"Польша – «цепной пес» Запада" - читать интересную книгу автора (Жуков Дмитрий)

Глава седьмая Поляки и революция

Первая мировая война до неузнаваемости изменила карту мира. В результате в Европе появились новые государства, а, казалось бы, могущественные империи обратились в прах. Разумеется, коренные изменения ждали и польские земли. Русское правительство уже с самого начала войны осознавало, что Царство Польское таит в себе потенциальную угрозу, коль скоро война будет вестись на Западе. Поэтому уже 14 августа 1914 года русские власти торжественно объявили о стремлении объединить весь польский народ под скипетром российского императора с предоставлением Царству Польскому самой широкой автономии. Германия и Австро-Венгрия ограничились общими декларациями о будущей свободе поляков без каких-либо конкретных обещаний.

В ходе войны в составе германской, австро-венгерской, российской и французской армий были созданы национальные польские воинские части. Формирование отдельных польских частей в составе императорской армии началось осенью 1914 года. Поначалу в местечке Пулавы был сформирован так называемый Пулавский легион во главе с подполковником Антонием Реутом. В его составе были подразделения пехоты, кавалерии (уланы), артиллерии и пулеметная рота. Входил легион в состав 104-й стрелковой бригады. Вскоре по инициативе ее командира, генерала Шимановского, Пулавский легион был развернут в Польскую стрелковую бригаду — 4 тысячи штыков.

Эта бригада, в частности, принимала участие в летнем 1916 года наступлении под Луцком. В следующем 1917 году на базе бригады создается Польская стрелковая дивизия во главе с генерал-майором Тадеушем Билевским. Она насчитывала свыше 6,5 тысячи человек. Помимо этой дивизии в состав российской армии входил и уланский полк полковника Мостицкого. Уже после Февральской революции 1917 года наивный русский «реакционер» главком Лавр Георгиевич Корнилов дал добро на создание в районе Минска—Бобруйска 1-го Польского корпуса во главе с генерал-лейтенантом Юзефом Довбор-Мусницким. Этот корпус поднял позднее мятеж, захватил Минск и по соглашению с германским командованием оставался в Белоруссии в составе оккупационных войск вплоть до мая 1918 года, когда новые хозяева корпус расформировали. В это же время на Румынском фронте в том же 1917 году был сформирован и 2-й Польский корпус во главе с генерал-майором Сильвестром Станкевичем. Был создан и 3-й корпус.

Всего же в составе царской армии в годы Первой мировой войны служило до 500 тысяч поляков, число которых после Февральской революции резко возросло. Эти польские генералы, офицеры и солдаты большей частью вернулись в Польшу, но многие, особенно из числа служивших в чисто польских частях, оставались в России, приняв самое что ни на есть активное участие в Гражданской войне, причем на обеих сторонах — как у красных (на всех фронтах), так и у белых (в Мурманске, на Украине, в Сибири и на Кубани). Однако мы несколько забежали вперед…

После оккупации Царства Польского германскими и австро-венгерскими войсками в 1915 году подавляющая часть польского населения оказалась под контролем Германии и Австро-Венгрии, которые 5 ноября 1916 года провозгласили самостоятельное Польское королевство, правда, без указания его границ. В качестве органа управления в декабре 1916 года был создан Временный Государственный совет. Ответной мерой России стало заявление 12 декабря 1916 года о стремлении к созданию «свободной Польши» из всех ее трех частей. В январе 1917 года это заявление в целом было поддержано Англией, Францией и США.

В начале 1917 года в империи начался хаос, которым поляки немедленно и воспользовались. После отречения Николая II и создания Временного правительства и системы Советов, 14 марта 1917 года Петроградский совет декларировал право наций на самоопределение. 16 марта Временное правительство также заявило о необходимости создания польского независимого государства, находящегося в военном союзе с Россией (однако реализация этого заявления откладывалась до окончания войны и решений Учредительного собрания, что обуславливалось хотя бы тем, что в тот момент польская территория была занята войсками Германии и Австро-Венгрии).

6 апреля 1917 года Временный Государственный совет заявил, что одобряет декларацию российского Временного правительства, но земли между Польшей и Россией должны стать предметом выяснения интересов между Варшавой и Петроградом, а не одностороннего решения Учредительного собрания.

После октябрьского переворота советское правительство подписало в Брест-Литовске мирный договор (3 марта 1918 года), предложенный ей центральными державами. Согласно договору РСФСР признавала независимость Финляндии и Украины и должна была вывести свои войска с их территории, а также из Эстляндии и Лифляндии. Западная граница Советской России устанавливалась по линии Рига—Двинск— Друя—Дрисвяты—Михалишки—Дзевилишки—Докудова— Неман—Зельвянка—Пружаны—Видомль. Тем самым РСФСР отказывалась от прав на Польшу, что было с удовлетворением воспринято в Варшаве. Регентский совет при посредничестве Германии предложил Москве установить дипломатические отношения, но советское руководство 16 июня 1918 года отказалось, поскольку не признавало Регентский совет представителем воли польского народа.

29 августа 1918 года советское правительство своим декретом отменило все договоры и акты, заключенные правительством Российской империи с правительствами Пруссии и Австро-Венгрии, касающиеся разделов Польши («ввиду их противоречия принципу самоопределения наций и революционному правосознанию русского народа, признавшего за польским народом неотъемлемое право на самостоятельность и единство»).

Разумеется, верные своим планам раздувания пожара мировой войны, большевики вовсе не планировали надолго оставлять Польшу своим вниманием.

Действительно, весьма скоро здесь начались социальные беспорядки. Осенью 1918 года в стране возникло около 12 °Cоветов, появились отряды Красной гвардии.

Вот повод поговорить об участии поляков и выходцев из Польши в большевистском и революционном движении. Сегодня поляки настойчиво пытаются забыть о своей навязчивой «помощи» восточным соседям, о том, что они играли огромную роль в октябрьском перевороте, создании и руководстве Советской России, Красной Армии, ВЧК-ОГПУ-НКВД и т. д. Так, в состав Петроградского Военно-революционного комитета (ВРК), организовавшего октябрьский переворот, входили поляки Ф. Дзержинский (он же член «пятерки» по руководству восстанием), И. Уншлихт, Ф. Гжельщак. Членами комиссий этого самого ВРК являлись А. Арский-Радзишевский, Е. Ахматович, Ф. Клепацкий, Б. Закс, С. Пестковский. Комиссарами ВРК были А. Гранас на Балтийском вокзале, С. Пестковский на Главном телеграфе. Вооруженные отряды ВРК возглавляли М. Войцеховский на Путиловском заводе, А. Кочаровский на заводе «Сименс-Шуккерт», В. Байер на фабрике «Скороход» и т. д.

Поляки входили в состав высшего партруководства — Ф. Дзержинский, С. Косиор, советской дипломатии — Ю.Мархлевский, М. Брайтман-Бродовский, В. Ледер, A. Петровский, С. Пестковский, М. Карский и пр., в руководство экономикой — Л. Пренткий-Адамский, B. Миллер, Д. Будняк, С. Шимановский и т. д. и т. п.

В комсоставе Красной Армии на «генеральских» должностях (т. е. комбриги, комдивы, командармы) числились поляки Р. Лонгва, И. Дзевалтовский, И.Блажевич, М.Фастынковский, М. Левандовский, П. Боревич, К. Квятек, В.Ржечицкий, А. Рошковский,В. Комсинский, Я. Маковский, К. Стражиц, И. Томашевский, А. Климовецкий, 3. Шеринский, Н.Поволоцкий, К. Малишевский, Ф. Лабишевский, Ю. Гузарский, С. Грудзинский, К. Журавский, К. Пашковский, Б. Контрим и многие-многие другие, причем как поляки-революционеры, так и кадровые офицеры императорской армии. И это только высший комсостав — красные «генералы», да и то не все! Вот они — польские «герои»-интернационалисты, железной рукой загнавшие русского холопа в коммунистический рай!

К тому же нельзя забывать, что на протяжении всей Гражданской войны в составе Красной армии сражались целые польские части — легионы, батальоны, полки. Самая крупная из них — так называемая «Западная» стрелковая дивизия, созданная еще в августе 1918 года. Это была, пожалуй, единственная дивизия Красной Армии, фактически имевшая свой Реввоенсовет (как армия!), в который входили «сливки» польского коммунистического движения — И. Уншлихт, Я. Долецкий, С.Бобинский, Р. Лонгва, С. Бродовский, а комиссарами в этой дивизии служили П. Дзяткевич, С. Жбиковский, А. Славинский, С. Лазаверт и пр. То есть речь идет практически о замаскированной польской армии! Непонятно одно, почему о роли латышских стрелков в победе большевизма знают все, а вот о польском соучастии почему-то позабыли.

Впрочем, хотя количество поляков в рядах Красной Армии и впечатляет, оно не идет ни в какое сравнение с их числом в карательных органах во время Гражданской войны, в первую очередь, конечно, в органах ВЧК. Здесь они, особенно в период 1917–1918 годов, численно даже затмевали русских и евреев, уступая, вероятно, только латышам.

Некоторое представление об этом немыслимом количестве поляков в органах советской госбезопасности дает знаменитая директива наркома внутренних дел Н.И. Ежова о деятельности Польской организации войсковой (ПОВ) «О фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной и террористической деятельности польской разведки в СССР» от 11 августа 1937 года (№ 59098). Мы не беремся определять, что в этом документе было правдой, а что вымыслом. Являлись ли упоминаемые здесь польские чекисты действительными агентами Пилсудского или мнимыми врагами, выдуманными «кровавым карликом», который таким путем, разоблачая вымышленных шпионов, пытался строить свою карьеру в государстве, используя НКВД. Тем не менее эта директива остается самым подробным перечнем поляков в целом и польских чекистов в частности в руководстве советских органов госбезопасности. Перечислить же рядовых польских чекистов периода 1918–1919 годов, которые в документе Ежова, естественно, не упоминаются, представляется практически невозможным: их были тысячи. Вот несколько отрывков из этой ежовской директивы.

«…Почти с самого момента возникновения ВЧК на важнейших участках противопольской работы сидели проникшие в ВЧК крупные польские шпионы — Уншлихт, Мессинг, Пиляр, Медведь, Ольский, Сосновский, Маковский, Логановский, Баранский и ряд других, целиком захвативших в свои руки всю противопольскую разведывательную и контрразведывательную работу ВЧК-ОГПУ-НКВД….

…В течение 1917 года находившиеся тогда в Москве и Петрограде члены центрального руководства «ПОВ» — Пристор (впоследствии польский премьер-министр), Пужак (секретарь ЦК МПС), Маковский (член московского комитета ППС, впоследствии пом. нач. КРО ОГПУ и резидент ИНО ОГПУ по Польше), Голувко, Юзефовский (волынский воевода), Матушевский (позднее начальник 2-го отдела польского генерального штаба) — вовлекли в «ПОВ» ряд польских социал-демократов и членов ППС-левицы, проникших позднее на видные посты в советский государственный аппарат: Уншлихта (быв. зам. пред. ОГПУ и РВС), Лещинского (секретарь ЦК Компартии Польши), Долецкого (руководитель ТАСС), Бронковского (зам. нач. Разведупра РККА), Муклевича (нач. морских сил РККА, зам. наркома оборонной промышленности), Лонгву (комкор, нач. управления связи РККА) и ряд других, образовавших в 1918 году московский центр «ПОВ» и возглавивших руководство всей деятельностью «ПОВ» на территории СССР.

Одновременно в начале 1918 года Пилсудский дал директиву ряду персонально подобранных членов «ПОВ», состоявших в ППС и находившихся в СССР, внедриться в советский государственный аппарат посредством инсценировки своего разрыва в ППС и перехода на советские позиции. К числу таким способом внедрившихся в советскую систему польских агентов относятся: бывший член Московского комитета ППС Логановский (перед арестом зам. секретаря парткома наркомата пищевой промышленности), Маковский, Войтыга (проникшие в КРО и ИНО ОГПУ-НКВД), Баранский (начальник отделения ИНО ОГПУ-НКВД) и ряд других.

Стремясь захватить в свои руки нашу разведывательную и контрразведывательную работу против Польши, Пилсудский, наряду с внедрением в ВЧК указанных выше членов «ПОВ», предпринимает в течение 1919–1920 годов и в последующее время ряд мер к внедрению в ВЧК высококвалифицированных кадровых разведчиков — офицеров 2-го отдела польского главного штаба, которые при содействии Уншлихта, Пиляра, Мессинга, Медведя и других крупных польских агентов проникли на руководящие должности в советской разведке и контрразведке.

Так, И.И. Сосновский (перед арестом зам. нач. Управления НКВД по Саратовской области), являвшийся в 1919 году эмиссаром Пилсудского и резидентом 2-го отдела польского главного штаба на территории Советской России, получил тогда директиву начальника 2-го отдела майора Матушевского внедриться в аппарат ВЧК. Используя свой арест особым отделом ВЧК летом 1920 года, Сосновский, при содействии Пиляра, инсценировал свой разрыв с польской разведкой и «ПОВ», руководящим деятелем которой он являлся, выдал с разрешения 2-го отдела ПГП ничтожную часть своей сети и внедрился в работу в центральный аппарат ВЧК. Вскоре же Сосновскому удалось внедрить в ВЧК целую группу крупных польских офицеров-разведчиков: подполковника 2-го отдела польгенштаба Витковского (занимавшего должность начальника польского отделения особого отдела ВЧК, перешедшего затем на работу в Наркомтяжпром), Кияковского (нач. англо-романского отделения КРО ВЧК), Роллера (перед арестом — нач. Особого отдела Сталинского края), Бржезовского (зам. нач. Особого отдела Украины) и др.

Ряд других членов «ПОВ», начиная с Бронковского, проникшего при содействии Уншлихта на должность зам. нач. Разведупра РККА, внедрились во всю систему Разведупра, захватили в свои руки и парализовали всю разведывательную работу против Польши — Будкевич (нач. отдела и заграничный резидент), Жбиковский, Шеринский, Фирин, Иодловский, Узданский, Максимов и др.

Одним из видов использования этих крупных польских шпионов на заграничной работе ИНО и Разведупра была широкая подставка двойников в состав наших резидентур за границей. В дальнейшем посредством инсценировок провалов подставленные разведкой двойники перебрасывались в СССР для шпионско-диверсионной работы.

На ответственные руководящие посты в Красной Армии в разное время проникли и работали польские агенты: Уншлихт — зам. пред. РВС, Муклевич — нач. морских сил, Лонгва — нач. Управления связи РККА, Коханский — комкор, Козловский — комиссар ряда частей и многие другие польские агенты, проникшие в самые различные части РККА.

Основной кадр польских агентов, проникших в Наркоминдел, создал работавший в нем в период 1925–1931 годов Логановский, причем и здесь польская агентура концентрировалась на участке работы НКИД, связанной с Польшей (референтами по Польше были шпионы Морштын, Кониц), и ряде других важнейших направлений (полпред Бродовский, полпред Гайкис, полпред Карский)…

…Ряд квалифицированных польских шпионов, переброшенных в СССР под видом перебежчиков — солдат, дезертировавших из польской армии, — оседали в Саратовской области, где действовали польские агенты Пиляр и Сосновский.

Политэмигранты и перебежчики образуют костяк диверсионной сети поляков в промышленности и на транспорте, комплектующий диверсионные кадры из среды местных националистов-поляков, что наиболее важно, за счет самых различных непольских, глубоко законспирированных антисоветских элементов.

Организацию «ПОВ» на Украине возглавлял Лазоверт (Госарбитр УССР), под руководством которого находился частично ликвидированный в 1933 году центр «ПОВ» на Украине (Скарбек, Политур, Вишневский), а в Белоруссии — Бенек (наркомзем БССР), который, также как и Лазоверт, являлся участником московского центра «ПОВ» с 1918 года…

…Первый этап активной деятельности «ПОВ» в Советской России включает в себя действия, направленные в начале 1918 года к срыву Брестского мира и подготовке вместе с бухаринцами и левыми эсерами антисоветского переворота, с целью втянуть Советскую Россию в продолжение войны с Германией, поскольку к тому времени Пилсудский уже переориентировался на Антанту и направлял деятельность своих организаций по директивам французского штаба.

Члены организации — Уншлихт, Лещинский и Долецкий вместе с Бухариным и левыми эсерами разработали план ареста Совнаркома во главе с Лениным. В этих целях Пестковский, по поручению Уншлихта, установил связь с представителем французской разведки в Москве генералом Лавернь и руководством левых эсеров; Бобинский сколачивал вооруженные отряды для участия в левоэсеровском восстании; в польских частях, сохранившихся от времени Керенского, велась работа по подготовке их провокационного военного выступления против немецких войск на демаркационной линии.

Потерпев неудачу в осуществлении плана антисоветского переворота и возобновления войны с Германией, московская организация «ПОВ», действуя по директивам Лаверня и нелегально прибывшего на советскую территорию адъютанта Пилсудского — видного члена «ПОВ» Венявы-Длугошевского, переключилась на подготовку интервенции против Советской России, создавая под видом формирования польских частей Красной Армии свою вооруженную силу.

Сформировавшаяся в конце 1918 года так называемая Западная стрелковая дивизия, укомплектованная преимущественно поляками, была в своей командной головке целиком захвачена членами «ПОВ» (комдивы Маковский и Лонгва, комиссары Лазоверт и Славинский, комбриги Маевский и Длусский, комиссары бригад Сцибор, Грузель и Черницкий, командиры полков, — все без изъятия были членами «ПОВ»), создававшими группы «ПОВ» в различных частях дивизии…

…Основным полем деятельности московской организации «ПОВ» с начала 1919 года становится Западный фронт, где организация, используя пребывание ряда своих участников на руководящих постах в штабе фронта (Уншлихт — член РВС фронта, Муклевич — комиссар штаба фронта, Сташевский — начальник разведывательного отдела штаба фронта, Будкевич — комиссар штаба 16-й армии), в Особом отделе фронта (Медведь, Ольский, Поличкевич, Чацкий), в правительственных органах Белоруссии (Циховский — председатель ЦИКа Литбелреспублики), широко развернула работу, направленную к поражению Красной Армии и облегчению захвата поляками Белоруссии.

Первым, наиболее крупным актом деятельности организации на фронтах была сдача Вильно полякам, совершенная Уншлихтом, захватившим в свои руки руководство обороной Литбелреспублики.

В различных частях Западного фронта организация сконцентрировала значительное количество своих сторонников. Собрав их из различных местностей страны под видом мобилизации поляков-коммунистов на фронт, насадила своих людей в различные советские учреждения фронта и возглавила работу местной организации «ПОВ» в Белоруссии («КН-1»), созданной поляками независимо от московского центра.

В дальнейшем, во время советско-польской войны, организация под руководством Уншлихта не только снабжала польское командование всеми важнейшими сведениями о планах и действиях нашей армии на Западном фронте (Уншлихт передал полякам план наступления на Варшаву), но проводила планомерную работу по влиянию на оперативные планы фронта в нужном для поляков направлении и развернула широкую диверсионно-повстанческую работу на тылах Западного фронта.

В свете установленных сейчас следствием фактов совершенно несомненно, что ликвидируемая организация «ПОВ» во главе с Уншлихтом сыграла крупную роль в деле срыва наступления Красной Армии на Варшаву…

…В период гражданской войны, наряду с диверсионно-повстанческой деятельностью, широкую националистическую работу среди местного польского населения вели созданные независимо от московского центра «ПОВ» местные организации «ПОВ» в Белоруссии («КН-1»), на Украине («КН-3»), в Сибири и др. местах.

После окончания советско-польской войны местные организации «ПОВ» перестраиваются в соответствии с условиями мирного времени, и руководство всей их антисоветской деятельностью сосредоточивается в московском центре «ПОВ», который развернул широкую, ведущуюся до сих пор фашистскую националистическую работу среди польского населения СССР.

Особенно активно с конца 1920 года начинается широкое внедрение польской агентуры на руководящие посты всей системы партийно-советских учреждений по работе среди польского населения СССР и использование этой системы для проведения работы «ПОВ».

Члены «ПОВ» Гельтман и Нейман проникают на должности секретарей польбюро при ЦК ВКП(б), Вноровский, Вонсовский, Мазепус — в Польбюро ЦК КП(б) Белоруссии, Скарбек, Лазоверти другие — в Польбюро ЦК КП(б) Украины, Домбаль — редактором газеты «Трибуна Радзецка» в Москве, Принц и Жарский — редакторами польской газеты в Минске, другие члены «ПОВ» захватывают руководство в редакциях польских газет на Украине, в польсекциях Наркомпросов, а также польские издательства, техникумы, школы и клубы в различных местностях СССР.

Пользуясь по своему служебному положению правом распределения кадров, Гельтман и Нейман направляли из Москвы членов «ПОВ», прикрывавшихся партбилетами, на партийную, культурно-просветительную, педагогическую, хозяйственную работу в самые различные районы СССР, где только есть польское население, не только на Украину, в Белоруссию и Ленинград, но и на Урал, в Сибирь, ДВК — где польская разведка ведет активную, не вскрытую до сих пор работу в контакте с японской разведкой.

Свое внедрение в эту систему партийно-советских учреждений организация активно использовала для создания местных низовых групп «ПОВ» и разворачивания широкой шовинистической и полонизаторской работы, продолжающейся до сих пор и имеющей своей целью подготовку прежде всего диверсионно-повстанческих кадров и вооруженных антисоветских выступлений на случай войны.

Эти же цели преследовались созданием под воздействием «ПОВ» польских национальных сельсоветов и районов в пограничной полосе, зачастую в местностях с меньшинством польского населения, что также обеспечивало «ПОВ» одну из возможностей полонизаторской работы среди украинцев и белорусов-католиков.

Свое проникновение в систему советско-партийных учреждений по работе среди польского населения «ПОВ» широко использовала для проведения всесторонней шпионской работы через свою массовую агентуру в различных местностях страны…

…В своей практической диверсионной, шпионской, террористической и пораженческой работе на территории СССР польская разведка широко использует прежде всего троцкистских наймитов и правых предателей.

В 1931 году Уншлихт и Муклевич, связавшись с антисоветским троцкистским центром в лице Пятакова, а затем и с Каменевым, договорились с ними о совместной вредительской подрывной работе членов «ПОВ» и троцкистов-зиновьевцев в народном хозяйстве страны и, в частности, в военной промышленности.

В сентябре 1932 года Уншлихт вошел в контакт также с центром правых предателей, получив согласие Бухарина на объединение диверсионно-вредительской работы правых и «ПОВ».

Наконец, в 1933 году с ведома Пятакова Уншлихт связывается с изменником Тухачевским, получает от него информацию о его сношениях с германскими фашистами и договаривается с ним о совместных действиях, направленных к ликвидации советской власти и реставрации капитализма в СССР. Уншлихт договорился с Тухачевским о снабжении последним польской разведки важнейшими шпионскими сведениями по РККА и об открытии полякам нашего Западного фронта в случае войны.

Все местные организации «ПОВ» вели антисоветскую работу в теснейшей связи с троцкистами, правыми и различными антисоветскими националистическими организациями на Украине, в Белоруссии и др. местах…

Независимо от шпионской работы своей низовки, московский центр «ПОВ» осуществлял, вплоть до ликвидации, систематическое снабжение польской разведки всеми важнейшими сведениями о военном, экономическом и политическом положении СССР, включая оперативно-мобилизационные материалы штаба РККА, к которым Уншлихт, Муклевич, Будкевич, Бронковский, Лонгва и другие участники московского центра имели доступ по своему служебному положению.

Параллельно этому московским центром «ПОВ» и резидентами 2-го отдела ПГШ велась крупная вербовка шпионов из среды непольских элементов. Уншлихт, например, в 1932 году завербовал для польской разведки начальника Артиллерийского управления РККА Ефимова и получал от него исчерпывающие сведения о состоянии артиллерийского вооружения Красной Армии. Другой участник московского центра «ПОВ» Пестковский провел ряд вербовок в Коминтерне, научных институтах и других учреждениях, причем вербовал большей частью неполяков непосредственно для польской разведки как таковой, и только в некоторых случаях прямо в «ПОВ», поскольку варшавский центр санкционировал организацию включать в отдельных случаях в «ПОВ» также и непольские элементы (русских, украинцев). Крупную шпионскую сеть в Наркоминделе создал Логановский.

Особенно большую вербовочную работу провели резидент 2-го отдела ПГШ И. Сосновский и его заместитель по резидентуре подполковник 2-го отдела В. Витковский.

Сосновский завербовал и использовал для польской разведки пом. нач. Разведупра РККА Карина (оказавшегося немецким агентом с 1916 года), пом. нач. Разведупра РККА Мейера, помощника прокурора СССР Прусса, зам. нач. Дмитровского лагеря НКВД Пузицкого и ряд других лиц, занимавших ответственные должности в РККА, ОГПУ-НКВД и центральных правительственных учреждениях.

В. Витковский, внедренный Сосновским в ВЧК в 1920 году, был позднее переброшен для шпионской работы на транспорте и руководящих органах народного хозяйства, где он ко времени ареста создал крупную диверсионно-шпионскую сеть, состоявшую преимущественно из специалистов. Серьезным накалом проникновения в Красную Армию польской шпионской агентуры, сохранившейся в ней до сих пор, была существовавшая в Москве с 1920 по 1927 год так называемая школа Красных коммунаров, именовавшаяся перед расформированием объединенной военной школой им. Уншлихта.

Эта военная школа, особенно в первый период своего существования, комплектовалась за счет поляков, направляющихся в нее, главным образом, польским бюро при центральных и местных партийных органах.

Проникшие в польбюро члены «ПОВ» направляли в школу участников организации, а также кадровых агентов польской разведки, оставшихся в СССР под видом не желающих возвращаться в Польшу военнопленных периода советско-польской войны или прибывших под видом перебежчиков; в самой же школе существовала крепкая группа «ПОВ», проводившая самостоятельную вербовочную работу.

Школа готовила командный состав пехотной, кавалерийской и артиллерийской специальностей, направлявшийся в самые различные части РККА, куда, естественно, попадали и оканчивавшие школу польские шпионы.

Связь с Варшавой осуществлялась организацией регулярно, с применением самых различных и многообразных способов.

В СССР систематически приезжали видные представители варшавского центра «ПОВ» и 2-го отдела Польглавштаба, которые связывались здесь с Уншлихтом, Пестковским, Сосновским, Витковским, Бортновским и др.

Эти представители приезжали в СССР под разными официальными предлогами (в качестве дипкурьеров, для ревизий польских дипучреждений, по коммерческим делам), под личными прикрытиями (в качестве туристов, для свидания с родственниками, транзитом, а также нелегально). Специально для постоянной связи с Сосновским и Ольским в составе польского военного атташата в Москве находились командированные из Варшавы приближенные к Пилсудскому офицеры 2-го отдела ПГШ Ковальский и Кобылянский, встречи с которыми были легализованы путем проведения фиктивных вербовок их Ольским и Сосновским для ОГПУ.

Ряд членов организации имел конспиративную связь с польским военным атташатом в Москве и другими членами посольской резидентуры (Висляк, Будкевич, Домбал, Наунакайтис, Кобиц и др.).

Другие участники «ПОВ», пробравшиеся на должности, дававшие им возможность официальных встреч с составом иностранных посольств, пользовались этими встречами для разведывательной связи (Логановский — на официальных приемах, Морштын — по работе в НКИД, Пестковский — в различных польско-советских комиссиях и т. д.).

Члены организации, находившиеся на заграничной, советской официальной или негласной работе, связывались там с представителями «ПОВ» и 2-го отдела ПГШ (Логановский, Баранский и др. в Варшаве, Боржозовский — в Финляндии, Чехословакии и Японии, Лещинский — в Копенгагене, Будкевич — во Франции и т. д.).

Наконец, у ряда крупных резидентов (Сосновский, Пестковский) существовали сложные шифры и пароли для связи.

Через все эти каналы связи в Варшаву систематически передавались все добывающиеся шпионские сведения и информация о деятельности организации, а из главного центра «ПОВ» и 2-го отдела ПГШ получались денежные средства и директивы о направлении активной деятельности организации…

…Сразу же после окончания гражданской войны польская разведка через московский центр «ПОВ» и по другим параллельным линиям начала вредительскую работу, направленную в первый период к срыву восстановления промышленности СССР.

В 1925 году приезжавший в Москву представитель варшавского центра «ПОВ» М. Сокольницкий передал Уншлихту директиву об усилении вредительской работы, дополненную вскоре указанием о переходе к диверсионным действиям.

В соответствии с этими директивами московский центр «ПОВ» развернул и осуществлял вплоть до своей ликвидации широкую диверсионно-вредительскую деятельность, направленную к подрыву обороноспособности СССР.

Ряд виднейших членов «ПОВ» был внедрен в руководящие органы РККА и РККФ, а также в гражданские учреждения, ведавшие вопросами обороны страны (штат РККА, Управление военно-морских сил, сектора обороны, транспорта и металлургии Госплана СССР, Главморпром и др.).

В 1925 году при штабе РККА был сформирован военно-экономический отдел Мобилизационного управления.

На руководящую работу в этот период был внедрен член «ПОВ» С. Ботнер, являвшийся одновременно участником действовавшей на военно-научном участке польской шпионско-вредительской группы Горбатюка.

Совместно с последним Ботнер С. О. развернул в Мобупре штаба РККА серьезную вредительскую работу, рассчитанную на подготовку поражения Советского Союза в предстоящей войне.

Так, при разработке мобилизационных проблем группа посредством перенесения центра внимания на вопросы обеспечения тыла вредительски срезала заявки самой армии на военное время как якобы завышенные. Сроки мобилизационного развертывания промышленности удлинялись до года и более, что, по существу, оставляло ряд предприятий не подготовленными к обороне. Разрешение вопросов обеспечения Красной Армии военной техникой и усовершенствования последней систематически срывалось.

В 1927 году был создан сектор обороны Госплана СССР, которому принадлежит крупнейшая роль в деле подготовки обороны страны, мобилизации промышленности и транспорта.

Чтобы захватить в свои руки этот важнейший участок, московский центр «ПОВ» внедрил на руководящую работу в сектор обороны Госплана сначала упомянутого выше Ботнера, а затем, при его и Уншлихта содействии, туда проникли члены «ПОВ» Колесинский В.А., Муклевич Анна, Шеринский Заслав и др., а в 1931 году и сам Уншлихт, занимавший пост зам. председателя Госплана СССР. Эти лица, в свою очередь, вовлекли вновь в организацию ряд ответственных работников сектора обороны.

После окончания советско-польской войны основной кадр организации возвращается в Москву и, используя пребывание Уншлихта на должностях зампреда ВЧК—ОГПУ, а затем зампреда РВС, разворачивает работу по захвату под свое влияние решающих участков деятельности ВЧК-ОГПУ (Пиляр — нач. КРО ВЧК, Сосновский и его группа — в КРО ВЧК, Ольский — пред. ГПУ Белоруссии, Ихновский — нач. ЭКУ ОГПУ, Медведь — председатель МЧК, позднее сменил Мессинга на посту ПП ОГПУ в ЛВО, Логановский, Баранский и ряд других — в системе ИНО ВЧК— ОГПУ-НКВД) и Разведупра РККА (Бортновский и др.).

Работа организации в системе ВЧК—ОГПУ—НКВД и Разведупре РККА в течение всех лет направлялась, в основном, по следующим линиям:

1. Полная парализация нашей контрразведывательной работы против Польши, обеспечение безнаказанной успешной работы польской разведки в СССР, облегчение проникновения и легализации польской агентуры на территории СССР и различных участках народно-хозяйственной жизни страны.

Пиляр, Ольский, Сосновский и другие в Москве, Белоруссии; Мессинг, Медведь, Янишевский, Сендзиковский и другие в Ленинграде — систематически срывали мероприятия наших органов против польской разведки, сохраняли от разгрома местные организации «ПОВ», предупреждая группы и отдельных членов «ПОВ» об имеющихся материалах, готовящихся операциях, консервировали и уничтожали поступавшие от честных агентов сведения о деятельности «ПОВ», заполняли агентурно-осведомительную сеть двойниками, работавшими на поляков, не допускали арестов, прекращали дела.

2. Захват и парализация всей разведывательной работы НКВД и Разведупра РККА против Польши, широкое и планомерное дезинформирование нас и использование нашего разведывательного аппарата за границей для снабжения польской разведки нужными ей сведениями о других странах и для антисоветских действий на международной арене.

Так, член «ПОВ» Сташевский, назначенный Уншлихтом на закордонную работу, использовал свое пребывание в Берлине в 1932 году для поддержки Брандлера в целях срыва и разгрома пролетарского восстания в Германии, действуя при этом по прямым директивам Уншлихта.

Член «ПОВ» Жбковский, направленный Бронковским на закордонную работу Разведупра РККА, вел провокационную работу в целях осложнения взаимоотношений СССР с Англией.

По директивам Уншлихта члены организации Логановский и Баранский использовали свое пребывание по линии ИНО в Варшаве в период отстранения Пилсудского от власти для создания под прикрытием имени ОГПУ диверсионных пилсудчиковских организаций, действовавших против тогдашнего правительства эндеков в Польше, и готовили от имени резидентуры ИНО провокационное покушение на французского маршала Фоша во время его приезда в Польшу в целях срыва установления нормальных дипломатических отношений между Францией и СССР…

…Примером крупнейшей политической провокации пилсудчины является созданная «ПОВ» в 1919 г. так называемая оппозиция ППС, руководство которой, во главе с Барским, Ланде-Витковским, Витольдом Штурм де Штремом, состояло из крупнейших провокаторов. Имея первоначально своей задачей не допустить отход революционизирующихся элементов от ППС к компартии, «оппозиция», не будучи в состоянии удержать под своим влиянием рабочие массы, отколовшиеся от ППС в 1920 г., влилась вместе с ними в компартию Польши и захватила там ряд руководящих постов.

Другим, наиболее крупным актом широкой политической провокации уже внутри компартии Польши со стороны пилсудчиков, проникших в ее руководство, является использование влияния компартии в массах во время майского переворота Пилсудского в 1926 г., когда эти провокаторы выдвинули и осуществили политику поддержки компартией пилсудчиковского переворота.

Предвидя, что та часть членов «ПОВ», проникших в руководство компартии Польши и прямо работавших над использованием компартии для содействия пилсудчиковскому перевороту (Барский, Костржева, Краевский, Ланде-Витковский), будет этим скомпрометирована и отстранена от руководства, «ПОВ» держала в резерве другую группу членов «ПОВ» (во главе с Лещинским), которая внешне находилась в стороне от содействия перевороту 1926 г. и предназначалась для захвата руководства КПП после провала группы Барского.

После майского переворота, в целях отвлечения рабочих масс от противодействия установлению Пилсудским нового фашистского режима и для ослабления и разложения компартии изнутри, «ПОВ» разработала и провела план широкой фракционной борьбы между группой Лещинского (т. н. меньшинство в КПП) и группой Барского-Костржевы (т. н. большинство). Обеим группам «ПОВ» удалось втянуть в фракционную борьбу партийные массы и надолго парализовать работу партии.

В итоге руководство партией удалось захватить группе «ПОВ», возглавляемой членом московского центра «ПОВ» Лещинским, сосредоточившим свою работу над дальнейшим разложением партии и торможением революционного движения в Польше.

В последние годы все усилия варшавского и московского центра «ПОВ» в отношении их работы внутри компартии Польши были направлены к срыву единого и народного фронта в Польше и, главным образом, к подготовке использования компартии для антисоветских действий во время военного нападения Польши на СССР.

В этом направлении Уншлихтом и Лещинским велась специальная работа по использованию партийных каналов для службы связи польской разведки во время войны и был разработан план ряда политических провокационных мероприятий (предъявление ультиматумов Коминтерну и ВКП(б)) от имени компартии Польши о неприкосновенности «польской независимости», выпуск антисоветских воззваний к рабочему классу Польши, раскол партии и т. д.

Начиная с 1920 года и особенно широко после майского переворота «ПОВ» использует каналы компартии польской секции Коминтерна, в которую проникли такие крупные члены «ПОВ», как Сохацкий-Братковский, Лещинский, Прухняк, Вертинский, Бронковский и ряд других, — для систематической широкой переброски в СССР диверсионно-шпионской агентуры различного масштаба под видом политэмигрантов и политзаключенных. Так, под видом политзаключенных в СССР были переброшены польские шпионы Пиляр, Будзинский, Наунокайтис, Высоцкий, Домбаль, Белевский; в качестве политэмигрантов — Висляк, Генрих Ляуэр (руководил сектором металлургии Госплана СССР), Здзярский, Генриховский, Бжозовский и многие десятки и сотни других шпионов, проникших на самые различные участки государственного аппарата, промышленности, транспорта и сельского хозяйства СССР.

Не только одна компартия Польши использовалась как прикрытие для шпионов и диверсантов. Агентура польской разведки перебрасывалась в СССР также под прикрытием принадлежности к компартиям Западной Белоруссии, Западной Украины и других революционных организаций, в самое возникновение которых польская разведка включалась в провокационных целях.

Так, например, существовавшая в свое время т. н. Белорусская громада — массовая крестьянская организация в Западной Белоруссии — была активно использована польской разведкой и фашистской организацией белорусских националистов, существующей в Вильно, для разгрома крестьянского движения в Западной Белоруссии и переброски своей агентуры в СССР.

Такая же массовая организация, как независимая крестьянская партия в коренной Польше, была создана крупнейшим провокатором — офицером 2-го отдела П ГШ Воевудским специально для перехвата движения революционизирующегося польского крестьянства и также использования для переброски агентуры в СССР под видом «крестьянских» деятелей, спасающихся от полицейского преследования.

Все материалы следствия по настоящему делу с исчерпывающей несомненностью доказывают, что подавляющее, абсолютное большинство т. н. политэмигрантов из Польши являются либо участниками «ПОВ» (выходцы из коренной Польши, в том числе польские евреи), либо агентами 2-го отдела ПГШ или политической полиции (поляки, украинцы, белорусы и др.)…

…Организация «ПОВ» в Белоруссии, возглавлявшаяся в последнее время членом московского центра «ПОВ» Бенеком, членами минского центра «ПОВ» Вонсовским, Клысом, кроме того, по многим каналам руководимая Пиляром, Сосновским, Гельманом, Домбалем, установила органические связи с организацией белорусских национал-фашистов, троцкистским подпольем и антисоветской организацией правых, в результате чего в Белоруссии существовал единый антисоветский заговор во главе с Червяковым, Гололедом, Бенеком».

Как видим из процитированного документа, вплоть до середины 1930 годов поляки и польскоязычные деятели были более чем непропорционально представлены в советских руководящих органах и спецслужбах. Особенно это касается периода их (спецслужб) зарождения (конец 1917–1918 годы). Конечно, прежде всего бросается в глаза фигура самого основателя ВЧК Ф. Дзержинского и личность его преемника — кстати говоря, также являвшегося одним из создателей ВЧК — В. Менжинского. Однако, помимо них, тысячи других поляков по всей России — от Карелии до Владивостока — буквально заполонили ряды новосозданной советской госбезопасности.

К октябрю 1920 года в органах ВЧК работало около 900 поляков. Сама коллегия ВЧК состояла из 13 человек, четверо из них были поляками или выходцами из Польши: Дзержинский, Менжинский, Уншлихт, Мессинг. После создания ГПУ эти пропорции несколько уменьшились, но в целом сохранялись. Так, на ноябрь 1923 года из 95 лиц высшего руководства ОГПУ, поляков было 10. Вместе с выходцами из Польши они составляли вторую, после русских, национальную группу. Далее — на май 1924 года — в центральном аппарате ОГПУ работали 90 поляков. Очевидно, не меньше было выходцев из Польши, т. е. польскоговорящих чекистов. Подобных общих данных по регионам, к сожалению, нет. Никто не потрудился изучить количество поляков, руководящих особыми отделами армий, фронтов, губернскими или областными чрезвычайными комиссиями. Известны лишь некоторые из них.

Так, начальниками особых отделов в годы Гражданской войны были поляки: Ф. Дзержинский (возглавлял особый отдел Юго-Западного фронта), А. Пясковский (Актюбинский фронт), И. Каминский (4-я армия), А. Марцинковский (5-я армия), В. Кевейша (13-я армия), Я. Ольский (16-я армия), Я. Беленкович (15-я армия), В. Кевейша (Отдельная Кавказская армия). Эти данные о поляках-особистах весьма и весьма неполные. На наш оценочный взгляд, в звене дивизия—фронт до четверти работников особых отделов были поляками.

Не меньше поляков руководило органами госбезопасности в регионах. Например, на Украине 7 марта 1920 года было создано Центральное управление ЧК Украины (ЦУПЧРЕЗКОМ), заместителем председателя которого являлся В.П. Янушевский. В украинских губерниях местные ЧК возглавляли поляки: И. Меницкий (Харьковская), С. Любомирский (Полтавская), И. Каминский, С. Реденс (Крымская и Одесская).

Множество поляков возглавляли органы ВЧК-ГПУ в Белоруссии. Как известно, первым председателем ЧК Литовско-Белорусской советской социалистической республики являлся В.А. Богуцкий, затем эту должность занимали И.В. Тарашкевич, И.И. Каминский. Заместителем председателя белорусской ЧК являлся С.А. Мертенс-Скульский. Председателями белорусских региональных ЧК были В. Любохонский, И. Меницкий, С. Реденс, И. Каминский, Роттер. Здесь же, в Белоруссии, политбюро (районные ЧК) возглавляли Рудзинский, Арцишевский, Чарский, Бернацкий, Слясский, Граевский, Сенкевич, Цимеровский и пр.

Поляки возглавляли органы ВЧК-ГПУ и в губерниях центральной и южной России. На Дальнем Востоке полпредом ВЧК был А.П. Марцинковский. В Сибири председателем Иркутской губЧК был А.П. Марцинковский, Енисейской — А.Г. Пекарж.

Вышеперечисленными поляками-чекистами, разумеется, не ограничивается весь список руководителей региональных органов госбезопасности, работавших в ВЧК-ОГПУ в период Гражданской войны и в 20-е годы. Это лишь ничтожная их часть. Впрочем, и в 30-е годы, вплоть до роковых для них 1937–1938 годов, многие из них оставались на руководящей работе в органах НКВД.

Однако вернемся в первые годы большевистской диктатуры…