"Вкус греха" - читать интересную книгу автора (Папано Мэрилин)

Глава 2

В Гармонии воскресное утро отводится посещению церкви. Работают в эти часы лишь овощной магазинчик в центре города и несколько автозаправочных станций на главной улице. Жизнь продолжается только в многочисленных храмах Гармонии и ее окрестностей.

Селина надела туфли на высоких каблуках и глянула на себя в зеркало. В этот день на ней было белое льняное платье, на шее нитка кораллов — подарок матери. Аннелиза считала, что они будут «радовать глаз».

На самом деле намерения Аннелизы простирались несколько дальше. Она опасалась, что ее дочери не удастся найти мужа, поскольку Селина не бывала нигде, кроме как в библиотеке и в церкви. Тот факт, что Селина не охотилась на мужчин, вовсе не волновал Аннелизу. Она была родом с Юга, а любая истинная южанка считает своим долгом найти дочерям достойных спутников жизни.

Тем не менее платье, безусловно, было очень нарядным. Правда, Селина надевала его только при походах в церковь, где она едва ли могла рассчитывать на встречу с мужчиной, который проявил бы к ней интерес. Такого мужчину она скорее увидела бы, если бы просто повернула голову и посмотрела на крыльцо домика для гостей.

Она бы увидела Уилла Бомонта.

Поморщившись при этой мысли, она подхватила сумочку и вышла из спальни. Несомненно, мисс Роуз уже дожидается ее у себя на веранде. На протяжении шести последних лет так бывало всегда. Хантеры и Кендаллы посещали одну и ту же церковь, так что Селина неизменно отвозила мисс Кендалл к проповеди и привозила ее домой после службы, если только ее не увозили к себе Реймонд и Френни. В таких случаях мисс Роуз нередко приглашала Селину на обед. Если же мисс Роуз уезжала из церкви с сыном, Селина отправлялась обедать к своим родным.

Мисс Роуз и в самом деле поджидала Селину, но не в удобном кресле на веранде. Она стояла на лужайке невдалеке от дома для гостей.

— Ты уверен, что не хочешь с нами поехать? — услышала Селина, спускаясь с крыльца.

Уилл сидел на крыльце в той же расслабленной позе, что и в прошлое утро. Он был так же вызывающе красив и так же самодовольно ухмылялся. Но когда он заговорил, в голосе его слышалось только глубокое почтение:

— Да, мэм, мне не хотелось бы ехать. — Он перевел взгляд на Селину. — Доброе утро, мисс Селина.

Двадцать четыре часа назад он сказал: «Давай—ка я буду звать тебя Сели». Но не предпринял попытки сдержать обещания. И спасибо ему за это. Сели… Этим именем она сама называла себя, это имя принадлежало ей, и только ей. Когда-то она предложила матери называть ее Сели, но Аннелиза только рассмеялась и попросила ее оставить свои глупости. Она сказала, что Селина — прекрасное имя для добропорядочной девушки.

Но в тринадцать лет ей вовсе не хотелось быть образцом добропорядочности. Она не была уверена, что выдержка не изменит ей, если Уилл посмеет назвать ее Сели.

— Доброе утро. — Против воли, голос ее прозвучал весьма недружелюбно. — Мисс Роуз, мы можем опоздать.

— Ну хорошо, раз уж ты такой упрямый… — Она умолкла, и Уилл слегка кивнул, подтверждая, что его решение окончательно. — После службы я заеду к Реймонду. Задняя дверь не заперта. В холодильнике ветчина и индейка.

— Может быть, Селина согласится пообедать со мной?

— Нет, — отрезала Селина, и улыбка Уилла сделалась еще шире. — У меня другие планы.

Она взяла мисс Роуз за локоть и повела ее к своей машине.

Мисс Роуз заговорила лишь тогда, когда они проделали добрую половину пути:

— Может быть, мне лучше после службы вернуться домой. Провести время с Реймондом и Френни я могу когда угодно.

— По—моему, за несколько часов с Уиллом ничего не случится, — возразила Селина.

— У меня душа не на месте из—за мальчика.

Селина вовремя прикусила язык. Какой смысл говорить женщине, которой далеко за семьдесят, что не стоит смотреть на тридцатичетырехлетнего мужчину как на мальчика?

— Он вполне в состоянии о себе позаботиться.

Мисс Роуз бросила на Селину суровый взгляд.

— Да, конечно. Он вот уже много лет предоставлен сам себе. И все—таки присмотреть за ним нелишне.

Селина ощутила укол совести. Мисс Роуз совершенно права. Лучшие годы Уилла прошли вдали от близких. Когда ему было десять лет от роду, его отец скончался, а мать исчезла из его жизни. Ему не на кого было опереться в жизни. Даже родная мать отреклась от него. Но… разве же его несчастья могут служить ему оправданием? Имеет ли он право вот так вести себя с другими, так разговаривать, настолько не принимать в расчет интересы других? Ведь он сбежал от собственного сына…

Первая баптистская церковь располагалась невдалеке от центра города. Это внушительное здание из красного кирпича с выбеленными колоннами было крупнейшим христианским храмом в Гармонии, за исключением разве что храма Святого Михаила, и здесь по воскресеньям собиралось едва ли не все городское «общество».

Мисс Роуз рассталась с Селиной у входа и заняла, как обычно, место рядом с Реймондом и его семейством на одной из передних скамей. Родители Селины и Викки с мужем и детьми помещались чуть дальше от амвона. Селина всегда садилась рядом с ними, но в этот день она предпочла остаться в задних рядах.

Мысли ее блуждали далеко от гимнов, молитв и проповеди пастора. Мирный храм божий, мирные обыватели… Но внешность обманчива. Безмятежный Реймонд. Как всегда, тихий и задумчивый Джок Робинсон, хотя до него не могло не дойти известие о появлении Уилла Бомонта в Гармонии. И Джеред Робинсон…

Ему сейчас пятнадцать лет, он молчалив, как дед, привлекателен, как мать, и непредсказуем, как отец. Он подолгу просиживает в библиотеке, как будто стараясь найти ответы на мучающие его вопросы. Может быть, на вопрос о том, как убраться из этого города?

Злая ирония судьбы: мать бросила Уилла, когда он был маленьким, и такая же участь постигла его собственного сына. Джереду едва исполнилось семь, когда Мелани привезла его на несколько дней к своим родителям и не вернулась за ним. Время от времени она наведывалась в родительский дом — всякий раз в обществе нового мужчины, — и было понятно, что сын ей вовсе не нужен. Надо полагать, Джереду больно было это сознавать. Селина искренне жалела мальчика.

А если так, почему же ей ни капельки не жаль Уилла, с которым судьба обошлась гораздо суровее? Мелани по крайней мере оставила Джереда на попечении любящих бабушки и деда. Она хоть и редко, но все—таки навещала его. От Уилла же мать отказалась бесповоротно. Много дней мальчик прозябал совершенно один, пока о его положении не узнали сердобольные люди, и за восемь следующих лет, проведенных в Гармонии, он ни разу не увидел мать.

И все—таки трудно жалеть человека, который ведет себя так нагло, так самоуверенно, так вызывающе. Который твердо знает, что ему нужно, и добивается своего, не заботясь о последствиях.

Джеред — невинный ребенок. Уилла никто никогда не назвал бы невинным.

А что думает Джеред о возвращении Уилла? Интересен ли ему человек, с чьей помощью он появился на свет? Желает ли Джеред, чтобы отец увиделся с ним и признал своим сыном? Или он ненавидит отца? Передалась ли ему злоба Джока? Считает ли он, как все остальные Робинсоны, Уилла виновным в нескладной судьбе своей матери?

Когда проповедь окончилась, Селина почувствовала укол совести за то, что не слышала из нее ни единого слова. Тогда она решила поскорее выскользнуть из церкви, чтобы избежать непременных обменов приветствиями, а также неминуемых расспросов. Лучше всего будет сесть в машину и поехать куда глаза глядят, с тем чтобы перекусить где—нибудь по пути. Съездить, например, в Батон—Руж.

Но не может же она вечно откладывать объяснение с родными и знакомыми.

Селина стала пробираться к выходу, останавливаясь, чтобы поздороваться со знакомыми. Наконец ей удалось выбраться на улицу, благополучно уйдя от разговоров о том единственном предмете, который волновал сейчас весь город.

А на улице ее поджидал Реймонд Кендалл.

— Я полагаю, он еще здесь, — сказал он сухо.

Селина распахнула дверцу машины, чтобы свежий воздух проник в салон.

— Да. Он здесь.

— Вы выяснили, для чего он явился?

— Я и не пыталась.

— Я бы хотел, чтобы вы постарались это выяснить.

Селина перевела взгляд на стоящую рядом жену Реймонда. Френни и Реймонд выглядели на добрый десяток лет моложе своих сорока с лишним. Неудивительно, учитывая средства, которыми эти люди располагают. Хотя несправедливо, что их алчность и самовлюбленность не наложили отпечаток на их красивые лица.

— Реймонд, я не собираюсь вмешиваться в ваши семейные дела, — покачала головой Селина.

— У меня к вам предложение.

Селина молча ждала продолжения.

— Вас ожидает вознаграждение за то, что вы будете присматривать за ним и мамой и держать меня в курсе.

Значит, Реймонд совершенно выбит из колеи приездом Уилла. В состоянии душевного равновесия он не стал бы высказываться настолько прямолинейно и грубо.

— Итак, вы хотите, чтобы я шпионила за ними? — возмутилась Селина.

Разумеется, она не станет даже обсуждать это предложение.

Ее тон, по—видимому, произвел на Реймонда впечатление, потому что он неожиданно мягко улыбнулся.

— Ну, я бы не стал так это называть. Вы должны понять, что я очень беспокоюсь за маму…

— Ну да, — перебила его Френни, — мы хотим, чтобы вы некоторое время приглядывали за ними. И вы сможете извлечь из этого пользу для себя.

Селина молчала.

— Мисс Роуз — пожилая женщина, — продолжала Френни, — и поэтому не всегда в состоянии принять наилучшее решение. Она питает слабость к Билли Рею, так как считает его несчастным созданием. Мы стараемся защитить ее. Вы ведь тоже ее любите, так что вы должны нас понять.

Черт возьми, в словах Френни есть резон. Мисс Роуз в самом деле питает слабость к Уиллу — вот точное слово. А он, как всем известно, не из тех людей, кому стоит безоговорочно доверять. Но ведь он сам просил Селину не тревожиться за мисс Роуз, уверял ее, что приехал только потому, что сама мисс Роуз пригласила его.

А еще Уилл сказал, что у нее нет оснований тревожиться за себя.

А потом (или еще до того?) буквально раздел ее взглядом.

Хорошо, она будет начеку. От нее не укроется ни один шаг Уилла Бомонта, и она постарается узнать, зачем мисс Роуз вызвала его в Гармонию; только сделает она это не ради Реймонда и Френни, не ради их денег, а лишь из любви к мисс Роуз и из—за опасений, которые внушает ей Уилл.

— Мне не нужны деньги, — холодно сказала она.

Реймонд хотел было что—то возразить, но Селина уже уселась в машину и завела мотор. Краем глаза она увидела, что машины ее родителей уже нет на обычном месте, а Викки и Ричард усаживают своих троих детей в автомобиль.

Один неприятный разговор закончен, предстоит еще один.

Ее родители, конечно, не останутся равнодушны к приезду Уилла, но едва ли станут особенно беспокоиться. Как—никак их впечатлительная и влюбчивая старшая дочь давно замужем, а что касается младшей, то на ее благоразумие вполне можно положиться. Ричард, супруг Викки, не уроженец Гармонии, поэтому он просто не поймет, почему появление в городе какого—то сомнительного типа наделало столько шума.

Реакцию Викки предугадать сложнее. После пары кратковременных романтических увлечений она решила, что Уилл — ее первая великая любовь. Обстоятельства, при которых ей пришлось расстаться с Уиллом, придали ее воспоминаниям о нем некий ореол романтической драмы.

Если бы мистер и миссис Хантер не вмешались тогда, Викки быстро надоела бы Уиллу, и он бы, не задумываясь, бросил ее, как обычно поступал с девушками. Но поскольку Хантеры вмешались, и вмешались решительно, Викки получила возможность убедить себя, что и она была его великой и необыкновенной любовью. Даже сейчас, будучи взрослой женщиной и матерью семейства, Викки нуждается в вере во что—нибудь великое и необыкновенное.

Дом Хантеров располагался на тихой улочке в двух кварталах от церкви. Когда—то он был белым, но за долгие годы претерпел целый ряд превращений. Из белого он сделался розовым, потом бледно—голубым, бледно—зеленым, цвета сомон, ярко—желтым, тускло—коричневым — в зависимости от настроений хозяйки. Судя по нынешнему персиковому цвету дома, теперь Аннелиза была довольна жизнью.

Когда Селина вошла, ее отец восседал в своем любимом кресле с местной газетой в руках, а мать на кухне завершала хлопоты с обедом, начатые еще до визита в церковь.

— Что—то ты сегодня едва не опоздала. Там у вас, наверное, все сейчас вверх дном.

Аннелиза всегда говорила про дом Селины таким тоном, словно ее дочь чахла от ностальгии где—нибудь на краю света. Когда Селина окончила колледж и приехала в родной город, получив место библиотекаря, мисс Роуз предложила ей жилье. Аннелиза шумно возмущалась: «Зачем тебе понадобилось жить отдельно? Здесь у тебя прекрасная комната!»

А Селина всю жизнь мечтала о собственном доме. Если там и будет беспорядок, думала она, то только в том случае, если она сама его устроит. В ее доме вещи всегда будут стоять на своих местах. Вечером ее родители снова поедут в церковь на вечернюю службу; первым делом они станут лихорадочно искать ключи от машины. Скоро мать Селины снимет очки и впоследствии обнаружит их в холодильнике или в раковине. Детство Селины прошло в подобной обстановке, и ей это порядком надоело.

— Нет, все тихо и спокойно, — ответила она.

— Но он ведь остается?

Он. Об Уилле столько говорят в эти дни, что даже нет необходимости называть его по имени. Просто «он» — с оттенком осуждения или любопытства.

— Да, мама.

Селина надела фартук и принялась защипывать пирог, а ее мать занялась соусом. Вскоре Аннелиза не выдержала:

— Ну? Так что ты думаешь?

— Я думаю, что у нас публика любит все преувеличивать до крайности. Человеческое любопытство беспредельно. У нас в Гармонии очень многим нечего делать.

Ее мать засмеялась.

— Ты у нас всегда умела трезво смотреть на вещи. Вот бы Викки хоть капельку твоего здравого смысла. Она у нас романтик, а ты реалист.

Селина с ненужной силой надавила на нож. Ну да, она реалист, поскольку ей не оставили выбора. Неужели им невдомек, что она тоже способна о чем—то мечтать, что ей тоже порой хочется романтики?

Иногда ей хотелось быть похожей на Викки, она завидовала мечтательной натуре сестры, завидовала тому, что Викки позволялось не быть законченной реалисткой.

Хлопнула входная дверь; это означало, что прибыли Джорданы. Мальчики, четырех и шести лет, как всегда, с шумом ворвались в комнату, а трехлетняя Эми тут же принялась вопить. Селина хорошо знала свою сестру и не сомневалась, что Викки, обычно чурающаяся хозяйственных хлопот, сейчас не замедлит явиться в кухню, чтобы посплетничать.

Она не ошиблась. Вскоре Викки вошла в кухню, ведя за собой Эми.

Девочка немедленно вырвала руку из руки матери, подбежала к Селине и с силой дернула ее за подол платья.

— Хочу помогать, — решительно заявила она.

— В другой раз, моя хорошая.

Селина уложила пирог на противень и взяла скалку, чтобы раскатать новую порцию теста.

Эми уже приготовилась закатить скандал.

— Да ладно, Селина, ну пусть она поможет.

С этими словами Викки подняла дочь, та взяла горсть муки и высыпала ее себе на лицо.

Селина напомнила себе, что Эми — ее родная племянница, единственная дочь ее родной сестры, и не вина Эми, что она не могла научиться аккуратности ни у родителей, ни у бабушки с дедом. Не ее вина, что она растет такой же егозой, как и ее братья.

Викки не стала участвовать в приготовлении обеда. Она встала у раковины и посмотрела на Селину.

— Ну, рассказывай про Билли Рея.

— Мне нечего рассказывать.

Селина усадила племянницу на стул и принялась раскатывать оставшееся тесто. Задача была не из легких, поскольку две маленькие ручки упорно старались уничтожить плоды ее труда.

— Он там живет, да?

— Пока да.

— Зачем он приехал?

Вот и прозвучал вопрос, который сейчас интересует весь город.

— Не знаю.

— А ты его хоть видела?

Селина вспомнила свои разговоры с ним в пятницу вечером и в субботу утром. «Давай—ка я буду звать тебя Сели… Может быть, мне будет приятно с тобой поиграть… Это можно устроить, крошка…»

С невинным выражением она солгала:

— Похоже, он не ищет моего общества.

Селина тут же подумала о том, что совсем недавно сидела в храме и повторяла вместе со всеми прихожанами слова святых молитв, и вот теперь — при сестре, маленькой племяннице и перед богом — ее уста произнесли ложь.


Уилл не посещал церковь, пожалуй, с тех пор, как умер его отец. Они были близки с отцом, и его смерть стала для Уилла тяжелой утратой. С того дня Уилл больше не проявлял интереса к церкви. Ему не были нужны тесные отношения с богом, который забрал к себе его отца таким молодым. Разумеется, потом он регулярно ходил в церковь с мисс Роуз — потому что так полагалось, но не испытывал там никаких чувств, кроме презрения к благочестивым прихожанам. Эти самые люди в воскресных костюмах, что щедро жертвовали деньги на нужды храма и громко повторяли слова молитв, твердили, что Уилл оказывает дурное влияние на их детей, что их дочерям нужно держаться от него подальше, и согласно кивали головами, когда Реймонд заявлял, что Уиллу место за решеткой.

Ну а сегодня ему, может быть, и стоило прогуляться в церковь — ради удовольствия увидеть такое множество лицемеров сразу.

Время тянулось невыносимо медленно. Уиллу казалось, что уже шесть или семь часов вечера, но часы показывали всего два. Хоть бы пришли мисс Роуз или Селина — ему сейчас было все равно.

И не в том дело, что он чувствовал себя одиноким. Он давно привык проводить время наедине с собой. За последние шестнадцать лет он не обзавелся друзьями и делил людей на случайных знакомых, надоедливых работодателей и женщин. Цепких, грубых, развратных, жадных. Они липли к нему, потому что он был привлекателен, потому что они считали его опасным. Одних привлекала его дурная репутация, других — его независимость, третьим он был нужен для того, чтобы заставить ревновать какого—нибудь хлыща. Сколько женщин, столько и причин.

Но такой женщины, как Селина Хантер, у него пока не было.

«Дело вовсе не в одиночестве», — подумал он. Просто он хочет женщину, причем ту, которой ему не суждено обладать.

Уилл вышел из дома и прошел к сараю, где мисс Роуз хранила инструменты. Если сидеть на кровати и думать о Селине, у нее не останется ни единого шанса, когда она вернется. Он просто накинется на нее, и плевать ему на последствия. Лучше использовать энергию в полезных целях. Например, отремонтировать эту древнюю газонокосилку, которая разбудила его в субботу.

Он рылся среди инструментов, когда спокойный и властный мужской голос окликнул его по фамилии. Уилл вышел из сарая и оказался лицом к лицу с человеком в форменной рубашке и коричневых брюках. Неподалеку стоял полицейский автомобиль.

У Уилла неприятно засосало под ложечкой. Ему неоднократно приходилось иметь дело с блюстителями порядка; практически все они разговаривали сдержанно и по—деловому, но многие из них на самом деле выжидали удобного случая, чтобы применить силу. О намерениях этого человека трудно было сказать что—нибудь определенное.

— Вы меня не помните? Я Митч Франклин. — Гость ослабил узел галстука и закатал рукава. — Когда вы покинули город, я занимал должность помощника шерифа.

Уилл не помнил его. В былые времена он избегал контактов с полицией — ради мисс Роуз.

— Реймонд Кендалл попросил меня подъехать и побеседовать с вами.

Уилл поставил ящик с инструментами на землю. Лучше, чтобы руки были свободны. Просто на всякий случай.

— Какую же услугу вы желаете оказать Реймонду? Выдворить меня из города? Сообщить, что мое присутствие здесь нежелательно? Или у него на уме что—нибудь более серьезное? Например, сфабрикованное обвинение?

— Меня не очень интересует, чего добивается Реймонд. Я уже объяснил ему, что у меня нет оснований вмешиваться, если вы просто будете здесь жить и заниматься своими личными делами.

— А если я появлюсь в городе? Например, решу заглянуть к старым приятелям?

— У вас, Бомонт, здесь нет друзей. В городе никто не будет рад вас видеть.

— Такие, как Реймонд, точно не будут мне рады, — протянул Уилл. — Или, скажем, Джок Робинсон.

Шериф кивнул:

— Я слышал, что Джок чуть не разнес собственный дом, когда узнал о вашем появлении. Думаю, он сотрет вас в порошок, если ему представится такая возможность.

— Пусть попытается, — хмыкнул Уилл.

Уилл понимал, что его дерзкий ответ — чистый блеф. Джок Робинсон может не только попытаться. Он выше и сильнее Уилла, и он вынашивал свою ненависть целых шестнадцать лет.

— Бомонт, мне не нужны конфликты, которые вы можете спровоцировать. Выясните, для чего мисс Роуз пригласила вас, сделайте то, что от вас требуется, и покиньте Гармонию. Так будет лучше для всех. — С этими словами шериф повернулся и пошел к своей машине, но на полдороге остановился. — Кстати, Билли Рей, где мисс Роуз вас отыскала?

— В Алабаме.

— Где именно в Алабаме?

На дорожке, ведущей к коттеджу Селины, показался знакомый синий автомобиль. Уилл пожалел, что она не задержалась еще на десять минут и что шериф не явился десятью минутами раньше. Ему не хотелось, чтобы Селина застала здесь представителя власти. О чем она сразу же подумает, понятно без слов.

— В небольшом городке под названием Уокер.

Шериф обернулся, увидел Селину, с любопытством глядящую на него, и наклонил голову.

— Еще один вопрос, и я больше не буду надоедать вам.

Уилл напрягся.

— Если вы решите уже сегодня уехать из Гармонии в Уокер, штат Алабама, можете вы быть уверены, что вам позволят там остаться?

— Думаю, они не смогут запретить мне жить там, — ответил Уилл и очень тихо добавил: — Пока.

Удовлетворенный ответом, шериф кивнул и отошел. Поравнявшись с Селиной, он еще раз поклонился ей и вежливо поздоровался.

Проводив взглядом его машину, Селина медленно подошла к сараю, где все еще стоял Уилл.

— Чего он хотел?

— Поговорить.

— О чем?

Уилл наклонился и поднял ящик с инструментами.

— Если бы это тебя касалось, он бы тебе сообщил.

Машина шерифа уже скрылась из виду.

— Он приезжал из—за Реймонда? — не отставала Селина.

— Он приезжал из—за меня. Ему нужно было со мной поговорить. А теперь, Сели, займись—ка своими делами.

Уилл откатил газонокосилку к ближайшему дереву, опустился на колени и открыл ящик. На Селину он не оглядывался. Может быть, она уйдет, если он сделает вид, что не обращает на нее внимания. И тогда он сможет поработать спокойно.

— Почему Реймонд настолько недоволен вашим приездом?

— Спроси Реймонда, — буркнул Уилл.

— Я спрашиваю вас.

Она приблизилась к нему, и ее ноги оказались в поле его зрения. Две стройных ноги в белых туфлях и тонких чулках. Такие длинные, что смогут обхватить мужчину и ему уже не вырваться. Если, конечно, у него достанет глупости, чтобы вырываться. Разумный человек останется там…

Он вынул ржавый гаечный ключ, бросил его обратно в ящик и поднялся.

— Ты же умная девочка, Сели, могла бы и сама догадаться. Фамилия Реймонда — Кендалл. Кендаллы в этом городе — люди влиятельные, тогда как Бомонт — дерьмо. Ему никогда не нравилось, что я жил в его доме. Ему не нравилось, что я сидел как равный за их столом на дорогом стуле и ел с их фамильного фарфора. Ему не нравилось, что его мать обращается со мной как с членом семьи. Он не желает, чтобы я возомнил, будто в самом деле член семьи. Он напоминает мне: я нищий сирота, которого держали в доме из милости.

Уилл теперь стоял перед Селиной и смотрел в ее зеленые глаза. Он стоял так близко, что улавливал аромат ее духов, видел, как вздымается ее грудь при дыхании.

И он сделал еще полшага к ней; пусть отступит, пусть испугается, забудет про свои вопросы и удерет.

Но она не испугалась. Она хладнокровно выдержала его взгляд и спокойно возразила:

— Думаю, это не все. Ваше возвращение вывело его из себя. Он вас опасается.

— Меня многие опасаются, — равнодушно заметил Уилл.

Селина не успела ответить, а он уже протянул руку и поправил выбившуюся прядь ее волос. Сегодня они не были заплетены в косу, а струились по спине. Он коснулся их тыльной стороной ладони, чтобы не успеть ощутить их шелковистость и не поддаться соблазну задержать их в пальцах.

— Ты ведь тоже меня опасаешься, Сели?

Она твердо посмотрела ему в глаза, затем опустила взгляд. Теперь они были так близки, что, если бы она глубоко вздохнула, ее грудь коснулась бы его груди. И если она чуть—чуть расслабится, их тела соприкоснутся. От одной мысли об этом Уиллу стало жарко. Еще несколько секунд, и эрекцию невозможно будет скрыть. И ей уже не понадобится двигаться, чтобы прижаться к нему; он сам сделает последний шаг.

— Он предлагал мне деньги, — сказала Селина.

Она снова смотрела ему в глаза. Лицо ее было серьезно, голос почему—то звучал вызывающе. На мгновение Уилл смешался. Упоминание о деньгах нарушило его горячечные мысли о сексе.

— Кто предлагал тебе деньги? За что?

— Реймонд. Чтобы я наблюдала за вами.

Уилл сделал шаг назад.

— Наблюдала за мной?

— Чтобы я шпионила за вами и докладывала ему.

Он еще отступил назад, наткнулся на косилку и положил пальцы на рукоятку.

— И что же ты ему ответила, а, Сели?

— Меня зовут Селина.

— Мне больше нравится Сели. Это тебе подходит.

— Это детское имя, а я не ребенок. Мне двадцать восемь лет.

Уилл делано усмехнулся. Меньше всего ему хотелось сейчас вести беседы. Ему нужно только одно: войти в нее. Это будет нетрудно, стоит лишь расстегнуть джинсы, стащить с нее трусики, прижать к дереву и проскользнуть внутрь. Там будет горячо и влажно, а он будет тверд как камень. И много времени ему не потребуется.

К черту! Это не его женщина и никогда не будет его.

— О да, ты знойная женщина, — проговорил он нараспев. — Скажи—ка мне, Сели, сколько у тебя было любовников? Два? Один? Или ни одного?

— Не ваше дело, Билли Рей.

Уилл вновь опустился на колени возле косилки и запустил руку в ящик с инструментами.

— Так что же ты ответила Реймонду?

— Что меня это не интересует.

— Что именно? Его планы? Его деньги? Или он сам? — Он вскинул голову, усмехнулся и быстро отвел глаза. — Или, может быть, я?

— Он не доверяет вам.

— Совершенно верно, мэм, он мне не доверяет, и это правильно. — Он опять смотрел на нее, причем на этот раз совершенно серьезно. И она это заметила. — Мне нельзя доверять. Стоит тебе, мисс Сели, отвернуться, и я могу прикарманить все, что тебе дорого. — Уилл помолчал, чтобы смысл его слов получше дошел до нее. — Тебя предупредили.

— Зачем приезжал шериф? Он угрожал вам?

Эта девчонка больно настойчива. Неужели еще минуту назад он надеялся, что она убежит? Нет, на это ей не хватит ума.

— Зачем приезжал шериф — это мое личное дело, — сухо ответил он.

— У вас неприятности?

Уилл поднял голову и расхохотался.

— У меня почти всю жизнь сплошные неприятности.

— У вас неприятности здесь?

— С чего бы? Я здесь всего два дня, и шагу не ступал за пределы частного владения. Что я, по—твоему, мог натворить такого, чем привлек внимание шерифа?

Селина отступила в тень. Ей было жарко, чулки прилипли к ногам, как вторая кожа, и ступни ныли в этих туфлях на высоких каблуках. Поскольку Уилл решил изображать из себя крутого парня, ей лучше всего поступить так, как она хотела в первое мгновение, едва увидела машину шерифа: уйти к себе и не обращать внимания ни на что. Дома она сможет раздеться, проглотить таблетку аспирина, чтобы унять головную боль, и проспать до вечера, как обычно делает по воскресеньям мисс Роуз.

И все же она не двинулась с места.

— Такие люди, как вы, обычно привлекают внимание даже в том случае, если ничего не делают.

Уилл улыбнулся, и от его улыбки что—то внутри Селины болезненно сжалось.

— Что ж, мисс Селина, это даже похоже на комплимент.

Она пропустила его реплику мимо ушей.

— В церкви только и разговоров было, что про вас. Даже мои родные вами интересовались.

— Даже твои родные? — Уилл отставил в сторону косилку. — Что в этом удивительного? Насколько я помню, Хантеры ничем не отличались от остальных сплетников. У них те же предрассудки, что и у прочей шушеры.

— Особенно интересовалась моя сестра.

— Твоя сестра… Ну да, Викки. — Он снял с косилки лезвие, осмотрел его и швырнул в траву. — Когда в последний раз меняли лезвие?

— Не знаю. Должно быть, давно. — Селина прислонилась к стволу, заведя руки за спину, чтобы не испачкать платье. — Викки замужем. У нее трое детей.

Он не ответил, но его взгляд был красноречив. Может, Викки вышла замуж, может, она почернела и подурнела; ему нет до нее решительно никакого дела. Да помнит ли он Викки? В пятницу вечером Селине показалось, что помнит. И ее он как будто вспомнил. А может быть, мисс Роуз достаточно порассказала ему до ее возвращения с работы.

— Все девушки, с которыми вы учились в школе, замужем, — продолжала она.

Уилл не повернул головы. Его коротко и небрежно подстриженные черные волосы отливали на солнце шелковистым блеском.

— Это тоже предупреждение?

— Тоже? Значит, шериф все-таки предупреждал вас?

Он раздраженно взглянул на нее.

— Шериф сделал то, что всегда делают шерифы в маленьких городках, когда на их территории появляется новый человек. Он позаботился о том, чтобы чужак ясно представлял себе положение вещей.

Уилл говорил так резко и зло, что Селине захотелось переменить тему. Но он тут же улыбнулся своей наглой улыбкой.

— Меня занимает другой вопрос: почему тебе вздумалось предупреждать меня насчет здешних дам? Неужели ты боишься, что я нарушу их налаженную семейную жизнь? — Улыбка его сделалась еще шире. — А может быть, ты хочешь сохранить меня для себя, а, Сели?

Селина оттолкнулась от дерева и подошла к нему вплотную.

— Я бы не сказала, что местным жителям очень уж хочется ненавидеть вас, Уилл. Просто вы не оставляете им другого выхода.

Резко отвернувшись, Селина прошла в дом. Оказавшись в спальне, она закрыла ставни и принялась раздеваться. Головная боль, которая началась в доме родителей, усилилась после нескольких минут разговора с Уиллом.

Он злой. И наглый. Чересчур красивый — на свою беду. И, наверное, на ее беду. Черт возьми, а он не ошибся. Должно быть, она и в самом деле думала о себе, когда подчеркивала семейное положение прежних подружек Уилла. Не исключено, что ей хотелось представить всех остальных женщин недоступными на тот случай, если ему понадобится женщина. А женщина ему непременно понадобится.

Но что в ней может заинтересовать этого мужчину? Она не ответила на его вопрос о любовниках, но он угадал. Их было двое. Двое за двадцать восемь лет. Оба они не были королями секса — и она не произвела ни на одного из них особенного впечатления. Первый ушел от нее к другой женщине. К другой женщине? Селина едва не рассмеялась. Что ж, ее сестра великолепно сыграла роль другой женщины. А второй просто оставил ее, и точка.

Уилл, безусловно, сексуален и, без сомнения, является искусным любовником. У него есть для этого все физические данные, темперамент и опыт. Он может дать женщине то, чего Селина не может даже вообразить. Он может придать наслаждению иное качество. И он способен разбить сердце женщины.

Она бросила платье на стоящий в углу спальни стул, чтобы не забыть отнести его в чистку. Каждое общение с племянницей завершается пятнами на одежде. Сегодняшний день не стал исключением из этого правила.

Запив аспирин теплой водой, Селина включила вентилятор и растянулась на кровати. Ей необходимо проспать несколько часов. Благословенный сон придаст сил телу и даст отдых уму. И тогда она снова сможет взглянуть жизни в глаза.


Бабушка и дедушка снова ссорились. Как всегда в таких случаях, Джеред Робинсон прикрыл дверь, чтобы не слышать криков деда и всхлипываний бабки. Да, он любил их, был признателен им за то, что они взяли его к себе, когда его мать решила, что он ей не нужен, но случались дни, когда ему хотелось оказаться далеко-далеко от них.

Он лег на спину, заложил руки за голову и принялся наблюдать за движущимся по потолку пауком. В пятницу, впервые услышав о возвращении Билли Рея Бомонта, он почувствовал любопытство и даже (к своему стыду) надежду. Может быть, Билли Рей приехал за ним, за сыном, которого никогда не признавал своим и от которого клятвенно отрекся.

Конечно, глупо было даже думать об этом. Тем более — надеяться. Бомонт уже третий день в Гармонии и до сих пор не предпринял попыток увидеть Джереда. Он не проявил к нему никакого интереса, а также желания попросить прощения за ту судьбу, на которую обрек сына.

Дед всегда говорил: если бы Билли Рей был мужчиной, он принял бы на себя ответственность: женился бы на Мелани и поддерживал бы ребенка, даже если бы их с Мелани семейная жизнь не сложилась. Если верить деду, Билли Рей виноват во всех несчастьях, что случились в последние шестнадцать лет.

Паук добрался до светлого пятна посреди потолка и остановился. Люди редко смотрят вверх. Никто, кроме Джереда, и не заметил бы этого паучка. Вот так порой чувствовал себя и сам Джеред: его не замечают, не видят.

Еще дед говорил: нельзя винить Мелани за то, что она оказалась плохой матерью. Она не успела повзрослеть, поэтому материнские обязанности были ей не по силам.

Джеред понимал, что это не совсем так. У него в пятнадцать лет родительские инстинкты были развиты сильнее, чем у его матери.

Она была эгоистична. Много пила, пробовала наркотики. Спала со всеми желающими и брала с них за это деньги. Она жила в свое удовольствие и не интересовалась никем, кроме себя. Джеред ей попросту мешал — он очень рано осознал это. Трудно пить и веселиться всю ночь, если дома тебя ждет маленький ребенок. Трудно привлекать мужчин, если приходится тратить деньги на ребенка, а не только на себя. Имея сына, трудно найти мужа.

И все-таки она была его матерью. Он жалел ее, во многом упрекал, но и любил — насколько мог.

Билли Рей Бомонт — иное дело. У него свои грехи, их куда больше, чем у Мелани. Он превратил любовь к себе в искусство. Когда—то Мелани, напившись и плача от жалости к себе, рассказала Джереду, как она в присутствии своих родителей и старой мисс Роуз умоляла Билли Рея сказать правду, признать себя отцом ребенка. А он стоял как истукан и беззастенчиво лгал. Он предпочел уехать из города, но не признаться.

А теперь он вернулся. И вовсе не потому, что раскаялся. Не потому, что ему нужен сын.

Джеред повернулся на бок и взял со столика альбом с фотографиями. Большинство снимков были старыми. Мелани разлюбила фотографироваться, когда в один прекрасный день заметила, что стареет. Пьянство, беспорядочная жизнь, случайные связи наложили отпечаток на ее внешность. Она предпочла отказаться от фотографий, а не от образа жизни.

В молодости она считалась самой хорошенькой девушкой в Гармонии, как любил хвастливо повторять ее отец. И он едва ли сильно преувеличивал. Золотые волосы и голубые глаза делали ее похожей на ангелочка. Джеред понимал, что находили в ней Билли Рей Бомонт и все последующие мужчины. Она была веселой и красивой. Даже когда она сердилась и надувала губы — а это случалось нередко, — то становилась еще привлекательнее.

Все изменилось с появлением Билли Рея. Этот человек сломал жизни Мелани, бабушки, дедушки, самого Джереда. Пострадали все, только не он сам.

Но, раз Билли Рей вернулся, ему придется заплатить за все.


Невыносимая жара.

Уилл сидел на веранде дома мисс Роуз с бокалом лимонада в руке. Он был такой же мокрый, как запотевший бокал. Рубашка прилипла к коже, а по спине катились капельки пота. Несколько минут назад мисс Роуз пригласила его в дом, но он почтительно отказался. В комнатах ненамного прохладнее — кондиционеры плохо действовали на суставы старухи, а на веранде было по крайней мере светло.

Отсюда он увидит Селину, когда она будет возвращаться домой. После их последнего разговора прошло четыре дня. С тех пор он видел ее только мельком, и то лишь потому, что высматривал ее. Каждое утро он подходил к окну, чтобы увидеть, как она идет на работу, и по вечерам поджидал ее возвращения. Если она и знала о его присутствии, то не подавала вида. А вот ему не удавалось отделаться от мыслей о ней. Роскошные густые волосы, длинные стройные ноги, покачивающиеся при ходьбе бедра, округлые груди, низкий голос, окликающий мисс Роуз, — ради всего этого стоило подходить к окну, чтобы хотя бы бросить на нее взгляд.

Да, жара невыносимая. И не в последнюю очередь из—за нее.

— Если захочешь съездить куда-нибудь, можешь взять мою машину, — предложила ему мисс Роуз, выходя на веранду.

Уилл искоса взглянул на нее. До сих пор она разрешала ему садиться за руль ее машины только тогда, когда сама ехала с ним. Дело не в недоверии, говорила она, просто машина слишком много для нее значит. Это последний подарок Уинна. И она выглядит как новенькая, хотя ей тридцать с чем—то лет.

— Спасибо, — отозвался он, — но мне ехать некуда.

Шериф был прав: друзей в городе у него не осталось, а все знакомые женщины, как любезно проинформировала его Селина, замужем. Конечно, она не ожидала от него высокой нравственности, но он не станет путаться с чужими женами; в этом случае его, несомненно, ожидают неприятности.

Он допил лимонад, встал, вновь наполнил бокал из кувшина и уселся на место. Плетеный стул уютно скрипнул под ним. Неожиданный вопрос мисс Роуз застал его врасплох:

— Уилл, ты был когда-нибудь счастлив?

Меньше всего мог он ожидать от нее такого вопроса. Счастлив? Конечно же, был, когда был жив его отец. Несколько менее счастлив он был под кровом мисс Роуз. Но он вырос, и счастье ушло от него. Счастье быть ребенком, не отвечать ни за что и жить надеждами на будущее. Взрослому нужно искать работу, жилье, кусок хлеба. Вот о чем ему приходилось думать. Заботиться о выживании. А счастье — это не для него.

Он послал мисс Роуз беззаботную улыбку и солгал:

— Был, конечно. Я живу так, как мне хочется. Что еще нужно для счастья?

— Вот как? Ты в детстве хотел быть бродягой? Мотаться из города в город, жить в одиночестве, не иметь никого, кто помог бы тебе в трудную минуту?

Он вспыхнул. Трудных минут у него в жизни было немало. Не раз он оказывался за решеткой из—за стечения обстоятельств или из-за предубеждения людей против него. Во многих случаях он действительно был виноват, а несколько раз пострадал безвинно. Несколько раз никакого правонарушения не было, а Уилла сажали в тюрьму в качестве меры предосторожности. Он казался властям подозрительным и был на примете у полиции. Во многих городах, куда его заносила судьба, этого достаточно для ареста.

Ничего этого мисс Роуз не знала. Она имела в виду более обычные неприятности: отсутствие работы, кочевую жизнь, личную неустроенность. Если бы она узнала, что чуть больше недели назад он был в тюрьме… Трудно сказать, как бы она поступила.

— Тебе никогда не хотелось иметь свой дом, семью? Или ты так и хотел, чтобы на тебя с подозрением смотрели везде, где бы ты ни оказывался? Мечтал ночевать в парке на скамейке или в грязной ночлежке? — Она медленно покачала головой. — Не верю. Не забывай, ведь я помогала тебе встать на ноги. Ты рос умным мальчиком, много работал. У тебя была гордость. Тот Уилл, которого я знала, не довольствовался бы той жизнью, которую ты ведешь.

— Времена меняются, — сказал он, пожимая плечами.

Да, жизнь его переменилась в тот день, когда Мелани Робинсон решила назвать его отцом своего ребенка, решила заставить его отвечать за то, чего он не совершал. В тот день, когда мисс Роуз встала перед дилеммой — верить ей или ему. Она сделала свой выбор. Тогда его жизнь и переменилась.

— Так измени жизнь снова. Устройся на месте. Найди работу. Найди хорошую девушку и сделай из нее достойную женщину.

Его резанули эти слова. Сделай из нее достойную женщину. Они все хотели, чтобы он именно так поступил с Мелани. Хотя он ни в чем не был виноват. Он не совершил с Мелани ничего бесчестного.

— Я такой, какой есть. — Уилл поерзал на стуле. — Дом, работа и женщина не переменят мою природу.

— Не понимаю я вас, молодых, — вздохнула мисс Роуз. — Ты мог бы получить так много, а остался ни с чем.

Да какое же несчастное существо решилось бы встать на одну доску с ним?

Ответ пришел неожиданно. Селина. Найди хорошую девушку и сделай из нее достойную женщину. Будет ли мисс Роуз снова разочарована, если он остановит свой выбор на ее дражайшей Селине? При его—то репутации! При том, что он не намерен ни на ком жениться! Нет, он способен только причинять горе доброй старухе.

Если мисс Роуз догадается о его видах на Селину, шерифу не придется выдворять его из города. Этим займется сама мисс Роуз.

На дороге показалась Селина. Уилл внимательно наблюдал, как она подходит к почтовому ящику. Шла она довольно медленно, наверное, устала после рабочего дня, да к тому же ей пришлось отшагать полторы мили при ста градусах жары lt;Сто градусов по шкале Фаренгейта соответствуют приблизительно 38 градусам Цельсия.gt;. Ведь не для того она замедлила шаг, чтобы дать ему время насладиться созерцанием стройной, гибкой фигуры и длинных волос. Не для того, чтобы доставить ему удовольствие смотреть на нее и сгорать заживо.

Селина вынула из ящика почту и просмотрела ее. Мисс Роуз окликнула ее по имени, она подняла голову, улыбнулась и помахала рукой. Ее улыбка слегка потускнела, когда она увидела Уилла.

— Положи вещи и заходи к нам. Попьешь лимонаду, — предложила мисс Роуз.

На мгновение Селина заколебалась, но потом с вежливой улыбкой приняла приглашение. Откинувшись на спинку стула, Уилл смотрел, как она поднимается на крыльцо своего коттеджа. Когда она скрылась за дверью, он обратился к мисс Роуз:

— А что есть, скажем, у Селины? Разве она не осталась ни с чем?

— У нее есть то, от чего отказался ты. Близкие люди. Дом. Жизнь приносит ей радость. Кстати, ты знаешь, что у нее высшее образование?

Этого Уилл не знал, но удивлен не был. Как-никак библиотекари — народ книжный, образованный. Правда, им не полагается быть такими ослепительно красивыми, такими сексуальными. У них не бывает волос почти до пояса, губ, которые будто припухли от поцелуев, фигуры, при виде которой у мужчин мысли устремляются в определенном направлении.

— Четыре года учебы. А потом она вернулась домой, работает в библиотеке. И все из—за одной несчастной любви.

При последних словах Уилл навострил уши, но мисс Роуз, по—видимому, сочла, что сказала вполне достаточно. Она взяла кувшин и отправилась в дом, чтобы принести свежего лимонада. Тем временем Селина вышла из своего дома и уже через минуту была на веранде.

Уилл заговорил, едва она уселась на плетеный стул напротив него:

— От вас прямо—таки пышет жаром, мисс Селина.

Селина раскраснелась от жары, а после его слов буквально вспыхнула.

— Сегодня жарко, — ответила она, и ее ледяной тон составил яркий контраст температуре воздуха. — Где мисс Роуз?

— Пошла за лимонадом. Как прошел день в публичной библиотеке города Гармония?

— В такую погоду в библиотеке много народу. Дети не хотят подолгу играть на улице, и матери отправляют их к нам, чтобы провести несколько часов в покое.

— А ваша сестра тоже посылает своих детишек к тете Селине, чтобы немного отдохнуть от них? — насмешливо спросил Уилл.

— Слава богу, нет, — ответила Селина и тут же пожалела о своем слишком чистосердечном ответе. — Дети Викки еще маленькие. Мэтту всего шесть лет, а младшей дочке три. Посылать их в библиотеку было бы неразумно.

«И этот поступок стал бы далеко не единственным неразумным поступком Викки, если только она не изменилась радикально за прошедшие годы», — подумал Уилл. Во время их свиданий она отчаянно дразнила его. Викки казалась самой себе чересчур застенчивой и отчаянно старалась скрыть робость, чтобы привлечь его. На самом же деле она его только раздражала. Родители Викки положили конец их встречам, но и без этого Уилл собирался бросить ее. В те времена девчонок у него было навалом, и не стоило тратить время на укрощение какой—то дуры Викки.

А вот ради такой девушки, как Селина… можно приложить кое—какие усилия. Ее надо обольщать терпеливо и умело, не касаясь пальцем. Может быть, этот процесс станет самым приятным занятием в его жизни. А потом станет еще лучше, когда она целиком доверится ему.