Петр Калитин ПРОВОКАТИВНОСТЬ ГУМАНИЗМА (Некоторые мысли о романе "Привратник "БЕЗДНЫ")

Сергей Сибирцев давно уже лечит натуралистическим шоком наши безнадежно обкуренные, простите, окультуренные гуманизмом души, а иначе, видимо, нельзя. Ведь еще в эпоху Великой французской революции стал понятен, благодаря наблюдательности Джозефа де Местра и Э.Берка, не менее великий провокативный характер "свободы, равенства, братства" и прочих гуманистических заклятий и мантр.

С их помощью оказалось не в пример прежним идеалам — несравненно — эффективнее обделывать даже самые чудовищные делишки — с чистой, морально безупречной совестью: на благо всего человечества! От такого соблазна действительно трудно устоять и не расслабиться, лечь, не упасть ничком сначала от якобинский, потом от большевистской, а теперь и от чубайсовской "добродетели": от гильотинного, потом от подвально-расстрельного, а теперь и от просто бандитского "комильфо".

И всё — на благо, на вечную память умиротворенному, смиренному раз и навсегда человечеству. И чем больше "освобожденных" среди них от самой жизни, тем больше — "уравненных" и "побратавшихся" с самой смертью, тем ей-ей, меньше да и не нужней какие-то оправдательные наговоры на очередное торжество гуманизма, — и тут-то наступает кладбищенски ясное блаженство, а "неукрашенным могилам" российского народа дается не только пространственный, но и временной — прогрессивно-прогрессирующий — "простор", перефразируя А.С.Пушкина.

Но в наше — чубайсовское — время, когда нас умертвляют нам на благо, уже демографически, с ленцою, не спеша, когда мы вполне успеваем наглядеться на своих палачей, как подавляющее большинство персонажей-жертв в сибирцевских произведениях, когда сама жизнь по гуманистическим "понятиям" и с конституционно освященной любовью к человечествам, превращается в замкнутую, до повседневности замедленную съемку нашей агонии и умирания, — что же теперь заставляет нас очаровываться этой "нормальной" этой "душелюбной" жизнью с ее "простыми" — "ритуально"-простыми — заботами?

Отсутствие в ней гильотинной и вообще откровенно террористически-революционной невежливости? Радости по поводу того, что мы покуда еще живы, находясь тем самым в привычной комфортной с советских времен оппозиции существующей власти?

Или уже раздавлены "катком" гуманизма наши ноги, как описано в одной постсновидческой притче Сергея Сибирцева — "Учинили палачу…" из романа "Привратник "БЕЗДНЫ"", когда действительно никуда не убежишь и даже не уползешь по, безусловно "объективной" логике замедленной цивилизованной (цивилизаторской) казни, и "свобода" — "равенство" — "братство" знай себе, накатываются, прогрессивно-прогрессирующе на-ка-ты-ва-ют-ся?!

Да, Сибирцев, как никто из современных русских писателей, вскрывает соблазнительную провокативную суть гуманистических идеалов и благ во всей их парализующей и смертоносной силе, что до "беспредельно"-"просторной" яви обнаруживается и заклинается в нынешней России: с ее воистину имперской экспансией своих собственных кладбищ, с ее повседневным "нормальным" умиранием, особенно веско (едва ли не сладострастно) подтверждаемым ежечасными суетливыми выпусками новостей, в которых еще продолжается у нас жизнь, которая давно уже приобрела характер сюрреализма и форс-мажора и просто выглядит чудом.

Именно об этой метаморфозе не нашей "гуманной" нынешней обыденной жизни: жизни-смерти, бытии-небытии — задумывается в своем творчестве Сергей Сибирцев, давая ее адекватную о-двусмысленную, эсхатологизированную — шоковую — картину.

Иначе говоря, сегодняшний русский реализм не может не разорвать, не оголить свои классически защищенные психологические провода, по традиции показывая настоящую реальность, только теперь как "бытовуху" с ее "душелюбно"-опасной высоковольтной напряженностью — с органично-самопротиворечивым оборотничеством, казалось бы, самых житейских, самых жизнетворных забот, которые постоянно выходят из себя в апофетико-метафизическую бездну смерти.

Дальше — больше. Сергей Сибирцев дает беспощадное, жестокое, опять вполне реальное и психологически оправданное объяснение нашей самоубийственной тяги к гуманистическому образу жизни, даже с его сегодняшним замедленно-демографическим цинизмом.

И дело здесь отнюдь не в "объективной" раздавленности наших ног — мы сами себя, свободно и независимо, подкладываем под каток карающего гуманизма, ибо только так — с нашей же точки зрения — только антропо-эго-центрично, зацикленно на своем "я", самобытно, оригинально, конституционно, наконец, мы можем стать личностями, индивидуальностями и прочими гуманствующими "я"! — костями. А без них жизнь не жизнь…

Вот и получаете это самое "нет" — да еще под демократическим соусом "посвященности" и "элитарности", — по полной морально-бездарной программе!..

"Обладая статусом посвященного индивидуалиста, я впервые по-настоящему понял (уразумел, с пионерской запоздалостью), что отныне положение мое: быть членом некоего нелегального элитарного (якобы!) стада. Именно — стада…" — так прозревает свою соблазнительную гуманистическую природу герой романа Сергея Сибирцева "Привратник "БЕЗДНЫ" — "Отныне, — и откуда снизошло понимание сего умопомешательского феномена? — я и моя сущность, моя душа — существуем каждый сам по себе".

И это откровение свидетельствует не только о психологической и даже бытийно-небытийной (онтологической) раздвоенности современного гуманиста, сколько о неизбежном прижизненном столкновении его с собственной духовной и — физической — смертью, поскольку еще со времен блаженного Августина именно разделение, отстранение, представление души стало определяющим признаком любой смерти.

И выход из этого тотального метафизического тупика — один: отказ от откровенно убийственного "представления" о своей родной особе с адского самодовольного самодеятельного пьедестала, с которого не в пример прежним гуманистическим временам теперь гораздо легче, если не уютнее падать замертво — с молитвенным придыханием навзничь под ноги, "некоему всемирному лишенному души цивилизатору-гомункулу", согласно Сергею Сибирцеву.

И верно, — кто-то же по достоинству оценит жизнерадостный оскал — нашего еще подчистую не оголенного и не объеденного "свободой-равенством-братством" черепа…