"Господарь" - читать интересную книгу автора (Сергеев Владислав Евгениевич)Глава 6Без пяти минут девять, Валентин зашёл в здание городской мэрии. Несмотря на жару, чёрному костюму с обязательным галстуком, он не изменил и сегодня. Пока поднялся к своему кабинету на втором этаже, перездоровался с добрым десятков коллег. Обычное начало рабочего дня. Перед дверями, несмотря на утро, толпились просители. Причём не посетители, а именно просители. Валя занимал ответственный пост начальника отдела по делам семьи и молодёжи, и как раз сегодня у него, по плану, приёмный день. Презрительно глянув на ожидавших, зашёл к себе. Кабинет встретил затхлым, душным, с сильным запахом бумажной пыли, воздухом. Сморщив нос, подошёл к окну и открыл его. Свежее не стало, на улице стояла жара, но кабинетная вонь, вроде бы, почти прошла. Устроившись за столом, несколько минут без видимой цели переставлял бумаги. Валя не любил приёмные дни. Его раздражали вечно ноющие, никчемные посетители. Им всегда что-то нужно от него, а подумать о маленькой зарплате госслужащего никто не удосуживался. Иначе обязательно до них дошло бы, заинтересуй чиновника и он поможет. Время ведь тяжёлое, хочется отправить ребёнка, скажем в «Артек» — не вопрос, но понимать надо, путёвок бесплатных очень мало, на всех желающих не хватит, вот и прояви внимание, так сказать, а не глотку дери, мол положено. Положено, то оно положено, но и на финансирование положено… Зря, что ли он десять лет старался, лебезил, угождал руководству, в надежде назначения на ответственный пост. А ту, понимаешь, получил долгожданное повышение и ничего не поменялось, в смысле материального положения. А ещё, жена дома пилит, мол, что за мужик, семью обеспечить не может, всё на её хрупкие адвокатские плечи легло. Дёрнул чёрт на юристе жениться, давно бы ушёл, даже намекал как-то раз, да в ответ такого наслушался, мало не показалось. Обещала, не только жилплощади лишить, но и на работе скандал серьёзный учудить, потом говорит, даже, дворником не возьмут. А раньше, до свадьбы, такая добрая, милая девушка была. Она и сейчас, на людях, белая и пушистая, а когда дома, без посторонних, только держись, мегера настоящая. В дверь робко постучали, отвлекая от невесёлых раздумий. Дверь приоткрылась ровно настолько, что в образовавшуюся щель протиснулось женское лицо. На нём появилось просительно-уничижительное выражение. Бескровные губы разлепились и тоненький, дрожащий голос неуверенно проговорил. — Извините, Вы уже принимаете? Лицо и голос, вызвали у Валентина чувство брезгливости. Захотелось скривиться, как от кислого лимона. Едва сдержав себя, он разрешил просительнице войти. — Входите. Что у вас? — Я к Вам вот по какому вопросу, у меня четверо детей и я хотела, чтоб старшенького, Женечку, ему девятый пошёл, в лагерь детский отправить. — А я при чём? Отправляйте на здоровье. — Так у нас денег нет. Мы и на учёте состоим, как малоимущие. И я думала нам положено это… И тут «положено». Валентин не дослушав, раздражённо перебил женщину. — Уважаемая! Мало ли, кому, что положено. У нас, в этом году, сильное недофинансирование, путёвок почти нет, только многодетным семьям даём и то, понимаешь, по одной. Посему, ничем не могу помочь, гражданочка. До свидания. Женщина, в растерянности, топталась на месте. Она не очень надеялась на положительное решение вопроса, но так хотелось верить в лучшее. Этот лагерь, был бы спасением для их семьи. Мужа недавно уволили с работы, у неё ставка маленькая, дедсадовским нянечкам никогда много не платили, вся надежда была на детский лагерь, хоть на одного едока меньше. А теперь всё рухнуло. Хорошо, если супруг найдёт работу быстро, а если нет? Что тогда? Голодать? Так они и так не жировали, мясо видели раз в месяц, если родители-пенсионеры помогут, выкроят для внуков копейку. Отказ чиновника заставлял думать о голодной смерти. Олега раздражали такие женщины. Ещё не старая, около тридцати пяти, а выглядят ужасно. Не опрятная, одета кое-как, не следит за собой нормально. Оделась бы попристойнее, накрасилась — намарафетилась, тогда кто знает, кто знает, можно и помочь, тогда. Даже денег не надо, могли так договориться, не мужик он, что ли. И почему к нему всякие замухрышки приходят? Хоть, раз пришла бы нормальная, в прикиде, с ногами от мочек ушей, он для такой красотки не путёвку, он для такой целый «Артек» подарил бы. Из сладких грёз, к реальности, вернуло тихое всхлипывание, не ушедшей посетительницы. — Слезами делу не поможешь. Идите, не мешайте, не задерживайте других. — Что мне делать? Нам очень-очень надо сыночка в лагерь отправить! Помогите! Я за Вас всю жизнь Богу буду молиться! — Ни чем не могу помочь! Выйдите! Не мешайте работать! Глотая, лившиеся ручьём, слёзы женщина вышла из кабинета. Уже в самых дверях, она остановилась, повернула голову к Валентину и проговорила. — Ничего. Не всё вам, таким, командовать. Придёт время, за всё заплатите! За наши слёзы, за детей наших заплатите! — Вы мне угрожать вздумали?! Мне, при исполнении?! Да я! Да!.. Женщина не дослушала. Громко хлопнув дверью, ушла, оставив, взбешённого Валентина. "Ну, ты подумай! Что за люди! Ей объяснишь всё, а она угрожать! И делай добро, после этого! Вот, благодарность, за всё хорошее!" Не на шутку разозлившийся, ходил по кабинету, бормоча себе под нос. Не успел успокоиться, как снова в дверь постучали. Этот стук сильно отличался от предыдущего, так стучат, только уверенные в себе люди. Не громко и не тихо, не спеша и не медля, а именно так. Такие нюансы, Валя улавливал на лету. Он быстро занял своё место и елейным голосом пригласил войти. — Да, да, пожалуйста, входите! Чем могу служить? Внешний вид посетителя заставил его встать. Такого дорогого костюма, он не видел в родном городе никогда. На глаз, тысяч пять баксов, и это по европейским ценам. В Закарпатье, даже подобного, не бывало в продаже. Булавка, удерживающая галстук, просто повергла в состояние шока. На ней сверкал бриллиант, каратов, этак, под двадцать. Целое состояние! От усердия, он аж прогнулся, перед гостем. Никчемным словом «посетитель», назвать его, язык не поворачивался. Гость, и не просто гость, а Гость — с большой буквы. Игнорируя обращение, незнакомец довольно вальяжно уселся на стул и принялся откровенно изучать чиновника. Валя растерялся. Так, с ним, никто и никогда себя не вёл. Мэр города, мог конечно и послать, куда подальше, и даже по физиономии съездить, но всё это цветочки, по сравнением со взглядом Гостя. "Слуга народа"[24], впервые почувствовал себя песчинкой, небрежно валявшейся рядом с огромнейшей горой. Планктон, так себя ощущает, когда его заглатывает китовая акула. Остро проступила собственная сирость и убогость. Молчание длилось несколько минут. Наконец, Валька не выдержал, поборол страхи, попытавшись, придать себе максимально значимый и, вместе с тем, максимально подобострастный вид, нарушил затянувшуюся паузу. — Добрый день! Чем, так-с сказать, могу служить? Неожиданно он осознал, что, помимо воли, использует старорежимную «с» на конце слова, прям как лакей. И что, ещё более странно, он принял такое, как должное. Посетитель, соблаговолил сосредоточить своё внимание на лице служащего. — Добрий, добрий. Вас зовут Валентин Степанович Татаринов? — Совершенно верно. Я к вашим услугам. — Ви недавно вернулись из путешествий? В голове всё перемешалось. Кто это? Чего ему надо? Что за странный акцент? Откуда он знает о походе? Целый сонм мыслей, как табун лошадей, промчался в его головушке. — Я забиль представиться. Меня зовут Эрик Мюллер. Я секретарь и помощник барона Ульриха фон Штауберга. Он вчера вечером с деловим визитом посетиль ваш посёл… э-э-э город. — Как же, как же Наслышаны-с, конечно, кто не слышал-с. Изгиб позвоночника увеличился вдвое. — Что у вас со спиной? Ви так вигнулись? Иностранец откровенно потешался. — Нет-с, это от почтения к вам лично. Только из глубочайшего почтения. — Понял, понял. Мой господин соблаговолил пригласить вас на ужин. Я правильно произношу слова? — Очень правильно! Великолепно-с! И ни скажешь, что вы иностранец. Совсем без акцента! Непременно буду! А когда? — К девяти часам, вам подходить? — К девяти? Отлично подходит! Изумительно подходит! Буду, как штык! Я не опаздываю! Что-то ещё-с? — Больше ничего. Не опаздывать, господин не любить ждать. Не дожидаясь ответа, стремительно встал и пошёл. Сделав шаг, развернулся и добавил. — Совет от меня лично. Согляшяйтесь на все предложений. Ещё не один человек не жалел о сотрудничестве с нами. Снова не услышав Валю, он быстро покинул кабинет. Чиновник, ещё минут пять стоял в позе «зю», а затем просто рухнул в своё кресло. "Наконец, и я выбился в люди! Отказаться? Он дурак, наверное, белены объелся! Я, уже, на всё согласен!!! Ни фига себе, вот это подфартило!" В предвкушении свалившихся на него миллионов, он удобно откинулся в кресле и закинул руки за голову. Начал было насвистывать мелодию, да вовремя спохватился, плохая примета. Зазвонил телефон. Валентин поднял трубку. — Алло! Слушаю! — Привет, старик! Не отвлекаю? — А, ты, Рост. Нет, нормально. Говори, слушаю. — Я чего звоню, ты Витька нашего вчера не видел? — Не-а. А что такое?" — Пёс его знает, пропал он. Дома не ночевал. Супружница его, Светка, ночью нам с Лёхой спать не давала, трезвонила в поисках благоверного. — Не видел, как с похода вернулись, не видел и не звонил. Наверное, по мамзелькам своим загулял". — Хорошо, если так. А то я уже все больницы объездил, в милиции был, всяко бывает, нет его нигде. Появится, я ему устрою по первое число. — Вечно, ты с Алексеем, возитесь с ним. Он него пользы ноль, а проблем выше крыши. — Не бурчи, знаю, недолюбливаешь колобка нашего. Во всём ты стал выгоду искать, послушать разговор, так и не поймёт посторонний человек, кто из нас бизнесмен, а кто служащий. — Ладно тебе прикалываться. Думаете, если не коммерсант, то и не человек, одним воздухом питаться должен. — Ты это о чём? Поясни, не понял тебя? — Проехали. Если увижу где, перезвоню тебе. Пока, меня люди ждут. — Куда спешишь? Идем, поедим. Я заеду сейчас. — Нет, не надо, я очень занят. — А вечером, надеюсь свободен? — Занят. У меня полно всякой писанины на работе. Потом созвонимся. До свидания. Закончив разговор, Валя многозначительно хмыкнул. "Скоро вся жизнь пойдёт по-другому, тогда эти, так называемые друзья, пусть только попробуют так разговаривать. Они будут мне ноги мыть и воду пить. А то загордились, бизнесмены хреновы. Постоянно только и думают как бы унизить. Даже в этот чёртов поход, взяли из жалости. Вот мол, какие мы добренькие, ты не скидывайся, у нас денег хватит. Ничего, скоро у меня денежек, бабулек столько будет столько, что вы лопнете от зависти, вы все!" От предвкушения будущего богатства зачесались ладони. Это послужило поводом, для нового всплеска радости. "Это точно к деньгам. Ишь, как зудит, много зелени на кармане упадёт!" Он поймал себя на том, что последнюю мысль произнёс вслух. В дверь постучали. — Кто там? Крикнул Валентин. Дверь открылась и в кабинет вошла женщина, явно пенсионного возраста. — Вам чего, бабуля?! С улыбкой поинтересовался чиновник. В его кабинете старики, весьма редкостные гости, они, по большей части, в СОЦСОБЕС[25] ходят. К нему, народ другой возрастной категории. Старушка явно готовилась к походу по высоким инстанциям. Старенькая, застиранная кофточка сияла чистотой. Непонятного цвета и рисунка платочек, тщательнейшим образом выглажен. Вся такая аккуратненькая, домашняя. Её появление заметно развеселило Валентина, настроило на игривый тон. — Вы кабинетиком не ошиблись, часом? — Да что ты, сынок, я хоть и старая, а из ума пока не выжила. Я к тебе шла, дело у меня серьёзное. Не про себя, про внучка хлопочу. — А что случилось? — Я сяду, а то в очереди настоялась, ноги не держат. Разместившись на стуле, старушка продолжила. — Так о чём это я? Ага, я внучка одна ращу, дочка моя с зятем уже восемь лет, как на машине разбились, царствие им небесное. С тех пор со мной живёт. Всё чин по чину, я документы на опекунство оформила, туточки они, со мной все. А дело у меня, мил человек, вот какое, он, после аварии той, не ходит совсем, на коляске ездит. Да только старая коляска совсем поломалась, никто починить не берётся. Так, может, ваш отдел поможет сиротке, а то на мою пенсию новой не купишь. Вы ж по молодёжи, а он, малец совсем, двенадцать годков в прошлом месяце стукнуло. А сынок? — По инвалидам не к нам бабка. Это в СОЦСОБЕС. — Была я там, сынок. Нету, говорят у них денег, этих, фондов нема. Может у вас чего получиться. Мне не всю сумму, хоть тысячу гривен бы. А? — Я сказал, кажется, у нас инвалиды не значатся. У нас здоровые люди. Не ясно?! Бабулька начала раздражать. Припёрлась, со своим калекой, и всё ей на блюдечке преподнеси. — Не кричи, я тебе в бабушки гожусь, а ты на меня криком кричишь. Понимаю тебя, но и ты пойми. Ежели и вы не поможете, как мне? Хотела на роботу устроиться, я сорок лет медсестрой проработала, так не берут, старая говорят, молодым работы не хватает. Слова старушки возымели обратный эффект. В Валентине поднималась удушливая волна злости. — Так, женщина! Если вы не покинете кабинет и не перестанете мне мешать работать, я вызову охрану! Я сказал, понятным языком сказал, нашему отделу нет никакого дела до калек! Не можете содержать инвалида, сдайте в интернат! А нам не интересны ваши проблемы! Выйдите! Последний раз прошу по-хорошему! — Иду, иду, только не кричи на меня. Не заслужила я такого крика… С полными слёз глазами, старушка вышла из помещения. Раздавленная своей неудачей, она забыла закрыть дверь. Злобно выругавшись, Валентин прошёл через весь кабинет и закрыл сам. Часы на стене показывали одиннадцать утра. "Ещё целый час я не выдержу. Достали! Иду, пообедаю". Приняв решение, не замедлил воплотить его в жизнь. Уже через минуту закрывал на ключ свой кабинет. На столпившихся в очереди посетителей, совсем не обратил внимания, только угрюмо буркнул, идет, мол, обедать. Остаток дня мало, чем отличался от первой половины, разве только нервное напряжение нарастало. Валентин с нетерпением ждал встречи с финансовым воротилой. Едва рабочий день закончился, стремглав помчался домой, готовиться к важному обеду, возможно, самому важному в его жизни. Супруги не было, опять видно у мамаши своей торчит. Но отсутствие жены не разозлило, а скорее, обрадовало. Можно без лишней спешки и суеты подготовиться. Перекусив бутербродом, принялся за дело. Первым делом достал парадный костюм, практически новый. Он его только пару раз на свадьбы одевал. Пару минут, в раздумье, смотрел на одежду. В нём боролось два желания. Во-первых, он вспомнил, этот костюм, в своё время подарил Ростислав, а потому одевать его не хотелось. Но было и во-вторых, во-вторых он ясно помнил, как утром с ухмылкой его чёрный костюм изучал господин Мюллер. От этого воспоминания краска стыда залила лицо. Валя отдавал себе полный отчёт, что протёртые локти и лоснившиеся лацканы не прибавляют ему шарма и респектабельности. Со злостью принялся утюжить брюки. Десять минут, и об стрелки можно порезаться. Ещё в армии «деды» научили его искусству глажки костюмов. С рубашкой пришлось повозиться подольше. Всё-про-всё заняло два часа. До встречи целых полтора часа. Не зная, чем себя занять, включил телик. Повезло, попал на неплохой американский сериал про трудную судьбу симпатичных девушек в мегаполисе. Вроде и название какое-то подобное. Смысла не много, но зато барышни снимаются, загляденье. Минут через двадцать пришла жена. — Привет. Давно пришёл? — крикнула она из коридора, не входя в комнату. — Давно. Увидев парадно одетого мужа, удивилась. — А куда вырядился? — У меня серьёзная встреча вечером. — Знаю я твои встречи. Небось, с друзьями водку жрать идёте. — Представь себе, нет. Меня пригласил… Ульрих фон Штауберг, отобедать. Ожидая реакции, он, с победоносным видом, замолчал. Однако реакции, судя по выражению лица Марины, не последовало. Это разозлило. — Ты знаешь кто это?! Это миллиардер из Швейцарии! Неужели не слышала в своём суде, кто вчера прилетел к нам? И кто всю "Старую Европу" забронировал? До супруги медленно стал доходить смысл сказанного. На лице появилась растерянность. Ноги задрожали и она села ни краешек дивана. Он жалобно пискнул. Диван, в смысле, пискнул. — Ага, говорили. И он тебя пригласил? — Ну не тебя же. Видишь, какой умный человек, всего день в городе, а уже узнал, на кого ставку надо делать, кто умеет работать. Так то! Наполеон при Аустерлице не выглядел так гордо и величаво. Наслаждаясь замешательством Марины, продолжил. — Теперь все увидят, кто есть кто. Будут в ногах у меня валяться. И ты смотри, ещё раз достанешь меня, всё, точка. Развод оформлю. Думаешь, и дальше со своей мамашей будете помыкать мною? Дудки! Я вам всем покажу! Ясно?! По испуганному лицу Марины текли слёзы. Всхлипнув, она закивала головой в знак согласия. Если бы её, ещё час назад кто-либо сказал, что Валька может быть таким, она плюнула бы в глаза. А теперь Валентин плюёт ей в душу. Он наслаждался видом насмерть перепуганной супруги. Звон часов привлёк внимание. Остался час. — Ладно, не реви. Пока не брошу. Где Васька? — Я… сына… у мамы …оставила… — Не реви, сказал! Мне скоро идти. Ты это, иди туфли мне почисти. Не переставая всхлипывать, она бегом побежала, впервые в своей жизни, чистить мужу грязные туфли. Подождав, минут с пять, Валентин вышел в коридор. — Почистила? Давай, мне идти надо. Без меня не ложись. Ясно?! — Конечно… дорогой. — Смотри. Хлопнув дверью, вышел из квартиры. Марина зашла на кухню и, уткнувшись лицом в полотенце, горько разрыдалась. Тем временем, Валентин не спеша, подходил к гостинице. Воображение в ярких красках рисовало заманчивые перспективы. У входа в готель стоял предупредительный швейцар в красной ливрее. Завидя посетителя, лакей с поклоном открыл дверь. С гордой ухмылкой, Валентин восшествовал в просторный зал. Отделка поражала роскошью и богатством. Колонны итальянского мрамора удивительно гармонировали с драпировкой стен и хрусталём разнообразных светильников и люстр. Мощёный гранитными плитами пол, удивительно гармонировал с мозаичным потолком. Не зря на фасаде блестели, начищенной латунью, пять звёзд. Навстречу шёл Мюллер. Олег полетел к нему на встречу. Наклонившись немного вперёд, протянул руку. Иностранец, немного коряво, сделал вид, будто не понял жест. Не подавая вида, Валька вытянул руки по швам и склонился почти до пояса. — Здрас-с-с-ьте! — Абсолютно правильное решений, прийти немного раньше. Господин уже ждать вас. Только перед визитом, ви виключить и отдать мне свой сотовий телефон. — Конечно, конечно. Возьмите. — Не вольнуйтесь. Я потом отдам его вам. — Ну что вы? Всё ОК. Секретарь, по военному быстро развернулся на месте и пошёл к лифту. Очевидно, не одну пару сапог износил на плацу, подумал мельком Валя, и последовал сзади. Остановились на четвёртом этаже. В коридоре их ждали бодигарды миллиардера. Профессионально обыскав вошедших, молча отошли в стороны, освобождая проход. Перед массивными, красного дерева дверями секретарь и Валя остановились. В молчании, простояли, около семи минут. Неожиданно, Мюллер сделал шаг вперёд, открыл дверь и, войдя внутрь, остановился справа от входа. Собравшись с духом, зашёл в просторный холл. Секретарь вышел, закрыв за собой дверь. В помещении царил полумрак. Ни одна лампочка не горела. Только свечи и факела. Большие окна наглухо зашторены. Основным цветом отделки являлся красный. Это усиливало гнетущее впечатление. Через несколько секунд зрение нормализовалось, и Валя стал робко оглядываться по сторонам. — Нравиться? От неожиданности он сильно вздрогнул, и завертел головой в поиске говорившего. Из дальнего угла огромной комнаты, навстречу, медленно шёл человек. Подойдя поближе, остановился и внимательно посмотрел на вошедшего. Инстинктивно появилась уверенность, что это сам Штауберг. — Вы правы. Я барон фон Штауберг. А вы, очевидно Валентин Степанович Татаринов? Эрик ничего не напутал? От волнения во рту пересохло, и ответить удалось с трудом. — Это… я. Добрый вечер, господин барон. Для усиления эффекта, он привычно полупоклонился. Житейский опыт мелкого чиновника подсказывал именно такую модель поведения. Вернулась возможность говорить. — Чем могу-с служить вашей милости? Угол наклона увеличился. Теперь, чтобы увидеть барона, приходилось поворачивать голову набок. — Можете, но о делах после. Сейчас время трапезы. Не будем нарушать устоявшихся традиций. — Как вашей милости угодно-с. — Угодно. Миллиардер трижды громко хлопнул в ладоши и комнату, буквально, влетели несколько лакеев. Сервировка стола заняла не больше минуты. Заняв своё место, барон кивком пригласил Валю присаживаться. Чиновник незамедлительно исполнил пожелание фон Штауберга. Они сидели за противоположными концами продолговатого стола, напротив друг друга. За их спинами, немного в стороне, вытянулись, в ожидании, официанты. Барон сделал мимолётное движение пальцами и ему налили в бокал тёмно-красного густого вина. — Кушайте, не надо стесняться. Перед вами отменная осетрина, очень рекомендую. К ней чудесно подойдёт белое вино, "Шардоне"[26] например. — Да-да-с, спасибо, я с удовольствием. Всего так много, глаза разбегаються. — Хм, я вам посоветую, не пробовать всего понемногу, а выбрать нечто одно. Не люблю метушни. — О, вы абсолютно правы-с, я сам не люблю метаться. Милейший, дайте-ка осетринки… Да, именно этот кусок… Ага… и вина, мне… Обслуживающий его гарсон, исполнил просьбу. Олег вопросительно уставился на швейцарца. Барон сидел на стуле, слегка откинувшись на спинку, и опёршись на левый подлокотник. Он, не отрываясь, смотрел на приглашённого. — Вы поступаете мудро, молодой человек. Если так и дальше пойдёт, имеете шансы достичь определённого положения. Я ценю, когда прислушиваются к моим советам. — Я могу быть верным. Проверьте и убедитесь! Он почувствовал, настал момент истины. Здесь и сейчас решается его судьба, его будущее. Прекратив жевать, придать лицу выражение максимальной, собачей преданности и раболепия. — Раз вы настаиваете, давайте проверим. Скажите, а что за храм вы нашли в горах? Валя ожидал всего, что угодно, но не вопрос об этом. В первые секунды не смог побороть растерянность, даже побледнел, с перепугу, что всё испортил. Хотелось на все вопросы отвечать чётко и без запинки. От злости на самого себя на глаза навернулись слезы. — Вы не поняли мой вопрос? Или не хотите отвечать? — Да нет! Что вы! Как можно-с! Я просто, задумался, не зная с чего начать. Реакция Вали, явно позабавила фон Штауберга. — Начните с главного. И будьте кратки. У вашего народа есть пословица: "Краткость — сестра таланта". — Я… это… да… ааа… Я с друзьями, сплавлялся на лодках, по горным рекам. На берегу реки Теребли случайно нашли полуразрушенную средневековую церковь. Вот… а в ней саркофаг лежал… в середине. Рост… эээ… Ростислав собирался у местных историков разузнать про этот храм, но ещё не успел. Это всё. В основном. — А гробницу вскрывали? В каком она состоянии? — Нет. Не решились. На потом отложили. Может, с исследователями Ростислав, он историей увлекается, приедет. В походе не получилось, спешили. А гроб, ничего, массивный такой, весь исписан цитатами непонятными на латыни… Там ещё на китайском надписи были, Алексей говорил, вроде… — Вижу, хотите мне понравиться. Правильно делаете. Кто мне полезен, бедным не бывает. — Господин барон, да я для вас… Да я ради вас… на всё готов! От избытка чувств, не хватало воздуха. Эмоции перехлёстывали, через край. Валя ясно понимал, его оценили и шансы изменить свою никчемную жизнь, увеличились многократно. Не понятно, на кой чёрт, иностранцу руины, да какое это имеет значение. Скажет, мать родную продать, продаст не думая. Вообще, барон покорил его полностью. Какой великий человек, а как с равным разговаривает, ужином угощает. Тут, на столе, каждое блюдо его месячную зарплату стоит! От волнения во рту пересохло. Дрожащей рукой схватил бокал и единым духом выпил, словно и не коллекционное вино было, а водяра дешёвая. — Вы сможете показать дорогу к развалинам? — Конечно. Покажу, только прикажите. Алкоголь прибавил смелости и уверенности в себе. — А что за люди, друзья ваши? Охарактеризуйте их. — Не друзья они мне, так знакомые. Витя — слабак и тютя. Ростислав и Алексей — считают себя очень умными и крутыми. Повезло им в жизни, просто. С ними говорить нечего. У них мораль разная в голове, легко быть честным моралистом, когда в карманах деньги водятся. — А для вас мораль значения не имеет? — А разве вам нужен человек с моралью? Или нужен преданный, готовый на всё, ради вас? А? Второй бокал «Шардоне» к смелости, добавил изрядную долю наглости, а уверенность поменял на хамство, пусть лёгкое, но хамство. Барон, внешне, ни коим образом, не дал понять своё недовольство. Только в глазах, на миг, блеснуло и погасло презрение к зарвавшемуся чинуше. — А вы мне преданы, говорите? — Да, да и да! Я на всё готов! — Я, не забуду ваших слов. На сегодня, встреча закончена. Мой секретарь отвезёт вас домой, время уже позднее. А вы, по дороге, нарисуете на карте дорогу к, интересуемому нас, месту. Вы поняли мои пожелания? — О конечно-с. Обязательно нарисую, я знаком с топографией, ещё с армии. Не извольте беспокоиться. Не дослушав его до конца, барон повернулся и быстро удалился в свою комнату. Валя молча спустился в холл отеля. Около стойки регистратора, увидел секретаря швейцарца. Мюллер кивком головы позвал за собой. Перед входом их ждал роскошный лимузин. — Ви подождать меня в машине. Я сейчас прийти. Дабы скрасить время ожидания, Валентин внимательно изучил содержимое бара. Его, крайне заинтересовала бутылка «Смирновки». Осмотрев этикетку, пришёл к выводу, они давние знакомые, а дабы знакомство не прекратилось, сделал глубокий глоток, прямо из горлышка. Рядом, на сиденье, увидел подробную карту района течения реки Теребли. Переполняемый верноподданническими чувствами к барону, не мешкая, принялся чертить путь к храму, при этом не преминая прикладываться к бутылке. Оставив Вальку в автомобиле, Эрик поднялся к барону. Барон ожидал его в личных апартаментах. Закинув ногу на ногу, финансист удобно устроился в глубоком кресле. У ног лежала обнажённая девушка. — Где этот клоун? — Я оставил его ждать в машине. Будут особые пожелания, мой господин? — Как только начертит на карте план дороги к храму, можешь от него избавиться. Он мне больше не нужен. — Как вам будет угодно, господин. — Он жаден, глуп и ненадёжен. Как он не ценит своих товарищей, много лет помогавших ему, так он не будет ценить и меня. Такие, не способны быть верными и благодарными. — У вас ещё есть пожелания? Может от него избавиться особым способом? Смею заметить, наши агенты доносят, некий Ростислав, один из его товарищей, развил чересчур бурную деятельность по поводу развалин. — А ты прав. Это ничтожество послужит нам ещё одним способом. Оставь его где-то на виду, улики нужные подкинь и пусть наши люди копнут в нужном направлении. Денег не жалеть. Надо незамедлительно убрать этот сброд с нашего пути, Великий не любит ждать. Он зовёт нас. — Слушаюсь. — Когда вернёшься, приберёшь тут хлам всякий. Барон небрежно пнул ногой девушку. Она безвольно перекатилась на спину. Она была мертва. Прекрасное безжизненное тело. Поклонившись, секретарь быстрым шагом покинул помещение. За десять минут отсутствия, Валя успел изрядно набрать. Стоит заметить, ему никогда не надо было много спиртного, алкоголь даже в малых дозах сильно пьянил парня. Сто грамм водки и язык начинает заплетаться, а после двухсот пятидесяти — пропадает способность передвигаться самостоятельно в горизонтальном положении, необходима помощь. Весьма осоловевший и страшно довольный собой, Валька лежал на одном из задних сидений лимузина. В руке сильно сжимал, несколько пожёванный, листок бумаги, карту. — Чего так долго? Мне долго ждать надо? Распустились, понимаешь! Смотри, я с бароном поговорю, и вылетишь на фиг с работы. Понял?! Продукция господина Смирнова, заставила поругаться с реальностью. Мюллер брезгливо глянул на пьяного чинушу. Ему жутко захотелось прямо здесь придушить болвана, еле сдержался. "Надо полчаса потерпеть этого кретина. Пусть побесится перед смертью. Недолго осталось". Такие мысли успокоили и помогли доиграть роль до конца. Изобразив на лице заискивающую улыбку, стал упрашивать пьяницу. — О, простите великодушно, это не моя вина. Господин барон приказываль мне виполнять все ваши желаний. Не будем никому ничего говориль. — То-то же, смотри у меня! Поехали к девочкам, сегодня будем кутить! — Как ви скажете. Машина и я в вашем полном распоряжений. Чуть не забиль, Господин фон Штауберг просиль напоминать вам о плане пути к церкви в горах. — Ты чего? Дурака из меня делаешь? Не уважаешь?? Я давно нарисовал! Это ты чёрти — где бродишь! На, держи! Аккуратнее, не помни! Он протянул секретарю карту. С поклоном, Мюллер взял бумагу и внимательно изучил. Схему пути Валя нарисовал жирной линией, надо отметить, толково нарисовал. Спрятав документ во внутренний карман пиджака, сел в автомобиль. — Скажите, где у вас в городе сентрал парк? — Какой парк? Я же приказал, к девкам едем! — Валентин голосом, как привык, показал своё недовольство. — Простите, но господин барон, просил меня сорвать для него несколько веток деревьев. Он любить природа. Я это сделать и ми сразу едем к… девочкам. ОК? — Ладно. Поехали, здесь, ик, недалеко. Налево и прямо, ик, до перекрёстка. Там направо и, ик, через километр будет тебе парк, "сентраль". Объяснив, как проехать, он приложился к бутылке снова, одолевала икота. Секретарь по-немецки обратился к водителю. Тот внимательно выслушал и, молча, кивнул. Машина плавно тронулась с места… … Последующие несколько недель не отмечались никакими особыми событиями. «Драконы» залечивали раны, полученные при штурме упыриного логова, а господарь, наконец, нашёл время, для личного управления державой. Тем паче, дел накопилось предостаточно. Один токмо разбор жалоб занял, почитай седьмицу. В то смутное время, народ, как и в наше время, полюблял донимать руководство письменными петициями. То соседи заспорили из-за межи, никак поделить не могут. Сотни лет получалось мирно жить, а теперь, на тебе, вожжа под хвост попала, ни в какую ладить не хотят. Ещё хорошо, жалобы пишут, хуже, когда за вилы берутся. То, из городка дальнего, жители на болярина местного челобитную шлют. Так мол и так, мздоимствует, окаянный. Всех рассудит надо, виновных наказать, невинным помочь. Эх, не легка ты корона княжеская, ой не легка. На днях, Владу пришлось принять делегацию некого купеческого союза, усиленно просившую предоставить ей льготы торговые. Господарь долго слушал их обещания, завалить Валахию всеми известными и неизвестными товарами по дешёвым ценам. Говорили, гости торговые, весьма убедительно и, кабы не подготовился основательно к визиту, дал бы им льготы, да токмо, загодя прознал про их хитрости и отказал в прошении. Иностранные правители, проведав о победе над могущественным вассалом, поспешили прислать послов, с поздравлениями и заверениями в исключительности своих добрососедских отношений. Практически, каждый день приходилось устраивать дипломатические рауты. Пётр завсегда находился рядом, при случаи, помогая выходить из скользких и двусмысленных ситуаций, возникавших на приёмах. За рубежом, по крайней мере официально, не знали об истинной сущности Аттилы, а посему, в этом вооружённом противостоянии, видели лишь, конфликт сюзерена с, не в меру зарвавшимся, могущественным вассалом. В конечном счёте, подобные проблемы, в те времена, частенько возникали во всех, без исключения, государствах. Наверное, каждый крупный феодал, в некоторый момент, безумно хотел называться королём и прикладывал, к достижению этой мечты, максимум явных и тайных усилий. А уже действующие короли, совсем не желали появлению новых королевств. Как результат, подобных разногласий — не прекращающиеся внутренние конфликты. В феодальных, междуусобных войнах, того времени, гибла куча народу, разрушалась инфраструктура стран и континента в целом. В запустение приходили целые области, умирало производство, сельское хозяйство, торговля, наука. Налоги платить становилось, или некому, или нечего. Разброд и шатание. Посему, вооружённое противостояние Влада и Аттилы, ни у кого не вызвало вопросов, совсем напротив, токмо горячее понимание и моральную поддержку монархов. Господарь и воевода, не часто, но регулярно, вместе с архиепископом, устраивали вечерние совещания. Иона всегда крайне внимательно выслушивал витязей. Осведомлённый, с помощью своей агентуры, о происходящих событиях, он имел бесценную возможность проанализировать события, опираясь на различные точки зрения. Старик, в свою очередь, держал в курсе друзей, на счёт предпринимаемых им поисков. Однако новостей не поступало, Аттила, как сквозь землю провалился. Лето близилось к концу. Погоды стояли тёплые и мало-дождливые, сие не могло не радовать крестьян. Отсутствие осадков, давало время, спокойно и без потерь собрать хлеб. Страна медленно, но уверенно возвращалась к нормальной жизни. Богатые купеческие караваны вояжировали по дорогам Валахии. В своё время, Влад отказал, в прошении о льготах, нескольким купеческим союзам. Но взамен, предоставил льготы всем купцам, невзирая на их национальность или религиозные предпочтения. Страна находиться на перекрёстке торговых путей, глупо не иметь с этого выгоду. Служители Гермеса[27] с удовольствием воспользовались лояльным, к себе, отношением и в короткое время завалили страну разнообразными товарами. Взамен скупали продукцию местных ремесленников. Их запылённые кафтаны стали привычны на ярмарках и базарах. Население быстро привыкало к сытой спокойной жизни. Внутренняя политика, проводимая князем, приносила ощутимые плоды. Несмотря на некоторое увеличение налогового бремени, народ в стране богател. В этом нет ничего архистранного, всё довольно просто. Изрядно укрепив верховную власть, он, тем самым, пропорционально ослабил власть воевод и боляр. Вельможам стало вельми хлопотно драть три шкуры с крестьян. Размер оброка чётко оговаривался княжескими эдиктами, а «драконы», не щадя копыт своих лошадей, следили за исполнением указов господаря. В открытую, дворянство Владу не перечило, наоборот. Не верно думать, что они, с улыбками на лицах и слезами умиления, взирали на ограничение своей власти и источников доходов. Совсем нет. Просто, аристократия прекрасно осознавала непреложную истину, ежели сейчас не оказать всемерную поддержку князю, завтра придёт Аттила и все деньги, богатства не помогут им. Потерять, в таком случаи, придётся не десяток другой золотых, а души свои бессмертные. Выбор в такой ситуации не велик. Причём, ошибившиеся в выборе, не могли похвастаться своей ошибкой. Влад не церемонился, всех на кол сажал, как пособников упыриных. Потому, в результате, и получилось, борьба с вампирами, вылилась в борьбу за процветание государства. Как говориться, не было бы счастья, да несчастье помогло. Церковь, во главе с Ионой, всемерно поддерживала начинания князя. Дабы помочь людям стать на ноги, в некоторых, наиболее пострадавших от кровососов районах, отменили десятину. Архиепископ запретил взымать плату за совершение христианских обрядов. Наоборот, повсеместно, при церквях и монастырях открывались богадельни и больницы. Архиепископ видел первейшую задачу в возобновлении доверия к церкви и её служителям. Православные иерархи не забывали о своих братьях, присылали иконы, святые реликвии, и, несомненно, деньги, так нужные разрушенной стране. И процесс пошёл, со скрипом, скрежетом, медленно, но пошёл. По воскресеньям, в храмах вновь стало многолюдно. Каждому человеку необходимо во что-то верить. Потерявший веру человек, сие "не половинка и не целое, а так, фрагмент". А там где есть вера, там и Господь. Появились случаи чудесных исцелений, в некоторых храмах замироточили иконы. Да, всё и здесь становилось на круги своя. Тяжелее всего, сделать первый шаг, тяжелее всего поверить в себя и в других. Но, ежели уж пошёл, на полпути нечего останавливаться. Идти надобно до конца, покуда сил хватит. Не только сия троица ратовала за изменения и преобразования, конечно нет. Не скажешь, мол они работали не смыкая глаз, старались, рвали жилы, а остальные, лишь вкушали плоды их дел и свершений. Нет конечно. Однако, и сие несомненно, руководителями и вдохновителями конечно же, являлись они. Также и другое, им удалось, не без Божьей помощи, собрать вокруг себя целый сонм толковых и преданных людей. Даже Блистательная Порта понимала ситуацию, сложившуюся у западного соседа, и по мере сил помогала, забыв былые распри. Султан осознавал, лучше сильный, воинственный, но предсказуемый Влад, чем смертельно опасный Аттила. Он запретил своим вассалам нападать на Валахию. Крымчаки Махмуд-Гирея[28] вздумали, было, ослушаться, но пара отрубленных голов чудесно остудили пыл, излишне горячих и жадных беев. Как мудрый правитель, султан указал татарам другую цель, Малороссию. Всегда надо знать, как безопасно выпускать пар, у излишне агрессивных подданных. И у Петра дел хватало. К своим непосредственным обязанностям, он относился ответственно и серьёзно. Приходилось часто мотаться по гарнизонам и крепостям. Влад назначил его старшим воеводой и молодой болярин вздумал реорганизовать армию. До сего, она состояла из отдельных болярских дружин. Разношерстные по составу, плохо обученные и вооружённые, эти подразделения, скорее, напоминали толпу беженцев, чем единую воинскую силу. Вельможи страшно экономили на обучении и обмундировании. Пётр решил изменить данную ситуацию, создать небольшую регулярную армию. Путём многих бесед и обсуждений, он убедил боляр, что много выгоднее платить за содержание собственной профессиональной армии. Ибо, в противном случаи, придётся содержать армию захватчиков. Не все, с охотой и пониманием, восприняли сии новшества. Но твёрдая рука молодого правителя помогла им осознать необходимость подобных перемен. Кроме того, воевода организовал некое подобие пограничной стражи. Небольшие конные разъезды регулярно патрулировали участки границы. И про родную сотню, Пётр не забывал. «Драконы» стали первыми помощниками в делах. Они обучали рекрутов, проводили учения. Практически, половина бойцов стала командирами новой армии. Где-то, через месяц — полтора, после памятной битвы у замка Аттилы, выехав на городской торг, Пётр стал свидетелем занимательной сценки. Некий незнакомец, судя по наружности, не из местных, отбивался от четырёх дюжих купеческих охранников. Иноземец, несмотря на малый рост и видимую тщедушность, не только ловко уворачивался от мощных наёмников, но и ощутимо лупцевал их. Со стороны, сие выглядело, весьма забавно и удивительно. Посему Пётр и обратил своё внимание на потасовку. В первые минуты, он не поставил бы и ломанного гроша на одиночку. Казалось, он до сих пор цел, исключительно благодаря невероятному везению. Но, посмотрев на драку несколько минут, воевода понял, что ошибался в суждении. Конечно, везение имело место быть. Но, не у иноземца. Невероятно везло наёмникам. Или, щуплый, худющий противник жалел парней, не хотел их калечить. Иначе всё бы давно уже кончилось. Сообразив, что с ними просто- напросто играют, как с несмышлёными котятами, парни стали потихоньку звереть. Цепляясь к хиленькому незнакомцу, они всего лишь хотели покрасоваться перед молоденькой купчихой, удаль свою молодецкую показать. А вместо этого стали посмешищем на глазах у всего города. Такого стерпеть они не могли и, не долго думая, обнажили мечи. Увидев, что потешный кулачный бой, может перерасти в смертоубийство, воевода вмешался. — Мечи в ножны! Кому сказал?! Над толпой, глазеющей на потасовку, раздался грозный рык. — Вы, чегой это, вчетвером на одного?! Больно смелые?! Прочь отсель, пока в темнице не оказались! Наёмники, как по мановению волшебной палочки, растворились в толпе. Крутой норов Петра на себе смогли испытать многие. — Спасибо тебе, о Великий Князь! "Спасённый" склонился до самой земли в глубоком поклоне. — Не стоило тебе беспокоиться о таком ничтожном черве, как я. Эти воины оказались слишком неопытны и глупы, дабы могли причинить мне зло. — Я не князь. Я воевода и командир сотни "драконов". Пётр улыбнулся в усы, ошибка чужестранца льстила его самолюбию. — О, непобедимый воевода! Слава твоя широко раскрыла крылья по всей земле! Во всех континентах ойкумены знают о ближайшем сподвижнике Влада Валашского! — Ладно, ладно, хватит меня хвалить. Цену себе я хорошо знаю. Ты лучше скажи-ка мне, мил человек, а как тебе удалось с такими богатырями совладать? Что за выкрутасы дивные ты выделывал тут, на площади? — Сие великое искусство, называется ушу. Оно распространено у меня на родине, в Поднебесной империи. Постигаю его сызмальства, сколько помню себя. Не раз оно спасало мне живот. Хотя, что такое, моя жизнь на земле… — А в наши края, каким ветром занесло? — Мой учитель, прослышав о великой войне со злом, что ведётся здесь, отправил меня к вам. Однако, тут много лишних ушей, и я вынужден затворить свои уста. Вот грамота для господаря, от нашего великого императора, да будут благословенны его дни и ночи. Там о моей миссии всё написано. Я хотел бы передать послание князю. Улыбка медленно сползла с лица воеводы. Подозрительность входила в число его служебных обязанностей. — Грамота, говоришь, грамота — сие хорошо. Дай-ка её сюда. Иноземец немного смутился, хотя выражение лица не изменилось. Оно оставалось непроницаемым. Однако его колебания оказались скоротечны. — Возьми, о славный воевода. Я понимаю причину твоего недоверия. Где прикажешь ждать ответа? — Подождёшь на постоялом дворе. Мои люди проводят тебя и побеспокоятся о твоей охране. Не хочу повторения сегодняшнего происшествия. Пара «драконов» отделилась от свиты Петра и направились с иноземцем, к небольшому постоялому двору, находящимуся, тут же, на базарной площади. Хозяин сего заведения, являлся тайным осведомителем воеводы и частенько давал важную информацию. Несмотря на симпатию, Петр с опаской отнёсся к незнакомцу. Уж, очень хитёр и коварен Аттила. От него надобно ожидать любого сюрприза, в любую личину может обратиться враг. Отправив воев, сразу помчался во дворец. Ближайшего соратника, князь принял не мешкая. — Здоров будь, княже. Не прогневайся, что потревожил, токмо дело есть, важное. В ответ, Влад махнул рукой и устало откинулся на спинку кресла. — И ты будь здрав. Что за дело? Говори, слушаю. — Нонче, поехал я в город, по делу. На базаре довелось мне наблюдать, как маленький, щуплый мужичёк, играючи, раскидал четверых купеческих наймитов. — Ну, ну, я слушаю. За последние дни бумажная работа забирала всё время и все силы. А тут, есть повод отвлечься. Князь, готов был выслушать любую сказку, лишь бы от бумаг отдохнуть. — Я, конечно, вмешался и разнял буянов. Но, по правде сказать, не бугаёв спас, а мужичка того. — Пётр, ты, верно, пришёл малость потешить меня. Сказки сказываешь. С четверыми купеческими наёмниками, не всякий «дракон» совладает, а ты мне про мужичёнку хилого толкуешь. Али проверяешь меня, не забыл ли князь науку ратную? — Влад, твоя воля, верить, али нет. Токмо, могу кликнуть слуг своих да «драконов», что со мою были, он подтвердят. И сие не всё. Сей муж чудной, на нас не схожий, сказывает, мол, посланник он императора, некой Поднебесной империи. Правдивости ради, грамоту передал тебе. Поначалу, хотел лично вручить, но согласился передать через меня. С этими словами, протянул манускрипт князю. Не переставая сомневаться, Влад развернул свиток и углубился в чтение. Пётр, с любопытством наблюдал, за изменением выражения лица господаря. Закончив, тот поднял глаза на воеводу. — Чудны дела твои, Господи. Интересные новости принёс ты. Знаю, я такую страну. У нас её Китаем кличут. — Не из неё ль, к нам привозят шёлка и фарфоры дивные? — Угадал. Нужно срочно найти Иону. Где посланника дел? — На постоялом дворе, твоего ответа дожидается. Прикажешь, позвать? — И как можно быстрее. Пётр, тут же исполнил веление князя, послал слуг за чужеземцем. Архиепископа решили дожидаться в его кабинете. Впрочем, старик скоро пришёл. Извинившись, перед Владом за задержку, с интересом выслушал рассказ Петра и внимательно изучил грамоту. Прочитав, с не скрываемой радостью, посмотрел на соратников. — Слава тебе, Господи! Услышал мои молитвы! Повернувшись к иконам, истово перекрестился. — Я уже давно написал императору, о нашем противостоянии. Не говорил вам, потому, как не хотелось понапрасну вселять надежду. Слабо верилось в успех. Не близок и опасен путь в Китай. — А зачем писал ему? На лицах воев, ясно читалось недоумение. — Я читал, в готфской летописи Иордана, будто гунны жили в тех краях давным-давно. Посему, как подумалось, живущие в тех местах народы, умеют бороться с упырями, преуспели, видать. Не от хорошей жизни Аттила убёг от них, за многие тысячи вёрст. А грамота сия, и есть подтверждение моих мыслей. — Но подлинна ли она? Воевода не избавился полностью от своих подозрений. — Подлинна. Нет сомнений. Нашёл в ней тайный знак, о коем просил я, в письме моём, императора. Смотрите, в каждой третьей строке, каждого второго абзаца, седьмые слова начинаются с определённых букв. Ежели их сложить, по порядку, получится фраза: "Влад-освободитель". Витязи склонились над манускриптом. — Княже, а посланец то, где? Надобно ему честь оказать. Путь проделал не близкий. Да и, человек он знающий, нам в помощь посланный. Воевода покраснел от смущения, и выбежал из кабинета. Оставшиеся переглянулись, и от души захохотали. В скором времени, чужеземец стоял пред ними. Влад с Ионой откровенно разглядывали его, уж больно чудно выглядел. А, и было чему удивляться. Невысокого росточка, худощавый, с желтоватой кожей, выглядел он более чем необычно, для Европы XV века. Посланец, в свою очередь, осматривал хозяев. Тишину нарушил архиепископ. — Как прошло путешествие? И, как звать-величать тебя? — Раз я могу предстать пред вами, о, владыка, то путешествие моё прошло успешно. Позвольте мне, недостойному, спросить — ты ли Влад, господарь Валашский? Князь утвердительно кивнул. — Разрешите припасть к твоим ногам, о, великий победитель вампиров! Слава, о твоих подвигах, передаётся, из уст в уста, по всей земле! Я бесконечно рад, что могу, воочию лицезреть, такого знаменитого воителя! С этими словами китаец грохнулся на колени и, вытянув вперёд руки, склонился до земли. Хорошо, архиепископ строго следил за чистотой в кабинете, а то мог получиться конфуз. В первое мгновение, собравшиеся опешили, от проявления такого раболепия. Сии азиатские излишества оказались внове, для цивилизованной Европы. — Встань, посланник. Иноземец не шелохнулся. Хотя, в глазах Влада, плясали весёлые искорки, в голосе появилась строгость. Очевидно, с демократией в империи было туго. — Я повелеваю, встань! Приказ китаец понял чётко. На ногах он оказался со скоростью, не многим уступаемой, скорости своего падения. Влад не смог сдержать улыбку и, уже нормальным голосом, продолжил. — Как тебя зовут? Расскажи о себе, о своей стране. Как здоровье вашего императора? Что интересного довелось увидеть в дороге? Откуда знаешь, так хорошо, наш язык? — Зовут меня, Лу Минь. Я монах из монастыря Шао Линь, находящегося на севере империи. — Ты, не стой, присядь. С друзьями у нас нет церемоний. Князю сразу понравился сей посланец. Было в нём, нечто располагающее к себе. — Мой народ вы называете китайцами. Сами же мы зовём себя, народом хань. Страна моя очень древняя, существует многие тысячелетия. Правит нами Сын неба — великий император Чжу Циюй[29], да ниспошлют ему небеса благоденствие и отраду. Около двух лет, тому назад, моему учителю, Су Ляню, и мне, приказали явиться во дворец, к нашему повелителю, да продлиться его жизненный путь вечно. Во время сей личной аудиенции, я удостоился великой чести, получить поручение, отправиться к вам, дабы помочь в борьбе с врагом, с которым боролись несколько поколений наших предков, много столетий назад. Когда-то, Аттила со своими демонами, несколько веков подряд опустошал земли Поднебесной, сбирая кровавую дань. И китаец начал своё повествование. Троица единомышленников, с большим вниманием слушала рассказ, о том, как люди далёкой страны боролись с хунну. Война длилась века и протекала с попеременным успехом. Никому не удавалось взять окончательный верх в этом противостоянии. Под своим началом, Аттила сплотил многие кочевые народы, жадные до набегов на, презираемых ими, земледельцев. И в те времена, как и сейчас, хватало предателей, переметнувшихся на сторону агрессоров. Много крови пролилось, много битв произошло, пока не удалось изгнать Аттилу со своими приспешниками. В какой-то момент, вожди китайцев поняли простую, казалось бы, на первый взгляд, истину — с врагом надо биться его же оружием. Они хитростью и подкупом переманили на свою сторону, наиболее влиятельных вождей кочевников. Тем самым, армия вампира сократилась на две трети. Кроме того, окреп и набрал силу особый Орден уничтожителей кровососов. Местом их базировки стал монастырь, Шао Линь. Эти воины, разработали целую школу боевого искусства, крайне эффективную в борьбе против упырей. К тому времени, этой технике боя удалось обучить достаточно много бойцов. Как результат, Аттила потерпел сокрушительное поражение и бежал. А потому, как далеко его занесло, видно — не на шутку испужался. Также, рассказывал Лу Минь, история прихода к ним хунну, достоверно не известна. Хотя, в Китае бытует мнение, будто пришли они с севера, из-за холодного моря. И в той далёкой земле, Аттилу считали богом, сошедшим с небес, и всячески поклонялись ему. Но подтверждения этому нет, так слухи одни. Точно известно лишь одно, когда Аттила появился у стен Поднебесной, он уже был очень могущественным и древним вампиром. До сих пор в бескрайних просторах Великой степи можно встретить полуразрушенные капища, посвящённые ему. Кочевники считали его воплощением бога войны. Говорил Лу Минь о тысячах безвестных храбрецов, пытавшихся уничтожить вампира. Все они сложили свои головы, но память о них живёт до сих пор. Спустя тысячелетие, в китайских деревнях поют песни о героях той войны. Завороженные историей, соратники не перебивали китайца. Он оказался талантливым рассказчиком, его речь была образной, эмоциональной, богатой эпитетами. Перед их взором проносились орды кочевников, они слышали стук копыт и крики, умирающих в бою, воинов. Повествование полностью приковало внимание слушателей. Никто и не заметил, как пролетел вечер. Солнце зашло. Пётр зажёг свечи, и Лу Минь продолжил. На сей раз, он поведал, с какими трудностями и опасностями пришлось ему столкнуться по дороге в Валахию, о странах и народах с которыми познакомился во время путешествия. Маленький китаец, показал, что он не только прекрасный оратор, но и весьма наблюдательный человек. Продолжение рассказа, оказалось, не менее увлекательным, чем его начало. Повесть заканчивалась знакомством с Петром. Закончив, он устало замолчал. В кабинете повисла тишина. Слушатели переваривали информацию. Лу Минь, утомлённый, но довольный собой, наблюдал за эффектом, вызванным его монологом. «Токайское», похоже, пришлось ему по вкусу. Он не поленился, пару раз наполнить свой бокал. Молчание нарушил архиепископ. — Добро. Удивителен твой рассказ. Но ты не сказал, откуда язык наш знаешь? Ты говоришь, будто родился валахом. — Это ещё одно загадочное совпадение. Двадцать лет прошло, как купил мой учитель, мудрый Су Лянь, у заезжих купцов, раба. Пожалел беднягу. Тот ослабел сильно, и торговцы хотели его убить. Звали того человека — Аурел, он был валахом. Я, ещё совсем зелёный послушник, выхаживал его и, понемногу, обучался вашему языку. Раз вы считаете моё владение им хорошим, значит, Аурел оказался неплохим наставником. Наше знакомство продлилось шестнадцать лет. После его смерти, я думал, моё знание оказалось не нужным. Кому в Поднебесной нужна валашская речь? Но моё задание, в очередной раз показало нам, что нельзя человеческим разумом понять Божественное предназначение. Как у вас говорят, о великие, неисповедимы пути Господни. Встреча закончилась далеко за полночь. Влад велел слугам подготовить, для иноземца, во дворце комнату. Китаец быстро прижился и нашёл себя. Пётр, заинтересованный боевым искусством иностранца, попросил обучить приёмам своих «драконов». Лу Минь сразу, и с видимым удовольствием, согласился поделиться знаниями. Целые дни проводил он с воями, на плацу. Закалённые, во многих боях, «драконы», поначалу, с сомнением и недоверием приняли нового учителя. Однако, пара сломанных носов и вывихнутых суставов, заставили забыть о сомнениях. В умении рукопашного боя и боя, с применением разнообразного оружия, невзрачный иноземец намного превосходил, даже, лучших из сотни. Вои, с удивлением увидели, как в его тренированных руках, грозным оружием становились, самые не подходящие для этих целей, предметы. Смертоносными, в руках мастера, оказались вилы, цепы, веера. Да и сами руки, не хуже мечей, могли убивать. Осознав его мастерство и превосходство, «драконы» прониклись неподдельным уважением. Теперь обучение продвигалось с удвоенной энергией. Лу Минь всё своё время тратил, тренируя княжеских воев. Ушу принципиально отличалось от боевого науки Запада. Не все, одинаково быстро усваивали его, но наставник не отчаивался, а только старательнее обучал своих учеников. Либо, он обладал природным даром тренера, либо, желание бойцов оказалось столь велико, но буквально месяц спустя, у воев начало весьма недурственно получаться. Частенько, вечерами, китаец пропадал в резиденции архиепископа. Закрывшись от посторонних, они подолгу беседовали. Поначалу, сей факт, вызывал удивление у дворцовой челяди, но, со временем, люди пообвыклись. Хоть, Лу Минь, и стал близок первым лицам государства, в отношении к остальным, он остался, как и раньше предупредителен и любезен, никоим образом не выказывая своё превосходство. Молва быстро соединила инцидент на базаре и, последующее за сим, возвышение чужеземца, не догадываясь, об истинной миссии китайца. То столкновение, в устах черни, обросло тысячами невероятных подробностей, и придало Лу Миню статус настоящего былинного богатыря. Задействованные в нём, купеческие наёмники, предусмотрительно помалкивали о своей роли в тех событиях, вполне резонно полагая, что сориться с иноземцем, после приближения оного к князю, не только глупо, но и опасно. «Драконы» жаждали разорвать на куски обидчиков любимого учителя. Токмо молчание воеводы, прекрасно знавшего, у кого из купцов околачиваются наймиты, спасало тех, от жестокой расправы. Местные торговцы не на шутку струхнули, от таких событий. В скором времени, их делегация отправилась во дворец, думая дарами и лестью загладить последствия досадного события. На аудиенции, Влад откровенно потешался, наблюдая, как, почтенные, пожилые, крупногабаритные купцы соревновались, с тщедушным Лу Минем, в количестве и качестве земных поклонов. Пот крупными каплями стекал с, заплывших жиром, лиц. После сей памятной встречи в «верхах», китаец, враз, стал весьма обеспеченным человеком. В качестве подарка, он получил: 1) скакуна дорогого, арабского — одна штука; 2) оружие, отделанное дорогими каменьями — три штуки; 3) ткани заморские — много тюков; 4) серебром — пятьдесят дукатов; 5) и многое другое, всего не счесть. Комната, в коей расположился чужеземец, оказалась мала и не пригодна для жилья — всё в ней занимали мешки с дарами. Особо понравилась кобыла. Купцы удачно сообразили, щуплому низкорослому китайцу, тяжело будет справиться с огромным, боевым першероном, и специально подобрали небольшую изящную трёхлетку. Лу Минь быстро с ней подружился. «Драконы», наперебой бросились предлагать ему свои услуги в обучении верховой езде. Прекрасно владеющий своим телом, умеющий пользоваться любым оружием, от стилета, до двуручного меча ландскнехта, чужеземец, практически, не умел ездить верхом. Оно и яснее, что монаху Шао Линя, проведшему всю жизнь в тренировках и медитациях, не было надобности уметь сие. Для воев княжеских, сей пробел в образовании, казался диким и удивительным… |
|
|