"Обрекающие на Жизнь" - читать интересную книгу автора (Парфёнова Анастасия)

Танец пятый, Тандава

Как долго можно искать в официальной резиденции клана Изменяющихся одного средней упитанности дракона? До скончания веков. Но это в том случае, если вы будете искать честно. Я же собиралась смошенничать.

Прижала ладони к стене онн, ощущая тёплую аритмичную пульсацию. Улыбнулась, приветствуя старого друга. И попросила отвести меня к папе.

А когда вышла в коридор, за углом обнаружилась новая дверь. Отдёрнула когтистой рукой загораживающий её занавес и остановилась, наблюдая за что-то насвистывающим себе под нос мужчиной.

Он высок, и это заметно, даже когда он сидит, как сейчас, на полу, склонившись над рабочим столом. Тугие рельефные мускулы подошли бы скорее накачанному оливулцу. Только вот нет в поджарой фигуре ничего тяжёлого, приземлённого. Не знаю, как с таким сложением можно казаться изящным, но ему удаётся. Всегда удавалось. В любой форме.

Его кожа — расплавленное золото, его волосы — багряное пламя, а в глазах плещутся сине-зелёные волны. У него скупые, осторожные движения, которые могут мгновенно взорваться убийственной скоростью. И хочется протянуть руки к исходящей от него дикой силе, как к горящему в ночи костру, как к далёкому, но так необходимому солнцу.

Воздух чуть зазвенел, когда дремлющий в ножнах Сергей (Молчаливый) обменялся приветствиями с Ллилигрллин (Поющей), папиным мечом.

Я осторожно подошла и села рядом с отцом, с любопытством глядя на незаконченную работу. Это был обруч из светлого металла, будто сплетённый из трёх веточек ивы, то расходящихся в стороны, то вновь сливающихся в одну. Умные пальцы ловко скользили по блестящей поверхности, полируя её бархатной тряпочкой и втирая… Я нахмурилась. Кажется, в металл, и так уже содержавший в своей основе какое-то мощное заклинание, втирались ещё более изощрённые чары. Здорово. Очень редко можно увидеть сочетание основанного на воображении и живой энергии чародейства и требующего стабильного материального носителя заклинательства. Чтобы сделать это, надо быть асом.

Ашен из клана Дериул, лорд-консорт Матери Изменяющихся, был одним из немногих таких асов.

— Вот так, — он отложил тряпочку и приподнял обруч на вытянутых руках, ловя блики заходящего солнца. — Неплохо получилось, правда?

— О да! — искренне выдохнула я, пытаясь сообразить, что же именно папа сотворил на этот раз. Сложность у воплощённого в металле заклинания была невероятная, что-то, оперирующее сразу восемью слоями реальности…

Он тихонько рассмеялся, и от этого звука падающий сквозь стены свет заколебался, заискрился золотистыми всполохами. Отец повернулся ко мне, осторожно водрузил обруч на мою непослушную светло-золотую гриву. Поправил падающую на глаза прядь. Довольно улыбнулся.

А я не без паники гадала, что же это за заклинание такое сидит на моей голове…

— Тройственная защита Дайруору Отчаянной, — подсказал Ашен.

— Что? — Я сняла с головы венец и стала изумлённо вертеть в руках, скользя пальцами по тоненьким, таким хрупким на вид линиям. — Но ведь это заклинание требует огромного материального носителя! Я никогда не слышала, чтобы его накладывали на что-то меньшее, чем клановый онн!

Он пожал плечами.

— Я немного изменил распределения в атомарной структуре… — Отец замолчал, видя, что я не понимаю. Улыбнулся, неуверенно и обеспокоенно. — Как ты себя чувствуешь, Анитти?

Ему никогда не было дела до того, принято или нет о чём-то говорить вслух. Ашен всегда был законом самому себе и всегда, во всех ситуациях умудрялся оставаться собой. Иногда я завидовала этому его умению до слёз. Иногда — бесилась из-за грубоватой бестактности. Но мне, как и всем остальным, не оставалось ничего иного, как любить его таким, каким он был.

— Хорошо, папа. Сегодня выдался довольно сложный денёк, но я в порядке.

— Твоя мать получила приглашение на Бал…

Я подняла ладонь и прижала к его губам, медленно качая головой.

— Не надо, папа. Пожалуйста, не надо. Мне и от Аррека достаётся, мы совсем друг друга этим истерзали. Не надо.

В сине-зелёных глазах блеснул гнев, на мгновение мне показалось, что передо мной сидит не золотокожий мужчина, а огромный пламенеющий золотом ящер. Слишком огромный, чтобы поместиться в небольшой мастерской. Потом когтистая рука (лапа?) бережно накрыла мою ладонь, и мы помолчали. Лишь в эльфийских миндалевидных глазах стыло непонимание, да били где-то в ярости огромные золотые крылья.

Мы с папой никогда не были по-настоящему близки. Он не знал, о чём говорить с таким бестолковым существом, я же терялась в его присутствии. Неловко принимала неловкую заботу, прерываемую яростными вспышками гнева, когда он считал, что я творю что-то, совсем ни в какие ворота не лезущее. Но это не значит, что мы друг друга не любили.

— Зачем ты здесь, малыш?

— Появился один вопрос. Ви сказала, чтобы я спросила у тебя.

Мы оба знали, что спросить я могла, просто прислав сен-образ, но это был хороший повод для визита, так что он осторожно обнял меня за плечи, дал прислониться спиной к горячему, слишком горячему для обычного существа плечу.

— Спрашивай.

— У меня сегодня случилась… э-ээ, незапланированная встреча с тёмным королём. Он… высказал некоторую здоровую заинтересованность Драконьей Кровью. Не подскажешь, зачем она могла ему понадобиться?

Он сдавленно хмыкнул у меня за спиной.

— Ну конечно. Уже наслышан о твоей «э-ээ… незапланированной встрече». Тэмино опять отличилась, да? Даратея рвёт и мечет по поводу узколобых дилетантов, сующихся куда не следует.

Я промычала что-то утвердительное.

— Так что там с Драконьей Кровью?

— Драконьей Кровью? — уточнил он, интонационно и эмпатически выделяя оба слова. — Именно так? С большой буквы?

— Угу.

— Хм-м. Довольно сложно объяснить, — Надо отдать ему должное, он, в отличие от других моих подданных и родственничков, вовсе не пытался увильнуть от ответа, лишь искал более точные формулировки. — Речь идёт о… о сути. Сути драконов. Драконов Ауте, разумеется, о других я судить не могу. О том, что делает нас нами. О том, что позволяет парить в чистой энтропии и создавать из неё новые миры.

Откинула голову, упёршись макушкой ему в ключицу, изо всех сил стараясь понять. Рядом с мощью этого неординарного интеллекта я всегда казалась себе ещё более туповатой, чем обычно.

— Но что это? Что делает… «нас нами»? — последние слова дались нелегко, особенно когда сообразила, что папа и меня отнёс к категории драконов с такой рассеянной небрежностью, будто это само собой разумеется. На душе стало вдруг тепло и уютно от мимолётного признания моей значимости, моего существования. Повернула голову, потершись щекой о его руку. Спасибо.

Какое-то время он молчал, потом воздух вдруг заискрился серией сен-образов, в которых я честно попыталась разобраться.

Иероглиф, обозначающий дракона и сложное соединение смыслов, которое я для себя перевела как «творчество», затейливо переплетались через соотношение времени и существования. Очень сложно. Очень красиво. Вне моего понимания.

— Ты хочешь сказать, что… Драконья Кровь — это как-то связано с творчеством? С вдохновением?

Если вспомнить, были такие легенды… Да что там легенды, это же открытым текстом говорится в самом сен-образе, обозначающем дракона!

— Вдохновением? Да… Да, пожалуй, можно употребить это слово. — Ответ прозвучал не слишком уверенно.

Он выпрямился, осторожно взял у меня обруч, который я до сих пор растерянно вертела в руках. Повернул так, чтобы серебристая поверхность поймала солнечный луч… и развернул спрятанное внутри заклинание.

Тройственная петля защиты окутала наши прижавшиеся друг к другу фигуры чуть покалывающим плащом энергетических всплесков.

— Смотри, — шепнул отец, и заклинание раскинуло крылья, заплескалось волнами, а окружающий мир дрогнул и покачнулся, превращаясь во что-то, во что-то…

Где-то далеко медленно и протяжно ударили барабаны, и мои кости завибрировали в этом ритме. В ритме танца, в ритме изменения. Я сидела в кольце рук Ашена, спиной прижавшись к его груди. Осторожно положила пальцы на ладони отца, пытаясь ощутить, понять, хоть как-то постичь непостижимое. Окружающая вселенная… плыла, и лишь это ощущение металла под пальцами и жара за спиной оставалось единственным постоянным в море изменчивости. В какой-то момент оказалось, что похожий на эль-ин мужчина исчез, меня баюкал в огромных лапах золотой, пылающий жаром и магией дракон.

— Ты видишь, малыш?

Не процесс, не понятие… Свойство?

— Не творчество, а способность к творчеству?

— Это уже ближе. Но не совсем… то.

Да, не совсем. В конце концов, способностью творить обладают многие и многие существа. Даже люди, если рассматривать это понятие достаточно широко. Но что отличает драконов? Что отличает меня?

Я подалась вперёд, опираясь на острые, но такие ласковые когти. Пытаясь вслушаться, пытаясь вчувствоваться… тело дрожало в танце изменений, окружающая реальность дрожала в ответ.

— Способность… изменять миры?

— Уже ближе.

Да, ближе. Я видела, как отец песней создавал свои собственные маленькие вселенные. Мы летали вместе, когда он пел луне и звёздам, творя то небо, которое нравилось его крыльям. Я помнила…

— Способность изменять Ауте по своему желанию, — я рассуждала вслух, пытаясь построить логическую цепочку, — но это могут все вене. Ты танцуешь с явлением, в танце ты познаешь его, становишься им, ты изменяешь себя и потому изменяешь его. Это просто.

Ашен испустил мелодичную трель, очень музыкальную и очень насмешливую.

— Это то, что делают твои мама и отчим. Драконам же недоступно прямое познание, и уж совершенно точно мы (кроме разве что тебя, малыш) не изменяем себя в соответствии с окружающим. Что делаю я? Вспоминай, малыш.

Этот танец был похож на песни китов. Как будто низкий и протяжный звук вёл за собою скольжение между отражёнными в воде звёздами, среди серебристых пузырьков воздуха. Танец познания.

— Создаёшь… — я отчаянно пыталась сформулировать ускользающее значение сен-образа. — Создаёшь то, чего раньше не было. Не способность, не процесс, не понятие. Не акт сотворения как таковой, а вдохновение. Может ли существо из плоти и крови быть вдохновением? Суть. Состояние, танец. Как же это выразить? Папа… Ты изменяешь окружающее… оставаясь самим собой.

Оставаясь собой. Но я ведь вене. Я не остаюсь собой, я…

— Разве?

Разве?

Мы вновь сидели в маленькой мастерской, он вновь был эль-ин, а мой пульс вновь ускорился, отпуская протяжный ритм ночного танца. Окружающий мир в последний раз качнулся волной и встал на место. Кажется, ответ был найден.

Точнее, были найдены новые вопросы.

— Но тогда получается, что все вене линии Тей обладают этой… Кровью Дракона.

— Нет, Анитти. Теи действительно сохраняют в изменении свою личность, но не так, как это делаешь ты.

— О чём ты?

— Они изменяют старое, а не создают новое, — последовал ну очень туманный ответ, относящийся не то к тому, с чем танцуешь, не то к личности танцовщицы. — Не думаю, что кто-нибудь раньше так делал. Ты — нечто очень необычное, Анитти. Что-то, чего раньше никогда не было. Лучшая танцовщица из всех, что когда-либо рождались в кланах эль-ин. Но отнюдь не только танцовщица. И твоя Кровь Дракона — отнюдь не та же самая, что у других Великих.

— Отец. — Это почти официальное обращение прозвучало как-то неуместно. Я повернулась в кольце его рук, приподнялась, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Он, кажется, даже не заметил многоцветной бури, бушевавшей в моих глазницах. Наверное, единственный, кто её не замечает. — Папа… Как можно оставаться самой собой… если я даже не знаю, что я и кто я?

Не хотела об этом спрашивать. Получилось так… плаксиво. Я откровенно ныла.

— Обычно мы то, чем мы сами себя сделали, — очень серьёзно ответил Ашен, дракон Ауте, Мастер Чародей, мастер Заклинаний, мастер Превращения и мастер Оружия, лорд-консорт Матери Изменяющихся и первый клинок Эль-онн.

— А если у тебя не получилось сделать с собой то… что планировалось?

— Ах, значит, ты всё-таки признаешь, что не всё получается, как планировалось, Анитти?

— Папа!

— Попробуй увидеть себя в зеркале.

— В каком?

— Рассматривай тех, кто тебя окружает. Они — лучшее зеркало.

— Ты только всё запутываешь! — возмущённый вопль выплеснулся прямо из сокровенных глубин души.

Он пытался что-то сказать, но всё это было слишком сложно, чтобы обдумать прямо сейчас. Я отправила полученные знания в память, а своё смятение — на растерзание подсознанию. Сама же попыталась переключиться на более практичные вещи.

— Так чего же хочет от меня тёмный король?

— Твою Кровь Дракона, разумеется. Тебе придётся самой понять, что это такое. Самой подобрать нужное слово. Просто помни, что при этом ты даёшь себе новое имя.

Выскользнула из кольца его рук и задумчиво прошлась по комнате. Сначала в одну сторону, затем в другую.

— Умение творить? Умение изменять старое и создавать нечто новое? Разве это можно украсть?

— Ну… с тёмными никогда нельзя быть в чём-то уверенным.

Вот только этого мне ещё и не хватало. Почему-то подумалось, что самый логичный способ украсть чью-то кровь — это выкачать её из тела предыдущего обладателя. Ага. Сейчас. Уже подставляю горлышко.

— Итак, старому интригану зачем-то позарез понадобился источник вдохновения. Личная муза, так сказать. Хм… Эх, времени нет, а то ведь отправилась бы к нему с визитом. Получил бы он у меня… музой…

Думать сейчас о политике не хотелось. Как не вовремя влез этот демон со своей дурацкой манией. У меня сейчас были гораздо более важные дела, нежели очередной раунд грызни с тёмными. И времени почти не осталось.

Я подошла к всё ещё сидящему на полу отцу и опустилась перед ним на колени. Долго-долго мы глядели глаза в глаза, ничего не говоря.

Потянулась, прижавшись щекой к его виску.

— Я люблю тебе, папа… Прощай.

Встала и вышла из пронизанной вечерними лучами мастерской. Небывалое создание, оставшееся за моей спиной, задумчиво провело когтями по переплетающимся серебряным стебелькам обруча.

— Не всё получается, как планировалось, Анитти. Не надо со мной прощаться.

Застыла. А потом предпочла сделать вид, что не услышала. Не устраивать же после такого торжественного прощания драку.

Даже после трёх сотен лет жизни с нами отец не желал понимать, что значит быть эль-ин. А я — никогда толком не понимала, что значит быть драконом. Хотя и подозревала, что в ближайшем будущем придётся в этом разобраться.

Перед тем как покинуть онн Изменяющихся, я (не без некоторой внутренней борьбы) решила перекинуться парой слов со своим консортом. Благо этот неугомонный должен был уже оправиться после исцеления. Найти его не составило труда.

Аррек небрежно облокотился на стену, с обычной своей многозначительной улыбочкой разглядывая уныло пригорюнившегося оливулца. Посмотреть было на что: гора железных мускулов, свернувшаяся на полу в позе задумчивого йога, демонстрировала выражение чуть потрясённого бесстрастия на квадратной физиономии. Как бишь зовут этого рыцаря плаща и кинжала? Ворон. Что ж, ему подходит.

Дарай-князь порывистым движением оттолкнулся от стены, морским бризом пронёсся по комнате. И не скажешь, что ему сейчас по всем правилам положено страдать от раздирающей боли. Сама я после утреннего приключения едва ковыляла.

Оливулец, заметивший приближающегося к нему посетителя, взвился на ноги, будто его подбросили. Склонился в изощрённо-придворном поклоне с совершенно неожиданной в такой махине грацией.

Я, всё ещё невидимая, остановилась в дверном проёме, наблюдая за представлением.

— Дарай-князь, моё почтение… — Голос у Ворона оказался глубоким и неожиданно приятным, манеры безупречными и оскорбительными. Классический оливулец.

Аррек царственно склонил голову, красивым (и пижонским) жестом материализовал в комнате кое-какую мебель.

— И моё почтение вам, сын великого Оливула, — бархатистые интонации его до невозможности чарующей речи, казалось, ласкали искренней доброжелательностью. Ну-ну. Я только теперь вспомнила, что это — встреча двух ветеранов шпионских игрищ. Интересно, им раньше приходилось друг с другом сталкиваться? Вряд ли. Аррек, как ни посмотри, работал на качественно ином уровне и в основном в диких мирах. — Садитесь, пожалуйста. Боюсь, наши гостеприимные хозяева несколько иначе воспринимают понятие «комфорт», но они, честное слово, не хотели вас обидеть.

— Конечно, не хотели. В этом у меня не было никаких сомнений… — Оливулец на мгновение заколебался, но потом счёл за лучшее сесть. И судя по тому, как его тело откинулось на спинку кресла, болело у смертного всё. Очень занимательные выдались у дяди-шпиона деньки. — Позвольте представиться, ваше сиятельство. Ворон Ди-094-Джейсин. Опер-прима Её Императорского Величества… — на этом месте во фразе образовалась традиционная короткая, но весьма красноречивая пауза, — …Службы Безопасности.

Я беззвучно присвистнула, вспоминая особенности системы имён в Империи. При достижении зрелости оливулец выбирал животное или растение-тотем, которое и давало ему кличку, в то время как настоящие имена-от-рождения тщательно скрывались. Что-то связанное с неприкосновенностью личности, я полагаю. В качестве фамилий до сих пор использовались наборы цифр и кодовых обозначений. 094 — род «Золотой Сотни». Которая была основательно прорежена вашей покорной слугой при завоевании Оливула. Причём когда я говорю «основательно», то имею в виду именно основательно.

Проекты «Ди» и «Джейсин»… Что-то знакомое. Вииала сказала бы точнее.

Похоже, к нам пожаловал не просто оливулец, а один из последних представителей высочайшей знати Империи.

Ну, Тэмино, ну, удружила!

Аррек вежливо поклонился — ни на градус ниже, чем в первый раз. Даже самый захудалый дарай по определению высокородней даже самого расфуфыренного не-дарая. По крайней мере так считают сами арры — и не устают напоминать по любому поводу. Или без оного.

— Аррек, младший князь дома Вуэйн, — представился мой благоверный. И с выражением, которое я без труда идентифицировала как насмешку, добавил: — лорд-консорт Хранительницы Антеи тор Дериул-Шеррн.

Ворон снова склонился. Едва заметно побелевшие уголки губ — вот единственный признак волнения, который позволил себе шпион и дворянин великой Империи. Он наверняка сразу вычислил, кем был этот высокий и красивый до безумия тип с горящим во лбу имплантатом (ну кто ещё из их сияющей перламутром братии мог бы распоряжаться в сердце владений эль-ин, как в собственном кармане?). Но, похоже, только теперь до Ворона начало доходить, что сидит рядом с ним ни много ни мало Император Оливула. Или как там называется муж Императрицы?

Надо отдать ему должное, сориентировался опер Её Императорского Величества Службы Безопасности быстро. И прямо-таки рассыпался в витиеватых придворных банальностях. Но ненадолго. Аррек лишь чуть шевельнул пальцами, а тот уже уловил, что с прелюдией пора заканчивать, и как-то весь подобрался.

— Дарай-князь, я должен поблагодарить вас и… вашу леди… за то, что вы пришли нам на помощь… — Чувствовалось, что благодарность даётся оливулскому шпику нелегко. Что же делали с тобой наши демонические родственнички, человече?

Аррек улыбнулся. Оч-чень искренне.

— Моя леди очень болезненно реагирует, если кто-то покушается на её подданных.

Ворон на мгновение гневно прищурился — едва заметное натяжение кожи в уголках глаз.

— В этом у меня тоже нет ни малейшего сомнения, — и не удержался-таки от ответного укола, — хотя, признаюсь, это была самая… спонтанная спасательная операция, с которой мне приходилось сталкиваться.

Ах ты… критик!

Аррек ухмыльнулся. Покосился туда, где стояла я. Потом на оливулца. И выглядел дарай в этот момент как сытый сероглазый тигрище, разглядывающий жирную добычу. Ленивый такой, чисто академический интерес.

— О, не сомневайтесь, Ворон, вам так кажется только потому, что вы ни разу ещё не сталкивались со спасательной операцией, организованной Антеей тор Дериул-Шеррн, — не столько произнёс, сколько промурлыкал. — Впрочем, я уверен, в ближайшем будущем у нас будет возможность узнать совершенно новые грани понятия «спонтанный».

Очень это прозвучало… многообещающе. Я закатила глаза и двинулась вперёд. Пора было вмешаться в разговор, пока моя ветреная любовь не выложила перед оливулцем все секреты Эль-онн!

Аррек поднялся в своём кресле, улыбнулся, и вся моя с трудом накопленная злость исчезла, оставив лишь тоскливое недоумение. Герой-самоучка… но, во имя милосердия вечности, какой красивый! Пальцы скользнули по моей спине, губы коротко прижались ко лбу, обдав приливом целительной энергии. Застыла, приблизив свою щёку к его, но не касаясь, успокоенная и опустошённая. Ароматы лимона и моря затопили реальность, и я тонула в них, тонула, но не захлёбывалась. Хам. И предатель. Но безупречно воспитанный.

Ноздри защекотал резкий и пряный запах горных цветов. Где-то близко мелькнула зелёная прядь. Долг, долг, долг. Помни о своём долге, девочка. Я отстранилась, и дарай отпустил, каждым движением демонстрируя видимое неудовольствие от происходящего.

«Позже».

Это мы подумали — одновременно.

Ну и ладно. Теперь — к насущным проблемам.

Оливулец стоял навытяжку, пялясь в никуда, и изо всех сил пытался сымитировать то выражение лица, которое Сергей называл «армейским классическим». Не то чтобы совсем безуспешно.

Я обречённо пошевелила ушами и направилась к притворяющемуся деталью обстановки подданному. Никогда не жаловалась на рост, но на эту махину смотреть приходилось снизу вверх, неловко запрокинув голову. Н-да.

Оливулец пролаял какое-то официальное и бессмысленное приветствие, всё так же продолжая пялиться в пространство над моей макушкой. Кажется, парень был не на шутку испуган — уж очень хорошо ему демоны объяснили, что я могла бы при желании с ним сотворить. Да и репутация Антеи тор Дериул…

Привстала на цыпочки, спиной чувствуя искреннее веселье наслаждающегося происходящим Аррека. А, Ауте с ним! Захватила квадратный подбородок когтями и потянула на себя, заставляя оливулца нагнуться. Тот наконец соизволил обратить взгляд на собственную Императрицу — не иначе как от возмущения подобной бесцеремонностью. С минуту мы друг друга внимательно разглядывали, и, признаюсь, мне не понравилось то, что увидела. Человек — это уже само по себе то ещё явление природы. Человек умный, опытный и хитрый, начинённый шпионскими фокусами и болтающийся где-то между ужасом и бешенством — от этого впору лезть на стенку.

— Тэмино повесить мало, — в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь, объявила я. Оливулец удивлённо моргнул. — Как вы себя чувствуете, Ворон?

— Я… э-э, — кажется, мне удалось выбить этого малого из колеи. — Прекрасно, Ваше Величество. Благодарю Вас.

— Врёте, — автоматически ответила я. И вопросительно повернулась к Арреку.

— Жить будет, — поставил диагноз лучший из известных мне специалистов по лечению homo sapiens. — Тело почти не повреждено. Насчёт рассудка я, правда, не так уверен.

Ворон при этих словах едва не поперхнулся, и Аррек лениво поднялся на ноги и присоединился ко мне в исследовании возмущённого бесцеремонностью гиганта.

— Хотя нет. Этот, пожалуй, выдержит — очень интересное структурирование психики. Когда будет невмоготу, он просто выделит парочку добавочных личностей-симбиотов и уничтожит их вместе со всеми лишними воспоминаниями.

— Серьёзно? — я удивлённо приподняла уши. — Как… по-эль-ински!

Ворон, кажется, искренне оскорбился.

— Да нет, это только звучит так, — успокоил нас обоих Аррек, — на самом деле психотехники Оливула имеют мало общего с тем, что вытворяют со своим сознанием эль-ин.

— А-аа… Но он будет в порядке?

— Будет… когда-нибудь.

— Может, Целителя души?

— Мне кажется, сейчас к нему лучше не подпускать никого из твоих соотечественников, Антея. Сколь бы благими ни были их намерения. И уж тем более никого из любителей покопаться в чужих душах.

— Нет, но до Тэмино я ещё доберусь!

— Угу. Чур мне место в четвёртом ряду, чтобы пух и перья не долетали.

— Хам!

Оливулец следил за этим разговором, даже сквозь суматоху растревоженных тёмными эмоций проглядывало острое внимание. Всё сказанное, все интонации и все слова будут запомнены и проанализированы. Нет, с этим смертным и впрямь всё будет в порядке.

Только вот что мне теперь с ним делать?

— Если позволите, Хранительница, мне бы хотелось оставить Ворона при себе. Планы относительно него ещё далеки от завершения.

Я повернулась на серебряный голосок, не скрывая неодобрения. Мать тор Эошаан храбро встретила высочайшее неудовольствие и продолжила глядеть на меня всё с тем же своим печально-умудрённым видом.

— Осторожней, Мать клана. Вы рискуете.

Тэмино едва заметно вздрогнула, но прошла в комнату и даже развернула защитный плащ крыльев в традиционном приветствии.

— Да, Хранительница.

А я смотрела на фигуру, которая показалась вслед за ней. Да’мэо-ин, Смотрящий-в-Глубины. Раньше как-то всё недосуг было разглядеть, что же это такое Тэмино приволокла из Ауте.

Он был высок и изящен, как может быть изящна атакующая змея. Гуманоидная фигура прямо-таки кричала: «я не человек», глаза смотрели с насмешливым и удручающе умным презрением. Его кожа была того странноватого оттенка, который отливает металлом, но всё равно остаётся угольно-чёрным. Кожа эта, похоже, отражала свет, так что он казался окутанным фиолетовым сиянием. Волосы, крылья и когти у корней были чёрно-чёрными, но постепенно светлели, переходя в насыщенный фиолетовый, затем в фиалковый, пока наконец у самых кончиков не становились почти белыми. Чёрная одежда, странного вида меч. Существом великой красоты и великого ужаса был этот демон D’ha’meo’el-in во всём своём великолепии.

Восприятие Аррека окатило меня знакомой волной, открывая грани и сочетания, которые я сама не была способна различить. Что-то более полное и более интимное, чем сен-образ.

Тёмный был настолько чуждым, настолько иным, что понятия «жизнь» и «смерть», а также любые их сочетания, которые можно было бы передать словом «ту», теряли по отношению к нему всякий смысл.

Он был позарез нужен Тэмино. И, как я подозревала, это означало, что он нужен всем эль-ин. Позарез.

Кошмар.

Если бы ещё я была уверена, что Тэмино собирается использовать попавших в её когтистые лапки бедняг исключительно ради отвлечённого научного исследования. Через два дня — Бал. Не верю я в совпадения.

Повернулась к Ворону.

— Пойдёте с ними?

Тот посмотрел на меня, будто только сейчас увидел, перевёл взгляд на Смотрящего. Оливулец и тёмный эльф кивнули друг другу — без особой приязни, но как старые знакомые, которым, в принципе, враждовать не из-за чего. У-уу! Союз в стане врага!

— Сочту за честь, — сказал он это, правда, без всякого восторга.

Я переключилась на тёмного.

— Лорд Смотрящий.

Тот (о чудо!) в ответ склонил голову. Затем окинул меня этаким измеряющим взглядом и выдал сен-образ, соответствующий удивлённому присвистыванию. И поклонился Арреку. Куда глубже.

Мужчины!

Аррек тут же изъявил желание пойти с ними, чтобы что-то там обсудить, мне оставалось лишь проглотить свои подозрения и кивнуть. Не держать же его на привязи всё оставшееся время. А кстати, почему бы и нет? Между прочим, не такая плохая идея!

— Увидимся дома, Антея.

Значит, сегодня его светлость собрался ночевать в нашем онн. Не знаю, обрадовалась я или испугалась. Кажется, и то, и другое.

Когда Тэмино, в сопровождении своей добычи, уже покидала покои, я остановила её брошенным в спину:

— Возможно, я присоединюсь к вам чуть позже, Мать Эошаан. Надо, в конце концов, посмотреть, чем закончится вся эта история.

На этот раз Тэмино вздрогнула куда сильнее. Аррек ухмыльнулся. Когда танцовщица Ауте бралась регулировать порядок в своих владениях, дела всегда принимали крайне… зрелищный оборот.