Остров поет

Теплоход «Якутия» стоял на рейде километрах в двух от берега. Пассажирская навигация давно кончилась, и судно временно превратилось в исследовательскую лабораторию: на нем был оборудован специальный пункт наблюдения за деятельностью вулкана «Тихий». Отсюда, с моря, береговая линия острова, горные вершины и дымящиеся сопки были видны как на ладони. На юге вдоль берега раскинулся небольшой поселок словно из игрушечных пенопластовых домиков. Все сегодня были на борту «Якутки», а на острове с небольшой группой людей остался неутомимый Тихон Давидович Сускин. Он продолжал хлопотать вокруг домиков, куда таскали раскладную мебель, постели и портативные газовые печки.

На борту теплохода были представители областных партийных и комсомольских организаций, ученые, инженеры, журналисты. Теплоход гудел, как муравейник. Но когда, наконец, наступил долгожданный день, все собрались на верхней палубе и умолкли. Секретарь обкома Григорьев рассказывал молодым строителям:

— Экспериментальный взрыв в океане произвели полторы недели назад. Океанская вода под огромным давлением хлынула в подземный тоннель и начала интенсивно испаряться. Если ствол вулкана на всем протяжении свободен, то это мы увидим сегодня.

Сопка «Тихая» спокойно «коптила». Над нею поднималась тоненькая струйка синеватого дыма, как над давно потухшим костром.

— Я не представляю, что происходит сейчас там, в недрах земли, — тихонько сказала Майя. Мы стояли рядом, облокотившись на борт. Не знаю, куда больше я смотрел: на сопку или на обрамленное белым мехом розовое от мороза лицо. Иногда она замечала мой взгляд, поворачивалась ко мне, и ее чистые голубые глаза разбрасывали золотые искринки…

— Пар совершает невиданное подземное путешествие с глубин Тускароры сюда к нам…

— Я слыхала, будто высказывались опасения, что ствол может быть забитым расплавленной лавой.

Да, в последнее время такие опасения высказывались все чаще и чаще. Даже было предложено несколько проектов, как исправить дело, если канал окажется непроходимым.

— Скорее бы, — сказала Майя.

Возле нас появились аспиранты. Бикфорд был вооружен фотографической камерой.

— Будут шикарные снимочки! Только бы не вздумал чудак взреветь ночью! Кстати, секундочку, Виталий Александрович, Майя, разрешите вас запечатлеть на фоне, так сказать, исторического момента.

Мы смущенно переглянулись, а Бикфорд отошел в сторону и несколько раз щелкнул затвором.

— Не забудьте отпечатать пленку! — крикнула Майя ему вслед.

— К свадьбе! Сделаю потрясающий семейный портрет!

Это было уж совсем ни к чему… Я и Майя переглянулись и смущенно замолчали.

Затем к нам подошел Игорь.

— Майка, почему вы решили построить поселок на юге? — спросил он.

— Мы учли господствующие ветры. А то ребята будут все время жить в тумане от вашей сопки… Что-нибудь известно о том, когда начнется?

— Известно. Распространение пара сопровождается очень интенсивным подводным гулом. Наши гидроакустики регистрируют его приближение. Не исключена возможность, что будет небольшое землетрясение.

— Мало их здесь и без нас, — сказала Майя.

Игорь обнял меня и ее за плечи и мечтательно произнес:

— Ну и кашу мы заварили с вами! Виталий, а страшно было в этой морской яме?

Я засмеялся.

— Наверное. Не помню. Слишком много было других впечатлений.

И я начал рассказывать им о своем путешествии в Тускарору. Увлекшись, я не заметил, как ушел Игорь, и спохватился только тогда, когда Майя тихонько положила руку в зеленой шерстяной варежке на мою. Брата не было, она была единственной слушательницей. Никому я еще не рассказывал о Тускароре с таким вдохновением…

— Какой вы молодец!..

— Ну, это только кажется… Все дело в технике… Батискаф «Ленинград» — действительно молодец!

Она хотела что-то возразить, как вдруг до наших ушей донесся сначала отдаленный, а после все более и более явственный гул. Одновременно из радиорепродукторов послышался тревожный голос капитана «Якутии»:

— Внимание, внимание! С востока надвигается волна высотой девять метров! Немедленно укрыться в каютах! Немедленно укрыться в каютах!

Гул нарастал с каждой секундой, и, схватив Майю за руку, я помчался к трапу.

— Стойте! — вдруг закричала она. — Девять метров — это же ерунда! Мы можем не увидеть самого начала!

Вцепившись руками в перила, мы остались на палубе. Через минуту море под нами загрохотало, как будто мы стояли на мосту и под нами пронесся могучий поезд. Корабль качнуло, он на мгновенье накренился набок, поднялся вверх, и из-под него вынырнула широкая, плавная волна.

— Это предвестник двигающейся силы! Следите за волной!

Вот она подошла к берегу, вот ударила о берег!

Мы не отрываясь смотрели на вершину «Тихого». Еще некоторое время синяя струйка дыма не менялась, а затем внезапно со свистом взвилась вверх, расширилась, из кратера полетели мелкие комья, послышался отдаленный треск, и вдруг в самое небо, почти до облаков, с оглушительным ревом взвился желтовато-белый столб.

— Какое чудо, смотрите! — воскликнула Майя.

Кто-то закричал «ура!», затем эти слова повторяло все больше и больше голосов, пока, наконец, на теплоходе не стали кричать так, что в этом крике потонули рев и клокотание величественного гейзера.

С запада дул сильный ветер, но его сила была недостаточна для того, чтобы хоть чуть-чуть изогнуть ослепительно белый паровой фонтан. Он, как мраморная колонна, вздымался вертикально вверх на несколько сотен метров и только там расплывался, переходил в огромное облако, которое быстро неслось в океан на восток.

— Смотрите, смотрите, вот еще один, и слева тоже!..

На наших глазах картина острова начала меняться, как в сказке. Снег па вершинах двух доселе безмолвных сопок вдруг зашевелился, вспучился, и из-под него с шипением начали во все стороны вырываться струи пара. Послышалось несколько глухих взрывов, в воздух вырвались облака черного шлака, затем ухнули пузыри желтого дыма, и, как бы проломив себе путь, в небо устремились один за другим еще два гейзера…

— Ух, Майка, красотища! — не выдержал я и крепко сжал девушку в своих объятиях. — Значит, все правильно!

— Ну и везет же вам, Виталий Александрович!

Это снова появился Бикфорд. Не отрываясь от аппарата, он снимал один кадр за другим.

Я посмотрел на него непонимающе. Он укоризненно взглянул на меня и на девушку.

— Эх, вы! Сегодня самый подходящий день.

Я застыл с открытым ртом. Так он нас и сфотографировал еще два раза…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

— Итак, начало положено. Хорошее начало, товарищи. Впереди — грандиозная работа. Мы пойдем по уже известному пути. Теперь и ваше слово, молодые исследователи, — обратился Григорьев к ребятам и девушкам, вооруженным рюкзаками и лыжами для первого исследовательского похода к вершинам оживших сопок…

Они двинулись гуськом по глубокому голубому снегу. На мгновенье группа исчезла в небольшой пади, а после снова появилась и начала медленно взбираться в гору, по направлению к шипящей колонне, упирающейся прямо в небо.

Я заметил, как из группы в сторону отошел один человек, остановился и помахал рукой.

Кто это был, я знал…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

…На горизонте золотыми звездочками блестели иллюминаторы уходящей «Якутии». На берегу вспыхнули первые костры и послышались первые песни. Океан неугомонно и сосредоточенно ворочался у скалистого берега, как бы стараясь лучше услышать звуки новой симфонии, создаваемой теми, кто шагал к счастью.