у него план и в чем его суть. Он может ударить завтра, а может и через месяц. Придется трудиться не покладая рук, пока мы не поймаем его, по крайней мере, не уясним, кто он такой и где находится. А уж потом им, я думаю, займется Отдел противодействия.

– Бандиты, – пробормотал Лебель.

– Несомненно, – легко согласился Бувье, – но у них есть свои плюсы. От того, что происходит сегодня, волосы встают дыбом. Мало нам разгула обычной преступности, так появляется преступность политическая. И решать некоторые вопросы просто необходимо. Они их и решают. А мы, мы постараемся найти этого Шакала, а?

Машина свернула на набережную Орфевр, въехала в ворота дома 36. Десять минут спустя Клод Лебель поднялся в свой кабинет. Подошел к окну, открыл его, поглядел на набережную Гранд Огюстен на левом берегу. Хотя его отделяла от набережной узкая полоска Сены, огибающей в этом месте Иль де ла Сите, он видел людей, сидящих за ресторанными столиками, слышал смех и звяканье бутылок с вином о стаканы.

Будь у него другой характер, он мог бы подумать о том, что власть, данная ему в последние пятьдесят минут, превратила его в самого могущественного полицейского Европы. Что никто, кроме президента и министра внутренних дел, не мог наложить вето на его приказы. Что он мог мобилизовать армию, если б удалось сделать это в глубокой тайне. Ему могло бы прийти в голову, что обретенное им могущество прежде всего зависит от успеха порученного ему дела. Если оно завершится удачно, его увенчают лавровым венком победителя, если нет, сотрут в порошок, как и предупреждал Сен-Клер де Вийобон.

Но в силу своего характера он думал совсем о другом: как объяснить по телефону Амелии, что он не знает, когда придет домой.

В дверь постучали.

Инспекторы Малькост и Фавье пришли, чтобы забрать четыре досье, над которыми он работал, когда его вызвали в Министерство внутренних дел. Полчаса он провел с Малькостом, которому передал два из них, полчаса – с Фавье, получившим два оставшихся.

Когда они отбыли, Лебель тяжело вздохнул. В дверь снова постучали. На этот раз – Люсьен Карон.

– Мне только что позвонил комиссар Бувье, – начал он, – И велел явиться к вам.

– Совершенно верно. До последующего распоряжения с меня сняли всю текучку к поручили провести весьма необычное расследование. Вы назначены моим помощником.

Он не стал говорить Карону, что теперь молодой инспектор будет его правой рукой. Зазвонил телефон, Лебель снял трубку, послушал, положил ее на рычаг.

– Это Бувье. Мне разрешено рассказать вам обо всем. Для начала прочтите вот это.

Пока Карон, сидя перед Лебелем, читал донесение Роллана, тот собрал все оставшиеся на столе папки и отдельные листы бумаги и уложил их на полки. Его кабинет ничем не напоминал мозговой центр крупнейшей в истории Франции охоты на человека, но кабинеты полицейских еще никого не впечатляли.

Комната двенадцать на четырнадцать футов, два окна в южной стене, выходящие на Латинский квартал у бульвара Сен-Мишель. В одно из них, открытое, вплывали звуки парижской ночи и теплый воздух. Два стола, Лебеля, который сидел спиной к окнам, и секретаря, у восточной стены. Дверь напротив окон.

Помимо двух столов и стульев за ними, еще один стул с высокой спинкой, кресло у двери, шесть серых картотечных шкафов, стоящих впритык друг к другу у западной стены, на них – своды законов и книги по юриспруденции. Полки для книг между окнами, забитые альманахами и журналами.

О доме напоминали фотографии на столе Лебеля: полной, решительного вида женщины, мадам Амелии Лебель, двух детей, девчушки в очках в железной оправе и мальчика с такими же добрыми глазами, как у отца.

Карон закрыл папку и посмотрел на Лебеля:

– Дерьмо.

– Скорее, большая куча дерьма, – ответил Лебель, который редко позволял себе подобные выражения.

Большинство старших комиссаров получали прозвища у своих сотрудников вроде Патрона или Старика. Клод Лебель, возможно потому, что никогда не пил больше одной рюмки ликера, не курил, не ругался и более всего напоминал молодым детективам их школьных учителей, удостоился у них звания Профессор. Если б не его успехи в раскрытии преступлений, он мог стать всеобщим посмешищем.

– Тем не менее, – продолжил Лебель, – дозвольте мне ввести вас в курс дела. Другого случая может и не представиться.

Тридцать минут он рассказывал Карону о событиях прошедшего дня, от визита Роже Фрея к президенту до заседания в министерстве, своем срочном вызове туда по рекомендации Бувье и принятом решении, согласно которому этот кабинет становился штаб-квартирой охоты на Шакала. Карон слушал, не прерывая комиссара.

– Мой бог, – покачал он головой, когда Лебель закончил, – они загнали вас в угол. – В его взгляде смешались сочувствие и тревога. – Мой комиссар, они поручили вам это дело, потому что за него не брался никто другой. Вы знаете, что они с вами сделают, если вы не поймаете этого человека?

Лебель кивнул:

– Да, Люсьен, знаю. Но что я могу? Мне поручили эту работу. Остается только выполнять приказ.

– Но с чего мы начнем?

– Мы начнем с осознания того, что никогда еще двое полицейских во Франции не получали таких полномочий. Воспользуемся этим. Для начала садитесь за тот стол. Возьмите блокнот и запишите следующее. Моего секретаря перевести в другое место или отправить в оплачиваемый отпуск. Никто не должен знать, чем мы занимаемся. Вы становитесь моим помощником и секретарем одновременно. Возьмите на складе раскладушку, простыни, подушки, умывальные и бритвенные принадлежности. Пусть пришлют и установят кофеварку, из столовой принесите сахар и молоко. Нам придется пить много кофе. Пойдите на коммутатор и скажите им, что десять номеров и один телефонист должны постоянно находиться в нашем распоряжении. Если возникнут возражения, сошлитесь на Бувье. Если от меня поступят другие просьбы, касающиеся технического оснащения, идите к начальнику соответствующего отдела и называйте мою фамилию. К счастью, все указания из этого кабинета будут выполняться в первую очередь. Подготовьте за моей подписью служебную записку всем начальникам управлений, присутствовавшим на совещании у министра. Отметьте в ней, что вы – мой единственный помощник и имеете право получить у них то, о чем я попросил бы сам, если б не был занят. Записали?

Карон поставил точку после последней фразы и поднял голову:

– Да, шеф, все это я успею сделать еще сегодня. С чего мне начинать?

– С коммутатора. Мне нужен хороший телефонист, лучший из тех, кто у них есть. Позвоните начальнику административного отдела домой, вновь сошлитесь на Бувье.

– Хорошо. Что они должны сделать для нас в первую очередь?

– Я хочу, чтобы они связали вас с руководителями Отделов убийств полицейских управлений семи стран. Практически всех я знаю лично по совещаниям в Интерполе. Если я не знаком с начальником, то наверняка встречался с заместителем. Так что свяжитесь с одним их них. Теперь страны: США, вам нужен начальник Офис оф Дэместик Интеллидженс (ОДИ) в Вашингтоне; Британия, заместитель комиссара по вопросам преступности, Скотленд-ярд; Бельгия, Голландия, Италия, Западная Германия, Южная Африка. Разыщите их дома или на работе. Когда вы их найдете, договоритесь с каждым о телефонном разговоре из пункта связи Интерпола. Я хочу поговорить со всеми между семью и десятью часами утра. Интервал между разговорами – двадцать минут. Говорить мы должны тет-а-тет, нас никто не должен подслушивать, придется воспользоваться УВЧ-диапазоном. Объясните им: все, что я собираюсь сказать, предназначено лишь для их ушей и очень важно не только для Франции, но и для других стран. К шести утра список должен быть у меня. Укажите последовательность и точное время каждого разговора.

Карон, слегка ошалевший, вновь поднял голову. Он исписал уже несколько страниц.

– Хорошо, шеф, я все понял. Пожалуй, пора приниматься за работу, – и он потянулся к телефону.

Клод Лебель вышел из кабинета и направился к лестнице.

В этот самый момент часы на Нотр-Дам пробили полночь. Франция вступила в утро 12 августа.