"Княгиня" - читать интересную книгу автора (Пранге Петер)

19

— Простите, — извинился Бернини, — к сожалению, вынужден вновь похитить часть вас.

Прищурив глаза, как выслеживающий дичь охотник, Лорен-цо поглядывал через край мольберта, уверенными, стремительными движениями нанося увиденное на лист бумаги.

— Вы имеете в виду мою внешность? — со смехом спросила Кларисса. — Надеюсь, ненадолго.

— Обещаю стараться изо всех сил, княгиня, хотя ужасно боюсь, что возвращенного мною все равно окажется слишком мало… Не двигайтесь, прошу вас!

Кларисса повернулась, и прикрывавшая голову драпировка скользнула вниз. Ей вдруг показалось, что за дверью, которую Кларисса специально оставила приоткрытой, чтобы не оставаться наедине с Бернини, на какое-то мгновение мелькнуло чье-то лицо. Кто бы это мог быть? Донна Олимпия уехала, Уильям отправился к себе дописывать очередную главу «Заметок…».

— С вашего позволения? — Не дожидаясь ответа, Бернини поправил драпировку. — Предстоит перевести без искажений слова святой на язык мрамора. Могу я попросить вас держать голову чуточку выше? — спросил скульптор, осторожно прикасаясь к ее плечам. — Представьте себя на месте Терезы! Ей является видение — ангел, пронзающий ее копьем, — она сама пишет об этом. «Стрела пронзила сердце мое… Неисчерпаема была сладость боли той, и любовь захватила меня без остатка…» Да-да, вот так, великолепно, просто идеально, так и продолжайте сидеть!

— Что за странные вещи вы мне говорите? — Слова художника смутили Клариссу. — О какой стреле идет речь?

Бернини вновь вернулся к мольберту.

— О стреле любви. Надеюсь, святая Тереза в этот миг видит нас. И наверняка будет в восторге от той, что ее замещает. Помните, что сказал ей Иисус в том видении?

— Я не читала ее трудов. Они не пользуются широкой известностью в Англии.

— Как? — недоумевал Бернини, что-то забеливая мелком на бумаге. — Вы не читали «Путь к совершенству»? А между тем вы удивительно похожи на автора этой книги! Точь-в-точь она!

— Откуда вам известно, как выглядела святая Тереза?

— Если бы я этого не знал, разве стал бы писать ее портрет с вас?

Кларисса не понимала, то ли возмутиться, то ли рассмеяться после этих слов.

— «Путь к совершенству», — повторила она после затянувшейся паузы, лишь бы хоть что-то сказать. — Так ведь озаглавлена эта книга?

— Да — и название великолепное, вам не кажется? — восхищенно воскликнул Бернини. — Будто мы, люди, находимся на этом свете ради того, чтобы стать совершенными. Эх, какой восхитительный бред! Совершенны звезды на небосводе, может быть, солнце, но люди?..

— Вы должны рассказать, что говорил Иисус Терезе.

— Верно! Спаситель понимал, что если и есть на земле совершенство, то лишь в женском обличье.

Оторвав взор от мольберта, Бернини глянул на Клариссу так, будто слова адресовались не святой, а ей самой.

— «Если бы небеса уже не были бы созданы мною, я бы создал еще одни для тебя одной».

По спине Клариссы побежали мурашки. Как Бернини мог говорить ей такое! Никто еще с ней так не разговаривал. И пусть это не его слова — все равно не следует позволять ему ничего подобного!

Лоренцо продолжал бросать на нее хитроватые взоры, будто цыган, и от них у девушки вновь побежали мурашки по спине. О чем она думала, соглашаясь позировать? И почему именно в этот день решила пригласить Бернини сюда? Уж не потому ли, что ей было известно: сегодня кузины в палаццо не будет?

— Прошу вас, — тихо произнесла Кларисса. — Прекратите говорить такие вещи.

— Как вы можете требовать от меня это? Давайте тогда запретим соловью петь! Верующему молиться!

— Разве это имеет отношение к вере?

— И это спрашиваете вы? Богиня?

— Не говорите со мной так! Я всего лишь женщина.

— Да, женщина! Что может быть величественнее, драгоценнее женщины?

Опустив мольберт, Бернини устремил на Клариссу взор своих темных глаз. Скульптор уставился на нее так, что Кларисса вдруг почувствовала себя нагой. Сердце билось где-то в горле, во рту мгновенно пересохло. И, понимая, что в этом нет ровным счетом никакого смысла, она стала прикрывать плечи тканью драпировки в наивной попытке защитить себя от этого всепроникающего взора. Но от него не спасало ничто — он был вездесущ.

— Существует два типа женщин, княгиня, — начал Бернини совершенно серьезным тоном, будто оба были в церкви, а не в ее уютной комнате. — Одни, словно античные вазы, чудесны, красивы, но стоит кому-нибудь прикоснуться к ним, как они превращаются в пыль. Других можно сравнить с граппой: сначала она обжигает горло, а потом, уже оказавшись в груди, начинает трепетать крылышками, словно бабочка.

Сделав шаг в ее сторону, Лоренцо пристально посмотрел на Клариссу и спросил:

— К какому же типу отнести вас, княгиня?