"Детектив перед сном" - читать интересную книгу автора (Аддамс Петер, Гюстен Михаэль О., Фишер Эльсе,...)

2

Миссис Порджес приветствовала его с такой же сердечностью, с какой встретила накануне.

Хотя весна безнадежно запаздывала, на миссис Порджес снова было легкое летнее платье; седые волосы локонами спадали на плечи.

— Ну как, не беспокоила вас ночью старуха Шекли? — спросила она дружеским тоном. — А то ведь при жизни она даже любимому коту не разрешала ложиться на своей постели.

— Миссис Шекли меня не беспокоила, — проворчал Чэд. — Но вот кто-то другой все-таки побывал в моей комнате.

— Кто-то другой? — миссис Порджес протянула ему гренок. — Уж не хотите ли вы сказать…

— Хочу или не хочу, но среди ночи кто-то пытался перерезать мне бритвой горло.

— Нет, нет! — ужас, написанный на лице миссис Порджес, был таким неподдельным или так хорошо разыгран, что Чэд не знал, что и подумать. — Нет, старуха Шекли никогда не прибегнула бы к помощи бритвы.

— Да оставьте вы в покое миссис Шекли! — Чэд разозлился. — Если вам доставляет удовольствие вбивать себе в голову, что она не в земле, а бродит где-то здесь, по дому, — ваше дело, но меня избавьте, пожалуйста, от подобных басен. Черная фигура, которая подкрадывалась с бритвой в руках, была такой же живой, как вы и я.

— Но ведь это… невозможно! — миссис Порджес несколько помедлила, прежде чем произнести последнее слово. Потом немного помолчала, но по ее виду было заметно, что она хочет Чэда о чем-то спросить, но никак не отважится. Наконец, словно кто-то подтолкнул ее изнутри, она сказала, — я — старая женщина, сэр, и вы могли бы быть моим сыном, поэтому я и решилась высказаться. Вы говорили о какой-то черной фигуре с бритвой в руках. А если никакой бритвы не было? Да и черной фигуры — тоже? А во всем виноваты полбутылки виски, которые вы прикончили вчера вечером?

Чэд хотел было огрызнуться, но в последний момент одумался и промолчал — у него хватило мужества сознаться самому себе, что подобная мысль приходила в голову и ему. С ним уже неоднократно происходили такие штучки. Однажды Джун окатила его холодной водой, потому что он был твердо убежден, что в ночной тумбочке спрятался маленький человечек, одетый во все черное и с цилиндром на голове. В руках человечек держал венок с черной траурной лентой, на которой золотыми буквами было написано имя Чэда, а также даты его рождения и смерти.

К сожалению, между тем случаем и настоящим имелось существенное различие. Когда Джун открыла тумбочку, там, кроме пары домашних туфель, ничего не оказалось. Сегодня же, когда Чэд выходил из спальни, головки фарфоровых ангелочков все еще лежали у их ног. Такую длительную галлюцинацию не могла вызвать даже дюжина бутылок виски.

— Мне уже шестьдесят пять, — голос миссис Порджес вывел Чэда из задумчивости. — И я успела четыре раза побывать замужем. Так что вам нечего меня стесняться, сэр. И, пожалуйста, не поймите меня превратно: я не смотрю на все это, как на нечто постыдное, а напротив, — как на нечто такое, что способствует более высокому душевному взлету. Поэтам нужны не только молоко да гренки с мармеладом, но и другая пища.

Чэд в сердцах поднялся.

— Пройдемте-ка со мной! Я вам кое-что покажу, и это сразу заставит вас позабыть о всяких там взлетах, — и когда они остановились перед этажеркой, спросил, — ну как, эту резню бедных ангелочков вы тоже припишете действию винных паров?

— Кто это сделал? — лишь некоторое время спустя миссис Порджес вновь обрела дар речи. — Уж не вы ли сами, сэр? Мне кажется… — она зажала рот ладонью, словно боялась высказать свои мысли.

— Ну, ну, продолжайте!

— Мне кажется, что это еще ужаснее, чем глумление над бедным медведем. Нет! И еще раз — нет! — она энергично покачала головой. — Старая Шекли может бродить по дому со своей палкой, может передвигать мебель, но этого сделать она не в состоянии.

Чэд взял одного из ангелочков, шея которого была покрыта красной краской, и сунул его миссис Порджес прямо под нос.

— Ну, а теперь выкладывайте все начистоту, уважаемая! — набросился он на нее. — Зачем вы все это сделали? Зачем сняли голову у этого ни в чем не повинного ангелочка? Какую вы преследовали цель? И какую цель вы преследовали, потчуя меня небылицами о том, что по дому бродит дух старой Шекли? Ведь вы все это болтали не просто так, а с какой-то определенной целью?

— Помилуйте, мистер Оливье! Какие у вас странные мысли на мой счет! Вы утверждаете, что я вам наплела всяких ужасов, а потом сняла голову у этих милых ангелочков? — ее голос дрожал от возмущения. Вдруг она сплюнула — в самом прямом смысле этого слова, от всей души, как это делают ярые курильщики трубок, — и заметила таким невинным тоном, словно это было нечто само собой разумеющееся, — ну, хорошо, сознаюсь, я обманывала вас, но что мне оставалось делать? Я отнюдь не желаю, чтоб однажды ночью со мной приключилось то, что сегодня чуть было не случилось с вами. Давайте спустимся в холл, — кивнула она головой, — там удобнее разговаривать.

Чэд предложил ей опереться на его руку; миссис Порджес, точно великосветская дама, видавшая лучшие времена, с важным видом приняла его предложение, и они спустились по широкой лестнице в холл.

— Я хочу вам сразу все объяснить, сэр, — сказала она. — Только раньше я должна хоть немного перекусить, иначе волнение — а себя-то уж я знаю! — отразится на моем желудке. Кто ж о вас позаботится, если я слягу в постель!

Делать было нечего, Чэд вооружился терпением, хотя его все время не покидало смутное беспокойство, что он угодил прямо в осиное гнездо, а в такой ситуации целесообразнее всего упаковать чемодан и съехать. В то же время он отлично сознавал, что останется в Касл-Хоуме — ведь он никогда не простил бы себе бегства от этих дьявольских штучек, не узнав, что здесь к чему.

— Когда скончалась наша дорогая миссис Шекли, — старая дама тяжко вздохнула и на мгновение скорбно поджала губы, — вид у нее действительно был неважный: лицо посинело и опухло, и наш любимый и добрый старый доктор Моррис, как я вам уже говорила, долго не мог решить, умерла ли она естественной смертью или нет. Дело в том, что он обнаружил на ее шее какие-то следы, которые ему показались подозрительными. Но это еще пустяки по сравнению с тем, что обнаружила я у мертвой…

— Ну что же обнаружили вы?

— В правой руке, сухой, как палка, она судорожно сжимала одного из этих бесстыдных голых ангелочков!

— А вы сообщили об этом полиции?

— К чему? Мне жить еще не надоело. Кроме того, наш любимый доктор Моррис в конце концов пришел к выводу, что миссис Шекли умерла естественной смертью, и полиция даже не появилась в доме.

— Ну, а дальше?

— После того, как миссис Шекли нашла свой последний приют в освященной земле, я немного осмотрелась в доме. И в чемодане под ее кроватью, который она вечно держала на замке, я нашла множество таких же безделушек. Когда я открыла крышку, меня так всю и передернуло. Казалось, что в чемодане кто-то устроил самое настоящее побоище. Ужасно!

— А где эти фигурки сейчас?

— Там, где они и должны быть. На помойке! Или вы полагаете, что я должна была оставить их в доме и ждать такой же участи, которая постигла бедную миссис Шекли? О боже, будь милостив к ней и открой перед ней врата рая!

— А фигурки на этажерке?

— Те стояли там с незапамятных времен, а так как во время описи их оценили по десять шиллингов, я не смогла присоединить их к другим: такое расточительство мне не по карману.

Все это звучало более чем странно, но Чэду, начавшему свою карьеру репортером по уголовным делам в «Ньюс Уикли», были знакомы даже такие невероятные повороты того или иного дела, которые иначе, как плодом фантазии душевнобольного, и не назовешь, но которые рано или поздно находили самое естественное объяснение.

Чэд в поисках трубки пошарил по карманам и обнаружил, что оставил ее в спальне покойной миссис Шекли. Тогда он пошел наверх за трубкой, а миссис Порджес поспешила на кухню заварить свежего чаю.

Когда Чэд вернулся, старая дама налила ему и себе чаю и потом чуть было не села на кота, который незаметно устроился на ее стуле. Она взяла его себе на колени и сказала неодобрительно:

— Осмелюсь заметить, сэр, что никотин — очень сильный для организма яд. Знаю по собственному опыту. Вам следует поменьше курить.

— Вы сказали: по собственному опыту. Вы что же — раньше курили?

— Только сигары, — стыдливо призналась она. — И только с горя, потому что мои неудачные, трагически закончившиеся браки уже не раз приводили меня, как говорится, к душевной депрессии.

— Трагически?

— Да, в высшей степени. Первый мой муж отравился рыбой, второй вывалился из омнибуса, третий разочаровался в жизни и покончил с собой, четвертый утонул… — бесстрастным голосом перечислила миссис Порджес.

— Весьма и весьма интересно, — заметил Чэд и почувствовал во рту горький привкус. «Она или действительно сумасшедшая, или насмехается надо мной».

Чэд рассеянно взял молочник, налил себе в чай сливок, отхлебнул глоток, но тотчас же скривил лицо и все выплюнул на отполированные до блеска каменные плиты холла.

— Вам что, плохо, сэр? — озабоченно спросила миссис Порджес.

Ничего не ответив, Чэд взял молочник, понюхал его содержимое, потом вылил сливки на блюдце и протянул коту, все еще сидевшему на коленях у миссис Порджес.

Кот с удовольствием вылизал все блюдце, а вскоре все и началось.

Он жалобно замяукал и стал давиться, словно у него что-то застряло в горле, потом забился в конвульсиях и через несколько минут испустил дух.

Миссис Порджес открыла рот, собираясь что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова.

Словно лунатик, она протянула руку, взяла свою чашку, понюхала и затем с ужасом уставилась на Чэда:

— О боже! Неужели возможно такое?! Нас обоих кто-то пытался отравить, и при этом я все время была здесь… Ах, нет, пока вы ходили наверх, я бегала в кухню. Вероятно, как раз в это время кто-то и подмешал в сливки яду.

Чэд подошел к двери, которая вела на террасу. Она была только прикрыта, но не заперта. Чэд увидел несколько кустов да высокую кирпичную стену, которая ему бросилась в глаза еще ночью. На стене в лучах апрельского солнца блестели крупные осколки битого стекла.

— Кто живет за этой стеной? — спросил Чэд у миссис Порджес, которая все еще продолжала смотреть на подохшего кота ничего не видящими глазами.

— Строительный подрядчик Фенвик. Но ни он, ни его домашние не могли бы сделать ничего подобного, это исключено, сэр. Фенвик — честный, верующий человек и примерный семьянин, он известен еще и своей благотворительной деятельностью и пользуется в городе самой хорошей репутацией.

Чэд не произнес более ни слова. Он взял молочник со сливками, принес из спальни одного из обезглавленных ангелочков и сказал миссис Порджес, что хочет навестить инспектора Абернати.

— Инспектора Абернати? Может быть, действительно будет лучше всего, если вы тотчас отправитесь к нему. Инспектор — ваш хороший друг, и он нам поможет. Только не забудьте, что дорогой доктор Моррис — да благослови господь его душу и открой ему врата рая! — что дорогой доктор Моррис в свое время подозревал о насильственной смерти миссис Шекли. — И, немного подумав, добавила, — я люблю жизнь и, надеюсь, вы тоже. Поэтому нам нужно выяснить все до конца.

Она поднялась, потрогала пальцами мертвого кота и бросила взгляд в сад, освещенный весенним солнцем.

— Я похороню его там, у стены. Меня утешает лишь одно: его смерть была быстрой, и он почти не страдал. Если б мы, люди, могли покидать этот мир с такой легкостью!