Художник О. Юдин

Глава 4. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Человек проснулся, когда солнце уже встало. Глянул на пса: тот лежал на краю обрыва и смотрел вниз. Не оглядываясь, пробурчал:

— Есть не хочу. Ты давал своей слизи?

— Да, дал, — ответил человек. — Ты же пруви, можешь ее использовать.

— Да, я сыт, — согласился пес- И бок не болит. Но настоящая еда лучше. И пить хочется.

— Доберемся до воды — напьешься, — изрек охотник, освобождая правую руку. Пошевелил пальцами, согнул руку в локте. Как он и ожидал, перелом сросся. Он достал бечевку и прикинул расстояние до ближайшей расщелины. — Ты сам полезешь или на мне? — осведомился он.

— Круто очень, не хочу, — ответил пес- Лучше на тебе.

Они спустились без приключений, потом долго, с перерывами, пили: энергетический концентрат снабжал организм необходимыми веществами, но воду заменить не мог.

Человек первым поднялся, активировал карту. Карта, сделанная по снимкам со спутника, была, в общем, верной, но сильно доверять ей было нельзя: космический глаз не мог заглянуть под густой лесной покров, а там могли прятаться и реки, и глубокие узкие провалы. Поверхность Никты сильно изрезана, прокладывать дороги здесь было необычайно трудно. Поэтому их делали только вблизи поселений; на большие расстояния люди, по примеру коренных обитателей планеты, предпочитали путешествовать по воздуху: меньшая, по сравнению с Землей, сила тяжести снабдила большинство здешних жителей крыльями.

Пока он смотрел, пес обследовал окрестности. Сбегал вниз по ущелью, потом поднялся выше, заглядывая во все расщелины и провалы. Вернулся он с бластером в зубах.

— Ага, нашел, — сказал человек, беря оружие. Однако одного взгляда ему хватило, чтобы понять, что воспользоваться находкой не удастся: преобразователь при падении деформировался, и если даже заряд еще остался, то он был опасен скорее для владельца, чем для дичи.

— Охотиться с этим нельзя, — сообщил человек, осторожно засунув бластер под ближайший валун.

— А мы еще охотиться или возвращаться? — спросил пес.

— Возвращаемся, — ответил человек.

— Полетим на твоем крыле?

— Мое крыло, боюсь, совсем того, — сказал человек. — Сейчас еще попробую.

Он вытянул руку (пульт был вделан в рукав), поводил ею по сторонам, вызывая флаер. Однако сигнала не было.

— Видно, далеко улетел, — заключил человек. — Так что придется нам с тобой добираться пешком.

— Долго?

— Дня два, думаю.

— Это хорошо, — удовлетворенно сказал пес. Помолчал немного и затем сообщил: — Если хочешь, этот), с крыльями, лежит вон там, я показать.

— Покажи, — согласился человек.

Хорт упал в небольшую впадину, заняв ее целиком — словно и мертвый искал укрытие от своих преследователей. Человек вынул меч, двумя движениями отсек часть огромной лапы, положил в сумку на поясе.

— Мы это есть? — деловито осведомился пес- Тогда возьми больше.

— Нет, не есть, — сказал человек. — Древний обычай. Люди в поселке захотят убедиться, что он мертв. А ты что, уже есть хочешь?

— Сейчас нет, скоро хочешь, — сообщил пес- И не надо больше слизи. Надо охотиться.

— Что ж, будем охотиться, — сказал человек. — Ладно, пойдем.

Вначале они шли вниз по ущелью. В почти отвесных стенах чернели провалы — пещеры, а может, тоннели наподобие того, по которому они гнались за хортом. Спустя час им встретилась гигантская пещера — в такую можно было смело влететь на корабле, не то что на флаере. Заглянув в нее, человек увидел вдали свет. Он сверился с картой, сделал на ней пометку и сказал:

— А ну-ка давай свернем.

Двигаться по тоннелю оказалось трудно: он был завален крупными глыбами, многие едва держались, ступать приходилось осторожно. Но когда они наконец выбрались на свет, то не пожалели о затраченных усилиях. Перед ними лежала обширная долина, покрытая густым лесом. С веток на незнакомых пришельцев удивленно смотрели грациозные крокты, в кустах шуршали упитанные гурды, между деревьев прошло семейство стройных оленей — элу.

Пес тут же кинулся вперед. В кустах раздались испуганные крики, захлопали крылья: обитатели леса спешили спастись бегством.

Человек покачал головой, но ничего не сказал. Он сверился с картой и двинулся дальше. За пса он не боялся: потеряться не потеряется, в драку без нужды ввязываться не станет, а еду себе, глядишь, добудет.

Пес действительно вернулся с добычей, но не слишком крупной: из его пасти торчали лапки маленького детеныша гурда. Несколькими движениями челюстей он расправился с добычей, а потом, когда они снова двинулись вперед, пробурчал:

— Они все летают, не поймать. Охотиться надо. Достань другое ружье, у тебя есть.

— Рано еще, — сказал человек. — Будем идти еще три часа, терпи. И вообще: в таких местах стрелять не хочется. Здесь надо охотиться по-другому.

— Как по-другому? — спросил пес.

— Увидишь, — ответил человек.

Они миновали несколько ручьев, обогнули болото, где на антрацитовой воде пламенели крупные красные цветы, пересекли луг, усеянный норами улежей — здешних скунсов. Человек успел предупредить своего спутника о неприятных последствиях нападения на этих зверьков, и тот держался так, словно улежи его не интересовали.

Впереди сквозь деревья чернел склон хребта. По мере того как они приближались, склон вырастал, пока не загородил полнеба. Стало видно, что лес скоро кончится. Тогда человек остановился, достал меч и срезал длинную гибкую ветку, достал бечевку. Наблюдая за его действиями, пес сказал:

— Понимаю, ты будешь этим стрелять. Они не услышат. Поэтому?

— Поэтому тоже, — сказал человек.

Выстрогав стрелы, он двинулся вперед, высматривая добычу. Подстрелить первых двух гурдов не составило никакого труда; потом зверьки поняли, что происходит что-то неладное, и с писком разбежались. Пес кинулся в кусты и принес тушки. Он готов был тут же приняться за еду, но человек остановил его:

— Мы еще не пришли. Придем — будешь есть.

— Тогда идем, — сказал пес- Мне хватит.

— Считай, ты меня уговорил, — сказал человек. — Я тоже буду.

Для себя он подстрелил небольшого крокта — тот выскочил прямо на них, прыгая с ветки на ветку, словно от кого-то спасался. Человек направился было к своей добыче, когда из кустов появился тот, от кого бежал крокт. Это был крупный лерд — здешний тигр. В отличие от большинства обитателей Никты он не умел летать, зато прекрасно бегал и лазал по деревьям. Увидев человека и пса, он остановился и издал странный звук — что-то среднее между свистом и мурлыканьем.

— Он хочет напасть, — предупредил пес- Стреляй первым.

— Не хочу, — сказал человек. Он медленно сделал шаг назад, показывая, что уступает добычу.

Но лерд не стал дожидаться, когда враг отступит, — он прыгнул. Он был готов к тому, что незнакомый противник попытается уклониться, и приготовился ко второму прыжку. Однако он не угадал. Человек не стал уклоняться, как делал в схватке с хортом — с молниеносной быстротой он подкатился под приземляющегося лерда и, когда брюхо хищника оказалось над ним, нанес удар левой рукой (правую пока следовало беречь, он помнил).

Лерд неловко приземлился, постоял немного на напружиненных лапах и упал. Пес обежал вокруг него, принюхиваясь, потом подошел вплотную и сообщил:

— Мертвый. Лапу отрезать будешь?

— Нет, не буду, — сказал человек. — Крокта принеси…Солнце уже приближалось к зениту, когда человек наконец решил сделать привал. К этому времени они пересекли хребет и шли по холмистой равнине, поросшей редким лесом. Человек отдал псу вожделенных гурдов, сам же сел под деревом, достал лепешку с концентратом и размял ее в пальцах.

— Ты же хотел настоящую еду, — заметил пес, с хрустом раздирая тушку.

— Не сейчас, — сказал человек.

Он закрыл глаза и сидел, чувствуя, как с каждой минутой возвращаются силы. Концентрат всосался быстро, но человек терпеливо ждал, когда пес расправится с первой тушкой. Когда тот закончил и сел, сыто отрыгивая, человек сказал:

— Ты сыт, пошли.

— Рррр, — ответил пес.

— Не жадничай, идем, — повторил человек.

— Ладно, идем, — нехотя согласился пес.

До вечера они пересекли несколько ущелий, пробрались через заболоченную низину, обогнули отдыхающее среди холмов семейство броздов (они отдаленно напоминали кабанов, только очень больших), преодолели еще один хребет. Солнце уже садилось, когда они спустились на плоскогорье, поросшее редким лесом. Серебристые стволы уходили высоко в небо, где шелестели, смыкаясь, кроны. Землю покрывал толстый ковер узких лимонно-желтых листьев. Картину довершали разбросанные среди стволов валуны, похожие на застывшую пену.

Человек остановился, глубоко вздохнул и сказал:

— Красиво здесь. Будем ночевать. Ищи воду.

Пес обежал окрестности и в небольшой ложбинке между скалами обнаружил родник. Человек отдал ему оставшегося гурда, а сам собрал валежник и разжег костер. Пока он разделывал тушку крокта и нанизывал мясо на ветки, пес терпеливо ждал, не притрагиваясь к еде. Сиреневый закат охватил полнеба, птичьи песни постепенно замолкали. Когда мясо поджарилось и они начали трапезу, вдали просвистел вылетевший на охоту ширн.

Наевшись, пес улегся поудобнее и лежал, глядя на огонь. Потом сказал:

— Когда я стал пруви, стал понимать слова. Сильнее, быстрее, больше — легко. Есть трудные: терпение, поступок, причина. А есть, чего не понимаю. Ты сказал: здесь красиво. Что значит?

— Трудно объяснить, — сказал человек. — Тут все так… соразмерно, что ли. Радует глаз. И не только глаз: родник журчит, запах вот этот, — ты же лучше меня чувствуешь.

— Запах чувствую, — сказал пес- Родник слышу. Деревья вижу. А красоту не вижу, не слышу. Где она?

— Везде, — сказал человек. — Не могу я тебе объяснить, не умею.

— Может, другие могут? Ученые?

— Не знаю. — Человек с сомнением покачал головой. — Не уверен.

— А вот когда ты убивал этого… с пятнами… — не унимался пес.

— Лерда, — подсказал человек.

— Да, лерда. Я испытал большое удовольствие. Было хорошо сделано. Может, это — красота?

— Я понимаю, что ты хочешь сказать… — произнес человек. — Но…

Он еще раз огляделся вокруг, словно сверяясь с чем-то, и решительно покачал головой:

— Нет, это не то. Похоже, но не то.

Некоторое время пес молчал. Совсем стемнело, человек подкинул в костер веток. Пес снова заговорил:

— Может быть, надо было улучшать меня дальше? Тогда я стал бы супи и понял все.

— Я уже тебе объяснял, — терпеливо произнес человек. — Животные не становятся супи. Если их усовершенствовать дальше, после пруви, то они становятся симбиками. Но симбики не могут быть ни помощниками, ни друзьями. Они одиночки — даже сильнее, чем супи. Ты хочешь стать симбиком?

— Нет, не хочу, — пробурчал пес- Хочу с тобой. Теперь оба замолчали надолго. Валежник кончился, и костер постепенно догорал. Лишь слабые языки пламени перебегали по углям, когда пес спросил еще раз:

— Мы улетать отсюда или оставаться?

— Ты имеешь в виду — с Никты? Может, останемся некоторое время, — сказал человек. — А что?

— Хочу оставаться, — заявил пес- Тут хорошо. Не хочу на прежнюю планету. И совсем не хочу на Землю. Там плохо.

— Понимаю… — сказал человек.

Он встал, отошел в сторону, где скалистый склон спускался в долину, расстегнул комбинезон. «Да, друг мой Ган, — думал он, глядя, как струя, серебрясь в лунном свете, исчезает между камней, — на Земле тебе и правда плохо. Охотиться нельзя, сражаться не с кем. А в людных местах можно появляться только в наморднике, как когда-то водили собак — вот ведь глупость! Можно, правда, гулять по лесам, но разве это леса?»

Он прислушался. Внизу, осторожно ступая, пробирался к ручью кто-то большой и грузный. Заслышав его, предостерегающе прогудел тагрил (ученые пока не решили, считать ли его обезьяной, или все же ящерицей). Сколько в ту сторону до ближайшего поселка — две тысячи километров или три? А на запад — четыре или пять? Тысячи километров совершенно не исследованных земель, сотни неизвестных животных. Корбел говорил, что на юге встречаются дышащие и даже двигающиеся деревья: тот, кто ему это рассказал (а человек этот, по словам Нормана, заслуживал доверия), заснул в роще, а проснулся на совершенно пустом месте. А еще говорят о сверкающих пещерах, полных горного хрусталя, водопадах, каких не встретишь нигде… Может, правда остаться здесь на месяц-другой? Походить, местность разведать, карты хорошие составить, хищников отпугнуть… Поселенцы спасибо скажут, и Ган будет доволен.

Возвращаясь к костру и укладываясь спать-, он обдумывал эту мысль.

На следующий день с утра зарядил дождь, идти сразу стало труднее. На спусках псу требовалась помощь, и человек несколько раз брал его на закорки. Ручьи на глазах вздулись, превратившись в реки. Каждый раз, чтобы соорудить переправу, человеку приходилось ломать или вырывать с корнем крупные деревья. Это отнимало силы, а главное — время. А один раз и это не помогло: мощный поток уносил стволы, словно щепки. Пришлось подниматься вверх по ущелью, пока не удалось найти переправу.

Под дождем человек редко доставал карту, и они уклонились в сторону. Осознав это, человек остановился и прислушался. Пес пробурчал:

— Люди левее. Если нам нужны люди…

— Спасибо, что подсказал, — сказал человек. — Правда, я все равно услышал.

— А я учуял. — Пес, как всегда, хотел, чтобы последнее слово осталось за ним.