Владимир Германович Васильев
Река
венок сонетов Светлане
Любовь, длиною в жизнь, и жизнь, длиной в любовь -
За многоточьем лет они неразличимы.
И чтоб их различать, на свете нет причины,
Когда единство им назначено судьбой.
Кто растворен в любви, в том воскресает Бог,
Кто ненавистью полн, в том Бог найдет кончину.
На множество штрихов нельзя разъять картину -
Так невозможно нас представить врозь с тобой.
Любовь не словом, нет, – лишь жизнью выразима.
Строка ж – всего река, что небо отразила.
Понятно – их несоразмерна глубина.
Но все-таки вовек без Музыки, без Слова
Любовь, как жизнь, при всем величьи, не полна.
И потому венок тебе пишу я снова.
1
Любовь, длиною в жизнь, и жизнь, длиной в любовь:
Супружество двух рек, в одном живущих русле,
Слиянных навсегда и в радости, и в грусти,
Несущих двух миров все таинства с собой.
И если перекат, как жизни перебой,
О камни лупит их до реберного хруста,
То реки, к небесам сворачивая круто,
Недоуменьем брызг возносят вместе боль.
А где-то далеко бездонный и безбрежный
Им Вечный Океан свою дарует нежность…
Но плотик ветхий наш пока еще в пути.
Пока он на плаву, всегда его починим!
Но сколько мест святых дано ему пройти?..
За многоточьем лет они неразличимы…
2
За многоточьем лет они неразличимы -
Златые горы грез, младых надежд цветы.
Реальна в каждый миг со мною рядом Ты:
Улыбка, взгляд, слова, восторги и кручины.
Эмоций бурных вал, что бьет неустрашимо
О скалы бытия и быта с высоты,
Куда твой дух взлетел от нищей суеты,
Хоть плоть от нищеты, увы, неотделима.
Но нам их не забыть: ласкают нас мечты,
Мурлыканье надежд хранит от маеты,
А грезы создают иллюзию перины.
И снова под рукой и счастье и покой,
И радостно река сливается с рекой,
И чтоб их различать, на свете нет причины.
3
И чтоб их различать, на свете нет причины -
Безмерный мир вовне и странный мир, что в нас.
Любой из них вовек не исчерпать до дна,
За жизнь не изучить, хотя б наполовину.
Так Вечный Океан сосуществует с льдиной,
Так в лучике одном звезда уже видна,
Так мы – как будто врозь, но суть у нас одна
И потому всегда мы внутренне едины.
Но все же нет числа для всяческих разлук,
Что хищно рвут любимых из любимых рук
Не суть: на миг, на час, на день или навеки.
Так плачущих тельцов уводят на убой…
Но кто разъединять по капле станет реки,
Когда единство им назначено судьбой?
4
Когда единство им назначено судьбой
Избранники себе иной не ищут доли -
Так странники в пути живут мечтой о доме.
Мы странники на жизнь, кто сам, а кто с гурьбой.
Ты – путь, ты – дом, ты – дым надежды над трубой,
Ты – дверь в прекрасный мир в казенном коридоре.
Ты стала для меня той доброю звездою,
Что дарит жизни смысл, мешая стать рабом.
Пусть заслонят тебя днем – солнце, ночью – тучи,
Пусть слепота меня безглазой тьмой измучит -
Твой образ предо мной прекрасен и глубок.
Чтоб ощущать любовь, не нужен орган чувства -
Нам для любви дана божественная чуткость:
Кто растворен в любви, в том воскресает Бог.
5
Кто растворен в любви, в том воскресает Бог.
В ней скрыты смысл и цель Его существованья.
"Бог есть любовь…" Аминь! Любовь есть содержанье
Обретших плоть и кровь божественных забот.
Ну, что нам стены лет, дней суетных забор?!
Когда мы по векам ведем повествованье:
Век Поисков Пути, Век Первого Свиданья,
Эпохи Страсти, Эры Нежности прибой…
Без света доброты безжизненно мгновенье.
Эпоха Нелюбви – бессмысленное дленье,
Одна из бесконечных форм небытия.
Во зле и светлый лик становится личиной,
В грязи мутнеет вмиг и родника струя -
Кто ненавистью полн, в том Бог найдет кончину.
6
Кто ненавистью полн, в том Бог найдет кончину.
Нельзя не пожалеть несчастных мертвецов.
Мы сохраним в любви и душу, и лицо -
Пока мы люди, нам терять их не по чину.
Быт гонит в суеты бездонную пучину,
Но взгляд, но поцелуй, но нежных рук кольцо,
Но финиш всех дорог – родимое крыльцо -
И крылья счастья нас возносят над кручиной.
В любви дано постичь нам ненависти ложь.
Но и в любовь навек от мира не уйдешь -
Везде раскинул он мирскую паутину.
Находим вдруг в душе и ненависть, и страх…
Похоже, даже Бог порою терпит крах -
На множество штрихов нельзя разъять картину.
7
На множество штрихов нельзя разъять картину.
Нужны и свет, и тень, чтоб сохранилась жизнь.
На вдохновенье чувств свободных положись,
Когда судьбы своей мазюкаешь холстину.
И страсти шквал слепой, сметающий плотину,
И нежности ноктюрн, что ручейком бежит,
И радужных надежд цветные миражи -
Все это наших дней нетленная святыня.
Она согреет нас, как в зимний день костер,
Она осветит нам весь мировой простор,
Она наполнит дух и счастьем, и покоем.
В картине бытия нам дорог штрих любой.
Как невозможно звезд рождение ускорить,
Так невозможно нас представить врозь с тобой.
8
Так невозможно нас представить врозь с тобой,
Как кроны и корней разъятие смертельно,
Как тело с головой не могут жить отдельно,
Разлука – это смерти медленный разбой.
И если нить судьбы смотается в клубок,
Когда его сквозь стон пронзят иголки терний,
Тогда еще тесней сольются наши тени
В том мире, что чужих бежит, как Колобок.
В нем истинно живут: цветенье наших весен
И летняя жара, и золотая осень…
Живут всегда, а не мерещатся во сне.
Прижмись ко мне! Тепла нам хватит и на зимы.
Для нас танцует вальс и шепчет белый снег…
Любовь не словом, нет – лишь жизнью выразима.
9
Любовь не словом, нет – лишь жизнью выразима:
Теплом из года в год, заботой день за днем
И восхищенных глаз негаснущим огнем,
И чувством, что стрела любви неотразима.
Как мимика и жест – язык безмолвный мима,
Так жизнь – язык любви, секрет бессмертья в нем.
Любя, невзгоды мы всегда переживем,
А без любви и грусть уже невыносима.
Но миром правит тот, кто к состраданью глух,
Кому слова любви лишь раздражают слух,
Кому в любой момент понятна только сила.
А мы уйдем в свой дом, нам мир насилья чужд.
Над нами небеса, в которых звезды чувств…
Строка ж – всего река, что небо отразила.
10
Строка ж – всего река, что небо отразила.
Куда она стремглав в гордыне вознеслась?
Хотя в пространстве чувств зеркал известна власть -
Она глядящих в них не раз преобразила.
И может быть, совсем немного исказила,
Но вот уже душа надеждою зажглась,
И новых смыслов свет мелькнул в сиянье глаз,
И новою мечтой сознание вскружила.
Без добрых отражений, без чистоты зеркал
Являет людям мир звериный свой оскал,
Поскольку слеп и мимики иной не знает.
И все ж строкою жизнь не описать сполна.
Она – всего лишь знак: икона или знамя…
Понятно: их несоразмерна глубина.
11
Понятно: их несоразмерна глубина.
Тех слов, что слышишь ты, и чувств, родивших слово.
Но у меня, увы, нет способа иного
Услышать дать тебе, как чувств звучит струна.
Не гениален звук? Что ж, в том моя вина:
Не смог отринуть прочь несовершенств оковы,
Но тщусь достойным быть божественной основы,
Которая тебе любовью вручена.
Так тянется росток из тьмы подземной к солнцу
И так метеорит сквозь мрак к Земле несется.
Без света и тепла не может жить душа…
Конечно, это все известно и не ново,
Любовь и без стихов пребудет хороша,
Но все-таки вовек без Музыки, без Слова…
12
Но все-таки вовек без Музыки, без Слова…
Мне кажется, что в мире не было б любви.
Недаром по весне шалеют соловьи
И песнею любви бессмертья зерна ловят.
Как нищий и больной, оставшийся без крова,
Как мертвая земля без трепета травы,
Так вечная любовь скудна без слов живых,
Безжизненна, как пруд, что льдом молчанья скован.
Но вот пришел Певец, коснулись пальцы струн…
И каждый внемлет им: неважно стар иль юн,
И Музыка звучит, и ожила природа,
И рушится меж душ Прозрачная Стена,
И ясно, что без песни барда иль рапсода
Любовь, как жизнь, при всем величьи не полна.
13
Любовь, как жизнь, при всем величьи не полна,
Коль половодье слов ее заполонило.
Когда ее цветы очистятся от ила,
Тогда и станет суть любви без слов яcна.
Не важно, что вокруг: зима или весна,
А важно, что в душе от слов любви ожило.
Сверкнет ли наконец ее златая жила,
Которая лишь только любящим дана?
Любовь для нас всегда дыханию подобна:
Не может не дышать то, что дышать способно.
А жизнь и есть любовь, когда без шелухи.
Мы можем лишь творя, содрать венец терновый.
Я равен сам себе, когда пишу стихи.
И потому венок тебе пишу я снова.
14
потому венок тебе пишу я снова,
Что будем навсегда мы в нем – душа к душе.
Все, что вошло в сонет, не разделить уже,
Все, что вошло в венок – к бессмертию готово.
Теки, бурли, Река, средь берегов суровых,
Средь сущностей и снов, растений и существ.
Благословен твой путь и твой прощальный жест,
И щедрость глубины, что мы зовем уловом.
Обнимем же, кого мы любим, понежней!
Чем больше в нас любви, тем и Река полней,
И в русле ей тогда спокойно и привольно,
И не тесны Реке объятья берегов…
Единственно, что в нас внимания достойно -
Любовь, длиною в жизнь, и жизнь, длиной в любовь…
1997 г.