"Изгнанник с Серых Равнин" - читать интересную книгу автора (Эйриксон Олаф)

Глава 2. В ПОКОЯХ КОРОЛЯ

Конан, король Аквилонии варвар из Киммерии, спал, раскинув по широкому ложу руки, способные свернуть шею быку.

Это были личные покои короля в которых он уединялся, когда не спал в опочивальне Зенобии, своей королевы. Здесь же, собрав военачальников, он провел уже не один военный совет. Сюда приводили гонцов, примчавшихся на взмыленных лошадях, отсюда же они уходили, унося в сумках приказы, скрепленные королевской печатью, оттиснутой на цветном воске. Стены покоев, задрапированные плотной темно-зеленой тканью, несли не себе груз разнообразнейших доспехов и оружия. Кованные, склепанные из тысяч колечек кольчуги соседствовали с панцирями из кожи, покрытыми тонкими металлическими чешуйками в несколько слоев; кривые кхитайские мечи висели рядом с тяжелыми прямыми эспадронами, сработанными кузнецами Асгарда и Ванахейма; изогнутые кинжалы кочевников пустынь широким веером окружали боевые топоры с массивными топорищами, отполированные до блеска прикосновениями ладоней воинов, огрубевших от мозолей. Укрепленные в специальных стойках, вдоль стен выстроились копья, дротики и алебарды. Доспехов и оружия, которые находились в королевских покоях, хватило бы на то, чтобы до зубов вооружить небольшой отряд ратников.

Посреди залы стоял большой шестигранный стол, сколоченный из дубовых досок и покрытый темным лаком. Стол окружали дубовые кресла; их ножки, вырезанные в форме львиных лап, покоились на красном туранском ковре. Одну из стен занимал огромный камин, сложенный из гранитных валунов; у противоположной стены находилось широкое ложе, застланное множеством шкур, в изголовье которого висел длинный и широкий меч в старых потертых ножнах.

Легкий, еле слышный шорох, раздавшийся в тишине чертога, мгновенно разбудил короля. Конан сел в постели, хмурясь и протирая глаза; лицо его, только что спокойное и безмятежное, приняло сосредоточенное выражение. Источник звука он определил сразу — подозрительный шорох доносился из каминной трубы, от огромного очага, украшавшего его спальню. Киммериец прислушался, и в его холодных синих глазах сверкнуло раздражение. Столько шума мог производить только человек! Какой-то ополоумевший вор, решивший поживиться во дворце тем, что плохо лежит? Что ж, он попал прямо туда, куда нужно! С угрюмой ухмылкой король откинул в сторону шкуру, служившую одеялом, и протянул руку к мечу, висевшему в изголовье. Стражу, что ли, позвать, мелькнула ленивая мысль. Он отмахнулся от нее и, бесшумно соскользнув в ложа, неслышным шагом подкрался к камину. Глазам его темнота помехой не была: он сразу разглядел конец веревки, свисающий из дымохода. Веревка дергалась туда-сюда, а из трубы явственно был слышен негромкий шорох. Памятуя свой собственный опыт в подобных делах, Конан убедился, что вор лезет в одиночку. Совсем спятил, решил он. Раздражение его улетучилось, и во взгляде киммерийца, направленном в отверстие дымохода, появилось нечто вроде симпатии.

Надевая набедренную повязку, он обдумал план своих действий. Вор — явно сумасшедший, ибо только безумец мог решиться на этакую авантюру. Стражу звать не стоит, а лучше затаиться где-нибудь в покоях и понаблюдать за незваным гостем. Потом незадачливого грабителя можно разок стукнуть по голове, а когда очнется, порасспросить. Ежели вор, пробираясь сюда, не прикончил никого из дворцовой охраны, то пусть убирается на все четыре стороны — тем же путем, каким прибыл; если же он совершил убийство, то будет принародно казнен, чтобы другим неповадно было. Внезапно губы Конана тронула довольная улыбка. Хоть какое-то развлечение в монотонной дворцовой жизни! Он начал уже уставать от пиров, охоты и государственных дел.

Сняв со стены меч, король освободил его от ножен. Ножны он спрятал под шкурами, а лежавшую рядом одежду засунул под кровать. Создав видимость пустой опочивальни, с мечом в руках Конан вернулся к камину. Свободной рукой он по дороге прихватил одно и массивных дубовых кресел и притаился за ним сбоку от камина, чтобы отрезать грабителю путь к бегству. Ждать киммерийцу пришлось совсем недолго.

Шорох в дымоходе усилился, вскоре Конан услышал, как в камине тихо скрипнула под подошвами зола. Спустившись, вор замер, прислушиваясь, затем сделал несколько осторожных шагов, и король уперся взглядом в его спину. Человек в короткой тунике-безрукавке темного цвета стоял посреди покоя и, озираясь, вертел головой. Конан, сидя на корточках за креслом, видел каждое его движение сквозь резную спинку, сам оставаясь незамеченным. Вот незнакомец крадучись стал пробираться в центр обширной залы… вот он снова замер, недвижный, словно скала… вот голова его повернулась к королевскому ложу…

Конан неслышно поднялся в полный рост, намереваясь швырнуть кресло под ноги незваному гостю, подскочить к упавшему и оглушить его одним мощным ударом, но неожиданно тот обернулся: глаза короля и вора встретились. В следующее мгновение Конан сильным толчком швырнул кресло. Однако грабитель оказался не так-то прост; стремительно отпрыгнув в сторону, он увернулся от летящего в него снаряда, и кресло с грохотом врезалось в противоположную стену. Киммериец выскочил вперед, отсекая вору путь к отступлению.

У дверей в королевскую опочивальню стояли в ночном карауле два гвардейца. Король их, однако, был не из тех людей, что нуждаются в охране, и стражи от нечего делать убивали время за игрой. По команде «три» оба одновременно выбрасывали из-за спины руки с растопыренными пальцами; при нечетном числе выигрывал один, при четном — другой. Играли на мелкую медную монету, не ради денег, а на интерес; бессмысленное занятие, конечно, но оно помогало скоротать томительное ночное дежурство.

Грохот, вдруг донесшийся из высочайших апартаментов, заставил стражей переглянуться. Они бросили игру и замерли, озадаченно прислушиваясь; король не любил, когда его беспокоили попусту, а крутой нрав его был известен всем. Наконец старший караульный принял решение: сняв со стены горящий факел, он осторожно приоткрыл двери и заглянул в королевские покои. То, что он увидел, повергло его в изумление — король, пригнувшийся, как хищный зверь, стоял перед камином в одной набедренной повязке и с обнаженным мечом в руке.

Конан услышал, как за его спиной тихонько скрипнула дверь, но даже не обернулся. Ткнув острием клинка в сторону вора, он отдал краткий приказ:

— Схватить его!

Воин направил свой взгляд туда, куда повелительно указывал королевский меч, и обнаружил незнакомого человека, замершего у стены, увешанной оружием. Уже безо всяких сомнений гвардеец широко распахнул створки дверей и вполголоса сказал напарнику:

— Еще двоих сюда. Быстро!

Тот кивнул и, выскочив на середину коридора, коротко и негромко свистнул. Из-за ближайшего поворота высунулась голова в шлеме. Страж показал два пальца и призывно махнул рукой.

Трое гвардейцев, бряцая доспехами, направились к грабителю; четвертый с факелом остался у двери, блокируя выход.

Вор, однако, не стал дожидаться, пока солдаты приблизятся вплотную, и проворно метнулся в угол, где резными ножками кверху валялось кресло. Стражники кинулись за ним. Они были уже в двух шагах от преследуемого, когда тот, ухватившись за ножки кресла, не глядя, швырнул его себе за спину. Кресло смело двух солдат, которые бежали впереди; покатившись по полу, они сбили с ног своего товарища. В следующий миг незнакомец подскочил к поверженной страже и одним ударом отправил в беспамятство последнего, не оглушенного креслом гвардейца; затем звонко и презрительно расхохотался:

— Эй, король, — вскричал он, — я без оружия!

Конан на мгновение растерялся. Он уже понял свою ошибку — этот незваный гость мог быть кем угодно, но только не вором! В душе киммериец одобрил его действия; он и сам бы поступил точно так же. Теперь этому парню осталось только схватить со стены что-нибудь из оружия и пробиваться на свободу — коль уж он попал в такое безвыходное положение. Но странный незнакомец не делал попытки завладеть мечом или топором; наоборот, он предупреждал, что безоружен.

— Кром! — рявкнул киммериец. — Кто ты такой и чего тебе надо? — Я — вор, — с ухмылкой ответил пришелец. — Вор, который пришел украсть у тебя кое-что.

— По-моему, ты больше похож на помешанного, пробормотал Конан. — Только безумца во дворце мне и не хватало!

Незнакомец стоял среди тел оглушенных стражников, скрестив на груди руки, и улыбался, сверкая белыми зубами. Конан расслаблено опустил руку с мечом; похоже, его предположение об окончательно спятившем воре подтвердились настолько точно, что он этому уже не был рад. Окинув хмурым взглядом сумасшедшего, король повернулся к гвардейцу, стоявшему с факелом у двери.

— Ну-ка, парень, кликни людей. И пусть принесут сеть, распорядился он.

— Но, ваше величество… — попытался возразить солдат.

— Это просто сумасшедший, — прорычал Конан. — Не беспокойся, я присмотрю за ним! Кром, как я хочу спать… Он широко зевнул.

— Не надо никаких сетей, — грозно предупредил безумец, — а то я возьмусь за меч. Пусть твой воин остается на месте.

— Останется, останется, — проворчал киммериец и подмигнул солдату. Тот скрылся за дверью.

— Вот как ты встречаешь гостей! — с негодующим возгласом сумасшедший устремился к выходу.

— Стой на месте, недоумок! — приказал Конан, но безумец будто бы и не слышал.

Король отшвырнул меч и кинулся ему наперерез, но не учел прыти сумасшедшего — тот несся, как ураган, опрокидывая по пути мебель. Конан занес тяжелый кулак, метя в голову, но сумасшедший вор внезапно нырнул вниз и прокатился по полу, с силой ударив короля по ногам. Потеряв равновесие, Конан рухнул, пытаясь ухватить его за тунику, но промахнулся. Безумец, сделав ловкий кувырок, вскочил на ноги и полетел к двери.

Сыпя отборнейшими ругательствами, король выбежал в коридор.

— Держите его! — взревел он во всю мочь своей могучей глоткой.

Темная туника мелькала уже в самом конце прохода. Навстречу ее обладателю с копьями наперевес выступила пара солдат ночной охраны.

— Взять живым! — вскричал король.

С такого расстояния ему не удалось разглядеть, что сделал незнакомец, только солдаты, будто тряпичные куклы, разлетелись в обе сторон и остались лежать неподвижно. Сумасшедший разразился громким хохотом и стремительными прыжками помчался дальше.

— Ваше величество! — крик позади заставил Конана обернуться.

К его покоям спешил отряд из пятнадцати человек во главе с Паллантидом, командиром Черных Драконов — личной гвардии аквилонского владыки. Чешуйчатые доспехи воинов поблескивали в свете факелов, на высоких шлемах развевались конские хвосты; почти все эти отборные солдаты не уступали ростом самому королю.

— За мной! — приказал Конан.

Паллантид догнал его и пристроился рядом.

— Что случилось, ваше величество? — спросил он на бегу.

— Во дворце сумасшедший, — кратно ответил король.

Командир Черных Драконов чуть не споткнулся от неожиданности. Они пробежали мимо валявшихся без сознания охранников.

— Эй, кто-нибудь! Осмотреть и доложить, — бросил Паллантид через плечо.

Один из солдат отстал; он склонился по очереди над бесчувственными телами, затем поспешил вдогонку отряду. Поравнявшись с командиром, солдат произнес:

— Ран нет. Оба только оглушены.

— Ваше величество, вы уверены, что тот парень — простой сумасшедший? — осторожно поинтересовался Паллантид.

— Что? — переспросил Конан. — Проклятье! — Он выругался, заметив еще одного солдата, без памяти валявшегося у стены.

— По-моему, он направляется к покоям королевы, вырвалось у командира гвардейцев. Кроль ожег его таким взглядом, что Паллантиду стало не по себе.

— Прибавить шаг! — гаркнул Конан. — Быстрее!

Сам он припустил по коридору со всей скоростью, на которую был способен. Грохоча сапогами и лязгая оружием, солдаты устремились за королем.

У дверей в чертоги королевы происходила схватка между сумасшедшим и тремя Черными Драконами, в ту ночь хранившими покой и сон повелительниц Аквилонии; четвертый воин караула вытянулся в стороне на полу, не подавая признаков жизни. В руках солдат сверкали мечи, а безумец отбивался от них, вращая копьем, которое, по-видимому, похитил по дороге.

Конан опытным взглядом оценил шансы сражающихся; его невольно поразила сноровка в обращении с копьем, какую демонстрировал безумец. Трое меченосцев в полном бессилии кружили вокруг него, и единственно, что им удавалось беспрерывными атаками удерживать незваного гостя на одном месте. Он же с легкостью отбивал нападение солдат, не давая им подойти слишком близко. Света от шести факелов укрепленных в подставках, вполне хватало, и можно было разглядеть, что на обнаженных руках сумасшедшего нет ни одного пореза, ни одной раны. Он размашисто ударил копьем, заставив отскочить противников; вслед за этим безумец стремительно прыгнул вперед и нанес удар в грудь одному из солдат. Воин сложился пополам, загребая руками воздух и рухнул на пол. Теперь у безумца оставалось всего два противника.

Топот множества ног за спиной принудил странного вора обернутся.

— А вот и король! — заорал он, не забыв, тем не менее, свести на нет очередную атаку двух оставшихся стражей. Медленно же ты бегаешь, киммериец!

Когда королевский отряд приблизился, сумасшедший занял позицию у стены, не давая возможности окружить себя. Он начал вращать свое оружие с бешеной скоростью, так что копье разрезало воздух с непрерывным низким гудением.

— Так ли он безумен, государь? — ее раз спросил Паллантид, оценив опытным взглядом сноровку виновника ночной тревоги.

Король не слушал.

— Сеть! — кратно бросил он.

Трое солдат бросились разматывать принесенную сеть.

— Растяните ее позади меня и будьте наготове, — приказал Конан.

— Что вы задумали, ваше величество? — обеспокоено спросил Паллантид. — У нас достаточно солдат, чтобы справиться с ним.

Киммериец не отвечал; он впился глазами в человека у стены. Сумасшедший по-прежнему вращал копьем, не останавливаясь ни на секунду. Сейчас король мог рассмотреть непрошеного ночного гостя гораздо подробнее, чем при скудном освещении в собственной спальне. Он был по полголовы ниже Конана, поуже в плечах и с менее развитой мускулатурой, но все же не производил впечатление обычного человека. Казалось, мышцы обвивают его тугими канатами; сухое натренированное тело профессионального бойца поражало соразмерностью и мощью.

— Паллантид, этот парень снесет голову любому из твоих парней даже не поморщившись, — наконец буркнул король и повернулся к солдатам. — Сеть готова? — спросил он.

— Готова, государь.

— Растяните ее за моей спиной и приготовьтесь.

Командир отдал Черным Драконам распоряжение, и Конан вышел вперед. Драконы рассредоточились в коридоре, полукругом охватив безумца; оба воина оставшиеся на ногах, и караула у дверей в опочивальню королевы, присоединились к отряду. Они тяжело дышали, пот ручьями стекал по их красным лицам.

Конан, весь напружинившись, внимательно следил за безумцем. Тот будто бы врос ногами в пол, откинул светловолосую, перемазанную сажей голову; на лице его блуждала странная улыбка, словно предстоящая схватка была всего лишь забавным аттракционом. Глаза Конана и незнакомца встретились, и подозрения Паллантида пришли на ум королю в зрачках этого человека, проникшего ночью во дворец с неведомой целью, не было ни капли безумия. Осмысленный взгляд незнакомца столь же пристально следил за окружившими его людьми. Правда, в глазах его пряталось нечто такое, от чего у киммерийца пробежала холодная волна по телу, но безумием то назвать было нельзя. Тайну пришельца моно было разрешить, только схватив его, то оказалось весьма непростым делом.

Незнакомец перестал вращать копьем и застыл, готовый отразить любую атаку.

— Брось копье и сдавайся! — раздался повелительный голос Паллантида.

— Попробуй, отбери его сам, — безмятежно ответствовал пришелец, не выказывая даже признаков страха или желания повиноваться.

Конану не хотелось губить зря своих воинов; он понимал, что если странный гость выхватил у кого-нибудь меч, то солдатам не поздоровится. Судя по тому, что натворил пришелец голыми руками, он способен если не пробиться на свободу с мечом в руках, то положить столько человек, что подсчет павших поразит кого угодно. На своем веку киммериец повидал немало фехтовальщиков и бойцов, чье искусство стало легендарным, но всем им было далеко до этого человека, стоявшего сейчас в коридоре королевского дворца. Но пришелец, похоже, не жаждал крови — он не убил за время пребывания во дворце никого, хотя мог бы сделать это с легкостью. Воины, поверженные им, уже подавали первые признаки жизни; один застонал, другой попробовал подняться и повалился на колени. Они медленно приходили в себя.

Конан решил сделать последнюю попытку.

— Слушай, вор, — сказал он незнакомцу, — мне по нраву твоя доблесть в бою. Ты не обагрил своих рук лишней кровью. Сложи оружие и убирайся, а утром можешь смело возвращаться снова. В войске всегда нужны такие умельцы, как ты. Слово короля, ты свободно покинешь дворец, никто не будет чинить тебе препятствий.

— Спасибо и на том, но без нужного мне я не уйду, пришелец отвесил легкий поклон, тряхнув светлыми прядями.

— Кром! что тебе нужно, мерзавец? — поинтересовался король и добавил: — Твою наглость я прощаю.

— Увидеть королеву Зенобию.

— Что?!

— Увидеть королеву Зенобию, — повторил пришелец.

Король начал поднимать меч, но тут за его спиной раздался спокойный голос:

— Конан!

Головы людей невольно повернулись. В дверях покоев стояла королева, закутанная в синий плащ; в правой руке она сжимала длинный прямой кинжал. Из-за спины Зенобии испуганно выглядывала прислуживающая ей девушка.

— Шум, которым подняли вы, разбудит даже мертвеца, громко произнесла супруга Конана и вызывающе спросила: Ну, кто хотел увидеть королеву?

Вдруг киммерийца как громом ударило предчувствие беды; он ощутил, что сейчас произойдет нечто непоправимое.

— Зенобия, — закричал он, — уходи!

По коридору пронесся порыв холодного ветра, и люди оцепенели, не в силах двинуться с места.

Пришелец выбросил в сторону королеву руку, и выкрикнул несколько слов — странны слов, чуждых человеческому уху. С пальцев незнакомца слетела зеленая молния и ударила королеву в грудь. Кисть ее бессильно разжалась, ослабевшие пальцы выпустили клинок; потом тело королевы на миг окутало зеленоватое свечение; и она медленно опустилась на пол.

Ослепший от горя и ярости киммериец усилием воли сбросил с себя невидимые пути. Затем он вскинул меч и, взревев глухо и яростно, прыгнул вперед.

Незнакомец развернулся навстречу летящему в прыжке королю и нанес ему стремительный удар копьем. Подошвы Конана еще не коснулись твердой опоры, но лезвием меча он срезал половину древка, как тонкую тростинку. Острие описало в воздухе дугу, и пришелец не успел перехватить обрубок, чтобы парировать второй удар короля; оточенная полоса стали со свистом врезалась ему в шею, и голова, нелепо кувыркаясь, взлетела в воздух.

Обезглавленное тело слегка покачнулось от удара, но и только; ни капли крови не вытекло из перерубленных вен и артерий. Затем труп опустился на колени и стал слепо шарить вокруг в поисках утерянной головы, которая откатилась далеко от места схватки. Это было так неожиданно, что Конан на мгновение отпрянул. Однако подобная чертовщина была не в диковинку для короля Аквилонии — во время своих странствий, полных приключений, он навидался всякого. С ожившими мертвецами надо обращаться. Ухватив страшного гостя за тунику, он швырнул его в сеть.

— Свяжите его! — рявкнул король. — Да побыстрее, недоумки!

Грозный окрик вывел людей из оцепенения. Хотя лица солдат побелели от страха, ослушаться приказа не посмел никто; они скопом навалились на внушающего ужас врага, подбадривая друг друга криками. Обезглавленное тело пришельца туго запеленали в сеть, но оно безостановочно извивалось в путах, стремясь вырваться на свободу.

Конан подбежал к неподвижно лежащей королеве.

Девушка-прислужница стояла на коленях перед Зенобией, закрыв лицо ладонями; плечи ее тряслись. Король опустился на колени рядом с ней и прижался ухом к груди жены. Когда он поднял голову, лицо его было искажено гримасой отчаяния.

Верный Паллантид осторожно приблизился к королю.

— Государь, что с королевой? — тихо спросил он.

— Она мертва, Паллантид, — глухо ответил Конан, поднимая сжатые кулаки над головой. — Мертва! — прорычал он со стоном, тяжело поднимаясь с пола.

— Унесите королеву в ее покои… — начал было он, но сам себя прервал. — Нет. Я сам!

Он бережно поднял тело Зенобии, прижав к могучей груди и со своей печальной ношей направился к дверям опочивальни. Девушка последовала за ним, не переставая плакать.

— Ваше величество, — окликнул киммерийца командир Черных Драконов, — а что делать с этим? — Паллантид мотнул головой в сторону кокона из сети, извивающегося в ногах у солдат.

Конан хмуро взглянул на него — в синих глазах короля бушевало холодное пламя.

— Подождите. Я сейчас вернусь, — сказал он.

Не в силах выдержать взгляда короля, Паллантид склонился в поклоне и не разгибал спины, пока дверь не скрыла за собой государя.

Конан бережно уложил тело Зенобию на ложе. Пальцы его, огрубевшие от меча, коснулись вороных прядей. Волосы разметались по пышным подушкам, обрамляя белое, как мел, лицо.

— Позови остальных, — приказал Конан служанке. Оденьте и приберите его.

Девушка бросилась выполнять приказание. Когда она вернулась, короля в покоях уже не было.

Солдаты столпились вокруг безголового, с суеверным ужасом наблюдая за его конвульсиями. Опытные бойцы, ходившие с королем не в один поход, участвовавшие в разгроме армии Ксальтотуна, он все же никогда не сталкивались с колдовством так близко. Тем более с таким! Воины нерешительно переминались, вполголоса переговаривались между собой. Когда тело вдруг перестало биться в тщетной попытке разорвать крепкие сети, вздох облегчения вырвался у всех разом, как по команде. Паллантид отослал троих охранять голову незнакомца, и солдаты окружили ее, держась на почтительном расстоянии. Голова лежала на полу и строила угрожающие гримасы, от которых у воинов под кольчугами бежали струйки холодного пота. Командир Черных Драконов неторопливо расхаживал между телом и головой, положа руку на рукоять меча: ему тоже было не по себе, но он старался сохранить бесстрастность. Когда король вышел из покоев Зенобии, Паллантид поспешил ему навстречу.

Киммериец мельком взглянул на спеленатое тело и прямиком направился к голове. Паллантид последовал за ним, держась позади. Конан присел на корточки перед головой, которая тут же перестала корчить гримасы и устремила на короля светло-желтые глаза.

— Кто ты? — спросил Конан. — Отвечай! Клянусь Кромом, я найду способ развязать тебе язык. Из какой преисподней ты явился?

— Меня зовут Зольдо, — ответила голова.

— Зовут? — прорычал киммериец. — Лучше скажи, звали! Не думай, что твои колдовские фокусы делают тебя неуязвимым. У каждого есть своя смерть, и я — клянусь Кромом! — найду, где лежит твоя!

— Тогда считай, что мы договорились, — сказала голова. Надеюсь, слово короля так же крепко, как и его удар мечом.

— Что ты несешь, падаль? — взревел Конан и, схватив голову за длинные пряди, поднял в воздух.

Зольдо страдальчески наморщил лоб.

— Король, — протянул он, — твоя королева не мертва, она всего лишь уснула. Слышишь, уснула! Ты понимаешь, что я сказал?

До Конана дошел смысл этих слов, и он разжал пальцы. Голова с гулким стуком шлепнулась на пол.

— Полегче, король, — заявила она, подскочив при падении, — со своей головой ты бы так не обращался.

Конан подхватил ее и поставил на обрубок шеи.

— Так-то будет лучше, — удовлетворенно отметил Зольдо.

— Значит, уснула? — переспросил киммериец. Сам не зная почему, он сразу поверил речам пришельца; в безумных его поступках была какая-то логика — впрочем, совершенно непонятная Конану. — Но как я могу тебе верить? Ведь ты колдун и нечисть?

И тут голова сказала то, что повергло короля в изумление.

— Спроси Пелиаса, — произнесла она. — Он подтвердит мои слова.