"Образ смерти" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)

14

«До чего же захватывающее зрелище, – думал Рорк, – наблюдать, как она работает».

Он услышал шум и вышел из конференц-зала как раз вовремя: у него на глазах человек-гора поднял Еву и оторвал от земли. У него, разумеется, сработал инстинкт. Он бросился вперед, ему хотелось защитить свою жену. И он был проворен.

Только Ева оказалась еще проворнее.

Он прямо-таки видел, как в считанные секунды, пока ее голова откидывалась назад, она все рассчитала. Врезать, рубануть или лягнуть – таков был ее выбор. И когда она полетела, он заметил на ее лице досаду, а не шок.

Она здорово треснулась, думал он теперь, но злости в ней было больше, чем боли. Это он тоже заметил. Как и участие, жалость к перепуганному маленькому мальчику, замурованному в теле великана.

И вот прошло всего несколько минут, а она уже выбросила из головы случай в коридоре. Она уже была главной в конференц-зале, превращенном в штаб-квартиру опергруппы.

Так стоило ли удивляться, что с первой минуты, как он ее увидел, она стала для него всем? И будет всем до той самой минуты, когда он испустит дух. А может, и после.

Рорк обратил внимание, что на брифинг она не надела жакет. С кобурой, застегнутой поверх свитера, она казалась особенно грозной. А ведь он видел, как этим утром перед уходом на работу она нацепила на шею подаренный им бриллиант на цепочке и спрятала его под свитер.

Бесценный бриллиант «Слеза Великана» и табельное полицейское оружие. Эта комбинация кое-что говорила о слиянии их жизней, подумал Рорк.

Слушая, как Ева делится с членами опергруппы новой информацией, он поигрывал в кармане ее серой пуговицей, которую всегда носил с собой.

– Я надеюсь, что его описание будет у меня через час или два, – продолжала Ева. – А пока его нет, будем искать по следующим направлениям. Связь с Городскими войнами. Капитан Фини?

– Дело движется медленно, – признал он, – ввиду отсутствия записей. У внутренних войск действительно были документы на размещение клиник в городе, я с ними работаю. Но многие места использовались неофициально, временно. Очень многие были уничтожены в ходе военных действий или снесены впоследствии. Я уже допросил и собираюсь в дальнейшем допрашивать людей, принимавших участие в военных действиях, членов военизированных группировок, а также гражданских лиц, работавших в то время. Собираюсь сосредоточиться на вывозе тел.

– Помощники нужны?

– У меня есть пара своих. Могу нагрузить.

– Грузи. Далее. Опросы населения. Ньюкирк, ты со своей командой берешь этот сектор. – Ева повернулась и лазерной указкой подсветила район в пять кварталов вокруг магазинчика, где работала Ариэль Гринфельд. – Не пропуская ни одной квартиры, ни единой лавки или конторы, ни единой уличной проститутки, ни единого нищего, спящего на тротуаре или просящего милостыню. Кто-то должен был видеть Гринфельд в воскресенье после обеда. Заставь их вспомнить. Бакстер, ты с Трухартом берешь вот этот сектор вокруг дома Гринфельд. Он ее выслеживал. С улицы, из другого дома, из машины. Ему надо было изучить ее распорядок, он следил за ней не один раз. Дженкинсон и Пауэлл, еще раз прочешите районы вокруг домов Йорк и Росси. А я возьму на себя спа-центр и клуб. – Ева на минуту умолкла, и Рорк понял, что она мысленно перебирает свой список. – Недвижимость. Рорк?

– Есть множество частных домов, – начал он, – а также домов, совмещающих резиденцию и бизнес, находившихся во владении одного и того же лица в интересующий нас период. Даже если сузить поиск до района ниже Пятидесятых улиц на Манхэттене, число остается весьма значительным. Полагаю, если я пересекусь с Фини, проведу поиск по частным домам, существовавшим в период Городских войн, мы сумеем сузить район поиска.

– Хорошо. – Ева на минуту задумалась. – Очень хорошо. Так и сделай. Сходные случаи. Макнаб?

– Все равно, что найти нужную блоху на брюхе у гориллы.

– Это моя шутка, – пробормотала Каллендар, сидевшая рядом с Рорком. Он усмехнулся.

– Это ее шутка, но мы выудили нужную блоху, как мне кажется. Первая жертва во Флориде, служащая большого роскошного отеля. В последний раз ее видели, когда она покидала казино «Солнечный штат» около часа ночи. У нее была привычка в свой выходной проводить пару часов за игрой в покер с автоматом. С учетом того, что убийца ранее вступал с ней в контакт и был ей знаком, я проверил книгу регистрации отеля за тридцать дней до ее гибели. В то время следователи заинтересовались книгой регистрации, когда был обнаружен второй труп, но, поскольку женщина, судя по всему, была схвачена на выходе из казино, они сосредоточили поиски вокруг казино. Однако копия регистрационной книги сохранилась в деле. Мы с Морковкой, – Макнаб указал на Каллендар, – прочесали ее.

– И тебе повезло, – буркнула Каллендар.

– И я такой гениальный детектив, – продолжал Макнаб, – что нашел в регистрационной книге за три недели до похищения одного типа. Он прожил в гостинице четыре дня. Имя – Цицеро Эдвардс. Они требуют, чтоб был указан адрес, и этот Эдвардс указал адрес в Лондоне. Я прокачал имя и адрес: по нулям. Ни Эдвардса, ни Цицеро по такому адресу в указанный период. А что еще лучше, адрес оказался вымышленным. По этому адресу находится…

– Оперный театр, – подсказала Ева. Подвижное лицо Макнаба вытянулось, губы обиженно надулись.

– Верно, – признал он. – Королевский оперный театр, если уж быть точным. Отсюда ваши компьютерные асы делают вывод: а) это наш парень и б) наш парень обожает толстых теток, громко поющих писклявыми голосами.

– У меня есть новая информация в подтверждение этой версии, – заявила Ева и кратко изложила то, что ей рассказала Надин. – Хорошая работа, – кивнула она Макнабу и Каллендар. – Ищите дальше. Рорк, проверь, нет ли зданий, которые использовались под оперные театры или просто театры, где давали оперные спектакли во времена Городских войн. И…

– У него сезонный абонемент, – вставил Рорк. – Если он настоящий поклонник оперы и может себе позволить такую роскошь, он обязательно этим воспользуется. Скорее всего, абонирует ложу. Здесь, в «Метрополитен», очень может быть, что и в Королевском оперном театре в Лондоне и в других солидных театрах.

– Мы над этим поработаем, – решила Ева. – Покопайся, перепроверь. Он любит варьировать имена. Поиграй с любыми вариантами Эдуарда. – Бросив взгляд на часы, Ева выругалась. – Я опоздала на чертову пресс-конференцию. Начинайте.

Она повернулась и взглянула на имя, которое сама добавила на доску. Ариэль Гринфельд.

– Давайте найдем ее, – сказала Ева и вышла.

Ей удалось провести пресс-конференцию, не скрипя зубами. Это можно было считать большим достижением. Уитни ждал ее у дверей второго конференц-зала, где проходила встреча с журналистами.

– Я надеялся успеть на утренний брифинг, – сказал он. – Меня задержали.

– У нас появились новые следы после моего последнего отчета. А сейчас, сэр, я хотела бы проверить, как обстоят дела у детектива Янси с очевидицей. Если хотите, могу ввести вас в курс дела по дороге.

Уитни кивнул и двинулся с ней в ногу.

– Любитель оперы, – протянул, когда Ева выдала ему новую информацию. – Кто бы мог подумать! Моя жена любит оперу.

– Да, сэр.

Он улыбнулся.

– Честно говоря, я сам люблю послушать хорошее исполнение время от времени. Пожалуй, он перехитрил самого себя, используя адреса оперных театров.

– Оперные театры могут стать ключом, майор. Сама я, честно говоря, в опере не разбираюсь, но, насколько мне известно, там герои часто умирают. Румынская женщина-экстрасенс говорила о доме смерти. Экстрасенсы часто говорят загадками, а их видения полны символов.

– Мы можем предположить, что у него есть или в прошлом была более непосредственная связь с оперой. Певец, хорист, музыкант. Может, даже рабочий сцены.

– Да, это возможно.

– «Призрак оперы». История искалеченного человека, чей дух обитает в оперном театре и убивает, – объяснил Уитни. – Возможно, он убивает в старом заброшенном здании оперного театра.

– Мы это уже проверяем. Есть и другие направления. Мне бы хотелось обсудить их с вами и с доктором Мирой в какой-то момент, если они окажутся перспективными.

– Мы подстроимся. В любое удобное для вас время.

Уитни прошел вместе с Евой в отдел, где работал Янси. «Интересно, – подумала Ева, – до него доходит, что копы, завидев его, вытягиваются во фрунт? Или он уже привык и не замечает?»

Ева сразу заметила, что Янси сидит за своей рабочей станцией в гордом одиночестве, причем глаза у него закрыты, а на голове наушники. Конечно, она предпочла бы, чтобы Уитни находился где-нибудь подальше, когда она дает нахлобучку детективу, но это не помешало ей пнуть стол Янси – крепко и от души.

Он подскочил на месте.

– Эй, смотри, куда… Лейтенант. – Досада слетела с его лица, когда он увидел Еву, и сменилась чем-то похожим на панику, когда его взгляд упал на Уитни. – Майор.

Он поднялся с кресла.

– Где, черт побери, моя свидетельница? – потребовала Ева. – Да, и раз уж мы об этом заговорили, часто ты позволяешь себе вздремнуть на деньги департамента?

– Я не дремал. Сэр, это десятиминутная программа медитации, – объяснил Янси, стаскивая с головы наушники. – Трине нужен был перерыв, поэтому я предложил ей сходить в столовую или просто прогуляться по округе. Мы дошли до такой стадии, когда запросто можно сбиться с подсказки на давление. Десятиминутная медитация помогает мне прояснить мозги.

– Ваши методы, как правило, помогают вам добиваться результатов, – заметил Уитни. – Но в данном конкретном случае десять минут – это баловство, которого мы не можем себе позволить.

– Понимаю, сэр, но, со всем уважением, я точно знаю, когда свидетелю нужно дать передохнуть. Она молодец. – Янси бросил взгляд на Еву. – Она просто молодец. Разбирается в лицах, потому что это ее работа – оценивать лица. Она уже дала мне больше, чем смог бы дать любой другой очевидец на ее месте. И я считаю, что после перерыва мы с ней утвердим окончательную версию. Вот, взгляните.

Он использовал и альбом для эскизов, и компьютер. Ева обогнула его стол, чтобы разглядеть получше.

– Да, здорово, – согласилась она.

– А будет еще лучше. Она все время меняет глаза и рот. А все потому, что тут она гадает. Цвет глаз вспомнить не может, да это и не важно, он мог воспользоваться контактными линзами, но разрез? Разрез глаз мы уловили. Форму головы и уши тоже установили точно. Тут она не отклоняется.

Ева всмотрелась. Лицо круглое. Небольшие, аккуратные, плотно прилегающие уши. Верхние веки немного припухшие, глаза смотрят дружелюбно. Рот с тонковатой верхней губой слегка приоткрыт в улыбке. Ева отметила короткую шею. Голова казалась воткнутой прямо в плечи.

В общем и целом ей показалось, что это бесцветное, не запоминающееся лицо. Никакое. С таким лицом легко остаться незамеченным, на него не обращают внимания.

– Ничего в нем нет примечательного, – заметила она, – если не считать его абсолютной ординарности.

– Совершенно верно. Потому-то так трудна работа очевидца. Трудно припомнить подробности, когда само лицо не запоминается. В нем нет ничего такого, что притягивало бы глаз. Она гораздо лучше помнит, во что он был одет, как разговаривал, как от него пахло и прочее в том же роде. На нее именно это произвело впечатление. Ей потребовалось время, чтобы прорваться сквозь эти воспоминания и начать выстраивать стоящее за ними лицо. Но она молодец.

– Ты тоже, – признала Ева. – Дай мне пока копию этой зарисовки. А когда закончишь, перешли финальную версию.

– Тут кое-что изменится. Кое-какие детали. – И все-таки Янси нажал на распечатку. – Я думаю, нос станет короче и… – Тут он вскинул руку, словно делая самому себе знак остановиться. – И вот поэтому нам понадобился перерыв. Я уже тоже начал работать наугад.

– Ничего, считай, базовое изображение у нас есть. Когда закончишь с Триной, у меня к тебе просьба: организуй для нее транспорт, чтобы ее отвезли обратно ко мне домой. Ее там ждут.

– Будет сделано.

– Отличная работа, детектив, – сказал Уитни.

– Спасибо, майор.

Когда они вышли из отдела, Уитни бросил взгляд на Еву.

– Загляните к нему через час. Если перемен не будет, мы обнародуем это изображение. Надо предать его гласности как можно скорее.

– Слушаюсь, сэр.

– Дайте мне знать, когда захотите встретиться со мной и с доктором Мирой, – добавил он и, кивнув на прощанье, ушел.

Плевать, что на улице холодно, до чего же хорошо опять оказаться на свежем воздухе! Хватит с нее сидения за столом, брифингов и работы на компьютере. Правда, Еве требовалось время на раздумья, надо было остаться наедине с доской, но сейчас ей больше всего хотелось двигаться.

– Даже не верится, что мы работаем над этим только с пятницы. – Пибоди ссутулила плечи, пока они шли к фитнес-центру «Культура тела». – Чувство такое, будто мы занимаемся этим уже месяц.

– Время относительно.

«Ариэль Гринфельд отсутствует уже около восемнадцати часов», – мысленно прибавила Ева.

– Макнаб корпел над этим до трех часов утра. Я выдохлась где-то после полуночи, а он газанул. Тащится от компьютера, что-то в этом роде, как мне кажется. Конечно, когда он тащится от компьютера, у него нет времени тащиться от вашей покорной слуги. Честно говоря, за все время, что мы вместе живем, мы никогда так долго не воздерживались от использования постели – или любой другой горизонтальной поверхности – в рекреационных целях.

– Настанет день, – Ева возвела глаза к небу, – он же в конце концов настанет, этот прекрасный день, когда ты сможешь прожить целую неделю, не забивая мне голову рассказами о том, как вы с Макнабом занимаетесь сексом.

– Нет, ну ты пойми, меня же это беспокоит. – Они вошли в вестибюль центра, показали жетоны по пути к лифтам. – Как ты думаешь, может, новизна притупляется, отцветает цветок? Может, мы теряем запал? Честно говоря, с самой среды мы с ним…

– Вот на этом месте остановись, – приказала Ева и скомандовала лифту поднять их на уровень основного гимнастического зала. – Ты что, четыре дня не можешь прожить, не беспокоясь о цветках и запалах?

– Ну, не знаю. Похоже, нет, не могу. Не могу, – решительно объявила Пибоди, – потому что четыре дня – это практически рабочая неделя, если ты не коп. Вот если бы вы с Рорком не сношались целую неделю, неужели ты бы не засомневалась?

Ева подумала, что для них вопрос никогда так не стоял. Она лишь покачала головой в ответ и вышла из лифта.

– Значит, вы с Рорком ни разу не перепихнулись с тех пор, как на нас свалилось это дело?

Ева остановилась, сделала четкий военный поворот кругом. Помолчала.

– Детектив Пибоди, вы действительно имеете наглость поинтересоваться у меня, спала ли я со своим мужем последние несколько дней?

– Ну… да.

– Возьми себя в руки, Пибоди.

– Спала! – просияла Пибоди и кинулась следом за Евой. – Я так и знала! Так и знала! Работаешь чуть не круглые сутки и все равно успеваешь урвать свое. А мы-то моложе. Нет, я не хочу сказать, что ты старая, – заторопилась Пибоди, когда Ева бросила на нее ледяной взгляд. – Ты молодая, спортивная, можно сказать, воплощение бодрости и здоровья. Ладно, я умолкаю.

– Это лучшее, что ты можешь сделать.

Ева сразу прошла в кабинет управляющего. Пи поднялся из-за стола.

– У вас есть новости.

– Мы исследуем несколько версий. Мы хотим поговорить с персоналом, опросить некоторых членов вашего клуба.

– Все, что нужно.

Хотя у Янси еще оставалось время на внесение изменений в портрет, Ева вытащила сделанный им предварительный набросок.

– Посмотрите внимательно на этот рисунок и скажите мне, знаете ли вы этого человека. Может, вы его видели?

Пи взял рисунок и внимательно его изучил.

– Лицо мне незнакомо. У нас много членов клуба, некоторые посещают от случая к случаю, другие вообще бывают здесь считанные разы – пользуются нашими залами, когда приезжают сюда по делам или развлечься. Из тех, кто посещает клуб регулярно, я многих в лицо знаю, но этот мне незнаком. – Пи опустил скетч. – Это он похитил Джулию?

– На данный момент он представляет для нас интерес.

Они провели в спортивном центре час, но ничего не добились. Когда они вышли на улицу, у Евы засигналила рация.

– Даллас.

– Янси. Есть. Лучше уже не будет.

– Покажи.

Янси вывел изображение на экран видеотелефона. Ева заметила, что лицо обрело более определенные черты, чем на имевшемся у нее рисунке. Брови были выше, линия рта оказалась более вялой. А нос действительно стал короче.

– Хорошо. Давай его распространим. Извести Уитни и передай ему, что я попросила дать Надин Ферст пятиминутную фору перед остальными каналами.

– Есть.

– Отличная работа, Янси.

– Он похож на доброго дедушку, – заметила Пибоди. – Уютный, домашний. Такие дарят детишкам конфеты. Не знаю, почему, но от этого становится только хуже.

Трина назвала его «безобидным», вспомнила Ева.

– Он увидит себя на экране. В какой-то момент в течение нескольких ближайших часов или в крайнем случае завтра. И он поймет, как близко мы к нему подобрались. Ближе, чем когда-либо раньше.

– Тебя это тревожит, – понимающе кивнула Пибоди. – Вдруг он запаникует и убьет Росси и Гринфельд из чувства самосохранения, а сам опять нырнет на дно и там заляжет.

– Это не исключено. Но мы обязаны выпустить картинку в эфир. Вдруг он выслеживал еще какую-нибудь женщину, вступил с ней в контакт, и она это увидит? Это не только спасет ей жизнь, это может привести нас прямо к его двери. Так что выбора у нас нет. Нет выбора.

Но Ева подумала о Джулии Росси. Пропала восемьдесят шесть часов назад и никакого следа.

Поскольку набросок, который отдал ей Янси, был близок к окончательной версии, Ева пустила его в ход при опросе служащих соседних контор, жильцов соседних домов, пары уличных нищих и торговцев сосисками на углу.

– Да он прямо невидимка. – Пибоди усердно терла замерзшие руки, пока они направлялись к ретро-клубу. – Мы точно знаем, что он тут был, был в фитнес-центре, крутился поблизости, но никто его не видел.

– Никто не обращает на него внимания. Не исключено, что это почва, на которой он помешан. Его игнорируют, ни в грош не ставят. И вот он нашел для себя способ самоутверждения. Он похищает женщин, истязает их, убивает. Уж они-то его никогда не забудут.

– Да какое «никогда», если они мертвые? – удивилась Пибоди.

– А это не важно. Они его видят. Когда причиняешь кому-то боль, лишаешь свободы передвижения, держишь их в изоляции, мучаешь, для них весь мир – это ты. Ты их вселенная.

Для самой Евы так оно и было. И сейчас она об этом вспомнила. Отец был для нее вселенной – жестокой и страшной вселенной на протяжении первых восьми лет ее жизни. Его лицо, его голос, все детали и подробности его естества в точности и намертво запечатлелись в ее памяти. В ее кошмарах.

– Он – последнее, что они видят, – добавила Ева. – Наверно, для него это ломовой кайф.

В клубе «Звездный свет» перемежались цветные огни, висела в воздухе мечтательная музыка. Зила Вуд – в красном костюме с осиной талией, очевидно в стиле ретро, предположила Ева, – стояла у края танцплощадки.

– Очень хорошо, мистер Харроу. Мисс Йо, не напрягайте плечи. Вот так.

– Танцкласс, – сказала Пибоди. Зила продолжала раздавать указания и похвалы. – А у них здорово получается. Ой! – воскликнула она, когда один из мужчин с щегольским галстуком-бабочкой наступил на ногу своей партнерше. – И выглядят они очень мило.

– Просто восхитительно. Особенно с учетом того, что один из них после урока танцев ушел домой, чтобы истязать свою последнюю шатенку.

– Ты думаешь, один из них? – Пибоди с подозрением взглянула на щеголя в галстуке-бабочке.

– Нет. Он с этим местом покончил. Насколько нам известно, он никогда не рыбачит дважды в одном водоеме. Но я зуб даю, он танцевал фокстрот, или что там они танцуют на этой чертовой танцплощадке, всего пару недель назад.

– И почему это называется «фокстрот»?[11] – удивилась Пибоди. – При чем тут лисы? Они, конечно, бегают, но уж никак не танцуют.

– Я немедленно брошу группу на следствие по этому делу. Пошли.

Они спустились по витой металлической лестнице, и Зила заметила их. Она кивнула и зааплодировала, когда кончилась музыка.

– Это было великолепно! А теперь, когда вы разогрелись, Лони покажет вам фигуры румбы.

Зила сделала знак Еве и Пибоди и прошла к бару, пока молоденькая рыжеволосая женщина вывела щеголя в галстуке-бабочке на середину пола. Она ослепительно улыбнулась.

– Итак! Всем занять свои места.

Бар обслуживал один человек. Он был в смокинге с черным галстуком-бабочкой. Ни о чем не спрашивая, бармен поставил перед Зилой стакан газировки с долькой лимона.

– Что я могу предложить вам, дамы?

– Можно мне шипучки с вишневым сиропом? – выпалила Пибоди, старательно отворачиваясь от грозного взгляда Евы.

– Мне ничего, – ответила ему Ева. Она вытащила набросок и положила его на стойку бара. – Узнаете этого человека?

Зила впилась взглядом в рисунок.

– Это тот самый? – Она покачала головой, взяла свой стакан и отпила большой глоток. Поставив стакан, она взяла рисунок и поднесла его поближе к свету. – Прошу прощения. Мне он незнаком. У нас тут много мужчин определенного возраста. Думаю, если бы я с ним работала, давала ему уроки, я бы запомнила.

– Как насчет вас? – Ева взяла рисунок и толкнула его по стойке к бармену.

Бармен готовил газировку для Пибоди. Он прервался и внимательно посмотрел на рисунок.

– Это тот гребаный ублюдок? Извини, Зила. – Она лишь покачала головой, давая понять, что ругань ее не смущает. – Это он? Это тот парень, который убил Сари?

– Это тот парень, с которым мы хотим поговорить.

– У меня хорошая память на лица. Это профессиональное. Но его я не помню. Нет, он никогда не подходил к моей стойке.

– Вы работаете в дневную смену?

– Да. У нас с женой полгода назад ребенок родился, и Сари перевела меня в дневную смену, чтобы вечера и ночи я мог проводить с семьей. Она была очень добра и понимала такие веши. Завтра мы ее отпеваем. – Он бросил взгляд на Зилу. – Это неправильно. Она не должна была умереть.

– Да. – Зила на минутку накрыла ладонью его руку. – Она не должна была умереть.

Глаза бармена были полны печали. Он отодвинулся и вернулся к своему занятию.

– Это страшный удар для всех нас, – тихо призналась Зила. – Все мы пытаемся как-то это пережить. А что еще остается делать? Но это тяжело. Все равно, что пытаться проглотить кость, застрявшую в горле.

– Это очень много говорит о ней, – участливо заметила Пибоди. – Это значит, что многим людям она была дорога.

– Да. Да, это верно. Вчера я говорила с сестрой Сари, – продолжала Зила. – Она попросила меня выбрать музыку. Что-нибудь из того, что любила Сари. Это тяжело. Я даже не думала, представить себе не могла, что будет так тяжело.

– Я вас прекрасно понимаю. А как насчет нее? – Ева кивком указала на рыженькую. – Она работала с Сари в танцевальных классах?

– Нет. По правде говоря, Лони впервые ведет класс. Нам пришлось произвести… кое-какие внутренние перемещения. Лони работала посменно: в гардеробе и партнершей на танцах. Я только что повысила ее до инструктора танцевального класса. Но она по-прежнему остается партнершей на танцах.

– Можно с ней поговорить?

– Конечно. Я пришлю ее вам. – Зила встала и вымученно улыбнулась. – Пожалейте мои ноги. Мистер Баттонс, конечно, очень мил и галантен, но он такой недотепа.

Зила сменила Лони, а та, напоследок чмокнув в щечку своего партнера, стремительно пробежала к бару на трехдюймовых каблуках.

– Привет! Меня зовут Лони.

– Лейтенант Даллас, детектив Пибоди.

Пибоди торопливо проглотила газировку и напустила на себя официальный вид.

– Я уже говорила с детективами. Должна сказать, что оба – мммммм… Они больше не придут, да?

– Не могу сказать. Вы узнаете этого человека?

Лони взглянула на набросок, который бармен положил перед ней, а рядом поставил нечто розовое и пузырящееся в стакане, украшенном вишенкой.

– Гм. Да нет. Вроде бы. Не знаю.

– А поточнее, Лони? Вроде бы или нет?

– Он вроде бы похож на одного типа, но у того были темные волосы, зачесанные назад, и такие тоненькие-претоненькие усики.

– Высокий, маленький, среднего роста? Тот тип с темными волосами.

– Ммм, дайте подумать. Пожалуй, невысокий. Сари была выше его дюйма на два. Конечно, она была на каблуках, поэтому…

– Стоп. Вы видели этого человека с Сари?

– Того человека – да. Нет, ну многие люди хотели потанцевать с Сари, когда она работала на танцплощадке. Наверно, это не тот мужчина, потому что…

– Стоп. – Ева вытащила рацию и вызвала Янси. – Я прошу тебя сделать еще один вариант наброска. Пририсуй ему темные волосы, зачесанные назад, и тоненькие усики. Перешли мне на рацию. Я жду.

– Дай мне минутку.

– Когда вы видели этого человека с Сари? – повернулась Ева к рыжеволосой Лони.

– Я не уверена. Пару недель назад вроде бы. Трудно вспомнить точно. Я вообще вспомнила только потому, что я в тот вечер работала на танцплощадке и пригласила этого типа потанцевать. Это наша обязанность – приглашать одиноких. Он казался таким милым и застенчивым… Он сказал, что пришел просто посидеть, послушать музыку, но все равно спасибо. А потом, прошло совсем немного времени, и я увидела, как он танцует с Сари. Меня это слегка задело, понимаете? Глупо, конечно. – Лони пожала плечами. – Но я подумала, ну что ж, я же рыжая, может, ему больше нравятся темноволосые… О боже. – Она побледнела. – О мой бог, это тот самый человек?

– Это вы мне скажите, тот или не тот.

Ева повернула экран рации, чтобы Лони увидела его изображение с другой прической и усами.

– О боже, боже. Мне кажется… Мне действительно кажется, что это тот самый. Бретт… – обратилась она к бармену.

– Ничего, детка, успокойся. – Бармен взял ее за руку. – Не волнуйся. – Он вытянул шею и взглянул на экран, потом покачал головой. – К бару он не подходил. Нет, этот тип никогда не сидел возле моей стойки.

– Где он сидел, Лони?

– Погодите. Погодите. – Она несколько раз глубоко вздохнула и, повернувшись на табурете, окинула взглядом клуб. – На втором ярусе. Да, я совершенно уверена, вон там, у самой стенки.

– Мне нужно поговорить с тем, кто обслуживал столики в этом секторе. Можете точно сказать, какого числа это было, Лони?

– Я не знаю. Это же было пару недель назад. А может, три недели? Понимаете, я однажды принимала у него пальто. Да, я помню, как принимала у него пальто, вот потому-то и взяла его на прицел в тот вечер. Я принимала у него пальто, и он был один. Поэтому, когда мне выпало работать на танцплощадке, я его заметила и сказала себе: «Этот парень – одиночка». Но он не захотел танцевать со мной. – Одинокая слеза заскользила по ее щеке. – Ему нужна была Сари.