"Секира и меч" - читать интересную книгу автора (Зайцев Сергей Михайлович)

Глава 17

Прошло два года. Много славных событий произошло за это время, много подвигов совершили отважные рыцари.

После армянской Киликии крестоносцы впервые столкнулись с сарацинами, которые были многочисленны и злы. Выносливые, легко переносящие жару сарацинские кони и верблюды не шли ни в какое сравнение с лошадьми христиан. Поэтому сарацинские конницы могли быть неуловимы для тяжелых конных отрядов крестоносцев. И неверные пользовались этим преимуществом. Они внезапно налетали на войско христиан и внезапно же отступали, нанеся рыцарям урон. И это продолжалось постоянно.

Также приходилось сражаться и с турками. Но, казалось, никакая сила в мире не способна была остановить крестоносцев. Они неумолимо продвигались вперед. Осады, погромы, стычки и сражения, грабежи населения, буйные пирушки, новые побоища… Это продолжалось из месяца в месяц. Были пролиты реки крови с обеих сторон.

Крестоносцы захватили большой город Эдессу, что стоял на перекрестке многих караванных путей. Это был очень богатый процветающий город, восточная сказка; именно о таком городе рыцари грезили-о городе белокаменных дворцов, тенистых садов, великолепных прохладных фонтанов и бассейнов, о городе несметных сокровищ, о городе изысканных яств, о городе прекрасных женщин…

И многие пожелали в нем остаться. Расположившись хозяевами в сытых богатых домах, крестоносцы объявили местным жителям, что образуют здесь графство Эдесское, – с соизволения Господа на вечные времена.

В следующем году рыцари захватили другой известный всему миру город – Антиохию. Однако Антиохия далась крестоносцам не так легко, как Эдесса. Осаждали Антиохию не один месяц и, штурмуя неприступные, очень толстые стены, потеряли многих бесстрашных воинов. Несмотря на все жертвы, взять город не удавалось. Герцоги отчаивались, глядя снизу на высокие стены гордого города. Каждый рыцарь был на счету. Крестоносцам не приходилось рассчитывать на подмогу – слишком далеко от них был христианский мир. А войско с каждым днем таяло – болезни, смерть от ран, полученных в бою, делали свое дело.

Тогда латиняне пошли на хитрость и подкупили одного из начальников антиохийской стражи. И тот впустил крестоносцев в город.

Обозленные долгими неудачами рыцари сурово расправились с населением Антиохии: они врывались в дома и, не спрашивая ни имени, ни веры, убивали всех подряд – будто задались целью не оставить здесь в живых ни одного человека. Они и сам город бы разрушили, если б он не был так красив и если б не был им так нужен. Византия поглядывала на этот город с вожделением, но латиняне и не думали отдавать Антиохию грекам, – несмотря на все клятвы в верности императору Алексею. Боэмунд Тарентский сел в этом городе на престол и объявил, что образует здесь княжество Антиохийское, – с соизволения Господа на вечные времена…

Дорвавшись до богатой добычи, латиняне на какое-то время остановили свое продвижение на юг – вдоль берега моря. Военачальники крестоносцев, сделавшись правителями богатейших городов, могли бы и удовольствоваться этим и с легким сердцем позабыть о святых землях. Но простые рыцари взроптали и вынудили герцогов продолжить поход. За эти два года византийские послы не раз являлись в лагерь к крестоносцам. Они оглашали герцогам требование Алексея Комнина передать империи завоеванные города; послы всякий раз напоминали латинянам о клятве верности, данной императору. Латиняне вежливо выслушивали послов, заверяли на словах в своей верности, клялись византийцам в вечной дружбе, сыпали обещаниями и вежливо же, а иногда и не очень, выпроваживали послов из лагеря. Ромеи наконец поняли, что крестоносцы им городов не отдадут, и тогда сами стали давить на турок с северо-запада и отнимать у них земли, ранее принадлежавшие империи. Турки, значительно ослабленные междоусобицей и тяжелой борьбой с крестоносцами, не могли противостоять грекам, как прежде. Они вынуждены были одну за другой оставлять византийцам цветущие густонаселенные области и отходить в бесплодные, безлюдные земли.

Латиняне, забирая у неверных крупные города, одновременно осаждали, захватывали и грабили множество мелких. Несмотря на усталость, рыцари сражались самоотверженно. И герцог Готфрид держал слово, на награды и почести не был скуп; стяжая богатства сам, давал стяжать его и рыцарям; по неписаному праву победителя крестоносны грабили каждый город по три дня; в каждом взятом с боем городе очередному герою возлагалась на чело corona muralis.

Глеб, кое-что перенявший от Трифона, был, действительно, непобедим. Не раз приходилось ему вступать в поединок с каким-нибудь могучим турком или сарацином, и всякий раз он выходил из боя победителем. Раза два или три был ранен, но – легко, и в услугах ученых медиков не нуждался. Верные побратимы были всегда при Глебе; они понимали, что только тогда сильны, когда все вместе.

Генрих и Франсуа остались в Эдессе. Моника потерялась где-то в городе Мараше. Каждый выбирал себе судьбу.

А бесстрашный Гийом погиб при очередном штурме Антиохии. Защитники города столкнули на него со стены камень. И этот камень угодил кузнецу прямо в голову – смял в лепешку шлем, раздробил череп. Опознать Гийома было нетрудно – не так уж много великанов оставалось в войске латинян. И даже после смерти кузнец продолжал крепко сжимать в руке молот. С молотом его и похоронили.

Друзья очень скорбели по Гийому. И в следующем же бою постарались за него неверным отомстить.

… И вот по прошествии всех этих событий в один долгожданный день крестоносцы подошли к древнему великому городу Иерусалиму.

К этому времени очень поредело войско латинян. В Святую землю пришла едва ли десятая часть тех рыцарей, что были переправлены византийцами на мыс Дамалис. Многие, многие славные погибли -усеяли христиане своими костьми бесконечные дороги, горные перевалы, рвы, валы и стены городов. Многие неустрашимые стали пищей воронов; птицы выклевывали героям ясные глаза. В том месте, где некогда билось горячее отважное сердце, змеи свивали свои гнезда; там, где прежде блистала мысль, – в черепной коробке, – селились пауки; а где двигался язык, произнося прекрасные речи, творя молитвы, декламируя стихи, – копошились, разрывая добычу, скорпионы… В значительной мере войска рассеялись по завоеванным городам. Склонив к покорности неверных, крестоносцы отнимали их жен и приживали с ними светлоглазых младенцев. И оставались возле тех очагов, которые не потушили… Кто-то, быть может, не выдержав трудностей и лишений, бежал к морю и просился к венецианцам и генуэзцам на их торговые корабли. У купцов были развязаны руки; с таких малодушных, взяв их на борт, они драли три шкуры…

И наконец… Иерусалим. Один из древнейших городов. Обнесенный высокими крепкими стенами, весь в неприступных крепостях и башнях, со множеством ворот, обитых железом и медью…

Крестоносцы видели с холмов, сколь красив этот город. Дворцы, площади, храмы прельщали глаз; сады и акведуки манили – под сенью плодовых деревьев так и хотелось отдохнуть; в городе было много богатых домов, улицы были заполнены толпами нарядно одетых людей, на площадях шла торговля; на крышах многих домов лежали дорогие цветистые ковры.

Крестоносцы еще на подходе к городу издали торжествующий крик. Рыцари кричали и смеялись, потрясали оружием над головой. Сойдя с коней, устраивали пляски. Наконец-то они дошли! Дошли сильнейшие, упорнейшие, избранные… И вот он, этот сказочный город, раскинулся у их ног. Это – их город! Они его возьмут, чего бы это им ни стоило.

Горожане уже знали о приближении латинян и готовились обороняться. Ворота города были закрыты, на стены подняты камни, котлы с водой, дротики и копья. Жители вооружались и подбадривали друг друга.

Когда крестоносцы явились под самые стены, возбуждение их несколько поутихло. Очень уж высоки были эти стены, впечатляли. Рыцарям стало ясно, что взять город будет нелегко. Стражи смотрели на них сверху и нагло улыбались. Эти улыбки злили рыцарей.

Военачальники латинян решили для начала вступить в переговоры.

Готфрид Лотарингский сказал Иерусалиму так:

– Не сегодня, так завтра, но, город, мы возьмем тебя.

Иудеи и сарацины посмеивались на стенах, хотя им, наверное, в этот день было не до смеха. Готфрид продолжал:

– Но лучше бы тебе открыть ворота по доброй воле, Иерусалим!

Воины, сидевшие на стенах, поутихли. Слушали. Герцог уже обращался к ним:

– Если вы впустите войско в город, мы не тронем вас. Мы найдем возможность жить в одном городе и хранить добрые соседские отношения.

Горожане не поверили этим словам, прокричали зло:

– Вы – палачи! Жестокосердные люди! Вы разорили тысячу городов и селений. И всюду устраивали погромы и грабежи. Вы несете смерть.

Готфрид воскликнул:- Разве Иерусалим не достоин исключения? Разве есть нам смысл разрушать город, в котором мы хотим жить?

– Убирайтесь прочь! – прокричали со стен. – Мы не пустим вас.

Но герцог все еще искал легкий путь в город. Не так уж много у него осталось рыцарей, чтобы терять их, штурмуя эти циклопические стены.

Он молвил:

– И последнему безумцу понятно, что мы возьмем ваш город. Иначе зачем мы сюда шли? Все решит время!… Одумайтесь, горожане! Если воинство мое разозлится, оно не пощадит никого. Вы очень рискуете, препираясь сейчас…

– Прочь, убийцы!…

– Нам будет трудно не вспомнить эти слова…

– Прочь, ублюдки!…

– О Царица Небесная! – воскликнул герцог. – Они сами выбрали себе судьбу. Хотя я был готов договориться и пощадить этих неразумных…

Наверное, в глубине души Готфрид сам не верил своим речам. Он знал почти наверняка, что если бы сейчас Иерусалим открыл ворота, то вряд ли бы можно было удержать рыцарей от грабежей и убийств…

– Палачи! Истязатели! Прочь!… – кричали на стенах.

И еще там кричали много разных непристойных слов и оскорблений. Очень злоречивые, недоверчивые горожане были в Древнем Иерусалиме.

Рыцари не могли смолчать в ответ. Посыпались угрозы и проклятия.

И тогда со стен на войско обрушилась туча стрел.

Крестоносцы вынуждены были отойти на безопасное расстояние. Они окружили город. Каждый из военачальников облюбовал себе ворота и расположил у этих ворот свои полки. Кроме этого, латиняне оседлали дороги. Теперь без их ведома ни один человек не имел возможности проникнуть в город и выйти из города. Началась осада.

Много дней железное кольцо латинян мертвой хваткой держало город. Рыцари грабили округу. Готфрид искал в стенах Иерусалима слабые места. И не находил. Город, знавший о приближении крестоносцев, успел хорошо подготовиться к обороне и к длительной осаде.

Герцоги и графы пребывали в растерянности. У них было явно недостаточно сил, чтобы раз за разом в течение недель и месяцев штурмовать город. Они должны были обойтись одним отчаянным штурмом. Однако ни один из военачальников не мог придумать, как подняться на стены без лестниц и осадных башен, как забросать стражу камнями без катапульт. Ничего этого у крестоносцев не было. Все их оружие можно было унести в руках.

Как разбить крепкие ворота и стены?

Нужен был лес. Латиняне с тоской оглядывали пустынные холмы и скалы, что окружали город. Те чахлые кривые кустики, какие росли на холмах, при всем желании нельзя было назвать лесом. Эти деревца и кустарники годились разве что на топливо.

Через перебежчиков Готфрид пытался тайно сноситься со стражей и подкупить кого-нибудь в Иерусалиме. Но и подкуп не удался.

Осада города грозила затянуться.

… Однажды к Готфриду в сопровождении латинской стражи явились какие-то люди. По виду это были купцы, но явно не из здешних мест.

Герцог вопросительно посмотрел на стражу. Один из рыцарей выступил вперед:

– Ваша светлость! Вот люди, которые помогут нам.

– Кто они? – Готфрид посмотрел на них с интересом.

Незнакомцы ответили сами:

– Мы купцы из славных городов Генуи и Венеции. Наши корабли стоят у берега.

– До берега далеко, – молвил герцог. – Что нужно вам – здесь?

Купцов было четверо. Они сказали:

– Мы можем помочь.

Готфрид воскликнул насмешливо:

– Чем могут помочь мне четыре купца, чьи корабли так далеко?

Купцы многозначительно переглянулись между собой. Старший из них, которого остальные называли Марко и к которому относились с заметным почтением, сказал:

– Нам бы хотелось спросить его светлость: как он поступит, если мы ему поможем?

Герцог ответил:

– Он будет вам благодарен.

– А не дарует ли нам герцог привилегии, когда захватит с нашей помощью город? – спросил Марко. – Ведь мы рискуем сейчас своими кораблями. Да и не только кораблями…

– Хорошо! – согласился Готфрид, уже раздражаясь. – Я дарую вам привилегии, если вы, действительно, поможете мне. Но не тяните же!…

Марко с удовольствием потер руки:

– Еще один вопрос, государь, и тогда приступим к делу. Скажите, видите ли вы, ваша светлость, разницу между купцом и торговцем?

Герцог разозлился:

– Ах, господа! Мне недосуг разгадывать загадки. Пойдите прочь!…

Но купцы и не думали уходить. Уважаемый Марко подошел поближе к Готфриду:

– Я быстро объясню вам эту разницу, государь! И вы сами согласитесь, как все просто. Торговец торгует тем, что имеет спрос сегодня, а купец умеет предвидеть – что понадобится завтра…

– Это разумные речи опытного человека, – согласился герцог. – Но не пойму, к чему они сейчас.

Марко показал рукой на стены Иерусалима:

– Мы давно знаем этот город. Много лет мы торгуем с ним. И мы знаем, что он неприступен… для такого войска, как ваше, государь.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Голыми руками его не взять, – пояснил Марко. – А мы – четверо хороших купцов – давно предвидели, что вы будете его осаждать.

– И что? – подгонял герцог.

– Мы готовы продать вам лес. Очень хороший качественный лес! Есть и кедр, и дуб, и ясень…

– Вы, и правда, хорошие купцы, – не мог скрыть радости Готфрид.

– Восемь кораблей, груженые лесом, стоят у берега, – с гордостью заключил Марко.

Готфрид был очень доволен, он понял, что скоро войдет в Иерусалим.

– Прекрасно! – воскликнул герцог. – Приступайте к разгрузке. Я отправлю к морю несколько тысяч рыцарей. И они найдут способ доставить лес.

Марко кивнул, поклонился и сказал:

– Но мы еще не договорились о цене.- Как! – изумился герцог. – Вы разве не дарите лес? Вы разве не жертвуете его для общего дела? И это после того, как я обещал вам привилегии?.. Вы поступаете не по-христиански, господа!…

Марко замялся:

– Видите ли, ваша светлость… лес достался нам не даром… Мы покупали его у лесорубов, мы платили за погрузку, мы должны заплатить и матросам… А нынче все очень дорого. Все очень зыбко – как обещания, ничем не подкрепленные… И впереди трудно что-либо разглядеть. Мрак какой-то…

– Хорошо! Говорить вы умеете, это я заметил, – герцог несколько огорчился. – Сколько вы хотите за лес?

Марко назвал цену.

У Готфрида глаза полезли на лоб:

– Вы, наверное, полагаете, что ваш лес из чистого золота? Или я сошел с ума? И из моих рыцарей так и сыпется золотой песок?

Нет, конечно, хитрые купцы так не полагали и всем своим видом показывали это. Они очень уважали герцога.

Марко сказал:

– Когда вы войдете в город, государь, и оцените все его богатства, вы быстро забудете о дороговизне нашего леса. Вы потеряете каплю, а обретете море. Попомните наши слова, мы хорошо знаем сей город.

Герцог не мог не согласиться с этими словами:

– Ладно! Нам, действительно, не обойтись без леса, – и он велел рыцарям: – Несите сундуки…

Когда сундуки с золотом были поставлены у ног купцов, Марко опять заговорил:

– Скажите, государь, у вас есть карта?

– Иерусалима?

– Да.

Готфрид поджал губы:

– Есть. Но очень ветхая. Ей, говорят, тысяча лет… Боже! Как стар этот город!…

Купцы дали Марко сложенный в несколько раз лист бумаги. А Марко передал этот лист герцогу:

– У нас есть поновее. Мы нарисовали вчера…

– Что? Еще сундук? – спросил Готфрид. Марко улыбнулся:

– Это наш подарок!

Когда купцы с рыцарями отправились к морю, герцог вошел в шатер и развернул карту. Через некоторое время он вызвал военачальников:

– А теперь посмотрите: вот Иерусалим… Латиняне склонились над картой. Готфрид указал пальцем несколько мест:

– Стенобитные машины поставим здесь и здесь. Вот в эти ворота будем бить тараном. А здесь… попробуем соорудить башню…

Через несколько дней начал прибывать лес. Рыцари, взяв топоры и молотки, вооружившись пилами, принялись сколачивать длинные лестницы, делать тараны на высоких козлах, – чтобы побольше был размах, строить многоразличные катапульты, штурмовые башни на колесах и прочие осадные машины.

Работа кипела. Воодушевленные рыцари не сомневались в успехе. Поторапливали друг друга, свято верили в скорый триумф. Целую неделю стучали топоры и молотки, визжали пилы.

Латиняне замечали, что их приготовления наводят на горожан ужас. Ночами из города слышался плач. Некоторые христиане, рассчитывая, что крестоносцы их не тронут, семьями бежали из Иерусалима – спускались но веревкам со стен. Эти христиане рассказывали, что жители города совершенно устрашены, никто уже и не думает насмехаться над крестоносцами, все только плачут и молятся; горожане почти не выходят из церквей, мечетей, синагог; несчастные уповают только на помощь богов, ибо не надеются уже на толщу стен и мужество защитников; многие просят открыть ворота и пустить крестоносцев с обещанным миром, другие предлагают откупиться и ратуют за сбор средств; все меньше остается тех, кто твердо намерен отстаивать город в бою; нет опять в Иерусалиме единства – будто проклят этот великий город.

Выслушав беглых христиан, латиняне отпускали их на все четыре стороны, а Иерусалиму кричали в ночи:

– Поздно улаживать дело миром; время мира кончилось! Прозвучали оскорбления, пролилась кровь…

Из-за стен слышались приглушенные вопли женщин, рыдания.

Эти звуки тешили слух непобедимых рыцарей. Латиняне развлекались в ночи, запугивая город:

– Не поможет вам золото и серебро. Не откупитесь, толстобрюхие иудеи и сарацины! Завтра! Завтра уже все в этом городе будет наше. Не тешьте себя надеждами, иноверцы. Мы убьем всех! Вы сами выбрали это… Лучше берите оружие и поднимайтесь на стены. Вы встретите смерть в честном бою, а мы воссядем на ваши престолы!…

Великий город! Несчастный город!

В ночь перед штурмом латиняне смотрели на него с холмов. Море огней видели они. Над городом высилось ясное звездное небо.

Слышался плач, – Стучали топоры.