"Безопасность Родины храня" - читать интересную книгу автора (Кузовкин Глеб)

Романченко Николай ПЛАМЯ

Федя стоял почти у самой наковальни, внимательно наблюдая за отцом, который, держа в больших клещах раскаленный кусок железа, сказал напарнику-молотобойцу:

— А ну-ка, раскатай его!

И стали рассыпаться вокруг них после каждого удара молотом золотистые искры. Глазенки пятилетнего мальчугана расширились, заискрились, и он, поправив рукой непослушные светлые вихри, попросил отца:

— Батя!.. Дай-ка я разок стукну!

— Мало еще каши ел. Молот не поднимешь!

А ему так хотелось встать на место молотобойца. Немного обиженный, он отошел от наковальни и остановился у горна, где раскалялись новые куски железа. Мальчик приблизился к мехам, взялся за ручку, попробовал качнуть, но не тут-то было.

— Федя, ну-ка марш домой, маманя, наверное, тебя там уже давно ищет!..

Почему ему, старшему лейтенанту Федору Александровичу Уланову, в эти, возможно предсмертные, минуты привиделись именно кузница, отец, коренастый сосед-молотобоец, вспыхивающие и потухающие искры, огонь в горне? Он любил пламя. Любовался им и в отцовской кузнице, и когда разводил на лугу костер, через который прыгал вместе с дружками. Когда приходило время идти домой и надо было тушить огонь, ему почему-то так не хотелось заливать водой полыхающие поленья.

Теперь же у ног привязанного к дереву старшего лейтенанта разгорается костер, через который не перепрыгнешь, не потушишь его водой из ручья. А вокруг — вооруженные бандеровские головорезы, потерявшие человеческий облик в самогонном угаре. Как измывались они над ним перед казнью! Единственное, что никак не мог понять при этом его главный палач — Бородач, так это — откуда берутся такие Улановы, из которых невозможно вырвать нужного слова?

Биография Федора Александровича Уланова типична для людей его поколения, перед которыми народная власть широко распахнула дверь в большую и интересную жизнь. После успешного окончания семилетки Федор решил пойти по стопам отца — стал кузнецом Горловского машиностроительного завода. В декабре 1932 года заводской комитет комсомола направил его в пограничные войска. Здесь он вступил в партию, учился сложному искусству распознавать и обезвреживать врагов, противостоять их уловкам. После службы в 20-м пограничном отряде ОГПУ Уланов был зачислен в московскую милицию.

А потом грянула война. Федор защищал столицу, боролся с вражескими лазутчиками и диверсантами, за что был награжден медалью. В 1943 году окончил чекистские курсы и был направлен в освобожденный от гитлеровских захватчиков Чернигов. Многое приходилось делать: вылавливать фашистских приспешников, помогать солдатским вдовам и устраивать бездомных детишек. Здесь, в Чернигове, его избрали членом парткома областного управления государственной безопасности, и он старался успевать повсюду.

В конце 1944 года Уланова перевели в Дрогобычскую область. Обстановка здесь была сложной. И хотя война уже отгрохотала на западноукраинских землях и советские войска громили гитлеровцев за Одером, Федору очень часто приходилось участвовать в боевых операциях. В отдаленных районах, горных селениях и на хуторах свирепствовали бандеровцы, именовавшие себя борцами за «самостийную Украину». Под этой насквозь фальшивой ширмой они чинили разбой, терроризировали мирное население, убивали советских активистов.

Одним из таких оборотней был бывший гитлеровский прислужник по кличке Бородач, теперь член центрального провода ОУН, тайный агент зарубежной разведки. Побывав в закордонных бегах, он вернулся в родные края не столько для борьбы за «неньку-Украину», сколько для мести сельчанам, которые раскулачивали его отцовщину, организовали колхоз.

Бородач связался с местным бандеровским предводителем по кличке Роман. Этот Роман часто совершал набеги на близлежащие населенные пункты. Но с каждым днем бандитам становилось все тяжелее. Народ в селах потянулся к новой жизни, стал организовывать колхозы, люди под любым предлогом отказывались снабжать бандеровцев продовольствием. И это их особенно бесило.

— Почему ты вступил в колхоз? Отвечай быстро. Мы знаем, что ты — левша. Вот и отрубим тебе левую руку, которой ты писал заявление.

— Вступали все, и я вступил, — спокойно отвечал молодой колхозник.

— А с нами в лес пойдешь?

— Мне там делать нечего. В поле достаточно работы.

И ему отрубили левую руку.

Когда Роман рассказывал об этом Бородачу, тот, подперев подбородок своей медвежьей лапой, размышлял: «Да, наше движение распадается. Эти голодранцы потянулись к советам, они и мою земельку уже распахали. Необходимо еще больше ужесточить террор…»

К вечеру Роман получил от Бородача приказ с сотней боевиков отправиться в село Рыково и «навести порядок», чтобы помнили советские активисты, что «ще не вмерла Україна».

А в Дрогобычском областном управлении государственной безопасности в это время разрабатывался план операции по уничтожению банды Романа. Федору Александровичу было приказано выехать в командировку в Боринский район.

Федор попрощался с женой и ушел в ночную морозную темень. Слышала она, как заурчал мотор машины. И ей вдруг вспомнился рассказ сослуживцев Федора, которые вчера были у них в гостях, о том, как несколько дней тому назад бандиты схватили председателя сельсовета, зверски издевались над ним, а убив, написали его кровью на стене хаты свои изуверские лозунги.

Уланов заметил, как побледнела жена. Он уже хотел было сказать ей, что бандеровские палачи, учинившие дикую расправу над председателем сельсовета, поплатились за свои злодеяния, что в операции по ликвидации бандгруппы принимал участие и он.

А происходило это так. Чекистам стало известно, что банда наметила очередную жертву — учительницу украинского языка в горном селе, секретаря комсомольской организации неполной средней школы. Учительницу они предупредили, а сами устроили две засады: одну — в ее доме, на чердаке, вторую — в ложбине, отделяющей село от леса, с таким расчетом, чтобы перекрыть бандеровцам путь к отступлению.

Бандиты появились на четвертые сутки. Ночью, в пургу, они вышли из лесу и направились к селу. Засада в ложбине засекла их и пропустила. Бандиты подошли к дому учительницы, один из них постучал в окно. Ему никто не ответил. Учительницы там, конечно, не было. В стрехе загодя были проделаны дыры, и чекисты свалились на четырех бандитов, словно снег на голову. Один из ночных гостей, тот, что стучал в окно, все-таки сумел увернуться и побежал к лесу. По нему открыли огонь, но он уже нырнул в лощину. Однако уйти бандеровцу не удалось. Здесь его поджидала засада во главе с Улановым. Федор оглушил бандита ударом в затылок и его связали. На допросе он признался, что был старшим «боевки» и принимал непосредственное участие в истязаниях и убийстве председателя сельсовета…

…В кабинете начальника райотдела собрались офицеры. Обращаясь к ним, он сказал:

— Товарищи! Нами получены сведения, что в селе Рыково опять появился предводитель бандеровской шайки Роман. Наша задача — захватить его живым.

После этого начальник райотдела назвал состав оперативной группы, которая будет участвовать в операции. В нее вошли: Федор Уланов (возглавляющий группу), Сергей Зуев, Дмитрий Ващук и Емельян Денькович.

16 февраля 1945 года они выехали из Борини на санях. Еще не рассвело. Высоко в небе мерцали звезды. Снег искрился под луной. Было морозно, безветренно и на удивление тихо, лишь только полозья саней поскрипывали на поворотах.

Едут четверо, и каждый думает о своем. Федор Уланов до сих пор не может примириться с тем, что он не на фронте. Ведь там, на западе, еще грохочет война, льется кровь, гибнут лучшие сыны Отчизны. А он сколько ни просился, все равно отказывали…

Сергей Зуев прилег на санях и задумчиво глядит на звезды. Ему вспоминается родная сторона, отчий дом. Сердце полнится щемящей тоской: скорей бы вернулись мирные годы…

Дмитрий Ващук правит лошадьми. Рядом с ним сидит Емельян Денькович — ястребок. Ему в этих краях все знакомо, здесь он родился, здесь вырос. Юношей запутался в националистических сетях, молодой, неискушенный, он на первых порах поверил «борцам за Украину», но когда собственными глазами увидел, как истязают они людей, преодолев страх, удрал от них. Теперь он борется за то, чтобы избавить родную землю от этой чумы.

Вот уже и Рыково, небольшое село, примостившееся в лесной глухомани восточных склонов Карпат. Уже светало, когда подошли к хате, в которой укрылся Роман.

— Выходите, вы окружены! — крикнул Уланов.

Гробовая тишина. Старший группы подал знак, и Сергей Зуев с автоматом наготове поднялся на крыльцо и рванул за ручку двери. Тихо. Вошли в одну комнату, во вторую. Никого. Но в печи горит огонь — доносится запах жареного мяса, картошки.

— Есть здесь кто-нибудь? — громко спросил Уланов. И вдруг тишину нарушило чье-то кряхтенье. С печки начала слезать старуха.

— Кто вы такая?

В ответ послышалось неразборчивое бормотанье.

— Да вы что, глухая? — сердито спросил Денькович.

— Оставь! — сказал Уланов. — Наверное, глухая.

Женщина угадала в Уланове старшего и начала что-то показывать знаками.

— Ей во двор, к скотине надобно, — сказал Ващук.

— Пусть идет! — ответил Уланов.

Денькович отступил от двери, пропустил старуху.

— Сделаем в хате засаду, — проговорил Уланов. — Емельян займет позицию на чердаке, мы — у окон.

Прошло минут десять.

— Где это наша хозяйка запропастилась? — спросил Уланов. — Сергей, выйди-ка взгляни, — кивнул он Зуеву.

Поздно вспомнил старший лейтенант о старухе.

Только Зуев вышел на подворье, как утреннюю тишину разорвала автоматная очередь. Сергей быстро вскочил назад в дом.

Уланов прильнул к окну. С горы спускалась банда. Об этом же сообщил с чердака Денькович. Уланов с Зуевым бросились к противоположному окну. Бандеровцы окружали дом. Так вот к какой скотине спешила старуха!

— Что будем делать?

— Огонь по бандитам! — тут же скомандовал Уланов. — Я с Ващуком отхожу к лесу, вы — вслед за нами. Будем пробиваться!

Завязалась перестрелка. Ведя огонь по врагу, Уланов и Ващук выбежали из хаты и стали отходить к околице села. Бандиты устремились за ними. Чекистов взяли под перекрестный огонь. И тут Уланов увидел поблизости сарай.

— Ващук, за мной, быстрее!

Тяжело дыша, они поспешили под прикрытие ветхих деревянных стен.

— Слушайте приказ, товарищ Ващук… Бегом к лесу, я вас прикрою. Обязательно доберитесь к нашим и обо всем доложите в райотделе.

Ващук выскочил из сарая и побежал по насту заснеженного поля. А по Уланову уже бил вражеский пулемет. В эти минуты он подумал о Зуеве и Деньковиче, как они там? Может, воспользовались тем, что они с Ващуком отвлекли на себя основные силы бандитов и вырвались из ловушки?

Но уйти удалось одному Деньковичу. Зуев остался прикрывать его. Он отстреливался до последнего патрона, затем отбросил ненужный уже автомат, расстегнул кобуру, достал пистолет, снял его с предохранителя и стал ждать.

Бандеровцы тоже прекратили стрельбу. Минуты тянулись томительно медленно. Наконец один из них, по-видимому старший, не выдержал и, осторожно ступая, направился к дому. Войдя в хату и внимательно осмотрев комнату, бандит полез на чердак.

Зуев слышал, как под тяжелой тушей заскрипела лестница. И вот перед ним появилась одутловатая физиономия бандеровца, который удивленно впился глазами в сидящего прямо перед ним советского офицера. Едва превозмогая страх, бандит заорал:

— Сдавайся! Сдавайся, иначе прикончим!!!

Зуев вытер залитое кровью лицо и спокойно сказал:

— Неужели вы, сволочи, не знаете, что чекисты никогда не сдаются?!

После этих слов Сергей резко вскинул руку с пистолетом и выстрелил. Бандеровец тяжело рухнул вниз. Его дружки, которые так и не отважились приблизиться к дому, удивленно переглянулись между собой: что там произошло? И в это время прозвучал еще один выстрел. Младший лейтенант коммунист Сергей Зуев не дался живым в руки врагов.

По тому, что стрельба у дома затихла, Уланов понял: он остался один. Федор обернулся и взглянул на поле — у самого леса лежал мертвый Ващук.

И тут краем глаза старший лейтенант заметил, как один из бандитов вскочил и метнул гранату. В то же мгновение на крыше раздался взрыв. Соломенная кровля загорелась. Уланов снова ударил по бандеровцам из автомата. Он стрелял короткими очередями — патроны были на исходе. Но вот начала падать горящая солома, обрушилась одна балка, вторая. На Уланове загорелась одежда, едкий дым разъедал глаза, душил горло. Вот огонь поглотил стены, а Уланов все разил врага. В одном месте рухнула крыша. Бандиты бросили туда еще одну гранату…

Вдруг дверь сарая упала — и на бандеровцев двинулся пылающий факел. Этот факел поливал их из автомата смертоносным огнем, пока не свалился на почерневший снег. И тут раздался крик Бородача:

— Вы что, остолбенели, черт бы вас побрал?! — дико визжал он. — Хватайте его! Тушите огонь! Возьмите живым!

У потерявшего сознание Федора вытащили обгоревшие документы, скрутили руки колючей проволокой, облили водой. Старший лейтенант пошевелился. Бородач торжествовал:

— Будет жить! Еще на своих двоих к яме пойдет! — хохотал он. — А как те, что в хате отбивались?

— Прикончили! Так и остался на чердаке…

— Один там был? — удивился Бородач.

— Один! — прохрипел бандит с перевязанной головой. — Младший лейтенант… Больше никого не нашли…

«Зуева убили… — заключил Уланов. — А куда же делся Денькович?»

И опять поплыли перед глазами разноцветные круги. Он вторично потерял сознание…

А Денькович тем временем, раненый, запыхавшийся, упал в комнате дежурного по райотделу. Губы его дрожали, он еле проговорил:

— Там наши… гибнут…

Начальником райотдела была немедленно создана оперативная группа во главе с офицером Александром Иваненко, которая двинулась по направлению к Рыково. Чекисты по пятам преследовали банду Романа и, наконец окружив ее, полностью разгромили. Но Уланов как в воду канул. Все вокруг обыскали, осмотрели все трупы, опросили жителей. Безрезультатно. Через несколько дней был захвачен бандеровский разведчик. И первый же вопрос, заданный ему, был:

— Где Уланов?

— Его держат в районе Зубрицы. На горе Большая Шабела…

Чекисты окружили гору, выбили бандеровцев из четырех схронов, захватили важные документы. Но никаких следов Уланова не обнаружили. Чекисты снова начали расспрашивать местных жителей. В двух селах люди видели, как бандиты вели с собой обгоревшего советского офицера, но куда они шли, никто не мог сказать. Лишь спустя несколько месяцев выяснилась картина гибели Федора Уланова…

Уйдя от преследования, Бородач рещил «всерьез» заняться старшим лейтенантом. Допрос он начал издалека.

— Видишь, Уланов, — сказал бандит, разглядывая документы чекиста, — как вы не рассчитали. Ставили на нас капкан и сами же попали в него. Сам понимаешь, выбора у тебя теперь нет… Так что побойся страшных мук, расскажи, что знаешь… А интересует нас многое: методы работы госбезопасности, организационная структура, количество отделов, кто ими руководит. Итак, я внимательно слушаю. Федор молчал.

— Это опрометчиво с твоей стороны. Для чего же мы тебя тогда спасали? Если будешь играть в молчанку, то предупреждаю — такую казнь придумаем, что и горы содрогнутся.

Федор молчал. Он еще крепче сжимал обгорелые губы. Бородачу так хотелось сломать волю чекиста, потешить оставшихся в живых бандитов отступничеством советского офицера. И он приказал двум охранникам начать пытку Уланова. Они привязали Федора к дереву и стали загонять под ногти большие иглы. Даже стона не услышали мучители. Лицо старшего лейтенанта смертельно побледнело, покрылось крупными каплями пота. И он потерял сознание. Его отлили водой. И снова послышался голос Бородача:

— Какие операции готовит против нас ваш райотдел? Говори!

— Не буду… Зря стараетесь…

— Заговоришь, — гаркнул Бородач. — Ну-ка набросьте на него удавку!

Бандиты набросили на шею Уланова петлю и начали медленно закручивать палкой веревку. Старший лейтенант снова потерял сознание. Но на этот раз его мучители не прекратили пыток. Они резали его обожженное тело ножами, прикладами дробили кости, а потом собрали хворост и разложили под деревом костер.

Когда вспыхнул огонь, Уланов застонал и от пронзительной нечеловеческой боли пришел в себя.

— Может быть, теперь что-нибудь скажешь? — ехидно спросил Бородач, прищурившись в зверином оскале.

Уланов бросил на него презрительный взгляд. Огонь разгорался все сильнее. Языки пламени уже подобрались к груци мужественного чекиста, который, гордо вскинув голову, крикнул так, что горы ответили ему протяжным, словно стон, эхом:

— Будьте прокляты, изверги! Да здравствует коммунизм!

…Помнят подвиг героя-чекиста и трудящиеся Турковского района, на территории которого погиб Федор Уланов. Пионерские дружины соревнуются за право носить его имя. Решением исполкома Турковского городского Совета депутатов трудящихся от 13 января 1966 года улица Спадистая в городе переименована на улицу Федора Уланова.

В селе Рыково, на месте, где бандиты схватили отважного чекиста, высится обелиск, вокруг которого каждую весну расцветают красные розы. Они — как всполохи огня, сквозь который Федор Уланов ступил в свое бессмертие.