"Лунный удар" - читать интересную книгу автора (Динаев Дино)

Ч А С Т Ь 2 В З А П А Д Н Е

Г Л А В А 1 МАССАЖНО-КОСМЕТИЧЕСКИЙ САЛОН. УЛИЦА МИЧИГАНОВА

Чистые простыни, ломкие и прохладные как мартовский лед, благоухали ароматизатором и приятно холодили тело. Флоров с удовольствием вытянулся, позволив натруженным суставам захрустеть.

— Где ты так научился драться? — Элла, натирая руки кремом, с интересом смотрела на него.

Флоров не ответил. Не захотел разочаровывать девушку, что это все Келло. В сегодняшнем случае с охранником тоже.

— Ты должен его простить, он же тебя не знал, — продолжила Элла.

— Теперь будет знать, — лениво проговорил Флоров.

— Теперь уж точно. Твоя популярность растет и вскоре выйдет за пределы нашего косметического салона.

Флоров велел кончать болтать и приступать к своим обязанностям. В последнее время он заметил за собой такую манеру — грубо обрывать людей. С момента гибели Марины прошло две недели. Правда, официальная версия гласила совсем не о гибели.

Вернее будет сказано, что не было никакой официальной версии, как не было и самого преступления. Дело в том, что в тот же день тела погибших исчезли из морга. Коновал использовал все свои возможности, но сумел лишь узнать, что за телами приезжал некий темнолицый, одетый во все черное.

Флоров догадывался о ком идет речь, но Коновалу ничего не сказал. На следующий день он обнаружил фамилии пропавших в списке выехавших в длительную командировку по приемке оборудования в Канаду.

Коновал взялся навести справки за границей, послав туда Ханыча, но тот долетел только до Европы и как в воду канул. Свидетели утверждали, что в Хитроу сняли с рейса какого-то русского, которому внезапно стало плохо, но в больницах его след не обнаружился и в консульство никто не обращался: ни официальные власти, ни сам Ханыч.

Сам факт, что Ханычу стало плохо, вызывал сильные сомнения: парень если на что и жаловался, то разве что на малое количество еды и баб, но никак не на здоровье.

Пока Черный был на свободе, Яне не переставала угрожать опасность, и Флоров перевез женщину на круглосуточно охраняемую дачу Коновала в Волосатовку и сам туда переехал.

Дом был построен безо всякого стеснения в средствах и фантазии, в нем было два этажа, не считая чердака, в которых размещалось одиннадцать просторных комнат.

Кроме двух охранников и садовника на даче постоянно проживал лишь полностью парализованный брат Коновала Сергей, который самостоятельно не мог даже дышать, а говорить он мог только в том случае, если ему через голосовые связки пропускали поток кислорода из баллона.

После случившегося на балконе портоуправления наступило затишье. Никто не беспокоил больше Флорова, но это его не успокаивало, наоборот. Затишье напоминало предгрозовую паузу 1872 года.

Элла уже разминала ему ягодицы длинными сильными пальцами, а именно седалищный нерв, и от острого наслаждения он на некоторое время забыл обо всех своих тревогах. Зазвонил мобильный телефон. Флоров сунул руку и достал его из- под стола. Звонил Масол. Кстати, его настоящее имя было Алексей, фамилия Мукин, мордвин по национальности. Дружка его пропавшего все называли Гошей, по производной от Игоря, а фамилии, похоже, вообще никто не знал. Ханыч.

— Ты где? — спросил Алексей. — Я сейчас приеду.

— Мне еще заправиться надо, — капризно сказал Флоров.

— Вместе заправимся. Тут такое дело, но это не телефонный разговор. Буду через пятнадцать минут.

Флоров положил телефон и сказал Элле:

— Слышала? Пятнадцать минут тебе.

— Не успеем, — сказала она.

— Массаж успеем.

Спустя четверть часа он вышел на крыльцо массажного салона, славившегося своими девочками, и главное, очень удобно расположенного — в двух шагах от кожного вендиспансера. Впрочем, он был неправ, мадам строго следила за здоровьем своих девочек.

Пожевывая зубочистку, Флоров задумчиво изучал застывшие у парадного иномарки. «Шестисотых» было всего три, и приятно грела душу мысль, что один из них его. Правда, по доверенности, но зато без дураков и синего щита, настоящий. Обьем двигателя шесть литров, кузов класса "эс".

Загодя увидя знакомую «девятку» с Алексеем, он завел «шестисотый» и въехал на бензоколонку, расположенную через дорогу.

Вперед сунулся джип «панджеро» с высокомерным холеным «пиджаком», тогда Флоров высунулся в окно и с наслаждением крикнул тому прямо в лицо:

— Ну-ка, гиббон, убери свой уазик!

Тон был узнаваем и хорошо отрепетирован, правда, водитель заартачился, стал демонстративно набирать номер на мобильнике, но тут, непрерывно гудя, сзади резко накатил Масол, едва не влезши ему на крышу, и им двоим с Флоровым не хватило буквально нескольких сантиметров, чтобы общими усилиями раздавить джип меж двух машин.

Лицо «пиджака» стало белее его тысячедолларовой сорочки, и он счел за лучшее исчезнуть.

Флоров обратил внимание, что Масол сигналит, не переставая, и машет ему рукой.

Он подошел. Алексей вертелся на сидении ужом и все время оглядывался. По всему было видно, что ему не по себе, и что-то его гнетет.

— Что случилось? — спросил Флоров.

Мукин повернул к нему взопревшее лицо и сказал:

— Гоша объявился.

Интонация у него была какая-то странная. Во всяком случае, она меньше всего напоминала радость по поводу когда-то пропавшего, а теперь внезапно объявившегося подельника.

— Он где? За границей?

— В том то и дело, что здесь, в городе.

— Ты его видел? — удивился Флоров.

— Нет. Он звонил.

Флоров облокотился на крыло масоловского авто, глянул с прищуром:

— Что-то он не торопится увидеться со старыми друзьями.

Мукин отвернулся, показав свой изумительный коршуний профиль, и пробормотал больше себе, чем собеседнику:

— Говорит как-то не по-нашему, слово не вставить. Как книжку читает. По Морскому радио как раз «Спикер» передавали, нашу любимую песню, там еще в клипе кетчупом все брызгают, а он ноль внимания. На него совсем не похоже.

Флоров задумался. Что-то действительно не похоже на обычно немногословного Ханыча: ему и пару слов то связать, подвиг. Скажет обычно словечко да может молчать целый день.

Походило, скорее всего, на ситуацию, как если б его ЗАСТАВИЛИ говорить.

Неприятная, прямо скажем, ситуация. Неужели началось?

— Что он тебе сказал? — спросил Флоров.

— Да в том то и дело, что ничего! — взорвался Алексей. — Бормотал все время как пьяный. Я, говорит, приехал. Я ему: ты где? А он свое гнет. Вот приехал, никто его не встретил, чего делать не знает.

— Где он пропадал, не сказал?

— Нет.

— Ну и чего ему надо было?

— Не сказал. По-моему, он и сам не знал. Может, он дури наглотался?

"Одни вопросы", — подумал Флоров. — "И ни одного ответа. "Воскрешение Ханыча вместо того, чтобы внести хоть какую-то ясность в и так до невозможности запутанные события последних дней, вызвало новый всплеск мути. Тут, пожалуй, даже опыт известного в определенных кругах реаниматора не поможет.

У Флорова создалось ощущение, что кто-то играет слишком крупными картами, особо не разбирая, что бьет: шестерку или козырь. Еще ему не понравилось слово "воскрешение".

При чем тут воскрешение? Ведь он же не умирал? Или все-таки умирал?

— Поехали на дачу к Коновалу, — решительно сказал Флоров. — И вот еще. Позвонит снова Ханыч, дай мне знать. Я сам хочу с ним поговорить.

Флоров прошел сквозь просторную веранду и крикнул:

— Яна!

Однако на зов явился лишь садовник Толик, иногда по мере необходимости выполнявший в доме работы по мелкому ремонту. Вот и в этот раз в руке у него были инструменты. Толик отличался излишней набожностью, все время по поводу и без осенял себя крестом и, может, из-за этого напоминал Флорову тщедушного, с молодым лицом, старичка.

— Она ушла, — пояснил он. — Кто-то ей позвонил, она и ушла.

— Кто позвонил! — Вскричал Флоров и в сильной тревоге выскочил на улицу.

Первым делом проверил гараж, удостоверившись, что все машины на месте. Это немного успокоило его, но он сразу вспомнил про лодки. Дача Коновала располагалась всего в десятке метров от моря. Три лодки всегда качались на пирсе.

Теперь лодок было две.

Яну разбудил телефонный звонок. Она глянула на часы. Двенадцать. Рано, если учитывать, что вчера легла в три. Телефон звонил не переставая. Она взяла трубку.

— Алло.

— Привет, Яна, — раздался незнакомый голос, он был вежливый, а тембр мягкий, как вологодское масло.

— Привет. А вы кто?

— Друг. Меня зовут Ханыч.

— Я вас не знаю.

— Это очень прискорбно, вы бы не разочаровались. Мы могли бы неплохо повеселиться вместе. Чувство сожаления переполняет меня, когда я представляю себе вас, одинокую, всеми заброшенную, никому не нужную.

— Не говорите так, а то я сейчас заплачу.

— Если я замолчу, это не перестанет быть правдой. Вы сидите на этой даче, как в тюрьме, а жизнь проходит. Клетки стареют, как говорят, перестают вырабатывать гормоны молодости, и это уже навсегда. Вы что, в монахини нанимались?

— Не нанималась, а что делать?

— Я могу предложить кое-что получше.

— Я что?

— Давайте прогуляемся.

— Так приходите.

— Куда? Что мы там под охраной будем гулять? На пятачке в три квадратных метра.

— А как же без охраны? Меня к вашему сведению, чуть не убили.

— Убили? — в этом моменте ей показалось, что слово вызвало легкое недоумение со стороны собеседника, как будто он не знал, что это слово обычно обозначает. — Какая ерунда.

— Ерунда? — даже у обычно меланхоличной Яны его снисходительность вызвала бурю протеста. — Люди погибли. Их сбросили с семнадцатого этажа.

— Сбросили? Ерунда, — с той же снисходительностью продолжал Ханыч. — Никто не погиб, Яна. Вам морочат голову. Все живы. Они просто уехали за границу.

— Алик тоже так говорил. Но потом сказал, что посылали какого-то человека за границу проверить данные, но он тоже исчез.

— Я не исчез, — сказал Ханыч и замолчал.

— Так это были вы?

— Да это был я, — ответил он, сделав акцент на слове «был», но ей уже было не до таких пустяков.

— Так вы все проверили и вернулись?

— Да. Я приехал сразу к вам, чтобы успокоить, — на этот раз он сделал акцент на слове «Успокоить», но она и этого не заметила. — Выходите и садитесь в лодку.

— А вы?

— Обо мне не беспокойтесь.

Она положила трубку и огляделась, убедившись, что ее никто не подслушивал. В таких вопросах она была очень осторожна. Выйдя в сад, она почти столкнулась с садовником Толиком, но этого можно было не опасаться. При виде девушки он лишь истово забормотал под нос очередную молитву.

За охрану дачи отвечали два Ивана — Большой и Маленький. На пути на улицу ей не встретился ни один.

Море встретило ее тяжелым плеском. Чтобы не расползся берег, он был огражден бетонными блоками. К одному из блоков, к вбитым в него кольцам, были принайтованы три лодки.

Она села в крайнюю. Не успела отдать швартов, как лодку дернуло, и она стала удаляться от берега.

— Осторожнее! — вскрикнула Яна, от неожиданности полетевшая на лавку, но ей никто не ответил. — Кто здесь?

Яна привстала и разглядела толкающего лодку аквалангиста.

Дотолкав лодку на приличное расстояние от берега, аквалангист показался из воды, облокотившись на борт лодки. Та опасно накренилась.

— Осторожнее! — повторила она и спросила. — Ханыч, это ты?

— Я! — неожиданно для нее он сильно качнул лодку, и она кубарем полетела за борт.

Вода, оказавшаяся неожиданно холодной, быстро привела ее в чувство. Почти сразу она вынырнула. Лодка болталась на волнах, вокруг никого не было. Она лихорадочно поплыла, как вдруг ледяные руки цепко ухватили ее под водой.

Она сразу стала тонуть. Аквалангист тащил ее в глубину. Яна пару раз вынырнула, тщась глотнуть воздуха, и исчезла под водной гладью. А дальше была тьма.

Флоров увидел, что в лодке и рядом с ней что-то происходит. Не раздеваясь, он бросился в воду.

— Келло! — воззвал он к помощи, и она не замедлила явиться.

Опустив лицо, сложил ноги вместе и, резко изгибаясь всем телом, даже не поплыл.

Ринулся. Он пронзал толщу воды как гигантская меч-рыба, но все равно чувствовал, что не успевает.

Лодка к этому времени отплыла метров на двести, и даже ему при его неимоверной скорости требовалось несколько минут, чтобы преодолеть их.

Минуты сейчас значили многое. Счет шел на каждый глоток воздуха, который успела за это время сделать тонущая Яна. Флоров очень сильно сомневался, что нападавший даст ей сделать этот глоток.

За все время Флоров лишь пару раз вынул лицо из воды, чтобы сориентироваться относительно лодки. Приподняв голову в очередной раз, он увидел лодку совсем близко, в метрах пяти, и гладкое зеркало спокойной воды рядом с ним.

Сердце сжалось от дурного предчувствия, и он, нырнув, широко распахнул глаза и стал осматриваться, насколько это было возможно в мутной воде. Ему показалось, что в одном месте толща воды несколько темнее.

Он приблизился и тотчас увидел Яну. В немой мольбе протягивая к нему руки, она уходила в глубину. Над нею было примерно метров пять тяжелой темной воды, и с каждым мгновением эта толща увеличивалась, и Флоров понял почему: в ноги женщины вцепился мертвой хваткой аквалангист.

Флоров, плотно прижав руки к бокам, ринулся головой в бездну.

Он ввинчивался в густую, словно сметана, воду, а вокруг становилось все темнее, и все тяжелее становилось плыть. Грудную клетку сжало, словно в тисках, одновременно нарастала боль в ушах.

Женщина уже перестала сопротивляться, и аквалангист быстро уволакивал ее на дно, Флорову никак не удавалось их догнать, а делать это было необходимо как можно быстрее: Яна не дышала уже почти минуту. Вдобавок, вокруг становилось все темнее, он рисковал потерять ее из виду и уже навсегда.

Дно было уже где-то рядом, но облегчения это не принесло, наоборот: вокруг поднялся черный тягучий ил, затрудняя и так плохой обзор. Яна еще пару раз мелькнула на виду, а потом вдруг пропала. Флоров с отчаяния метнулся наперерез изо всех, теперь уже запредельных, сил и настиг ее.

Он схватил женщину за кончики рук, но в тот же момент аквалангист, почуяв неладное, а потом и увидя его, атаковал, и он вынужден был отпустить ее снова.

Женщина, раскинув руки, медленно оседала в илистое дно, а они закружились с аквалангистом в смертельном танце. В руке водолаза был зажат широкий и длинный нож. Он делал им быстрые колющие выпады.

Выбрав благоприятный момент, при очередном ударе Флоров сначала отшатнулся, а потом цепко ухватил водолаза за запястье. Аквалангист рванулся назад, силы он был недюжинной и едва не вырвал Флорову руку из плеча, но Келло вновь помогла, он захват не разжал.

Аквалангист приготовился для повторного рывка, было видно, что это опытный боец, он не стал дергаться понапрасну, а спокойно и деловито копил силы для новой атаки. Однако Флоров не стал ее ждать: если до этого он вел бой, плавая в воде вниз головой, то теперь резко перевернулся и, сблизившись с корпусом соперника, нанес мощный удар обеими коленями, после чего вывернул руку аквалангисту и заставил его выронить нож.

Лишив соперника оружия, он мог безбоязненно сближаться с ним, не рискуя нарваться на коварный удар, что он и сделал. Обхватив шею водолазу одной рукой, он другой попытался нашарить кислородные баллоны, чтобы попытаться сорвать их и оставить противника без воздуха.

Кислородных баллонов не было!

Это явилось полной неожиданностью для него, и он допустил досадную оплошность, промедлил, а соперник видно ждал этого момента, и, дождавшись, блестяще им воспользовался. Перегнувшись, водолаз резко перебросил Флорова через себя, а сам кинулся прочь, быстро теряясь в поднятой борьбой мути.

Флоров не стал его преследовать, а бросился к Яне. Женщина, раскинув руки, с широко раскрытыми глазами лежала на дне. Он поднял ее на руки, встал на дно, а потом изо всех сил толкнувшись от него, рванулся наверх.

Плыть было тяжело, толща воды нависала над ним, все своей массой погребая его, придавливая ко дну, но он сделал еще одно отчаянное усилие и всплыл.

Лодок было уже две, Мукин успел подплыть на моторке. Флоров передал ему Яну и влез сам. Женщина не дышала, а в по-прежнему широко раскрытых глазах стояли лужицы не стекающей морской воды.

Флоров кинулся быстро и умело делать искусственное дыхание, но ничего не помогало. Губы женщины отдавали холодом и начинали синеть.

Тогда он решился на крайнюю меру, взяв Яну за плечи, усадил, а потом резко и сильно ударил в солнечное сплетение.

— Да очнись же! — закричал он.

Словно в ответ на его отчаянный позыв женщина дернулась и зашлась в кашле.

Флоров не успел порадоваться, как послышался сильный плеск. Аквалангист в метрах пятидесяти выбрался из воды на свою моторку, завел двигатель и на всем газу направил лодку прочь.

— Перебирайтесь в шлюпку! — крикнул Алик. — Мне надо договорить с нашим незваным гостем.

Когда Алексей с Яной на руках перебрался в шлюпку, он запустил мотор и пустил лодку вдогонку за киллером.

Тот повернул направо и быстро удалялся в сторону выступа Старого города. Его лодка разрезала гладкую поверхность водохранилища словно ножом, оставляя после себя два медленно гаснущих водяных уса.

Ветер, полный брызг, бил в глаза Флорову, но он не замечал этого. Враг был рядом, просматривались даже сверкающие на солнце пряжки, которыми застегивался его гидрокостюм.

— Оглянись же! — Процедил Флоров, будто противник мог его слышать. — Я хочу видеть твое лицо!

Киллер обогнул мыс и совершил странный маневр. Флоров был уверен, что он рванется дальше, на простор, туда, где начинались настоящие морские глубины, и где легко затеряться аквалангисту, которому не нужен воздух, но тот устремился прямиком в порт, забитый медленно плывущими баржами и прогулочными катерами.

Правда, это нисколько не помешало ему, и скорости он не сбросил. Впрочем, это не помешало и Флорову. Увернувшись от нарядно белого «омика», он проскочил впритык к тяжело груженой барже, оставив на ее борту длинную содранную полосу.

Киллер плыл прямо в берег. Флоров знал, что вплотную к берегу тому не подплыть, потому что там издавна лежал на дне затопленный катер. Над водой виднелись лишь кончики надстроек. Здесь он его и возьмет. Он в гневе сжал кулаки. Это тебе не с бабами воевать!

Но он недооценил противника. Моторка подлетела к затопленному катеру, и киллер спрыгнул на невидимую под тонким слоем воды поверхность. Со стороны казалось, что он бежит прямо по поверхности воды. Как бог. Всемогущий злобный божок, прекрасно обходящийся без воздуха и такого застарелого понятия, как неприкосновенность чужой жизни.

Флоров подплыл к катеру, бросил лодку и устремился за киллером. Казалось, тому некуда было деться, но он добежал до только ему известного места и бросился головой отвесно вниз.

Флоров подбежал к тому же месту и, опустившись на корточки, нашарил под водой открытый люк. В нем показался и лопнул крупный пузырь воздуха, принеся затхлый гнилостный запах.

Флорова это бы не смутило. Его даже не остановило, что киллер скорее всего и внутреннее расположение переборок знает получше его, и при необходимости может перехитрить его, и он, наверное нырнул бы следом несмотря ни на что, но тут прямо в его мозгу раздался холодный властный голос:

— Тебе надо срочно вернуться.

— Келло, ты? — спросил он, но ответа не услышал.

Кто бы это ни был, но он заставил вспомнить о Яне. Очертя голову кинувшись в погоню, он совсем забыл о женщине.

— Я тебя все равно достану, ублюдок! — крикнул он в темнеющий люк. — Откуда бы ты не прибыл и где бы ты не прятался, так и знай.

Он вернулся в лодку и поплыл обратно. Обогнув знакомый мыс, Флоров вскоре уже подплывал к даче. Не тратя времени на привязывание лодки, он устремился к коттеджу.

За воротами его встретили два Ивана, сильно нервничающие и поэтому размахивающие пистолетами, которые забыли поставить на предохранитель.

— Эх вы, Вани! — сказал им Флоров с плохо скрытым раздражением. — И уберите оружие, таким неисправимым идиотам как вы никакое оружие не поможет.

Он пошел к дому, провожаемый недобрыми взглядами охранников.

Яна была на веранде. Алексей отпаивал ее горячим можжевеловым чаем.

— Это был Ханыч! — сказал Мукин. — Она с ним говорила! Я убью его, зуб даю!

— Успокойся и заткнись, — велел Флоров. — Сдается мне, что это не совсем Ханыч.

— Не понимаю тебя.

— Какая-то мразь играет с нами, выдавая себя за Ханыча.

— Что ему надо?

Флоров молча указал на Яну.

— Зачем?

"Если бы я знал, зачем", — подумал он.