"Свастика над Таймыром" - читать интересную книгу автора (Ковалев Сергей Алексеевич)

Подводная охота в Карском море

С «арктических волков» Деница — и начнем.

Карское море исконно считалось русским морем, а в первые месяцы Великой Отечественной войны — еще и нашим глубоким тылом. Меж тем уже августовские дни 1942 года показали, что это мнение ошибочно и враг ищет возможности пробраться в наш глубокий тыл. Более того, с этого времени Карское море превратилось в передовую линию обороны на северном крыле огромного советско-германского фронта. Правда, об этом мы узнали, лишь когда наши транспорты и боевые корабли стали разламываться и гибнуть от ударов фашистских торпед. Однако и после войны вся информация о боях в Арктике долгое время оставалась скрытой под различными степенями секретности. А чего добились?

Советские военные историки чрезвычайно скупо рассказывали о боях и трагедиях у берегов советской Сибири в годы Великой Отечественной войны. Не удивительно, что сегодня жители России, в лучшем случае, знают о неудачном рейде в Карском море фашистского броненосца «Адмирал Шеер». Да еще — о нескольких нападениях германских подлодок на советские транспорты, шедшие по Северному морскому пути. А ведь это лишь отдельные эпизоды войны в советской Арктике. И если мы не вспомним, что в годы военного лихолетья здесь погибло почти три десятка советских транспортов и кораблей охранения, а также — более полутора тысяч военных и гражданских моряков и полярников, то вряд ли наши потомки смогут узнать об этом. Меж тем у «забывчивости» военных исследователей Великой Отечественной войны были определенные основания.

Вот как вспоминал о тех днях нарком ВМФ Союза ССР, адмирал Николай Кузнецов:

— Следует признать, что в довоенное время мы, в Наркомате ВМФ, недооценивали значение морских путей на Севере и недостаточно разрабатывали проблему их защиты. Поэтому уже в годы войны пришлось создавать новые военно-морские базы, аэродромы, выделять корабли для конвойной службы.

Трудно не усмехнуться с грустью, прочитав эти слова прославленного советского адмирала.

Ведь в 30-е годы уже прошедшего века со страниц журналов и газет СССР не сходили имена полярных исследователей — Ивана Папанина и Отто Шмидта, полярных летчиков-М. Бабушкина и Б. Чухновского и десятков наших полярных герое» В эти дни советские люди искренне гордились подвигами моряков и полярников ледокола «Красин», ледокольных пароходов «Малыгин» и «А Сибиряков», пароходов «Седов» и «Челюскин» да и многих других, которые героически, а порой и жертвенно осваивали трассы Севморпути. И в свете этой эйфории, почему-то никто не вспомнил, что еще в 1912 году существовал проект германской арктической экспедиции под началом лейтенанта кайзеровского флота Шредер-Штранца, который предусматривал самостоятельное обследование немцами Таймыркого полуострова для дальнейшего прохода в Берингов пролив «на Тихий океан. А также, что в годы Гражданской войны английские и французские интервенты, временно обосновавшиеся в Мурманске и Архангельске, разработали план Карской экспедиции на ледоколах «Таймыр» и «Вайгач». Ее выход был прямо связан с восстанием в Сибири чехословацкого корпуса Этим планом предусматривалось не только подробное выяснение состояния дел в Западной Сибири, но еще и создание радиотелеграфного сообщения между штабом восставших чехов и штабом генерала Миллера в Архангельске. Для этого на борт одного из судов экспедиции было погружено оборудование береговой радиостанции приглашены представители французской военной миссии и личный посланник генерала Миллера. Почему-то не вспомнили и слов известного российского поборника изучения Арктики, профессора Дмитрия Менделеева:

— Если бы хотя десятая доля того, что потеряли при Цусиме, была затрачена на достижение полюса, эскадра наша, вероятно, прошла бы во Владивосток, минуя и Немецкое море, и Цусиму.

А ведь каждое новое советское арктическое достижение лишь подогревало интерес наших приарктических соседей, а также — Германии и Великобритании. И этот интерес в первую очередь подкреплялся участием во всех «научных исследованиях» военных моряков, летчиков и разведчиков. А часто — и приходом к нашим заполярным берегам английских, германских и норвежских боевых кораблей. Но, видно, еще в начале 20-х годов XX века Советской России был нужен новый гений сродни Петру Великому, который бы видел наперед всю «славу и могущество России». Меж тем советское политическое руководство, всерьез обеспокоилось состоянием дел в Заполярье лишь после того, как англичане и норвежцы попытались воспретить выход в Балтийское море нашим военным и учебным кораблям, то есть — блокировать флот русских, даже не развязывая войны. И лишь благодаря быстрому сооружению Беломорско-Балтийского канала нам удалось разорвать петлю потенциальной морской блокады. И все же провести наши эсминцы, сторожевики и подлодки в Белое, а затем — ив Баренцево море. А этим каналом, начиная с 1937 года, ежегодно пополнять новорожденный Северный флот боевыми кораблями из состава Краснознаменного Балтийского флота. Правда, несколько лет, столь нужных для укрепления обороноспособности нашей страны на Севере, по различным причинам все же было потеряно. И как их не хватило, когда пришел июнь 1941 года

Даже несмотря на явный просчет штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта, который посчитал, что после быстрого разгрома двумя германскими горными дивизиями трех советских батальонов в Титовском укрепрайоне, а далее — после скорого захвата беззащитного Мурманска весь Северный флот, будет либо потоплен бомбардировщиками люфтваффе прямо у причалов Полярного, либо — еще до выхода из Кольского залива Однако этот просчет оказался уж весьма откровенным.

К началу войны союзники фашистской Германии — финны имели в ближайшем к Мурманску порту[2] лишь один сторожевик, один минный заградитель, который был переоборудован из траулера, да пару наскоро вооруженных пароходов, которые просто не могли бы противостоять семи эсминцам и пятнадцати подводным лодкам Северного флота Лишь в середине июля 1941 года в Киркенес пришел реальный противник североморцев — пять германских эсминцев б-й флотилии, учебный артиллерийский корабль и две подлодки, которые и стали основой для формирования здесь фашистской морской группы «Норд». Однако в это время советские подлодки стали активно действовать на германских морских коммуникациях у берегов Северной Норвегии. Да так, что после двух-трех попыток прорыва в юго-восточную часть Баренцева и к горлу Белого морей всем нацистским эсминцам группы «Норд» пришлось заниматься только сопровождением своих транспортов, идущих вдоль северного побережья Норвегии в порт Петсамо и обратно. Наш Северный флот все же заставил

врага считаться со своими возможностями по защите берегов Мурмана. Даже после того, как в Северную Норвегию для нарушения коммуникаций между СССР и западными союзниками пришли линейный корабль «Тирпиц», два «карманных линкора»[3] а также — тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер». Дальше — больше!

Неудачный рейд к проливу Вилькицкого броненосца «Адмирал Шеер» в августе 1942 года,[4] закончившийся лишь потоплением ледокольного парохода «А Сибиряков» и обстрелом Диксона заставил германский Военно-морской штаб, отказаться от использования в Карском море надводных рейдеров. Эти районы были безоговорочно отданы группам полярных «волков» Деница и воздушным эскадрам рейхсмаршала Геринга. Вот тогда-то и пришла пора реализации замыслов одного из главных военно-морских теоретиков Третьего рейха капитен цур зее (капитан 1-го ранга, имеющий старшинство более трех лет. — Авт. ] П. Эберта, который в середине 30-х годов XX века предложил рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру выделить «Европейское полярное море» в жизненно важный для немцев район Мирового океана. Летом 1943 года, сразу же после освобождения новоземельских проливов ото льда, фашистские субмарины приступили к активному освоению островов и берегов Карского моря.

До конца 90-х годов прошлого века считалось, что нацистские подводники приходили сюда на полтора-два месяца. Здесь они нападали на советские арктические конвои или одиночные суда, обстреливали наши полярные радиостанции, ставили минные заграждения в узостях и на подходах к советским базам и затем до следующего лета возвращались в Норвегию. С норвежских же баз в осенне-весенний период для поддержания формы, они выходили в Баренцево море или в Атлантику.

Но действительность оказалась другой. Иначе взглянуть на использование в арктических морях германских субмарин заставили внимательное изучение обстоятельств атаки советской подлодкой С-101 фашистской подводной лодки U-639h снятие грифа «Секретно» с исторического исследования о боевых действиях нашего флота в Арктике, написанного полярным гидрографом и участником нескольких полярных экспедиций И. Сендиком.

О встрече двух субмарин, которая стала последней для экипажа U-639, за более чем шестьдесят лет было рассказано неоднократно. Но чаще всего авторы этих рассказов, в основном, повторяли версию из воспоминаний контр-адмирала Ивана Колышкина. Правда, по совершенно неясной причине здесь же они повторяли слова командующего Северным флотом, вице- адмирала Головко:

— Если бы этого пирата не потопили, то из пятнадцати речных судов, входивших в конвой, немногие добрались бы до места назначения.

Но при чем здесь упоминание о переводе конвоя речных судов? Еще 7 августа его суда успешно дошли до конечного пункта своего назначения на реке Обь — Нового порта. Так что вряд ли Вихман собирался на них охотиться. И главное — все авторы упорно рассматривали успешную атаку С-101 как обычное событие из августа 1943 года.

Меж тем стоит взглянуть на эту атаку советских подводников не столь обыденно. Ведь не случайно даже среди командования Северным флотом и бригады подплава СФ, с одной стороны, и командованием Беломорской флотилии, с другой стороны, обо всех обстоятельствах этого боя не было единого мнения. А дело было так.

Подводная лодка С-101 (командир — капитан-лейтенант Евгений Трофимов) 7 августа 1943 года вышла из Полярного на позицию, нарезанную ей у ледяных скал новоземельского мыса Константина.

В бескрайней Арктике заканчивалось полярное лето, днем — с туманами, снежными и дождевыми шквалами, а недолгими ночами — с колючими заморозками. Ежедневные подводные вахты в мертвенном свете тусклых красных светильников походили одна на другую, они постепенно накапливали у подводников психологическую да и физическую усталость. Но акустики продолжали неустанно слушать морские глубины, а вахтенные командиры — осматривать бескрайнюю морскую ширь, прекрасно понимая, что такой же подводный, но фашистский «охотник», может искать свою добычу где-нибудь по соседству, например, у залива Наталии или у Ледяной гавани.

И 21 августа 1943 года вахтенный гидроакустик услышал противника. В несколько минут экипаж разбежался по боевым постам, а торпедисты начали готовить торпедные аппараты.

Каково же было удивление командира и старшего в походе, когда через перископ вместо вражеского рейдера они увидели несколько айсбергов, окруженных полосками битого льда Именно эта «компания» и ввела в заблуждение нашего акустика, еще не привыкшего к звукам торошения льда. Меж тем ни одного вражеского корабля поблизости не было. Правда, с учетом нынешних знаний о фактическом местонахождении у берегов Новой Земли нацистских подлодок и судна их обеспечения вполне реально принять и тот факт, что североморцы действительно услышали подводного врага, а вовсе не айсберги. И все же в тот день враг не был обнаружен, а подводники разошлись по отсекам. Вновь потянулись томительные часы подводного поиска

Ранним утром 28 августа, когда советская подлодка находилась неподалеку от новоземельского мыса Константина, бдительность ее «слухачей» была вознаграждена.

В 10 часов 20 минут вахтенный гидроакустик, краснофлотец И.Ларин услышал среди бело-голубого безмолвия еле слышимое, но постепенно нарастающее «пение» корабельных дизелей. Столь звонкий звук был характерен для подлодки, идущей на максимальном ходу. Но в Карском море советских подводных лодок быть не могло. По боевой тревоге экипаж снова быстро разбежался по лодочным отсекам

Очень скоро через перископ в мути снежного заряда капитан-лейтенант Трофимов разглядел низкий силуэт вражеской подлодки с противосетевой «пилой» и белоснежными «усами»

у форштевня. А затем — ее бочкообразную рубку. Сомнений не было — это фашистская субмарина «звенела» дизелями среди безмолвия ледяной пустыни. И С-101, словно на кошачьих лапках, начала сближаться с врагом.

Через полчаса, когда до бело-голубого силуэта незнакомки осталось шесть кабельтовых, из носовых торпедных аппаратов 101-й, словно подпружиненные, вылетели три торпеды. При этом капитан-лейтенант Трофимов предусмотрел различные варианты развития боя. Все три торпеды имели разные установки глубины хода: одна была приготовлена для цели идущей на глубине два метра, две другие — для цели, которая в случае обнаружения приближающихся к ней торпед начала бы погружаться, то есть они шли с установками в пять и восемь метров, соответственно. И спустя пятьдесят секунд над морем раздался грохот взрыва,

Громадный водяной столб на какое-то мгновение задержался в своем движении вверх, а затем — стал опадать. Неожиданно внутри этого столба появилась клубящаяся желто-коричневая вспучина: на борту вражеского корабля сдетонировал либо торпедный боезапас, либо — артиллерийские снаряды. Еще секунда, и над морем наступила мертвенная тишина. Только жуткое утробное бульканье и хорошо различимый металлический треск ломающихся под чудовищным давлением переборок нацистской субмарины постепенно стихали в холодной глубине. Через несколько минут советская «эска» всплыла под рубку и под электромоторами пошла в точку, где еще недавно находился бело-голубой силуэт врага.

Здесь, слегка покачиваясь на поверхности спокойной воды, плавали обезображенные трупы двух германских подводников в прорезиненных костюмах, а вокруг них расплывалось огромное радужное пятно соляра. До того как оно окружило советскую подлодку, североморцам удалось выловить сигнальную книгу, дневник и тужурку командира U-639, обер-лейтенанта Вальтера Вихмана, отдельные чертежи лодки и целый спасательный круг.

Гибель нацистской подлодки была бесспорной. А вот «полет» фашистской субмарины днем и в крейсерском положении — странен. Разве что немцы не опасались здесь встретить советские корабли. Но почему несение верхней вахты германскими подводниками оказалось не на высоте? Вариантов ответов (и чаще предположительных) на этот вроде бы единственный вопрос предостаточно.

Например, только в 50-е годы прошлого столетия мы узнали, что еще до начала Великой Отечественной войны на острове Земля Александры (архипелаг Земля Франца-Иосифа или — просто ЗФИ) нацисты создали секретный опорный пункт Кригсмарине или люфтваффе. Здесь могли садиться тяжелые «дорнье» или «фокке-вульфы», а в подскальной базе немецкие подлодки могли заряжать аккумуляторные батареи и грузить торпеды и мины. Кроме того, неподалеку находился завод для ремонта фашистских рейдеров и подлодок. Об этой базе ниже приведен подробный рассказ.

Кроме тыловой базы на Земле Александры, германские подводники имели небольшие опорные пункты (где небольшой домик, где — пещера, рядом с которыми были сооружены небольшие склады продовольствия и топлива) на берегу новоземель- ских заливов — Ледяная гавань и Благополучия. Имелись такие же маневренные базы и в восточной части Карского моря — на побережье небольших заливов в шхерах Минина. Так что, по мнению обер-лейтенанта Вихмана, его подлодка шла в хорошо освоенном, если не сказать, обжитом районе, где до сих пор не было замечено боевых кораблей Северного флота. О том, что еще с сентября 1942 года здесь периодически патрулировали советские подлодки, он не подозревал.

После того как сегодня нам стало известно о сооружении гитлеровцами тылового пункта и маневренных баз Кригсмарине на островах ЗФИ, Новой Земли и шхер Минина, боевую деятельность «полярных волков» можно представить следующим образом.

В конце июня — начале июля группа фашистских подводных минных заградителей, назначенных для действий в Арктике, приходила в «районы наступления», расположенные в восточной части Баренцева моря. На переход, доразведку и постановку у западного побережья Новой Земли мин ТМС германские подводники затрачивали до тридцати суток. Чаще всего они ставили мины у западных входов в новоземельские проливы для отсечения от Мурманска и Архангельска конвоев, идущих из Карского моря. Одновременно они отрезали пути подхода боевых кораблей Северного флота и Беломорской флотилии, которые могли бы защитить или оказать помощь запертым здесь гражданским судам. Каждая из шестнадцати мин ТМС, загруженных на борт нацистской субмарины у причалов Киркенеса или Лиинахамари, была предназначена для установки в глубоководных морских районах и могла свободно «раскрыть» днище любого корабля или транспорта

Затем немцы уходили, скорее всего, в бухту Северная (ЗФИ), где грузили на борт новый комплект мин. На этот раз он состоял из двадцати четырех мин типа ТМВ, специально предназначенных для постановки в мелководных морских районах, которые характерны именно для Карского моря. Необходимое количество таких мин для «летней работы» на специальную базу оружия, созданную нацистами на Земле Александры, без особых проблем могли доставить как специальные суда снабжения («Фениция», «Кордиллере», «Пелагос» или «Кернтерн»), так и тот же рейдер «Комет», о которых еще будет рассказано. На переход для новой погрузки, короткий отдых в береговой казарме и переход в Карское море германские подводники затрачивали еще до двадцати суток.

А далее — они приступали к действиям как торпедные собратья. На ведение боевых действий в торпедном варианте и осеннее возвращение в норвежские базы немцы затрачивали еще до тридцати суток.

Таким образом, фашистские субмарины в минном варианте приходили в Арктику на шестьдесят-восемьдесят суток. И обязательно — с коротким отдыхом на одной из секретных арктических баз.

Примерно столько же суток действовали в Карском море и остальные нацистские субмарины из пришедшей группы, которые были вооружены только торпедами. Вместе с тем есть информация о том, что экипажи отдельных «полярных волков» с целью сохранения в тайне своей деятельности жили на удаленных арктических базах два, а то и три года Отсутствие обязательных дня фронтовиков отпусков в Германию всемерно компенсировалось им всеми видами удовольствий в заполярном «раю» — доме отдыха, созданном по соседству с портом Лиинахамари. Если взглянуть даже на обычную карту мира, легко заметим, что немцы и здесь были прагматиками. Дня переходов с Земли Александры в Карское море и обратно немецкие подводники чаще всего использовали широкий «безымянный» пролив между Новой Землей и ЗФИ. Этот путь был почти в два раза короче, чем путь из Киркенеса и уж тем более — из Нарвика. Походы через новоземельский пролив Карские ворота были редки, а данные о походах, совершенных якобы через проливы Югорский Шар или Маточкин Шар, нуждаются в серьезной проверке. Особенно — через последний пролив, о котором еще будет рассказано.

К началу летней навигации 1943 года командование Северного флота, скорее всего, уже узнано о роли «безымянного» пролива в боевой деятельности вражеских подлодок. И совсем не случайно в июле 1943 года одним из первых рейсов новой арктической навигации советский транспорт «Рошаль» под командованием капитана 2-го ранга И. Котцова доставил к мысу Желания шумопеленгаторную станцию «Цефей-2». На ее приведение в рабочее состояние не понадобилось много времени, и она тут же показала высокую интенсивность движения фашистских субмарин по проливу, которые, ко всему прочему, еще и вели между собой переговоры по звукоподводной связи. Но столь подробную информацию о деятельности «волков» Деница в нашем «глубоком тылу», к сожалению, мы узнали лишь после окончания войны.

Меж тем поднятые североморцами с поверхности воды немецкие документы показали, что U-639 была одним из вышеупомянутых подводных минных заградителей. До своей гибели она успела поставить мины в районах Печорской и Обской губы. Но куда она так спешила в момент встречи с С-101? Данный вопрос задан не случайно. Необычно то, что в своих воспоминаниях командующий Северным флотом, адмирал Арсений Головко даже не упомянул об этой победе экипажа капитан-лейтенанта Трофимова, а ограничился лишь размещением фотографии подлодки с короткой подписью. В то же время об исчезнувшей здесь же подводной лодке К-1 он упомянул дважды. Кроме того, по странному стечению обстоятельств все данные об атаке 28 августа 1943 года без дополнительного анализа были убраны в архив (по крайней мере — по открытым данным). Как понять такое невнимание к совершенно не ординарному событию военной поры? Ведь это была единственная реальная победа подводной лодки Северного флота над вражеской подлодкой да еще и у Новой Земли.