"Газета День Литературы # 83 (2004 7)" - читать интересную книгу автора (День Литературы Газета)

Александр Ананичев “БЕЗ РОССИИ НЕ ПРОЖИТЬ”



ГИБЕЛЬ НА КАМНЕ



Под горою, закату открытый,


Где с камнями волна говорит,


Обезлюдевший, Богом забытый,


Монастырь Бенедикта стоит.



Отгремела полночная сила!


Меченосцев на Псков не зовет...


Только слышно — в громоздкое било


Старый сторож досадливо бьет.



На ветру, перемазанный глиной,


Полоумный лепечет старик:


"Лучше быть раскаленной пустыней,


Чем страной, где живет еретик…".



Осыпаются тусклые нимбы


В этом сумрачном склепе глухом.


И угрюмые мертвые глыбы


Лишь пугают огнем и мечом.



На воинственной башне высокой


Я встречаю закат золотой,


В тишине наклоняюсь глубокой


Над зеленой озерной водой.



Черепицу и каменный ворох


Я во мхе под водой увидал…


"Это город, затопленный город…" —


Мне старик за спиной подсказал.



Что за диво судьба подарила!


Монастырь и затопленный град,


Заворожено, слепо, уныло


Друг на друга сквозь бездну глядят.



Этот прах, эту пышную выбель


Обошел исцеляющий Дух.


Отцветает громоздкая гибель,


Истекая забвеньем вокруг.



Август 1999 г., Шамбери /Франция/




СЛЕДЫ ОТЦА



За далью синей незнакомой


Остыли всполохи зари.


Я помню: выбежал из дома,


А мне всего-то — года три.



Тускнел на небе лунный грошик,


Вокруг — искрился белый шелк.


Чтоб первый снег не потревожить,


Я по следам отца пошел.



Я, как зверек, бежал по следу,


Беспечно радуясь всему.


Отец тогда еще не ведал,


Как я доверился ему.



Был воздух чист и светозарен,


Тянуло холодом с полей…


По гроб отцу я благодарен —


Спешил он к матери своей.



Тонуло в свете заоконном


Ее нехитрое жилье.


И лики были на иконах,


Как будто списаны с нее.



Я помню: солнце уходило.


И тихо матушка с крыльца


В обратный путь благословила


Меня под вечер и отца.



С тех пор в метели и разлуке


Со мною образ дальних дней —


Благословляющие руки


Светлейшей бабушки моей.



Март 2002 г., Москва



ПРОЩАНИЕ



Я не был погублен свободой чужою.


Но я позабыть никогда не решусь:


Лишь тонких запястий коснулся щекою,


Меня обожгла Ваша тайная грусть.



Закат золотил черепичную крышу,


Алел Сигизмунда над городом меч…


С тех пор не могу без волнения слышать


Живую изящную польскую речь.



Пусть мне полюбить Вашу родину сложно.


Как Висле нельзя подобраться к Москве…


Забыть Вас хотя бы уже невозможно


За эту прожилку на левом виске.



Одна только Ваши черты затуманит,


Которая в снежном далеком краю,


В пустом и торжественно убранном храме


Вручила мне белую душу свою.



Ноябрь 2000 г., Варшава



СВЕТ МОЙ ДАЛЬНИЙ



— Без тебя, мой друг печальный,


В серебре


Я второй январь встречаю


На земле.



Жив ли сокол ненаглядный,


Не пойму…


Проводила я солдата


На войну.



— Вижу, вижу свет неясный


До зари!


Только ты меня напрасно


Не зови.



Путь домой ночная буря


Замела.


И легла под сердце пуля


Тяжела…



— Я дышу, мой друг желанный,


На свечу.


Я твою любую рану


Залечу.



Богородицей хранимый,


Помолись!


И живым, живым, любимый,


Возвратись!



— Свет мой тихий,


свет мой дальний,


Скоро год


Мне степной подняться камень


Не дает.



Надо мной звезда застыла


Коркой льда.


Не видать мне больше милой


Никогда.



Январь 2000 г., Вятка



В КРАКОВЕ



Польша. Краков. Берег Вислы.


В сумке — книга. Денег нет.


В Ягеллонский за магистром


Юркну университет.



Ставни древние открыты.


Всюду — в солнечной пыли


Бронзовеют езуиты,


Голубеют короли.



На стене орел крылами


Красно-белый стиснул щит.


Рядом — трепетная пани


С книжкой Тютчева стоит.



Слышу шелест русской книги,


Дышат виршами уста,


Что Ягайлы и Ядвиги


Потемнели на холстах.



В тишине грозят очами,


В пустоте скликают рать.


Только панночку кострами


Сложно нынче напугать.



Я, последний грош транжиря,


Ей бегу цветов купить.


Знает пани — в этом мире


Без России не прожить!



Июль 2002, Краков



ПОЗВОЛЬ, ТОВАРИЩ…



— Как живем, товарищ дорогой?


Восемь лет не виделись с тобой…


В стороне далекой пропадал?


Что на белом свете повидал?



— Я видел Вислу и Евфрат,


Над Филадельфией закат,


В снегах — змею бескрайнего этапа…


Калькутту, Падую, Нарым,


У стенки ставшего седым


В Итум-Кале наемного араба.



— Не спеши, товарищ дорогой!


Можно выпить чарочку с тобой.


Где твой дух таинственный витал?


Что в стране далекой услыхал?



— Я слышал шепот роковой,


Звон кастаньет, шакалий вой


И улиц улей лунного Китая…


Свист самаркандского ножа.


Я слышал, как плывет душа,


Прощально липы ветреной касаясь.



— А позволь, бывалый человек, —


Дождь пока на улице и снег —


Наше любопытство утолить:


Где бы ты хотел сегодня быть?



— Себя я часто вижу в снах


В тверских некошеных лугах,


А рядом — церковь — трепетная птица.


Бесшумно Нерль бежит река,


А над рекою — облака…


Вот, где бы мне сегодня очутиться!



Февраль 2003 г., Москва



РАЗДЕРИХИНСКИЙ ОВРАГ



На разбуженной брусчатке —


Перестук и перезвон.


В куполах старинной Вятки


Лик московский отражен.



На семи холмах зеленых


Вятка молится Христу.


Как в столице чахнут клены


В Александровском саду.



Есть еще примета края,


Где разросся кое-как,


Всю Россию разъедая,


Раздерихинский овраг.



Древний склон зарос крапивой,


Но жива о нем молва:


Здесь, над братскою могилой,


Шелестя, растет трава.



Две столкнул однажды рати


Темной ночью грозный яр:


Устюжан здесь резал вятич,


Принимая за татар.



Но заря в лугах отавных


Заалела. И земля


Больше тыщи православных


Расторопно приняла.



Нас беда не вразумила —


Мы разрознены и злы.


Сколько мы своих в могилу


По ошибке увели!



А потом целуем камни,


И печаль несем в кабак…


И все глубже окаянный


Раздерихинский овраг.



Январь 2000 г., Вятка




В МОЕМ САДУ



Деревья спят. Стемнело, наконец.


Встает луна над крышею несмело.


Прости меня, всевидящий Творец,


Что я живу на свете неумело.



Вон у соседа — полон дом огней.


Растет семья соседская на зависть.


А я сижу под яблоней своей,


Щекой листвы серебряной касаясь.



Струится с неба огненная жидь,


И над крапивой звезды пламенеют.


Такою ночью трудно не любить,


В такую ночь о прошлом не жалеют.



Все предалось таинственному сну,


Лишь на болоте квакают лягушки.


А гляжу, как пьяный, на луну,


Глотаю чай из порыжевшей кружки.



Пусть я любви чужой не нахожу.


Пускай крыльцо избы моей просело,


Я у судьбы немногого прошу —


Я жить хочу все так же неумело.



Июль 2001 г., Сергиев Посад