"Дурная Слава" - читать интересную книгу автора (Динаев Дино)

37

Бен успел к кинотеатру за полчаса до сеанса. Народу было много. В единственную кассу стояла длинная очередь. Петьки Кривоногова не было видно, но он мог уже пройти внутрь. У Бена не на что было купить билеты, мало того, билеты уже продавались на следующие два дня — вещь невиданная для его времени.

Бен нашарил в карманах фломастер и, выбрав паренька с мороженым в одной руке и билетами в другой, предложил обмен. Тот к предложению отнесся с подозрением, но все же спросил, что такое фломастер.

Задание оказалось не таким легким, как казалось. Бен и сам не знал, что это такое и как работает. Стержень внутри твердый, краска всякая, но почему он тогда называется не ручкой. Варвар 21 века. Пользоваться научились, но не спрашивай меня как.

— А по стене пишет? — заинтересовался малолетка.

Бен уверил, что еще как. Чтобы проверить, зашли за тыл «Восхода». Здесь и настал швах. Ручка писать по побелке отказалась, а малолетний силач употребил силу и вконец фломастер загубил, расплющив о камень.

— Что ты наделал, дурило? Ты вещь загубил! Дай сюда билет! — Бен без труда отобрал вожделенный билет, но ему сделалось стыдно. — У меня на носках «Nike» написано, а тебе отдам.

Малец, хлюпая носом, признал, что знает только «Adidas», а когда Бен разоблачился, сбежал, чего-то напугавшись. Бен запрыгал за ним в одном ботинке, но не догнал.

На втором этаже кинотеатрика обнаружилось небольшое фойе. Бен сел в одно из кресел, установленных в несколько рядов, словно в зале ожидания. Со своей точки он мог смотреть в большие окна, которые местным вероятно казались огромными, но они не видели алгинского «Юпитера», в фойе которого можно было разъезжать на нескольких автомобилях сразу. Вход в зал тоже просматривался неплохо.

Рядом примостился моложавый ветеран с орденскими планками, не дурак поболтать.

Сначала спросил, знает ли Бен, о чем фильм. Бен видел фильм раз пять: один раз в кино, остальные по телевизору. Особенно ему нравился эпизод, когда молодого Лаврова везут в крохотном самолетике под забойную музыку.

— Говорят, Королев полет на Марс готовил. Жалко, не успел чуть — чуть. Не знаете, когда полетим? — спросил молодой ветеран.

Бен сказал, что точно не знает, но читал в прессе, что не раньше 2025 года совместно с американцами вроде должны как. И осекся. Ветеран смотрел с укоризной.

— При чем здесь американцы? Я уверен, что мы полетим еще до 2000 года. В 2000 году машины будут не ездить, а летать по воздуху.

И пересел. Разговор современника с потомком явно не получился. Бен посмотрел вокруг и подумал, что многое мог бы им всем рассказать и вообще такой жути напустить. Получат ли они кайф от ожидающего их будущего — большой вопрос.

Кривоногов с Верой задерживались. Зазвенел звонок как в школе, приглашая в зал.

Все дисциплинировано занимали места, и вскоре маленький зал был практически полон. Под барабанную дробь на сцену поднялись пионеры и стали читать Мусу Джалиля — тоже мазок из той эпохи. Бен уже забывать начал, что было такое.

Зрители не возмущались и хлопали после каждого стиха. Никто не ел и не пил в зале, что вообще смотрелось дико. Потом двери закрыли, и начался журнал, что-то там под урожай. Судя по бравурной музыке с урожаем все было на мази. Бен остался в фойе совершенно один и почувствовал себя очень неуютно. Уже потом понял почему.

Петр Кривоногов по прозвищу Вонючка до смерти боялся своей матери. От постоянных приступов гипертонии она окончательно свихнулась и ждать не чаяла, чтобы сынок загнулся раньше ее. Всю ночь перед походом в кино, Петька видел Верку во сне, и у него случилась эякуляция. Старуха нюхала его, проклинала и кричала, что он исходит гноем и, стало быть, помирать ему пришла пора. Петька перепугался и плакал поначалу. Потом принюхался и понял, что штука вышла та же самая, которая выходит всякий раз, когда он балуется сам собой в сортире. Так как трусов была одна лишь пара, Петька перевернул ее наизнанку, так и одел. Брюки, рубашка, давно не стиранные и отродясь не глаженные тоже сгодились.

— На свиданку собрался, — недобро заметила Елизавета Засипаторовна. — Мать, стало быть, побоку?

— Надоела ты мне. Отвали! Вот когда моложе была, я тебя любил.

Завыв, что он забыл свою мамку, старуха отчалила на кухню: пить таблетки, которые она потребляла горстями, иногда впадая в невменяемое состояние.

В условленное время Петька направился к Базилевскому, где должен был встретиться с Верой Хан. На лавочке сидел Герка, застенчиво протянувший для приветствия руку.

Петька посмотрел на него презрительно, сплюнул, цыкнув сквозь зубы и спрося "Руки мыл?", руки не подал.

Он достал из кармана «бычок», который подобрал у лавки соседей и неспешно закурил. Настроение было благодушное, Герка бухтел что-то про книжки, которые придурок обожал читать и пересказывать. Вот Петька никогда не стал бы пересказывать кому-нибудь книжку по чьей-нибудь команде. Он не шестерка, а Герка, такой чистый и хорошо пахнущий — шестерка.

Петька часто прерывал Геркин пересказ, передразнивал, придумывал неприличные рифмы, в общем, развлекался как всегда. Потом пришла Вера Хан. Белая, чистая, с выпирающими не по-детски грудями. У Петьки одномоментно случилась эрекция. Она случалась у него каждый раз, когда он видел эту высокую, красивую девушку.

Только где он мог ее видеть? Она жила в городе, в белом многоэтажном доме, и в их вонючем поселке никогда не бывала.

В школе Петьке не давали развернуться старшеклассники, сильные уроды, сразу давали щелбана и гнали прочь. Ему впервые представился немыслимый случай свидеться с Верой почти без свидетелей, исключай придурка Герку. Петька больно пихнул его и велел валить. Герка бочком слез с лавки и робко сказал, что сходит за билетами. Петька пинком поторопил его, а сам похлопал по лавке рукой, указывая девушке место рядом, и приветливо улыбнулся. Из никогда не чищенных желтых зубов пары не хватало.

Вера с достоинством прошла и опустилась рядом. Петька нес околесицу, он никогда не отличался умением вести разговор с посторонними, становился как дурачок. За это с ним никто не дружил, кроме придурка Герки. Толкая бессвязную речь, сам не вслушиваясь, что несет, Петька непринужденно положил руку девушке на колено. Не зная, что делать, чересчур сильно мял его, так что Вера вскрикнула. Тогда Петька, млея, запустил руку девушке за вырез. Она даже не шелохнулась, старательно стараясь сохранить невозмутимое выражение, чем окончательно вывела Петьку из себя и возбудила до невозможности терпеть.

Для человека несведущего девушка вела себя неадекватно. С чего бы это симпатичной статной девушкой, зрелой в половом отношении, позволять какому-то ублюдку лапать себя. На самом деле она не знала, как должна вести себя взрослая девушка. Она и о сексе мало что знала. Единственным сексом в газетах было присутствие там генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева. В школе свирепствовал комсомол, подменив собой все естественные вопросы пробуждающейся плоти.

Плоть же пробудилась давно. У девушки год как начались месячные. Она не могла спать ночами из-за своих эротических фантазий. А когда просыпалась, обнаруживала руку у себя между ног, и там было мокро. В своих снах некий бесстрашный герой лихо увозил ее на могучем жеребце под неописуемой красоты музыку. А потом так крепко обнимал, что она вскрикивала от боли и наслаждения, просыпаясь в счастливых слезах. Так что в глубине бесстрастного внешне тела бродили такие силы и кипели такие страсти, что не снились и Афродите. Она отпихнула липкие руки только при звуке шагов возвратившегося Герки.

— Что-то ты долго ходил? Подслушивал-подглядывал? — ухмыльнулся Петька. — Ладно, я не гордый, после меня и тебе перепадет.

— Ты обещал! — всхлипнул Герка.

Петька разозлился, отобрал билеты и дал пинка, направляя Герку обратно за калитку.

— Мешаются тут всякие!

Проходивший мимо плечистый мужчина в болоньевом плаще остановился и спросил Кривоногова. Петька испугался, что его поведение неправильно истолковано и сейчас мужик поволочет его к мамке, которая обожала оставлять его голого в подполе, и хотел отказаться. Но Вера, дура указала.

— Хочешь три рубля? — спросил мужчина, волосы у него были странные, убраны сзади в косицу, таких пацаны называли битлами, Петька не знал за что.

Он лишь уразумел цифру. За 2-60 можно было бутылку водки купить. Петька заискивающе подскочил к мужчине, понимающе кивнул на Веру.

— Хочешь ее? Она девка видная, по дешевке уступлю.

— Я не о том, — досадливо сморщился мужчина и, достав из кармана, показал фотографию мужчины, что до смерти напугал Петьку на днях, сказав, что из ментовки.

Петька так сразу все и обсказал.

— Конец тебе, он тебя в тюрьму посадит, — заявил мужчина.

— За что в тюрьму? — плаксиво протянул Петька, норовя драпануть.

— Дома тебе не скрыться. Он скоро придет и все твоей мамке расскажет.

— Не надо мамке! — тут уж Петька завыл по настоящему.

Мужчина посмотрел на него без капли жалости в холодных расчетливых глазах и предложил выход. Дело в том, что дома у Кривоноговых имелось ружье, оставшееся от пропойцы отца.

— Стрельнешь издаля сквозь окно и всего делов! — объяснил мужчина.

Петька заюлил, но незнакомец быстро пресек поползновения, пригрозив, что в ином случае сидеть ему в подполе без портков над подпрыгивающими крысами.

— У меня машина, подвезу туда и обратно. Быстро управимся, красавица не успеет заскучать. Куда то собрались, если не ошибаюсь?

— В кино, — вздохнул Петька.

— В кино? — незнакомец вскинул бровь. — Какое совпадение, тот тоже в кино сидит.

Он велел отдать девушке билеты и ждать у кинотеатра, они скоро будут. Петьку охватил новый азарт. Он еще никогда не видел, как брызжет кровь, когда в человека попадают настоящие пули!

Настал такой момент, когда Бен понял, что Кривоногов не придет. Что-то случилось, планы переменились, негодяй что-то почувствовал. Почувствовал? Бен напрягся, обзывая себя последними словами. Апостолы его предупредили! Как он об этом раньше не подумал, спаситель хренов.

Он решительно встал с кресла, как раз вовремя, чтобы увидеть поднимающихся по лестнице обиженного зареванного карапуза, которого вел под ручку некий милицейский чин. Бен не раздумывая, метнулся в сторону запасной лестницы и, как оказалось, сей незатейливый маневр спас ему жизнь.

Окно за спиной звучно лопнуло, по креслам словно пальчики музыканта прошлись: звонко и ритмично, образовывая круглые сквозные отверстия. Дробь! Бен заправски катнулся по полу, видя, как мент опасливо нырнул обратно и ребенка потянул. У Бена оказалось несколько секунд, чтобы удрать от него, пока не опомнился.

Он на четвереньках добежал до лестницы, потом выпрямился и сиганул через пять ступеней. Не заметив по пути кассового зала, вылетел на улицу и остолбенел.

Прямо перед ним стояла Вера Хан. Он никогда не видел ее, но, встретив, узнал сразу. Настоящая красавица. Узкая талия, женственные бедра, крупные алые как спелая вишня губы. Ветер слегка развевал платье, ткань ласково шуршала о нежную кожу: это было неописуемо красиво, художник так не нарисует, оператор не снимет, застывшее мгновение. Именно из таких незабываемых эпизодов состоит наша память.

Не имея возможности вместить все, она фиксирует только самое-самое. Искры во времени, мгновенно исчезающие и остающиеся навсегда. В руке девушка держала два билета.

— Давайте я угадаю, второй билет мой, — сказал Бен, забыв обо всем: о стрельбе и пыхтящем милиционере на лестнице.

— Я уже и не знаю, — улыбнулась она.

— О таких вещах должен знать мужчина, настоящий мужчина, — подчеркнул Бен, удивляясь бреду, который способен нести зрелый мужик.

— А как узнать настоящий вы или нет?

Вопрос был двусмысленный, но только для придурков, которые во всем ищут двусмысленности.

— А разве не видно?

Бен подошел к ней: разгоряченный после бега, напряженный, словно пружина от ощущения опасности. Это последнее ощущение кричало внутри, тщась предупредить.

Одновременно, это давала ощущение внутренней силы, которую настоящая женщина чует мгновенно. Вера была настоящая.

Идиллию прервали шаркающие стариковские шаги и дребезжащий по козлиному голос:

— А суки! Вот вы где? Спрятаться хотели? Воркуете? Вот я вас сейчас!

К ним боком приближался Кривоногов. В трясущихся руках ружье. Сначала он целил в Бена, но потом перебросил мушку на девушку.

— Верка, на кого ты меня променяла, дуреха? Ты знаешь, как бы мы жили, душа в душу.

Я знаю, подумал Бен. Лицо Петьки перекосило, один глаз будто умер, сделавшись оловянным. Кривоногов выл и изрыгал проклятия. Бен лихорадочно прикидывал, что можно сделать, но расстояние до стрелка было слишком велико, чтобы покрыть одним прыжком. Кривоногов успеет выстрелить, изорвать ему внутренности дробью, уже потом никто не помешает заняться девушкой. Боковым зрением Бен увидел милиционера. Тот торопливо говорил по телефону автомату. Вот чурило, ни рации, ни пистолета. Ну-да, застойные годы, когда ментам не нужно было оружие.

Вызванная ментом подмога прибудет в лучшем случае через несколько минут, за это время тут будет пара трупов. Он ошибся в малом. Рядом затормозил фургон «Хлеб» и выбравшийся наружу Винипеникс показал лишь один палец. Один труп. Бен разом понял, чей это будет труп, спасти их могло только чудо, и со всем отчаянием стал его творить.

Он вытянул из кармана сотик и покрутил им над головой. Дневной свет заиграл на хромированных кнопках, и толстые губы Кривоногова вывернулись наружу — дегенерат улыбался. А когда Бен включил мелодию, Петька разве что не описался.

— Дай! — требовательно вытянул он руку.

Бен кинул ему сотик. Петька неловко подхватил его на лету, именно этого момента Бен и ждал и, резко толкнувшись, прыгнул в сторону Веры. Кривоногов опомнился слишком быстро, Бен немного просчитался, и это могло стоить ему жизни. Дуло дернулось за ним, Бен увидел его нехорошо сузившийся глаз. Палец неумолимо вдавливал курок, а Бен словно замер в воздухе, впаялся в него, как комар в янтарь. Ему казалось, что он вообще никогда не опустится, а если опустится, то потяжелевший на пятьдесят граммов дроби. В уши, в затылок шарахнуло грохотом выстрела почти в упор. Бен подхватил девушку с асфальта и, увлекая за собой, полетел дальше, теряя траекторию и высоту, ударясь коленями и локтями, покатился по асфальту. Девушка была то сверху, то снизу. Уже одно то, что он что-то чувствовал, обнадеживало.

Бен вскочил, едва круговорот завершился. Голова кружилась, Кривоногов совал в ствол новый заряд. Бен подскочил и потянул дуло на себя. Кривоногов не отпустил и потянулся следом. Живот выпятился, и Бен с наслаждением ударил нападавшего по гениталиям. Несколько раз и все с оттяжкой. Петька посинел, схватился за остатки былого величия, оставив без прикрытия лицо, чем Бен не преминул воспользоваться и дал ему в зубы. Если до этого у парня не хватало двух зубов, то теперь недостача увеличилась. Не зная, какое место держать в первую очередь, Петька кулем свалился на асфальт.

Бен оглянулся. Девушка сидела на асфальте и требовательно протягивала руку, чтобы он помог ей встать. Бен двинулся, было навстречу, но тут с визгом тормозов на улицу перед злополучным «Восходом» вылетел темно зеленый уазик. Сметливый мент, уловив, что стрельбы больше не будет, выскакивал из вестибюля кинотеатра.

Бен на ходу сориентировался, корректируя планы. Винипеникс склонился над реестром, он выпрямил его и качественно приложил головой о кузов. Полез в кабину с одной стороны, через секунду с другой вывалился орущий в негодовании Шпрехен-Шухер.

Идущий на широкий разворот по периметру площади перед кинотеатром, Бен все время видел стоявшую в неподвижности девичью фигуру.

— Беги же, черт! — выдавил он сквозь зубы, словно Вера могла его услышать, но она даже не пошевелилась.

Милицейский уазик включил сирену и устремился за ним. Его по инерции занесло, и он был вынужден повторять его маневр — ехать по самому краю площади. Редкие случайные прохожие как гимнасты скакали на газоны. А девушка все стояла. Выезд оказался прямо перед Беном, но он неожиданно для себя вывернул руль и послал машину на новый круг.

Шофер на уазике подскочил от немыслимой удачи, когда, казалось бы, уже выскользнувший беглец сам устремляется в ловушку, и послал машину наперерез.

Кривоногов тем временем оклемался и встал. Ружье было у него в руках.

— Что ты наделала, Вера? Тебе бы жить! — попенял он, вытирая сопли и деловито прицеливаясь.

Бен отчаянно выкрутил рули и неминуемо бы перекувыркнулся, если бы не "губчатый".

Пульсирующие колеса компенсировали нагрузку, и машина вошла в вираж без заноса.

Уазику повезло меньше. Не ожидавший подобного фокуса, он со всего маху влетел в борт. Бампер застрял в борту фургона и пока не оторвался, уазик успело проволочить половину площади. Где и бросило в развороте на сто восемьдесят градусов и с заглохшим движком.

Бен остановился между девушкой и Кривоноговым. Подонок, щерясь, целил ему в боковое стекло, и Бен закрыл глаза. В жизни Бена случались моменты, словно вычеркнутые из жизни. Это случалось, когда он чего — нибудь боялся до чертиков.

Сейчас был такой момент. Он смог себя более менее ощущать цельной личностью через какое-то время. На лице Петьки застыло недоуменное выражение, ружье в его руках дымилось. Из двух стволов жахнул, подонок, но технология людишей не подвела, и бронированная дверца выстояла. Бен, глядя уроду в глаза, демонстративно включил скорость. Мотор взвыл. Кривоногов уронил ружье, упал на заднюю точку и в таком положение побежал через площадь словно рак. Вера подошла к машине.

— Уходи! — крикнул Бен.

В ответ она требовательно протянула руку. На площади мяукнула заводимая сирена: менты тоже очухались. Бен скрипнул зубами, перегнулся и открыл пассажирскую дверцу. Он уговаривал себя, что у него не остается другого выхода, на самом деле ему хотелось забрать девушку с собой с того самого момента, как он ее увидел.

Он помог девушке взобраться. Рука ее оказалась неожиданно плотненькой. Он вдавил газ и погнал. Улица была пустынная, он гнал и гнал, решив узнать, сколько дает скотинка. Фургон только приседал, спидометр для отвода глаз рассчитанный до 80, сразу зашкалил и был недееспособен.

— Это что? — Вера указала на щиток.

— Магнитола, — пожал плечами Бен, забыв, где находится.

Он выглядывал погоню, уазик быстро отстал, что было подозрительно, не могли они так просто отказаться от борьбы. Он автоматически ткнул «On». Передавали лабуду как всегда, лишь по одному каналу шел неплохой саунд "Модерн Токинг". Бен сделал погромче, и кабину затопил "Братец Луи" — вещица старая, но забористая.

— Это что за чудо? — засмеялась Вера, глаза ее словно наполнились озорными искрами, сделались пьянящими, желанными.

Ей было пятнадцать, но выглядела она на двадцать пять, вспомнились слова из "Полета над гнездом кукушки". Однако, как на женщин музыка действует, как удав на обезьян, успел подумать Бен, и ведомый им грузовик с ходу налетел на засаду.

Засада была организована грамотно. Дорогу пересекала полоса с торчащими шипами.

На случай если машина по инерции проскочит, чуть дальше поперек дороги стоял автокран, за которым дополнительно пряталась пара «уазиков». Где-то там мелькали фуражки и вороненые стволы. В кабине наступила вязкая тишина, "братец Луи" донесся, словно сквозь вату. Вера впала в шок, Бен — в транс.

Деться решительно было некуда. Обочины как таковой не было, справа располагалась густая посадка с торчащими кривыми осиновыми стволами-кольями, слева тянулся длиннющий кирпичный забор, выкрашенный белой краской. Бен инстинктивно (считай, бессознательно) вывернул руль влево. «Губчатый» наискосок пересек дорожное полотно и врезался в забор. Почему-то Бен решил, что прошибет его насквозь.

Дальше случилось нечто такое, что не смогли внести даже в бесстрастный милицейский протокол. Вместо удара разудалый влажный сосущий поцелуй, колеса запульсировали, на мгновение потеряв округлость и став угловатыми. Нос машины вместо того, чтобы расплющиться о стену, за которой, кстати, располагался бульдозерный парк на девять гусеничных мастодонтов, так что даже если Бену удалось бы пробить стену, дальше бульдозерного ковша он все равно бы не уехал, нос машины задрался вверх. Кузов наоборот царапнул землю, и через секунду «губчатый» ехал по забору параллельно грунту.

Бен открыл зажмуренные глаза, услышав характерный прилипчивый звук, как если бы машина ехала по свежему битуму. В зеркале заднего вида просматривалась белая дорога, на которой шины грузовика оставляли две полосы. Деревья оказались над головой. Среди деревьев суетились ноги в милицейских галифе и сапогах.

Милиционеры настолько опешили при виде едущей по стене машине, что и стрелять стали не сразу, а когда стали, то патронов никто не жалел. Пули выбили фонтаны кирпичной крошки, и Бен, не зная защищенность машины, задергал рулем. «Губчатый» пошел юзом по стене!

Его занесло к верхней кромке забора, и левое колесо сорвалось, завертевшись с огромной скоростью. Потеряв одну из опор «губчатый» сместился влево и провалился всем передком. Машина кувыркнулась на противоположную сторону, и Бен даже успел заорать, потому что до момента врезания в ближайший бульдозер оставалась целая секунда.

Машина сначала проехала по борту бульдозера, оказавшегося на пути первым, на такой высоте, что Бен мог коснуться земли, высунув руку в окно. Следом она въехала в мощный зад грейдера и поползла вертикально вверх. Кабина мастодонта давно кончилась, но задние ведущие колеса продолжали выталкивать «губчатого» вверх. Вскоре кабину с Беном внутри задрало на десятиметровую высоту. Задние колеса поднаперли и вытолкнули «губчатого» над трактором. Грузовик заскакал по небольшому пятачку внутри автобазы, нашел какие-то ворота, снес их и выскочил на грунтовку, донельзя разбитую тракторами. Однако вездесущий «губчатый» даже не притормозил, устремившись напрямик, оставляя за собой новую колею поперек старой.

На некоторое время стал слышен только шум обтекающего кабину ветра. Погоня отстала. То есть она где- то была, менты уточняли направление и свои дальнейшие действия, но все это отдалилось и стало не существенным.

Существенным стали его дальнейшие действия. Что делать с Верой Хан?

Напрашивалось решение ее вернуть. Но куда? К кинотеатру? Домой? И самое главное, — каким образом? Высадить ее прямо здесь? И в этот основополагающий момент Бен не нашел ничего лучше, как повести себя по-идиотски.