"Нити зла" - читать интересную книгу автора (Вудинг Крис)

Глава 10

Кайку, Саран и Тсата прибыли в Провал ранним утром. Путь из Ханзина дался нелегко. Тайными тропами, под покровом ночи они пробрались в Ксаранский Разлом. Им удалось проскользнуть в самое сердце земной трещины, не встретившись с враждебными духами, обитавшими там. Те, кто знал о миссии Кайку и догадывался, кто приехал вместе с ней, восприняли их возвращение с большим оживлением. К полудню представители высших эшелонов Красного ордена и Либера Драмах собрались, чтобы выслушать то, что скажет им шпион. Кайку тоже пригласили — по настоянию Сарана и Кайлин. Она испытала облегчение: было бы неоправданной жестокостью не пригласить того, кто пожертвовал на операцию два месяца жизни и едва не расстался при этом с той самой жизнью!

Собрание проходило на верхнем этаже полукруглого здания, негласного центра Либера Драмах. Дом стоял на одном из верхних ярусов Провала, его выгнутый фасад смотрел на город и долину внизу. На открытом верхнем этаже, между колоннами, поддерживающими плоскую крышу, тянулось кованое ограждение высотой по грудь. Весь этаж представлял собой одну комнату. Именно здесь проходили все собрания и редкие театральные представления и декламации. Тс, кто строил это здание, больше заботились о его функциональности, чем о красоте. На бежевых стенах висели дешевые гобелены, на полу лежали циновки из ивовых прутьев. В одном из углов стояло священное колесо, а кое-где тоненько позванивали музыкальные подвески, призванные отгонять злых духов. Этот предрассудок мог показаться нелепым где угодно, только не в Ксаранском Разломе.

Встреча проходила в неформальной обстановке, но даже элементарные правила вежливости требовали, чтобы подали закуски. На традиционных низких столах стояли маленькие тарелки и металлические чаши с вином и горячими напитками. Кайку сидела рядом с Кайлин и двумя другими сестрами Красного ордена, которых никогда прежде не встречала: состав его постоянно менялся, за исключением Кайлин. У нее была паранойя на тему того, чтобы точное число членов ордена не знал никто и что нужно рассеять сестер, дабы одна-единственная катастрофа не повлекла за собой гибель всех. Неподалеку сидели Заэлис и Джугай, его правая рука. Джугай перехватил взгляд Кайку и подбодрил ее улыбкой. Она вздрогнула, но улыбнулась в ответ. Тсата сидел отдельно, не за столом, а в дальнем углу комнаты.

Кайку задержала на нем взгляд. Она не понимала, что вообще здесь делает ткиурати. Почему сопровождает Сарана в такую даль? И что за отношения их связывают? Кайку уже почти перестала сердиться из-за того, что еще месяц назад Тсата бесцеремонно рисковал ее жизнью, использовав в качестве приманки, но ей так и не удалось ничего узнать о нем. Саран тоже отказывался о нем говорить, оправдываясь тем, что, если бы ткиурати хотел что-то рассказать ей о себе, он бы непременно это сделал. Кайку не понимала, на самом ли деле Саран уважает мнение и странные обычаи своего друга или же просто хочет ей досадить.

Кайку подумала о Люции. Ей хотелось бы навестить бывшую наследную императрицу перед собранием, но она предположила, что и после него у нее будет время. И все-таки что-то не давало покоя, в душе появилось слабенькое сосущее беспокойство. Когда Кайку осведомилась о здоровье Люции у Заэлиса, тот живо ответил, а потом быстренько сменил тему. Раньше он никогда подобным образом не реагировал. Мисани на ее месте заподозрила бы, что здесь что-то не так. Но на месте Кайку была Кайку, а потому она предположила, что виновата сама и зря не надавила на Заэлиса.

Воцарилось молчание. Саран встал спиной к ограждению. Солнце освещало контур его фигуры. Пришло время узнать, ради чего она рисковала жизнью, и решить, стоило ли оно того.

— Очень немногие из вас знают меня, — начал Саран. Из его четкой речи теперь почти исчезли кураальские окончания. В узком строгом одеянии он походил на генерала, обратившегося к своим войскам, И голос его имел ту же власть. — И потому для начала я представлюсь. Мое имя Саран Иктис Марул. Уже несколько лет я являюсь шпионом Либера Драмах. И я объехал государства Ближнего Света: Сарамир, Охамбу, Кураал и отдаленный Иттрикс с одной лишь целью — узнать все возможное о ткущих Узор. И сейчас, с вашего позволения, я расскажу вам о том, что выяснил.

Саран выдержал театральную паузу и обвел взглядом собравшихся. Кайку внутренне дернулась: она вдруг поняла, что, делая заявление перед таким количеством людей, Саран подвергает себя большому риску в будущем. Ведь чем больше человек знают о том, что он шпион, тем больше шансов, что его разоблачат. Кайку еще не догадывалась, с чем связана такая беспечность. Но уж явно Саран не тщеславен настолько, чтобы пойти на огромный риск ради одного мгновения славы!

— Сарамир забыл свою историю. Вы так гордились тем, что заселили этот гигантский континент, что не задумались о том, от чего отказываетесь. Уничтожив угатов, аборигенов, вы очистили доску истории и предали забвению тысячелетнюю память этой земли. Но другие континенты все еще помнят. Племена Охамбы веками жили изолированно, недоступные для цивилизации других народов. В Кураале шло насаждение доктрины, теократы переписывали историю, но недостаточно тщательно, и тот, кто знает, где искать, всегда может раскопать крупицы истины. Внутренние войны разрывали Иттрикс, власть переходила из одних рук в другие, и документы оказались утеряны. Их почти невозможно отыскать, но и уничтожить тоже невозможно. История остается. Даже здесь. И мне кажется, не стоит забывать ее, потому что никому не известно, как события прошлого могут повлиять на наше настоящее.

Кое-кто из собравшихся недовольно заворочался: подумать только, этот кураальский выскочка отчитывает их за их прошлое, менаду тем как именно кураальцы вытеснили их с родного континента! Но на раскрашенных губах Кайлин Кайку заметила легкую улыбку.

— Я буду краток и начну с хороших новостей. — Саран отбросил волосы с лица и свысока посмотрел на Заэлиса. — Позже я смогу представить подробный отчет тем, кто захочет его услышать. — Он широким жестом обвел аудиторию. — Путешествуя по всему Ближнему Света, я искал три вещи: во-первых, следы того разрушения, которому подвергается наша земля и которое мы считаем побочным эффектом колдовских камней ткущих; во-вторых, ткачей или тех, кто походит на них, а в-третьих — сами колдовские камни, которые, как известно, являются источником могущества ткущих.

Саран не стоял на месте, а прохаживался по комнате, и солнечные лучи очерчивали его красивый профиль.

— Рад сообщить, что по двум пунктам мои поиски не дали результата. Нигде я не нашел каких-либо следов заразы, пожирающей наш урожай, которую нельзя списать на насекомых-вредителей или другое природное явление. И нигде я не встретил ни одного ткача, кроме тех, что проживают в отдаленных колониях на других континентах. Разумеется, везде есть люди с необычными способностями. Даже наши жрецы умеют каким-то образом общаться с духами природы. Достопочтенная Кайку ту Макаима, присутствующая здесь, стала свидетельницей могущества охамбских ваятелей плоти, а в глубинах джунглей есть вещи и пострашнее. В Кураале действуют Приносящие Жертвы, в Иттриксе — Муд-Тааль. Но все их способности имеют естественную природу или есть результат духовных практик. Даже искаженные, которых породила зараза ткачей, не распространяют ее. — Саран сделал паузу, провел пальцем по скуле. — Искаженных я нашел только в Сарамире. В других землях живут хромые, убогие, калеки — но там нет искаженных. А здесь людей и искаженных уже едва можно различить, и вы, сидящие в этом зале, скорее исключение из правила. За это я могу вам поаплодировать.

Кайку смотрела на него, и под строгой черной кураальской одеждой ей виделось стройное тело. Почему она отказала ему? Ведь если бы отдалась, ничего бы не изменилось. Не доверяя своим собственным чувствам, можно запретить себе любую радость…

Грезы ее оборвались, и Кайку вновь сосредоточилась на происходящем.

— Из этого мы можем заключить, что искажение — или порча — есть следствие заразы. Мы уже предполагали это, но теперь я получил неоспоримые доказательства. За пределами Сарамира растения не болеют, и поэтому там нет искаженных. Но колдовские камни там есть.

Люди замерли. Кайку молча ела пряный рис.

— Он хорошо играет свою роль, — прошептала Кайлин, наклонившись к Кайку.

— По-моему, истосковался по вниманию аудитории, — пробормотала Кайку. — И оно льстит его самолюбию.

Кайлин удивленно хихикнула и одарила свою ученицу многозначительным взглядом. Кайку не обратила на нее внимания.

— Но если колдовские камни порождают заразу, то как же может быть, что в других землях они есть, а болезни нет? — выкрикнул кто-то.

Саран поднял вверх указательный палец.

— Потому что их еще не нашли.

Аудитория ахнула.

— Они лежат глубоко под землей. Дремлют. Ждут. Ждут, пока их разбудят.

— А что же их разбудит? — спросил все тот же голос.

— Кровь, — проговорила Кайку. Она сказала это себе, но вышло громче, чем хотелось, и все услышали.

— Действительно, кровь. — Саран обезоруживающе улыбнулся ей. — Из всех нас только Кайку видела колдовской камень. Видела человеческое жертвоприношение, которое питает его. Видела сердце.

Кайку смутилась. В Либера Драмах скептически относились к истории с ее проникновением в монастырь ткущих Узор в Лакмарских горах на Фо. Многие уверяли, что в зале, где хранился колдовской камень, ее посетили галлюцинации. Она ослабела от голода, а кроме того, в течение нескольких дней носила маску ткущего. Это вообще опасно для рассудка. Но несмотря ни на что, Кайку верила в то, что видела. А видела она ветви, растущие из колдовского камня и упирающиеся в стены пещеры. Она заглянула в камень, когда его кормили. Яркие сосуды пронизывали каменную массу, а в центре билось сердце. Что бы ни представляли собой колдовские камни, они не были кусками мертвого минерала. Они жили, как живут деревья. Они росли.

— Да откуда же ты знаешь, что колдовские камни есть, если их еще не нашли? — спросил Джугай.

— По крайней мере, один точно нашли — в Кураале, около пяти веков назад. Об этом упоминается в свитках, которые я похитил из библиотеки Аквирры и принес сюда с величайшим риском для собственной жизни. Эти свитки рассказывают о случае в глухой горняцкой деревушке. Местные жители внезапно стали вести себя абсолютно неестественно и очень жестоко. Когда правитель послал солдат для их усмирения, их постигла та же самая участь. Выжившие говорили о странных припадках безумия и о том, что жители деревни получили дьявольскую силу: передвигали предметы, не прикасаясь к ним, и убивали людей на расстоянии без всякого оружия. Теократы послали многочисленные отряды, чтобы покарать еретиков, и одержали победу, но понесли огромные потери. В шахте под поселком нашли алтарь, на котором совершали кровавые жертвоприношения. Позднее воины рассказывали, что камень искушал их и давал нечестивые обещания, но, твердые в своей вере, они взорвали алтарь и закрыли шахту. — Саран резко тряхнул головой, отбрасывая назад черные волосы. — Я уверен, что они нашли колдовской камень.

— Так, значит, их можно разрушить? — спросил Заэлис.

— Если верить тому, что здесь написано, — да.

— Вы сказали, что, по крайней мере, один нашли. Полагаете, есть и другие? — поинтересовался кто-то из присутствующих.

— Наверняка, — ответил Саран. — Мы знаем о четырех камнях в Сарамире. Ткачи выстроили свои монастыри вокруг них: два — в Чамильских горах, один под Аддерахом и один под Игараком на границе с пустыней Чом Рин. Еще один — в Лакмарских горах на острове Фо. Последний — в горах рядом с озером Ксемит. Благодаря стараниям Кайку и ее отца Руито, мы знаем о них, потому что оттуда исходит болезнь растений. Четыре — в одном только Сарамире. Неужели наш материк особенный?

— А почему бы и нет? — спросил Джугай. — Мы же не знаем, что они такое и как туда попали. Кто может сказать, есть ли они в других местах?

— Я могу. — Саран подошел к парапету, окинул взглядом крыши Провала, узкие улочки, по которым бегали дети, мосты, подъемники и ступеньки. — Вам, может быть, тяжело будет это услышать.

Саран обернулся к аудитории, облокотившись на парапет.

— Я нашел свидетельства об огне, падающем с небес; — начал он, и на красивое лицо его легла тень. — Это произошло в Кураале несколько тысяч лет назад, когда наш язык был еще молод. Катастрофа. Огромные камни взрывали целые города, вода в озерах кипела, земля стонала, раздавленная. Мы верим, что это боги наказали нас. — Саран слегка откинул голову, и солнечные лучи по-новому обрисовали его скулы. — Следы той же истории я нашел в Охамбе, где нет летописных сводов, только легенды. Рассказы о разрушениях и взрывах. То же — в Иттриксе, более вразумительные документы, написанные их первым алфавитом. Поговаривают даже о том, что угаты сделали свои «записи» о случившемся где-то в сарамирских Новых землях — примитивные наскальные рисунки. В любой древней культуре Ближнего Света есть свидетельства об этой катастрофе, свои версии, но все они перекликаются. — Глаза Сарана потемнели. — Потом, по совету одного знакомого, я вернулся в Охамбу, забрался в самое ее сердце и там нашел это.

Он стремительно прошел к столу и взял нечто, напоминающее пергамент. Потом опустился на колени посреди комнаты и бережно развернул свиток. Все собравшиеся вытянули шеи, чтобы рассмотреть таинственный предмет.

— Осторожнее. Ему больше двух тысяч лет. И это копия еще более древнего документа.

Вздох изумления пробежал по залу. То, что сначала показалось пергаментом, оказалось странным образом выделанной кожей неизвестного животного. Свиток сохранился на удивление хорошо, если учесть его непостижимый возраст.

— Безусловно, я передам эту вещь нашим соратникам из Красного ордена, чтобы они проверили подлинность документа, — продолжил Саран. — Но сам я в ней уверен. И ваятели плоти того племени, откуда я украл его, тоже наверняка в эту подлинность верили. Десять человек отдали свою жизнь, чтобы свиток попал сюда. — Саран обменялся взглядами с Тсатой, который смотрел на него без всякого выражения совершенно пустыми зелеными глазами.

Кайку обошла стол вокруг, чтобы лучше видеть. Рисунок сам по себе смутил ее. Опознать персонажей не представлялось возможным: эти стилизованные изогнутые фигурки могли принадлежать как танцующим людям, так и бегущим животным. Посередине горел костер, время не пощадило языки нарисованного пламени, но они оставались вполне узнаваемыми. Кайку удивилась — как же сумели сохранить такую древность, пронести ее сквозь века? Она бы засомневалась, но Саран пообещал отдать рисунок на экспертизу в Красный орден, где могли не только подтвердить его подлинность, но и назвать возраст…

Девушка осмотрела границы рисунка в поисках разгадки, которую предложил им Саран. Странные руны окаймляли изображение. Сверху, по центру, изображалась нижняя часть солнечного диска, и ниже — ущербные луны.

Луны!

— Да ведь тут четыре луны, — проговорил Джугай прежде, чем кто-то смог вымолвить хоть слово.

Внутри Кайку что-то нехорошо шевельнулось, тошнота подступила к горлу. Он прав. Древний художник изобразил Арию, самую большую из небесных сестер, Иридиму — с ее выщербленным ликом, Нерин, зеленоватую малышку… и еще одну, черную и блестящую, с темно-красными отметинами. По спине Кайку побежали мурашки. Она задрожала и сама не поняла своей реакции. Кайлин посмотрела на нее вопросительно.

Саран сомкнул руки и кивнул.

— Это и есть ответ. Я нашел в Иттриксе несколько ссылок на некую сущность, именуемую Арикарат или Арикураа — в Кураале. Я предположил, что это вариации одного и того же слова, но не догадывался, что оно обозначает. Я не понимал этого, хотя оно всегда упоминается в связи с другими сестрами-лунами. Я знал только, что Арикарат или Арикураа — это существо мужского пола. А потом нашел древний иттриксианский миф о сотворении мира, где говорилось, что Арикарат создан из той же материи, что и другие луны. И все стало ясно. — Саран опустил голову. — Арикарат — это четвертая луна. Тысячи лет назад он перестал существовать. Похоже, у лунных сестер был брат…

Саран, возможно, и ожидал волны возмущения и отрицания, но ошибся. В сарамирском пантеоне всегда существовало только три луны, и с раннего возраста детям вдалбливали генеалогию богов. Принять сказанное им значило отказаться от более чем тысячелетних верований. Но собравшиеся не выказывали особого изумления. Послышалось только несколько воинственных реплик: мол, все это чушь, но, не найдя поддержки, оппозиция успокоилась. Кайку села на свое место. От внезапно накатившего ужаса, расползавшегося по всему телу, закружилась голова, и краска отлила от лица.

— Тебе нехорошо? — спросила Кайлин.

— Не знаю… Что-то… Что-то из сказанного Сараном задело меня.

— Думаешь, он ошибается?

— Нет, думаю, он прав. Я в этом уверена. Но не знаю, откуда эта уверенность.

Поднялся Заэлис.

— Думаю, я понял тебя. — Его голос тут же приковал всеобщее внимание. — Ты полагаешь, что четвертая луна — это Арикарат?

Саран кивнул.

— И ты полагаешь также, что Арикарат погиб еще на заре мира, а осколки его упали на землю, и это — колдовские камни?

— Именно.

— Это безумная теория, Саран.

— У меня есть доказательства, — веско сказал кураалец. — Но потребуется много времени и сил, чтобы разгадать их. Я привез свитки и фолианты, которые нужно перевести с мертвых языков.

— Позволишь взглянуть?

— Разумеется. Я убежден в их подлинности. Все желающие смогут ознакомиться с ними.

Хмурый Заэлис, сложив руки за спиной, прихрамывая, медленно обошел Сарана. В тишине мягко звенела музыкальная подвеска.

— В таком случае свое суждение я вынесу позже. И всех присутствующих прошу сделать то же самое. — Заэлис остановился и пригладил согнутым пальцем белую бороду. — Меня все-таки беспокоит одна вещь, — проговорил он.

— Да? — ободрил его Саран.

— Если осколки луны тысячелетия назад падали на землю, то почему их находят только в горах? Почему не в пустынях, не на равнинах?

Саран улыбнулся — он предвидел этот вопрос.

— Они есть и в пустынях, и на равнинах. Измените угол зрения. Вопрос нужно ставить по-другому: откуда мы знаем, где находятся колдовские камни. А знаем мы это от ткущих. А как ткущие отыскивают их? Этого я не знаю. Но прошло всего пять лет с тех пор, как ткущие получили право владеть землями в Сарамире. А до того они могли селиться только в горах, где не работают земельные законы, потому что там нельзя собрать урожай. Им нелегко выкапывать что-то из глубин и сохранять это в тайне, но в горах для этого есть все возможности. Через их защиты не могут проникнуть даже лучшие наши шпионы. И мы знаем о колдовских камнях в горах только потому, что это единственные камни, которые ткачам удалось получить.

— И только, — закончил за него Заэлис.

— Да, — подтвердил Саран. — Но теперь ткачи скупают земли, на которых воздвигают странные постройки, и самые могущественные люди не знают, чем они там занимаются. А я догадываюсь. Они роют шахты в поисках колдовских камней.

На Сарана смотрели сурово и внимательно. Его догадка была не нова для них, но в свете того, что Саран выяснил о происхождении колдовских камней, она очень сильно походила на правду.

— Но зачем им искать новые камни? По-моему, тех, что есть, вполне достаточно для создания масок…

— Не буду утверждать, я знаю. Но я убежден, что они их ищут. И это не самое худшее. — Саран мелодраматично отвернулся от Заэлиса и обратился к аудитории: — Посмотрим дальше. Ткачи растворились в обществе, едва появившись, и стали для нас незаменимыми. Вы платите невероятную цену — но не можете избавиться от них. Сейчас они уже — часть самой империи, и их сложнее убрать, чем когда-либо. Каждый знает, что ткущих нужно уничтожить, каждый знает, что они хотят узурпировать власть. А что, если единственная цель их — найти новые камни, спрашиваю я? Что, если они подчинят себе весь Сарамир? Они не остановятся, даже если уничтожат целый континент. Никакая другая страна добровольно не впустит ткущих. Им не доверяют — вполне обоснованно. И что тогда?

— Они начнут захватывать земли, — поднялась Кайлин. Все взгляды устремились на нее. Она прошла на середину зала и стала подле Заэлиса — темные колонны против полуденного солнца. — Возможно, ты заглядываешь слишком далеко, Саран Иктис Марул.

— Возможно, — согласился Саран. — А возможно, и нет. Мы ничего не знаем о ткущих, об их мотивах — только то, чему научила нас история. А история говорит, что они всегда вели себя настолько агрессивно, насколько позволяли им благородные дома. Но что-то подсказывает мне, что скоро это ткущие будут позволять что-то благородным домам, и тогда не останется силы, способной их остановить. И никто не сможет остановить созданную ткачами захватническую армию. Нет страны, которая окажет им сопротивление. — Саран снова взглянул на Тсату. — Это угрожает не только Сарамиру. Тень нависла над всем Ближним Светом. И об этом я хотел вас предупредить.

Закончив, Саран прошел туда, где сидел его татуированный друг, и занял место рядом с ним. Людям многое нужно было переварить. Кое-кто уже обесценивал находки, называл их глупой спекуляцией: как мог этот заносчивый человек приписать такое ткущим, если о ткущих знали так мало? Эти голоса, если бы они звучали в большинстве, привели бы Либера Драмах к краху. Ткачам нельзя доверять ни на йоту, иначе они извлекут и из этого невероятную пользу. Саран знал это наверняка.

— Сказанное Сараном представляет в новом свете новости, которые я получил утром, — проговорил Заэлис. — Номору, пожалуйста, встань.

На его просьбу откликнулась молодая, лет двадцати, женщина, жилистая, не особенно красивая, с угрюмым выражением на лице. Коротко подстриженные, светло-русые волосы торчали во все стороны неопрятными прядями. Она носила простую крестьянскую одежду. Татуировки испещряли ее руки — на манер бродяг и нищих.

— Номору — одна из лучших наших разведчиков, — пояснил Заэлис. — Она только что вернулась из западной части Разлома, оттуда, где протекает Зан. Расскажи, что ты видела.

— Я этого не видела. — Номору говорила, проглатывая окончания, грубые гласные низкого сарамирского проскакивали в ее речи. Все в зале тут же поняли, что она родом из бедного квартала Аксеками. — Те места я знаю. Хорошо знаю. По Разлому трудно передвигаться, все эти штуки… Там я давно не была. Несколько лет. Слишком сложно добираться.

Она явно чувствовала себя неловко перед таким скоплением людей. Номору не смутилась, вместо этого она злилась, но не могла ни на кого выплеснуть раздражение.

— Там хорошее течение. Я переплывала Зан в том месте. Но на этот раз… На этот раз я его не нашла. — Номору оглянулась на Заэлиса. И он жестом велел ей продолжать. — Знала я, что оно там, но добраться не смогла. Все кружила на одном месте.

И Кайку вдруг все поняла. Сердце ее упало.

— А потом вспомнила. Мне про такое говорили. Место есть, а не попасть туда. Как с ней. — Номору ткнула в Кайку пальцем. — Путают. Путают пространство в тех местах, которые охраняют. — Женщина зло посмотрела на собравшихся. — Ткачи в Разломе.